"Клетка для невидимки" - читать интересную книгу автора (Дышев Андрей)

Глава 17

Ворохтин проснулся так, словно рядом с ним взорвалась граната. Он вскочил и ударился темечком о потолок кабины. Сотовый телефон, покачиваясь на шнурке у окна, насвистывал болеро Равеля. Потирая ушибленную голову, Ворохтин схватил телефон:

- Слушаю!

- Это я! - раздался безжизненный голос Эли. - Я уже в Ницце. Такой миленький отельчик! Балкон, вид на Лазурный берег…

- Извини, я сейчас на совещании у министра! - ответил Ворохтин, отключил телефон и посмотрел на часы. Без четверти десять!

Он вылетел из машины с такой скоростью, словно «Скорая» везла его в психушку. Опоздал! Главное действо, развернутое на берегу, уже подходило к концу. Машина с глухим металлическим фургоном и красным крестом на борту задним ходом въезжала на причал. Четверо мужчин выгружали из пришвартованной моторки завернутое в одеяло тело Лены. Центр этого кадра занимал Саркисян. Он медленно шел на камеру и с глубокой скорбью в голосе говорил в микрофон:

- …Сегодня ночью осиротел Первый остров. Игра снова демонстрирует свой крутой нрав, снова убеждает в своей жестокости и беспощадности. Она не выбирает себе жертву. Комок в горле застревает от той мысли, что трагическая случайность, досадная нелепость лишили жизни единственную женщину, осмелившуюся бросить вызов природе… И я обнажаю голову и склоняюсь перед мужеством этой хрупкой женщины…

Сегодня Саркисян был явно в ударе и даже выдавил из своих глаз слезы. Дождавшись, когда Чекота выключит камеру, он надел кепку и снова превратился в главного режиссера и автора программы, энергия которого хлестала через край, словно лава из жерла извергающегося вулкана.

- Снимаем погрузку тела в фургон! Крупным планом показать руку, выглядывающую из-под простыни. Еще крупнее - кольцо и облупившийся на ногтях лак… Пожалуйста, всем покинуть причал!

Последняя команда относилась и к Ворохтину, который стремительной походкой шел прямо на Саркисяна. Едва не сбив его с ног, Ворохтин схватил главного режиссера за воротник куртки.

- Ты когда прекратишь кощунствовать?! - не в силах сдержаться, крикнул Ворохтин. - Почему ты разрешил вывезти тело с острова?! Где милиция?!

- Ты чего разорался? - подчеркнуто спокойно произнес Саркисян, часто моргая, отчего его пушистые ресницы качались, словно опахало. - Никто не кощунствует. Мы глубоко скорбим, и миллионы зрителей вместе с нами. А милиция уже давно здесь!

Он улыбнулся и кивнул на берег. За пластиковым столом, на который падала тень от большого красного зонта с надписью «Робинзонада», завтракали два молодых человека в милицейской форме. Бутылка армянского коньяка торчала посреди стола, словно гора Арарат. За горками зелени невозможно было увидеть стаканы. У мангала, источающего ароматный дымок, суетился Гвоздев. Видать, шашлыки уже подоспели, и студент снял с жара четыре тяжелых шампура. Стараясь не задеть раскаленными пиками дорогих гостей, он аккуратно и торжественно разложил угощение по тарелкам, присыпал колечками сырого лука и полил сверху кетчупом.

- Кстати, они интересовались тобой, - с каким-то скрытым смыслом произнес Саркисян и, казалось, вмиг забыл про Ворохтина. - Все готовы? Мотор! Начали!

«Если интересовались, значит, легче будет начать разговор!» - подумал Ворохтин и направился к милиционерам. Подойдя, он представился. Они, видно, ждали его и немедля проявили настораживающее радушие. Один из них, старший лейтенант, кивнул и придвинул стул, приглашая Ворохтина сесть за стол, а другой, сержант, щелкнул пальцами, призывая Гвоздева обслужить гостя, как положено.

Торопливо жуя, чтобы не испытывать помех в предстоящем разговоре, старлей наполнил до половины стакан, стоящий перед Ворохтиным, и предложил тост: «За общее дело!» Милиционеры выпили, будто не замечая, что Ворохтин к стакану не притронулся. Гвоздев с иезуитской улыбкой подал Ворохтину тарелку с шашлыком.

- Мы сотрудники местного РОВД, - сказал старший лейтенант, хитроумно сплетая пучок зелени. - Моя фамилия Зубов. Саркисян сказал, что ты первым обнаружил труп женщины и в связи с этим высказал беспокойство.

Ворохтин подтвердил. Сержант, орудуя во рту зубочисткой, сокрушенно покачал головой и произнес: «Жестокая игра! Жестокая…» Он уже насытился и расслабленно откинулся на спинку стула. Зубов, проворно работая ножом и вилкой, отчего не мог поднять взгляда, спросил:

- И что тебя насторожило?

- Все это показалось мне очень странным.

- Что - все? - уточнил Зубов.

- Она напоролась на сук, а потом каким-то невероятным образом сняла себя с него.

Старлей в это мгновение снимал с шампура кусочек мяса и, уловив неприятную ассоциацию, брезгливо положил шашлык на тарелку. Сержант, демонстрируя свой богатый опыт, сплюнул, швырнул зубочистку на траву и сказал:

- Поработал бы ты с нами, не такое бы увидел!

- Я пять лет работаю в спасательном отряде, - ответил Ворохтин. - И тоже многое видел. С такой глубокой колотой раной человек погибнет практически мгновенно.

- Что еще тебе показалось странным? - спросил Зубов. Радушное выражение на его лице постепенно уступало место выражению злой иронии.

- Я нашел след ее обуви. Незадолго до своей смерти она шла шатаясь. Можно сказать, едва держась на ногах.

Старлей и сержант переглянулись.

- Ты пришел к такому выводу на основании следа ее обуви? - уточнил Зубов.

- Да.

- Извини за любопытство. Ты по образованию криминалист?

- Нет, по образованию я врач.

- А зачем тогда пытаешься с умным видом говорить о вещах, в которых разбираешься, как мартышка в очках?

Зубов уже не скрывал своей неприязни.

- Ладно, бог с ним, со следом, - как бы признавая правду милиционера, ответил Ворохтин. - Но как объяснить то, что ракета, запущенная из-под огромной сосны, не задела ни одной ветки и взлетела в небо вертикально?

- А как она еще должна была взлететь? - спросил сержант.

- Как угодно, но только не вертикально. Малейшее соприкосновение с веткой сразу бы изменило траекторию полета. Скорее всего ракета вообще не вырвалась бы за пределы кроны.

- И об этом должен судить специалист по трассологии! - все более раздражаясь, сказал Зубов. - Успокойся, спасатель. Делай свое дело, а в чужой огород не лезь. Я же не берусь судить о геморрое или шизофрении! Все это бред! Понял? Бред!

Ворохтин внимательно посмотрел на Зубова, потом перевел взгляд на сержанта:

- Может, мне написать заявление?

Зубов поднял глаза и чуть прищурился:

- Заявление? А о чем, интересно знать, ты хочешь заявить?

- Я уверен, что гибель Лены - это не просто несчастный случай.

- А что же? - насмешливо уточнил Зубов.

- Убийство.

Сержант присвистнул. Старлей усмехнулся:

- Пора нам, Коля, уходить на пенсию. Видал, какой Шерлок Холмс на нашу голову свалился!

Сержант, покачивая стаканом с коньяком, пристально смотрел на Ворохтина.

- А я, кажется, понимаю, почему господин спасатель так переживает, хочет писать заявление, раздувает шумиху, - произнес он. - Не потому ли, что чувствует свою вину и боится наказания?

- Я виню себя только за то, что согласился работать на Саркисяна, - ответил Ворохтин, не понимая еще, куда сержант клонит.

- И все? - недоверчиво произнес Зубов. - А разве ты не несешь ответственность за две смерти? Какой же ты, к черту, спасатель, если у тебя люди гибнут каждый день? Ты за что деньги получаешь? За что коньяк лакаешь и шашлыки ешь? На тебя же люди надеются!

- Саркисян сказал, что после сигнала о помощи ты прибыл на остров полчаса спустя после него, - начал давить с другой стороны сержант. - Это так?

- В моторной лодке не оказалось свечи, - объяснил Ворохтин. - И мне пришлось плыть на веслах.

- Не оказалось свечи? - ахнул сержант.

- Это не оправдание, - покрутил головой Зубов. - Коля, ты представляешь, если бы мы по вызову так же приезжали? «Милиция! Спасите! Убивают!» А мы в ответ: «Пардон, мадам, в нашем «уазике» свечей не оказалось! Ждите, пока пешком придем!»

Оба милиционера громко рассмеялись.

- Знал бы, что здесь такой спасатель, - произнес сержант, допив коньяк, - даже за миллион баксов не согласился бы в «Робинзонаде» участвовать. Проще сразу застрелиться.

- Ох, хитрый же ты мужик! - сказал Зубов и погрозил Ворохтину пальцем. - Хитрый! И мысли у тебя недобрые…

- Я думаю, что у прокуратуры на этот счет будет несколько иное мнение, - сказал Ворохтин, поднимаясь со стула.

- Стоять! - крикнул Зубов. - Тебя еще никто не отпускал!

Он вскочил на ноги, а следом за ним и сержант. Стол покачнулся, на траву упал стакан с коньяком.

- Ты что, угрожать нам вздумал? - со скрытой радостью спросил Зубов, будто все случилось именно так, как он того и хотел. - А ну, иди за мной!

И он быстро и без оглядки пошел по берегу, лишь раз остановившись, чтобы пропустить фургон, увозящий тело Лены в морг районной больницы.

- Вы здесь спите? - официальным тоном спросил он, кивая на машину «Скорой помощи». - Откройте!

Ворохтин распахнул задние створки, как если бы собирался занести в машину больного человека. Он был спокоен. В лице старшего лейтенанта ему виделся Саркисян, который неугомонно продолжал ставить ему препоны. Зубов бегло осмотрел салон и, не прикоснувшись ни к чему, загородил его спиной. Теперь милиционер смотрел в глаза Ворохтину пристально, явно намереваясь подавить его волю. Наверное, в его практике уже был случай, когда одним только взглядом Зубов «колол» преступника, и потому он столь решительно прибегнул к этому проверенному приему. Но Ворохтин смотрел в глаза старшему лейтенанту без напряжения, взгляд не опускал и в истерику не впадал. Этот поединок продолжался до тех пор, пока к машине не подошли техник и Кира в сопровождении сержанта.

Зубов вздохнул, словно хотел сказать Ворохтину: я, мол, давал тебе последний шанс во всем признаться чистосердечно, но ты его похерил, за что и будешь наказан. Он оперся коленом о порожек машины и взял лежащую в изголовье носилок черную сумочку Лены.

«Так вот откуда ноги растут!» - дошло до Ворохтина, и он вспомнил ухмыляющуюся физиономию Гвоздева и его реплику: «По чужим вещичкам шарим?»

- Это ваша сумочка? - спросил Зубов, положив косметичку на ладонь и приподняв ее так, чтобы видел техник.

- Нет, - ответил Ворохтин. - Эта сумочка принадлежит Лене.

- Почему в таком случае она лежит в вашей машине?

Ворохтин уже понял, что его дальнейшие объяснения прозвучат неубедительно. Но лгать было бы еще хуже.

- Лена просила меня привезти ее на остров, если подаст сигнал о помощи.

- Кто-нибудь еще слышал об этой просьбе? Может, Лена оставила по этому случаю письменное распоряжение?

Ворохтину ничего не оставалось, как отрицательно покачать головой. Записку, которую передала ему Лена, он давно выбросил.

- Мертвая не может ни опровергнуть, ни подтвердить ваши слова, - подытожил Зубов. - А потому будем считать, что убедительного объяснения вы не дали. Что в этой сумочке?

Ворохтин пожал плечами:

- Думаю, что косметика.

Похоже, что Зубов думал так же, потому как, вытряхнув содержимое на пол салона, замер и на короткое время потерял дар речи.

- Мать честная! - пробормотал он, склонив голову над резиновым кольцом, упаковкой одноразовых шприцев, ампулами с прозрачной жидкостью и маленькими пакетиками, наполненными белым порошком. - Это еще что за косметика? По-моему, это называется по-другому…

Он отошел на шаг, чтобы «косметику» увидели сержант и понятые. Сержант присвистнул и сдвинул фуражку на затылок. Техник и журналистка без всяких эмоций пялились на шприцы и ампулы.

- Так чья это была сумочка? - пробормотал Зубов, двумя пальцами приподнимая почти невесомый пакетик с порошком.

- Лены, - повторил Ворохтин, удивившись содержимому сумочки не меньше, чем милиционер.

- На мертвую теперь можно все валить, так? - сказал Зубов.

- Это может доказать Гвоздев, - возразил Ворохтин и с недоверием добавил: - Разве он вам не рассказывал, как следил за мной? Как увидел, что я достаю эту сумочку из рюкзака Лены?

- Гвоздев? - заморгав, переспросил Зубов и посмотрел на сержанта: - Ты знаешь какого-нибудь Гвоздева?

- Не знаю, - уверенно солгал сержант.

«А вот теперь начинаются серьезные неприятности», - подумал Ворохтин.

- Понятые! - волнуясь от столь неожиданной удачи, сказал Зубов. - Что вы здесь видите?

- Шприцы, - ответила Кира.

- И наркота, - добавил техник.

- То, что это наркота, конечно, еще не доказано, - заметил сержант и мягко поправил: - Наверное, вы видите белый порошок и ампулы с прозрачной жидкостью?

- Да, белый порошок и ампулы, - послушно закивал техник.

Зубов с победным видом посмотрел на Ворохтина.

- Вот так, спасатель… Ампулы и порошок мы отправляем на тестовый экспресс-анализ. Понятые подпишутся под протоколом. А вы дадите подписку о невыезде.

- О невыезде откуда и куда? - уточнил Ворохтин.

- Отсюда и никуда! - рявкнул Зубов.