"На берегу Севана" - читать интересную книгу автора (Ананян Вахтанг Степанович)

ТАЙНОЕ ОЗЕРО

– Нам больше плыть некуда. По карте это последний бассейн, – сказал Армен. – Дальше – равнина, покрытая камышом, а еще дальше – торфяные поля Басаргечара.

– Как – последний? Разве вы не слышите, как птицы перелетают через камыши и садятся по ту сторону? – воскликнула Асмик. – И какой птичий крик! Как шумят там птицы!.. Значит, и там есть вода.

– А ну, давайте разберемся. Сколько, по-вашему, квадратных километров в пройденных нами сегодня бассейнах? – спросил Камо.

– Погоди, сейчас подсчитаю, – нахмурил лоб Армен. – Приблизительно четыре квадратных километра.

– А на районной карте сколько? Не помнишь?

– Шесть квадратных километров.

– Вот оно что… – задумчиво сказал Камо. – Вероятно, за этой камышовой стеной есть еще озеро. Тайное озеро.

– А как туда попасть? Тут болото и такие густые камыши, что не доберешься, – развел руками Армен.

– Там еще, наверно, никто не был… Интересно, что за этой стеной? Может быть, там водятся какие-нибудь удивительные звери? – взволновалась Асмик.

– Или водяные духи, о которых говорил дед Асатур! – засмеялся Грикор.

«Болт… бо-олт… болт!..» – загремело по ту сторону камышовой стены.

Сомнений больше не могло быть: тайна скрыта там!

На лодке дальше пройти было невозможно. Камо решил пробраться сквозь стену камышей один. Вести за собой товарищей в это опасное, незнакомое место он не хотел. Ему и самому было страшно, но страстное желание разгадать тайну, хранимую озером, победило в нем боязнь.

Взять у Армена фотоаппарат и выпрыгнуть из лодки на кочку было для Камо делом одной минуты.

– Я скоро, – сказал он товарищам и, взглянув на замершую в испуге Асмик, улыбнулся ей и скрылся в густых камышах.

Все притихли и со страхом смотрели ему вслед.

С замиранием сердца прислушивалась Асмик к тому, как хрустят камыши, и следила по их колеблющимся верхушкам за направлением пути Камо.

Под ногами у Камо хлюпала вода, и, чтобы не увязнуть, он сначала легко перепрыгивал с кочки на кочку. Но воды становилось все больше и больше. Нельзя было остановиться и на минуту – вот-вот провалишься. И Камо ступал по камышам, сгибая их целыми снопами и укладывая себе под ноги. Это, конечно, замедляло его движение.

Плеск воды и крики птиц становились все ближе, и Камо хотелось скорее дойти, скорее узнать, что там скрывается.

Ему надоело сгибать и складывать камыши. Может быть, удастся пройти сквозь них и так? Он попробовал обойтись без мостков, но ноги его сейчас же ушли по колена в воду и уперлись в сплетения корней: точно он был в корзине, до половины опущенной в воду.

«А что, – подумал он, – если тут где-нибудь есть дыра, в этой плетенке? Тут уж я сразу пойду на дно… Надо выбраться на островок…»

Вдруг Камо услышал совсем рядом самодовольный гогот дикого гуся. Он раздвинул камыши, и перед его глазами в пышной молодой зелени, во всей своей неописуемой красоте сверкнуло озеро.

– Сколько же здесь гнезд! Это настоящее птичье царство! – воскликнул Камо.

Наломав камышей и сложив их себе под ноги, он стал на них и, обернувшись, закричал пронзительно:

– Эй, Армен, Грикор!.. Ко мне, эй!.. Новое озеро нашел!

Сердце Камо трепетало от радости. Он не мог оторвать глаз от сверкавшего на солнце водного зеркала. Птицы бороздили его безмятежную гладь: утки красноперые, красноголовые, черным бархатом отливающие лысухи, зеленоголовые селезни, белые цапли-чепуры, неподвижно замершие на своих длинных, похожих на жерди, ногах…

Камо увидел больших белых птиц с розоватыми крыльями и очень длинными красными ногами.

– Фламинго! – в восторге закричал Камо. До сих пор он видел этих птиц только на картинках.

«Как жаль, что нет здесь Асмик, – поглядела бы! И как поразился бы Грикор, которого удивляет каждый пустяк… Вот удивятся все в школе!» – думал он и лихорадочно шарил по карманам. Где-то у него были бумага и карандаш, и ему хотелось зарисовать расстилавшуюся перед ним картину.

Рука мальчика коснулась висевшего на груди фотоаппарата. Он обрадовался: совсем было забыл о нем! И Камо торопливо начал делать снимки, прежде всего, конечно, с розовых фламинго, на длинном пути своего перелета случайно выбравших этот уголок для отдыха.

Рядом с фламинго расхаживали большие, величиной с доброго барана, белые пеликаны. Они опускали свои огромные клювы в озеро и с изумительным проворством выуживали рыбу, а потом, высоко подкинув добычу в воздух, ловили ее на лету.

«Пеликаны подбрасывают рыбу, чтобы заглотнуть не с хвоста, а с головы: с хвоста ее не проглотишь – упрется в горло плавниками», – подумал Камо.

Он направил фотоаппарат на бакланьи гнезда, похожие на гигантские перевернутые шапки-папахи. И у каждого гнезда – груды рыбы. «Это их заготовки впрок», – подумал Камо.

Невдалеке он заметил в камышах гнездо какой-то болотной птицы, тоже сидевшей на яйцах. К гнезду подлетел самец. Птица поднялась и улетела – вероятно, позавтракать, – а самец сел на гнездо.

«Интересно, почему домашний петух никогда не сменяет наседку? – подумал Камо, но сейчас же нашел ответ: – Должно быть, в этом нет нужды. У курицы есть хозяйка, которая ее кормит, а кто кормит эту бедную дикую птицу-мать?»

Вдруг на середине озера с душераздирающим криком взметнулась серенькая уточка. Она вытягивала голову и била крыльями, стремясь взлететь, но что-то, словно привязанная к ногам гиря, тянуло ее вглубь озерца. Вот уточка что было силы рванулась вверх, и Камо увидел, как под брюшком у нее мелькнула на мгновение блестящая спинка выдры. «Подводной лодкой» подобралась она к своей жертве… Не прошло и нескольких секунд, как там, где только что весело резвилась утка, поднимались пузыри да плавали серые перья. Пузыри лопались, расходились на воде кругами. А вскоре и их не стало, и на озере снова наступил такой мир и покой, будто ничего и не случилось.

В эту минуту, словно затем только, чтобы еще больше удивить Камо, у берега появилось плавучее гнездо, настоящее плавучее гнездо, сплетенное из камышовой листвы и водорослей. Утка или лысуха (Камо не успел хорошо разглядеть), сидевшая на гнезде, увидев мальчика, вытянула шею и собралась было взлететь. Но потом, вероятно вспомнив о своем потомстве, раздумала. Набежала небольшая волна, подхватила плавучее гнездо, и оно с его хозяйкой повернуло и поплыло назад.

Камо уверял потом, что утка сама гребла лапкой, словно веслом, но в ту минуту он так растерялся, что даже не сразу сделал снимок с этой замечательной картины, ни в одной книге им не виданной.

«Вот так птица! Она, наверно, додумалась построить себе гнездо на воде, чтобы спасти своих птенцов от хищников. А пищу добывает на ходу: мхи, побеги камыша, червей…» – мелькнуло у него в голове.

Тут подлетел к гнезду селезень, что-то принес поесть подруге и снова улетел.

«Как они заботятся друг о друге!» – с теплым чувством подумал Камо.

Неожиданно на воду легла большая черная тень. Взволнованно зашумели и попрятались в камыши птицы, беспомощно закричали бакланы. На плавучее утиное жилье упал с неба сокол.

Утка неистово кричала и отбивалась.

– Киш, киш, киш!.. – замахал руками на сокола Камо и вдруг, потеряв равновесие, покачнулся и упал на спину.

Здесь и произошло то, чего он опасался: плетеное «дно» прорвалось, и он очутился по грудь в воде.

Опоры не было. Камо ухватился за камыши, сделал попытку подтянуться, освободить ноги и выбраться на островок, но это ему не удалось. Звать на помощь товарищей он не хотел, да они, пожалуй, его бы и не услышали.

Болотистая прибрежная почва начала засасывать его все сильнее. Камо крепко ухватился обеими руками за камыши, но они гнулись и опускались, и он чувствовал уже, как холодная вода подступает к его плечам.

«Неужели тону?» – подумал Камо. Он поднял глаза. Напротив него все так же спокойно покачивалось на прежнем месте плавучее гнездо, и все так же гордо сидела на нем птица-мать.

Освобождая попеременно то одну, то другую руку, Камо начал сгибать камыши и подминать их под себя, образуя что-то вроде подушки. Но и она подавалась под мальчиком, опускалась все глубже и влекла его за собой.

– Грикор, Армен, помогите!.. – сдавленным голосом крикнул Камо и сам испугался своего голоса, своих слов: неужели он на самом деле тонет?..