"Ключ от Кеплиан" - читать интересную книгу автора (Нортон Андрэ, Маккончи Лин)

1

Старик умирал. Когда-то она думала, что он будет жить вечно. Теперь она стала старше и знала, что всему на свете рано или поздно приходит конец. Сейчас настало его время. Он невозмутимо встретился с ней взглядом, и она поняла — он собирается рассказать ей, что нужно делать.

Она склонилась к нему, он также не сводил с неё внимательного взгляда. Слишком худенькая, чтобы считаться красавицей, в его глазах она была и прекрасной, и любимой: дочь дочери его сына и единственная из его потомков, кто остался в живых. Приход чужой и враждебной расы плохо сказался на его народе. Слишком многие умирали от болезней, о которых даже не подозревали, пока были свободными скитальцами. Другие, точно голодные койоты, готовы были рвать друг другу глотки из-за огненной воды, которую им предлагали слишком часто.

Болезнь убила его сына, злая судьба унесла жизнь дочери сына и её возлюбленного, и только эта девочка уцелела. На протяжении поколений чужая кровь смешивалась с кровью немунух: его собственная мать была лишь наполовину навахо, дочь белого человека и его жены-индианки. Глаза старика неотрывно наблюдали за девочкой. Элири, так он назвал её на древнем языке, известном только тем, кто владел силой. Теперь таких осталось совсем немного. По мере того как сменялись поколения, слишком многие семьи постепенно утратили дар. Но в этом ребёнке он возродился снова, расцвёл в подлинный дар умения обращаться с лошадьми и ощущать свою связь со всей остальной жизнью.

Девочка тоже наблюдала за ним, с печалью в больших серых глазах. Длинные чёрные волосы свисали с её худого плеча, и она нетерпеливым движением поправляла блестящие пряди. Каждый раз, когда рука поднималась, на худом запястье проступали сильные сухожилия. Внешняя слабость была обманчивой; на самом деле все её тело, казалось, было сплетено из стальной проволоки и прочной кожаной бечевы. Много-много лет назад женщины тоже были воинами, и мужчины-немунух признавали их в этом равными себе. Фар Трейвелер воспитал свою правнучку хорошо. В эти дни всеобщего вырождения никто из молодых мужчин не мог сравниться с ней в стрельбе из лука или во владении ножом. Равно как никто, будто то мужчина или женщина, не умел лучше неё обращаться с лошадьми и охотиться.

Он улыбнулся и заговорил. Его голос звучал слабо, но отчётливо:

— Я назвал тебя Элири. Теперь тебе предстоит доказать, что я не ошибся.

Девочка выглядела смущённой. То, что её имя означало «Та-Кто-Ходит-Странными-Путями», она знала всегда. Но каким именно путём предстояло пройти ей?

Старик улыбнулся, увидев, что она наморщила брови.

— Иди в горы, найди там начало пути Идущих Впереди. Ничего не бойся, иди как воин. Ты — последняя из моего рода и пройдёшь дальше всех с помощью того, что я могу тебе дать. — Его голова судорожно дёрнулась в сторону небольшого мешка, плохо различимого в тёмном углу комнаты. — Иди со Светом, когда солнце поднимется высоко, и Ка-дих благословит тебя. — Он негромко вздохнул. — Ты не сможешь поехать верхом, последнего коня я продал. И ждать слишком долго ты тоже не сможешь. Женщина, которая навещает нас, приедет сегодня. Ты должна уйти как можно дальше, прежде чем она появится здесь.

Элири вздрогнула. Он прав, ей и в самом деле следовало так поступить. Именно прадед спас её шесть лет назад. Она ни на мгновенье не забывала, как жестоко обращались с ней дядя и тётя. Когда её отец женился, он не презирал индейскую кровь своей невесты, но его сестра и хозяин ранчо, за которого она вышла замуж, смотрели на это совсем иначе. Когда Фар Трейвелер умрёт, по закону белых людей она снова окажется в их руках, ведь ей ещё нет шестнадцати. Если есть возможность бежать, она сделает это.

Путь Идущих Впереди? Её сердце забилось сильнее. Рассказывали немало историй об этих древних людях; даже в школе, куда она ходила, знали об их существовании. Отчасти, по крайней мере. Книги подтверждали правдивость старинных рассказов Фара Трейвелера, которые сам он слышал от своей матери. Но о существовании пути Элири не знала ничего.

Чёрные глаза мерцали на морщинистом лице её прадеда, похожем на карту холмов и низин его древней земли. Коричневом, как пыль, и всё же живом, как сама эта земля.

— Принеси мой мешок.

Она подала ему мешок из дублёной кожи оленя и замерла в ожидании. Он достал оттуда и расправил на постели кусок белой оленьей кожи, выдубленной и выскобленной до полной мягкости. Слегка дрожащая рука поднялась, и Элири, как заворожённая, следила за ней взглядом. — Это… — он прикоснулся пальцами к белому куску кожи, — это наша земля. Иди вдоль реки в горы. На одном из склонов найди сначала пень — всё, что осталось от огромного дерева, поваленного молнией. — Элири кивнула; она видела его. — Дальше по пути вверх ищи место, где много лет назад были оползни. Оттуда начинаются уже сами горы. — Она кивнула опять. Их она тоже видела во время охоты. — Оставь реку и дальше иди так, как показано на карте.

Его пальцы замерли на полоске кожи. Он помолчал, переводя дыхание, и во время этой паузы оба услышали звук. И поняли, что он означает.

Фар Трейвелер выругался.

— Она едет, эта приставала. Тебе нужно уходить.

— Я не оставлю тебя умирать в одиночестве. — Элири бросилась к окну. Далеко внизу на дороге крошечный красный автомобиль с трудом одолевал склон. Элири схватила ключ и выбежала во двор. Торопливо заперла ворота и вернулась в дом. — Если мы будем сидеть тихо, она подумает, что нас нет.

Старик еле слышно рассмеялся:

— Только не эта женщина из чужого народа; она вечно сует нос во все щели. Запертые ворота ненадолго спасут нас от неё. Тебе известны их обычаи. Стоит ей увидеть меня таким, и она увезёт тебя туда, откуда уже не выбраться. Ты должна бежать, дитя моё. Беги как можно быстрее и дальше, только тогда ты не попадёшься ей в руки. Спасти тебя может лишь путь.

Элири вскинула голову:

— Я не оставлю тебя умирать в одиночестве.

— Я не собираюсь умирать в одиночестве, — негромко сказал старик. — Принеси мои лук и нож. И боевую краску, которую я приготовил.

Элири выбежала и вернулась, выполнив его просьбу. Присев на корточки, она не сводила взгляда со старика. На лбу у него выступили крупные капли пота; чувствовалось, каких громадных усилий стоило ему подняться с постели. Элири заметила это, но не произнесла ни слова. Он жил как воин; ясное дело, и умирать ему следовало как воину. Стянув набедренную повязку, он медленно надел штаны из оленьей кожи. Раскрасив лицо, взял в руки оружие, направился к двери и вышел наружу. Поднял взгляд горящих чёрных глаз на солнце, посмотрел вниз. Красный автомобиль на дороге был уже близко.

Старик негромко запел. Песнь смерти своего народа. Закончив первую часть, он повернулся к Элири и взмахнул рукой. В чистый воздух вознеслась ещё одна песнь. Благословение воину на его долгом пути. Благословение Ка-дих и племени. Потом старик в последний раз устремил взгляд на горы и продолжил песнь смерти. Голос его крепчал по мере того, как он перечислял свои подвиги и молился о том, чтобы вечность приняла его как воина. С последним неистовым восклицанием он шагнул вперёд.

Элири изумлённо открыла рот — казалось, фигуру старика внезапно охватило пламя. Создалось впечатление, что вокруг дома захлопали огромные крылья. Фар Трейвелер безжизненной массой медленно опустился на землю. Вокруг Элири волнами плыло тепло. Оно несло в себе приветствие воину, вернувшемуся домой, и успокаивало ту, которую он оставил после себя. Она смиренно склонила голову. Все хорошо. Прадед, которого она любила всем сердцем, отправился в свой последний поход. Перед Элири тоже лежал долгий путь — путь, ставший его последним даром. Красный автомобиль приближался к последнему повороту дороги перед их домом. Примерно через десять минут он будет у ворот. Элири вспомнила ненависть своего дяди, побои, презрение к ней как к квартеронке. Лучше умереть, чем вернуться туда. Она стиснула зубы и с внезапным приливом силы, который показался бы невозможным тем, кто не знал её, подняла тело старика и внесла в дом. Мягкими, ласковыми движениями устроила его на постели, положив рядом лук и нож.

Автомобиль смолк, остановившись перед воротами. Послышался голос, ворота затряслись под ударами. Элири сунула карту в сумку, приготовленную для неё стариком. Проверять, что там ещё, времени уже не было. Наверняка, он знал, что именно может ей понадобиться. Она поцеловала впалую щеку. Голос снаружи позвал снова, более настойчиво. Элири горько улыбнулась. Фар Трейвелер был прав относительной этой женщины. Она не из тех, кто уходит с пустыми руками.

Стараясь двигаться бесшумно, девушка проскользнула к задней двери и открыла её. Нехорошо, если в доме один выход, не раз говорил ей прадед. И всегда лучше, если запасной выход не бросается в глаза. Озорная улыбка на мгновение осветила лицо Элири. Она услышала, как задребезжали ворота, когда через них перелезали, потом снова раздался голос, теперь уже громче, ближе. Переднюю дверь она тоже заперла; это ещё чуть-чуть задержит настырную женщину. Элири обогнула дом и прошмыгнула к забору, прячась за полуразрушенным сараем. Вынув два железных гвоздя, отогнула одну из досок. Выскользнула наружу и вернула доску в прежнее положение, вставив гвозди на место. Хорошая головоломка для бледнолицей. Послышались звуки бьющегося стекла, голос зазвучал ещё ближе, ещё настойчивей.

Затем послышались возгласы, вперемежку с которыми женщина выкрикивала имя Элири. Ноги затопали туда и обратно, призывы зазвучали почти неистово. Женщина ей сочувствовала; что же, вполне возможно, у неё и впрямь были добрые намерения. И всё же в дом, где её презирали, Элири не вернётся. Теперь она понимала, что неспроста Фар Трейвелер настоял вчера на том, чтобы помочь ей поработать по дому. Не всё это время он помогал ей, несколько часов он провёл в сарае, запершись от неё. Скорее всего, почувствовав приближение смерти, собирал ту самую сумку, которая теперь была у неё.

Женщина из социальной службы приходила лишь раз в неделю. Во всяком случае, до сих пор, пока им удавалось скрыть от неё растущую слабость Фара Трейвелера. Они надеялись, что у него хватит сил продержаться ещё несколько недель, до того дня, когда ей исполнится шестнадцать. Тогда она смогла бы жить самостоятельно в доме, построенном стариком на небольшом клочке оставшейся у него земли. Элири недобро усмехнулась. Её тётке и дяде мало что достанется. Практически вся земля, когда-то принадлежащая роду Два Пера, была давным-давно продана. Личные вещи, крошечный дом и несколько акров безводной земли — вот всё, что осталось. И всё же девушка смогла бы здесь выжить. Она умела охотиться, объезжать лошадей, управляться с маленьким огородом. Для тех же, кто не привык вести такой образ жизни, ни дом, ни земля никакой цены не имели.

Спрятавшись за деревом, Элири обшаривала взглядом двор. Появилась женщина и неуклюже побежала от одного ветхого строения к другому. Всё ясно. В распоряжении Элири несколько часов — до прибытия поисковиков. А они появятся, в этом можно не сомневаться. Женщина из социальной службы не относилась к разряду тех, кто позволил бы ей уйти с миром.

Девушка повесила сумку на плечо и проверила оружие. Чтобы карта в любой момент находилась под рукой, она прикрепила её к поясу и стала взбираться вверх по крутому склону. Двигалась уверенно, но не слишком быстро, чтобы беречь дыхание. Надо экономить силы, на случай, если неожиданно понадобится убегать. Да и вообще, судя по карте, путь предстоял неблизкий, и всё время по неровной местности. Так что силы ей ещё пригодятся. Хотя, если для поисков привлекут вертолёт, её может спасти лишь умение, а не сила или скорость.

Красный автомобиль внизу отправился в обратный путь по горной дороге. Женщина, сидящая за рулём, была настроена не менее решительно, чем Элири. Девчонка, скорее всего, убежала в горы. Её необходимо найти и увезти в безопасное место. Начальник поступил глупо, позволив ей жить со стариком. Сразу было ясно, что все это добром не кончится. К тому же начальника, что вообще характерно для мужчин, всегда не оказывается на месте, когда что-нибудь случается. Женщина задумчиво покусывала губу, выходит, теперь она за старшего. Он вернётся почти через неделю, а к этому времени она найдёт беглянку. Все его рассуждения не имеют никакого значения — девчонке ещё нет шестнадцати, и тётка никогда не отказывалась взять её обратно. Женщина, конечно, читала запись в личном деле Элири, где говорилось, как в этой самой семье с ней обращались шесть лет назад. Читала, но предпочла проигнорировать её.

Ну, наказали девчонку разок-другой. Детям необходима твёрдая рука. Женщина прибавила скорость, так велико было желание поскорее добраться до офиса и связаться с теми, кто найдёт для неё девчонку. Потребуется, конечно, некоторое время, но она не сомневалась в своей способности убедить представителей власти, что ребёнок в опасности. Не беда, если даже придётся слегка преувеличить: совсем юная девушка, обезумевшая от горя, одна, в горах. Реальная угроза самоубийства. Если её не найдут, это может испортить им отчётность. Женщина никогда не пыталась разобраться в собственных чувствах, никогда не понимала, что терпеть не может и девочку, и старика — за их гордость, за то, что они явно не испытывали удовольствия от её вторжений.

Что-то такое было в осанке девочки, от чего по спине женщины из социальной службы пробегала дрожь. В стране, где смерть поселенцев все ещё жива была в памяти, она не слишком подходила для той роли, которую выполняла. В её семье помнили то же самое, о чём не раз подробно рассказывал дядя Элири — как вырезали их родню. Женщина презирала тех, кто находился под её попечительством. А то, что и они, в свою очередь, презирали её, порождало лишь ярость. Она найдёт девчонку и поместит её в приличную, цивилизованную семью. Они выдрессируют эту дикарку.

Высоко над тем местом, где сейчас проезжала женщина, «дикарка» карабкалась по склонам холмов вдоль реки. Пень от старого дерева, не устоявшего перед бурей, остался уже позади и был отчётливо виден в сияющих лучах солнца. Впереди возвышались утёсы — следы оползней, первый из которых случился несколько столетий назад. По какой-то причине примерно раз в сто лет в этих местах происходили мощные оползни, и образованные ими холмы громоздились друг на друга. У подножия одного из них Элири остановилась и внимательно огляделась. На ней по-прежнему было то, что она надела, встав поутру. Все старое, даже рваное, ведь она собиралась чистить ржавый водосточный жёлоб. Имело смысл избавиться от этой одежды, да и передохнуть не мешало.

Она положила сумку подальше от воды, вернулась к оползню и начала карабкаться вверх. Добравшись до вершины, осмотрела мягкую почву под ногами и еле заметно улыбнулась. Фар Трейвелер всегда говорил, что, когда тебя преследуют, хитрость важнее скорости. Немного спустя перед Элири возник свежий холмик, из-под которого торчал край её рубашки. Если, заметив его, преследователи начнут тут копать, то обнаружат в земле всё остальное. Покончив с этим, она заскользила по склону вниз и, подхватив сумку, вошла в реку. Пусть-ка поищут след в воде; она знала, где лучше всего выйти на берег, чтобы невозможно было найти её по запаху. Она торопилась; вода была ледяная.

Она шла все дальше и дальше, а спустя некоторое время остановилась, чтобы подкрепиться припасами, которые обнаружились в сумке. Покончив с едой, она с интересом исследовала остальное содержимое сумки. Одежда, полная коробочка нержавеющих стальных иголок всех размеров, нитки, рыболовные крючки — всего и не перечесть. Сумка была вместительная, удобная, при необходимости в неё можно было набить припасов весом не меньше чем в сотню фунтов — если, конечно, тот, кто собирался её нести, в состоянии был тащить такой груз. Сейчас сумка выглядела пустой, и девушка взяла её в руки, чтобы уложить все обратно. Странно, по весу сумка пустой не казалась. Элири порылась в ней, вывернула, поискала под подкладкой и, в конце концов, обнаружила кожаный пояс. На нём был искусно вырезан ряд бегущих коней, а костяную пряжку украшала гравировка в виде крошечных скакунов, глаза которых представляли собой инкрустацию из чёрного янтаря. Теперь понятно, почему пустая сумка казалась такой тяжёлой. Очарованная искусной работой, Элири перевернула пояс и внимательно изучила его внутреннюю сторону.

Изнутри пояс был зашнурован длинным сухожилием. Она частично вытащила его, отогнула перекрывающиеся края. И замерла, поражённая. Неужели Фар Трейвелер давно уже знал, что умрёт раньше, чем она окажется в безопасности, и ей придётся бежать? Внутри пояса было спрятано целое состояние. Золото, которое он годами намывал в этой самой реке, расплавленное и отлитое в виде тонких круглых пластинок. Работая на других, невозможно было накопить столько, даже если трудиться без выходных на очень хорошей работе и получать вполне приличную зарплату.

Недельный заработок рабочего не составлял и пятой части стоимости любой из этих пластинок. Сколько же сил, времени и терпения пришлось затратить её прадедушке, чтобы собрать золото по крупице и переплавить его вот в это?

Она подняла сумку и, покачав её на руке, почувствовала, что там есть что-то ещё. Снова полезла под подкладку и скоро отыскала маленький кожаный мешочек. Открыла его и высыпала содержимое на ладонь. В лучах солнца заиграли драгоценные камни; одни вспыхнули пурпурным огнём, другие мягко отливали голубым и янтарным цветами. Ка-дих, но старик, должно быть, собирал все это очень и очень долго! Поблизости в горах находили аметист, но кусочки его обычно бывали с трещинами. Эти — нет. Небольшие, но превосходного, чистейшего цвета. Самоцветы, подобных которым Элири ещё никогда не видела. И стоили ©ни, конечно же, уйму денег. Голубых камней было немного — она насчитала пять, — но какие они были красивые! Скорее всего, это сапфиры. Где же Фар Трейвелер отыскал их? В здешних горах таких камней не встречалось. Были тут и два кусочка янтаря, внутри которых виднелись зерна незнакомых Элири растений.

Она с любопытством поскребла один из них ногтем. Пальцу, казалось, передалось тепло янтаря, и, к её удивлению, камень начал светиться. Возможно, прадед знал больше, чем говорил, о том пути, которым ей предстояло пройти. У Элири возникло ощущение, что аметисты предназначались для торговли — и золото тоже, — но янтарь явно для чего-то другого. Без какого-либо определённого умысла, движимая всего лишь смутным, неясным даже для неё самой чувством, Элири рассовала кусочки янтаря по разным карманам джинсов. Потом тщательно упаковала вещи и встала. К этому времени женщина из социальной службы, должно быть, уже добралась до города. Охота скоро начнётся.

В этом Элири не ошиблась, но лишь отчасти. Законникам не слишком понравилась идея втягиваться в это дело. Когда они наконец согласились послать своих поисковиков, уже близились сумерки. Охоту отложили до утра, и Элири, таким образом, выгадала время. Она использовала его с толком, ровным шагом двигаясь в нужном направлении и время от времени сверяясь с картой. Шла, пока не стемнело, а потом остановилась на ночёвку. Откатила наполовину ушедший в землю камень и разожгла костёр в образовавшейся полости. Поела, попила и внимательно осмотрела свой крошечный лагерь. Собранных дров хватит, чтобы поддерживать огонь до рассвета. Когда она уляжется, скала позади будет отражать тепло костра, а сплетённая из травы циновка не даст теплу рассеяться.

Поднявшись с первыми лучами солнца, Элири поела и выпила горячего чая. Поставила камень на место, накрыв им золу от костра, а чтобы никакой даже самый чувствительный нос не учуял её запаха, натёрла камень пахучими листьями.

Спустилась к ручью, разделась и вымылась. Упаковала джинсы и всё остальное, что было на ней вчера, переоделась в рубашку и штаны из оленьей кожи. Надела резной пояс с тайником, передвинула пряжку так, чтобы та оказалась впереди, и повесила на пояс нож в ножнах с бахромой. Лук и колчан свисали с того же плеча, что и сумка, при необходимости она могла дотянуться до них мгновенно.

Потом Элири долго и упорно изучала карту. Местность дальше была ей незнакома. Охотясь, девушка иногда забредала очень далеко, но именно в этом направлении ни разу. Теперь ей придётся полагаться лишь на карту и собственное чутьё. Еле заметная оленья тропа неподалёку вела в нужном направлении и могла облегчить ей путь — на время, по крайней мере. Когда взошло солнце, Элири уже ровным шагом двигалась по ней. Вскоре она сделала остановку, немного попила и, чуть передохнув, двинулась дальше. К середине дня она уже заметно углубилась в горы и шла по тропе, тянувшейся по краю крутого обрыва над каньонами, расположенными глубоко внизу.

Интересно, что делает сейчас женщина из социальной службы, подумала Элири. И тут же решительно отбросила эти мысли. Глупо позволять страху завладеть тобой, так всегда говорил Фар Трейвелер. Это ослабляет преследуемого и увеличивает шансы преследователей. Она — дитя этой земли; земля не согласится отдать её так легко. Она — воин и не сдастся без борьбы. Далеко внизу мужчины торопливо раскапывали маленький свежий холмик. Они провозились там целый день — нужно было убедиться, что тело девочки не лежит под грузом земли. Однако ярость и решимость преследовательницы лишь возросли, когда она поняла, что её обманули. Женщина вела машину вниз по дороге; в глазах её светилась холодная злость. Ничего, завтра утром ей обещали дать вертолёт.

Ещё одна ночь, ещё один лагерь, и снова Элири крепко спала, а с рассветом уже шагала в направлении, указанном на карте. Теперь место, обозначенное как конечная точка путешествия, находилось совсем рядом — если, конечно, она правильно прочла карту, — и сердце Элири разрывалось. Покинуть свою страну, место, где она выросла. Никогда больше не стоять рядом с Фаром Трейвелером… Об этом уж и вовсе было глупо печалиться. Останется она или уйдёт, ни прадеда, ни дома у неё больше нет.

День разгорался, и она торопливо шагала вперёд. К этому времени, надо думать, те, кто охотился за ней, уже поняли, что холм — всего лишь хитрая уловка. Никому не понравится, если молоденькая девчонка оставляет тебя в дураках. Но гораздо важнее другое — удалось ли ей таким образом выиграть ещё один день? Где-то в полдень над головой послышалось гудение вертолёта. Элири тут же нырнула в расщелину и вытянулась вдоль неё. Одежда из оленьей кожи по цвету хорошо сливалась с сухой коричневой землёй. Вертолёт снова и снова устремлялся вниз. Элири не двигалась, уткнув лицо в пыль, — когда-то Фар Трейвелер советовал ей в подобных случаях поступать именно так.

Много лет назад он участвовал в войне белых людей. С самолёта тогда можно было заметить его тень на обращённом вверх лице человека. Преследователи будут лететь низко, надеясь, что это испугает её и заставит бежать сломя голову. Всё время, пока вертолёт кружил у неё над головой, Элири лежала лицом вниз. Потом стрекот удалился на восток. Только тогда она вскочила и легко побежала по тропе под укрытие кустарника впереди. Дальше она шла с предельной осторожностью, одним ухом всё время прислушиваясь к тому, что происходит в небе. Ещё дважды вертолёт проносился над головой. Элири сердито выругалась. Как они догадались, что она пошла именно в этом направлении? Что навело их на мысль искать её в этой части гор?

Откуда Элири было знать, что преследующая её женщина обратилась за помощью к одному из владельцев ранчо, который держал собак? То место, где девушка вышла из реки, они обнаружили не сразу, но, в конце концов, справились с этой задачей. Теперь человек с собаками уверенно и быстро догонял её, вертолёт летел впереди. Дважды — там, где это было возможно — машина садилась, поднимала в воздух человека с собаками и пролетала над каменистой местностью, чтобы сэкономить время.

Они уже близко, думала Элири. Каким-то образом им удавалось двигаться быстрее неё. Она остановилась в укрытии и ещё раз внимательно изучила карту. Вот! Совсем неподалёку должна быть скала, около которой дорога разветвлялась. От неё следовало двигаться вправо. Если эта скала ещё стояла, если дорога ещё существовала. К этому моменту девушка пришла к выводу, что карта старая, очень и очень старая. За прошедшие годы ландшафт сильно изменился. Но что она могла сделать? Только спешить и молиться о том, чтобы эти изменения не помешали ей узнать местность.

По крайней мере, скала никуда не делась. Это была та самая скала, по форме смутно напоминавшая ястреба. Никаких признаков дороги не было, но, когда Элири свернула направо, земля под ногами показалась ей твёрдой и утоптанной. Впереди уходили в небо величественные горные пики, и Элири устремилась к ним, молясь о том, чтобы выбранное направление оказалось верным.

И тут до неё донёсся собачий лай. Вертолёт над головой появлялся все чаще, поэтому теперь она продвигалась вперёд лишь короткими перебежками и сразу же ныряла в какое-нибудь укрытие, пережидая, пока вертолёт улетит. Однако вскоре низина, по которой она шла, привела её к следующему знаку, помеченному на карте, входу в пещеру. Девушка быстро миновала его и на мгновение остановилась в тени, прислушиваясь. Собаки, похоже, находились на расстоянии какого-нибудь часа пути от неё. И даже меньше, если считать по прямой, но в горах по прямой могли летать только вороны. Вскоре стало темнеть, и наблюдатель над головой улетел.

В отчаянии Элири внимательно разглядывала карту. До цели оставалось всего лишь несколько миль. Она опустилась на землю — плечи болели, ноги налились свинцовой тяжестью. Хотелось есть. Ей необходимы отдых, еда и… надежда на чудо. Она немного поела, попила и легла, завернувшись в мягкое шерстяное одеяло ручной вязки, которое достала из сумки.

После двух часов крепкого сна что-то заставило её вздрогнуть и проснуться. Элири села и огляделась. Хотя последние дни были солнечные, с наступлением сумерек небо затягивали облака. Сейчас над головой сияли звёзды.

На мгновение она склонила голову. Боги были добры к своей дочери. Не придётся пробираться во мраке — луна освещала путь, которым ей предстояло идти. Торопиться не следует — мало ли кто или что может таиться в тени? — но, главное, лунный спет давал возможность идти. И она воспользуется этой возможностью.

Элири, все ещё ощущая усталость, повесила сумку на плечо и медленно, с трудом, побрела по сравнительно ровной местности, лежащей перед ней. Она шла правильно — по крайней мере, так утверждала карта. Если удастся оторваться от преследователей, может быть, она и доберётся до убежища прежде, чем её схватят. Девушка понятия не имела, что именно ждёт её в конце пути. Знала лишь, что Фар Трейвелер был уверен — добравшись туда, она окажется в безопасности.

Она шла, пока луна не закатилась, оставив в небе лишь слабое мерцание. Постояв немного, Элири снова двинулась в путь, теперь уже с удвоенной осторожностью. Приходилось принуждать себя не останавливаться, потому что сил почти не было. Хотя это уже не имело значения. Она доберётся до убежища и отдохнёт — или её поймают. В любом случае нарастающая усталость не в счёт. Стиснув зубы, девушка беспощадно гнала себя вперёд.

В бутылке у пояса воды было ещё достаточно. Сдерживая себя, Элири пила маленькими глотками. Она в последний раз достала карту — да, здесь. Её путь почти окончен. Чувствуя себя совершенно разбитой, она недоуменно смотрела на то, что открылось её взору. На глазах выступили слёзы. Это… Это и было то убежище, куда она так стремилась?

Тропа просто обрывалась на краю утёса. Над обрывом, подобно стражам, возвышались две огромные скалы. Когда-то рядом стояла и третья, но потом она, по-видимому, обрушилась, образовав нечто вроде перемычки между двумя первыми. Все в целом очень походило на дверь, ведущую в пустоту.

Струйка воды сочилась по камням утёса, превращаясь в крошечный ручеёк рядом с тем местом, где стояла Элири. Действуя совершенно неосознанно, точно во сне, она прополоскала бутылку, наполнила её водой и повесила на пояс. На неё нахлынуло чувство обречённости. Это был конец — она выиграла гонку, добралась до желанного убежища, но… ради чего? Ради того, чтобы погибнуть тут? Далеко внизу ревела река. В довершение всего позади из-за гребня горы вынырнул и устремился вниз вертолёт. Он пронёсся почти над головой, так что можно было даже разглядеть торжествующее лицо преследовательницы, обращённое к Элири.

И тут в ней неудержимой волной поднялась ярость воина. Когда-то хозяином этой земли был её народ Немунух, люди неукротимого воинского духа. Неужели сейчас она, точно крыса, угодит в ловушку — она, дитя древнего рода, дочь тех, кто приручал диких коней и, как ветер, носился по этим равнинам? Не может быть, чтобы Фар Трейвелер послал её сюда умирать. Тут, скорее всего, была замешана какая-то магия, путь силы. Она доверится силе. Почти не отдавая себе в этом отчёта, Элири расправила плечи, подтянулась и, точно спринтер, с силой рванулась вперёд. Сумка подпрыгивала, хлопая по боку. На лице женщины, которая сидела в парящей машине, выражение триумфа сменилось ужасом. Она дико завопила:

— Остановите, остановите её!

Добежав до скал-стражей, Элири не остановилась. Продолжая мчаться вперёд из последних сил, она пронеслась между ними и… Ощущение холода, яркая вспышка света… И она всё ещё бежала, но уже по зелёной, высокой, до щиколоток, траве. Остановилась, изумлённо оглядываясь. И тут ноги у неё подкосились, и девушка рухнула в мягкую траву. Позади не было ни скал, ни гор — разве что далеко, на расстоянии. В свежем воздухе звенели птичьи голоса, и ощущался запах множества растений.

Элири молча склонила голову. Она не ошиблась, доверившись силе. Теперь после небольшого отдыха можно отправляться в путь к далёким горам. Испытывая глубокое чувство удовлетворения, она напилась и поела, в душе благодаря Идущих Впереди за милость — и за путь.

Вертолёт покружил над горами и повернул к городу. Сидящая в нём женщина из социальной службы пыталась как-то оправдаться в собственных глазах. Она оказалась права, девочкой и в самом деле владели суицидные настроения. А значит, попытка догнать её была полностью оправдана. Без сомнения, тело найдут, когда река отнесёт его вниз по течению. А если даже и нет… Ну, это не имело особого значения. Полно других дел, других людей, находящихся под её попечительством.

Мужчина, который летел вместе с ней, за всю дорогу не произнёс ни слова. Он знал, что именно видел, но знал также, что лучше об этом помалкивать. И всё же до конца своих дней он сохранит воспоминание о поросшей зелёной травой земле, на мгновение мелькнувшей перед ним. Что это было? Вопрос, который он будет задавать себе снова и снова — столько, сколько продлится его жизнь. И всю оставшуюся жизнь он будет испытывать ощущение, что в этом месте что-то было — что-то такое, что звало, притягивало к себе.

Однако об этом он не расскажет никому. Если девочка и в самом деле сбежала, ему-то какое дело? Удачи ей.