"Жажда мести" - читать интересную книгу автора (Андерссон Дин)

Глава девятнадцатая. ДОЛГИЕ УВЕЩЕВАНИЯ

В коридоре послышался шум. Гутрун, расхаживавшая по комнате, замерла, обернулась к двери. Щелкнул замок. У девчонки мелькнула мысль внезапно наброситься на незваного посетителя, однако в памяти горечью отозвались ее прежние попытки напасть на Тёкк, и она решила поберечь силы.

В комнату вошла улыбчивая, полная доброжелательности служительница Хель, с порога поинтересовавшись:

— Как отдохнула, Гутрун?

— Никак. Каждый раз, стоило мне сомкнуть веки, как непременно являлся кто-нибудь из прежних знакомых по Нифльхейму. Начинал плакать, клясться в нерушимой дружбе, в том, что страдает от разлуки. Они шли и шли, уговаривали послушаться тебя, отказаться от прошлого, то есть забыть о том, кто я есть и откуда родом. Ты предупредила, что вернешься, должно быть, прошло несколько дней, и все это время меня не кормили. Но это не поможет тебе, Тёкк. Не надейся! Я не собираюсь отступать, я не склонюсь перед тобой. Мори меня голодом, не давай спать, можешь даже подвергнуть пыткам, все равно…

— Гутрун! Я ничего не знала. Я обязательно накажу Вафтруднира за то, что он не приносил еду. Сейчас же пойду и распоряжусь.

Тёкк быстро вышла в коридор, прикрыла за собой дверь.

— Надеешься обмануть меня, прислужница Хель! — крикнула Гутрун в сторону закрытой двери. — Ты затеяла грязную игру и рассчитываешь сломить меня. Не выйдет!

Послышался щелчок замка. Гутрун вновь принялась расхаживать по комнате, обнимала плечи, время от времени растирала руки и ноги, чтобы хотя бы немножко согреться. От голода и бессонницы болела голова. «Ей не сломить меня!» Эти слова она мысленно произносила по много раз в день. Твердила как клятву. Все это время она без конца прикидывала, каким образом можно было бы вырваться из лап Тёкк. В сражении с использованием колдовских сил ее не одолеть. У нее за спиной встает тень ужасной и безжалостной Хозяйки Смерти. Девушка решительно отвергала всякую мысль о примирении, называя эти помыслы предательством, тем не менее эти «недостойные и отвратительные» намеки, догадки, надежды все глубже закрадывались в душу. Время от времени задумывалась — не будет же эта ведьма так беспардонно врать! Может, в самом деле Песнь Крови не мать ей? По крайней мере, не родная мать. Тогда кто же? Почему бы в самом деле не овладеть тайнами колдовства, в котором Тёкк великая мастерица. Что, если она и в самом деле узнает о себе что-то такое, о чем никогда не ведала? Разве плохо, если в ней проснется великая сила, это же как яркий свет в пасмурный день. Вокруг станет светлее.

«Ей не сломить меня! Не сломить — и все тут! Буду стоять до конца. Я — Гутрун. Песнь Крови — моя мать. Ей не сломить меня!» — повторила Гутрун.

Девчонка даже не обернулась, когда позади вновь послышался щелчок и в комнату вошла Тёкк, очень быстро вернувшаяся.

Гутрун вдруг неумолимо потянуло в сон. Спотыкаясь, зацепившись за стол и проклиная слабость, она заковыляла к постели, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми. Стоит только на мгновение прикрыть веки, как она тут же уснет.

Ее глаза закрылись.

Уже в полусонном бреду до нее донесся знакомый голос:

— Гутрун, проснись. Я не могу здесь долго оставаться.

— Сейчас. Ах, будь я проклята! — воскликнула Гутрун. — Не получается.

«Если ты не взглянешь на меня…»

В ее сознании всплыл образ мальчишки.

Гутрун почувствовала, что не в силах сдержать душераздирающий крик, рвущийся из груди. Она прикладывала все силы, чтобы открыть глаза, однако все было напрасно.

Наконец сумела выпалить:

— Оставь меня! Мои мысли — это мое и только мое. Мне не нравится, когда в мои мысли вламываются чужие люди. Хель не моя мать! Моя мать Песнь Крови! Я не Дитя Смерти, нет у меня никакой колдовской силы. Я…

«Бессмысленно сопротивляться правде, Гутрун. Мы же друзья, не так ли? А я никогда не лгу друзьям, Гутрун. Вспомни годы, когда мы вместе играли в Нифльхейме. Мы делились каждым секретом, были не разлей вода. Друзья! Как ты плакала, когда женщина, называвшая себя твоей матерью, отправилась сражаться с Нидхеггом за Матушку Хель. Я успокаивал тебя, старался развлечь, рассмешить. Вспомни, Гутрун. Мы ведь были друзьями…»

— Будь ты проклят, Орм!

«Ты же помнишь мое имя. Я буду надеяться…»

Образ растворился. Гутрун открыла глаза.

Рядом с ее кроватью стоял Орм. Серую кожу покрывали следы гниения, на теле там и тут копошились могильные черви. Даже на лице пировала эта пакость.

— Мне становится больно, когда ты проклинаешь меня, — произнес Орм. — Матушка Хель расстраивается из-за нас, твои друзья печалятся. Что же ты так упрямишься? Почему не хочешь поверить в добрые намерения Тёкк? Меня накажут, если ты и дальше будешь упираться. Разреши Тёкк рассказать тебе, что случилось на самом деле. Поклонись Матушке Хель, обратись к ней как к матери. Ингу уже жестоко наказали за то, что она не сумела убедить тебя, Гутрун, она долго страдала по твоей вине.

— Ложь.

— Ой, не поступай так жестоко со мной, Гутрун. Дай слово, что позволишь Тёкк рассказать тебе правду. Я очень боюсь, что Матушка Хель жестоко накажет меня. Мы же друзья, Гутрун. Друзья… Согласись, смири гордыню, хотя бы ради меня. По-о-жа-а-луйста.

— Нет.

— Всякий раз, когда ты плакала, я утешал тебя. По-о-жа-а-луйста. Разве тебе не следует отдать мне долг, ведь я заботился о тебе. Смири гордыню. По-о-жа-а-луйста.

Гутрун зажала голову руками, пытаясь унять чудовищное наваждение, терзавшее ее. Удивительно, но где-то сбоку змейкой проскользнула надежда, что все эти мольбы, упреки, увещевания теряют свою мучительную силу. Она словно научилась справляться с ними. Гутрун тут же отогнала эту мыслишку — не хватало, чтобы Тёкк проведала о ней. С другой стороны, Орм действительно был ее другом. Зачем же подвергать его жестокому наказанию из-за такой мелочи как пара слов согласия. Еще хуже и недостойнее сердить Матушку Хель, ведь она заботилась о ней как о родной. Может, и вправду она ее истинная мать?

«Вот куда сумела проникнуть проклятая ведьма», — возмутилась Гутрун и принялась твердить вслух, чтобы заглушить все посторонние мысли:

— Она мне не мать! — Затем выкрикнула изо всех сил:

— Она мне не мать!

Ей надо говорить и говорить, изгоняя прочь предательские мысли. Вон!

В следующий момент Орм зарыдал. Гутрун добавила страсти:

— Ступай назад в Царство Мертвых. Мне безразлично, как с тобой поступят.

Кровавые слезы хлынули по исказившемуся от боли и страха лицу Орма. Его контуры начали таять. Когда они совсем исчезли, издали до Гутрун донеслись рыдания, неясные звуки требовали сочувствия.

Девушка встала с кровати и вновь принялась расхаживать по комнате. Она долго не могла восстановить дыхание — досаждали ужасные, рвущие душу на части крики, долетавшие, казалось, из самых недр земли. Она не выдержала и зажала уши руками.

Не помогло!

Звуки шагов привели Хальд в чувство. Она с трудом приподняла веки. В темнице по-прежнему царил полновесный, беспросветный мрак. Она дернулась, зазвенели цепи, решила, что, может быть, Вафтруднир вернулся? Ётун уже три раза посещал ее, и всякий раз, когда к пленнице возвращалось сознание, Хальд готова была умолять о смерти. Однако в воздухе не ощущалось никакого ледяного дыхания, всегда предвещавшего появление великана. И шаги были куда менее тяжелы.

Она по-прежнему висела, не касаясь пола ступнями — так, как распял ее Вафтруднир. Все равно Хальд, стараясь не обращать внимания на холод и пронизывающую боль, сосредоточилась, бросила мысленный взгляд в коридор. Посетитель был один, вот и все, что она могла понять. Щелкнул замок, распахнулась дверь. С дрожащим светом факела в темницу вошло несколько фигур.

— Я гляжу, Вафтруднир согласился с моей просьбой посетить тебя, Хальд.

Тёкк с удовольствием осмотрела раны, нанесенные во время бичевания, даже поковыряла пальчиком засохшую кровь на бедре пленницы.

— Из твоих мыслей я узнала, что он побывал здесь три раза. Узнала также, что он отказался прекратить мучения. Ах, как красноречиво ты умоляла его об этом! Что ж, условие прежнее, дай слово, — что будешь верна мне и повелительнице Хель. Все эти истязания не доставляют мне никакой радости, Хальд. Так что он посетит тебя в последний раз — это случится через несколько дней, когда у меня дойдут руки, — после чего либо ты примешь мое предложение, либо я навсегда забуду о тебе. Томись здесь в темноте. Поверь, дорогуша, мне труднее сказать, чем сделать это.

Хальд глянула на Тёкк, но ничего не ответила.

— Нет, — произнесла ведьма с усмешкой, — твои мысли подсказали, что ты не веришь, будто я забуду о тебе. Возможно, ты права, а возможно, нет. Но Вафтруднир точно не забудет. Согласись быть моей ученицей, и он больше никогда не причинит тебе боли. Ну как, решилась? — Она осмотрела тело молодой пленницы, затем многозначительно подмигнула ей. — Я обещаю излечить тебя, если Вафтруднир поведет себя слишком… разнузданно.

Служительница Фрейи, как и прежде, проигнорировала намеки и угрозы Тёкк. Постаралась приглядеться, чтобы выяснить, кто еще явился с мучительницей. С ней были двое взрослых и двое детей, по крайней мере, так они выглядели под черными накидками. Неожиданно накидки были отброшены. Хальд решила, что эти существа ей знакомы. Помнится, когда-то она встречалась с ними.

— Ведь… герт? — свистящим шепотком спросила несчастная. — Торфинн?

— Здравствуй, Хальд, — приветствовала ее женщина, оглядывая цепи и раны на теле пленницы. — Ингвар и Тора тоже здесь. Мы все желаем помочь тебе, но сама видишь…

— Да уж, — подтвердила Тёкк. — Если они попытаются сбежать или как-нибудь иначе проявить дерзость и неповиновение, первыми пострадают их дети. А теперь позволь продемонстрировать, насколько они стали покладисты. Торфинн, подойди, — подозвала она мужчину, — я сниму с тебя оковы. Когда ты будешь свободен, я хотела бы, чтобы ты подвел Вельгерт к той стене и заковал ее в кандалы — видишь те, что свисают с потолка? Закуешь жену, возьмешься за себя. Ты все понял?

Тёкк положила руки на плечи Ингвара и не спеша взяла его за горло.

Гнев ударил в сердце воина, однако после того, как он бросил взгляд на жену и на ребенка, решил не спорить.

Тёкк, одной рукой удерживая Ингвара, начала вычерчивать в воздухе руны, не забывая при этом произносить заклятия. Цепи спали с рук Торфинна.

Он почесал запястья, затем неохотно принялся исполнять то, что ему было приказано. Тёкк вновь поместила обе руки на плечах мальчика.

— Шевелись, — поторопила она мужчину, — и помни, что я могу сделать твоему сыну больно. Могу ослепить его на всю жизнь, могу навсегда лишить движения, могу изуродовать до такой степени, что его лицо станет напоминать маску ужаса.

Торфинн взял жену за руку и повел к стене.

— Не делай этого! — воскликнула Хальд. — Не слушайся ее. Лучше убей!

— Неужели отец допустит, чтобы его дети страдали? — Тёкк удивленно вскинула брови. — С той поры, как сгорела Долина Эрика, у них нет выбора.

— Вот именно, — с той же страстью поддержала ее Хальд. — Все равно она вас убьет. Рано или поздно, но убьет!..

— Долины Эрика больше нет, — с горечью сообщила Вельгерт.

Между тем Торфинн защелкнул оковы на запястьях жены. Теперь руки женщины были вытянуты вверх, но она продолжала говорить. Речь ее текла все быстрее и быстрее:

— Ковна со своей армией при поддержке Тёкк и всадников Смерти напали на поселение. Все разрушено, все погибло и сгорело. Все мертвы, за исключением нас четверых и Фрейядис, которая, наверное, тоже мертва.

Хальд не смогла сдержать стон. Все, оказывается, было куда хуже, чем она могла вообразить. Она вспомнила о Норде Серый Плащ. С ее смертью, казалось, погибла всякая надежда. Кто еще мог противостоять Тёкк в колдовском искусстве. Понятно, почему Торфинн и Вельгерт смирились перед неизбежным.

Наконец послышались щелчки — это захлопнулись наручные кандалы.

— Мы не должны терять надежду, — произнесла Хальд. — Никто не видел Песнь Крови мертвой. Если она жива, она может…

Ни Вельгерт, ни Торфинн не ответили.

Тёкк погладила шею Ингвара. Тора бросилась вперед и начала стучать кулаками по ноге колдуньи. Тёкк стоило только обронить короткое заклятие, как девочка вскрикнула и без чувств упала на пол.

— Тора! — не удержалась Вельгерт.

— Она не причинила мне вреда, — успокоила ее Тёкк. — Надеюсь, вы в точности поведаете этой безумной, что случилось с Песнью Крови.

Вельгерт не смогла сдержать рыданий.

— Фрейядис привязали к дереву, — кое-как успокоившись, сказала она. — Ковна выставил охрану, дожидаясь того момента, когда жизнь оставит ее.

Хальд не ответила, решив сохранить силы, чтобы выжить. Сил, правда, почти не было, теперь оставалось надеяться только на чудо.

— Самое время объяснить тебе, зачем я приказала доставить вас в мой замок, — Тёкк удовлетворенно потерла руки. — Скоро Гутрун научится видеть окружающее в новом, истинном свете. Когда ее погружение в новые истины будет завершено, я прикажу ей убить вас обоих как доказательство ее преданности Хозяйке Мертвых.

— Что будет с нашими детьми? — подал голос Торфинн.

— Я сохраню им жизнь. Можете умирать спокойно, ваша покорность будет тому порукой. После вашей гибели они останутся здесь в замке и начнут служить мне.

— Станут твоими рабами? — спросила Вельгерт.

— Моими слугами. Если со временем они проявят сообразительность и умение услужить, на них будут возложены другие обязанности. Более важные. В конце концов они примкнут к Хель и станут участвовать в сокрушительной битве за право владения Мидгардом.

— Лучше бы ты погубила их, — прошептал Торфинн.

Ингвар захныкал.

— Вот еще о чем я хотела бы вам напомнить, — добавила Тёкк. — Если вы согласитесь служить Хель, вам будет предоставлена свобода.

— Никогда, — отказалась Вельгерт. — Хель никогда не получит мою душу.

— О, как ты горда, — ответила Тёкк. — Что ж, это неверное решение. Души всех, кто умирает в моем замке, принадлежат Хель. Они спускаются в Нифльхейм и там вливаются в ряды воинов Повелительницы Смерти. Разве ты об этом не слышала? — Заметив удивление на лице Вельгерт, она рассмеялась, затем что-то коротко выкрикнула, и Ингвар опустился на пол. — Пусть немного поспит, — успокоила она родителей.

Тем временем в коридоре послышались грузные шаги, в воздухе потянуло ледяным холодом. Хальд напряглась — только Вафтруднира здесь и не хватало.

Ётун вошел в темницу и хмуро оглядел людишек.

— Отнеси детей в их комнату, — приказала Тёкк.

Цепи Вельгерт и Торфинна зазвенели, когда те невольно потянулись вслед за детишками. Великан поднял их, взял под мышки и вышел в коридор.

— Больше в этой жизни вы их не увидите, — объяснила Тёкк. — Можете попрощаться.

Она холодно, но с явным удовольствием улыбнулась и добавила:

— Ах, великан уже унес их? Какая жалость. Ну, ничего, главное сказано, остальное пустяки.

Тёкк приблизилась к вороту и принялась крутить барабан. Ноги Хальд вновь коснулись пола, она застонала от боли и потеряла сознание. Служительница Хель подошла к пленнице. Багровые огоньки засветились в ее глазах. Тёкк вскинула руки, ладони оказались обращенными к Хальд. Следом оттуда ударили два багровых лучика, свет омыл израненное тело пленницы. Раны стали затягиваться на глазах, силы возвращались к девушке.

Сияние угасло. Хальд выздоравливала, на ее теле не осталось ни единого следа бичевания. Она уверенней встала на ноги и посмотрела на Тёкк.

Та, уловив одну из тайных мыслей Хальд, весело рассмеялась:

— Нет, Хальд, и не рассчитывай. Ваше колдовское знахарство именем Фрейи не может вернуть тебе волосы. Я связываю весьма серьезные надежды с твоей лысиной. Однако имей в виду, условия прежние — покорность, готовность учиться новым истинам, и я смогу помочь тебе. Заклятие, в общем, не сложное. Я обращаюсь к твоему разуму, Хальд. Подумай, есть ли смысл перечить мне, мучиться, геройствовать. Так как насчет обучения?

Хальд не проронила ни слова. Тёкк надменно вскинула подбородок.

— Ты сделала свой выбор, — пожала она плечами. — Я тебе не завидую. То, что с тобой случится, будет очень и очень болезненно. Подумай, стоит ли? Скоро Вафтруднир вернется. Я прикажу ему перевести тебя в другую камеру — этакое тихое местечко, где можно с удовольствием предаваться раздумьям. Оно называется Хранилище падали. Вот так, Хальд.