"Процион" - читать интересную книгу автора (Ливадный Андрей Львович)Глава 3.Опустевшие улицы поселка выглядели удручающе. Здесь не происходило боевых действий, и Ковальский, сердце которого сжималось в дурном предчувствии, немного приободрился, в его глазах даже промелькнула искорка надежды, когда взгляд не нашел сгоревших остовов бронемашин… но сам вид брошенной сельскохозяйственной техники, свет, продолжающий гореть в некоторых окнах, распахнутые настежь двери, следы протектора на бетонном покрытии дорожного полотна, где чья-то машина с пробуксовкой рванулась с места, – все эти признаки поспешного бегства десятков людей выглядели удручающе, если не сказать – зловеще. Доносившиеся издалека автоматные очереди практически стихли. Мари видела, как Ян то и дело поглядывает в ту сторону. – Это плохо? – Спросила она, когда Ковальский остановился, вслушиваясь в – Не знаю. – Хмуро ответил он. – Либо атака отбита, либо… – Он не стал договаривать, а шагнул в распахнутую дверь стоявшего особняком строения. Мари последовала за лейтенантом. Внутри одноэтажного здания так же горел свет. Из небольшого вестибюля вело три двери – одна в казарменное помещение, другая в подсобки, а третья, выполненная из металла в оружейную комнату. Ковальский посмотрел на приоткрытую бронированную створку массивной преграды и лишь молча покачал головой. Только сейчас в его сознании сформировался более или менее четкий вопрос: зачем в каждом из поселений, где проживали сотрудники агротехнических ферм, обязательно располагалось небольшое (пять-шесть человек) военизированное формирование? А если мысленно копнуть глубже? Не считая мелких правонарушений, жизнь в городе и его окрестностях носила мирный, характер, – так было на протяжении десятилетий. И все же в управлении колониальной администрации считали, что городу необходимо обучать и содержать не просто силы правопорядка, а воинские формирования? Зачем? Теперь становилось ясно, – информация о существовании человекоподобных машин и их враждебности к людям не воспринималась как миф. В существование Искусственных Интеллектов и возможность агрессии с их стороны не просто верили – к ней готовились загодя… Почему же нас не предупредили, толком не проинструктировали, а бросили в бой, будто никто не знал, с Горькие, безответные мысли. У нас ведь есть оружие, способное смести их на дальних подступах к окраинным населенным пунктам. Почему им не воспользовались? Кому была нужна гибель его ребят?.. Ян вздрогнул поймав себя на том, что стоит будто окаменев у приоткрытой бронированной двери. Стряхнув оцепенение внезапно нахлынувших мыслей, он не стал трогать пульт управления доступом, а просто боком протиснулся в достаточно широкую щель. – Не заходи. Может сработать блокировка. Кто-то должен оставаться снаружи. Я буду подавать тебе все необходимое, – раздался изнутри его приглушенный голос. – Это похоже на большой сейф, да? – Оглядываясь по сторонам, спросила Мари. Вместо ответа в полуоткрытом проеме показалась рука Яна. Он протягивал ей автомат. Она взяла оружие, с удивлением почувствовав его вес, ощутив тупой ноющий холодок, исходящий от металлопластиковых элементов оружия, затем оглянулась и положила "Абакан" на широкий подоконник. Вслед за автоматом последовал бронежилет два боевых шлема и несколько тяжелых подсумков с боеприпасами. Через минуту из оружейной комнаты появился сам Ян. Он нес в руках "разгрузку" и странное оружие с большим барабаном и коротким стволом пугающего калибра, через плечо Яна была небрежно переброшена снаряженная лента с цилиндрическими гранатами. Со стороны энергостанции внезапно раздалось несколько одиночных выстрелов, затем ухнул приглушенный расстоянием взрыв, и вновь все стихло. Ян никак не прокомментировал эти звуки, но его лицо еще больше помрачнело, осунулось. – Мы пойдем туда? – Не сумев скрыть дрожь в голосе, спросила Мари, пытаясь освоиться с непривычным весом экипировки, которую лейтенант помог ей надеть поверх бронежилета. – Энергостанцию нужно проверить. Бой шел где-то на подступах к ней. – Но нас только двое. – Мари, нам нужно держаться вместе. – Повторил он. Я не могу просто отвести тебя в город. У меня есть долг. А одна ты туда не доберешься. – Почему? – Думаю, вокруг достаточно враждебных сервомеханизмов. – Ты преувеличиваешь. – Мари вдруг заупрямилась, ей был не понятен мрачный скепсис Ковальского. – Ян, в городе много солдат. Они непременно… – Я знаю сколько подразделений базируется в городе. – Прервал ее лейтенант. – Они должны были подойти сюда еще ночью, но как видишь, никого нет, поселок брошен, все жители бежали. Для меня это означает только одно – машины продвинулись гораздо дальше, чем кажется тебе. Они подле энергостанции, и дела там плохи. – Почему – плохи? – Предчувствие. – Ян защелкнул крепления ее боевого шлема и спросил: – Знаешь, как им пользоваться? – Кое-что помню… Со школы. – Хорошо. Проверим связь и вперед. Она кивнула, испытывая непривычные ощущения. Боевой шлем будто отгородил ее от остального мира, опустив забрало, она теперь видела окружающее в резких сероватых тонах, внешние звуки тут же исчезли, и только устройство коммуникатора четко произнесло голосом Яна: – Проверка связи. Ты как? – Нормально. Как будто оглохла. – Включи внешние микрофоны. Это крайний сенсор на ободе забрала. Активируется касанием языка. – Все, теперь нормально. – Экипировка нигде не мешает? – Нет. Только вес непривычный. – Ты когда-нибудь стреляла? – Конечно. В школе. – Она демонстративно коснулась сенсора в углублении приклада, активировав оружие. – Ствол не поворачивай в мою сторону. – Ян говорил сухо, отрывисто, будто отрубал фразы. – Пошли. Мари повиновалась, совершенно не представляя, что ожидает их впереди. Все происходящее с ней за последние сутки казалось каким-то тяжелым неправдоподобным сном. В данный момент, покидая вслед за лейтенантом одноэтажное строение, она откровенно злилась на Яна: раненный, потерявший бог знает сколько крови, напичканный обезболивающим и стимуляторами, он вел себя с ней не как со своей спасительницей, – в тоне Ковальского не угадывалось даже намека на благодарность, в нем звучала лишь угрюмая решительность – казалось, он теперь будет помыкать ей, как, наверное, привык командовать своими солдатами… Мысль осеклась. Мари вдруг вспомнила, что весь его взвод погиб, но это лишь обострило чувство беды, горечи, а он, ни слова не говоря, пересек улицу и уже открывал водительскую дверцу легковой машины, по какой-то причине заглохшей при выезде со двора и брошенной своими прежними хозяевами. – Садись. – Не терпящим возражений тоном произнес Ян. – И опусти ветровое стекло. Она еще больше разозлилась, но все же села на пассажирское сидение, язвительно спросив: – А как ты собираешься ехать? У тебя, что есть карточка доступа?… Вместо ответа Ян ударом кулака расколол пластиковый кожух под приборной панелью, несколько секунд молча смотрел на обнажившиеся провода и схемы, затем вырвал один из энерговодов и подсоединил его к пустующему гнезду. Двигатель машины внезапно заработал. – Смотри по сторонам. И пристегнись. – Предупредил он, положив свой автомат поперек колен. Машина с пробуксовкой рванулась с места. С пол часа они ехали молча. Ян дважды сворачивал на дорожных развязках, направляя машину в обход населенных пунктов; проселок сменялся территориями пустующих агротехнических ферм, вился меж полями… пока Мари окончательно не потеряла чувство направления. – Мы не заблудились? – Не выдержав, спросила она у своего молчаливого спутника. – Нет. – Ковальский то и дело поглядывал по сторонам, словно искал какие-то ведомые лишь ему знаки. – До энергостанции осталось километров семь-восемь не больше. Вокруг стояла ненатуральная тишина. Водородный двигатель машины работал практически бесшумно, и до слуха доносился лишь монотонный шелест гравия под колесами. – Странно. Мы проехали несколько ферм. Я не слышал чтобы ревели голодные животные. – Нарушил лейтенант затянувшуюся паузу в общении. Мари покосилась на своего спутника, а потом ответила: – На фермах все автоматизировано. Если животных по какой-то причине не выгнали на выпас, это не значит что они останутся голодными или не ухоженными Ян в недоумении посмотрел на нее. Еще один безответный вопрос добавился в его мысленный список: если, как утверждает Мари, фермы полностью автоматизированы то зачем на них постоянно трудятся десятки а иногда и сотни человек? Для контроля над автоматикой достаточно нескольких сменяющих друг друга операторов… Может быть, так было не всегда? – Мари, ответь, автоматизация произведена недавно? Она пожала плечами. – Если честно – не знаю. А почему ты… – Развить свою мысль она не успела, – за плавным поворотом дороги вдруг показался силуэт человека… Резко взвизгнули тормоза, ремень безопасности впился в грудь Мари. Она успела лишь вскрикнуть, – машину занесло, разворачивая боком поперек дороги, Ян резко распахнул свою дверь, и хлесткая автоматная очередь резанула по краю обочины, откуда поднимались две фигуры андроидов. Мари видела этот кошмар во всех подробностях: посреди дороги стоял обезглавленный человекоподобный робот, служивший препятствием для любого из проезжающих, его металлопластиковый череп был наполовину снесен произведенными в упор выстрелами, из обрубка шеи торчал разлохмаченный на торце оптиковолоконный кабель, ошметья пеноплоти на чудом уцелевшей правой щеке висели рваными бескровными клочьями… Она не могла вдохнуть, не понимая, что ее взгляд задержался на покалеченном сервомеханизме на какую-то секунду, не более, – машину уже резко разворачивало, давление страховочного ремня прорвалось болью даже через бронежилет, а рядом, оглушительно ударил автомат, осыпав приборную панель звонким перестуком горячих гильз… Взгляд Мари метнулся по сторонам, и только сейчас она заметила еще два кибермеханизма, которые до этого прятались под прикрытием откоса гравийной насыпи. Как Ян сумел распознать, откуда именно исходит опасность, оставалось только гадать, но он все сделал правильно: заставив машину пойти юзом, Ковальский лишь имитировал аварийную ситуацию, – видно такие трюки являлись для него привычным делом, а вот андроиды приняли все за чистую монету, раньше времени появившись из укрытия, в расчете быстро добить оглушенных людей. Не вышло. Машина не перевернулась, она лишь на мгновенье покачнулась, словно желала встать на два колеса, и тут же резко осела на подвеску, остановившись, как вкопанная, только жалобно взвизгнули перегруженные амортизаторы, компенсируя рывок. Два сервомеханизма, резво поднявшиеся из укрытия, оказались всего в трех метрах от открытой водительской двери, и ни одна пуля, выпущенная лейтенантом, не прошла мимо, – длинная прицельная очередь перечеркнула грудные кожухи андроидов ровной строчкой идущих наискось отверстий, отшвырнув массивные человеческие подобия назад, под откос дорожной насыпи… – Ян!.. – Непроизвольно вскрикнула Мари, сумев, наконец, судорожно вдохнуть. Как оказалось, Ковальского уже нет в салоне, – лейтенант выпрыгнул из машины, как только отгремел последний выстрел, и теперь, вскинув оружие на уровень глаз, просматривал окрестности через панорамный компьютерный прицел. – Чисто… – Наконец выдохнул он, оборачиваясь к Мари. – Не ушиблась? – Что это было?.. – Она отстегнула ремень безопасности, с трудом выбравшись из салона автомобиля. – Засада. Причем совершенно безграмотная. – Безграмотная? – Мари прошлась вдоль капота, разминая затекшие мышцы, а заодно мысленно представив свои действия в данной ситуации. Ей моментально привиделся резкий удар по тормозам, руль, рвущийся из рук, длинный, скошенный тормозной след и… два андроида появившиеся за ее спиной, чтобы спокойно расстрелять незадачливого водителя через заднее стекло машины. – Откуда ты узнал, что тут засада? Ян опустил автомат, удерживая его здоровой рукой. – Иди сюда. – Он подошел к застывшему посреди дороги обезглавленному андроиду и слегка толкнул его. Сервомеханизм со стуком упал, выбив облачко мелкой белесой пыли из гравийного покрытия проселка. – Как ты думаешь, пули, попавшие ему в башку, ударяли сильнее? – С легкой иронией спросил он. Мари лишь прикусила губу. Ну конечно, он был солдатом, вернее офицером. Ей бы и в голову не пришло, что андроид, при получении таких повреждений, просто не мог остановиться в вертикальном положении, – значит, его кто-то Она посмотрела на Яна и вдруг вспомнила, как несколько минут назад злилась на него. Немногие из девушек ее возраста, оказавшись в подобной ситуации, в состоянии задать себе элементарный вопрос: а дошла бы ты одна до города, подруга, как намеревалась? За каким перелеском нашли бы потом твой труп? Мысли обожгли рассудок, на глаза вдруг навернулись предательские, непрошеные слезы. Ян тем временем разрядил трофейное оружие, старательно не замечая ее состояния. Вернувшись к машине, он завел заглохший двигатель. На душе у Ковальского было тяжело. Он, как и Мари чувствовал – привычный мир больше не вернется. Никогда. В мыслях лейтенанта боль и горечь успели смениться тоской. Он пытался понять происходящее, но не мог. Не хватало, ни информации, ни знаний. Плохо когда учебные программы утверждали одно, а реальность демонстрировала совершенно иное. – Мари. – Негромко позвал он. Девушка обернулась. – Нам нужно решить, что делать дальше. Энергостанция наверняка захвачена сервомеханизмами. Она молча ждала продолжения. Присев на край сиденья Мари смотрела на Яна, остро ощущая, что он остался ее единственной опорой в изменившемся до неузнаваемости мире. – Почему ты так решил? – Будь атака андроидов отбита, сейчас окрестности прочесывали бы вооруженные люди. – Скупо, но доходчиво пояснил он. – Бой на станции закончился около получаса назад, а мы с тобой нарвались на засаду андроидов. Мари кивнула, соглашаясь с его доводами. – Есть предложения? – Спросила она, чувствуя, – нужно что-то сказать, поддержать разговор… – Я могу попытаться отвезти тебя в город. Хотя не уверен, что туда есть безопасный путь. По крайней мере отсюда. – А сам ты что думаешь? – Я бы двигался через энергостанцию. – С мрачной решимостью произнес он. Лейтенант явно пребывал не в лучшем состоянии духа, не смотря на только что одержанную победу. Он не мог бросить Мари, не мог сказать ей, как сильно ее присутствие стесняет свободу выбора… – Ян… – Она запнулась, подбирая слова. – Тебе это нужно? Обязательно нужно? – Наверное, ты не поймешь меня… – Сокрушенно покачал головой Ковальский. – Моего взвода больше нет. Да и я сам, скорее всего, уже не значусь в списках живых. – При чем здесь ты?! – Я боюсь получить глупый или панический приказ… – Немного помедлив, сознался Ян. – Или хуже того – попасть под следствие. – Но ты сражался, ты ранен, и уверена – сделал все, что в человеческих силах, чтобы остановить их там у холма! – Так думаешь ты. Но другие люди могут решить иначе. К сожалению, я знаком с подобными ситуациями. Меня станут допрашивать, в то время когда нужно действовать, иначе город просто погибнет без электричества… Начнется паника, не будет воды, света, могут произойти техногенные катастрофы, затем последуют эпидемии, голод. Нас не нужно уничтожать. Город погибнет, лишившись источника энергии. Думаю, именно этого добиваются машины. Мари мысленно представила тот хаос, что скупо обрисовал ей Ян. Сердце царапнул знакомый коготок ужаса. – Ян ты один… К тому же ранен… – Один человек может сделать много. – Оборвал ее лейтенант. – Боюсь, тебе не понять моей логики. Эти андроиды, – он указал на валяющийся посреди дороги эндоостов, – совершенно не умеют воевать. Они берут верх лишь за счет скорости реакции, и своего численного превосходства. Мы имеем дело с бытовыми машинами, которых кто-то вооружил и снабдил примитивными боевыми программами. – Откуда ты все знаешь?! – В голосе Мари сквозило обыкновенное отчаяние. – У меня есть глаза. Я вижу, как они действуют. – Тогда объясни, почему они дошли почти до окраин города? Если они ничем не превосходят человека? – Мы не были готовы к – Я понимаю… – Горестно вздохнула Мари, сделав свой вывод из сказанного. – Ты решил умереть, чтобы доказать всему миру, что не трус. – Можешь считать, как хочешь. Я пойду туда. Довезу тебя до окраины полиса и вернусь. А ты найдешь штаб сил самообороны и расскажешь полковнику Нагаеву, все что видела. Договорились? Мари молчала. Она думала сейчас о том, куда пойдет в городе, что будет делать, как станет жить… с вечным, неизбывным страхом в груди, с неизвестностью, с мыслями, догадками о том, как погиб Ян, и сколько времени ей самой осталось дышать? Кто они – эти похожие на людей машины? Откуда, по какому праву они пришли и начали убивать? Что им нужно? Мысли принадлежали совершенно другому человеку, не той девушке, что сутки назад беззаботно поднималась по тропинке к вершине холма. В том-то и дело, что страх исчез. Не было ужаса, словно тот рухнул в дорожную пыль вместе фигурой дройда. Ей сейчас хотелось одного: решиться хоть на что-то, не мучить себя сомнениями, не изводить душу вариантами, а принять решение и следовать ему. До конца. Удивительно, как сильно может измениться мировоззрение за краткий, ничтожный промежуток времени. И тут же нахлынули воспоминания, обдав душу липким противным страхом. Как это здорово, – дышать, ощущать себя Она посмотрела на небо, загоняя назад навернувшиеся слезы. – Ян… – Да, Мари? – Не нужно ехать в город. Я пойду с тобой. Туда… На станцию… – Она с трудом выдохнула последнее слово и отвернулась, чтобы он не видел смертельной бледности ее лица и жгучих слез, струящихся по щекам. Несколько секунд он мрачно и пристально смотрел на Мари. Она спиной почувствовала его взгляд. Мир все еще расплывался перед глазами, когда она обернулась, не в силах вынести наступившей вдруг тишины… – В чем дело? Что тебя не устраивает? – Она не заметила, как повысила голос. – Тебе непонятно мое решение? Я ИДУ С ТОБОЙ. – Мари чуть понизила тон и добавила: – Можешь сколько угодно сверлить меня взглядом. Да, я не хочу в город. Я боюсь. Ты нарисовал такую перспективу, что лучше я останусь здесь с тобой, чем там. – Ладно. – Взгляд Ковальского слегка потеплел. – Мы пойдем вместе. Но обещай, что будешь слушать меня беспрекословно. Ты действительно умеешь стрелять? – Умею. – Хорошо. Тогда запомни: будем прорываться к главному входу. Я веду машину, ты стреляешь в любой человекоподобный механизм. Договорились? Она молча кивнула. Разговаривать больше не хотелось. Хотелось прижаться к груди Яна, поцеловать его, но на это у нее не хватило храбрости. Наивная глупая девочка, повзрослевшая на добрый десяток лет, но еще не потерявшая юношеских комплексов. Она еще не научилась мыслить категориями войны, когда есть только один миг существования – Вновь под колеса машины с шелестом стелился гравий проселка, потом на очередном повороте он сменился бетонным покрытием автострады, и тут же они увидели первые признаки отбушевавшего пару часов назад жестокого боя. Перегораживая автомагистраль, поперек дорожного полотна стояли два обгоревших вездехода. Ян притормозил, затем вовсе остановил машину, когда их взглядам вдруг открывалась жуткая, с трудом воспринимаемая рассудком панорама: бетонную дорогу, ведущую к воротам энергостанции, густо покрывали обломки сервомеханизмов, они были повсюду, и, куда ни глянь, – среди свежих подпалин и неглубоких воронок, выбитых гранатными взрывами, на посеченных осколками ветвях и листьях придорожного кустарника виднелись непонятные кляксы серебристой субстанции. Разбитые, обгоревшие эндоостовы сервомеханизмов лежали среди обломков и серебристых лужиц, навек застыв в начатом, но не завершенном движении… – Прикрой… – Хрипло произнес Ян. Покинув машину, он метнулся к баррикаде, над которой еще курился серый зловонный дым. Через минуту, вернувшись, он тихим, абсолютно неестественным, будто заледеневшим голосом попросил Мари, усаживаясь за руль: – Закрой глаза и пригни голову. – Зачем? – Вездеходы не объехать. Буду таранить. Она послушалась, почувствовав, как машина рванулась с места, затем последовал удар, сопровождаемый протяжным скрежетом сминаемого металла, на миг показалось, что они остановились, застряли, но двигатель, взревев на высоких оборотах, все же протащил легковую машину между бамперами вездеходов, и в эту минуту Мари, решив, что они успешно проскочили препятствие, приподняла голову, оглянувшись по сторонам. Лучше бы она сидела, не шелохнувшись. Взгляду открылось чудовищное зрелище – десятки мертвых защитников баррикады лежали на залитом кровью бетоне… – Ян останови!.. – невольно вскрикнула Мари. Он лишь молча сжал зубы, стараясь не наехать колесами на тела. Мгновеньем позже Мари поняла, почему он не внял ее словам, – тут не было раненных – только трупы, потому что в каждого из павших защитников укрепления был произведен контрольный выстрел – все тела оказались перевернуты лицом вверх, а в центре груди у каждого чернело пятнышко уже свернувшейся крови. – Они добивали раненых… – простонала Мари. – Не смотри. Умоляю тебя… Поздно. Она уже увидела это. Вскипевшее в душе чувство нельзя было назвать. Имени ему Взгляд не мог сосчитать павших. Казалось, этому кошмару не будет конца. Ян съехал с дороги, цепляя двумя колесами обочину, а впереди уже росли приземистые постройки атомной электростанции, чьи реакторы располагались в толще земли. Весь комплекс сооружений был обнесен высоким бетонным забором, дорога ведущая на энергостанцию упиралась в неплотно сомкнутые ворота, растительность по обе стороны от магистрали выгорела, почерневшая земля курилась дымом, открывая взгляду обугленные человеческие тела и эндоостовы уничтоженных машин. Кошмар продолжался. Мари уже не могла поручиться, выдержит ли ее рассудок всего увиденного, но закрыть глаза и не смотреть она не могла, – Ян, будто окаменев, вел машину, впившись в руль побелевшими пальцами, устремив взгляд на дорогу, где по-прежнему попадались тела павших, которые он объезжал, сбрасывая скорость, и следить за окружающей обстановкой в сложившейся ситуации могла только она. Все плыло перед глазами Мари, взгляд постоянно затуманивался из-за наворачивающихся слез, но она так и не зажмурилась, как бы не умолял рассудок, не изнывала душа… Внезапно впереди, метрах в ста правее въезда на территорию энергостанции, среди обгоревших, но не превратившихся в золу кустов, обозначилось непонятное движение. – Ян справа что-то движется! – Мари уже готова была открыть огонь, как вдруг по их машине ударила длинная очередь из какого-то крупнокалиберного оружия: пули градом осыпали легковушку, прошибая огромные дыры в кузове, лобовое стекло моментально покрылось паутиной трещин и вдруг взорвалось метелью гранулированного полимера. На этот раз аварии избежать не удалось – с громким хлопком лопнуло простреленное колесо и машину круто развернуло, снося в обочину… что собственно и спасло жизни Яну и Мари, – теперь пули лишь бессильно выбивали султаны песка и щебня на краю откоса. – Жива? – Хриплый голос Яна вернул ее в чувство. Мари попыталась пошевелиться. Боль от ушибов не в счет, крови вроде нет. – Со мной все в порядке… – Она почему-то прошептала эту фразу. – Попробуй открыть дверь. Нужно выбираться. Мою заклинило. Машина лежала, перевернувшись кверху колесами, но Мари со второй или третьей попытки все же удалось открыть пассажирскую дверь. Со стоном выбравшись наружу, она помогла Яну, на повязках которого вновь обильно выступила кровь. – Приехали, называется… – Он зло сплюнул сгусток крови, и тут же переключился на компьютерное видение, опустив забрало своего боевого шлема. – Где было движение? – Раздался в коммуникаторе его вопрос. – Укажи точное направление. Мари на миг растерялась, Она не знала принятой в войсках терминологии, да и обращаться с компьютерными системами экипировки ее никто не учил, поэтому, после некоторого замешательства, она просто указала рукой в ту сторону, где минуту назад что-то двигалось между высоким забором и обгорелыми ветвями лишившегося листьев кустарника. – Вижу… – Наконец произнес Ян и тут же радостно добавил: – Это наши!.. – Уверен? – Мари мгновенно вспомнила, как похожи на людей – Уверен. Включи систему тепловидения, убедишься сама. Это не механизмы. Очевидно, что их так же заметили. На несущей частоте связи раздался треск, сквозь который прорвался незнакомый молодой голос: – Вы живы? – Живы. – Ответил Ковальский. – Давайте к нам!.. Ползком вдоль насыпи!.. Бойцов оказалось трое. Их осунувшиеся лица землистого цвета, испачканная местами порванная экипировка, злые, усталые глаза, делали молодых парней похожими друг на друга. После всего увиденного по дороге Мари даже не пыталась вообразить, каково пришлось им – непосредственным участникам схватки с прорвавшимися к энергостанции сервомеханизмами. – Кто старший? – Голос Яна постоянно звучал с легкой хрипотцой, и при закрытом забрале боевого шлема ему с легкостью можно было дать лет сорок… – Сержант Мухаев. – Представился один из бойцов. На веснушчатом лице молодого парня искренняя радость смешивалась с выражением отчаяния и безразличия. Как эти противоречивые чувства уживались вместе, было совершенно непонятно. – Лейтенант Ковальский. – Ян поднял забрало боевого шлема. На несколько секунд в небольшой ложбине наступила тишина. – А нам сказали, что вы погибли… – Наконец, сглотнув, выдавил один из бойцов. – Как видишь живой. – Ответил Ян. Мари присела на бугорок. Она смертельно устала, к тому же до сих пор давали знать о себе постэффекты введения больших доз успокоительных и снотворных препаратов. Наверное, на ее лице сейчас читалась лишь непомерная усталость. – Значит, офицеров нет? – Долетел до ее слуха вопрос Ковальского. – В таком случае я принимаю командование. – И что? – Один из бойцов, который сидел, прислонившись спиной к бетонному забору, резко вскинул голову. В его глазах читался явный вызов, – Что ты от нас хочешь лейтенант? Чтобы мы сдохли? Не навоевался еще?.. Мари невольно сжалась, ожидая, что Ян сейчас просто взорвется, но он отреагировал удивительно спокойно: – Как зовут боец? – Он присел на корточки. – Алан. – А тебя? – Ковальский обернулся к последнему из троицы. – Рядовой Керби. – С готовностью отозвался тот. – Соул Керби. – Мы все видели по дороге, ребята. – Голос Яна по-прежнему звучал спокойно, сдержано, но Мари знала, что в душе Ковальского царит настоящий ад. Она достаточно успела узнать лейтенанта за время их краткого знакомства, – с одной стороны он был явно человечнее, чем то могла показать суровость облика, а с другой – его жгли, глодали изнутри горе и ненависть. Все они потихоньку сходили с ума, балансировали на зыбкой грани потери рассудка. Внезапность и жестокость обрушившейся беды оглушали разум, явная не способность понять причины происходящего, ужас от чудовищных картин, страх, обыкновенный человеческий страх перед – Я никого не поведу за собой насильно. – В наступившей тишине произнес Ян. – Только прошу, выслушайте меня. Я не представляю, откуда взялись эти сервомеханизмы, – он поморщился и встал, сидеть на корточках было больно из-за открывшейся раны на бедре. Свежая кровь вновь начала пропитывать ткань униформы. – Поймите, ребята, мы можем спрятаться. Просто уйти в город. И вы, и я, – мы выполнили свой долг. Но лето не вечно… – Он по очереди посмотрел на внимательно слушавших его бойцов. – Подумайте, какой станет жизнь в городах с наступлением холодов? Как мы переживем зиму без энергии, припасов… Нас все равно ожидает смерть, только долгая мучительная и… – он запнулся – мерзкая. – И что ты предлагаешь лейтенант? – Хмуро осведомился Мухаев, доставая из подсумка мятую пачку сигарет. – Атаковать засевших на станции дройдов? – Я предлагаю всем вместе подумать, как действовать дальше. Сколько их было? Скольким удалось прорваться к энергоблокам? – Сколько было, не знаю… – Мухаев искоса посмотрел на Мари и добавил: – А за забор прорвалось их десятка три. С двумя бронемашинами. – Нужно пробираться к городу. Доложить обо всем. Их вышибут отсюда. – Подал голос Керби. – Кто вышибет? – Негромко осведомился Ковальский, жестом отказавшись от предложенной сигареты. – Действительно… – Без особого энтузиазма поддержал лейтенанта сержант Мухаев. – Мы выдвигались в составе сводной бригады сил безопасности. В городе больше нет резервов. Разве что пара полицейских… – Ребята, неужели больше никого не осталось в живых?.. – Спросила Мари. – Может, кто и остался. – Ответил ей Алан. – Тут все в дыму было, когда дройды пошли на прорыв. Наших точно всех положило… – в его глазах сверкнула слеза. – Эти суки железные перли напролом, плевать им на собственные потери, били во все что движется, как… – Он не выдержал и умолк, махнув рукой. – На. – Мухаев протянул ему сигарету. Повернувшись к Мари, он добавил: – Должно быть ты права. Кто-то еще должен был уцелеть в этом содоме. Не одни мы… Ты то же так думаешь, лейтенант? Ян кивнул. – Нужно обойти периметр станции. Тихо и осторожно, под прикрытием забора. Если соберем хотя бы человек десять – можно будет подумать о проникновении на территорию. Не атакой в лоб, конечно. – Если отобьем станцию – хана им. – Глубоко затянувшись, произнес Алан. Очевидно, за прошедшие несколько минут он успел обдумать перспективу, скупо обрисованную Ковальским. – Не хочу подохнуть от голода или замерзнуть. – Скривился он. – Ты? – Ян посмотрел на Мухаева. – А что я? – Пожал плечами сержант. – Я жить хочу. Прав ты, Ковальский, без энергии нам худо придется. Друг друга убивать начнем… Я это почему-то чувствую. Керби, к которому теперь обратились взгляды долго молчал, потом, сделав усилие, выдавил, пытаясь справиться с внезапно появившейся нервной дрожью: – Я с вами… пойду. – Он почему-то взглянул на Мари, наверное ему стало не по себе, что девчонка в боевой экипировке (женщин в войска не брали вообще) не плачет навзрыд, а лишь сидит бледнее бледного, да кусает губы. До крови… – Может, познакомишь нас лейтенант? – Сергей Мухаев то же посмотрел на Мари. – Я биолог. Мари Лерман. – Раны перевязывать сможешь? – Смогу… – Она вдруг решительно подняла взгляд. – Я все смогу, ребята. – Ее подбородок все же дрогнул. – И стрелять смогу. Ян мне показал. Она была готова разрыдаться, но не от страха или жалости к самой себе – эти чувства отболели, выгорели в душе – ей было невыносимо смотреть на своих ровесников и думать о том, сколько их сейчас лежит вокруг… – Если андроидов всего три десятка я бы пошла… даже впятером. Просто чтобы их никогда больше не было… – Она не выдержала и все же разрыдалась, отвернувшись в сторону зарослей почерневшего прогорклого от дыма кустарника. Только много позже, спустя годы, Мари смогла полностью осознать, как силен оказался моральный удар, как вышвырнула их жизнь из юности прямо в беду… и не думали они в те роковые для всех часы, минуты, ни о чем глобальном. Выжить. Не сойти с ума. Объяснения она станет искать позже, а сейчас, пробираясь вслед за Аланом вдоль высокого бетонного забора энергостанции, ощущая все еще непривычный вес оружия и экипировки, она думала совсем о другом. Ян вряд ли проходил специальную психологическую подготовку, и молодому лейтенанту, потерявшему свой взвод, было не легче чем остальным, но он сумел сделать главное – отвлечь бойцов от мысли о собственной обреченности. Он заставил их всего на минуту задуматься не о себе, а о других, и это помогло – ребята будто очнулись, пришли в себя от шока, страх в их глазах постепенно сменялся на выражение глухой, вскипающей в сознании ненависти к чужакам, что разрушили их устоявшееся мировоззрение, заставили пережить ужас и отчаянье, а теперь, запершись за периметром энергостанции, грозят погрузить в пучину хаоса все сущее… Этого оказалось достаточно, чтобы на время изгнать страх, хотя ненависть являлась не лучшим его заменителем, но сейчас, когда рассудок бойцов вновь понемногу начал тонуть в адреналине, иные чувства блекли, растворялись в желании отомстить, ибо вокруг, куда ни глянь, взгляд ловил запредельные для разума картины, память жадно хватала их, унося в свои глубины, чтобы потом, если повезет выжить, выталкивать по ночам в форме ледяных кошмаров… – Осторожно. – Раздался в коммуникаторе голос Яна. – Здесь какая-то серебристая дрянь на кустах. Старайтесь не задевать ветви. Мари оглянулась. Действительно почти у самого забора, на границе вырубки, среди обгоревшего кустарника застыли в нелепых позах разметанные гранатным взрывом корпуса дройдов. Под каждой из пяти человекоподобных фигур серебрилась лужица непонятной субстанции. Она же мягкими, отвратительными на вид плевками испятнала обугленные ветви, а кое-где уже успела – Непонятно что это такое. – Пробурчал в коммуникатор Керби. – Сканеры показывают сложный металлокерамический сплав. – Металлокерамика должна быть твердой. – Не останавливаясь, возразил ему Мухаев. – Сам посмотри. – Осторожнее. – Вступил в диалог Ковальский. – Не приближайтесь. – А с дистанции не разобрать ничего. – Ответил сержант. – Точно металлокерамика, похоже на скопление отдельных микрочастиц… – В любом случае, идем дальше. – Да, кто спорит? Только ведь эта дрянь натекла из андроидов, верно? – Похоже на то. Мы с Мари видели: на месте боя все испятнано такой же субстанцией. – Что-то я не припомню, в наших механизмах используется похожее вещество? – Нет. – Однозначно и уверенно ответил Ковальский, жестом велев группе остановиться и рассредоточиться. Впереди возвышалась поднятое на искусственной насыпи полотно дороги, ведущей к воротам энергостанции. Лейтенант лег на землю и пополз, медленно взбираясь по откосу. Вот он достиг края обочины, замер, затем чуть приподнял голову, чтобы сканеры боевого шлема могли исследовать окрестности. – Внимание, ворота открыты. Вижу противника. Включаю телеметрию данных… На проекционных забралах боевых шлемов остальных членов группы тут же возникла контрастная черно-белая картинка: участок бетонного забора трехметровой высоты, распахнутые створы ворот, и развернутый в сторону корпусов энергостанции вездеход стандартной боевой модификации. Судя по данным сканирования, его двигатель работал на холостых оборотах. Оба носовых люка машины оказались распахнуты, от ближайшей подстанции к вездеходу тянулись толстые глянцевитые кабели энергопитания. Неподалеку (в пятнадцати метрах по данным систем тепловидения) компьютер вычерчивал контуры восьми человекоподобных сервомеханизмов, которые вручную перемещали прямоугольные контейнеры. – Носят стационарные энергоблоки. – Раздался шепот Мухаева. – Видно выдрали их из корпуса накопительной станции. – Вижу. – Так же тихо ответил лейтенант. Действительно, андроиды, разбившись попарно, несли к вездеходу заряженные блоки питания, которые обычно применялись для автономного энергоснабжения георазведочных партий или других изыскательских групп, удалявшихся на большие расстояния от городов вглубь окружающей оазис жизни вулканической пустыни. – Удобный момент для атаки, командир. Мухаев назвал Ковальского "командир", и это в напряженной обстановке стоило дорогого. – Подтягивайтесь к насыпи. – Коротко приказал Ян. Он видел все преимущества момента. Руки андроидов были заняты, боевой вездеход, развернутый в сторону основных построек энергостанции, являлся в полном смысле подарком судьбы, – стремительная атака уменьшит количество противников на восемь единиц, а, овладев боевой машиной, они смогут прорваться к центральным постройкам под прикрытием брони и тридцатимиллиметрового орудия, закрепленного над кабиной вездехода. – Мари не высовывайся. – Предупредил Ян. Когда мы закончим, бегом к машине, ясно? Остальным приготовиться. Разбираем цели – Мухаев, на тебе – вездеход. Я атакую первую пару андроидов, Керби – вторую, Алан, третья пара… Одного бойца явно не хватало, и, секунду помедлив, Ян изменил свое решение. Оценив расстояние до четвертой пары, он отдал другой приказ: – Мари, ты идешь с нами. Твоя задача попасть в контейнер энергоблока. Справишься? – Я постараюсь. – Тогда вперед. На счет "три" все разом! После полудня поднялся ветер. Порывы шли со стороны энергостанции, – обычное явление, учитывая периодические выбросы теплообменников, создающих разность давления, но в данном случае теплые потоки воздуха сыграли существенную, если не сказать – роковую роль в развитии последующих событий. За дымом, которым все еще истекала обгоревшая почва и обуглившийся кустарник, не было видно, как порывистое движение воздуха поднимает вместе с частицами гари мельчайшую серебристую пыль, будто лужицы или вязкие, осевшие на кустах потеки металлизированной субстанции вдруг превратились в мельчайший порошок, частицы которого с легкостью подхватывал и переносил ветер. Серебристая поземка, смешиваясь с дымом, стлалась над землей, частицы непонятного вещества обладали высокой степенью абсорбции, будто могли менять свои физические свойства по усмотрению непонятных, управляющих их поведением сил. Мелкая взвесь гари и серебра оседала не только на ветвях растительности в виде тончайшего налета, – она покрывала собой и корпуса опрокинутых наземь, либо застывших в разнообразных позах андроидов, более того – вещество проникало внутрь поврежденных механизмов через многочисленные пулевые отверстия, сорванные кожухи и иные повреждения корпусов, оседала на обнажившихся сервоприводах… и вот тут начиналось любопытное и одновременно – зловещее действо: микрочастицы вновь начинали слипаться, плотно цементируя поврежденные узлы, потом внезапно проявляли свойство текучести, распределяясь по поверхностям, так, будто их специально нанес опытный реставратор, имеющий представление не только о форме, но и функциональном содержании восстанавливаемых таким необычным образом узлов и агрегатов. Конечно, серебристая взвесь в большинстве случаев не явилась панацеей, и в этом случае происходил не менее удивительный обратный процесс – серебристая субстанция вновь приходила в движение, ее сдувало с критически поврежденного сервомеханизма, и частицы переносило на другие фрагменты машин. Никто не видел удивительных и зловещих флуктуаций непонятного вещества. Рядом не оказалось заинтересованного наблюдателя, обладающего достаточным мужеством и пытливым рассудком. Частицы серебряной взвеси вихрились над обожженной землей, они не стремились к единству, их "колонии" носили лишь временный характер: устойчивые образования возникали лишь там, где пыль оседала на андроидов с механическими повреждениями, не потерявшими энергетической активности. Четверо измученных ребят взбиравшихся в эти минуты на придорожную насыпь не видели происходящего за спиной. Их внимание было всецело устремлено к открытым воротам энергостанции. … Они вскочили, рывком преодолевая короткую дистанцию до бронемашины. Страх ушел, истончился, в секунды боя его нет, – запоздалая нервная реакция на стресс придет потом, после яростной схватки, а сейчас, в действиях молодых, едва обстрелянных ребят, за неполные сутки вкусивших всю глубину смертельного противостояния, вдруг проявились черты, присущие опытным, прошедшим через многие испытания бойцам: их бросила вперед отчаянная обреченность, каждый за истекшие сутки, уже не единожды морально погиб и воскрес… помощи ждать было неоткуда, и крайнее напряжение всех физических сил вдруг породило ту ясность сознания, когда разум вдруг начинает защищаться, он собирает и прессует частички страшного опыта, – происходит мгновенный, едва ли осознаваемый индивидом слом сознания, оно рушиться до уровня рефлексов, и вмиг собирается вновь, но это уже Никто из них (разве что Мари) не имел ни малейшего понятия как в секунды стресса распадаются под воздействием метаболических, выработанных самим организмом реагентов нервные связи, как реагирует мозг, создавая новые информационные структуры, призванные помочь организму выжить… но, закрепленные стрессом, они уже не исчезнут, останутся навсегда, став либо вспышечными воспоминаниями, либо Шелест гравия… Звук прерывистого дыхания в коммуникаторах боевых шлемов, предательская осыпь под ногами, наклонный скат брони вездехода, огромные створы въездных ворот, заслоняющие серые небеса, резкий рывок, нечленораздельных хрип, рвущийся из горла в унисон короткой автоматной очереди, звонкий перестук разлетающихся по полу грузового отсека гильз, – это Мухаев через открытую грузовую рампу разделался с дройдом, сидящим в водительском кресле машины… Ковальский резко нырнул за мощный бронированный борт, открывая дорогу остальным, присел, мгновенно оценивая открывшийся сектор обстрела, и тут же, не давая андроидам шанса на попытку сопротивления, его "Абакан" заговорил короткими емкими очередями. …Керби шел третьим, он миновал узкий проход между наклонным бортом вездехода и массивной рамой ворот, когда внутренний двор станции уже рвал хлесткий звук очередей. Влево… Он присел за покатым кожухом механизма, обеспечивающего движение многотонных створов по направляющим, автомат уперся магазином в выступ какого-то дополнительного агрегата и тут же заговорил, злобно, часто, вбивая пулю за пулей в сервомеханические корпуса второй пары андроидов. …Алану пришлось труднее остальных: справа и слева от прохода гремели выстрелы, и он принял иное решение – обернувшись, он подтолкнул Мари к покатому борту бронированной машины. – Быстро! Перелазь! На ту сторону! Она подчинилась, неловко карабкаясь по броне, Алан, чувствуя, что теряет драгоценные секунды, не церемонясь, подставил девушке плечо, и Мари благодаря этой поддержке вмиг оказалась наверху, между двумя покатыми выступами орудийных башен. В рассудке билась только одна мысль: энергоблок. Замыкающая пара дройдов… Она не видела, куда подевался Алан. Сухой, отрывистый треск автоматных очередей подстегивал разум, толкал к действию, и она подчинилась тревожному позыву: присев вскинула тяжелое, неудобное оружие, с которым едва умела обращаться, и, поймав в перекрестье оптико-электронного прицела замыкающую пару сервомеханизмов, которые уже успели поставить на землю тяжелый энергоблок, коснулась сенсора огня. "Абакан" зашелся длинной очередью. Дистанция до цели была велика, пули ударили в землю, выбивая мелкие султанчики в стороне от машин, Мари сжалась в комок, она видела что промахнулась, и вдруг вспомнила, что ей было сказано целиться не в андроидов, она должна попасть в накопитель энергии. Мысли вихрем пронеслись в голове, оставив звенящую пустоту, Мари каким-то особым чувством осознавала: третьей попытки не будет, сейчас дройды, освободившись от груза, откроют ответный огонь и тогда… Мысль, что из-за ее беспомощности может погибнуть кто-то из ребят, заставила двигаться онемевшие от напряжения руки. Прицел сместился, теперь в тонкую паутину непонятных линий и связанных с ними координат попал выпуклый глянцевито-черный корпус накопителя энергии. Дыхание остановилось. В этот миг для Мари не существовало ничего, кроме прицела и утопленного в основание приклада сенсора огня. Автомат в руках задрожал, как живой, но она не поддалась, изо всех сил удерживая в прицеле индикационную панель энергоблока, на которой весело перемигивались изумрудные огоньки. В следующий миг окрестности озарила бледно-голубая вспышка. Мари так и не смогла оторвать взгляд от оптики; накопитель разорвало на несколько неравных частей, а она продолжала давить на сенсор, не понимая, что дело уже сделано: возникшее в момент взрыва электромагнитное поле вызвало глобальный сбой в кибернетических цепях находившихся поблизости механизмов, и те застыли, не завершив начатого движения. – Прорвались! Молодец Мари! – Возглас Алана порвал наваждение, руки мгновенно налились свинцовой тяжестью, Мари почувствовала, как мелко дрожат ее губы. Едва удержав автомат, она без сил опустилась на пологий бронированный скат. Ее взгляд блуждал, пережитый секундой ранее стресс отдавался в висках глухими толчками учащенного пульса, она глубоко, судорожно вдохнула, глядя на Алана, который присев на корточки пытался открыть замок башенного люка вездехода. – Алан, Мари, спускайтесь! – Донесся из кабины вездехода голос Керби. Она подчинилась, двигаясь скорее машинально, чем осознанно. – Давайте быстрее! – Подстегнул ее голос Ковальского. – Там на дороге что-то движется! Этих секунд она не забудет никогда. Алан с досадой прекратил попытки взломать люк и выпрямился. Короткая очередь пришла со стороны истекающей дымом гари. Пули звонко ударили по броне, Мари почувствовала, как что-то горячее обожгло руку, словно от запястья до локтя к ней приложились раскаленным прутом. Автомат со стуком выпал из мгновенно онемевших пальцев и только сейчас, одновременно с пугающей мыслью – Ее взгляд мгновенно заблудился в страшном калейдоскопе: брызги крови на опущенном забрале боевого шлема, перекошенный в немом крике рот Алана, его белеющие на глазах губы, и… За распахнутыми воротами энергостанции там, где накануне кипел бой, сейчас по обугленной земле, ломая хрупкие ветви кустов, двигались Она закричала. Эту картину не мог принять разум. Покрытые сажей, испятнанные серебристыми вкраплениями андроиды с простреленными навылет кожухами, исковерканными взрывами конечностями двигались к воротам, вздымая облачка праха… они шли, вопреки здравому смыслу, и Мари на секунду усомнилась в собственном рассудке, замешкалась, не зная, что делать, а в следующий миг реальность потонула в багровой вспышке. Последнее, что успело запечатлеть сознание, было оторванное, горящее колесо подбитого вездехода – медленно поворачиваясь, оно летело навстречу нестройной Разум не мог принять подобной картины. От сумасшествия ее спасла лишь милосердная тьма беспамятства… |
|
|