"Сильвия и Бруно" - читать интересную книгу автора (Кэрролл Льюис)

ГЛАВА X Другой Профессор

— А мы вас искали! — воскликнула Сильвия и крепко вцепилась в Профессора, словно боялась снова потерять его. — Мы так сильно хотели вас видеть, что вы не представляете!

— А что такое, милые детишки? — спросил Профессор, одарив их совершенно иным взглядом, чем тот, который обычно получал от него Уггуг.

— Мы хотим, чтобы вы попросили Садовника вместо нас, — сказала Сильвия. Бруно тоже вцепился в Профессора с другой стороны, и детишки потащили старика в вестибюль.

— Теперь он нам грубит! — печально добавил Бруно. — Они все грубят нам, когда отец уехал. Лев и то был гораздо лучше.

— Но объясните же мне, дети, — с беспокойством сказал Профессор, — который из них Лев, а который — Садовник? Очень важно, чтобы мы их не перепутали. А такое легко может случиться — ведь оба они имеют пасть!

— Вы что, всегда всё путаете? — спросил Бруно.

— Боюсь, что достаточно часто, — честно признался Профессор. — Взять, например, клетку для кроликов и напольные часы. — Профессор указал на них пальцем. — Эти-то две вещи очень легко спутать: обе имеют дверцы, примечаете? Не далее как вчера, изволите видеть, я положил в часы немного салата, а потом попытался завести кролика!

— А кролик пошёл, когда вы его завели? — спросил Бруно.

Профессор схватился руками за голову и простонал:

— Пошёл? Ещё как пошёл! И куда только он ушёл, хотел бы я знать! Как только я его не искал! Даже полностью прочёл статью о кроликах в толстенной энциклопедии. Войдите!

— Я всего лишь портной, сударь; у меня для вас небольшой счётец, — послышался из-за дверей кроткий голос.

— А, хорошо, я сейчас быстренько разберусь с ним, — сказал Профессор детям, — если вы подождёте минутку. Ну, сколько там у вас в этом году, любезный? — обратился он к портному, который в это время входил в вестибюль.

— Изволите видеть, за этот год счёт стал вдвое большим, — неприветливо ответил портной, — и я хотел бы получить деньги немедленно. Всего с вас две тысячи фунтов!

— О, ерунда какая! — беспечно откликнулся Профессор, копаясь у себя в кармане, как будто бы что-что, а такую сумму он всегда имел при себе. — Но не желаете ли подождать ещё годик, чтобы стало четыре тысячи? Рассудите-ка, насколько вы станете богаче! Вы сможете даже сделаться Королём, если вам этого захочется!

— Ну, Королём, я, положим, не собираюсь, — задумчиво проговорил портной, — только это и в правду будет знатная куча денег! Что ж, я бы, пожалуй, и подождал…

— Ну конечно! — сказал Профессор. — Вы, как я вижу, обладаете здравым смыслом. Прощайте же, любезный!

— А вы хоть заплатите ему эти четыре тысячи фунтов? — спросила Сильвия, когда кредитор закрыл за собой дверь.

— Никогда, дитя моё! — весело ответил Профессор. — Он будет удваивать свой счёт до самой смерти. Это очень мудро — всякий раз ждать ещё год, чтобы получить вдвое большую сумму денег. Ну, а чем вы намереваетесь заняться сейчас, мои маленькие друзья? Не навестить ли нам Другого Профессора? Самое время для визита к нему, — сказал он сам себе, взглянув на свои наручные часы. — Обычно в это время он позволяет себе немного отдохнуть — ровно четырнадцать с половиной минут.[14]

Бруно тут же перебежал на другой бок Профессора — прямиком к Сильвии, и схватил её за руку.

— Пойти-то можно, — с сомнением сказал он. — Только я рядом с тобой. Ведь нужно держаться безопасной стороны, правда?

— Ты рассуждаешь прямо как Сильвия! — воскликнул Профессор.

— Да, я знаю, — скромно ответил Бруно. — Я даже забыл, что я не Сильвия. Потому что я боюсь — а вдруг он будет свирепым.

Профессор от души расхохотался.

— Поверьте мне, он совершенно ручной. Даже не кусается.

С этими словами Профессор взял Бруно за свободную руку и повёл детей долгим коридором, в который я прежде не захаживал — не то чтобы в этом коридоре не было ничего для меня интересного, а просто я всякий раз попадал во всё новые и новые комнаты и коридоры этого необычного Дворца, и очень редко удавалось мне возвратиться туда, где я однажды уже побывал.

В конце коридора Профессор остановился.

— Его комната здесь, — сказал он, ткнув пальцем в глухую стену.

— Но мы же тут не пройдём! — возмутился Бруно.

Сильвия, перед тем как высказать своё мнение, внимательно обследовала стену — может, та где-нибудь да откроется. В конце концов девочка весело рассмеялась.

— Вы нас разыгрываете, милый Профессор! В этой стене нет двери!

— Но в комнату Другого Профессора и не ведёт никакая дверь, — ответил Профессор. — Нам придётся влезать через окно.

Поэтому мы тут же отправились в сад и вскоре разыскали то окно, что вело в комнату Другого Профессора. Оно находилось в нижнем этаже и было гостеприимно распахнуто. Профессор сперва подсадил обоих детишек, а уж после них в окно влезли и мы.

Другой Профессор сидел за столом. Перед ним лежала огромная книга, и его лоб покоился прямо на раскрытых страницах, а руки обхватили книгу и сомкнулись с другой стороны. Другой Профессор громогласно храпел.

— Он всегда так читает, — объяснил Профессор, — когда ему попадается очень интересная книга, и тогда его довольно трудно бывает оторвать от неё.

Сейчас, по-видимому, как раз и был такой трудный случай: Профессор пару раз приподнял своего коллегу за плечи и основательно его потряс, однако стоило того отпустить, как Другой Профессор тот час же возвращался к своей книге, громким сопением давая понять, что она по-прежнему интересует его больше всего на свете.

— Совсем зачитался, — вынес заключение Профессор. — Наверно, эта глава здорово его увлекла.

Тут он обрушил на спину Другого Профессора целый град тяжеленных ударов, восклицая при этом: «Эй! Эй! Эй!»

— Ни за что не оторвать, когда он желает проникнуть в основу основ! — вынужден был объявить Бруно Профессор.

— Раз он так сладко спит, — заметил Бруно, когда Профессор устал, — значит, он уже проник в… снов.

— Но всё-таки, что нам-то делать? — недоумевал Профессор. — Он же совершенно зарылся в свою книгу!

— А может, нужно закрыть книгу? — предложил Бруно.

— Правильно! — восхищённо вскричал Профессор. — Так мы и сделаем! — И он проворно захлопнул книгу, прищемив ею нос Другого Профессора.

Другой Профессор мигом вскочил на ноги, схватил свою книгу и отнёс её подальше, в самый конец комнаты, где и поставил на полку рядом с другими книгами.

— Я читаю вот уже восемнадцать часов и три четверти часа, — объявил он, — а теперь собираюсь отдохнуть четырнадцать с половиной минут. Вы уже подготовились к Лекции?

— Почти, — уклончиво отозвался Профессор. — Я хотел просить вас дать мне один совет…

— Как вы говорите, один Банкет?

— Ах, да! Сначала, разумеется, будет Банкет. Люди, как вы понимаете, не способны получать удовольствие от Абстрактной Науки, если они умирают с голоду. К тому же намечается Бал-маскарад. О, нас ждёт масса развлечений!

— А когда Бал закончится? — спросил Другой Профессор.

— На мой взгляд, ему бы лучше закончиться прямо к началу Банкета, чтобы все успели помаленьку собраться, не правда ли?

— Да, это правильная организация дела. Сперва Развлечение, а потом Лечение — ведь воистину любая Лекция, которой вы нас одарите, будет бальзамом для наших душ! — сказал Другой Профессор, который во всё время разговора стоял спиной к нам и был занят тем, что брал с полки книги одну за другой, а затем ставил их на то же место, только вверх ногами. Тут же рядом стоял пюпитр для чтения, на котором была водружена классная доска, и всякий раз как Другой Профессор ставил книгу вверх ногами, он сразу же чертил на этой доске мелом галочку.

— А как насчёт той истории с Поросячьим визгом, которой вы так любезно обещали нас порадовать? — продолжал Профессор, в нерешительности скребя подбородок. — Я думаю, Поросячий визг лучше оставить на конец Банкета — тогда люди спокойно смогут выслушать эту историю.

— Пропеть её вам? — спросил Другой Профессор, просияв от удовольствия.

— Если сможете, — осторожно ответил Профессор.

— Попробую, попробую, — сказал Другой Профессор и подсел к пианино. — Чтобы не слишком мудрить, давайте условимся, что песня начинается с ля-бемоля. — И он попытался ударить по соответствующей клавише. — Ля, ля, ля! Думаю, что попал в пределах октавы. — Он вновь ударил по клавише и обратился к Бруно, который стоял ближе всех. — Похоже я пропел эту ноту, мой мальчик?

— Нет, не похоже, — уверенно ответил Бруно. — Вы поёте всё равно как утка крякает.

— Ну да, одна нота часто вызывает подобные ассоциации, — со вздохом сказал Другой Профессор. — Я лучше спою вам начало:

— Как полагаете, Профессор, прозвучит гармонично? — спросил он, закончив второй куплет.

Профессор немного подумал.

— На мой взгляд, — сказал он в конце концов, — некоторые ноты звучат так, другие — этак, но я бы не сказал, что всё в целом звучит гармонично.

— Тогда я попробую ещё раз, — сказал Другой Профессор и принялся там и сям нажимать на клавиши. При этом он жужжал себе под нос, словно рассерженная муха.

— А как вам понравилось его пение? — спросил Профессор детей, понизив голос.

— Не то, чтобы красивое, — поколебавшись, ответила Сильвия.

— Крайне прегадкое, — сказал Бруно ничуть не колеблясь.

— Все крайности плохи, — очень серьёзно сказал Профессор. — Взять, к примеру, Трезвость: это очень хорошая вещь, если только предаваться ей умеренно: но если Трезвость доходит до крайности, получается один вред.

«Какой ещё вред?» — возник у меня в голове вопрос, но Бруно, как обычно, задал его за меня:

— А какой от Трезвости получается бред?

— А вот какой, — сказал Профессор. — Когда человек пьян (это, как ты понимаешь, одна крайность) он видит вместо одной вещи две. Но когда он крайне трезв (это будет другая крайность), то вместо двух вещей он видит одну. И то и другое положительно неудобно.

— А что значит «жительно неудобно»? — осмелился спросить Бруно.

— Это значит «неудобно для жизни», — поспешил влезть в разговор Другой Профессор. — Разницу между удобным и неудобным лучше всего показать на примере. Нужно только придумать какое-нибудь стихотворение, в котором встречались бы эти слова… Сейчас подумаю…

Тут Профессор не на шутку встревожился, даже схватился за голову.

— Если только позволить ему начать читать стихотворение, — прошептал он Сильвии, — он ни за что не закончит! Никогда!

— А он что, уже начинал читать стихотворение и не заканчивал его? — спросила Сильвия.

— Целых три раза, — ответил Профессор.

Бруно встал на цыпочки, чтобы дотянуться губами до Сильвиного уха.

— А что стало с теми тремя стихотворениями? — спросил он. — Другой Профессор всё ещё читает их?

— Тсс! — перебила Сильвия. — Другой Профессор что-то хочет сказать.

— Я прочту его очень быстро, — потупив глаза, пробубнил Другой Профессор печальным голосом, который совсем не вязался с его лицом, ведь он забыл, что всё ещё продолжает весело улыбаться. («Только это вряд ли была улыбка, — говорила впоследствии Сильвия, — просто, наверное, рот у него сделан такой формы».)

— Тогда начнём, — сказал Профессор. — Чему быть, того не миновать!

— Запомни это! — прошептала Сильвия Бруно. — Очень хорошее правило на тот случай, если ты поранишься.

— И на тот случай, когда я начну шуметь, — добавил маленький нахал. — Так что вы тоже помните его, мисс!