"У Лукоморья" - читать интересную книгу автора (Аливердиев Андрей)

Глава 2. Новая встреча

Естественно, что на следующую же ночь после бала я отправился у Лукоморье в свой Замок, чтобы уточнить детали Урагановской инкарнации. Сев перед Инкарнационым Зеркалом, я быстро нашел среди своих воплощений Урагана и включил воспоминания. Быстро промелькали покрытые дымкой детство и юность, от которых осталось лишь ощущение неприкаянности и стремления найти неизвестно что. Затем разрыв с отчим домом. Путешествия по бескрайней славянской земле. Драки и сражения. Встреча с Ней. Боже, как мы любили друг друга! И как мы были счастливы. Вдвоем. В лесу среди деревьев и почти ручных зверей. Она научила меня понимать их язык и разговаривать с ними. Как я мог это забыть? Как я мог забыть ее?! Ну ладно, это, как говорится, мои проблемы. Потом конфликты с ее племенем. Этот гад Леяр. Как я не прибил его при первой встрече? Та злополучная ночь… В общем, вы знаете… А потом я ушел. Перед уходом у меня был странный разговор с Черным Барсом самым близким ее другом из числа зверей.

— Не уходи, — говорил Барс, — ты ей нужен.

— С ней остаешься ты, — отвечал я.

— Но я не человек.

— Зато я человек, — тут я добавил несколько нелицеприятных вещей про Нее, и сказал, что не хочу тратить на нее свою жизнь.

— Ты пожалеешь, — сказал Барс, — И все равно вернешься.

Ураган не вернулся. Ему было суждено дойти до Греции, побывать там в самых разных передрягах: попасть в рабство и освободить караван рабов, награбить горы золота и все потерять. Выросший в мире свободных богатырей, он наезжал на всех без разбора и однажды наехал на царя… Но это — особая история, и оставим ее до другого раза.

В общем, сей экскурс был полезен. «Интересно, что имел в виду Барс, когда говорил, что я еще вернусь?» — никак не мог догнать я, и интуитивно решил прокрутить следующую инкарнацию. Но тут меня ждал облом. Инкарнация была заблокирована. Кто-то не хотел, чтобы я туда влез. И я хорошо догадывался кто. Надо было идти к Коту. Впрочем, к нему все равно надо было идти, чтобы узнать о Яне. И я не стал откладывать это дело в долгий ящик.

Наиболее вероятным местом найти Кота был клуб «Диоген» — относительно тихое место, всегда поддерживающееся в полном порядке. Этот клуб был основан давно. Даже очень давно. Лет сто назад. Это была попытка создать копию лондонского мужского клуба, где собирались бы сливки общества. Естественно, чопорные английские правила были, мягко говоря, не очень приемлемы для разбитных (если не сказать хуже) гостей Лукоморья. И особенной популярностью этот клуб не пользовался. Все изменилось пару лет назад, когда я и Соловей водрузили над входом огромный неоновый щит с надписью, аршинными буквами гласившей «Только для Членов». Причем между словами «для» и «Членов» раз в минуту зажигалось слово «больших». С тех пор этот клуб стал в народе зваться «Для членов» и буквально все мужчины из сливок лукоморного общества поспешили стать членами этого клуба и подолгу там пропадали. Говорить там было не принято, а посему время в клубе проводилось за игрой в карты или биллиард. Правда женщины (которых, опять таки естественно, туда не пускали) все время пытались распускать слухи и о других вещах, якобы творящихся в «Диогене», но популярности клуба это не убавляло.

Кота я нашел за «Кингом». На этот раз он был в человеческом облике. Мне повезло, так как расписка как раз закончилось, и я знаками позвал Кота выйти в единственную комнату в клубе, где можно было поговорить.

— Думаю, ты хочешь узнать о своей новой знакомой? — не церемонясь, спросил Кот.

— Как ты догадался?

— Да об этом все Лукоморье говорит, — не поняв иронии, ответил Кот, Не беспокойся, она будет на следующем Балу в эту субботу.

— Ну, об этом я особенно и не беспокоился. Но другой вопрос меня мучит. Какая б… заблокировала одну из моих инкарнаций?

— Следующую за Ураганом?

— Вот-вот.

— А что думаешь, что там что-нибудь интересное?

— Ты не ответил.

— Ты же знаешь ответ. Чего тогда спрашиваешь. Тем более, что эта б… и навалять может. Советую не касаться этого блока. Тебе ведь не нужны лишние проблемы?

Не понимаю на что рассчитывал Кот, но ни один лукоморец не стал бы слушать такие советы. Естественно этим блоком я решил заняться в первую очередь. Точнее во вторую. Первая очередь была за Яной. Тем более, что внутренний голос подсказывал мне, что мы с ней сталкивались и в этом воплощении, а вдвоем ломать блок значительно проще. Мы поговорили с Котом еще. Я попытался выяснить насчет Леяра и Черного Барса.

— Ну, Черного Барса ты, надеюсь, узнал, — Кот сделал хитрое лицо, по которому ежу было бы понятно, что это был он, — Тогда я еще не создал Лукоморья.

— А Леяр?

— Ты его не знаешь. Он — враг. И ноги его здесь не было и не будет, Кот раздавил стакан с соком, который держал в руке.

Первый раз я видел Кота таким взбешенным. «Надо закругляться», подумал я и, сказав, что вспомнил важное дело, отправился до дому.

Следующие дни прошли у меня в ожидании встречи с Яной. Солнце всходило, и рассвет казался мне ее отраженьем. Ветер дул и напоминал мне о ней. Деревья качались и напоминали о нашем лесном доме. Я тщетно искал среди прохожих ее стройную фигуру, но ее там не было. Временами мне казалось, что я слышу ее голос… Кажется я погнал. Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки.

И вот пришло время нового бала. На этот раз я не стал ждать посыльных, и не пробило еще 9 часов, как я был уже на месте. Каково было мое удивление, когда первый же встречный знакомый сказал мне, что видел Ягу в одном кафе. Моя догадка, что ее земной дом значительно восточнее моего, кажется, подтвердилась.

Недолго думая, я направился в это кафе. Кстати, о кафе. О нем стоит поговорить отдельно. Его колоритное название очень трудно перевести на литературный язык. Без перевода же вряд ли его можно будет давать в печатном слоге. Я бы мог назвать его «У раздолбая», но во-первых, это далеко не полный синоним, а во вторых будет напоминать название одного соседнего с Лукоморьем города. Так что в дальнейшем я буду называть его просто «У Р-я», полагая, что читатель догонит название сам. А если не догонит, так значит он — тормоз, а это эксклюзивно его проблемы.

Яну я увидел с порога. Она сидела за столиком с Соловьем, и похоже ее уши были основательно нагружены лапшей. Что-что, а грузить Соловей умел. Мы поздоровались.

— Не помешаю.

— Конечно, помешаешь, но ведь все равно не уйдешь, — ответил Соловей.

— Конечно, не уйду. Если только Яна не прогонит.

— Не беспокойся, не прогоню.

— Милостиво благодарен. Да, Соловей, у «Эрмитажа» дожидается русалка, с которой ты хотел познакомиться.

— Когда?

— Да помнишь месяц назад у меня?

— But this is твоя мыслеформа.

— Обижаешь. Стал бы я такому другу, как ты, подсовывать мыслеформы.

Тут я сделал такую обиженную физиономию, которая должна была бы его убедить.

— Хорошо, я пойду. Но если ты врешь… — он сделал жест, имитирующий выстрел из кольта. Его американская инкарнация все еще довлела над ним.

— Как я рада вернуться в лучший сон в моей жизни, — сказала Яна, когда Соловей растворился в дверях.

— Я уже говорил тебе, что это не сон. Однако подожди минутку. Надо же создать мыслеформу для этого идиота.

Яна расхохоталась, а я сосредоточился и послал свою Настеньку на угол к «Эрмитажу». Она должна была занять его, по крайней мере, на сегодня.

— Ну как? — спросил я, — на Земле удалось вспомнить про бал?

— Нет. Все было так, как ты сказал. Когда я проснулась, я помнила только, что была в каком-то чудном месте, но где и с кем, вспомнить не могла.

— Ну, ничего. Сегодня ты уйдешь по моему Радужному Мосту, и будешь помнить все.

— Хотелось бы. А что такое Радужный Мост?

— Это трудно объяснить. Лучше один раз увидеть. Но до прощанья далеко. Так что нам стоит насладиться мгновеньями, что есть у нас. Ведь неизвестно, возвратится ль такое время еще раз.

— Да ты — поэт!

— А ты не знала?

— Не знала. Почитай что-нибудь.

Я замялся. Удивительно, но я всегда стеснялся читать стихи. Особенно свои.

— Почитаю, но не сейчас. Я не могу читать стихи под такую музыку.

И действительно, в кафе громко играл «Сектор газа», о содержании песен, которых читатель, наверно, представление имеет.

— Да, — чтобы изменить тему разговора, сказал я, — Прошлый раз ты мне так не сказала свой адрес. Я бы мог написать тебе, и ты бы полностью убедилась, что это не сон.

Но мои надежды на то, что она забудет первоначальный инструктаж, потерпели полный крах.

— «Мой адрес не дом и не улица…» — запела она.

— «Мой адрес Советский Союз», — добавил я и запнулся. Где он теперь… Ну ладно, — А если серьезно?

— А если серьезно, скажи лучше свой адрес.

— Но ведь я-то знаю, что это не сон.

— А я поверю тебе на слово. Кроме того, еще на пороге Лукоморья мой проводник Серый Волк говорил мне, чтобы я никому не говорила свои земные координаты.

— А я грешным делом подумал, что ты забыла.

— А зря.

— Ну ладно, расскажи тогда что-нибудь.

— О чем? Ах да, твой друг много о тебе рассказывал.

— Знаешь пословицу, за что нужно брать «таких друзей» и куда их потом отправлять?

— Именно ее он и применил в отношении тебя.

— Я так и думал. Ну и что еще нагнал этот р-й из р-ев, извини за выражение.

— Вот не думала, что ты тоже будешь ругаться.

Яна явно была смущена, услышав из моих уст нецензурные слова.

— Ну, во-первых, я уже извинился, а во-вторых, это кафе не для благородных девиц.

— Значит, ты меня таковой не считаешь?

— Я считаю тебя намного лучше, и давай оставим это.

— Давай, — сказала Яна и после некоторой паузы добавила, — кстати правда, что на Земле ты — физик теоретик?

— Не совсем. А что?

— Да так. Просто у нас есть такое нехорошее пожелание: «Чтоб твой муж был физиком-теоретиком».

— Ну, во-первых…

— Ты уже извинился?..

— Нет. Во-первых, я уже сказал, что не совсем теоретик. Скорее экспериментатор. И немного компьютерщик. Но дело не в этом. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы быть физиком-теоретиком. Кстати как муж я тебя не привлекаю?

— Я тебя еще слишком мало знаю.

— Ну, это я быстро исправлю.

— Валяй.

— Уже валяю. Скажи-ка лучше, что этот засранец сказал о себе.

— Что он — геройски погибший американский гонщик формулы I.

— Действительно гонщик. А еще грузчик. И уж конечно врач.

— От слова врать?

— Угадала. Естественно никаким гонщиком он не был. Хотя доля правды в его словах есть: действительно он был американцем и погиб в автокатастрофе.

Мы с ней болтали еще, и я пригласил ее в свой замок, где бы она могла посмотреть свои инкарнации. Разумеется, грешным делом я собирался попробовать сорвать вышеупомянутый блок. И беспокоило меня только одно: как сказать Яне, что Ураган и я — одно лицо. Ведь прошлый раз она была на него очень зла и говорила, что никогда бы не простила его. Но я все же рассчитывал, что это было лишь первый порыв.

— Что бы ты сделала, если бы сейчас встретила Урагана? — спросил неожиданно я. И каково было мое удивление, когда она ответила:

— А чего мне его встречать, когда он передо мной.

— Когда же ты догадалась? — спросил я после некоторой паузы.

— Еще тогда. Просто не хотела говорить… после своих же слов.

— Ну, гора с плеч… Теперь мы можем вдвоем попытаться взломать один очень интересный блок.

Мы сели рядом перед Зеркалом, и я включил его механизмы…

Я шел по незнакомому лесу, мурлыча под нос какую-то славянскую песню о богатыре и русалке. Вдруг я забеспокоился. Звуки леса выдали мне чье-то присутствие. Я обнажил меч. И вовремя. С четырех сторон на меня наступали чужеземцы с далекой юго-восточной страны, жители которой отличаются широкими плоскими лицами и узкими глазами. На них были роскошные одежды, а рукоятки их сабель были отделаны золотом. Я слышал много чудесных историй об их стране. Говорили, что там есть огромные дома с искусственными водоемами. Что на праздники там летают огненные птицы и диковинам там нет числа. Я давно хотел повстречать купцов из той страны. Но встреча с воинами в мои планы никак не входила.

— Ты понимать я? — обратился один из них ко мне, — Мы искать Источник Жизнь. Ты знать дорога? Ты проводить — мы платить.

Действительно, люди рассказывали, что где-то в этих лесах недавно появился Источник Жизни, который может вернуть молодость старикам и оживить мертвецов. Что страшная ведьма — баба Яга стережет его и убивает всякого, кто находит к нему дорогу. Но, честно говоря, я всегда считал это бредом сивой кобылы. Но мои vis-а-vis явно придерживались иного мнения, а лишние свидетели им были явно ни к чему. Я оценил ситуацию. Пять — на одного. Если нападу первым — есть шанс. Если нет — точно завалят. Я напал первым…

Двух я убил сразу. Справился бы и с оставшимися, если бы их было только три. Но их оказалось значительно больше. Короче, меня завалили.

Очнулся я в незнакомой избушке. Я не мог понять, ни где я, ни как я там оказался. Я осмотрелся. Комната была небольшая. Кроме огромной печи в ней было жесткое ложе (на котором только что лежал я), грубо срубленный стол и три стула. Воспоминания о давешней битве постепенно всплывали в мозгу. Я ощупал голову. На ней не было даже шишки. «Что-то здесь не так, подумал я, — и, черт побери, где моя одежда?» Только тут я осознал, что из одежды на мне остался только талисман-оберег на шее. Я подошел к окну и увидел, что мои лахомындры сушатся на веревке. Недолго думая, я взял со стола свой меч и направился к ним. (Представляете, какой у меня был видон! Но, почему-то, тогда я об этом не думал. Что с дикаря возьмешь!) Рубаха и брюки были практически сухими, и я уже начал было одеваться, как услышал за спиной женский смех. Повернувшись, я увидел прекрасную златовласку. Проживая эту историю сызнова, я уже знал, что это была Яна, то есть Яга, то есть… Ладно, вы меня понимаете. Вообще-то конечно это серьезная проблема, когда у человека до фига имен. Попробуй каждый раз находить нужное. И каково приходится пишущему человеку? А читающему! Но, надеюсь, читатель меня поймет. А не поймет — я уже говорил на этот случай раньше, так что не буду повторяться. Итак, на чем я тормознулся. Ах да. Я стоял голый пред своей одеждой, в то время как прекрасная незнакомка заливалась, глядя на меня, смехом. Как вы думаете, что я сделал? Правильно, подошел к ней, и попытался взять ситуацию (и не только ее) в свои руки (и не только в них). Однако направленный на меня меч, несколько охладил мои намеренования. Да, именно намеренования, а не намерения, как я чувствую, поправляет меня какой-нибудь грамотей-самоучка.

— Как тебя зовут незнакомка? И, черт побери, как я здесь оказался? спросил я после короткого замешательства, вызванного легким соприкосновением ее меча с моей грудью.

— Я расскажу тебе все в доме, — ответила она отсмеявшись.

— Хорошо, пойдем в дом, — я сделал приглашающее движение.

— Может, сначала оденешься?

— Хорошо. Только ты отвернись. А то я стесняюсь.

Тут я сделал такое стеснительное выражения, что она едва не покатилась от хохота, что не помешало ей, впрочем, держаться наготове.

— Не очень-то ты стеснительный. Да и видела я тебя достаточно, успела даже искупать, то есть, скорее омыть. О покойниках ведь так говорят? Так что скорее одевайся и иди в дом. Первый. А то я ваши шутки знаю.

— Ну, не очень-то ты меня знаешь.

— Гораздо лучше, чем ты сейчас думаешь. Ну, скорее! Не заставляй даму ждать.

Так, после коротких препирательств, я вновь оказался в уже знакомой избушке в ожидании (кстати, достаточно приятном) интересного рассказа и чего-то еще.

— Есть будешь? — спросила незнакомка мимоходом, будто бы уже не единожды задавала мне этот вопрос.

— Буду, — также непринужденно ответил я.

Она положила меч и стала накрывать на стол. Как не странно она совершенно не опасалась меня. Да и мне уже не хотелось брать силой то, что весьма вероятно досталось бы и так. Она была хорошим психологом, сказал бы сегодня, но тогда я не знал таких слов, и просто развалился на подобии стула, глядя влюбленными глазами, как моя новая знакомая накрывает на стол. Не прошло и четверти часа, как мы принялись за копченое мясо и какие-то дары леса, имеющиеся в наличии. Еда была не ахти какая, но здоровый голод молодого организма брал свое. Вот что на столе было действительно сногсшибательным, так это какой-то отвар или настой из лесных трав и корений. Вкус его описать невозможно, скажу лишь, что никогда раньше ни в той ни в этой жизни я не пил ничего подобного.

— Как все-таки зовут тебя, златовласка? — который раз спросил я.

— А ты поверишь, что я — это баба Яга?

— Нет, — честно соврал я.

— Тогда называй меня Гуллвейг.

— Гуллвейг, — повторил я, — Какое странное имя. Откуда ты.

— Гуллвейг меня звали когда-то давно, задолго до того как я покинула чрево матери последний раз. Но именно так должна я зваться сейчас, когда снова забил Родник Жизни, и день ото дня прорвется Грань Миров.

Переселение душ и цепь инкарнаций были верованиями и нашего племени, сказки про Родник Жизни уже ходили в народе сто лет, про Грань же Миров я слышал впервые. Так что слова ее мало что объяснили мне, и лишь дополнительно разожгли полыхавший уже интерес.

— А почему ты не спрашиваешь, как зовут меня, — спросил вдруг я, дожевывая очередной кусок мяса.

— Как же зовут тебя? — вылетело из ее уст, и я так и не понял, то ли в ее тоне звучал скрытый интерес, то ли ирония.

Как бы то ни было, я честно сказал:

— Мечислав из рода Лисов.

— Нет… — ответила она мне, — ты не Мечислав и не Лис…

«Ты козел», — думаю, уже вертится на языке читателя, ан-нет.

— Ты — Видар, сын Одина.

— Допускаю, что и Видар, и Один — славные люди, но ни с тем, ни с другим я не имею чести быть знакомым, — как можно учтивее ответствовал я после некоторой паузы, потребовавшейся на осмысление услышанного.

— Очень скоро ты все вспомнишь. Помяни мое слово.

Она погладила меня по голове. Честно говоря, я никогда не любил, чтобы меня трогали за голову, но на нее это не распространялось. Я попытался ее обнять, но она легко вывернулась.

— Экий ты нетерпеливый.

— Извините, я больше не буду, — я потупил взор и сделал вид раскаивающегося маленького проказника, что ее опять рассмешило. Кажется, я находил дорогу к ней. Хорошо!

— Конечно, будешь… Пытаться, — отсмеявшись, ответила она, — А сейчас лучше послушай одну историю. Уверяю тебе, она будет интересной.

И она начала свою долгую, долгую историю.

— Давным-давно это было. В месте, где горы сходятся с лежащим посреди Земли морем, жил народ, который называл себя асами. И был у них царь, которого звали Один.

— Насколько я понимаю, мой отец.

— Правильно понимаешь. Лучше слушай и не перебивай. Итак, был у них царь, которого звали Один. Асы были великим племенем, а Один был великим магом и чародеем. Он мог оборачиваться другими людьми и животными, и общаться с существами из других миров. И вот однажды, во время одного из таких общений, Один узнал, что далеко на Севере, в стране Скандинавии, истончилась Грань Миров, и открылись врата в другие миры — миры карликов и великанов, фей и демонов. И Один повел свое войско к этим вратам. О, это было великое войско. Там были Тор и Хеймдалл, Тюр и Локи, и много других славных воинов. Долго ли, коротко ли, но они дошли до сих врат, и прямо на перекрестке Нашего Мира и Мира Золотых Фей ими был построен великий город, который они назвали Асград, то есть город асов. Причем часть его находилась здесь, а другая там. Как ты знаешь, наш мир в основном не является магическим, и волшебники в нем столь редки и слабы, что многие люди перестают верить в них вовсе. В мире же Золотых Фей — все иначе. Магия там неотделима от жизни, и жизнь неотделима от магии. Когда асы строили свой Асград, золотых фей уже не существовало. Жители этой страны так давно жили в Безмятежном Спокойствии своего мира, что практически выродились и не смогли противостоять пришельцам. Одними из таких пришельцев был народ ваны, к которому, кстати, принадлежала и я.

— Значит, мы с тобой принадлежим к разным народом.

— В какой-то степени, да. И причем мой народ, в отличие от твоего, был славянским.

— Так значит я — не славянин.

— Какое это имеет значение? И кавказцы асы, и славяне ваны практически стали богами и братьями.

— Так ты мне сестренка?

— Ладно, лучше слушай.

И она продолжила. Оказывается асы с ванами сначала жили в состоянии вяло текущего мира, потом наконец окончательно рассорились. Причем поводом для войны послужило надругательство над ней — Гуллвейг. Потом была война. Потом — мир, но очень шаткий. И когда Грань Миров опять стала разделяться, асы и ваны перессорились как между собой, так и друг с другом, и вместо того, чтобы создать Великую Гроздь Миров, оказались разбросанными по измерениям, как упавшие в море кокосовые орехи. Те, что оказались на Земле, лишившись Плодов Вечной Молодости Древа Жизни, произрастающего в Мире Золотых Фей, быстро состарились и умерли. Однако так как жизнь вечна, все они продолжают воплощаться в людях. И когда Грань Миров вновь истончиться, им надо собраться вместе, чтобы довести до конца, то, что не удалось сотни лет назад.

— Одно из знамений Истончения Грани Миров, — продолжала она, — уже случилось — забил Источник Жизни, воды которого возвращают молодость старикам, здоровье — больным, жизнь — мертвым. Именно в этом источнике я омыла тебя после твоей встречи с китайцами. Кстати они не первые, кто хочет использовать Источник Жизни, не имея на это никаких оснований и прав.

— А какие права у нас? — не выдержав, спросил я.

— Потому что мы — это мы.

— А они — это они.

— Ты, я вижу, больший стопор, чем я ожидала[1] — Скорее всего и в надругательстве надо мной ты не принял участия, потому что не догнал, за что они меня так.

— Ну, если тебя так это тревожит, я могу начать сейчас.

— А ты знаешь, что они со мной сделали?

— Догадываюсь.

— Ход твоих мыслей мне понятен. Но после этого они трижды (!) пытались меня сжечь на железных прутьях камина! Только благодаря волшебству я выжила, но посмотри, что со мной тогда стало.

На секунду мне показалось, что передо мной стоит не девушка, а чудовищный обугленный демон с жидкой копной седых волос. От этого видения я чуть не упал со стула, и упал бы, если бы оно не исчезло так быстро.

— Ладно, не бойся, я пошутила.

— Но как тебе это удалось?

— Я ведь колдунья. Баба Яга. Ведь слышал наверно?

— А я думал, что баба Яга старая и страшная. Вроде того демона, что ты мне показала.

— Того демона стали звать Хейд… А как ты думаешь, сколько мне лет?

— Шестнадцать, нет, осемнадцать.

— Сто восемьдесят шесть. Ты забыл про Источник. Кстати мне надо его проведать.

— Я схожу с тобой.

— Нет, пока не надо. Ты еще не совсем свой в моем Лесу. Лучше оставайся в избушке. Кстати, посторожишь ее.

Она улыбнулась и, поцеловав меня на прощанье, отправилась куда-то в лес, оставляя меня в состоянии смятения смешанного с ожиданием. «Она, конечно, с приветом», — думал я. «Однако это не лишает ее привлекательности. Так что ничто не мешает мне остаться пока здесь. А там — будь, что будет. Однако, как же все-таки я остался живым после встречи с желтолицыми? Да, это вопрос. Но не такой сложный. Вероятно, они просто ударили меня по голове и бросили. А всякие Родники Жизни — это все сказки. А демон, в которого она почти обратилась? Это наверно действие ее отвара. Да и таких колдуний только у нас в общине было две. Но не таких молодых и красивых. Сто восемьдесят шесть лет. Ладно, сделаем вид, что поверили ее лапше. В конце концов, почему бы не поиграть в скандинавского бога». Переживая ситуацию еще раз с высоты лукоморца ХХ века, я, конечно, еще раз поразился человеческой способности отыскивать рациональные ответы и успокаиваться, но тогда ничего подобного мне в голову не приходило. Да и не могло придти. И довольный собой я принялся изучать избушку и ее окрестности.

Прошло уж несколько часов, как Гулл…вейг (ну и имя) оставила меня, когда я услышал на улице шум. Я выглянул. В нескольких саженях от двери стоял немолодой человек весьма странного вида. Он был выше меня ростом (хотя и у меня, к слову, рост был тогда не маленький — порядка метра девяносто, по сегодняшним меркам), одет был в кожаные одежды и металлический шлем с большими рогами. Щеки его были чисты, вырывающиеся же из под шлема волосы были соломенного цвета. Лицо, со шрамами и морщинами, лучше слов рассказывало о былых подвигах.

— Мне нужна бабка, — сказал незнакомец, сильно коверкая славянские звуки.

— Ну, я за нее, — ответил я.

— Повторяю, мне нужна бабка.

Казалось, он не расслышал моего ответа.

— Повторяю, я за нее, — еще раз сказал я.

— Но ты — не Хейд.

— А что, похож?

— Нет, — этот придурок даже не заметил иронии.

— Ну тогда, что надо?!

Мой наглый тон возымел таки действие. Видимо не находя слов, незнакомец замолчал. Минуту мы гипнотизировали друг друга, и наконец он изрек:

— Как твое имя?

— Скажи сначала свое, — естественно отвечал я.

— Я — Хеймдалл.

— Я не знаю кому, что и чем ты дал, хотя похоже скорее всего, судя по рогам, давать пришлось твоей жене, но на твоем месте я бы валил отсюда подальше, а то можно и рогов лишиться. Хотя…

Я не успел докончить своей тирады, как рогатый незнакомец, выхватив меч, с криком: «Я убью тебя», бросился на меня. Я тоже выхватил свой меч, и славная сеча завязалась промеж нами. Честно говоря, я сегодняшний десять раз бы подумал, прежде чем наезжать на этого «рогоносца». Но видимо тогда я был гораздо бесшабашнее. Кроме того, я, конечно, догадался, что ему нужна моя Златовласка, а делить, и тем более уступать ее в мои планы не входило. Да и уже упомянутый отвар из трав кружил голову лучше всякого плана, и действие его, судя по всему, было достаточно долгим. Как бы то ни было, я сам спровоцировал скандал, и теперь предстояло держать ответ. Впрочем, за мной было то, что мой оппонент, прямо скажем, значительно старший, чем я, начал уставать быстрее. Хотя и сражался все равно бесподобно! Так мы махались мечами около избушки, когда прозвучал уже знакомый мне женский голос:

— Видар, Хеймдалл, прекратите!

Из леса к нам бежала Гуллвейг. Слова эти произвели на незнакомца магическое действие.

— Видар — сын Одина? — спросил он.

— Угу, — ответил я, начиная вживаться в этот, как мне казалось тогда, розыгрыш, в котором объявилось еще одно действующее лицо.

Вскоре мы сидели за ужином и обсуждали сложившееся положение. Как выяснилось, Хеймдалл уже помнил все, или почти все, так что из не помнящих в этой компании был только я. Потом мы решили раньше лечь спать, чтобы на рассвете отправиться к источнику (по каким-то тогда неведомым для меня причинам час и время первого посещения имело какое-то мистическое значение).

Когда наступило следующее утро, и первые лучи Солнца только намеривались прогнать тьму, я почувствовал, что кто-то пытается меня разбудить. Вообще-то сплю я чутко, и просыпаюсь быстро, но этот раз сон так крепко взял меня, что никакие силы не могли заставить меня открыть глаза. Я пробурчал что-то в ответ и, перевернувшись на живот, приготовился опять уйти в только что покинутый сон, но не тут-то было. Холодная, как дыхание смерти, вода обожгла лицо, шею и плечи. Я вскочил, протирая глаза, и увидел перед собой Ее. Сквозь застилающие зрение капли воды, она казалась продолжением сна.

— Боже, как не хочется просыпаться, — пробурчал я, — Вот сейчас я проснусь, а ты исчезнешь!

— И не надейся. Лучше одевайся.

Я последовал ее словам, и не далее, чем через четверть часа, мы брели по лесу к Источнику. Хеймдалл, судя по всему, чувствовал себя не лучше меня и, таким образом, мы топали молча, автоматически переставляя ноги. Лес все сильнее наполнялся предрассветными звуками, вовлекая наше сознание в свою скрытую от постороннего взгляда жизнь. Лес приветствовал нас.

Когда мы дошли до Источника, начало светать. В отступающих сумерках все казалось неестественно цветным, рельефным и прекрасным. Она опустилась на колено возле источника, и, зачерпнув кружкой воды, повернулась к нам. «Жаль, что у меня тогда не было „Кодака“,» — подумал я, переживая сию ситуацию вторично. Может, Бог даст, как-нибудь напишу картину. Но не думаю, что мне удастся передать в ней всю красоту Источника Жизни и склонившейся над ним Лесной Богини… Тем временем кружка с водой пошла по кругу. И когда живительная влага коснулась горла, я вдруг действительно осознал себя Видаром. Карусель пробужденных от многовекового сна образов закружилась перед глазами, и сознание оставило меня.

Я опять очутился перед Зеркалом. Яна сидела рядом и постепенно приходила в себя. Я не без удовольствия отметил, что в этой инкарнации, в отличие от только что уведенной, advantage был явно за мной. Наконец она полностью отошла.

— Ну как просмотр? — поинтересовался я.

— Ты ведь сам был там.

— Но я-то видел своими глазами, а ты — своими. А это есть совсем другая разница.

— Хорошо, начала я кажется с того, что за каким-то чертом оживила тебя, а кон…

–, - как жаль, что в диалоге нельзя передать хитро-саркастическую улыбку.

— А закончила тем, что пыталась привести тебя в чувства, когда ты грохнулся в обморок.

— Значит, мы вспоминали синхронно… Кстати, я лишь только что узнал, что Гуллвейг — это ты. Внешне вы похожи не больше, чем я этот — на того Мечислава или Урагана.

— А что, про Видара ты уже знал?

— Конечно, знал. В эту инкарнацию я влез почти сразу, как попал в Лукоморье. Кстати, я всегда прикалывался к викингам.

— А у Видара и Гуллвейг что-то было?

— ?? Ах да, конечно, было. Но не долго. И задолго до Войны.

— И ты за меня не впрягся?!!

— Но, как помнишь, и не присоединился к соплеменникам. Тогда вообще было жестокое время со своими законами. И их не мог изменить ни я, ни даже Один. Такова селяви, как говорят французы.

— Ладно, ладно. Это я еще тебе припомню!.. А ты помнишь Войну?

— Плохо. Инкарнация Видара сильно заблокирована, и у меня еще не было времени и возможности посрывать все блоки. Видимо этим сейчас и придется заняться. Кстати — это важно — у тебя остались какие-нибудь практические навыки колдовства.

Она скривилась.

— Кажется, нет. Именно практические навыки и не запоминаются.

— И именно их надо пытаться восстановить. У меня уже кое-что получается. Но пока далеко не все, и далеко не лучшим образом.

— Например, что?

— Ну, например, превратиться в дракона.

— Здесь, или на Земле.

— Конечно, здесь. Как ты должна была запомнить, на Земле возможности колдунов значительно слабее. Хотя, надеюсь, когда-нибудь это изменится.

— Покажи тогда хоть здесь.

Я попытался ее отговорить, но, в конце концов, мне все же пришлось превратиться в настоящего[2] дракона, вид которого, естественно, ей не понравился. И она решила вернуться на праздник. В самом деле, в Лукоморье прошло совсем не много времени, и бал еще только разгорался.

Бал шел в своем обычном духе. Мы с Яной отправились сначала в уже известный по первой главе открытый ресторан, потом в известное по второй главе закрытое кафе со смачным названием, которое не стоит повторять без особого резона. Но веселиться не получалось. Яна все витала в только что просмотренной инкарнации, да и я был немногим лучше. Все разговоры кругами сходились к одной теме. Мы спрашивали друг друга об увиденном со своей стороны, делились впечатлениями и пытались строить планы, что нам делать дальше.

— Так, когда же будем срывать блоки, — в который раз спрашивала она.

— Скорее всего, когда найдем Хеймдалла, — в который раз отвечал я. Но лучше это делать на Земле.

— Что?

— Искать Хеймдалла. И лучше это делать вместе.

— Ты опять хочешь узнать мой адрес?

— Если раньше это было желательно, то теперь это просто необходимо.

— Почему же?

— Потому что, судя по всему, скоро опять прорвется грань миров.

Я даже не осознавал, насколько близки к реальности были мои слова, которые я тогда считал тривиальными грузами.

— Вот когда она начнет рваться, тогда и поговорим.

— Так ведь поздно будет.

— Не будет…

Этого короткого отрывка вполне достаточно, чтобы оценить наши разговоры, так что думаю, что приводить остальную болтовню, не имеет особого смысла. Чтобы как-то отвлечься, я стал рассказывать Яне историю о том, как однажды попал в переплет с богатырями, придя в Лукоморье в образе Видара, естественно, несколько (так, чуть-чуть) приукрашивая свою роль в этом эпизоде.

— Значит, взял я одного из них за ноги и как стал размахивать. Раз взмахну — десяток ляжет, еще раз взмахну — еще десяток.

Между тем лицо Яны изменилось. Она смотрела не на меня, а куда-то поверх. Я повернулся. Сзади стоял Добрыня. Сие было довольно хреново, так как у этого тормоза напрочь отсутствовали и чувство юмора, и большинство понятий. Правда в остальном он был неплохой парень, и с этими недостатками все мирились. Как я и ожидал, Добрыня стал занудливо разъяснять, как все было на самом деле. Ну а на самом деле, увидев эту толпу, я бросил в нее первый попавшийся столб и применил прием Спартака.[3] Добрыня тогда догнал меня третьим (два первых остались лежать на дороге), и пока мы с ним дрались, подоспела вся толпа. Хорошо, что в нее успел затесаться Кот. Он быстро назвал мое былинное имя, и все успокоились.

— Ух уж и навалял бы я тебе, если бы не Кот. Помнишь ту нашу встречу еще на Земле?

— Кто пустил сюда этого олуха? — вопросил я в ответ, вставая и вознося руки к небу. — Здесь же ясно написано, клуб для р-р-р…яев. Ты к таковым явно не относишься. Так какого хр…, то есть, зачем ты сюда приперся. Самому не веселиться, и другим не давать?

Добрыня стоял как истукан, и по лицу его ясно читалась одна мысль: «Врезать, или не врезать?». Не дожидаясь разрешения этой дилеммы, легким движением рук я отстранил его от себя, в то время как уже давно стоящий за его спиной Соловей подсел под его ноги. Это надо было видеть! Двухметровый детина с размаху шлепнулся на пол. Что тут началось! Добрыня, забыв про меня, погнался за Соловьем, сбив с ног еще двух далеко не хилых друзей, и вскоре в кафе разразилась настоящая сцена из мистического вестерна. Все дубасили друг друга, слабо отличая своих от чужих. Добрая половина завсегдатаев сменила свой облик — кто на волка, кто на тигра. Я быстро взял Яну и двинулся к запасному выходу, дорога к которому была еще открыта.

— Что же ты не стал превращаться в дракона и оставил своих друзей? спросила Яна, когда мы были уже на воздухе.

— А кто бы вытащил тебя из кафе? И, кроме того, там все свои. Даже этот тормоз Добрыня. А свои здесь сегодня дерутся, завтра — вместе пьянствуют. Как ты должна была успеть заметить, максимальный вред, который можно нанести живому в Лукоморье — это вышвырнуть его в родное тело.

— А мертвому?

— За пределы Лукоморья. Но об этом лучше спросить Соловья.

— Слушай, а может он и есть — Хеймдалл?

— Почему ты так решила?

— Тот тоже ко мне клеился, и с тем же результатом.

— В таком случае из Хеймдаллов наверно должна состоять половина твоих знакомых мужского пола.

— Почему же половина?

— Может и больше. А если серьезно, то этот вопрос не мешало бы обсудить с Котом.

— Так пойдем к Коту.

— Скорее всего, его надо искать там, куда тебя не пустят.

— Почему же?

— Это закрытый мужской клуб.

— Для педиков?

— Вот и ты туда же. Что за время! Вот от кого, а от тебя я не ожидал.

— Ладно, я пошутила, — она действительно сильно смущалась, говоря пошлости.

Так мы болтали, когда я увидел свою старую знакомую вилу — речную красавицу из Сербии. Мы с Иванкой были старыми друзьями с одной из инкарнаций, и я всегда относился к ней чуть ли не как к богине. Я предложил ей присоединиться к нам. Она явно скучала и с радостью согласилась. Так мы вместе отправились в одно тихое кафе с домашней кухней. Встреча с Иванкой была очень кстати. Я всецело ей доверял, и лучшей кандидатуры, на которую можно было бы оставить Яну, пока я пойду разыскивать Кота, не было.

За Котом я, естественно, направился прямиком в «Диоген», где нашел его в состоянии свежеизверженного вулкана.

— Я тут тебя давно жду, — не здороваясь, начал он, — Ты знаешь что вы сегодня наделали? А ведь я предупреждал.

— Ну и что мы наделали? Всего лишь сорвали блок и посмотрели инкарнацию.

— Ты понимаешь, дурья твоя башка, что инкарнации эти были заблокированы не только для вас, олухов небесных, которые не слушают старшего дядю.

— А от кого еще?

— От тех, кто уже несколько раз давал вам оторваться, и не приминет дать еще раз.

— Так ведь и мы будем готовы.

— Готовы? К чему вы готовы.

— К труду и обороне.

— Все шутишь, а ведь мне не до шуток. Где вы, например собираетесь искать Хеймдалла?

— Я думал, ты подскажешь.

— Он думал. Индюк тоже думал, да в суп попал. Откуда я тебе его возьму.

— Ладно, оставим. Все равно — ты прекрасно понимаешь — это должно было случиться. Так что, если хочешь — помоги, не хочешь — твое дело. Разберусь сам.

— Да, ты и раньше частенько откусывал больше чем мог разжевать.

Это напоминало куплет из одной песни, и, подражая Френки Сенатре, я запел:

— И конечно, находишь это правильным without exemption?

— Конечно. Хотя я не думал, что ты знаток американских песен.

— Плохого же ты обо мне мнения. Но это — твои проблемы. А их у тебя и так выше крыши. Так что заварил кашу — сам теперь расхлебывай. Когда моя помощь станет необходимой, я сам тебя найду.

В дверях показался Вольдемар — серый волк, бывший проводником у Яны, и каким-то внутренним чувством я понял, что мне пора. Мы перебросились с Вольдемаром парой слов, и он проводил меня до дверей. Состояние было пакостным. «Однако, никто не мешает сегодня погулять от души, а там — будь что будет», — подумал я и отправился за Яной.

Вскоре суматоха бала нам наскучила, и я опять пригласил Яну к себе в Замок. Она наверно думала, что мы опять займемся инкарнациями, и не собирался ее разубеждать. По крайней мере, пока мы не дошли до Замка. А в Замке нас уже ждал Соловей.

— Ну, как твоя русалка? — с порога спросил я.

— А, опять убежала. — он махнул рукой, — И шит с ней. Все равно на-вер-ня-ка (некоторые русские слова ему давались еще с трудом) — это твоя мыслеформа… Но я не о том. У тебя случайно нет ключа двадцать два на двадцать четыре?

— Нет.

— Ну, я так и знал. Тогда я пошел.

— Может посидишь с нами.

— Да нет, — и он растворился в дверях.

— Зачем ему этот ключ? — спросила Яна, когда он ушел.

Вопрос был, конечно, интересный. Ясно было, что Соловей затеял какую-то шутку, точнее пакость. Но какую? Об этом можно было только гадать. А что-что, а гадать у меня настроения явно не было. Поэтому я просто решил, в свою очередь, подшутить над Яной.

— Зачем? Да наверно у него канализация засорилась, — ответил я.

— А разве здесь канализации засоряются?

— Тебе честно сказать?

— Да.

— До тебя — никогда.

Несколько секунд ей потребовалось, чтобы осознать, что я сказал, после чего в меня одна за другой полетели стоящие на столе тарелки. Уворачиваясь, я побежал из зала. Конечно, в спальню.

И когда процесс достиг апогея, из стены высунулась физиономия Соловья, которая повторила тот же вопрос:

— У вас нет ключа двадцать два на двадцать четыре?

Оторопев от неожиданности, я просто ответил:

— Ну я же уже сказал, нет.

— Так я вам принес ключ двадцать два на двадцать четыре. А что это вы тут делаете?

Что тут началось! Яна, наконец, осознав ситуацию, завизжала, я вскочил с… кровати и бросился на Соловья, но тот уже ушел сквозь стену. Вообще проходить сквозь стены у нас можно только приняв особый напиток. Этот напиток, естественно, всегда был страшным дефицитом, и где его достал Соловей — одному Богу известно. У меня лично этого напитка не было, и, таким образом, мне оставалось только материться. Представляете мою злость?!! Рвя и меча, я вызвал свою охрану, и приказал ей во чтобы ты не стало отловить этого придурка. Естественно, я понимал, что это уже практически бесполезно, и лучшее, что я могу сделать — это придумать какую-нибудь еще более крутую под…колку для Соловья, но нужно же было держать марку перед Яной. В какой-то степени я был даже благодарен Соловью. Представляю, как скучно бы было без его шуток.

Между тем время, отпущенное на бал, подходило к концу. И нам ничего не оставалось, как отправиться к Радужному Мосту, ведущему на Землю. Яна еще не знала, что, провожая ее по Мосту, я с достаточной точностью мог определить ее земное местонахождение, коим оказался один из уральских городов. Но об этом — в другой раз.