"Клетка для невидимки" - читать интересную книгу автора (Дышев Андрей)

Глава 25

Ворохтин пробежал по берегу километров пять, прекрасно разогрелся и снял с себя курточку, оставшись в одной борцовке. Бронзовый от турецкого загара и лоснящийся от пота, он уже штамповал свои следы на гладком песке пляжа базы, как ему наперерез, будто под колеса «КамАЗа», кинулась Кира.

- Гвоздев только что сел в джип и куда-то уехал! - крикнула она.

Ворохтин остановился и схватил девушку за плечи.

- Сможешь за ним проследить?

- Конечно!

- Поедешь на моей «десятке»!.. Стой! Я тебе дам ключи и рацию!

Ворохтин изо всех сил рванул к «Скорой», которая все еще служила ему домом. Кира отстала, но, пока он вытряхивал из карманов брюк ключи от машины и настраивал на свою волну радиостанцию Павлова, девушка, высунув язык, подбежала.

- Все время будь со мной на связи! - на ходу инструктировал Ворохтин.

- Хорошо!

- И если он сядет в лодку и поплывет к островам, немедленно сообщи!

- Само собой!

- У тебя хоть права есть?! - крикнул он вдогон удаляющейся машине, которая прыгала на дорожных ямках, словно большая механическая лягушка.

Застегивая куртку на ходу, Ворохтин вбежал в аппаратную. Саркисян был занят, он просматривал какой-то эпизод.

- Где твой помощник? - спросил Ворохтин, раздвигая в стороны монтажеров и садясь на стол напротив Саркисяна.

- Привет! Ты еще здесь? - обрадованно произнес Саркисян, словно повстречал лучшего друга. Но его внимание было рассеянным. - После третьего рекламного блока какой даем остров?

- Четвертый! - отозвался кто-то.

- Какой еще Четвертый? Кто там сошел с ума? - беззлобно заворчал Саркисян. - На Четвертом уже следы Павлова простыли! Третий даем! Наш юный друг покажет зрителям, как готовить жаркое из водяной крысы.

Он снова осчастливил своим вниманием Ворохтина:

- Извини, о чем ты меня спросил?

- Гвоздев где?

- Понятия не имею! Где-то болтается, сукин сын. Может, в столовой?

- Куда ты его отправил?

- Да господь с тобой! - отмахнулся Саркисян. - У меня не хватает ни власти, ни денег, чтобы им управлять… Ну-ка, ребятушки, кто даст мне хронометраж смонтированного куска?

- Семнадцать минут, Арам Иванович.

- А-я-яй! Как всегда, перебор!.. Голубчик, может быть, ты слезешь со стола?

- Имей в виду, - сказал Ворохтин, ткнув пальцем в грудь Саркисяну. - Если сегодня что-нибудь случится, то это будет явный перебор и ты уже не отвертишься!

- О чем он? - часто моргая, спросил Саркисян, вращая толстой короткой шеей во все стороны. Чтобы увидеть спину Ворохтина, который уже выходил через тамбур наружу, ему пришлось сделать пол-оборота на крутящемся стульчике. - Наверное, он сошел с ума! Милиция завела на него уголовное дело, и у него от этого поехала крыша!

Ворохтин отошел подальше от генераторов, которые оглушительно трещали, вынул из кармана радиостанцию и надавил кнопку вызова.

Девушка ответила не сразу. Наверное, ей понадобилось время, чтобы пристроить наушник, а сделать это, управляя автомобилем на лесной дороге, было не так-то просто.

- Да… Слушаю! - наконец отозвалась она.

- Кира, ты где?

- Я у него на «хвосте»! - сквозь гул и треск помех раздался ее голос. - Он едет в поселок!

- Он тебя не видит?

- Вряд ли… Очень плохая дорога, а у него скорость будь здоров… Как у вас омыватель включается? Стекло в пыли…

- Кира, будь осторожна! - кричал Ворохтин, кидая взгляды во все стороны. - Не приближайся к нему слишком близко! Этот тип на все способен!

- Хорошо, не беспокойтесь… Ах, черт возьми!

- Что там у тебя?

- Он не доехал до поселка и свернул в лес! По-моему, эта дорога ведет в детский лагерь!

Ворохтин торопливо ходил по опушке леса и места себе не находил. Как жаль, что он не может разорваться на две части! И за островами следить надо, и Гвоздеву на «хвост» не мешало бы сесть, чтобы потом взять его с поличным и как следует намылить ему морду!

- Кира, держись от него на приличном расстоянии! - пуще прежнего забеспокоился Ворохтин - мало ли что этот подонок на безлюдной лесной дороге может выкинуть! - Если он вдруг остановится, сразу же давай задний ход и уходи!

- Поняла, поняла, - процедила Кира. - Что ж вы так кричите… У меня уже в ухе звенит… Ай! Так и знала…

- Что? Он опять свернул?

- Да нет же… Вы меня, наверное, убьете!

- Говори, не трави душу!

- Я передним колесом в яму села.

- И не можешь выехать?

- Пока не получается. Попробую враскачку…

Ворохтин сплюнул и опустил руку с радиостанцией, которая от напряжения уже начала неметь. Доверил девчонке такое опасное дело! Не дай бог с ней какая-нибудь скверная история случится!

- Как ты там, Кира? - спросил Ворохтин, снова прижимая радиостанцию к губам.

- Да вот подкладываю под колесо ветки… Понимаете, тут передок на грунт лег, потому так тяжело выходит…

- Джип где?

- Да его уже не видно. Скрылся за деревьями.

- А ты уверена, что эта дорога ведет в детский лагерь?

- Конечно, уверена! Вон слева видно, как вода блестит.

- Хорошо, - произнес Ворохтин. - Не суетись. Все, в общем-то, уже понятно… Прислать кого-нибудь на помощь?

- Вы что, опозорить меня хотите? - громко возмутилась Кира. - Сама справлюсь, не маленькая! Веток только надо побольше собрать и под колесо сунуть. А если не получится, я с домкрата попробую…

- Ну давай, пробуй!

Ворохтин отключил радиостанцию и посмотрел на часы. Без четверти шесть! Пятнадцать минут до начала связи с островами.

Он кинулся на спасательную вышку, поднялся наверх и взял у наблюдателя бинокль.

- Что это ты так запыхался? - спросил наблюдатель. - Голую женщину увидел?

Ворохтин молча рассматривал призрачные из-за тумана очертания островов. Мощная оптика стерла объем, и казалось, что острова, словно лодки у причала, прижимаются друг к другу и с Первого острова совсем не трудно дотянуться до сосновых веток Пятого… Вот опустевший Первый. После того как на нем погибла Лена, он стал казаться Ворохтину темным и мрачным. Этакий Летучий Голландец, дрейфующий по озеру без экипажа, но с тенью мертвеца.

Чуть дальше и правее - Второй. Лагутина увидеть невозможно, даже если бы в распоряжении Ворохтина был телескоп. Зеленая униформа растворяется в лиственной массе, словно кусок сахара в стакане чая. Третий и Четвертый стоят обособленно, разделенные небольшим проливом. Пятый в бинокль различить довольно трудно, он сливается с береговой полосой, и точно определить его границы почти невозможно…

Ворохтин чуть повернулся и посмотрел на лодочную станцию. Казалось, что стекла бинокля запотели. Густой туман серыми смазанными полосами накрыл детский лагерь и большую часть озера. С трудом можно было различить лишь темную полоску причала. Все остальные детали были словно смыты скипидаром с полотна художника.

- Случилось что-нибудь? - уже с нотками озабоченности спросил наблюдатель, пялясь на туманные очертания островов. Ворохтин вел себя необычно, и это его насторожило.

- Не знаю, - ответил Ворохтин, возвращая бинокль.

- Опять интуиция?

Без пяти шесть! Робинзоны уже должны приготовиться к сеансу связи, еще раз продумать, о чем они собираются рассказать и что показать. Они наводят камеры туда, где будут сидеть, насколько это возможно, приводят в порядок свой внешний вид, стараются улыбаться, проверяют, звонко ли звучит голос. И все это для того, чтобы убедить миллионы болельщиков в своей несокрушимой воле к победе.

Ворохтин настроился на волну Бревина.

- Спасательная служба на связи! У вас все в порядке? - спросил он.

- Конечно, - не совсем уверенно и удивленно ответил Бревин. - А что, собственно, случилось?

- Ничего не случилось, - как можно естественней ответил Ворохтин. - Формальная проверка.

Ботаник долго не отвечал на вызов, и у Ворохтина уже заныло от напряжения под ложечкой.

- У меня все по плану, - наконец флегматичным голосом ответил он на вопрос Ворохтина. - Делаю голубцы из листьев одуванчика и муравьиных яиц. Надеюсь, зрителей не будет тошнить?

- Лодки поблизости не видно?

- Лодки? Да тут такой туман, что я своей руки не вижу, - явно преувеличил он.

Лагутина, как и его соперников, также ничто не беспокоило.

- Холодно и одеяло промокло, - равнодушно сказал он. - А в остальном - полный порядок.

- Пожалуйста, постарайся держать ракетницу при себе, - как о чем-то заурядном, попросил Ворохтин. - И если произойдет нечто нестандартное, немедленно подай сигнал.

- Не совсем понимаю, о чем вы говорите, - зевая, ответил Лагутин. - Но ракетница всегда при мне.

- Глаз не спускай с островов! - назидательно сказал Ворохтин наблюдателю и побежал вниз.

Аппаратная уже была готова к связи с робинзонами. Три монитора уже светились, но на экранах пока была только «кашка». Техник, сидящий за пультом, опустил пальцы на рычажки и кнопки. Саркисян с микрофоном в руках сидел рядом с ним и смотрел на электронные часы, стоящие на монтажном столике.

- Время! - сказал он. - Общий вызов!

Техник нажал на кнопку, и радиосигнал со скоростью света полетел на острова.

- Внимание участникам «Робинзонады»! - сказал Саркисян. - Кто готов к выходу на связь с базой?

- Третий остров готов, - нараспев ответил Ботаник.

Тотчас на одном из мониторов появилось крупное изображение ладони, на которой лежал продолговатый зеленый сверток.

- Запись! - скомандовал Саркисян и снова включил микрофон: - Здравствуйте, Третий! Что это лежит у вас на ладони?

- Это голубец, - прозвучал голос Ботаника, усиленный и искаженный динамиками. - Сейчас я покажу, из чего он состоит…

Огромные пальцы шевелились на экране монитора, разворачивая лист. Отчетливо были видны грязные ногти, кожный узор на подушечках пальцев, мелкая и тонкая сеточка капилляров на листе одуванчика. Мизинец осторожно поддел край листа, и экран заполнила некая омерзительная субстанция, похожая на отварной рис.

- Неужели он это сожрет? - произнес кто-то.

- Не сожрет, так заставим, - отозвался Саркисян. - Соедините меня с Пятым!.. Бревин! Александр! Вы готовы?

Ворохтин стоял за бригадой и не сводил глаз с мониторов. Бревин с коричневым от глины лицом сидит под березой, привалившись спиной к стволу, и приветственно машет рукой… Огромный мизинец ворошит муравьиные куколки; они налипают на обгрызенный ноготь, под которым чернеет грязь… Лагутин, выпрямившись во весь рост, демонстративно выжимает одеяло, показывая, как оно вымокло в тумане. За ним, в самом углу экрана, темнеет давно потухшее кострище, а на скрещенных рогатинах висит девственно-чистый котелок…

Пять минут седьмого. Все в норме. Идет запись.

- …Сегодня утром я проколол шипом терновника новую дырку в ремне! - хвастался перед камерой Бревин.

- С какой стороны ремня, Саша? - вставил вопрос Саркисян. - Ближе к пряжке или наоборот?

И чего Бревин вдруг так смутился? Хороший, с юмором вопрос. На него отвечать - одно удовольствие! Можно неплохо повеселить зрителей. А Бревин стушевался, зачем-то торопливо опустил руки на живот, словно пытался спрятать что-то…

- Аналогов этому блюду нет ни в одной кухне мира, - сказал Ботаник, сунул «голубец» в рот и откусил.

- Мы в этом не сомневаемся! - сказал Саркисян, «перелетев» на Третий. - Расскажите нам о вкусовых качествах этого пирожка!

- Такое ощущение, - медленно произнес Ботаник, не переставая жевать, - словно по языку и небу перекатываются маленькие скользкие шарики чуть кисловатые на вкус… Это отдаленно напоминает черную икру…

- К сожалению, отдаленно!.. Дайте мне Второй!.. Сергей! Синоптики предсказали, что туманная погода над вашим островом продержится еще неделю.

- Вы меня осчастливили…

Двадцать минут седьмого. Ворохтин потянулся рукой к радиостанции. Надо связаться с Кирой и узнать, как у нее дела. Можно выйти из аппаратной и немного расслабиться. Пока работают камеры, ничего «нестандартного» не произойдет.

Он не успел взяться за штырь антенны, как услышал рядом частое дыхание. Повернул голову и увидел наблюдателя.

- Ну?!

Наблюдатель, словно нарочно, медлил с ответом, смотрел на мониторы, скреб ногтями по небритой щеке.

- Что-то не нравится мне Пятый…

У Ворохтина сердце упало. Не дослушав наблюдателя, он кинулся к выходу. В тамбуре он нечаянно толкнул официантку, которая несла на подносе чашки с кофе. Официантка запищала, поднос подлетел вверх, горячий кофе брызнул во все стороны. Перепрыгивая через катающиеся по полу чашки, Ворохтин выскочил наружу и сразу увидел темное пятно Пятого острова. В первое мгновение он не заметил ничего особенного. Остров в воду не погружался, вулкан на нем не извергался, бомбовой атаке он не подвергался. Но чем ближе Ворохтин подходил к воде, тем все более отчетливо видел яркое пятно, увеличивающееся прямо на глазах. Оно двигалось, словно танцевало, и из-за плотного тумана казалось, что от него во все стороны расходятся лучи.

- Черт возьми, - пробормотал он. - Это что за пионерский костер?

Он вернулся в аппаратную. Сеанс связи подходил к концу. Ботаник, наевшись своих «голубцов», уже отключил камеру. Лагутин на прощание вскинул вверх кулак и сказал «но пасаран!». Бревин вяло убеждал, что у него открылось второе дыхание и он готов сидеть на своем острове сколько угодно.

Ворохтин протиснулся к Саркисяну и выдернул из его потной руки микрофон:

- Бревин, что у вас там горит?

Бревин, не ожидавший подобного вопроса, молча посмотрел по сторонам, пожал плечами и неуверенно переспросил:

- В каком смысле - горит?

- Ты что творишь? - не слишком сильно возмутился Саркисян. - Остановите запись!

- Бревин, на вашем острове очень большой костер, если, конечно, это можно так назвать!

- Костер? - смущенно произнес Бревин и опять посмотрел по сторонам. - Нет, вроде бы ничего…

Ворохтин начал терять самообладание.

- Вы что, запаха дыма не чувствуете? - крикнул он.

- Дыма? - снова переспросил Бревин. - Вроде не чувствую…

Ворохтину показалось, что он разговаривает с идиотом. Опустив руку с микрофоном, спасатель оглядел бригаду и произнес:

- У него что - насморк вместе со слепотой? Там так полыхает, что у нашего берега уже вареная рыба всплывает!

- Где полыхает? - заморгал глазами Саркисян и мимоходом вырубил все мониторы.

- Господи! - взмолился Ворохтин. - Неужели я непонятно выражаюсь? На Пятом острове горит лес!

В аппаратной началось нервное оживление. Технари и монтажеры вслед за Ворохтиным выбежали на улицу. Столпившись на волейбольной площадке, они замолчали и замерли, завороженные жутким и в то же время притягательным зрелищем.

Пятый полыхал, словно сноп. Пламя охватило уже больше половины острова и стремительно перекидывалось на оставшиеся деревья. Усиливающийся с каждой минутой ветер раздувал огонь, наполняя его энергией движения. Красные космы отражались в озере, и создавалось впечатление, что в воде плавает гигантская ракушка, обросшая рыжими водорослями.

- Что это? - бормотал Саркисян и так пялился на горящий остров, словно не мог поверить своим глазам. - Быть не может… Кто это сделал?.. Мистика какая-то…

Ворохтин выхватил из кармана радиостанцию, торопливо ввел частоту и нажал кнопку вызова. Бревин на сигнал не отвечал.

- Вызывай его через каждые полминуты! - крикнул Ворохтин стоящему в общей группе наблюдателю. - Скажи, пусть окунется в озеро прямо в одежде и немедленно уходит с подветренной стороны! Ты понял?!

- Понял! Пусть окунется и уходит с подветренной стороны!

- Ты куда? - растерянно крикнул Саркисян Ворохтину, который во весь опор побежал на причал к моторным лодкам. - Это опасно! Остановите его! Кто-нибудь, задержите его!

Кто-то из технарей для виду попытался догнать спасателя, но, добежав до воды, перешел на шаг, а потом и вовсе остановился.

- Ты не имеешь права туда соваться!! - закричал Саркисян, необыкновенно заволновавшись. - Я отвечаю за твою жизнь!! Немедленно вернись!.. Что вы стоите, остолопы! Догнать его!

Никто не мог понять, почему спасатель не имеет права спасать человека. Саркисян хватал за рукава и толкал в спины своих подчиненных, но толку от этого было мало.

- Милиция!! - не на шутку распалился Саркисян. - Ворохтин, ты об этом пожалеешь!! Не смей трогать моторку, это частная собственность!!

В этот момент на берег, к самому причалу, выехал джип, резко затормозил, и из него выскочил помощник режиссера.

- Гвоздев!! - с новыми силами закричал Саркисян. - Догнать его!! Догнать! Он хочет воспользоваться нашей моторкой!

Гвоздев на мгновение замер, пораженный видом горящего острова, который коптил небо, словно нефтеперерабатывающий завод, но затем послушным цербером бросился Ворохтину наперерез. Он оказался на причале раньше Ворохтина и успел даже принять боксерскую стойку, от которой секундой позже отказался.

Ворохтин приближался к нему с решимостью локомотива, доски под ним скрипели, и весь причал ходил ходуном. До Гвоздева вскоре дошло, что он сам загнал себя в ловушку, и студент с отчаянием посмотрел по сторонам. Увидев валяющийся рядом рычаг от лебедки, он схватил его и с воинственным видом стал им размахивать.

- Не подходи! Голову проломлю! - закричал он.

Ворохтин продолжал идти, словно не стоял впереди него одуревший от безысходности мужик с металлической палицей в руке. Приблизившись на шаг, он увернулся от одного удара, затем от второго, потом присел, и рычаг просвистел над его головой. Гвоздев, схватив железяку двумя руками, словно меч, ударил ниже и попал Ворохтину в плечо. Удар был сильный, и Гвоздев, следуя по инерции за своим оружием, потерял равновесие. Тут спасатель улучил момент и хлестким ударом впечатал кулак в челюсть студента. Выронив рычаг и раскинув руки, Гвоздев перелетел через оградительный леер и упал в воду.

Ворохтин отвязал швартов, прыгнул в лодку и запустил мотор.

- Тебе, сынок, я бы посоветовал утопиться, - сказал он Гвоздеву, который, шумно сморкаясь, лупил руками по воде и пытался ухватиться за дощатый настил.

Придерживая на голове фуражки, к причалу с опозданием бежали милиционеры.