"Танец теней" - читать интересную книгу автора (Андерсон Сьюзен)

Глава 17

Тристан и Аманда не выходили вместе на улицу. Он боялся подвергать ее риску, появляясь с ней вместе на людях. Но в тот вечер они решили изменить своему правилу и отправились в маленький китайский ресторан. Оба казались беззаботными и, сидя друг напротив друга за маленьким столиком, веселились вовсю.

– Не лезь ко мне в тарелку, Маклофлин. Тристан отодвинул деревянные палочки от тарелки Аманды, делая вид, что не замечает, что держит в них толстую розовую креветку. Он почти донес ее до края ее тарелки и думал, что он уже вне пределов досягаемости. Однако Аманда ударила его по костяшкам пальцев своими палочками, и креветка приземлилась обратно в ее тарелку.

– Ой! – Тристан поднес свой палец ко рту и облизал маленькую красную ранку. – Почему ты такая жестокая, любовь моя. Я просто хотел еще один кусочек. Я не наелся.

Он попытался изобразить обиду – не слишком легкое упражнение для мужчины семи футов росту и весом более двухсот фунтов.

– Ах, бедный мальчик, – Аманда поднялась из-за стола, обошла его и дотронулась до руки Тристана. – Давай лучше мама поцелует твой пальчик, и все пройдет.

Она поцеловала его прежде, чем он сказал:

– Я ужасно обиделся, Мэнди. Но я прощу тебя, если получу назад креветку.

Губы Аманды непроизвольно сложились в улыбку, но она тут же приняла серьезный вид и сказала:

– Забудь об этом, Тристан. Если ты хочешь креветок, ты должен добыть их сам.

Тристан улыбнулся в ответ, и Аманда на минуту выключилась из игры. Она любила эту его улыбку и была готова отдать все что угодно, когда она вспыхивала у него на лице. Аманда шутливо препиралась с ним целую минуту, потом поставила локти на стол, положила подбородок на сложенные руки и улыбнулась в ответ.

И отдала Тристану креветку.

Аманда вспомнила их первую ночь. У них обычно было слишком мало времени на то, чтобы побыть просто вдвоем, не отвлекаясь на текущие дела. И тот вечер был особенным. В последние дни она начала даже думать, что та драгоценная ночь есть не что иное, как волшебный сон. Черт возьми, она никогда не ожидала, что так влюбится. Оказывается, это вовсе не похоже на тот романтический хэппи-энд, про который она читала в романах.

Аманда не была романтиком. Увы, она почти не видела вокруг себя по-настоящему счастливых браков. Еще не став взрослой, она уже знала, что ни за что на свете не хотела бы повторять союз ее отца и матери. Да и после, за десять лет жизни вне семейного очага она встретила только две пары, чьей привязанности друг к другу она могла позавидовать. Две пары из такого множества. Да, что ни говори, слишком уж мало браков, которые можно назвать счастливыми. И в то же время все ее подруги постоянно находились в состоянии влюбленности. Аманда никогда не считала серьезными их чувства, тем более что через неделю от их влюбленности не оставалось и следа.

Она сама трижды по-глупому влюблялась, но никак уж не могла считать свои чувства любовью. Поэтому обрушившаяся на нее страсть к Маклофлину вызвала в ней бурю самых противоречивых чувств. Даже после их сказочной ночи, когда она была наверху блаженства и сказала себе, что любит его, в глубине души она подозревала, что ее в первую очередь притягивает секс. Для нее явилось шокирующим открытием, что она вовсе не холодная и бесстрастная женщина, какой она привыкла себя считать. Одно легкое прикосновение к ней Тристана доводило ее до сладостной дрожи, буквально сводило с ума.

Сексуальная зависимость. Да, ее чувство можно было назвать и так. Но сексуальная зависимость не может объяснить той вспышки радости, которая поднялась в ней, когда Тристан объявил, что хочет переехать к ней. С того дня, когда она стала жить самостоятельно, Аманда ревниво оберегала свой личный мир. Ее дом был убежищем от внешних бурь, здесь она могла быть самой собой. Но с Тристаном все было не так. Она была рада, что он здесь живет. Да, по правде говоря, она действительно любит его.

Ей доставляло удовольствие просто говорить с ним. И, оказывается, как много интересного мог рассказать Тристан. Казалось, он с детства молчал, словно всю жизнь ожидая близкого человека, который сможет по-настоящему выслушать его.

Он обладал обширными познаниями, гораздо большими, чем она, и когда они оставались одни, он бывал интересным и веселым.

То, что у него есть чувство юмора, одновременно поразило и обрадовало ее. Она была уверена, что юмор начисто отсутствует у него, как и у большинства полицейских, пока не узнала его ближе.

И к тому же, если то, что ее привязывает к Тристану, является лишь сексуальным влечением, то почему ей так хочется окружить его домашним уютом, помочь забыть годы тяжелого детства, годы одиночества?.. Почему ей так хочется представить его в роли отца своих детей. Она никогда раньше не задумывалась над подобными вещами. Иметь ребенка? Это означало, что она не сможет танцевать в течение многих месяцев.

Если ее ослепление лишь сексуального свойства, то почему ей просто хочется, не двигаясь, прижаться к нему, к его груди, и слушать, как стучит кровь в его венах? Нет, это действительно любовь. Если бы все было гладко, она и Тристан, наверное, узаконили свои новые чувства. Это не значило, что чувства Тристана обязывали его жениться на ней, он никогда такого не обещал. Но она была уверена, что он будет заботиться о ней, также как и она будет заботиться о нем, пока он не скажет чего-нибудь большего. В любом случае, она бы не мучилась так, как сейчас, терзаемая звонками психопата-убийцы.

Дюк, кстати, продолжал звонить, как правило, утром, и Аманда воспринимала эти звонки как показатель общей неурядицы ее нынешней жизни. Человек, конечно, может свыкнуться со многим. Это не означало, что звонки перестали быть угрожающим фактором, но присутствие Тристана все же успокаивало ее, отвлекало от грозящей опасности.

И все же звонки служили постоянным напоминанием, что она находится не в совсем обычной ситуации. И, потом, конечно, теперь у нее был револьвер.

Аманда искренне ненавидела эту новую покупку. В магазине оружия, куда она однажды днем пришла вместе с Тристаном, она инстинктивно спрятала руки за спину, когда он предложил ей примерить пистолет к руке. И, пока на лице Тристана не появилось это ненавистное ей выражение абсолютно неподвижной белой маски, до тех пор она не решалась протянуть руку к этой игрушке. Когда неожиданно тяжелое оружие оказалось у нее в руке, она испытала внезапный приступ сожаления по поводу тех чувств, которые привязывали ее к этому человеку.

У нее нет никакой надобности владеть оружием. Она танцовщица, а не героиня боевика.

Как только подвернулась возможность, Тристан вывез ее на окрестные холмы, чтобы потренироваться в стрельбе.

Аманда чувствовала себя уже почти спокойно, держа в руке револьвер. И зная себя как человека, который при желании может достичь успехов в любом деле, за которое берется, Аманда даже радовалась, что научилась стрелять по круглым мишеням. Для нее это была новая игра.

Но в тот же день, когда Тристан, не задумываясь над тем, что это может вызвать ее протест, сменил мишень – вместо шара подсунул ей изображение человека, Аманда отказалась стрелять:

– ..Нет, я не буду стрелять в такую мишень, Маклофлин!

– Но ведь это просто мишень, дорогая!

– Нет. Это человек. Ты хочешь научить меня стрелять в человека?..

– Чего я действительно хочу, – сердито оборвал он ее, – так это научить тебя защитить себя.

Он перезарядил пистолет и протянул его ей:

– Ты думаешь, если Дюк настигнет тебя, тебе удастся заговорить ему зубы разговорами? Возьми пистолет и лучше попрактикуйся!

Она твердо посмотрела ему в глаза.

– Нет.

Тристан сделал глубокий вдох и мысленно сосчитал до десяти, прежде чем выдохнуть.

– Я тебя ударю, детка. Я могу избить тебя до полусмерти. И здесь нет никого, кто мне мог бы помешать.

Неожиданно улыбка промелькнула на лице Аманды, смягчив ее гнев.

– Нет, ты не сможешь, – ответила она с полной уверенностью.

– Да, ты права. Я не смогу.

Он засунул ее пистолет себе под мышку. Его правая рука небрежно зажала ее запястья, в то время как левой он, несмотря на ее сердитое сопротивление, легко снимал с нее джинсы и трусики. Одной ногой он сделал подсечку, и она оказалась лежащей на песке, а он сверху навис над ней.

– Но Дюк бы смог, – его голос был холодным и резким. – Дюк смог бы изнасиловать тебя, избить тебя, убить тебя…

– Слезь с меня, ты, шотландский ублюдок, – слезы сверкали в ее глазах, но она сдерживала их.

– Я родился здесь, в Америке, Аманда. – Тристан поднялся на ноги и протянул ей руку. Аманда отстранилась.

Он смотрел, как она стряхивает с себя пыль и песок.

– Но, просто для сведения, – продолжил он спокойно, – мои так называемые родственники действительно родом из Шотландии.

Он подождал, пока она натянет на себя джинсы и снова протянул ей оружие.

Следующий час прошел в полном молчании, но в стрельбе по мишени у Аманды явно наметились сдвиги. Тристану даже показалось, что в качестве мишени она представляет его.

Когда молчание продолжилось и по дороге в город, Тристан начал беспокоиться.

Войдя в дом, Аманда тут же надолго заперлась в ванной комнате.

Тристан сел в кресло, погруженный в себя. Эйс лег у его ног, а Тристан рассеянно погладил его. До сегодняшнего дня Маклофлин старался спустить на тормозах вопрос об опасности, которая угрожает Аманде, но на самом деле ему становилось все более не по себе.

Тон разговоров Дюка с Амандой был странным. У Тристана не было никакой возможности полностью удостовериться в этом, но, судя по впечатлениям соседки по комнате, звонки к Джой Фред носили угрожающий характер. Звонки Дюка к Аманде были какими угодно, но только не угрожающими. И эти комплименты, которые он расточал ей по телефону, похоже, успокаивали его, поскольку за последние недели не случилось, слава Богу, никаких других убийств. Но как долго это может продолжаться?..

Тристан имел своих наблюдавших за всем подозрительным в злачных заведениях Рено, но поведение Дюка было типичным для такого рода убийц – он был умен и хитер.

Тристан вдруг резко поднялся, чуть не наступив на Эйса. Он подошел к двери ванной комнаты и остановился. Она будет сидеть там до тех пор, пока ей не надо будет уходить на работу? Тристан поднял руку, чтобы постучать, но внезапно остановился. Он прошел г, спальню, сел на кровать и стал ждать.

Двадцать минут спустя он услышал, что дверь ванной открылась. Тристан напрягся, но Аманда прошла мимо спальни, не удостоив его взглядом.

Черт возьми, ну сколько можно дуться! Он вскочил с кровати, собираясь пройти за ней, но не сделал и нескольких шагов, как она сама вошла в спальню, держа в руках пистолет. Не глядя на него, она прошла к ночному столику, разрядила пистолет и положила его в ящик. Таким образом она как бы демонстрировала ему, что отказывается хранить при себе заряженное оружие. Какого черта держать в доме оружие, если оно не заряжено?

– Ты вообще не будешь со мной говорить, детка?

Аманда задержала свою руку и бросила ему через плечо:

– Иногда.

Он смотрел, как она вытащила шпильки из волос и встряхнула головой.

Во рту у него пересохло, когда Аманда скинула с себя халат. Тристан выпрямился.

– Эй, это нечестно. Если ты избегаешь меня, то почему ты раздеваешься тут прямо передо мной?

Она даже не взглянула на него, но легкая улыбка пробежала по ее лицу.

– Послушай, детка. Мне очень жаль, но я совсем не считаю нужным извиняться перед тобой за то, что заставил тебя тренироваться. И, черт возьми, я буду повторять тренировки снова и снова, если это поможет защитить и обезопасить тебя в случае необходимости.

Он пожирал ее глазами, пока она надевала узенькие шелковые трусики. Когда она наклонилась, чтобы зажечь бра, ее полные груди пленительно заколыхались. Не отрывая от нее глаз, он снял очки, потер переносицу и снова надел их. Невыносимо!

Аманда выпрямилась перед зеркалом и стала расчесывать свои пышные белокурые волосы. Вдруг она вздернула подбородок. Ее глаза встретились с его глазами в зеркале.

– Я купила тебе кое-что, – процедила она сквозь зубы. – Это в той сумке, на которой ты сидишь.

Опустив глаза, она стала искать на туалетном столике заколки для волос.

Мертвая тишина была ответом на ее замечание, и Аманда взглянула в зеркало на его отражение. Тристан смотрел на сумку, и ее поразило выражение его лица. Она совсем повернулась к нему.

Взглянув на его лицо теперь, когда он теребил пальцами сумку, она почувствовала ком в горле. Неужто никто ему никогда ничего не дарил?

– Открой ее, Тристан. Там подарок. Он удивленно посмотрел на Аманду, затем наклонил голову, медленно открыл сумку и вытащил прекрасные голубые джинсы.

– Я думаю, ты можешь надеть их, когда мы поедем за город, – озабоченно сказала она, поскольку он молчал. – Или когда ты будешь не на работе.

Неожиданно Тристан вскочил с кровати и в два прыжка оказался рядом с ней. Он прижал ее к себе, зарывшись лицом в ее волосы.

– Я люблю тебя, Аманда, детка! Господи, как я люблю тебя! – он откинул ее голову назад и прижался губами к ее губам.

У Аманды радостно забилось сердце. Она обвила руками его шею и, стоя на цыпочках, стала осыпать его лицо частыми поцелуями. Он сказал это! О, благодарю Тебя, Господи, благодарю Тебя. Тристан Маклофлин любит меня!

– Спасибо тебе за подарок, Мэнди, – он еще раз быстро поцеловал ее и освободился, чтобы получше рассмотреть джинсы.

– Прикинь их, – усмехнулась Аманда. Очарованное выражение его лица, когда он рассматривал подарок, заставило ее чувствовать себя каким-то Санта-Клаусом. – В первый день нашего знакомства Ронда сказала мне, что единственное, чего тебе не хватает, чтобы стать одним из солофлексовых парней, так это тугие джинсы.

Брови Тристана подскочили ко лбу:

– Каких парней?

– Солофлекс. Это развлекательная программа для тех, кто занимается культуризмом. В ней выступают ребята с действительно обалденными фигурами. На них только джинсы – и ничего больше.

Тристан вылез из своих мешковатых брюк и натянул на себя новые джинсы. Заправил в них белую рубашку и прошелся вдоль кровати. Затем взглянул на нее:

– Размер точно подошел. Как ты угадала?

– Случайно, – она внимательно и оценивающе оглядела его. – Сидят на тебе отлично. Если бы у меня было больше времени…

– Да, если бы ты не провела целый час в ванне, – передразнил Тристан.

– Если бы я не провела целый час в ванной, Маклофлин, ты бы был спущен с лестницы вниз, в свою квартиру.

– Да? А я-то думал, ты вообще прикажешь мне убираться из твоего дома. В дверь позвонили.

– Пора, – Аманда снова накинула халат. – Это, должно быть, Ронда. Покажись ей в джинсах.

С обычными предосторожностями Тристан постоял у двери, пока не убедился, что за ней действительно Ронда. Чем меньше народу знает, что он живет здесь, тем безопасней для Аманды. Она не раз говорила ему, что все танцовщики друг друга прекрасно знают, и он не хотел, чтобы сведения об их отношениях широко распространились. Он ведь не знал, с кем связан Дюк, к тому же если он действительно, как предполагала Ронда, сам танцовщик.

– Эй, подруга, одевайся, – услышал он голос Ронды. Пора бежать.

Аманда кивнула Ронде и, испытывая сожаление в связи с тем, что оставляет Тристана, пошла одеваться. За последние несколько недель близкого общения она обнаружила, что Тристан, к ее изумлению, совершенно не умеет общаться с женщинами, если это происходит вне службы. По большей части в компании с Рондой он чувствовал себя удовлетворительно – лучше, чем с другими женщинами. Но ее неприкрытая сексуальность смущала его. Он не привык к такой откровенности. Обычно, когда он сталкивался с женщинами, которые говорят и действуют подобно Ронде, он шлепал их по рукам и сажал в полицейский фургон, чтобы отвезти в участок.

Покрасневшие лицо и шея Тристана подтвердили опасения Аманды, когда она появилась в комнате несколько минут спустя. Он стоял, засунув руки в карманы, и со смущенным видом выслушивал комплименты в свой адрес, щедро расточаемые Рондой. Аманда привстала на цыпочки и поцеловала его на прощание. Она вышла из дома гораздо более счастливая, чем того заслуживала.

Увы, она не была столь жизнерадостна, когда возвращалась из кабаре после ночного шоу. Проклятый внешний мир, который вторгается в ее счастье! И проклятый Ренди Бейкер!

– Он не в состоянии отвечать за свои собственные поступки, – говорила она Ронде по дороге домой. – Боже мой, он просто дебил. Спорю, что он носит фотокарточку своего авто в кармане.

…Аманда опаздывала, так как провела много времени в гримерной, пытаясь замазать синяки и ссадины, полученные днем во время обучения стрельбе. Костюмы в кабаре были предельно открытыми, и Чарли имел тенденцию приходить в ярость, когда чей-нибудь синяк смазывал общий эффект. Мнение Чарли было хорошо известно – ты можешь быть черным или голубым… Но не следует этого афишировать.

Проходя через холл, Аманда, услышала сердитые голоса из ниши. Она вовсе не жаждала стать невольной свидетельницей чьей-то ссоры, но пути к отступлению у нее не было. Через пять минут шоу должно было начаться, и пройти на сцену другим путем было невозможно.

– ..еще раз дотронешься до меня, я тебе руки повыдергиваю Аманда уже приблизилась и увидела рыжеволосую девушку. Это была Шерри, заменившая погибшую Марианну, и хотя любопытство Аманды было задето, у нее не было времени что-либо выяснить. Она убыстрила шаги.

Внезапно грубая рука схватила ее за локоть. Изумленная, она увидела разгневанное лицо Ренди Бейкера:

– Ты, фригидная тварь! – прорычал он. – Я надеюсь, ты довольна собой. Ты сплетничаешь обо мне направо и налево.

Аманда была ошарашена такой атакой, но попыталась взять себя в руки. Она убрала пальцы Ренди со своей руки.

– Что тебе от меня надо, Ренди? Розовые пятна проступили на его щеках:

– Что ты наплела ей обо мне?

– Ох, Ренди, ради Бога, повзрослей, – огрызнулась Аманда. – Я ничего не говорила Шерри. Ни слова. Твоя дурацкая привычка распускать руки, а вовсе не мои слова – вот что причиняет тебе хлопоты.

Она повернулась и отошла с кажущимся безразличием, но его слова полностью вывели ее из равновесия.

Уже сидя в машине, Аманда рассказала Ронде о его последнем напутствии:

– Ладно, бэби, как-нибудь ты получишь по заслугам… – она покачала головой. – Мне пришлось сказать ему, что в случае чего за меня есть кому заступиться.

Ронда засмеялась, потом помрачнела.

– Я не знаю, что и думать, но вместе со всем остальным это дурно пахнет, – она посмотрела на профиль Аманды, сидящей за рулем. – И мне даже трудно представить, что твой Маклофлин скажет об этом инциденте.

Аманда резко дернула головой.

– Маклофлин не скажет ничего, поскольку ничего об этом никогда не узнает. Я не собираюсь впутывать Тристана в свои ссоры.

– Мэнди Роуз, тебе звонит убийца. Теперь Ренди обещает расправиться с тобой. Ты думаешь, Тристан не должен ничего знать?

– Ничего страшного не произошло, Ронда. Ты не слышала Ренди. Это двадцатичетырехлетний балбес с уровнем развития школьника. Он наглец, но не убийца.

– Все равно, чудачка, Маклофлина следует проинформировать об угрозах Ренди.

– Я подумаю. Но сейчас я хочу забыть обо всех неприятностях и представить себе, что мы с Тристаном обычная пара без этих специфических проблем.

Аманда рассталась с Рондой на ступеньках дома и вошла в свою квартиру.

– Тристан?

– Я здесь.

Она последовала на звук его голоса. На пороге спальни она застыла как вкопанная. Он, очевидно, только что принял ванну, потому что сидел на краю кровати с полотенцем на голове, вытирая волосы. На нем были новые джинсы – и ничего больше. Капли воды еще сверкали на его широких мускулистых плечах, и Аманде захотелось облизать его всего.

– Боже, Тристан, ты выглядишь так возбуждающе!

Тристан перебросил полотенце через плечо и посмотрел на нее.

– Ну так иди ко мне скорее, девочка.

– Я вся потная. Мне надо принять душ.

– Не надо, дорогая. Я хочу тебя такую. Он был совершенно серьезен. Аманда всегда думала, что принять ванну и надушиться – необходимые вещи перед тем, как заниматься любовью, но оказывается при настоящей страсти это совсем необязательно. Так что долой все предрассудки!

Тристан прижался лицом к ее груди, но она толкнула его так, что он, в конце концов, откинулся на кровать. Тогда она сделала то, что ей хотелось сделать с момента, как она заглянула в спальню. Она начала целовать его шею, потом оба плеча и грудь. Языком она ласкала коричневый диск его соска, окруженного светлым пушком волос. Медленно она двинулась вниз, слизывая капли воды с его кожи, целуя его живот. Потом ее руки расстегнули молнию на его джинсах и спустили их до колен.

Со стоном Тристан приподнялся на локтях, пока ее длинные умелые пальцы доводили его до исступления. Он посмотрел на нее все ниже опускающуюся голову.

– Ах, Боже, я больше не могу… Аманда была довольна собой. Раньше она была обычно слишком пассивной и не пробовала сама проявить инициативу.

Телефонный звонок задребезжал возле кровати. Аманда подняла голову и уперлась лбом в живот Тристана. Она взорвалась:

– Проклятье! – потом перегнулась через ноги Тристана и сняла трубку:

– Не сейчас, – оборвала она. – Я устала и мне надоело, что звонит человек, который даже не хочет назвать свое имя. Завтра я позвоню в полицию!

Она швырнула трубку на рычаг и для верности выдернула шнур телефона из розетки. Потом упала на подушки и разрыдалась.

Тристан не мог ей сейчас сказать, что она поступила неосторожно и необдуманно. Телефонные звонки были единственным средством хотя бы отдаленно узнать о передвижениях Дюка. Он погладил ее по обнаженной спине, потом обнял.

– Успокойся, Мэнди, ну хватит. Не позволяй отчаянию овладеть тобой. Кроме того, у нас сейчас временная передышка. И мы должны воспользоваться ей…

Она приподняла голову от подушки и в отчаянье посмотрела на него.

Он произнес, целуя ее в губы:

– Я смертельно желаю услышать от тебя, Аманда, что ты любишь меня, просто так, а не когда мы занимаемся любовью.

Аманда тотчас же успокоилась. Она откинула его голову так, чтобы он мог видеть ее глаза:

– Я люблю тебя, Тристан Маклофлин. Я никогда в своей жизни не говорила этого другому мужчине. Ты первый.

Его тон был непреклонен:

– И последний!

– Да. Я думаю, да, – ее голос был торжественным, хотя в глазах запрыгали смешинки. – Я люблю тебя.

– Ах, Мэнди, детка. Я тоже люблю тебя. И я никогда не говорил этого ни одной женщине, – он прикусил зубами ее нижнюю губу. – Я так люблю тебя!

Было уже очень поздно, когда Тристан, наконец, встал с постели, отыскал на полу вырванный штепсель от телефона и вставил его обратно в розетку.