"Дело о воскресшем мертвеце" - читать интересную книгу автора (Константинов Андрей)4Не все сразу. В репортерском отделе я нашел только Витю Восьмеренко. — Привет, Князь, — Витя оторвался от экрана компьютера. Но оторвался только на мгновение: его цивилизации угрожали орды варваров. Срочно нужно было что-то делать. Витя защелкал мышкой. — Проклятье! — выдохнул я. Устало привалился к косяку. Витя Восьмеренко избавился от прямой и явной угрозы и повернулся ко мне: — Князь, ты чего? — Володя Соболин мне нужен. Давно он ушел? — Часа полтора назад. — Витя снова весь был в игре. — Ты ему домой или на пейджер позвони. — Конечно. — Я присел на край ближайшего к двери стола, вроде бы Шаховского. Придвинул к себе телефон. — Витя, ты же у нас пожарами занимаешься? — Да, а что? — спросил Восьмеренко, не отвлекаясь от экрана. Я положил трубку на место, позвонить Соболину можно и позже. — Недели три-четыре назад был пожар на Есенина? — Ну ты, Зураб, даешь! — Это важно. Витя вздохнул и полез в свой компьютерный архив. — А подробности? — Например? — Кто погиб-то? Мужчина? Женщина? — Мужчина. Лет тридцати. Его Юрием Сметаниным звали. — Сметанин? — Витя бросил на меня через плечо удивленный взгляд. — Было такое. — Он пощелкал мышкой, удовлетворенно откинулся на спинку стула. — Вот смотри. Обычный был пожар. Я наклонился к экрану: «7/02/2000 ТЕЛОХРАНИТЕЛЯ УБИЛА СИГАРЕТА? 32-летний мужчина стал жертвой пожара, который вечером в субботу, 5 февраля, случился на улице Есенина. Пожар начался в комнате однокомнатной квартиры примерно в 22.30. Кто-то из соседей заметил дым и вызвал пожарных. Практически полностью выгорела комната, пострадала часть коридора. Пожарным потребовалось около 30 минут, чтобы справиться с огнем. В прихожей, у самой двери, был обнаружен обгоревший труп хозяина. По всей видимости, мужчина заснул с непотушенной сигаретой. Проснулся, когда огонь уже разгорался. Он пытался выбраться из квартиры, но потерял сознание и погиб. Как сегодня стало известно корреспонденту агентства, уже установлена личность погибшего. Это Юрий Сметанин, он работал в одной из охранных фирм Петербурга. Погибшего по остаткам одежды и часам опознала мать. — Это все? — спросил я. — Да. Обычный бытовой пожар. Курить вредно. — Курить вредно, — пробормотал я. Вернулся к столу Шаховского и снял трубку телефона. — Соболина нет, Зурабик, — ответил Аня, жена Володи. Мне нравился ее мягкий голос. Он словно звал к чему-то высокому и далекому. — Он звонил час назад, сказал, что задерживается. Какая-то там тема по наркотикам. — Спасибо, Анечка. Извини, что побеспокоил. — Ничего страшного. — Мне показалось, Аня не много расстроилась от того, что мы проговорили так мало. Я попытался представить, что она делает сейчас, после того как положила трубку. Наверное, вздохнула, с тоской посмотрела на телефон, потом, проходя в комнату сына, — на входную дверь. У кровати сына улыбнулась, коснулась рукой светлых непокорных волос. Проклятье! Нет женщины прекраснее, чем та, кто смотрит на свое дитя. Уж я-то знаю: у меня четверо детей от трех жен. Я скинул сообщение Соболину на пейджер и отправился в нашу комнату. Здесь было тихо и пусто. Выключенные компьютеры слепо пялились в полумрак. В столе у Зудинцева я отыскал нашу полулегальную пепельницу (Спозаранник не курил и не любил, когда курят другие). В столе Нонны Железняк мне удалось найти пакетик кофе с просроченной датой. Я немного поколебался и решил рискнуть. Кофе все-таки не консервы, может храниться и подольше. Телефон зазвонил, когда я наливал воду в чашку. Мне ее предпоследняя — третья — жена подарила еще до того, как мы разошлись. Значит, между моим сообщением и ответным звонком Соболина прошло ровно столько времени, чтобы сходить-набрать из-под крана медленно текущей воды, поставить чайник. И еще малость, чтобы этот чайник нагрелся. Много что можно сделать за это время. Очень много. Например… Я не спеша налил воду, с нарочитой аккуратностью поставил чайник. Телефон надрывался. Наконец я снял трубку: — Слушаю. — Князь, это Соболин. — Откуда-то издалека доносилась приятная, интимная музыка. Я почему-то представил, что Соболин звонит мне из какой-нибудь отделанной в восточном стиле спальни, а рядом с ним — не менее восточная красавица. — Что стряслось? Что за пожар? — Пожар был… — Не понял? — вскинулся Соболин. — …почти месяц назад. — Что за дурацкие шутки, Зураб? — Володя, похоже, обиделся. — Помнишь, в начале февраля на Есенина на пожаре погиб парень-охранник? — Конечно. У нас тогда совсем пусто было. После убийства Ратнера вообще все и вся затихли. Пришлось бытовой пожар на ленту новостей ставить. А что случилось? — Может быть, и ничего. Володя, на убийство Ратнера не ты ездил? — Было дело. — Ты не помнишь, вроде бы дня за три до убийства… По заявлению госпожи Ратнер никого не задерживали? — Мать твою! — рявкнул Володя. — Точно! Я-то думаю, фамилия знакомая. Именно — Юрий Сметанин! — Это задержание тоже ты отрабатывал? — На него Витя Шаховской ездил. Меня тогда Обнорский в Выборг посылал. Связи с местными органами налаживать. Я обреченно вздохнул: — Какой у Шаха пейджер? Похоже, только одно порцией кофе не отделаешься. Убийство Игоря Ратнера — коммерческого директора пивзавода «Нерпа» — открыло новый год. Как тогда, на следующее утро после убийства, мрачно пошутил Коля Повзло: «С открытием сезона… охоты». Убийца действовал дерзко, но наверняка. Ратнер с женой, детьми и матерью жил на третьем этаже престижного «доходного» дома на Вознесенском проспекте. Окна его кухни — единственные — выходили во двор-колодец. Стрелок знал, что если финансист дома, то около полуночи обязательно выходит на кухню — перехватить что-нибудь. Убийца выбрал место: «черная лестница» через двор от подъезда Ратнера, окно между четвертым и пятым этажами. Отсюда кухня в квартире финансиста просматривалась, как на ладони. Поздно вечером в воскресенье, 23 января, во дворе-колодце прогремели выстрелы. Хотя «прогремели» — громко сказано: никто выстрелов не слышал. Игорь Ратнер умер на месте. Его жена Полина, прежде, чем свалиться в обморок, вызвала «скорую» и милицию. Расследование взяли под особый контроль. И так далее. Шах отзвонился сразу. Наверное, это у него привычка еще из прошлой жизни: раз звонят на пейджер, значит, дело срочное. — Витя, ты далеко? — спросил я. — Не очень. — Ты можешь подъехать в агентство? Разговор есть. Не телефонный. Это очень важно. Шаховской вопросов не задавал, что-то быстро прикинул: — Буду минут через пятнадцать. Готовь кофе. — Легко, — бодро отозвался я. — Еду. Кофе… Я отправился на промысел в репортерский отдел. Восьмеренко немного, для порядку, поворчал, но на кофе все же раскололся. Минут через десять я услышал, как во дворе, прямо под окнами, заскрипели тормоза «лохматки» Шаховского: «жигуленок» давно пора было отогнать на свалку и приплатить мусорщикам, а то ведь могли и не взять. Кто-то, наверное Зудинцев, рассказывал мне, что еще года четыре назад Шах был вполне преуспевающим бандитом. Ездил на «мерсе» и жил на широкую ногу. Имел свой небольшой, но более-менее надежный бизнес. Потом начались какие-то проблемы, и Витя подался в журналистику. Честно скажу, писать у него получалось много лучше, чем у меня. Мое военно-десантное образование не шло ни в какое сравнение с его филологическим: по неподтвержденным слухам, Витек закончил филфак университета чуть ли не с красным дипломом. По крайней мере, на английском он говорил с хорошим лондонским произношением. Хотя временами. Когда мы только взялись за «Кантату», я впервые увидел Шаха «в деле». Профессионал! Витя вошел в кабинет, скинул промокшую под снежно-дождевой моросью куртку. — Что стряслось? — Он опустился в кресло, сразу же закурил. Я налил ему кофе, придвинул пепельницу, и сел напротив. — Помнишь, дня за три-четыре до убийства Ратнера… По заявлению его жены задержали двух мальчиков-топтунов? — Это было в среду, 19 января… — Витя тщательно стряхнул с сигареты пепел. — Вечером… 19 января в 20.34 в дежурной части 1-го отдела Адмиралтейского РУВД раздался звонок: — Дежурный Васильев слушает! — Это милиция? — спросил женский голос. — 1-й отдел. — Мне нужна помощь. Помогите… — голос женщины сорвался. — Успокойтесь, пожалуйста. — Дежурный придвинул к себе сигареты, щелкнул зажигалкой. — Что случилось? — За моей… за нашей квартирой следят. «Еще одна…» — со вздохом подумал дежурный. После Нового года и Рождества часто бывает. — Кто? — Двое молодых людей. Они уже несколько дней следят. Скоро муж вернется, я за него боюсь. — Муж? А кто у нас муж? — Игорь Ратнер, коммерческий директор «Нерпы». — — А вы… Как вас зовут? — Полина Ратнер. — Адрес? Телефон? Высылаем наряд. Они проверят. Женщина старательно продиктовала адрес: Вознесенский проспект, угол с улицей Римского-Корсакова. — Ждите. Скоро к вам приедут. — Спасибо, — кажется, женщина была искренне растрогана. — Не за что. Это наша работа, — ответил дежурный. Совсем как в «Ментах». Черт!.. Дежурный придвинул к себе микрофон рации. Вызвал наряд. А потом взял трубку телефона и отправил сообщение на пейджер Вити Шаховского. Была года четыре назад одна история, когда еще младший лейтенант Васильев попал в крутой переплет… Помог ему выпутаться парень по кличке Шах. А сейчас Витя Шаховской, репортер агентства «Золотая пуля», регулярно получал сообщения о том, что творилось на «земле» 1-го отдела в Адмиралтейском районе. И никогда не оставался в долгу, если дело того стоило. …Примерно через пять минут после звонка Полины Ратнер перед ее подъездом остановился патрульный уазик, закрыв выход на улицу. Двое милиционеров потопали наверх, на третий этаж. И на площадке второго этажа наткнулись на двоих парней. Те пристроились на подоконнике и тихо о чем-то переговаривались. На полу скопилось изрядное количество окурков. — Документы! — рявкнул старший из патрульных. — Вы чего, мужики? — спросил один из парней и попытался встать. — Сидеть! — старший толкнул парня назад на подоконник и повернулся к молодому напарнику: — Ты видел? Совсем оборзели, отморзки. — Сержант! Эй, сержант! — второй парень вступил в разговор, однако с подоконника не поднялся. — Чего случилось-то? — Не твоего ума дело! — рявкнул сержант. — Документы, твою мать… Парни, поколебавшись, полезли в карманы. У того, кто возмутился первым, что-то тускло блеснуло за левым лацканом пальто. — Что это? — сержант проворно выхватил у парня из наплечной кобуры пистолет. — Гляди-ка, Иж-71. А разрешение? — Есть у нас разрешение, — второй парень был явно раздосадован. Он осторожно, стараясь не разозлить сержанта, вытащил из-под кожаного «пилота» свой «ствол». Протянул его сержанту вместе с документом. — Сметанин Юрий Сергеевич, — прочитал сержант на пластиковом прямоугольнике. — Охранное агентство «Сенат». А ты? — Ему в руку легло второе удостоверение: — Понкратов Игорь Дмитриевич. — «Сенат»? — Я выпрямился в кресле. — Именно. — Шах пристально посмотрел на меня. — Что-то не так? — Нет. Полный порядок. Продолжай…) Сержант задумчиво повертел «ксивы»: — Знаете, здесь про оружие ничего не сказано. — Но… — начал было Пократов. — Сидеть! — сержант толкнул Игоря Дмитриевича на подоконник, вытащил наручники. — Надевайте! — Зачем? — Прокатимся. — Сержант повернулся к напарнику: — Паша, поднимись до квартиры. Попроси Полину Васильевну выйти на пару минут. Формальности. Паша поднялся на площадку третьего этажа и позвонил в тяжелую металлическую дверь. Почти сразу громыхнул тяжелый замок, на пороге появилась молодая женщина в джинсах и свободной рубахе. Паша — высокий, уверенный в себе малый — оробел: женщина была очень красивой. Он с трудом выдавил из себя: — Добрый, значит, вечер… «Классная телка. Вот бы…» — додумать сержанту не дали: Сметанин и Понкратов разом рванулись куда-то вниз. Быстро бежать они не могли — мешали наручники. Прикладом автомата сержант ударил в спину Понкратова, а Сметанина сшиб с ног уже на площадке второго этажа, прижал парня коленом к бетонному полу, зло прошипел ему в затылок: — Лежать, сука! — Выпрямился, рывком, за рукав затрещавшей куртки, поставил Юрия Сергеевича на ноги. Подтолкнул наверх: топай. Пролетом выше Понкратов перекатился на спину, подтянул под себя ноги и пытался подняться. Сержант заставил Сметанина сесть на пол, рядом с напарником, осторожно посмотрел наверх, по направлению дверей квартиры. Полина Ратнер молча смотрела на все, что происходило внизу. — Извините, — вдруг пробормотал сержант, прочистил горло: — Полина Васильевна, вам придется с нами поехать. Нужно написать заявление. В 1-й от дел, на Якубовича… — Я знаю, где это, — женщина чуть улыбнулась. — Я доберусь сама. — Как скажете. — Сержант заставил Понкратова и Сметанина подняться на ноги. — Пойдем, Паша. Они спустились на улицу, затолкали телохранителей в «стакан». Сели в машину. — Спорим, она приедет в отдел в норковом манто? — вдруг с молодецким азартом спросил сержант напарника. — На десятку. — Идет, — вяло отозвался Паша. Он недавно женился и теперь считал каждый рубль до ближайшей зарплаты. Десятка — деньги вроде бы и небольшие, да не всегда. Но отказаться от спора было как-то не по-мужски… — Куда? — спросил водитель. — В отдел, конечно. Мотор уазика фыркнул, заработал ровнее. Машина тронулась с места. …Спор сержант проиграл. — Полина… — Полина? — Жена Ратнера приехала в отдел в пальто. — Шах закурил еще одну сигарету. — Обычное такое пальтишко. Неброское, но очень хорошее. Витя задумчиво выдохнул дым: — Заявление она написала. Но ребят выпустили уже через два часа: за ними приехал кто-то из «Сената». Разрешение на оружие у них оказалось в порядке, а сопротивление милиции… По-моему, до суда дело не дошло. — И что было потом? — спросил я. — Не понял? — спросил Шаховской. Похоже, он вспоминал что-то приятное. Пожалуй, впервые я видел у него по-юношески мечтательное выражение лица. — А потом убили Ратнера. И о топтунах как-то подзабыли. — Все? — Убийство, сам знаешь, громкое было. Да и задержанных телохранителей никто со смертью Ратнера не связал. — А ты? — Князь, ты мальчик взрослый. Можешь понять: когда в работе появляются личные отношения, работа накрывается… — Шах закурил очередную сигарету. — Соболин этого не знает. И никто не знает. Надеюсь. Мы докурили уже в молчании. Шах потушил сигарету, одним глотком допил остывший кофе. — Есть еще вопросы? — Адрес и телефон. — Чей? — Ратнер Полины Васильевны. Витек мгновение помедлил, потом достал из кармана куртки телефонную книжку: — Пиши… Я аккуратно записал адрес, тщательно сложил листок вдвое и положил его в карман рубашки. Шах натянул подсохшую куртку: — Пока. — Удачи. Уже в дверях он остановился: — Будь осторожнее. Она очень красивая. И ушел. |
||
|