"Звёздное колесо" - читать интересную книгу автора (Нортон Андрэ)

Глава шестая

Гвеннан хотела возразить, может быть, даже закричать, но как будто онемела. Заговорила женщина, которая была леди Лайл и в то же время не была ею.

– На самом деле выбор за тобой. Это очень древняя борьба. Но мы все время возрождаемся, и те, что с другой кровью, тоже. Но ты не понимаешь, тебе все это кажется сном. Ты…

Ее голос заглушил хохот Тора. Одно из животных, карикатура на человека, волосатое существо, приводящее Гвеннан в ужас, подошло поближе, вытянув лапы, будто хотело схватить девушку.

– Выбора нет! – Мужчина противоречил женщине, он произнес свои слова с высокомерным пренебрежением. – Ты должна принять участие в этой борьбе, хочешь ты того или нет. В тебе, должно быть, есть капля древней крови, женщина из другого мира, иначе ты не нашла бы пути к нам. И эту кровь один из нас сможет использовать в своих целях!

Камень прочно держал ее, как будто ограждал стеной. Он напоминал ей о существовании реальности. Но больше всего она рассчитывала на подвеску, цеплялась за нее, держала в одной руке, вторую положив поверх. Металл пульсировал теплом, он становился все горячей. Но Гвеннан сжала зубы и держала его, как держат оружие. Она не знала, как попала сюда, и не доверяла этому миру с зеленым освещением. У женщины лицо леди Лайл (вернее, молодое лицо, похожее на лицо леди Лайл), но и оно не внушает уверенности. Во всех этих формах жизни ореол чуждости. Гвеннан добровольно не станет тут союзницей никому. Но обезьяноподобное чудовище уже у самого основания насыпи…

Гвеннан плотнее сжала диск. Про себя она взмолилась о спасении. Назад! Верните ее туда, где ее место, в ее мир! Пусть закончится этот кошмар, пусть страшные чудовища не топчут ее землю.

И…

Как будто ее ужаса оказалось достаточно, чтобы повернуть какой-то неведомый ключ, и она снова погрузилась в темноту, в пространство, где для нее нет места, где она не может находиться. В голове у нее зашумело, она ощутила приступ боли; боль в самой сути, а не в теле. Холод… и – боль… и снова свет.

Не грозовая ночь. И не зеленый мир, в котором верхом едут охотники. Она мигнула, все еще не придя в себя от путешествия через неизвестность, и почувствовала, что жива.

Она… кто? Неуверенность в собственной личности вновь вызвала ту боль, что поразила ее во тьме. Она не могла ясно мыслить, мысли разбегались… Кто? Где? Цвет, странные цвета стен. Звуки, вздымающиеся и падающие… какое-то песнопение. Она знает, что все это должно помочь ей собрать воедино разбитые осколки картины, создать новую картину. Гвеннан, та, другая Гвеннан, забылась. Она осознала себя.

Она – Орта, пророчица Великого Храма. Разве она не сидит на своем обычном месте, на трехногом сиденье пророчиц, перед туманной поверхностью Зеркала Будущего? Теперь волны цвета, окружающие Орту, легко распознаны… Это одеяния благородных, которым позволено присутствовать при пророчестве. Ей достаточно слегка повернуть голову, и она увидит высокие троны, и на них Голос Прошлого и Будущего и Руку Цели, Избранных этого поколения.

Да! Она гордо распрямилась, когда знакомые распевы Призывного Гимна наполнили ее энергией для предстоящего пророчества. Теперь она вспомнила: это не обычное пророчество, проводимое в заранее назначенное время, а скорее чрезвычайное. Миру грозит опасность, и она несет всю ответственность за предсказание.

Зеркало… сосредоточиться только на зеркале… отбросить все беспокойство, ощущение, что в ее теле живет кто-то другой… кто-то весьма отличный от Орты… все внимание – тому пути, по которому приходит и уходит пророчество.

Под ее пристальным взглядом туманная поверхность зеркала изменилась. Вначале туман стал гуще, от центра к краям начали расходиться волны. Все гуще становился туман, все плотнее. Тут и там отдельные его участки делались темнее остальных.

Эти темные участки углублялись, втягивали в себя туман, они больше не перемещались, теперь они резко выделялись на фоне породившего их тумана. Она увидела людей, маленьких, далеких, бесцветных – зеркало показывало не физическую картину, а внутреннюю жизненную силу, похожую на искорку.

За этими искорками жизни возвышались башни и стены – город. Эти внутренние искорки духа занимались своими делами, как мужчины и женщины, представляющие их в жизни. Сцена быстро изменилась, как будто новая картина сплавилась с предыдущей. Теперь она висит над стенами, улицы заполнены толпами, смотрит на обширный город с высоты птичьего полета.

Под ней могучий город. Она продолжает подниматься, и он быстро уменьшается. Отсюда правят всем миром. Городские кварталы простираются на многие лиги, образуя самый великий памятник человечеству. Но город все уменьшается, и она видит земли за его стенами.

С этой высоты Орта больше не может различить отдельные искорки жизни. Они слишком малы, затеряны в обширности пространства. Все выше и выше поднимается она. Вот яркая полоска реки – она несет свои воды в море. Крошечные щепки на поверхности воды – корабли, созданные людьми, их гордость, они связывают все части мира друг с другом. Еще выше. Уже и щепочки-корабли затерялись в безбрежности моря.

И тут…

На небе, в котором она плывет, сверкнул свет. Яркий огненный шар затмил серость изображенного в зеркале мира. Свет его ослеплял, но не настолько, чтобы она не видела принесенный им ужас.

Он падал, этот огненный шар, и его сопровождало множество меньших огней. Они падали в море. И когда упали, мир обезумел.

Из воды поднялись столбы пара, земля начала корчиться, раскалываться и извергать пламя. Та вода, что не испарилась, вздыбилась и покатилась на берег, высотой в гору были эти накатывающиеся водные массы. Она видела, как первая волна яростно ударилась о землю, ее пенные языки несли всеобщее уничтожение, ни одно созданное людьми сооружение не могло выдержать этого удара разгневанной воды.

Первая из могучих волн устремилась в глубь суши. Теперь Орта находилась ближе и ясно видела победу наступление и гибель обреченного мира. Город-порт исчез, будто его тут никогда и не было. Ярость волны не уменьшалась. Казалось, разрушения ее только подкармливают, добавляют энергии. Волна продолжала двигаться вглубь, быстрее, чем любой воздушный корабль, быстрее ураганного ветра.

На севере показались языки пламени, они вздымались из самой земли. Из трещин в поверхности выплескивалась расплавленная лава, облака пепла огромными массами взметались к небу.

Волна становилась все выше. Ее вершина нависла и изогнулась. Под ней лежал город, похожий на муравейник, на который наступает чей-то сапог. Вода на мгновение, казалось, застыла, а потом обрушилась, ничего не оставляя на своем пути.

Орта видела, как падают башни, которые она знала всю жизнь, и среди них самая высокая, с которой звездочеты осматривали небо. Земля закачалась… вода… огонь… Проснулись силы, спавшие от рождения земли. Человек… человек не может жить в таком окружении. Это конец мира, который показывает ей зеркало. Она жалобно закричала.

– Смерть, – кричала она сквозь стиснутые губы. – Смерть… она идет с неба… смерть от воды… и огня… и мук самой земли. На нас идет смерть!

Она покачнулась на своем пророческом сиденье. Голос ее поднялся в высоком вопле:

– На нашем небе будет новая луна, она скроет ту, что нам известна. С ней придут ливни смерти, они будут падать и убивать. А земля ответит им, поднимется в ужасных ранах, изрыгнет огонь и ядовитые газы. Даже Сила не спасет наши жизни. Ничего не останется, кроме воды, огня и жестоких ран земли…

– Ты лжешь!

Слова, произнесенные холодно и ясно, прорезали ужас, как остро заточенный нож разрезает веревку. Ее вырвало из пророческого транса, она дрожала, ее мутило от увиденного и от того, что так резко прервалось видение.

Руки Орты неподвижно застыли, пальцами она впивалась в края трехногого сиденья. Только это удерживало ее на месте. Она повернула голову к высоким тронам, чувствуя, как слюна выступает на губах и течет по подбородку.

Та, которая служила Голосом Силы, наклонилась вперед, глаза ее, как острия копий, пронзали Орту своим жестким алмазным блеском. Их голубизна была ледяной.

Голос встала, ее совершенное тело лишь слегка прикрывалось тонким кисейным платьем, драгоценности у нее на поясе сверкали так же жестко и холодно, как глаза. На плечи падала волна длинных солнечного цвета волос, так похожих на ткань ее платья, что трудно было сказать, где кончаются волосы и начинается ткань.

– Ты лжешь – или тебя коснулась Тьма… – Она произнесла свой приговор медленно и четко.

Среди собравшихся вдоль стен послышался ропот.

– Похоже, ты больше не видишь истину, пророчица, – продолжала Голос. – Тебя будут судить, и Сила найдет для своего выражения нового слугу.

Орта покачала головой из стороны в сторону. Видение по-прежнему не оставляло ее. Она не могла поверить, что кто-то оспаривает правдивость увиденного ею. Ведь хорошо известно, что пророчица не может исказить то, что видит в зеркале. Почему тогда Голос отрицает ее видение – обвиняет ее?

Она посмотрела на второго человека на высоком троне – на Руку Цели. Тот взглянул сначала на Орту, потом на Голос, но не шевельнулся и не произнес ни слова. Голос подняла руку в коротком повелительном жесте.

Двое подошли и остановились по обе стороны Орты. Грубые руки с силой взялись за ее плечи, заставляя встать. Святотатственность этого грубого применения силы разорвала оцепенение ужаса от видения. Ни один человек: ни жрец, ни стражник – не имеет права прикасаться к пророчице. Она почувствовала, как в ней вспыхивает пламя гнева. Заставляли ее встать младшие жрецы, слуги Руки, – но он ни словом, ни жестом не отдавал приказ.

Они повернули ее – от зеркала лицом к обвинительнице. Голос продолжала холодно смотреть на нее, как будто молча ждала протеста, призыва к Силе в этом месте ее проявления.

– Ты… – начала Орта, но Голос, по-видимому, не хотела, чтобы она говорила. Один из младших жрецов рукой зажал ей рот с такой силой, что губы ее болезненно ударились в зубы.

Голос повернулась, посмотрела на стоящих у стен по праву Силы. Они беспокойно переговаривались.

– Она явно лжесвидетельствует. Двадцать месяцев мы читаем небеса – нам ничего не угрожает. Должно быть, Тьма нашла в ней слабое место и хочет принести нам беду. Или она слишком долго смотрела в зеркало. Больше она не будет распространять ложь.

Голос широко развела руки, и проявилась Сила, которая живет в ней и говорит через нее. С концов распростертых пальцев устремились вперед лучи, они переплетались друг с другом. Лучи всех цветов радуги: зелено-голубой цвет моря, розово-золотой цвет рассвета, чисто-белый – самого Присутствия. Лучи пульсировали в воздухе, повисли над головами всех собравшихся, принося им радость и веселье – дары Силы.

Но Орта не испытывала ни покоя, ни радости – только гнев и страх: она знала, что Сила использовала ее правильно, что показанное зеркалом – правда. Но когда это произойдет, она не знала. Как может Голос с помощью Силы отрицать правду этой Силы? В недоумении Орта позволила двум младшим жрецам вывести себя из зала – все перед ней расступались, не желая близости с той, кто, по словам Голоса, во власти Тьмы.

Смущение Орты возрастало. Она никогда ни о чем подобном не слышала. Она правильно использовала зеркало, и с ее помощью Сила показывает будущее – почему тогда оно отрицается? Голос по обычаю не может лгать – разве она сама, осудив Орту, не навлекла на себя Силу? Такой парадокс могла выдумать только Тьма, чтобы привести в замешательство праведных.

Орта почти не сознавала, куда ее ведут: к изумлению добавилось истощение, которое всегда охватывало ее после пророчеств. Но на этот раз ее не поддерживала Траса, помощница, и не ждет прохладный, освежающий напиток и долгий отдых в постели. Она пришла в себя в грубой каменной камере, лишь наполовину высеченной под землей; остальное пространство – естественная пещера. Она чувствовала сырость, слышала звуки капающей воды. Орта никогда не была в этом месте – в нем содержатся ждущие справедливости, – но догадывалась, что теперь она пленница и должна ждать, пока ею не займутся Голос и Рука.

Прислонившись к холодной влажной каменной стене, которую она ощущала сквозь тонкую ткань платья, Орта старалась хоть что-нибудь понять. Вернись, вернись к тому, что ты почти знаешь, говорил ей разум. Постарайся увидеть, в чем корни той войны, которая разворачивается внутри Силы.

Начало – она пыталась пробиться к нему. Она сама – не Сила, а она – из двух частей, которые борются друг с другом. Все живое знает, что Сила – центр любой жизни, что каждый рождается с крошечной ее искоркой, служит ей в изменяющемся мире, возвращается к ней, принося с собой все, что узнал, чтобы со временем родиться вновь. Когда она обучалась искусству предсказаний, то в глубоком сне соприкасалась с этими прошлыми своими жизнями. Некоторые ей отчасти было позволено помнить, потому что их опыт был важен для ее нынешнего дела.

Она была рыбацкой дочерью, дружившей с морскими животными, научившейся общаться с ними в те дни, когда такого знания боялись. А потом умерла на гарпуне собственного брата, когда резала его сети, чтобы освободить одно из морских созданий, которое плавало с ней и играло в волнах, на чьей спине она много раз отправлялась в прогулки, полная радости жизни.

В другой жизни она была мужчиной. У него был талант кузнеца, он умел сплавлять металлы, знал секрет закалки их до такой прочности, что правители многих земель спорили за обладание его оружием. Он гордился своим мастерством, пока один из владык, хитрый и коварный, не пожелал в одиночку владеть его тайной. Он извлек тайну из мозга кузнеца, а его самого убил.

Но только – то, что сейчас прорывалось в ее сознании, не принадлежит этим прошлым жизням. Оно не возникало во время ее обучения пророчествам, но родилось сейчас; оно очень сильно; это не воспоминание о прошлой жизни, оно принадлежит настоящему.

Может быть, какая-то другая личность, которую она не узнала, и стала причиной ее бед. Орта сосредоточилась, приветствуя новую личность, давая ей возможность окрепнуть, сливая один фрагмент ее с другими, надеясь постепенно получить целое.

Гвеннан… из этих мельтешащих обрывков возникло имя – так ясно, будто оно написано перед ней в воздухе. Не из прошлого… но тогда… откуда?

Орта произнесла это имя вслух, как заклинание, которое используют при обращении с талантом пророчицы, чтобы сделать воспоминания яснее. Закрыв глаза, изгнав из сознания камеру, темноту, она подумала: «Гвеннан». Она вложила в эту мысль всю свою энергию, как ее учили.

Хоть ее учили только быть пророчицей, она всегда знала о существовании у себя иных способностей. Подчиняясь требованием своей службы, она никогда не исследовала другие линии Силы. Храм Света был воздвигнут на пересечении силовых линий, которые являются кровеносной системой планеты. То, что эти артерии встречаются здесь, почувствовали сотни лет назад.

Поэтому в этом месте вибрации земли особенно сильны. Голос и Рука приучались использовать эту Силу, призывать ее для добра, точно так же как Орта училась пользоваться ею для пророчеств. Орта – это только сосуд, в который вливается предсказание, когда она смотрит в зеркало. Никогда не пыталась она воспользоваться Силой для других целей.

И только сейчас, в замешательстве, чувствуя, что происходит что-то глубоко неправильное, затрагивающее основы ее мира, она решилась на это. Если она согрешила, если утратит контроль, ее поглотит вызванная ею Сила.

Орта сжала кулаки, весь свой мозг, все силы своего стройного тела она подчинила одной задаче. Она вспоминала картину силовых линий, которые дают жизни возможность существовать и процветать. Эти линии образуют сеть, и центр ее сейчас под ней – об этом она не должна забывать.

Итак – кто такая Гвеннан? Что это за другая ее часть, которая сейчас рвется на свободу? И какое отношение она имеет к настоящему?

– Гвеннан? – Она произнесла это не как приказ, нет: негромко, мягким голосом, как будто успокаивала робкое животное, застенчивого ребенка, просила выйти из убежища, показаться.

Линии – дайте мне Силу! Молитва ее звучала требовательно.

– Гвеннан! – Теперь это был приказ, и в него Орта вложила все, что поднималось в ней.

Она увидела, как будто ее глаза не закрыты, а открыты и сосредоточены на зеркале. Но только увидела не зловещее зрелище гибнущего мира – она увидела поле, холм, на нем три камня. В этих камнях Сила – то, что жило в ней, узнало эту Силу. Но эту Силу давно не призывали, она слаба, близка к уничтожению. Никто не знает, как призывать ее, как использовать.

У камней стоит женщина. Ночь, небо покрыто облаками. Но Сила камней освещает лицо женщины, и Орта ясно его видит. Но – она совсем не думала, что увидит свое лицо! Никогда раньше перевоплощение в другие жизни не следовало одному и тому же образцу. Должно быть, действительно бессмертная часть ее воплощена в этой другой оболочке. Но незнакомка этого не знает, ее память прошлого прочно заперта. В какой она духовной тьме!

Тьма… Тьма! Нет, незнакомка не окружена темным облаком – в ней только незнание и неспособность вспомнить, как будто память ей полностью отказала. Эта Гвеннан, которая когда-то была Ортой, она не из прошлого – из будущего!

Из будущего! Орта глубоко вздохнула. Неужели она действительно сказала неправду, не выдержала напряжения? Мир, уничтожение которого она видела, не может иметь будущего. Как в нем можно выжить? Человечество слишком хрупко, чтобы выжить в ужасах разрывающейся земли.

И все же – в ней достаточно способностей, чтобы узнать ту, что стоит у камней в ночи. Хотя эти камни и далеко от времени Орты. Она поняла, что это тоже способ извлечения Силы, только очень грубый. Их могли установить те, кто сохранил очень смутное воспоминание о прошлом. И все же, хоть это и очень грубое приспособление, оно родственно тем, что окружали ее. И если храм, каким она его знает, исчез, стерт с лица земли – а она это видела, – то, что в нем хранилось, забыто не окончательно.

Она постаралась изгнать из сознания все мысли о камнях и полностью сосредоточиться на женщине – как-то узнать у нее, что произошло между временем их рождения/жизни и возврата/смерти.

Ей предстоит стать Гвеннан – много времени спустя. Поэтому – должны быть выжившие. Орта с сожалением вздохнула: способности ее ограничены, она не может полностью раскрыть двери сознания той женщины. И ничто из того, что она узнала, не разрешает загадки: почему ее назвали лжепророчицей?

Но она чувствовала изменение внутри себя самой. Эта борьба за мозг другой женщины, за возможность читать в нем, изменила ее. Ее тренировали очень узко и целенаправленно, готовили выполнять единственную роль в храме. Она никогда не вышла бы за пределы своих обязанностей, не стала бы задавать вопросы. Но теперь она это сделала, и перед ней раскрылись новые горизонты. Она чувствовала новый подъем своего духа. Конечно, она не Голос, она не может пользоваться Силой как одеждой и оружием. Но она вышла за предназначенные ей пределы, воззвала к Силе, и та ответила ей.

Она страшно устала, тело ее дрожало, она была опустошена, слаба, и то, что несколько мгновений было в ней, ушло, как кровь уходит в незажившую рану. Возможно, ответом на ее дерзость будет смерть, она лишится не только того, что недавно приобрела, но и вообще всего. И от нее останется пустая оболочка. И таким образом Голос, обвинившая ее, будет права.

Если это так, Орта не боялась, она чувствовала только глубокое разочарование. Но даже думать ей стало тяжело. Она погрузилась в состояние, которое не было ни сном, ни забвением – только усталым безразличием.

Могли пройти часы, она этого не замечала. Она проголодалась и давно не получала обычного подкрепления пророчицы. Голод и жажда ощущались все сильнее, усталость ее росла. Иногда ей казалось, что она не здесь, что это она стоит у камней, держит в руках предмет, который бьется, как сердце, и только это биение сохраняет ей жизнь.

Она даже не слышала, как открылась дверь ее камеры. Ее привел в себя свет переносной лампы. Девушка прислонилась головой к стене; но вот она чуть повернула голову и посмотрела на того, кто принес свет. Насколько она могла судить, он пришел один. Но не жрец-воин пришел за ней, чтобы отвести на суд.

Он отбросил капюшон ночного плаща, как будто хотел, чтобы она узнала его. Свет отразился в кудрях его высоко поднятой головы, превратив их в золотой ореол, показывая, что в нем, как всегда, живет Сила.

Не жрец – сам Рука пришел к ней. Орта бесстрастно смотрела на него. Неужели ее преступление таково (хотя в чем оно заключается, она так и не знает), что он должен сам тайно проникнуть к ней и убить?

И как она умрет? От того огня, который он может вызывать по своей воле? Возможно, через мгновение она исчезнет, ее тело превратится в пепел, она уйдет в ничто.