"Без выстрела" - читать интересную книгу автора (Клещенко Анатолий)

Глава вторая

Замечанию Пряхина никто не удивился.

Даже уравновешенному Семёну поведение четвёртого попутчика казалось странным. Но Гостинцев не любил скороспелых выводов и потому спросил:

— Почему вы так думаете?

— Э, Пряхин — стреляный воробей, Пряхин сам геолог без малого. Ты ему скажи лучше, чтобы не совал носа, куда не спрашивают, но басен не сочиняй, что уголь ищешь. Уголь специально не ищут, незачем его в наших местах специально искать. Незачем и из Ивана Пряхина дурака строить…

Костя вдруг уселся на постели, подтянув колени к подбородку. Посмотрел на горного инспектора, потом на Семёна недобро прищуренными глазами:

— Не нравится мне товарищ геолог. Очень не нравится. Всерьёз не нравится.

Покусывая губу, он раздумчиво забарабанил пальцами по колену.

Оба — и Семен, и горный инспектор — в молчании ожидали, что последует дальше. Но Костя только вздохнул и в четвёртый раз повторил:

— Ой, не нравится!..

— А он и не девушка, чтобы нравиться тебе, — по обыкновению решил позубоскалить Семён.

— Да подожди, — остановил его приятель. — Понимаете, целый ряд нехороших показателей. Или совпадений. Во всяком случае, первое — собака. Ну, оперативная группа эта… Второе — человек не показывается в купе до отхода поезда. То есть, пока оперативники патрулируют на перроне. Так? Нервозная подозрительность этого человека — три. А в-четвертых, — вы обратили внимание, как он боялся за свою сумку? Секретные бумаги переправляются специальной почтой, да к тому же и не похож он на курьера. Одни сапоги чего стоят… А если ещё геолог плавает в геологии, как уверяет Иван Александрович, — это уже пять? Пять совпадений. Не много ли, а?

— Ну, и что ты хочешь сказать?

— Больше ничего, всё сказал. Что вы думаете об этом?

Семён пожал плечами. Иван Александрович сосредоточенно грыз потухшую трубку. Вынув её изо рта, повертел перед глазами, точно увидел впервые.

— Мм… Не знаю, что и думать. Совпадения действительно… С другой стороны, нельзя подозревать человека из-за каких-то непроверенных совпадений. Потом, — в чём подозревать? Что его искали при посадке в поезд? А вдруг не его? А если допустить, что подозрения правильные, — что дальше? Ума не приложу…

Гостинцев, улыбаясь, дождался окончания этого путаного монолога. Когда Пряхин умолк, он приготовился было сказать своё слово, но проводница принесла чай. Пришлось выждать.

— Я думаю, Костя, что у тебя не в меру криминальное мышление. Начитался таких вот книжечек, — Семён повертел над головой книжку Ивана Александровича, — и мерещится тебе. С каких пор человек не имеет права ехать вместе с друзьями, а обязан делить общество с тобой? Если же он этого не делает, ты начинаешь подбирать к нему «совпадения». Давайте чай пить!

— Ч-черт, проверить бы, кто у него друзья да в документы заглянуть… — не успокаивался Моргунов.

— А ты попросил бы его паспорт и трудовую книжку оставить — для ознакомления.

— Он плащ оставил, — сказал Пряхин.

— Плащ… Других вещей у него нет, что ли? Разрешите, Иван Александрович. — Сбросив одеяло, Костя шагнул к противоположной постели, взялся за край, собираясь поднять полку.

— Бросьте, так не годится! — запротестовал тот.

— Рыться в вещах я не собираюсь, — объяснил Моргунов. — Хочу посмотреть, что у него за тара. Иногда она говорит о многом…

— Всё-таки не следует. Ведь мы не специальные работники, чтобы интересоваться этим…

— Мы честные люди, Иван Александрович! И мы обязаны заинтересоваться. Потому что здесь нет специальных работников.

Горный инспектор неохотно встал. Костя рывком поднял полку, и все заглянули в багажный ящик. Пусто…

— Следовало ожидать, — удовлетворённо кивнул Семён. — Конечно, он оставил вещи у друзей. Сейчас они закусывают себе, а у нас чай стынет по вине новоявленного Шерлока Холмса…

Костя обескураженно хлопнул полкой и молча подсел к столику.

— Вот так-то лучше! — обрадовался Пряхин.

Но Моргунову было не до завтрака. Даже тающие во рту плюшки Ивана Александровича уничтожал, словно выполняя скучную обязанность. Шуток Семёна он как будто не слышал.

— Иван Александрович, в здешних местах имеется что-нибудь, могущее возбудить интерес… ну, вы понимаете, у кого?

— Как вам сказать? Ни ракетных баз, ни секретных полигонов здесь нет, конечно… Уверен, что нет поблизости…

— Судя по сапогам, человек не сидел на месте…

— Геолог. Говорят, — геолога, как и волка, ноги кормят.

— Н-да… Только кто он: геолог или волк? Этого-то мы и не знаем…

Пряхин успокаивающе похлопал его по колену.

— Подождите, до Москвы далеко. Вернется товарищ, как говорится, — обнюхаемся. Выясним, кто и что. А пока давайте-ка в шахматишки сразимся.

Он расставлял фигуры, а Константин кусал ногти, глядя на проносящиеся мимо окна склоны сопок, одетые кедрами. Дважды на протяжении партии зевал фигуры; Пряхин заставлял его переигрывать, возвращать ходы. Наконец Костя получил мат и равнодушно повалил своего короля.

— Можете записать очко.

— Вы явно не в форме, батенька, — покачал головой горный инспектор. — Дебют разыграли правильно, а дальше колбасить стали. Переиграем?…

— Потом, ладно? У меня в голове этот фрукт сидит, — глазами показал Костя на койку геолога.

— Навязчивая идея. В Москве обратись к специалисту по психическим болезням, — съязвил Гостинцев.

Даже не посмотрев в его сторону, Костя встал и, заложив руки за спину, принялся созерцать дождевик подозрительного попутчика. Наглядевшись вдоволь, двумя пальцами, оттопырив картинно остальные, взялся за угол полы. Оттянув её, словно танцовщица — подол, разжал пальцы. В кармане дождевика что-то брякнуло при ударе о стену. Всё так же сосредоточенно студент запустил руку в карман.

— Костя! — возмущённо вскрикнул Семён.

Но Моргунов только сторожко покосился на дверь и быстро выдернул руку: на ладони лежала пистолетная обойма.

Иван Александрович проглотил негодующую фразу. Все трое молча переглянулись.

— Пустая, — выдавил, наконец, Семён.

Горный инспектор повертел перед глазами неожиданную находку, вернул Моргунову.

— Не наша, от Зауэра, по-моему.

— Кажется, геологоразведке дают оружие? — спросил у него Семён.

— Я видел у них только карабины…

Не выпуская обоймы, Костя проверял другие карманы. На этот раз он обнаружил начатую пачку махорки, обломок расчески и компас в кожаном чехольчике, который все приняли сначала за кошелёк-подковку.

— Мейд ин… — начал было разбирать Костя иностранную надпись на откинутой крышке компаса, но вдруг захлопнул чехол, рассовал вещи по карманам дождевика. — Следовало бы закрыть дверь…

Выглянув в коридор, нервно хрустнул сплетенными пальцами, спросил:

— Что будем делать, товарищи?…

— По-моему, геологам дают все-таки пистолеты… — неуверенно начал Семён.

— Иностранные? И компасы иностранной выделки тоже дают? Слушай, надо быть идиотом, чтобы не понять…

— Спокойно, друзья! — тоном приказания бросил Пряхин. — Я старше вас и всё-таки опытнее. Давайте подумаем без горячки. Допустим, что подозрения Константина действительно имеют основания…

— Так, Иван Александрович, даже ребёнку ясно…

— Пока ничего не ясно. Наоборот, одни смутные догадки, предположения.

— Хорошенькая догадка — порожняя обойма от заграничного пистолета! Её надо расстрелять по кому-то.

— Да, но…

— Неужели вас не убеждает оперативная группа? При посадке?…

— Не убеждает. Если искали его и с ними была собака!.. Я имею представление о работе собак, знаете!..

— Вы хотите сказать, что поймали бы?

— Именно это хочу сказать.

— Так… — Костя прищурился, подался вперёд всем телом. — А может быть, вы объясните тогда, зачем курящему «Беломорканал» человеку нужна махорка? И — начатая осьмушка? А?…

— При чем здесь махорка, не понимаю!

— Очень жаль, если не понимаете. Для того, чтобы собака не могла взять след.

— Чёрт побери, совсем позабыл об этом. Вроде имеется такой способ…

— Я тоже слышал, — поддакнул на этот раз даже Семён.

Моргунов опять выглянул в коридор, плотно притворил дверь и стал объяснять:

— Думаю, не так трудно сообразить, что произошло. Преступника преследовали, преступник отстреливался. Ему удалось оторваться от погони — может быть, те оказывали помощь раненым товарищам. Добрался до станции, купил билет. Рассыпая позади себя махорку, явился к вагону в то время, когда оперативники проследовали к концу поезда. Он предъявил билет проводнику и, не совсем веря в способ с махоркой, спрятался где-то. Например, в помещении, где отопительные приборы. Вагоны пока не отапливают, туда некому заглядывать. В купе пришел, когда убедился, что обманул преследователей.

— Похоже, что так… Но — только похоже! — покачал головой горный инспектор.

Костя сердито рубанул кулаком воздух.

— Ладно. Согласен. Даже согласен, что человек случайно переменился плащом с кем-то. С тем, кому нужны оружие и компас — заграничные, кстати. Пусть все это — случайности. Но тогда вы объясните мне, почему этот человек, называясь геологом, порет какую-то чепуху с точки зрения геологии? Проявляет при расспросах явное беспокойство. Открывает дверь, обеспечивая свободную дорогу. И, наконец, пользуясь нашим ротозейством, скрывается, не забыв своей полевой сумки.

— Допустим, убедили. — Пряхин вытер вспотевшую лысину. — Но что можно сделать? Не забывайте, что у него — пистолет. И, потом, мы просто не имеем права задержать человека на основании своих подозрений. Даже специальным сотрудникам выдают в таких случаях ордер на арест, санкционированный прокуратурой.

— Разрешите сказать мне, — попросил молчавший дотоле Гостинцев. — Дело, конечно, не в оружии. И даже не в ордере на арест. Но может статься, что за этим типом следят. Понимаете: следят негласно. Для того, чтобы установить явки, связи. Если мы вмешаемся и напортим, нас не похвалят.

Моргунов задумался.

— Возможно, конечно. А если нет? И мы не вмешаемся, позволим ему скрыться?…

— Уже позволили, собственно…

— Не думаю, поезд не останавливался ещё…

Иван Александрович, озабоченно покачав головой, бессильно плюхнулся на койку подозрительного пассажира. Ему не хотелось влезать в эту историю и — нельзя было не влезть. Предоставленные только себе, студенты могут натворить чёрт знает каких глупостей — молодость сначала действует, а потом думает! Ну а что, если солдаты прогуливали служебную собаку? Правда, вел себя этот малый действительно странновато, но, с другой стороны, — каких характеров у людей не бывает? Возможно, человек с друзьями в «козла» режется, а они тут… В Лоуренсы произвели парня!.. Карманы проверять начали. Позор! Мерзость!

Пряхин чуть не произнес этого вслух, но спохватился: побуждения были достойными уважения, всё-таки! И, главное, не сразу придумаешь, как действовать в таких случаях. Он вздохнул и развел руками:

— Ума не приложу, ребята…

— Припереть к стене, проверить документы и разрешение на оружие, — решил Моргунов. — Лучше спутать карты работникам госбезопасности, чем позволить скрыться, если он ими не выявлен!

Такого Иван Александрович допустить не мог. Следовало взять инициативу на себя.

— Вот что, друзья! Действовать будем так… Если его ищут, — уверен, что по линии предупреждены. На станциях будут смотреть за сходящими пассажирами. К счастью, существует телеграф. Но, на всякий случай, при остановках следует контролировать обе стороны поезда. Если он вернётся в купе, — ничем не выдавать своих догадок. Короче, — до Москвы не спускать глаз, но и не вызывать у него опасений. Это ни в коей мере не помешает тем, кто за ним присматривает. Если такие есть. А если нет, — ими будем мы.

— А в Москве как же?

— Разработаем план; время терпит. Придётся кому-то пойти поделиться своими наблюдениями с надлежащими органами. Скажем, на ближайшей крупной станции — в Чите.

— Пожалуй, единственно правильный выход.

Это сказал Семён Гостинцев, но и Константин кивнул согласно.

С этого момента третье купе в вагоне пассажирского поезда № 41, следующего из Владивостока в Москву, перестало быть маленькой уютной комнаткой на колесах.

Третье купе стало штабом и полем военных действий одновременно. Ловушкой для врага, замаскированной и законспирированной. Даже шахматные фигуры, расставленные на доске так, словно партия — в разгаре, были тоже маскировкой.

Иван Александрович заглянув в окно, щелкнул крышкой часов.

— Ближняя остановка — в Ульякане: без десяти или без четверти шесть…

Сверясь со своими часами, студенты, не сговариваясь, тронулись к двери.

— Подождите, рано. Еще не переехали Ундургу, увидите мост. От моста до станции километров с десяток…

По мосту поезд прогромыхал минут через пять. Внизу мелькнула пенная река, дорога по берегу её. На дороге маленький грузовик, покрытый брезентом.

— Возьмёшь на себя левую сторону состава, — предупредил Константин, первым выходя в коридор.

Но двери открывались проводниками только с одной стороны поезда. Убедившись в этом, встревоженный Семён поспешил с докладом к Ивану Александровичу. Тот кивнул:

— Из виду выпустили. Ну что ж, тот в таком же положении. Нам легче.

— Сошли только старуха с девочкой и два железнодорожника в форме, — в свою очередь, доложил Костя, когда поезд тронулся.

— Следующая Зилово, иначе Аксеново. Там минут десять стоять будем.

Но и в Зилове студенты напрасно патрулировали по платформе. Интересующий их человек не сошёл с поезда и там. Не возвращался он и в купе.

Куэнга…

Пятнадцатиминутная стоянка в Приисковой…

Костя опять начал нервничать:

— Странно. Видимо, он в самом деле не один. Не сидит же полдня в вагон-ресторане? А торчать в чужих вагонах проводники не позволят.

— Можно пройти по вагонам, посмотреть. Хотя бы до ресторана.

— Если у него в поезде сообщники, следовало бы глянуть на них, — присоединился Иван Александрович. — Только повремените, ребята. После Зубарева будет большой перегон до Карымской, тогда и пройдёте. А то, знаете, как бы он не соскочил в Шилке — станция людная, шоссе. Да и в Зубаревой может. Дело к вечеру, часы у нас по-московски идут, а темнота по местному времени. Не упустить бы…

Холбон, Шилка пассажирская, Шилка первая, Размахнинский, Зубарево, — Пряхин безошибочно называл станции, на которых останавливался поезд. Перегоны стали короткими, хотя № 41 стоит здесь на тех же станциях, что и курьерский.

В Зубарево прибыли затемно.

— Медлить не приходится, ночью проглядеть человека ничего не стоит. Надо установить, где он. Если он ещё в поезде, — затревожился Моргунов.

— Не могли мы его пропустить, — шапок-невидимок ещё не существует пока…

— Существуют вагонные ключи, Сеня. Знаешь, такие, как от детских коньков «Снегурочка», — зло буркнул Костя.

— Ты думаешь…

— Я думаю, что следует пройти по составу.

— Тогда предлагаю следующее, — вмешался тоже забеспокоившийся Пряхин. — Один остается в тамбуре уже просмотренного вагона, другой проходит по следующему и, если не обнаруживает этого парня, возвращается. Таким образом проверяете все вагоны. Если человек обнаружен, передовой проходит мимо с безразличным видом и остается в тамбуре смежного вагона. Это для того, чтобы, не вызывая подозрений, контролировать оба выхода. Стойте в тамбурах и курите — кто может придраться? Задержка ушедшего вперед — сигнал для заднего. По истечении часа иду я. Связным. Дальнейший план вырабатываем в зависимости от обстановки. Ну, с богом, как старики говорили… Перегон километров восемьдесят, времени хватит…

Но времени не хватило.

Задержали купейные вагоны. За каждой дверью мог прятаться странный геолог, и Костя подолгу разговаривал с проводницами. Мол, в этом же поезде должны ехать его друзья. Описывал их вскользь — молодые, один светловолосый, другой темнее. Зато допытывался очень упорно: кто садился в вагон на станции Ерофей Павлович? Может, именно те, кто ему нужен?

Пассажиров, следующих из Ерофей Павловича, в купейных вагонах не значилось. Некурящий Семён Гостинцев, отплевываясь, мусоля во рту то и дело гаснущую папиросу, топтался в тамбурах, с нетерпением ожидая возвращения товарища.

Купейные кончились, пошли общие вагоны. И в первом же из них Моргунов увидел хозяина потрёпанного дождевика…

Только один беглый взгляд позволил себе Костя бросить в сторону человека с полевой сумкой. Но то был взгляд фотообъектива. Он запечатлел в памяти всё, что следовало: вздрагивает рука, плотнее прижимая сумку. Язык спотыкается на очередном слове. Чего не уловил взгляд, Костя угадал: напрягаются мышцы, на секунду останавливается дыхание, как при нажатии спускового крючка.

Поезд замедлял ход.

С видом полнейшего безразличия студент прошел мимо. Впереди проводница открывает дверь в тамбур — сейчас будет остановка. Константин последовал за нею, чувствуя, что за ним наблюдают. В тамбуре, прикуривая папиросу, дважды сломал спичку — пальцы непроизвольно сжимались в кулак.

— Карымская? — притворясь беспечным, спросил он проводницу.

Та посмотрела лукаво. Видимо, она была не прочь поболтать:

— Угу… А вы заблудились, что ли? Или потеряли что?

— Проходил по вагонам. Где-то знакомые должны ехать…

— Как же это она не сказала, в каком вагоне? — засмеялась проводница.

— Не «она», сослуживец один, уже пожилой, — даже не пытался подхватить игривую фразу Костя. Но железнодорожница явно намеревалась продолжить беседу именно в таком тоне:

— Рассказывайте! В моем вагоне один такой «сослуживец» от Ерофей Павловича едет…

Колеса загромыхали на стрелках.

Вспомнив, что надо убрать подножку и просигналить фонарем, девушка заторопилась. А в тамбур вошел пассажир в полосатой пижаме — Пряхин. Косясь на проводницу, стоявшую теперь в открытой двери с поднятым фонарем, буркнул:

— Боюсь, что заставил насторожиться. Неудачно получилось…

— Кажется, и на меня обратил внимание, — сознался Костя. — Что делать?

— В Чите будем стоять самое малое полчаса. Надо зайти в милицию, объяснить.

— А здесь?

— Бесполезно. Дежурный милиционер два часа станет созваниваться с начальством. Периферия. Ну, я по перрону пробегу, чтобы лишний раз не показываться. Вашему товарищу все объясню. Разрешите мне пройти, девушка…

Проводница посторонилась и, поворачиваясь к Косте, с насмешливой улыбкой спросила:

— Интересно, какая у вашего пожилого сослуживца причёска?

Пожалуй, это было на руку Косте Моргунову — перебрасываясь шутками с хозяйкой вагона, можно в нём задержаться. До Читы не выпускать парня из вида. Прикуривая папиросу, он ответил так же игриво:

— Такая же, как и у сослуживца в вашем вагоне…

— Скажите! У той коса самая обыкновенная, да у неё и сослуживец другой. Целый день из вагона не вылезает, только что в ресторан сходили пообедать. И вчера чуть не до полночи сидел.

Костя не видел лица собеседницы «геолога», когда проходил по вагону. Он видел только её темно-синий свитер. Но речь шла безусловно о ней.

— А чего же вы разрешаете гостям полуночничать?

— Не разрешишь вам, как же! В Яблоновой у меня два пассажира выходят, так он хочет к нам перебраться.

«Хитёр», — подумал студент.

Поезд тронулся, стал набирать скорость. Девушка плотно затворила дверь, опустила подножку и носком ботинка передвинула защелку. Но уходить не торопилась.

— Вы к своему сослуживцу в соседи перебираться не собираетесь?

— Не зовет, — особо значительно промолвил Костя, на мгновение забыв, что разговор этот — только способ застрять в вагоне. С горестной ужимкой он обвел взглядом тамбур. — Даже в комнату не приглашает, в прихожей держит.

— Вот вредный сослуживец, — притворяясь недогадливой, девушка довольно заулыбалась, на щеках обозначились веселые ямочки. — Вы хоть к нам зайдите погреться. А я фонарь поставлю на место…

Потушив окурок, Костя открыл дверь, пропуская вперед проводницу. И в тот же миг, скользнув взглядом по проходу, увидел широкую спину уходящего человека с кирзовой полевой сумкой на боку. Костя остановился соображая, что предпринять, а тот уже затворял за собой стеклянную дверь на другом конце вагона.

— Одну минуточку, — сказал Костя проводнице, — только предупрежу товарища, что я не отстал от поезда…

Проходя мимо отделения, в котором отсиживался «геолог», почти непроизвольно скосил глаза. Женщина в темно-синем свитере поправляла волосы. Во рту она держала несколько шпилек. Голова была закинута назад. Лица не удалось рассмотреть. На левой нижней полке два очень пожилых пассажира склонились над шашками.

Подходя к первой — стеклянной — двери, студент хотел толкнуть её, когда следующая дверь — в тамбур вагона — приоткрылась и моментально захлопнулась опять. Костя успел заметить всё ту же полевую сумку.

Помедлив, чтобы «геолог» успел пройти через тамбуры и переходный мостик между вагонами, нажал дверную ручку. Громыхание стремительно несущегося поезда оглушило его после тишины вагона. В лицо ударил свежий, холодный воздух. Костя рванулся вперёд, уже догадываясь, что случилось.

Правая дверь тамбура была распахнута настежь. За ней куда-то неслась лязгающая, гремящая темнота. Она неслась так стремительно, что студент отшатнулся и, не веря своей догадке, побежал в следующий вагон.

— Где он? — встретил его в тамбуре этого вагона Семён. — Понимаешь, увидел меня и повернул…

— В тот вагон? — большим пальцем, через плечо показал Костя.

— Ну да. Вы же встретились?…

— Встретились… — засовывая руки в карманы, обескураженно протянул Моргунов и вдруг кинулся обратно. Когда Гостинцев догнал его, Костя держался левой рукой за поручень, прикрываясь правой от ветра. Он старался заглянуть между вагонами, где позванивали, сталкиваясь, буфера, — беглец мог перебраться туда с подножки вагона. Не довольствуясь осмотром, Костя сам проделал это. Потом попытался взобраться на крышу, что не удалось даже при его способностях.

— На такой скорости спрыгнул, а? — развел он руками.

Видимо, только теперь Семён, растерянно наблюдавший за действиями товарища, понял, что произошло.

— С-семён!.. — с ужасом крикнул Костя, когда Гостинцев на мгновение задержался на нижней подножке. — Сем-мён!..

Крик опоздал. Он беспомощно повис в воздухе, покрывая грохот колес. Тот, кого он должен был остановить, успел выпустить поручни и шагнуть туда, где по скатам выемок, по рогатым кустам за кюветами скользили робкие пятна света из окон.

Студент метнулся к стоп-крану, уже протянул руку и… медленно опустил её, не трогая красной рукоятки.