"Клетка для невидимки" - читать интересную книгу автора (Дышев Андрей)

Глава 19

«И опять давно забытые ощущения!» - подумал Бревин, с трудом разлепляя веки и облизывая пересохшие губы.

В окно светило веселое солнышко, тюлевая штора колыхалась на сквознячке, на березе, которая без устали мела подоконник своими ветвями, чирикали воробьи.

Он перевел взгляд на середину кровати и увидел кудрявую голову. Особь женского пола сидела к нему спиной, накинув простыню на плечи, и смотрела телевизор. «Как же ее зовут?» - не слишком напрягая память, подумал Бревин.

- Воды подай! - попросил он.

Девушка взяла с журнального столика начатую бутылку минералки и протянула ему. Он глянул на ее лицо и постарался ничем не выдать своих эмоций. «А страшная-то какая! Вот что значит три дня на необитаемом острове посидеть!»

Он сделал несколько больших глотков. Пузыри шибанули в нос, на глазах выступили слезы. Девушка громко засмеялась, чему-то радуясь вместе с героями сериала. Бревин чуть приподнял простыню, которой был накрыт, и кинул взгляд на низ своего живота. Он был в трусах. «Может, у меня с ней ничего не было?»

- Головка бу-бу? - спросила девушка.

Лучше бы она не поворачивалась! Голова яйцевидная, как у гуманоида, маленькие глазки посажены близко к переносице, губ вообще нет, зато щеки - ого-го! - как у хомяка.

- Миленький ты мой! Вот до чего доводит неумеренное потребление! А как я хохотала вчера, когда ты меня на крышу автомобиля посадил! А вообще я ужасная авантюристка! Мы поедем на озеро? Ты же обещал! - протараторила она, почесывая впалую грудь, усеянную мелкими прыщиками.

Бревин закрыл глаза, чтобы не видеть этого кошмара, и так, словно играя в жмурки, сполз с кровати и пошел в уборную. Сердце сразу напомнило о себе частыми ударами, и Бревин тяжело вздохнул. На острове жизнь была ужасна, зато он чувствовал себя там легким и подвижным, как тушканчик. Чтобы согреться, часами скакал по острову и не чувствовал усталости. А здесь два шага сделал - и ку-ку, одышка.

Он заперся в туалете и посмотрел на себя в зеркало. Ну и рожа! Глаз не видно, черная щетина, как у гориллы. Не дай бог в таком виде ментам попасться!

- Ой! А почему ты не побрился? - капризным голосом произнес Гуманоид, когда Бревин вернулся в комнату с мокрым полотенцем на шее. - Не хочу, чтобы ты был ежиком!

- Я не ежик, - ответил Бревин и снова приложился к бутылке с минералкой. - Я Бен Ладен. Сейчас пойдем корюшку динамитом глушить…

- Какой ты забавный! - обрадовался Гуманоид. - А я заказала в номер абсент! Я хоть его и ненавижу, зато сам процесс!

Она вскочила с кровати и, кое-как обернувшись простыней, стала кружиться по комнате и громко петь. На столе, который она безжалостно задевала, звенели стаканы, а телевизор перескакивал с одной программы на другую. Бревин с тоской поглядывал на это глупое существо, наполненное биологической радостью, с какой горные козочки скачут по альпийскому лугу в период спаривания. Он выбирал, что лучше надеть: новенькие джинсы, в каких он приехал на озеро, или же пропахшие дымом и еще черт знает чем камуфлированные брюки. Пока выбирал, в номер зашел Гвоздев.

- Как спалось? - со свежей улыбкой спросил он и поднес Бревину свою ладонь. - Хорошо выглядите!

- Ну да… Лучше некуда, - проворчал Бревин.

- Ой! - вдруг пронзительно запищал Гуманоид и стал тыкать пальцем в экран телевизора. - Это кто?! Это же ты!!

Бревин вскочил со стула и посмотрел на экран. Так и есть. Лесная полянка, валежник, похожий на медвежью берлогу, на котором Бревин мучился две ночи, и он сам, робинзон Пятого острова. Потухший взгляд, серое и почему-то несимметричное лицо. А какая тяжеловесная фигура!

- …Я хочу передать всем своим знакомым, в том числе и Ритке, что намерен победить…

Бревин выключил телевизор.

- Это не я!

- Как не ты! Как не ты! - принялся доказывать свою правоту Гуманоид. - Я же сама видела! У меня знаешь какая зрительная память!

- Это не он, девушка, - заступился за Бревина Гвоздев. - Это его брат.

- Нет, это мой сын, - мрачным голосом сказал Бревин, натягивая вонючий камуфляж.

- Сын? - ахнул Гуманоид.

- От третьего брака, - добавил Бревин. - Ну-ка, освобождай номер! А то у меня настроение портится, как на тебя гляну…

Гвоздев натужно рассмеялся, а про себя подумал: «И где он такого крокодила откопал?»

Девушка одевалась медленно, нехотя, полагая, что оба молодых человека получают удовольствие от созерцания этого процесса. Она принадлежала к той редкой категории счастливиц, которые думают о себе совсем не так, как думают другие. Она пообещала Бревину порадовать его своим визитом еще раз и ушла.

- Позавтракать хотите? - предложил Гвоздев, надеясь, что Бревин угостит его за свой счет.

- Какой завтрак! - поморщился Бревин. - У меня вчерашний ужин еще в горле стоит! Где будем снимать? Шалаш готов?

- Шалаш готов. Поляна - копия той, что на острове, - перешел на шепот Гвоздев, когда они оба вышли в коридор. - А эта девушка никому не расскажет, что узнала вас?

Гвоздев головой отвечал за конспирацию и потому был обеспокоен. Попросив Бревина на минуту задержаться в вестибюле, он вышел на улицу, посмотрел по сторонам, сделал несколько кругов между стоящими на парковке автомобилями, еще мокрыми от ночного тумана, и лишь потом махнул Бревину. «Знал бы он, - думал Бревин, покупая в киоске две бутылки пива, - как я вчера в ресторане на столе отплясывал и позировал на фото финнам».

Они сели в джип, за рулем которого был Чекота, выехали из поселка и свернули на лесную дорогу.

- На островах сейчас туман, - напомнил оператор Гвоздеву. - А здесь ясно и сухо.

- Распалим костер и кинем сырую хвою, - с ходу нашел выход Гвоздев.

Машина свернула с грунтовки, углубилась на пару сотен метров в лес и остановилась на поляне. Посреди нее стоял наскоро сделанный шалаш. Ветки торчали во все стороны, отчего шалаш напоминал небольшого замшелого динозавра, покрытого шипами.

- Время, ребята, время! - поторопил Гвоздев и предупредил Бревина: - Имейте в виду, что на пленку мы снимаем первый и последний раз. Потом будем перегонять сюжет прямиком в аппаратную без всяких дублей!

Оператор принялся устанавливать треногу и протягивать кабель от камеры к джипу, в который была загружена телевизионная аппаратура. Бревин, потягивая пиво, кругами бродил по полянке, стараясь не приближаться к шалашу. Эта уродливая постройка вызывала у него неприятные ассоциации.

- Я готов! - доложил Чекота.

Гвоздев, сидя на корточках, пытался поджечь сырые ветки. Спички обжигали ему пальцы, он кряхтел и дул на них. Наконец над полянкой поплыл жиденький дымок.

- Годится! - махнул рукой оператор, глядя в видоискатель. - Никто не подкопается!

Бревин сел на траву перед шалашом. Брючный ремень впился в тело с такой силой, что пришлось его тут же ослабить на пару дырок.

- Вы слишком радостный, - озабоченно произнес Гвоздев, рассматривая Бревина, словно изваяние скандально известного авангардиста. - Не забывайте, что пошли четвертые сутки вашего пребывания на острове.

- Хорошо, - кивнул Бревин, насупил брови и скорбно скривил губы.

- Не то, - покрутил головой Гвоздев. Он подошел к Бревину, чуть повернул его голову в сторону. Потом отступил на пару шагов, полюбовался.

- Ну? - быстро уставая от такой статичности, процедил Бревин.

- У него такое лицо, будто он торопится на самолет, улетающий на Канары, - подсказал Гвоздеву Чекота.

- Сам вижу! - нервно ответил Гвоздев.

Он и оператор надолго замолчали, уставившись на Бревина.

- Эй, ребята! - усмехнулся Бревин. - Долго мне еще задницей муравьев давить?

- Понимаете, - произнес Гвоздев, не без труда подбирая точные слова. - У вас стал какой-то неестественный вид. Вы будете резко отличаться от остальных игроков, и зритель может заподозрить фальсификацию.

- Вид! - фыркнул Бревин. - А что мне, по-вашему, землю жрать, чтобы вид стал нормальным?

- Тени прихватил? - спросил Чекота у Гвоздева. - Надо грим наложить.

- Сейчас! - спохватился Гвоздев, кинулся к машине и скоро вернулся с большой пудреницей в руке.

Он склонился над лицом Бревина и стал возить кисточкой под его глазами.

- Ты что там, фингалы мне рисуешь? - забеспокоился Бревин. - Зеркало дай!

Он выхватил пудреницу из руки Гвоздева.

- Ну и урод! - честно признался Бревин, глядя на себя, и даже развеселился. - Вот это щеки! А глаза где? Ты мне глаза нарисуй!

Гвоздев, пританцовывая перед Бревиным, словно художник перед полотном, сделал еще несколько штрихов и, наконец, отошел в сторону. Оператор смотрел на натуру сначала невооруженным глазом, затем приник к видоискателю. Он долго молчал, но было понятно, что внешность «робинзона» ему не нравится.

- Надо лицо смазать глиной, - сказал он. - Как Лагутин сделал. Тогда к нам никто не придерется.

- Ты еще предложи его дерьмом вымазать! - обозлился Бревин.

- Что значит комфортная жизнь! - натянуто улыбаясь, сказал Бревину Гвоздев. - Ничем не выведешь ее отпечаток с лица!

- Ладно, делай что-нибудь! - махнул на него Бревин. - Умираю, хочу пива с креветками!

При упоминании пива с креветками Чекота судорожно сглотнул и, дабы отогнать навязчивую мысль, стал подправлять детали шалаша. Гвоздев наковырял в ближайших зарослях крапивы сырой глины и стал размазывать ее по лицу Бревина. Тот уже по-настоящему развеселился, глядя на себя в зеркало.

- Самое прикольное, что я не прихватил с собой воды. Придется с такой рожей возвращаться в гостиницу… Эй, поосторожней! В уши-то не надо заталкивать!

В конце концов и оператор, и Гвоздев удовлетворились обликом Бревина, хотя на него трудно было смотреть без смеха. Бревин это чувствовал, но ничуть не переживал.

- Если вы готовы, тогда начнем, - поторопил Гвоздев, демонстративно взглянув на часы.

- Да уже давно готов, - ответил Бревин. - Это вам мое лицо почему-то не нравится.

- Скажите своими словами, что жизнь на острове изменила вашу сущность, - подсказал Гвоздев. - Что вы познали себя, свои возможности, определили запас прочности…

Тут вдруг Бревин скривился, схватился за живот и проворно вскочил на ноги.

- Начинайте пока без меня, - пробормотал он, выискивая кусты погуще. - А мне надо с японской кухней распрощаться… Будь прокляты тэккомаки, сякэ рору вместе с икрой морского ежа…

С этими словами он вприсядку побежал в заросли и там надолго притих.

- Если мы каждый раз будем столько времени тратить на съемки… - начал было роптать Чекота, но Гвоздев его решительно перебил:

- Денег хочешь?

Оператор денег хотел и замолк. Некоторое время спустя Бревин снова появился на полянке. Он шел неторопливо, и, несмотря на его коричневое от глины лицо, было видно, что он вовсю наслаждается жизнью.

- Поехали! - махнул он рукой и сел у шалаша.

- Мотор! - скомандовал Гвоздев.

- Что я могу сказать? - начал Бревин, с вдохновением пересказывая те слова, которые ему сказал Гвоздев. - Я познал себя. Свою суть. Много чего там было. Но теперь я знаю, что у меня внутри, и по этому поводу могу сказать определенно…

И вдруг Чекота, отвалившись от камеры, согнулся в три погибели и неистово захохотал. Он держался за живот, задыхался и тряс головой, отчего его козлиная бородка мелко дрожала, словно хвост трясогузки. Он хохотал до слез и все никак не мог остановиться.