Глава 7 Об охоте и моём бегстве

На какое-то время животное во мне взяло верх над человеком. Я прыгнул к двери, обрушившись на неё всей своей неимоверной силой. Но та не поддалась. Я зарычал. Теперь стало ясно — что бы ни задумал Могхус, мне несдобровать.

Мне уже больше не нравилось новое тело. Я хотел из него выбраться, принять привычный облик, тот, что на самом деле принадлежит мне.

Но я не знал ни заговора, ни заклинания, ни колдовства, чтобы помочь самому себе. И вдруг с горечью осознал, насколько правы оказались Урсилла и моя мать, говоря о поясе и той угрозе, которая в нём таилась. Моя мать обозвала меня глупцом. Я теперь употреблял по отношению к себе куда более крепкие выражения.

В том, что произошло, нет ничего загадочного. Каким-то образом — возможно, через торговца Ибикуса, — Леди Элдрис узнала о секрете пояса и постаралась сделать так, чтобы он попал ко мне в руки. Так она легко убирала меня с дороги своего любимца. Только что со слов Могхуса я узнал, что меняющему облик не место среди людей Клана. Ему по пути с лесными людьми — половинчатой, смешанной крови обычные обитатели Арвона не доверяют.

Люди, над которыми и так нависло облако недоверия, медленно вползавшее в их сознание, отнесутся ко мне так же, как к сыну-полукровке Леди Элдрис много лет назад — изгонят меня. Но меня-то ждёт худшая участь — мне некуда податься, меня не ждут ни народ Оборотней, ни кто-либо другой.

Пояс… Я опустил голову и посмотрел на своё покрытое шерстью тело. Да, и звериный облик, и пояс по-прежнему при мне. Я с трудом различал пояс, потому что его мех совсем сливался с шерстью. Зато циркониевая пряжка сразу бросалась в глаза — она ярко блестела и переливалась. В состоянии ли я избавиться от шкуры? Приму ли когда-нибудь снова человеческий облик?

Я зацепил застёжку когтями одной лапы, дёрнул пряжку, но она осталась застёгнутой. Остаётся окно… Может быть, выпрыгнуть из окна, найти место, где можно укрыться до появления луны? Из Хроник я узнал, что полная луна сильно влияет на подобные изменения.

Встав на задние лапы, я выглянул в окно — что меня ждёт там? Моя комната располагалась на втором этаже Башни — конечно, я ещё не свыкся со своим новым обличьем, чтобы решиться на такой прыжок, но стоит попробовать…

Вдруг за дверью послышался шорох.

Я тихо опустился на все четыре лапы и подкрался к двери. Движения были удивительно лёгкими, мягкими, вкрадчивыми… На самом ли деле я слышу, что отодвигают задвижку? Или это мне мерещится?

Но кто мог решиться на такое? Не Могхус ли это хочет выпустить меня наружу, чтобы использовать в своих тёмных кознях и интригах? Или у меня есть друг, надумавший расстроить планы моего кузена?

Я поднял переднюю лапу и когтями попытался поддеть дверь. Она неожиданно поддалась и стала открываться на меня. Не заперта. Я прислушался. Звериное чутьё подсказывало мне, что мой слух — слух леопарда — намного превосходит человеческий. А в ноздри ударил совершенно незнакомый запах.

Снаружи не доносилось ни звука. Ни намёка на шорох или Дыхание того, кто мог бы напасть на меня. Передо мной встал выбор — оставаться в комнате и ждать, что предпримет Могхус, или бежать, если, конечно, мне удастся бежать, а позже расквитаться с ним.

Я больше склонялся ко второму решению. Снова потянул на себя дверь, на этот раз приложив побольше усилий, — и та распахнулась. Свет в коридоре не горел, но для меня это не было помехой. Леопард снова взял верх. В голове у меня быстро складывался план действий. В этой каменной ловушке лишь один человек мог мне помочь — не ради моей безопасности, конечно, а для того, чтобы воплотить свои собственные замыслы. Урсилла! Уж она-то знала, что нужно сделать, чтобы избавить меня от звериного обличья, или хотя бы спрятать до того часа, когда придёт черёд естественных изменений. Потом… мне придётся подчиниться её воле… и отдать проклятый пояс. Тогда Могхус не сумеет что-либо доказать и предпринять…

Я бесшумно выскользнул из комнаты. Сильно пахло человеком. До меня донёсся ещё один запах, который заставил ощериться и обнажить клыки, — сильно отдавало псиной. Однако в коридоре никого не было. Кто бы ни освободил меня от заточения, я его не видел. Пергвин? Но как узнал он о том, что случилось? Разве что Могхус рассказал ему, что задумал сделать…

Передо мной лежала лестница. Я осторожно спустился до следующей двери. Она была заперта, но, к счастью, с моей стороны. Я встал на задние лапы, налёг на дверь и неловко подхватил задвижку.

Сначала металлический запор не хотел поддаваться, но потом потихоньку стал отодвигаться, издавая при этом такой страшный скрежет, что даже показалось будто барабанные перепонки вот-вот лопнут. Я прислушался. Теперь всё это казалось мне подозрительным. А что, если Могхус специально подстроил ловушку, чтобы выманить меня наружу, где всякий сможет увидеть, в каком я обличье? Что делать? Вернуться к себе в комнату и дождаться момента обратного превращения?

Наконец задвижка отошла в сторону — можно было открывать дверь. Я с силой рванул её и оказался на воле. Здесь я мгновенно превратился в собственную тень и стал прислушиваться и принюхиваться.

Лошади… Собаки… Сильные запахи, но я их знал, когда имел человеческий облик. Потом нахлынули другие запахи, доселе мне неведомые. Несмотря на решимость покончить с поясом и со всем, что он значил для меня, я почувствовал в себе волнение, возбуждение, ни с чем не сравнимое чувство свободы. Мне пришлось заставить себя сдерживаться, так как выход я видел лишь один — освободиться от пояса и от того проклятия, которое он на меня накладывал.

Я направился к Башне Леди. Дверь наверняка заперта изнутри… Почему-то пришла мысль о Тейни. Если кузина выбиралась тайком, может быть, она не закрыла дверь, чтобы вернуться? Кто знает. Напротив возвышалась наружная стена Главной Башни. Если я доберусь до неё, оттуда легко можно будет запрыгнуть в окно покоев матери… Другого выхода я не видел. Но для того, чтобы добраться до стены, мне придется миновать комнату охраны. Что-то во дворе слишком тихо. Это тоже показалось мне подозрительным. И никак не миновать лошадей и собак. Зная, какое сильное у меня теперь обоняние, я не сомневался в том, что животные легко учуют леопарда, крадущегося мимо них. Раздастся лай и ржание на всю Башню.

Но и оставаться там, где я стоял, тоже было нельзя. Я прижался брюхом к земле и по камням ползком двинулся к намеченной цели.

И почти сразу же тишину нарушил оглушительный лай собак. Свора моего дяди всегда готова встретиться хоть со снежным барсом. Они продолжали лаять, но пока ко мне не приближались. Однако их страх и злоба перекинулись ко мне, отодвинули человека на второй план и дали полную волю зверю.

Я вскочил, выпустил когти. Псы сгрудились в кучу, потом попятились назад. Но теперь и лошади в конюшне тоже учуяли мой запах — они начали метаться и дико ржать. В Башне закричали люди и тут же высыпали во двор. Мимо меня пролетела стрела.

Собаки ожесточённо рвали глотки и бегали между мной и воротами. Если я не проскочу мимо них, меня подстрелят. Укрыться здесь негде, к тому же свора учует меня, где бы я ни спрятался. Самый большой пёс, вожак своры, по кличке Клык, оказался между мной и Башней Молодости.

Похоже, он был единственный, кто готов сразиться со мной. Глаза его злобно горели в темноте, он скалился, обнажая клыки, но при этом не издавал ни звука. Животное во мне подсказывало, что в то время, как остальные охвачены страхом, этот пёс жаждет схватки.

Я весь напрягся, хвост тихо подёргивался. Огромным скачком я перепрыгнул через собаку и, не останавливаясь, домчался до ворот в несколько касаний, направляясь к открытому пространству, что для части зверя во мне было единственным спасением.

Собаки, опешив на несколько мгновений, остервенело залаяли. Что-то подсказывало мне, что Клык ярился громче всех. Послышались громкие крики людей, и над головой вновь пролетела горящая стрела.

Она угодила в стог сена, который тут же вспыхнул, как свечка, и весь занялся огнём.

Стрела послужила ответом на мои сомнения, подстроили мне ловушку или нет. Кто-то заранее спустил собак и приготовил стрелы, которые теперь так и сыпались градом в мою сторону. На меня охотились. Если бы меня сейчас убили — всё можно было бы свалить на то, что меня приняли за настоящего дикого зверя, в чьём обличье я находился. В глубине сердца я догадывался, что Могхус, строя против меня козни, хотел больше всего подтвердить свои подозрения.

Какое-то время я мчался чуть ли не вслепую, гонимый одним только желанием оказаться подальше от собак и охотников. А в том, что охотники последуют за мной, я не сомневался, но всё же понемногу начал приходить в себя. Разум человека стал подчинять себе перепуганное животное. Нужно убежать от охотников, верно, но уже сейчас не мешает подумать и об убежище, в котором можно было бы переждать до того дня, когда чары ослабнут. Ничего нельзя упускать из виду, особенно когда за тобой по пятам идёт погоня.

Я никогда не участвовал в охоте. Возбуждение, в которое приходили из-за меня лошади и собаки, послужило причиной того, что я не получил знаний, необходимых каждому мужчине. Поэтому я не знал, куда бежать дальше… Если только…

Может, следует положиться на ту часть меня, что являлась леопардом, а не человеком? И что тогда?

Страх смерти заставляет сделать выбор. Я попытался растворить человека в животном. Оказалось, что сделать это несложно.

Если бы я смотрел на себя со стороны, как зритель, что бы я увидел? Тому, кто не испытал на себе, каково это — оказаться в шкуре сразу человека и животного, трудно понять такое раздвоение. Но именно оно и спасло меня от того, что задумал Могхус.

Расстояние между мной и всадниками увеличилось, хотя я по-прежнему слышал их крики и звук рога. Огненные стрелы градом летели в мою сторону, но приземлялись они с большим разбросом.

Поле кончилось, начинался лес. Добравшись до первых больших деревьев, я взобрался на одно из них. Но это само по себе не могло быть спасением. Собаки соберутся внизу и будут ждать своих хозяев. Многие деревья были настоящими гигантами — их нижние ветви достаточно большие и прочные, чтобы по ним передвигаться. С первой я перепрыгнул на вторую, уцепившись за третью… Потом пробрался по веткам к другому дереву и перескочил на него.

Так я оставил позади, не спускаясь на землю, четыре дерева, чтобы получше замести следы. Однако дальше пути не было. Всё, что я мог предпринять, так это прыгнуть что есть силы и как можно дальше. Я так и сделал и приземлился в кустарнике, который, к моей досаде, с треском сломался под тяжестью леопарда.

Полоска леса, хотя и не слишком широкая, устремлялась далеко на север, к холмам, которых люди Клана обычно избегают. Там живут другие, это мне хорошо известно, и некоторых из них могут предупредить те, кто охотятся за мной. С другими же я и вовсе не желал встречи, в каком бы обличьи они ни были — в человеческом или в зверином. Найти бы место, где можно было укрыться до рассвета, тогда меня наверняка уже не найдут. Дальше пока не хотелось заглядывать.

Лай собак становился всё отдалённее и глуше. Наверное, распутывают мои следы среди деревьев. Или, скорее всего, караулят у того ствола, на который я взобрался в самом начале. Теперь можно и сбавить скорость.

Справа донёсся звук бегущей воды. Наверное, это тот же ручей, что привёл меня к запруде в первый раз. Вода тоже поможет спутать следы.

Я свернул с направления, в котором бежал, и оказался на берегу ручья. Здесь вовсю светила луна. Для моих кошачьих глаз всё вокруг казалось таким же ярко освещённым и отчётливым, как для человека среди бела дня.

Я смело зашёл в воду и издал от неожиданности шипящий звук, потому что вода обступила меня со всех сторон, — довольно противное чувство, когда шерсть становится мокрой. Но я упрямо продолжал двигаться против течения. Не знаю, как далеко мне удалось уйти, пока я не добрался до каменистого берега, как нельзя лучше подходившего для того, чтобы укрыться. На небе сияла луна. Итак, я выиграл. Останусь здесь до утра, а потом…

Но не тут-то было. Неожиданно в воздухе послышалось сильное хлопанье крыльев. Потом те же крылья начали хлопать меня по голове, по плечам. Боль пронзила всё моё тело. Огромный ястреб вцепился мне в спину когтями и бил в неё клювом. Я покатился по земле, сбрасывая с себя птицу, всё ещё не в состоянии прийти в себя после такой неожиданной атаки. Я не знал, как себя вести, когда нападает хищная птица…

И хотя я подпрыгнул в воздух так высоко, как только могла это сделать рассвирепевшая кошка, ястребу удалось взмыть вверх, держа в когтях добычу. Я проследил за ним глазами. Он цепко держал мой пояс — пряжка так и осталась застёгнутой, зато мех был разорван на две половинки.

Я устало прислонился к камню. Раны, оставленные когтями и клювом птицы, страшно болели. Меня охватил страх — ведь вместе с поясом меня могли лишить и человеческого облика. Ах, если б я знал об этом больше! Но почему на меня вдруг напал ястреб?..

Птица не могла служить Могхусу. Ни одного крылатого хищника не обучить подобным трюкам. Нет — либо это создание чего-то неведомого, союзник лесных людей, либо… Я зарычал при одной только мысли об этом. Неужели Урсилла?

Я понятия не имел обо всей полноте знаний Мудрой Женщины, но в общих чертах представлял, на что она способна. Нельзя отрицать, что она вполне могла подстроить всё это. Теперь я вовсе не был уверен, что на меня напал настоящий ястреб.

Хорошо известно, что тот, кто имеет дело с Силой, может использовать в своих целях кого угодно. И хотя в прошлом, в то время, когда я жил рядом с Урсиллой, ничего подобного никогда не случалось, я не мог утверждать, что это за пределами её возможностей.

Как ужасно, если Урсилла заполучила пояс! Дрожа всем телом от испуга, я огляделся по сторонам и поспешно забрался в одну из расщелин.

Тут, как и полагается кошке, я вылизал шерсть и начал понемногу зализывать ссадины и царапины, оставшиеся после нападения загадочной птицы. Но не до всех ран я мог дотянуться. Страшно утомлённый, я вытянулся во всю длину и положил голову на передние лапы. Такой долгой оказалась ночь и столько принесла волнений, что я мгновенно погрузился в сон. Наконец-то блаженный покой…

Мне кажется, проснувшись, я вполне готов был увидеть окруживших меня охотников. И всё ещё надеялся, что проснусь в обличье человека. Когда солнце озарило расщелину, в которой я притаился, я открыл глаза, чтобы узнать горькую правду. По-прежнему я оставался леопардом. Меня охватил страх, тот самый, который овладел мною при виде птицы, взмывающей в небо с моим поясом в клюве. Я не знал, как избавиться от звериного облика. К тому же я проснулся, испытывая дикий, поистине животный голод. Нужно было во что бы то ни стало наполнить желудок, властно требовавший еды. Поэтому, если я хочу выжить, нужно вновь позволить инстинктам перебороть человеческое начало. Тот же самый звериный инстинкт вывел меня к ручью.

Там, в прозрачной ледяной воде, плавали рыбы. При их виде из пасти у меня потекла слюна, в утробе заурчало. Я приготовился и занёс лапу. Молниеносное движение — и рыба трепыхается на берегу, рядом со мной. Приятно чувствовать свою ловкость. Я, урча, впился клыками в добычу и, почти не разжёвывая, проглотил её.

Обитатели ручья перепугались и уплыли — больше здесь ничего не поймаешь. Я побрёл вдоль ручья, попробовал половить ещё раз в другом месте, но неудачно. Однако на третий раз я поймал увесистую рыбину, в два раза больше первой. Покончив с ней, я сел и огляделся.

Где я находился? Я не имел об этом представления. Разве что знал — очень глубоко в лесу. И даже не догадывался, в каком направлении находилась Главная Башня. Если пойти вдоль ручья по течению, я мог выйти к тому месту, откуда пришёл. Но там, без сомнения, меня ждала встреча с Могхусом, охотниками и псами. Правда, люди из Главной Башни могли и прервать погоню, но возвращаться всё равно не хотелось. Первым делом мне нужно было узнать, где искать теперь тварь Урсиллы, унёсшую пояс. Я стал ещё большим пленником, чем тогда, когда метался за запертыми дверьми и каменными стенами.

Жители лесов в мире с людьми Клана и наверняка дадут им знать, если увидят меня. Леопард в этих местах — явление довольно редкое, намного чаще его можно встретить в пустыне на юге. И сейчас, кстати, за мной могли следить…

Мысль об этом вернула меня обратно к камням и к расщелине. Мной правил страх. Однако благоразумие порой становится оружием получше какого-либо другого. Я был сыт и мог отлёживаться здесь днём, а ночью передвигаться. Кошки — ночные животные, и, возможно, то, что я не из тех зверей, на кого обычно охотятся в здешних лесах, послужит мне спасением.

Обуреваемый непривычными чувствами и мыслями, в тот день я спал мало. Я видел двух небольших лесных оленей, пробежавших вдоль ручья.

И снова испытал странное раздвоение: леопард во мне отметил про себя, что это неплохие куски мяса, в то время как моя человеческая половина любовалась грациозными движениями и желала им удачи. Человек по-прежнему был жив во мне…

Эта мысль преследовала меня весь оставшийся день, до самого наступления темноты. Если я останусь в шкуре животного, как долго протянет во мне человек? Аппетит леопарда и устремления зверя со временем возрастут, и не станет больше Кетана, останется только кошка, на которую будут охотиться и в конце концов убьют, как только того пожелает враг.

Урсилла должны знать, где ястреб, а значит, и пояс — колдунья спасёт меня, если только я доберусь до неё. Расплата за подобное путешествие может быть слишком высокой. Но у меня не было иного выхода…

И я задумался о другом. Стоит ли платить подобной ценой? Не лучше ли оставаться леопардом, чем подчиняться воле моей матери, Леди Героиз, и Урсиллы, потерять собственную честь и стать игрушкой в их интригах? Вспомнились смирные подкованные лошади, жующие сено, годами живущие в сбруе и запертые в конюшне.

А я больше не смогу подавить в себе чувство возбуждения и свободы, вернувшееся ко мне, когда погоня осталась далеко позади. Стать пленником? Ну нет! Та половина, которая была леопардом, яростно воспротивилась. Лучше уж умереть, чем попасть в сети Урсиллы. Но… как иначе мне удастся завладеть поясом?..

Глупые мечты. Мне не выиграть в поединке с Урсиллой: она старая Мудрая Женщина. Как я только подумал, что смогу соперничать с ней?

Мудрая Женщина…

Я поднял голову. От резкого движения боль отдалась во всём теле.

В Арвоне живут не только Мудрые Женщины. Есть и Другие — Голоса, например, — те, кто владеют какой-либо частью Силы. Даже здесь, в лесу, могли обитать те, на кого можно рассчитывать: они враждебно настроены к людям, но их помощью можно воспользоваться и заимствовать у них толику знаний.

Глупые, неосуществимые мечты того, кому остаётся надеяться только на чудо. Но они захватывали мало-помалу моё сознание, только усиливая возбуждение, порождённое поясом и той свободой, которую я познал благодаря ему.