Глава 7.

Там, куда ее привезли, искрился снег. Замерзшее море дыбилось торосами льда, со стороны синевато-белого, ослепительного простора дул сильный, принизывающий жгучим холодом ветер.

Небо сиреневое, ясное, безоблачное опрокидывалось над головой хрустальным куполом, и тем удивительнее выглядели искрящиеся в воздухе мелкие, колючие снежинки.

Наверное, частицы ледяной крошки, приносимые ветром, - подумала Инга, зябко, безрезультатно кутаясь в нелепое, не подходящее ей по размеру пальто.

Полярная станция, куда эвакуировали всех гражданских, оказавшихся на момент атаки инопланетного корабля в опасной близости от космопорта, продолжала функционировать в автоматическом режиме, осуществляя контроль над погодой, производя автоматические замеры, необходимые для других климатических систем, расположенных на освоенных людьми континентах.

Сюда, в стылую реальность полярного дня, не долетали даже отголоски событий, происходящих за тысячи километров от станции, но Инга, вернувшись в тепло приспособленных под временное жилье ангаров, где стояла законсервированная техника, не чувствовала себя в безопасности. Напротив, здесь все казалось еще страшнее, чувства, мысли как будто обострились от жгучего холода, больше не возникало желания лгать себе, пытаясь поддерживать иллюзию уверенности, что все разрешиться самой собой, без ее участия.

Оставаться тут, среди ледяного безмолвия, среди едва знакомых, испуганных людей, не знающих чем себя занять, уже через час после прилета изнывающих от неизвестности, выглядело для Инги настолько нелепым, противоестественным, что принимать решения стало намного проще, словно все, что было в ней натянутого, настороженного, наигранного, превратилось в хрупкую наледь и тут же сломалось, осыпаясь ледяной крошкой.

Она вновь вышла из тепла на холод.

Ветер кусал незащищенные одеждой участки кожи, жег щеки, от стужи немедленно занемели пальцы, но Инга не хотела возвращаться в ангар, где даже словом перемолвиться не с кем, - о чем она станет говорить с бесцельно бродящими среди древних, хранящихся тут с незапамятных времен машин, людьми, когда те не скрывают облегчения и страха, создавая жуткую эмоциональную атмосферу притаившейся в темных уголках ангара безысходности. Это чувство быстро выползает из потаенных уголков сознания, заполняет мысли, изменяет речь, ломает поведение, - долго ли смогут они пребывать в неизвестности?

Скорее всего, уже через сутки или даже раньше, здесь наступит полное уныние.

Инга внезапно поняла – почему.

Те, кто был способен принять обрушившуюся беду, взглянуть в глаза своему страху, - они остались, чтобы принять бой на орбитах планеты.

Почему же она оказалась тут? Что заставило ее ступить на борт транспортного флайбота?

Не страх. Скорее опасение собственного безрассудства, страх перед жгучим желанием активно вмешаться в боевые действия, и тем самым выдать столь тщательно скрываемую тайну…

Инга едва не расхохоталась от мечущихся в сознании мыслей.

Можно подумать, что Вадим ни о чем не догадался. Промолчал, не задал неудобного, ранящего вопроса, но ведь понял все отчетливо.

Чего же я страшусь теперь?

Рука Инги скользнула за отворот одежды, извлекла из-за пазухи тонкий футляр, из ударостойкого экранирующего металлопластика.

Открыв его, она несколько секунд смотрела на притаившиеся в мягких гнездах кибермодули, затем, прямо тут на пронзительном ветру, решительно сняла неотличимую от естественной кожи длинную тонкую заглушку из пеноплоти, обнажая гнезда пяти дополнительных имплантов, расположенных против обыкновения на запястье левой руки.

Установка кибернетических модулей отняла почти минуту: пальцы озябли и не гнулись, но как только гнезда имплантов оказались в контакте с кибернетическими расширителями сознания, холод исчез, она престала ощущать его, погружаясь в иную реальность, - ее рассудок, и без того воспринимавший близкие и явные сигнатуры, как будто очнулся, мгновенно получив возможность улавливать даже слабые, приглушенные огромным расстоянием эманации энергий.

Там на резервном космодроме вновь с коротким разбегом в небо взмывали похожие на фантастических птиц сигнатуры аэрокосмических истребителей.

Ничего не изменилось.

Я никогда не убегу от себя самой.

В космосе кипел бой, когда в чистом безоблачном небе над арктическим побережьем появились сотни плазмоидов.

Инга, увидела их прежде, чем почувствовала: сознание, сконцентрированное на далеких, блеклых, смазанных сигнатурах, не сразу сумело абстрагироваться от напряженного восприятия событий, происходящих за сотни тысяч километров от затерянной во льдах научной станции, и лишь когда сквозь полуприкрытые веки пробился ультрафиолет, она вздрогнула, резко приходя в себя, возвращаясь из невообразимой дали, в реальность скованной вечной мерзлотой земли Жан-Поля Вервью…

На мгновенье ей стало жутко: полярная ночь растворилась в резком сиянии, рассудок, переключившись на восприятие ближайших энергий, едва не «ослеп»: небосвод от края до края пересекало сонмище медленно снижающихся, полыхающих в мнемоническом восприятия как ярчайшие прожектора, сигнатур одинаковых как братья-близнецы энергетических сгустков.

Первая мысль отдавала паникой: ей почудилось, что плазмоиды нацелились испепелить небольшую, затерянную во льдах научную станцию, едва вмещавшую всех беженцев с материка.

Но нет.

Она ошиблась. Сгустки энергии плыли мимо, снижаясь над океаном.

Жуткая, величественная, зловещая и непонятная картина.

Она стояла, не в силах сдвинуться с места, колючий морозный ветер, несущий поземку кристалликов льда, сек руки, лицо, и таял на бледной коже капельками воды.

Она, не отрываясь, смотрела в небо. Энергетические сгустки, снижавшиеся как волны пришедшего из космоса сюрреалистического прибоя, плавно останавливали полет, паря над торосами бесконечной ледяной пустыни.

Вслед им, фактически на пределе ментального восприятия, появились слабые, невыразительные на фоне ослепляющей засветки, сигнатуры материальных объектов.

Инга могла лишь только наблюдать, и ее рассудок потянулся навстречу необъяснимому явлению.

Она еще не подозревала, что стала первым свидетелем наступления новой эпохи, нового вызова, брошенного беспощадным космосом едва окрепшему Содружеству…

В данный момент, невероятным напряжением сил, используя все возможности рассудка, она смогла понять, различить лишь одно: диск исполинского инопланетного корабля, отбив очередную атаку, внезапно сбросил спирали обрамлявшей его «бахромы».

Не поддающиеся осмысленному сканированию спиралевидные образования снижались так же плавно, неторопливо, как и плазмоиды, казалось, что их поддерживает, обволакивает незримым полем некая сила, источник которой находился на борту корабля иной расы.

Понять, что означает разворачивающееся перед ней действо, Инга не могла.

Напряженно сияющие сгустки энергии парили в десяти-пятнадцати метрах от ледяного панциря, сковавшего южный полюс планеты, лед под ними таял, курясь маревом испарений, ночь, превратившаяся в призрачный день, взрывалась гейзерами пара, над торосистой равниной зарождались шквалистые порывы ветра, а плавно снижающиеся спирали вдруг начали разделяться на сотни сегментов…

Плазмоиды, покачивающиеся под порывами ветра, внезапно пришли в движение.

Инга уже не ощущала холода.

Мир физический перестал существовать для нее, от буйства энергий, что концентрировались неподалеку, разум сжимало тисками пульсирующей боли, по телу пошла испарина, но сознание впитывало невероятные конфигурации распределения энергий, картины происходящего впечатывались в разум, она как будто превратилась в бездушный регистрирующий аппарат…

Распавшиеся на сегменты спирали прекратили снижение на высоте одного километра.

Непонятно, что за сила удерживала их в воздухе, Инга смутно различала расширяющийся конус исполинского луча, накрывающего сотни квадратных километров…

Плазмоиды, разделившись на группы, образовали кольцевые построения, закружили пятьюдесятью хороводами, вспарывая лед; над образовавшимися на глазах Инги полыньями воздух вдруг стремительно начал закручиваться смерчами, поднимая, будто насосом, тонны воды.

Зрелище по-прежнему не поддавалось здравому осмыслению, действие чуждых, пришедших из космоса сил, не находили аналогий в человеческом рассудке, вокруг творилось что-то невероятное: пятьдесят тугих, вращающих по часовой стрелке конических воронок, окруженные плотными облаками извергающегося во все стороны пара, поднялись на высоту ста метров, - как будто тугие пуповины, скрученные из воды, связали сейчас океанские глубины и небесную высь…

Инга даже не чувствовала – дышит ли она.

Действующим неподалеку силам не было никакого дела до одинокой, застывшей на берегу океана человеческой фигурки.

На ее глазах водные столбы начали сливаться друг с другом, их осталось только пять, но теперь плазмоиды распределялись по всей высоте достигших пятисотметровой высоты смерчей, словно на вырванную из океана водную массу надели плотные, напряжено сияющие браслеты, набранные из энергетических сгустков.

Что они делают?!..

Мысленный вопрос требовал ответа, и рассудок откликнулся перебором немногих хоть как-то логически обоснованных вариантов.

Что ценного в воде океана?

В действиях порождений иного разума должен, обязан присутствовать практический смысл. Она интуитивно не сомневалась в этом ни на секунду, но что все-таки вершиться на ее глазах?

В памяти внезапно промелькнули обрывки когда-то усвоенных знаний: вода мировых океанов содержит в растворенном виде большинство химических элементов!..

Да, безусловно, вся таблица Менделеева, в тех или иных пропорциях, плюс огромное количество органики, которой хватало даже в холодных арктических водах, к тому же в поднятых столбах воды наверняка шел огромный объем поднятого со дна грунта…

Они, таким образом, добывают ресурсы?

Мысль оборвалась.

Разделившиеся на сегменты спирали поднялись выше, пять столбов начали сближаться, и одновременно мысленное, мнемоническое восприятие энергий нарисовало перед внутренним взором Инги начало нового процесса: парящие в небе модули образовали некую структуру, и в насыщенном паром воздухе вдруг возникла, начерченная миллионами лазерных лучей объемная модель километрового диска, с четко обозначенной внутренней структурой: она видела множество отсеков, каких-то агрегатов, трубопроводов, и других, непостижимых для человеческого взора деталей, элементов…

Все происходило достаточно быстро, - поднятая из океана масса воды начала заполнять границы вычерченной лазерами модели, бледный конусный луч, исходящий из космоса, задрожал, будто в нем сейчас проходили информационные потоки, передаваемые параллельными световыми каналами, конфигурация плазмоидов вновь изменилась, теперь от них, внутрь пойманной в ловушку массы воды били тонкие ветвистые молнии, и внезапно в самом центре модели начало образовываться твердое тело!

Слой за слоем, молекулы нужных веществ, выделенные из массы воды, накладывались друг на друга тонкими пленками, тут же твердея, приобретая физические свойства кристаллических решеток, и Инга, внезапно поняла: в нескольких километрах от нее работает исполинский аналог устройства, принцип которого был известен человечеству уже на заре космической эры.

Еще до начала Великого Исхода в эпоху бурного, взрывообразного развития компьютерных технологий, на Земле появились первые устройства, названные в ту пору 3Д-принтерами.

Суть технологии заключалась в воспроизведении созданных на компьютере трехмерных моделей, в физических материалах. Способом послойной пространственной молекулярной «печати» создавались точные литьевые формы, различные твердотелые образцы деталей, затем с развитием технологии удалось создать новые устройства, которые в процессе послойного создания трехмерного объекта воплощали в соответствующих материалах не только форму, но и содержание предмета – промышленные 3Д-плоттеры выпускали уже не модели, а действующие устройства, с внутренней структурой проводов, изоляторов, микросхем…

Послойная «печать» использовалась и в области медицины, где научились послойно наносить живые клетки, добиваясь создания живых органов, годных для трансплантации.

Следующий шаг был сделан с изобретением молекулярных репликаторов, принцип действия которых до сих пор используется в синтезаторах продуктов, и небольших высокоточных производствах особо ответственных деталей различных механизмов.

Все это вихрем пронеслось в сознании девушки, как только ее разум сумел провести аналогию, найти зацепку, объясняющую суть происходящего на ее глазах процесса.

Она со всей очевидностью поняла верность постулата о том, что сколь не разнились бы пути развития космических цивилизаций, они неизбежно станут использовать одни и те же законы физики, явления, облекая их в формы непонятных с первого взгляда, но все же подчиненных общим закономерностям технологий.

И еще Инга с содрогание осознала, сколь велика опасность, грозящая Алексии.

Стремительный процесс, который она наблюдала, во многом превосходил достижения человеческой науки. Скорость, с которой воссоздавался объект, принцип добычи, разделения и использования химических элементов, технология энергообеспечения процесса, - все выходило за рамки знаний и возможностей научно-промышленных комплексов Содружества…

…Дальнейшие события повергли Ингу в окончательный шок.

Воссозданный в небе Алексии километровый диск поглотил небольшое количество плазмоидов оставшихся после его производства, затем, через открывшиеся в обшивке отверстия, внутрь были втянуты сегменты распавшихся спиралей, и новоявленной техногенный объект, начал самостоятельное движение, вновь поднимая миллионы тонн воды из образовавшейся во льдах полыньи.

В небесах появилась еще одна партия плазмоидов, а над поверхностью промерзшей земли сетка лазерных лучей уже чертила объемные формы новых моделей.

Сначала Инге показалось, что в работе исполинского устройства произошел сбой, – лазеры срезали выступающие из-подо льда отроги скал и на выровненной площадке появились трехмерные очертания фантастических зданий, образующих геометрию улиц… но заполнение этой модели материалом так не завершилось, остановившись процентах на двадцати, словно внутри диска кто-то сменил программу.

Она даже не шевельнулась когда в сотне метров от нее падали подрезанные у основания, выветренные глыбы камня, а затем в гробовой тиши с отчетливым потрескиванием на берегу начали свой рост величественные здания чужеродной архитектуры, так и оставшиеся незавершенными, поднявшиеся всего на два-три метра…

Возможно, ее спасла полная неподвижность и машинальная мнемоническая защита.

Исполинский, созданный у нее на глазах километровый диск внезапно поднялся на высоту в пятьсот метров и медленно поплыл в сторону материка.

Инга, словно очнувшись от наваждения, бросилась к ангарам полярной станции, подле которых стояли два транспортных флайбота.

Иван, ты мне нужен, срочно! – Передала она мнемонический приказ, открывая люк одного из транспортных кораблей.

О произошедшем на ее глазах нужно было срочно сообщить Вадиму.

Инга больше не испытывала сомнений. Пусть он узнает, кто она на самом деле, пусть думает о ней что угодно – главное сейчас передать информацию!..

Рощину повезло: за неотложными делами он даже не успел снять боевого скафандра, пришлось отдавать срочные распоряжения сервомеханизмам, - четыре уцелевшие в бою «Стилетто» буксировали в подземные ангары, аварийно-спасательные капсулы транспортировали в медицинский модуль бункерной зоны, галакткапитан приказал срочно убрать с поверхности все, представляющее какую-либо ценность, и оказался прав в своем предчувствии.

Не шел у него из головы тот сегмент, что отделился от инопланетного корабля и на протяжении четверти часа совершал сложный маневр входа в атмосферу Алексии.

Вадим постоянно наблюдал за загадочным объектом, внутри которого при помощи имплантов различалась мощная энергетическая сигнатура, от работы автономного реактора термоядерного синтеза, но разобраться в истинном предназначении отделяемого модуля Рощин так и не сумел. На фоне основной сигнатуры не выделялось признаков работы иных подсистем, не сканировались отдельные механоформы, значит, версия высадки десанта вроде бы отпадала.

Он как раз наблюдал, как смыкаются мощные наклонные ворота подземного ангара, куда убрали поврежденный «Стилетто» Положенцева, когда объект, находящийся уже в границах атмосферы, вдруг резко изменил курс, снижаясь в направлении «РК-5».

Несколькими секундами позже сотни тысяч микроскопических плазменных сгустков, словно косой ливень хлестнули по площади Пятого Резервного.

Такого не придумаешь, не увидишь в самом жутком сне.

Проливным дождем, сбиваемые с курса шквалистым ветром, капли плазмы хлестали по зданиям, стартовым полям, взлетно-посадочным полосам…

Сеть ветвистых молний мгновенно соткала замысловатое, смертельное кружево, озаряя хмурое облачное небо, по земле стлался жидкий огонь; призрачно-голубое сияние, словно тончайшая пленка, обволакивало контуры предметов, воздух горел, исполинские смерчи возникали в секундных порывах пламени и тут же рассыпались, опадая хлопьями сажи.

Бронескафандр едва держал защиту.

Галакткапитан Рощин в момент начала атаки находился на КПП.

На его глазах первые сгустки плазмы ударили по уцелевшим зданиям космодрома, взрываясь причудливыми сплетениями молний, электрические разряды, ветвящиеся меж рушащимися стенами, мгновенно вызвали глобальный сбой в кибернетической сети, не выдерживала никакая защита, не спасала экранировка, глухие толчки и подземные взрывы болезненно возвестили, что электростатические пробои достигли отдельных узлов бункерной зоны.

Рядом с контрольно-пропускным пунктом полыхали два эндоостова андроидов технической поддержки.

- К ангарам! – Машинально отдал Вадим мнемонический приказ всем находящимся вне укрытий сервомеханизмам, затем ударом ноги выбил заклинившую дверь, рядом не выдержав разлившегося по нему жидкого пламени, брызнуло осколками тройное бронестекло, и в помещение ворвался нестерпимый жар.

Микрогенераторы электромагнитного щита, способные отклонить и рассеять как сгустки плазмы, так и порожденные их ударами электростатические разряды, работали на пределе мощности, так что энергии едва хватало для усилителей сервомускулатуры, он выскочил из проема выбитых дверей и побежал через стартовое поле, мимо полыхающих машин, остановившихся, объятых пламенем сервомеханизмов, чувствуя, что прорывается через ад…

Плазменный шквал продолжал бесноваться.

Под ногами коварно проминался размягчившийся от температуры стеклобетон, пульсом крови билась единственная надежда, не дающая сойти с ума при неработающих имплантах, - Вадим сознательно не включался в мнемоническое восприятие, понимая, что ничего не сумеет различить среди буйства всеуничтожающей энергии.

Удар нанесен не с орбиты.

Плазменные сгустки слишком малы, чтобы преодолеть толщу атмосферы.

Он подбежал к плотно сомкнутым наклонным воротам подземного ангара, - их механизм заклинило, изнутри сочился дым, Вадим, не теряя драгоценных секунд, воспользовался аварийным люком, рассчитанным под габарит человека в бронескафандре.

Оказавшись в дымном сумраке первого уровня бункерной зоны, он с облегчением понял, что перекрытие выдержало, и защита в основном не подвела, кое-где из смежных помещений выталкивало дым, часть дверей, ведущих в тоннели, перекрывали герметичные аварийные переборки, но главное: «Стилетто» с бортовым номером «07» возвышался темной обтекаемой массой, - полностью готовый к старту он ждал лишь пилота.

Пережитое минуту назад не поддавалось осмыслению.

Рощин и не раздумывал над этим. Рассудок навсегда запечатлел, как энергетический ливень, обрушившийся на космодром вмиг сжег все находившиеся вне ангаров и укрытий механизмы, исказил контуры зданий, превратив остатки наземной инфраструктуры Пятого Резервного в остекленевшую от адских температур пустошь.

Выжил ли кто-то еще?

Вадим уже находился в рубке. Мнемонический контакт с кибернетической системой «Стилетто» возник мгновенно, как только закрылся внешний люк шлюзовой камеры, словно лепестки раскрылись оболочки противоперегрузочной камеры, два механических манипулятора подняли тело в бронескафандре, филигранно поместив человека в захват пилот-ложемента, сегменты обшивки начали вставать на места, и в ту же секунду разума коснулся сначала сигнал, переданный личным логром Вадима, а затем по мгновенно сформировавшейся мнемонической сети пришли еще два доклада:

- Борт «02» на связи.

- Борт «17» – идет предстартовая подготовка.

Рощин едва ли сумел бы сейчас выдавить хоть слово.

Лишь благодаря мнемонической связи он отдал короткий приказ:

- Парни, взлетаем. Носитель где-то над нами. Атакуем его…

Напряжение моральных сил сжимало горло.

Рассудок работал на пределе возможного. Ни один автопилот в таких условиях даже не вывел бы «Стилетто» из ангара.

Человеческий фактор сейчас, по справедливости, решал все.

Защитные системы заработали одновременно с включением кибернетических компонентов машины.

Логр, притаившийся на груди, сейчас моделировал не только матрицу рассудка пилота, ткал невероятно сложную сеть взаимодействия между разумом Вадима и исполнительными подсистемами, кроме прочего он служил надежным резервным хранилищем множества программ.

По мышцам ударила короткая дрожь.

Боевые метаболические стимуляторы на мгновенье помутили рассудок, чтобы через секунду даровать ему кристальную ясность мышления.

- Ноль седьмой, начинаю старт. При отсутствии связи, делать как я.

Пытаться открыть ворота дистанционной командой бессмысленно.

«Стилетто» озарился серией лазерных разрядов, многотонные ворота ангара, размягченные адской температурой бушующих снаружи энергетических вихрей, в которые трансформировались потоки микроплазмоидов, рухнули, открывая взгляду разлившееся над космодромом холодное бледное пламя, рассеченное изломанными, нестерпимо-яркими вспышками молний.

Еще десять-пятнадцать минут такого прессинга, и вся структура бункерной зоны, будет уничтожена на всю глубину.

Мощь, брошенная на уничтожение Пятого Резервного, ужасала.

Ни одна машина не сумела бы в таких условиях стартовать с поверхности планеты, и должно быть модуль инопланетного корабля работал по цели совершенно спокойно.

Впрочем, какие эмоции способна испытывать исполнительная машина?

«Стилетто» вздрогнул: первая порция активного вещества аннигилировала в зоне реактора, мгновенно дав слабую, пока сдерживаемую тормозной системой тягу в резервных планетарных двигателях [53].

Как будто истребитель напряг мускулы, словно зверь, подобравшийся перед рывком.

Вадим ощущал его каждым нервом каждой клеточкой своего мозга.

Полное абсолютное слияние. Все подсистемы работают под мнемоническим управлением, потоки данных текут через логр, лишь сила воли галакткапитана сдерживала сейчас «Стилетто» в недрах ангара на отрезке короткого пандуса.

Рощин мысленно представил предстоящий маневр, пока все давалось достаточно легко, но как только истребитель вырвется из подземного укрытия, на осмысление ситуации и принятие решений будут отводиться миллисекунды…

Плавный нарастающий рывок ускорения.

Защитное поле неистово запульсировало, отражая, рассеивая беснующиеся потоки энергии, Вадим на миг как будто ослеп, но истребитель, подчиняясь четко сформулированной мысли, уже на срезе короткой наклонной дорожки резко увеличил тягу двигателей, слепящим росчерком пронесся над расславленными озерами стеклобетона и, набирая высоту, почти вертикально пошел вверх, пробив клубящиеся мятущиеся под порывами неистового, ураганного ветра облака.

Двигатели планетарной тяги, казавшиеся избыточно мощными, сейчас показали все, на что способны поднимая машину по траектории, сравнимой с ракетным запуском. Четыре секунды понадобилось «Стилетто» на преодоление энергетического ада, но даже за эти краткие мгновенья, часть освобожденных разрушением микроплазмоидов энергий сумела пробить защиту, вызвав не критический, но предельный нагрев обшивки.

Иной разум, пославший модуль своего корабля на уничтожение инфраструктуры космодрома, кем или чем бы он не оказался в действительности, не рассчитывал на противодействие – внизу клокотал ад, и появление трех истребителей, внезапно вырвавшихся из него, фактически противоречило теории вероятности.

- Ноль второй, вижу цель. Даю координаты.

«Стилетто» Рощина уже шел в конусе атаки.

Оказавшись над сегментом инопланетного корабля, который Вадим мысленно окрестил «Сеятелем», он совершил боевой разворот, устремившись на вражеский модуль, с верхней полусферы.

Все произошло быстро, настолько быстро, что разум боевого мнемоника не успел вкусить торжества победы: с трех разных направлений к похожему на дольку апельсина «Сеятелю», низвергающему расходящийся широким конусом поток микроплазмоидов, ударили ракетные залпы, подкрепленные лазерными разрядами и зримыми трассами снарядов курсовых электромагнитных орудий.

В небесах Алексии вспух титанический огненных шар, от эпицентра взрыва в разные стороны выметнуло скрученные в тугие спирали протуберанцы, три «Стилетто» разошлись на пересекающихся курсах, и устремились ввысь, набирая высоту и формируя построение звена.

Пятьдесят секунд, прошедшие от старта до завершения атаки, спрессовали в себе невероятное напряжение мнемоников, сейчас оно схлынуло, и Вадим, осознав только что произошедшее, ужаснувшись, наконец, тем энергозатратам и беспощадности нанесенного по космодрому удара, не стал рисковать, – обломки «Сеятеля» уже рухнули на опаленную плазменными вихрями землю, мгновенно восстановленная связь с наномашинами, распыленными в районе орбит, показывала, что диск инопланетного корабля никак не отреагировал на потерю.

- Возвращаемся. – Коротко передал Рощин. – Идем на запасную полосу.

Нам предстоят титанические битвы…

Мысль пришла после того, как «Стилетто» Рощина прошел над стертым с лица земли резервным космодромом.

После плазменного дождя начался натуральный ливень, наэлектризованный воздух рвали ветвистые молнии, косматые облака, кое-где закручивающиеся локальными циклонами, низвергали потоки воды, а от остекленевшей земли с шипением били гейзеры пара, - все это сливалось в единую картину, пополняясь в восприятии мнемоника медленно бледнеющими пятнами термальных аномалий.

Две хорошо замаскированные аварийные взлетно-посадочные полосы и связанные с ними, вырезанные в толще базальтовых пород ангары, не пострадали при массированном ударе.

Там хранился небольшой запас активного вещества, некоторое количество сменных трансформирующих модулей, и был запаркован двухместный учебный «Х-страйкер».

Вадим машинально посадил «Стилетто», дал подсистеме автоматической рулежки задание на парковку машины в ангар, а сам погрузился в совершенно безрадостные мысли.

Праздновать победу над противником – не лежала душа.

Прошло всего лишь пять часов с момента появления в системе инопланетного корабля, пять часов, спрессовавших столько событий, что накопленная информация вдруг начала складываться воедино, - вырисовывалась некая предварительная, неполная схема истинного устройства и предназначения чуждого корабля.

Итак, на его борту имеется гиперпривод, далее – неизвестная разновидность термоядерной энергетической установки, формирующей устойчивые заряды плазмоидов, корабль изначально был оснащен полусотней истребителей прикрытия, десятками десантно-штурмовых модулей, двумя универсальными ремонтными платформами и отделяемым сегментом «Сеятеля».

Сканирование не обнаружило присутствия на борту биологических форм.

Корабль, скорее всего, полностью автоматизирован и ориентирован исключительно на войну.

Вадим только сейчас, непроизвольно обобщая данные, обратил внимание на закономерность – чем яростнее они атаковали диск, тем жестче становилось сопротивление.

Почему не наоборот?

Отчего сегмент Сеятеля был пущен в ход только сейчас?

Если бы инопланетный корабль сразу пустил в ход ужасающий своей мощью атакующий планетарный модуль, то краткая история героического сопротивления Пятого Резервного завершилась бы едва начавшись.

Машинная логика? Эргономичность? Адекватность ударов в соответствии с нарастающим сопротивлением?

Вероятно.

Вадима не пугал, но настораживал сегмент «Сеятеля». Анализируя потенциальные возможности установки «плазменного дождя» он пришел к выводу, что модуль изначально рассчитан на уничтожение глубоко эшелонированных, занимающих огромную площадь оборонительных сооружений или планетарных баз.

Те, кто построил диск, ведут войну. И их противник, судя по отработанным способам борьбы с ним, базировался или базируется на планетах, создавая мощные укрепленные районы, занимающие немалые площади. Явная энергетическая «избыточность» нанесенных по космодрому ударов, наводила на мысль о битве машин с машинами. Для уничтожения биологических форм был бы избран иной тип оружия, плазма в том примени, что продемонстрировал «Сеятель», идеально подходит для уничтожения роботизированных комплексов. Высокие энергии, сопутствующие удару мощнейшие электромагнитные импульсы, электростатические пробои, способные проникать на километровую глубину, пронзать кору планеты, пробивать перекрытия горизонтов и уровней до попадания в грунтовые воды, и тогда – полный аут…

Рощин попробовал представить зону космического пространства, где противостоят друг другу подобные роботизированные комплексы, и невольная дрожь пробежала мурашками по спине, неприятно стянула кожу на затылке.

И это происходит где-то рядом… почти у границ освоенного космоса.

Пока он размышлял, мысленно формируя выводы для доклада в штаб флота, «Стилетто» уже остановился посреди разметочного круга, и сегменты противоперегрузочного кокона закрывавшего пилот-ложемент, начали медленно расходиться в стороны, к бронескафандру потянулись манипуляторы, страховочные устройства отключились и две механические «руки», осторожно приподняв галакткапитана, поставили его на пол рубки управления.

Снаружи его уже поджидал Денис Иноземцев.

Забрало его гермошлема было поднято, осунувшееся лицо – бледнее мела, но в глазах метались искры упрямого жизнелюбия.

- Что скажешь, лейтенант? – Вадим устало присел на ступеньку выдвижного трапа.

Иноземцев присел на корточки, так что протестующее взвизгнули сервомоторы боевой экипировки.

- Так жутко еще никогда не было. – Честно признался он. – Взлетали, будто через фотосферу звезды…

К ним подошел Мак-Корер.

- А ты что думаешь, Стивен?

- Нужно добивать диск, командир. – Ответил галактлейтенант.

- Добивать?!

- Не думаю, что у них остались истребители. Да и этот адский модуль наверняка существовал в единственном экземпляре.

- У нас тоже не густо. – Рощин обвел взглядом пять оставшихся машин. Четыре «Стилетто», один учебный двухместный «Х-страйкер», и все…

Наступившую паузу нарушил сигнал, тревожно прозвучавший в рассудках боевых мнемоников.

Они переглянулись.

Объект. С северного направления.

Подтверждаю… Сигнатура искажена… Сильные помехи после удара по космодрому…

Это гражданский флайбот. – Уверено высказал свое мнение Рощин. – Одна из двух машин, на которых эвакуировали жителей поселка археологов.

- Денис, Стивен, наружу. Постоянно пытайтесь связаться с автоматикой машины. Укажите автопилоту на резервную посадочную полосу, иначе разобьется.

Оба галактлейтенанта без лишних вопросов бросились выполнять приказ.

Рощин покинул оборудованный в скалах ангар последним. Он остановился на краю посадочной площадки и, мысленно сконцентрировавшись, послал ментальный запрос:

Инга?

Секундой позже пришел ответ:

Да, Вадим, это я! Механоформы высадились у научной станции.

Что с людьми?!

Они вне опасности. Но у меня очень важная информация!..

Снижайся по двум мнемоническим сигналам. «РК-5» больше не в состоянии принимать корабли. А лучше передай управление автопилоту.

Нет уж. – В мысленном голосе девушки появились хорошо узнаваемые нотки упрямства.– Сама справлюсь. Встречайте.

Ингу выслушали внимательно, не перебивая.

Когда она завершила рассказ о событиях, произошедших на ее глазах, Вадим, потребовал внимания.

Учитывая, что сейчас в ангаре находились только мнемоники, он не стал рассуждать вслух, изложив свои мысли относительно корабля пришельцев при помощи мнемонической передачи данных, и подытожил:

- По всему получается, я ошибался. Корабль, блокировавший Алексию, конечно полностью автоматический, но он – не специализированная боевая единица гипотетического флота.

- Почему?

- Репликатор начал на моих глазах срезать рельеф и возводить город. – Поддержала мнение Рощина Инга. Она включила кибстек и продемонстрировала голографическую модель руин, которые удалось раскопать за несколько лет работы. Затем для наглядности поделила сферу воспроизведения на две половины, показав для сравнения запись, сделанную буквально пол часа назад.

- Совпадения до пятидесяти процентов. Репликатор начал возводить город, похожий на тот, чьи руины скрыты под пустошами. Вот почему мы не нашли при раскопках никаких предметов, только остатки стен. Колония не состоялась. Но у нас появился факт: репликаторы уже однажды преобразовывали поверхность Алексии. Это было несколько миллиардов лет назад.

- Интересно получается. Судя по записи репликатор начал воспроизводить программу, потом его грубо оборвали, переключив на другие модели?

- Программа построения города, преобразования рельефа, – его истинная задача. – Убежденно произнесла Инга.

- Ты можешь показать модели, на реализацию которых его переключили? – Спросил Вадим.

- Конечно. – Инга мысленно командой перенастроила кибстек.

Странные механоформы… - Подумалось Вадиму. – Не понять на выполнение каких задач они ориентированы.

- Еще что-то удалось записать? – Обратился он к Инге.

- Да, уже во время полета. Репликатор, создав несколько механизмов, вновь начал выравнивать площадку и опять попытался заняться объемной печатью каких-то зданий, но его снова прервал управляющий луч с базового корабля.

- Вот что, ребята. Если «диск» и был когда-то мирным терраформером, то могу поручиться, что за время своих скитаний меж звездных систем, он столкнулся с проблемами, вынудившими его радикально перестроиться. Город, что мы увидели в модели, – это лишь случайно уцелевший фрагмент устаревшей базовой программы. Я считаю, что мы столкнулись с самоорганизованным анклавом машин, ведущим борьбу «за выживание». Хуже всего, что наши потери невосполнимы, а вот в распоряжении механоформ есть средство воспроизводства техники и ресурсов.

- Выход?

- Есть у меня одна идея. – Рощин не торопился, все еще обдумывая пришедшую ему в голову мысль. Подняв взгляд, он посмотрел на лейтенантов, затем на Ингу. – Дело в том, ребята, что разбираться, в тонкостях миллионолетней истории, создавшей сегодняшнее положение дел, увы, не нам. Через два-три часа, если репликатор перестанет «глючить», спасать население Алексии будет некому. Машины не знают жалости, они не соизмеряют цели и средства их достижения. Мы уже проходили подобное однажды.

- Конкретно, командир… Может сбить репликатор, и…

Рощин отрицательно покачал головой.

- Репликатор движется в сторону «РК-5», верно, Инга?

- Да.

- Его не трогаем. Если оправдается версия самоорганизованных анклавов машин, оставшихся в «наследство» от древнейшей из известных цивилизаций космоса, Конфедерации предстоит столкнуться с противником, какого еще не знала история развития человечества. Репликатор необходимо сохранить для исследования.

- Как же тогда действовать? – Спросил Иноземцев.

- У нас осталось четыре боеспособных машины. – Ответил Рощин. – На «Стилетто» установлены логрианские генераторы «Вуали». Не мне вам объяснять, что при помощи этих устройств, искривляя метрику пространства, древние расы на миллионы лет изолировали от остального космоса шаровое скопление О'Хара. У нас есть шанс проделать то же самое с инопланетным кораблем. Для этого потребуется перенастроить генераторы «Вуали», но, замкнув «диск» в кокон искривленной метрики, мы нейтрализуем воздействие излучаемого им поля низкой частоты и тогда «Х-Страйкер», – Рощин кивнул в сторону двухместной учебной машины, - получит возможность совершить гиперпространственный переход.

- Кто будет управлять «Х-Страйкером»? – Спросил Мак-Корер.

- Решим чуть позже, – уклончиво ответил Вадим. – Сейчас мы возвращаемся в бункерную зону космодрома. Там остались раненные пилоты, нужно обеспечить их безопасность, к тому же мне необходима помощь технических сервов и Фрича, без него не удастся в короткий срок перенастроить генераторы. На все у нас два часа максимум. Все, ребята, выдвигаемся, - это приказ. Детали обсудим перед стартом.

Рощин покинул криогенный зал госпиталя в подавленном настроении, только утвердившись в своем решении о попытке прорыва блокады.

Десятки автономных капсул, за толстыми стеклами которых замерла жизнь тяжело раненых людей, оставляли гнетущее впечатление.

Криогенный сон не лечит, он лишь замедляет агонию, предлагая отсрочку необратимых событий.

Если бойцы не получат квалифицированной помощи, их организмы начнут медленно истощаться, постепенно используя внутренний ресурс.

Бессмысленно сейчас разбираться, что послужило причиной преступной халатности, почему камеры низкотемпературного сна пришли не укомплектованными нужным количеством биологических материалов.

Сколько еще потребуется жертв?

Исполинский корабль чуждой космической расы продолжал генерировать поле низкой частоты, ни один импульс аварийного гиперсферного передатчика не мог в таких условиях уйти в аномалию, и силы немедленного реагирования, появившись в системе Алексии, попадут в ту же ловушку.

Казалось бы, сказать себе: Рощин остынь. Ты сделал все что мог. Сиди и жди помощи, завтра тут появятся силы флота.

Он отчетливо представлял себе картину неумолимо грядущих событий: силы флота будут брошены на прорыв к планете, несколько часов ожесточенного боя с сонмищем реплицированных истребителей, лишь умножат список потерь, в конечном итоге все завершиться массированной атакой на корабль чужих, но прежде чем созреет решение, пройдут все согласования по применению аннигиляционной установки «СВЕТ» сколько еще изуродованных пилот-ложементов падучими звездами войдет в атмосферу, да и что станет с Алексией после удара антивещества?

С такими мрачными мыслями он вошел в командно-диспетчерский пункт бункерной зоны резервного космодрома.

- Командир, Фрич сбежал.

Рощин остановился, тяжело посмотрел на Иноземцева.

- Когда это произошло?

- Сразу после удара «Сеятеля».

- Есть какие-нибудь следы? Куда мог податься кибрайкер?

- Следов нет, но в районе колониального форта минут десять назад было зафиксировано несколько плазменных разрядов. Там появились непонятные пока механоформы. Было слышно несколько очередей из «АРГ-8».

- Хорошо, я сам проверю. – Вадим уже мысленно вызвал боевой вездеход. – Занимайтесь предварительной подготовкой машин. Особое внимание – гиперприводу «Х-Страйкера».

- Понял, сделаем. – Иноземцев взглянул на галакткапитана и уточнил: - Встречаемся в резервных ангарах?

- Да.

На подступах к древнему колониальному форту действительно происходили некие странные, зловещие события.

Над сгоревшим лесом в воздухе парило до двух десятков подковообразных механоформ, между выступами каждого из объектов напряженно сиял, искрился небольшой плазмоид, изредка необычные аппараты стремительно приближались к одному из укреплений древнего форта и разряжали плазменные сгустки с короткой дистанции.

Рощин заметил застывший на дороге дымящийся после нескольких попаданий плазмы всепланетный вездеход. Видимо на нем Фрич, выбравшись из камеры, пытался удрать.

Вадим, облаченный в боевой скафандр, решил не рисковать – покинув боевую машину, он, пользуясь мимикрирующими свойствами экипировки, быстро добрался до интересующего его крыла укреплений, увидел распахнутую дверь, и через нее попал внутрь древнего сооружения.

Глухая, отдающая эхом очередь из «АРГ-8» послужила ему хорошим ориентиром.

- Иван?

- На связи. – Мгновенно отозвался андроид.

- Действуй, как договорились.

- Понял.

- Фрич, у меня к тебе вопрос.

Огден обернулся на голос.

Они встречались лишь раз и то в киберпространстве. К удивлению Вадима Фрич оказался сухопарым стариком, на вид ему было лет восемьдесят не меньше.

Кибрайкер в свою очередь окинул взглядом Рощина, на миг встретился взглядом с глазами Вадима, в которых читалась лишь безмерная усталость, да лихорадочный блеск, которого, по мгновенной оценке кибрайкера, стоило опасаться.

Присев на опустевший кофр из-под израсходованного боекомплекта, галакткапитан осмотрелся по сторонам.

Бронестекло выбито. Окно, больше похожее на амбразуру, оплавлено, вся пластиковая мебель - современница колониального транспорта, - сгорела, превратилась в бесформенные комья, а вот оружейные контейнеры устояли, выдержали мгновенное воздействие высоких температур.

- Когда ко мне обращаются таким уставшим тоном, я предпочитаю отвечать. – Усмехнулся кибрайкер, так и не покинув своей позиции, – механоформы могли в любой момент подняться в очередную атаку.

- Пусть мое состояние тебя не беспокоит. Я выдержу столько, сколько будет нужно.

- Не сомневаюсь. – Фрич был даже рад, что Рощин неправильно понял его иронию. Когда рядом с тобой боевой мнемоник, явно находящийся где-то на грани между нервным срывом и элементарным яростным безумием, на его вопросы нужно отвечать быстро, и не задумываясь. Иначе есть риск получить такой ментальный удар, против которого не устоит ни одна защита. Тут даже на кибермодули, уповать особо не приходилось.

- Объясни мне, почему корабль, гнавшийся за «Пенелопой» не поднял тревогу в пространстве десятого энергоуровня? Как вы проскочили систему Ожерелья [54] ?

- Мы не проходили через пространство Первого Мира. – Не задумываясь, ответил Фрич.

- Поясни. – Рощин все еще задавал вопросы спокойно, сдержано.

- Все просто, капитан. – Произнес кибрайкер. – Когда я понял, что «Пенелопа» прочно подцепила «на хвост» этого инопланетного монстра, мне подумалось: Фрич, мнемоники Конфедерации тебя порвут, когда разберутся с ним. Приволочь в пространство десятого энергоуровня боевой корабль иной расы, да еще будучи кибрайкером… Знаешь мне по сути все равно, за что распнут, но тут гарантия неотвратимости наказания показалась мне двухсотпроцентной. Никто бы и разбираться не стал, плохой я или хороший, тем более что по расхожему мнению хороших кибрайкеров не бывает.

- И что ты придумал?

- Решил рискнуть. Ты не хуже меня знаешь аномалию. При погружении в гипер, до четвертого энергоуровня еще есть возможность соскочить с Вертикали, уйти на горизонтальную сетку линий напряженности. Характеристики силовой защиты «Пенелопы» позволяют проделывать подобные трюки. Рискованно, конечно, но все лучше, чем нарваться на перекрестный допрос с участием десятка мнемоников и гарантированно закончить свои дни в психушке.

- Получилось? – Холодно спросил Рощин.

- Как видишь. Но и инопланетный корабль так же сошел с Вертикали. - Думаешь, почему его так запросто раздолбали на орбитах Алексии? – Фрич нервно усмехнулся. – Пострадал он сильно, повторяя мой маневр. А преследовавшие меня истребители вообще сгорели, как спички в общем поле аномалии.

- И ты рванул на всплытие по первой же подвернувшейся Вертикали, верно?

- А что еще оставалось делать? В любой системе, куда бы нас не вышвырнула гиперсфера, еще оставался мизерный шанс выжить. Я бы уж постарался, поднапряг свои кибермодули, чтобы слепить из сигнатуры «Пенелопы» что-нибудь похожее на комету, астероид, - любое, не вызывающее подозрений космическое тело.

- А сразу ты до этого не додумался?

- Слишком быстро и внезапно они появились. Я ведь просто собирал рудоносную пыль на окраине поля астероидов. Знаешь, как это выглядело, капитан? Будто астероиды вдруг ожили, их как будто начала расшвыривать в разные стороны прущая изнутри сила.

- Постой, выходит, корабль лежал в дрейфе, в глубине поля астероидов, пока твоя «деятельность» не потревожила его?

- Получается так. А то, что Вертикаль, подвернувшаяся мне для экстренного всплытия, привела «Пенелопу» в систему Алексии, тут уж извини, капитан, чистой воды случайность.

- Значит в Первом Мире тоже ничего не знают… - Рощин поморщился, как от зубной боли. Последняя надежда истаяла, как дым.

- Да, помощи оттуда не будет.

Он дал короткую очередь в амбразуру и продолжил:

- Извини, капитан, но ты, на мой взгляд, неверно трактуешь проблему, и, как следствие, ставишь перед собой не те задачи. Отключи на минуту мозг от понятия «война». Нужно было наплевать на «Пенелопу», пересидеть тихо, и все.

- Хочешь сказать, не ответь мы на удар по космодрому, они бы убрались прочь?

- Типа того. Не уничтожь вы их ремонтные платформы, машинам не потребовались бы полезные ископаемые. Включи логику, Рощин. На борту корабля нет живых существ, только машины. А у машин, как известно свои, достаточно узкие цели, задачи, намерения, программный смысл существования, наконец, - ведь при сканировании не было обнаружении ничего даже отдаленно похожего на искусственные нейросети, верно?

- Не факт. – Рощин покачал головой. – Логрис тоже не распознается сканерами, как нейросеть.

- Хорошо, согласен, подход неверный.

Рощин задумался, размышляя над аспектами предстоящей операции, а не над словами кибрайкера.

- С Ингой поладишь? – Внезапно спросил он.

- Попробую.

- Тогда хватит торчать у амбразуры. Мне необходимо твое содействие. Нужно выбираться отсюда.

- Содействие? Ладно… Куда я теперь денусь? Был шанс исчезнуть, да не вышло… - он не завершил фразы, - именно в этот момент осаждавшие колониальный форт механоформы поднялись в очередную атаку.

Сквозь бойницу полыхнуло светом и жаром, энергия плазменного разряда, ударившего в стену неподалеку от узкого высокого окошка, была столь сильна, что по стеклобетону пробежало несколько свежих трещин, воздух как будто на мгновенье загустел от нестерпимого жара, а все предметы отбросили резкие черные тени.

- Вот неймется им… - Кибрайкер вел себя на удивление спокойно. Дав несколько коротких очередей из «АРГ-8» в оконный проем, он тут же отпрянул вглубь помещения. – Давай, капитан, подключайся, а то у нас намечается локальный прорыв!

- Заварил ты кашу Фрич… - С досадой произнес Рощин. – Нам с тобой выбраться нужно отсюда. Живыми.

Еще с десяток вспышек, менее напряженных и разрушительных озарили стены вокруг оконного проема, снаружи раздался треск и грохот обваливающихся, растрескавшихся на фрагменты бетонных глыб.

Рощин, оценив позицию кибрайкера, решил, что тому слишком опасно находиться подле ничем уже не защищенного проема узкого окна.

- Давай к стене.

Фрич молча кивнул, меняя позицию. Все-таки галакткапитан был облачен в боевую броню, а на нем уже вся одежда превратилась в обгоревшие прогорклые от пота и дыма лохмотья.

- Переключись на разрывные, помогает. – Посоветовал он, пристраиваясь подле изломанной расселины, образовавшейся в стене. - Слушай, капитан, ты мои кибермодули куда дел?

- С собой таскаю. – Вадим осторожно выглянул в окно, мгновенно и цепко схватив взглядом всю панораму опаленной взрывами выжженной пустоши перед северной стеной форта. На высоте пятидесяти метров по воздуху перемещались десятка три светящихся плазмоидов. Транспортирующие их модули невооруженным взглядом не различить на фоне светлеющих небес и напряженного сияния плазменных сгустков, но сканеры и тренированное мнемоническое восприятие, быстро отсеивали помехи.

Да, разрывные боеприпасы то, что нужно. Тут Фрич прав. Рощин быстро перенастроил оружие, дал две короткие очереди и резко присел под прикрытие толстой стены.

В небесах полыхнула ослепительная зарница. Как минимум одно попадание. Неплохой результат, учитывая соотношение затрат. Долго ли противник сможет поддерживать непрерывные атаки посредством плазменных сгустков? Все-таки технология их формирования транспортировки в тысячи раз сложнее, чем изготовление и хранение обычного стрелкового боеприпаса…

- Слушай, Вадим, - кибрайкер в первый раз обратился к нему по имени. – Верни модули. Что я тут шарахаюсь как слепой котенок.

- Да без проблем… - Галакткапитан, улучив момент, быстро достал футляр и протянул его Фричу. – Мог бы и раньше попросить.

- А сам не догадался? – Фрич уже вставлял кибермодули в гнезда имплантов.

- У меня дел, - только про тебя и вспоминать. – Рощин вновь дал в окно несколько коротких очередей, с тем же успехом – один плазменный сгусток взорвался в воздухе, внезапно разветвившись ударом осветившей окрестности молнии, зато «буксировщики» двух других плазменных тел успели совершить непонятные операции, разделив два сгустка на три десятка меньших подобий, и отправить их в стремительный прицельный полет.

- Поберегись! – Рощин внезапным прыжком с использованием сервомускулатуры боевого скафандра, метнулся к Фричу, повалив того на пол и прикрыв, вернее придавив к полу своим телом.

Два небольших плазменных сгустка влетели точно в окно: один разорвался посреди помещения, второй ударил в дальнюю стену, замкнутое пространство озарилось нестерпимыми для человеческого глаза вспышками, чадно занялись язычками пламени и без того оплавленные, потерявшие изначальную форму предметы пластиковой меблировки и покоробленные панели облицовки стен, в воздухе резкий запах озона смешивался с едкой гарью…

Кибрайкер сипло выругался, попытавшись пошевелиться, но Рощин лишь крепче прижал его к полу, – как он и предполагал в следующий момент один из оружейных кофров с боеприпасами к «АРГ-8» превратился в сгусток трескучего огня, - контейнер разорвало взрывом, по напитанным жаром стенам хлестнули, оставляя глубокие выщерблины и уходя в визгливый рикошет пули.

Наконец все стихло, лишь дым свивало в причудливые фигуры, вытягивая сквозняком через выбитые двери, треснувшие стены и окно.

Рощин, опираясь на руки, отвалился вбок.

Фрич, плохо соображающий после полученной контузии, привстал, дико озираясь по сторонам.

- Вот ну не твари ли?! – Он подобрал то, что осталось от его оружия, несколько секунд мутным взглядом тупо смотрел на обломки «АРГ-8», с которой успел сродниться за прошедшую ночь, а затем в сердцах отшвырнув уже бесполезные, покореженные детали оружия, добавил: - Вот что им надо? Что спрашивается «докопались»?!

Рощин тем временем связался с Иваном, которого отправлял к складу длительного консервационного хранения [55].

- Что? Активировал. Молодец, отлично. Всепланетные вездеходы в режиме «полный автомат» направь по разным направлениям. Сбивать все не занесенные в базы данных воздушные цели. Андроидов давай сюда, на передовые позиции. Задача простая: удерживать периметр форта. Вооружи их «АРГ-8», в качестве боеприпасов использовать разрывные заряды. И постарайся внушить своим собратьям, что частая смена позиций, постоянное перемещение от одной огневой точки к другой, - это лучшая тактика, ведущая к наименьшим потерям. Все, давай, до связи. Как только дройды выйдут на позиции, сам выдвигайся к резервным ангарам. Нет. Это не обсуждается. Ты нужен там.

- А мы что? – Фрич понемногу приходил в себя, одежды на нем почти не осталось, несколько порезов кровоточили, пятна ожогов требовали немедленной медицинской обработки.

- Сейчас сервомеханизмы отвлекут внимание осаждающих форт механоформ. А мы с тобой уходим.

- Внизу подтопленные казематы бункерной зоны. – Напомнил кибрайкер.

- Знаю. В западном крыле есть тоннель, соединяющий укрепления форта с бункерной зоной Резервного. Вот по ним и будем уходить.

Выведенные на поверхность древние всепланетные вездеходы своим появлением несколько разрядили обстановку в окрестностях древних укреплений, как казалось, сметенного, стертого с лица земли резервного космопорта, дав людям время на короткую передышку.

Пока загадочные «транспортировщики» распыляли силы, отрядив большую часть плазмоидов на погоню и уничтожение древних образцов колониальной техники, андроиды, которыми руководил Иван, заняли позиции в стенах древнего форта, сменив измученных непрекращающимся двенадцатичасовым штурмом защитников.

Рощин, не смотря на постоянное вмешательство систем метаболической коррекции боевого скафандра, сам едва держался на ногах от усталости. Вылеты на штурмовку инопланетного корабля, боль от потери боевых товарищей, напряжение схваток, на границе атмосферы Алексии, катапультирование из поврежденного «Х-Страйкера», короткая схватка с «Сеятелем» окончательно подорвали его силы, на организм не действовали даже боевые стимуляторы, хотелось одного – снять столько раз спасавшую жизнь боевую экипировку и лечь, где придется, хоть тут, на холодном, покрытом сажей полу и провалиться в глубокий сон…

Недостижимая мечта для командира, ответственного теперь уже за всю планету.

Радовали лишь сообщения с соседнего материка – таинственные механоформы пока что не проявляли никакого интереса к нескольким закрытым плотной защитой маскирующих полей городам, жители которых были эвакуированы в убежища.

…

В бункерной зоне резервного космопорта было тепло, горел свет, стояла ненатуральная тишина, нарушаемая лишь привычными для слуха невнятными шумами, возникающими при работе автономных систем жизнеобеспечения.

Как будто и не было ничего, словно нет над головой уничтоженного порта, выжженной дотла равнины….

Добравшись до казарменных помещений, Рощин отправил Фрича под охраной Иноземцева и Мак-Корера в ангар, предварительно втолковав кибрайкеру, что именно тот должен сделать.

Через несколько минут сняв уже пришедший в негодность боевой скафандр, Вадим переоделся, затем принял доклад от Ивана, и, отправился на поиски Инги.

Девушку он нашел в подземной оранжерее.

Она, временно оказавшись не у дел, сидела в кресле между двумя кустами незнакомых Рощину растений, а ее разум находился сейчас очень далеко.

Мнемоник. Посильнее меня или Фрича. Я даже не знал о существовании таких… Теперь, когда Инга не скрывала своих способностей, он ощущал ее ментальное воздействие, даже находясь на приличном расстоянии.

- Вадим? – Она обернулась.

- Не испугал?

- Нет. – Инга попыталась улыбнуться, но получилось плохо. – Я кое-что выяснила. – О деле ей говорилось гораздо легче. – Репликатор движется в сторону «РК-5». Я процентов на семьдесят отсканировала его сигнатуру. Знаешь что примечательно? За ним неотступно следуют несколько аппаратов, я бы назвала их «контроллерами». Как только репликатор начинает сбиваться, переходя на древние программы, они «вправляют ему мозги».

Рощин подумал в этот момент, что не ошибся в выборе. Только Инга единственная из них, кто способен передать в штаб флота полноценную, беспристрастную информацию, ведь она стала свидетелем событий о которых галакткапитан имел лишь отдаленное представление, полученное с ее слов.

Инга тем временем восприняла его молчание по-своему.

- Нам, наверное, нужно поговорить? – Она взглянула на Рощина почти испуганно, как маленькая девочка на строгого учителя. – Я не стану отрицать своих мнемонических способностей.

- А я не собираюсь выпытывать у тебя о прошлом.

- Я училась в академии ВКС, Вадим. И не собираюсь больше скрываться.

Он понял, почувствовал, что ей нужно поговорить.

- Ну, рассказывай, на чем ты сломалась? – Рощин полулбнял Ингу за плечи, отвел ее в сторону, туда, где пространство волшебно менялось, ткань иллюзий, созданная движением голограмм, синтезаторами запахов и звуков, открывала взгляду, обонянию и даже осязанию знаменитую Кьюиганскую степь, как раз на границе с не менее легендарной сельвой, там, где две биосферы смешивались, уже лишь местами соперничая друг с другом.

Инга увидела выпирающий из под земли остов почвоукладчика подошла к нему устало присела на металлопластиковый капот.

Степь цвела. Неподалеку, врезаясь в травостой длинным неровным клином, протянулись группы деревьев, с их мощных ветвей, будто веревки, свисали выгоревшие на солнце канаты лиан…

Воздух полнился ароматами степи, легкий ветерок приносил прохладу и флюиды влажного сумрака непроходимых лесов.

- Тебе так важно знать? – Она посмотрела в глаза Вадиму. – Нужно для дела, или ты просто хочешь узнать, почему я такая?

- Ты обыкновенная. – Ответил Рощин, присаживаясь рядом, и тут же смутился, - нельзя говорить женщинам такие слова. – Извини.

- А хорошо, что ты не лукавишь. Обыкновенная, – значит все нормально. Я не прошла испытания Логрисом [56]. – Внезапно, без предисловий ответила она на первый заданный Рощиным вопрос. – Ты знаешь, - рассудок каждого из мнемоников за месяц до выпускных экзаменов помещают в Логр [57].

- Психологи что-то пропустили? – Интуитивно догадался Вадим, который проходил подобное испытание и знал о некоторых неприятных для человека свойствах логрианских устройств, на базе которых могла жить человеческая личность. К примеру, попав в пространство Логра, рассудок человека утрачивал все защитные механизмы, например, такой как избирательность памяти, способность что-то забывать…

- Я рано осиротела. – Произнесла Инга, задумчиво глядя вдаль. – Но только в логре, когда была считана вся моя память, я узнала, что мои родители были кибрайкерами. Они работали на одну из корпораций Окраины, все происходило в тот период, когда Конфедерация проводила тотальную чистку, брала под жесткий контроль вопросы избыточного имплантирования. Отец и мать погибли на Везелвуле. Никто не знал, что я была свидетельницей их смерти. В два месяца еще ничего осознаешь, но память фиксирует события…

С Окраины и попала на Элио, где уже начали проявлять разумный интерес к детям, чьи родители подвергались избыточной имплантации. Судьба складывалась обыкновенно – приемная семья, потом после школы - академия ВКС. У меня обнаружили уже сформировавшиеся нейросети, готовые к подключению дополнительных имплантов, к тому времени я стала совершеннолетней и дала согласие на операцию. Меня имплантировали, все прошло успешно, я окончила пять курсов академии, показывая неплохие результаты, а потом нас отправили на очередное мнемоническое испытание.

- И в логре открылась память двухмесячной девочки?

- Да. – Кивнула Инга. - Я вспомнила родителей, и все связанное с их смертью. Не было никакой катастрофы космического корабля – они погибли там, в болотах Везелвула.

- Кто это сделал? – Глухо спросил Вадим, мысленно содрогнувшись, представив, какой шок пришлось пережить Инге, когда адаптивное виртуальное пространство Логра открыло для нее все потаенные уголки памяти.

- Боевые мнемоники… - Едва слышно ответила Инга.

У Вадима мурашки пробежали по телу. Он не нашелся сразу, что ответить.

- У меня стремительно развился комплекс, Вадим. Ты первый, кому я вообще рассказываю свою историю. Я перестала доверять людям, возненавидела кибернетические системы.

- Ты вообще никому ничего не сказала?

- Я выдержала. С трудом, но выдержала. Беда в том, что по возвращении из Логра я уже не могла мыслить о карьере боевого мнемоника… В общем – я сбежала.

- Сразу сюда, на Алексию?

Инга кивнула.

- Илья Степанович – из твоих приемных родителей?

- Нет. Он их родственник. Дальний. Но меня принял без вопросов.

- Значит, тут ты готовилась стать изгоем-одиночкой? Пыталась преодолеть свой страх перед кибермеханизмами, гоняя на спортивном флайкаре, и ждала, пока Конфедерация пришлет кого-то на твою «зачистку»?

Инга вновь кивнула.

- Тебе следовало сразу рассказать о фактах, открывшихся в Логрисе. Поверь – все было бы иначе.

- ВКС Конфедерации так же содержит собственную службу безопасности. – Напомнила Инга. – В процессе подготовки боевых мнемоников открывается много сверхсекретной информации.

- Я не стану оспаривать жестокость нашего мира. – Ответил Вадим. – Скажу лишь одно – рядом со мной тебе ничего не грозит. Лишь ты сама способна причинить себе вред.

- А Фрич?

- Инга, вдумайся в термин «боевой мнемоник». Впервые боевые мнемоники появились на Окраине, в период кризиса вокруг системы Фрисайд [58]. Новация заключалась в том, что помимо избыточного имплантирования стиралась внутренняя духовная грань между разрушением и созиданием. Боевой мнемоник – это и хранитель информации, ее защитник, и уничтожитель в одном лице. Люди, прошедшие подобную подготовку, с равной легкостью используют в своем арсенале все приемы виртуальной борьбы, присущие как мнемоникам, так и кибрайкерам. Или ты скажешь мне, что в процессе обучения не проходила взлом сетей, не изучала приемы мнемонических атак и защиты от них?

- Проходила.

- Фрич – половинка тебя. Не в прямом смысле конечно. Если брать по большому счету, то он анахронизм, пережиток прошлого, осколок той Корпоративной Окраины, где существовали школы, готовившие отдельно мнемоников или кибрайкеров, в зависимости от того, какие склонности обнаруживал воспитуемый на ранних стадиях обучения. Теперь все иначе. Понятие «мнемоник» стало шире, оно включило в себя все вероятные возможности воздействия на кибернетические среды, информационные сети, виртуальные пространства. Так что боятся, ненавидеть современных мнемоников, - лишь пустая трата времени. А Фрич - узкий специалист в отличие от меня или тебя. Не скрою – специалист высокого класса.

- А что мне делать с собой?

- Судьбу можно изменить. Ты за своими страхами не поняла одного – Конфедерации нужны специалисты разных профилей, в том числе и сугубо исследовательских, мирных. Все не так ужасно и окончательно, как нарисовало тебе воображение.

- Зря бежала?

- Твой поступок. Не мне его судить. Может и не зря. Но тебе жить дальше. С кибермодулями в имплантах или без, на территории планет Конфедерации или в независимых мирах, ты была, есть и останешься мнемоником, человеком новой эпохи, иного склада характера и мышления в сравнении с другими. Ты прошла подготовку, которая не могла тебя не изменить. И твои дети получат по наследству сопрягаемые с имплантами нейросети – часть человечества, к которой принадлежим и мы с тобой, стала другой, сделала шаг вперед, продолжила эволюционное развитие. Не прими мои слова за фразу из учебников, оно так и есть.

- То есть смириться? Жить, так как предопределили гены, подготовившие почву для моей имплантации?

- Сделать осознанный выбор – кто ты. Прислушаться к себе и понять – что влечет душу, разум, что ближе сего понятнее твоему рассудку?

- Исследования. Мне было хорошо и спокойно, пока я помогала Илье Степановичу на раскопках.

- Вот ты сама и ответила на главный вопрос жизни – кем быть, чтобы не чувствовать себя ущемленной, или хуже того насильственно призванной на ненавистную должность или работу.

- Ты считаешь, я смогу стать просто исследователем, применять свои мнемонические способности в узкой специализации?

- Думаю – без проблем. Даже если рассматривать закон об избыточной имплантации, - там ведь ясно прописано, что любой мнемоник вправе сделать решающий выбор в пользу своих предпочтений.

Инга с благодарностью посмотрела на него, хотела что-то сказать, но вдруг опять помрачнела.

- Мы с тобой выпали из реальности…

- Ты имеешь в виду инопланетный корабль?

- Естественно.

- Да, - кивнув, согласился Вадим. – От данной проблемы нам с тобой не уйти. И я искал тебя чтобы просить о помощи.

- Что я должна буду сделать?

- Покинуть систему Алексии. – Ответил Вадим. – Донести всю собранную информацию до штаба флота.

Инга задумалась.

- Почему я?

- Больше некому. – Он вкратце обрисовал ей задуманное и спросил: - Пойдешь с нами?

- Пойду. – Она внезапно провела ладонью по щеке Вадима. – Мне невыносимо ждать, когда вы уходите туда. Наблюдать за падучими звездами - еще хуже, чем самой рисковать жизнью. Я пойду.

Инга и Вадим появились в ангарах расположенных в толще скал, в стороне от уничтоженного «РК-5» чуть позже остальных, после того, как кибрайкер завершил при помощи технических сервов тонкую перенастройку логрианских генераторов «Вуали», установленных на «Стилетто».

В скальном бункере царила своеобразная атмосфера.

Три боевых мнемоника, кибрайкер и андроид собрались подле источника огня, - обыкновенной бочки, куда кто-то натаскал дров.

В стылом ангаре мятущиеся отсветы пламени освещали четыре готовых к старту «Стилетто» и учебный «Х-Страйкер», на котором предстояло лететь Инге и Фричу.

- Мне лететь с ним? – Инга недобро посмотрела на кибрайкера.

- Что-то имеешь против? – Подняв взгляд усмехнулся старик.

- Не люблю лжецов – внезапно заявила Инга.

- Ты хотела сказать, что не любишь кибрайкеров, что приносят с собой проблемы? Извини, девочка, никто не знает, с чем столкнешься за Вертикалями. Такое могло случиться с кем угодно.

- Лжешь. – Вновь тихо произнесла Инга.

- Это с какой стати? – Не выдержав, окрысился кибрайкер. – Вадим мы же договорились…

- Ты лжешь. – Повторила Инга, не отреагировав на его неприкрытую злобу. – Ты специально угробил «Пенелопу», надеясь, что никто не прочтет данных бортовой навигационной системы.

- Продолжай. – Рука Рощина невольно соскользнула на рукоять «Гюрзы».

Фрич даже не пошевелился, но под его курткой пришла в движение скрытая сервосиситема, подав к ладони «Стайгер».

- Инга объясни, что происходит? – Потребовал Рощин.

- Когда я сканировала продвижение репликатора и следовавших за ним контроллеров, то случайно наткнулась в мнемоническом восприятии на обломки «Пенелопы». Взрыв при крушении не уничтожил все носители информации, кроме того, на борту все еще функционируют некоторые аварийные системы.

- Ну и что? – Кибрайкер пожал плечами.

- Ты действительно вышел в систему Алексии с горизонтальной линии напряженности гиперсферы, но данные счетчика энергоуровней не фиксируют прохождения Вертикали. Ты подцепил инопланетный корабль где-то поблизости. Удивляюсь, как Вадим поверил твоей сказке о переходе с Вертикали на горизонталь. «Пенелопа» не оборудована щитами, способными выдержать энергетику подобного перехода.

- Что скажешь, Фрич?

- А ничего. Ты ей веришь? На каком основании? Считать данные с фрагментов навигационной системы – он покачал головой, - для этого нужна целая лаборатория с надлежащим оборудованием, и еще не факт, что получиться…

Он споткнулся на полуслове, резко побледнел, рука Фрича дернулась, но оружия он так и не выхватил, застыв будто парализованный, только черты лица кибрайкера вдруг неестественно заострились, кожа обтянула скулы, словно сейчас вся его жизненная энергия была брошена на неистовую борьбу…

Вадим мгновенно понял: так и есть. Инга не поменяла позы, но тоже неестественно напряглась.

Еще секунда и Фрич перестал дышать, белки его глаз вдруг начали выкатываться из орбит.

На лбу Инги выступили капельки пота. Она внезапно отшатнулась, будто кто-то невидимый наотмашь ударил ее по лицу, вскрикнула и отвернулась, закрыв ладонями пылающие румянцем щеки.

Фрич сипло, судорожно вдохнул, тут же ощутив прикосновение холодного электромагнитного компенсатора импульсной «Гюрзы» к своему лбу.

- Я поверил тебе. – Вадим был настолько взбешен, что с трудом удерживал палец на сенсоре огня, не позволяя себе чуть сильнее надавить на податливый бугорок.

Он мгновенно понял, что произошло.

Инга только что вступила в мнемоническую схватку с кибрайкером и едва не убила его.

Он покосился на девушку.

Она беззвучно плакала, закрыв ладонями лицо, Мак-Корер склонился к ней, пытаясь как-то помочь, а вот Стивен сориентировавшись в происходящем, выхватил десантный нож, неуловимым движением сместившись за спину кибрайкера.

- Дернешься – горло перережу. – Предупредил он Фрича.

Рощин чувствовал, как за доли секунд улетучилась свинцовая усталость.

- Инга? – Не оборачиваясь, вопросительно произнес он.

Мгновенье тишины.

- Инга, в чем дело?

Она всхлипнула.

Вадима сейчас интересовал один вопрос: почему она вдруг отпустила Фрича, позволив тому дышать?

- Что ты считала с уцелевших устройств «Пенелопы»? – Спросил он вслух, давая девушке придти в себя.

- Я уже сказала. Фрич зацепил инопланетный корабль где-то неподалеку. В пределах двух смен навигационных линий гиперсферы.

Рощин посмотрел на кибрайкера.

- Ну?

- Пошли вы все… - Огрызнулся Фрич.

Стивен вопросительно поднял взгляд на Вадима; в этот момент Инга, резко встав, оттолкнула Мак-Корера и дрожащим от напряжения голосом произнесла:

- Отойдите от него. Все. Кто хоть пальцем тронет – мозги выжгу.

Вадим даже не шелохнулся.

Стивен тоже не опустил нож, и поплатился.

Рощина зацепило краем, он машинально успел поставить ментальный блок, но рассудок на доли секунд помутился от мнемонического удара обрушившегося на Стивена.

Мак-Корер не сумел отразить внезапной атаки, хотя и был готов к нападению. Выронив нож, он мешковато осел на пол.

- Инга! – Вадим резко повернул голову.

- Извини!.. – Она уже бросилась к Стивену, проклиная себя за бесконтрольный порыв. – Я только оглушила его… Сейчас, потерпи… Сейчас… - Она обняла голову Стивена, стараясь помочь пилоту быстрее придти в себя.

Вадим, единственный, кто сумел сохранить хладнокровие, схватил Фрича за одежду, рывком поднял кибрайкера с пола, и приказал:

- Мартин, отвечаешь за него. Подготовь скафандр и все что положено. – Он вырвал из креплений сервопривода импульсный «Стайгер» и спросил у кибрайкера: - Точные координаты системы, быстро!

Фрич, немного пришедший в себя после схватки с Ингой, нашел силы огрызнутся:

- Она знает. Я не помню!

Мартин скрутил ему руки за спиной, ловко извел из имплантов кибрайкера модули.

Мак-Корер, мутным взглядом посмотрел на командира, подобрал оброненный нож и с трудом выдавил:

- Я в порядке…

- Точно? – Он обернулся к Инге. Оставалось слишком мало времени до начала запланированной операции, и он должен был знать правду. - Почему ты остановилась в последний момент? – Спросил он, глядя ей в глаза

Инга бессильно опустила руки.

- Фрич - мой отец. – Опустив взгляд, произнесла она. – Я узнала об этом только что, когда пробила его ментальную защиту. Его настоящее имя – Ричард Огден. Он бросил меня на Везелвуле, спасаясь от преследования боевых мнемоников.

- А мать? – Машинально спросил Вадим.

- Она погибла. Там, среди болот. А он выкрутился… Ушел. – Инга вдруг резко встала. – Извини Вадим. Я сорвалась…

Он не нашелся что ответить.

На секунду показалось – все, операция провалена, еще не начавшись, разве можно сейчас после мнемонического удара доверять Стивену управление «Стилетто» а Ингу, оставлять наедине с отцом в тесной рубке «Х-Страйкера»?

Может и так, не вмешайся в ситуацию древний андроид, по имени Иван.

Внутрискальный ангар по-прежнему освещали мятущиеся сполохи пламени.

Огонь горел в металлической бочке, из-под графитовой смазки.

Странная для взгляда современного человека и одновременно – завораживающая обстановка.

Шесть человек в боевых скафандрах высшей защиты, снабженных внешними усилителями мускулатуры, застыли подле огня.

Последние минуты перед намеченным стартом.

Языки пламени, вырываясь наружу, освещали их лица, пробегали глянцевито-желтыми змейками по броне четырех последних, уцелевших в ожесточенных схватках «Стилетто».

МИШки [59] притихли, спрятались в сумраке, словно машинам передалось настроение людей.

Четверо боевых мнемоников, старик-кибрайкер, и Инга, - вот все, кто остался на последнем рубеже обороны резервного космопорта.

Им некуда отступать.

Энергоснабжение отключилось, все объекты военной инфраструктуры уничтожены, планета во власти чужеродных механических и жизненных форм, рельеф стерт, но не воссоздан по новому плану, лишь кое где возвышаются так и не завершенные строения, непонятной для людей архитектуры и предназначения.

Машины созданные машинами…

Они уже не служат целям созидания, у них, бывших терраформеров теперь иной, недоступный пониманию смысл бытия, они не развились до появления самосознания, но потеряли былую цель, от которой остались лишь фрагменты воссозданной уродливыми клочками архитектуры неведомой, канувшей в лету цивилизации…

Они еще удерживают в памяти часть созидательных программ, но после исчезновения своих создателей машины, продолжая выполнять былое предназначение постепенно, от столетия к столетию вступали в конфликты друг с другом, оспаривая ресурсы, территории, приоритеты, и на каком-то этапе неуправляемого функционирования они, соблюдая функцию самоподдержания начали вырабатывать новые программные модули, защищать свои территории, интегрируясь на основах взаимовыгодного сотрудничества с боевыми машинами, оставшимися не у дел.

Борьба за существование затянуло в свои тенты самодостаточные роботизированные комплексы, и они начали новый виток развития, совершенствуя технологии репликации, воссоздавая новые изобретенные уже ими образчики техники, накапливая ресурсы, вновь и вновь стирая, а затем воссоздавая города, насаждая и снова уничтожая природу, наполняя планеты-колонии деформированными, потерявшими изначальный облик существами, неверно реплицированными из-за ошибок накапливающихся в матрицах их описаний.

Страшно было даже подумать как выглядят планеты, по которым прошлись самоусовершенствованные комплексы глобального терраформинга и репликации.

Смутные черты приблизившейся вплотную угрозы постоянно тревожат разум, но никто из собравшихся у огня не представляет истинных масштабов надвигающейся катастрофы.

Они – выжившие.

На их плечах лежит непомерный груз утрат и полученных знаний.

Им остался всего лишь шаг…

Шаг за черту, где начинается бессмертная слава.

Никто не думал сейчас о ней.

Все суета… Лишь тепло, исходящее от языков пламени греет душу.

Мысленную передачу вела Инга. Пытаясь справиться со своими чувствами, она передавала остальным мысли о машинах-терраформерах, о частицах тепла, бесславии и бессмертии.

…

Из плотного сумрака внезапно появилась фигура андроида…

Вадим удивленно посмотрел на Ивана.

- Гитара, командир. – Произнес тот. - Моя. От колониального форта до поселка – рукой подать.

Рощин ничего не ответил.

- Как наверху? – спросила Инга.

- Мрачно. – Не стал приукрашивать андроид. – Репликатор прошел, километрах в пяти отсюда. Всякой дряни наделал. Живность вперемешку с механизмами, пара кварталов города, да еще непонятная техника вроде мирного предназначения. – Иван присел подле огня. Его лицо, покрытое местами обожженной пеноплотью, вдруг приняло одухотворенное, человеческое выражение.

Пальцами андроида коснулись струн и…

Вадим, глядя на него, словно погрузился в иную реальность.

Андроид с гитарой в руках, - было так странно смотреть на его освещенное языками пламени лицо, наблюдать за движением сервомускулов и слышать ранящие душу звуки гитарных струн.

Казалось, он понимал больше чем люди.

Звуки вдруг стали жестче ритмичнее.

Огонь затухал.

Дым вытягивало в лохматящийся арматурой разлом перекрытия ангара.

Шесть человек. Четыре «Стилетто».

Восемь часов, прожитых в невероятном напряжении схваток. Десятки тысяч граждан Алексии, коротающие часы ожидания в древних бункерных зонах.

Поземное медицинское крыло Резервного, где в ледяном плену криогенных камер застыли те, кто принял первый удар чуждых механоформ, кому уже не выкарабкаться из ледяного небытия без немедленной помощи.

Пальцы Ивана в последний раз коснулись струн древнего инструмента.

Звуки прощального аккорда метнулись эхом и заглохли в ватной тишине бункера

Таймер неумолимо отсчитывал минуты обратного отсчета.

Не бывает легких судеб. У каждого свои жизненные обстоятельства, - Вадим взглянул на Ингу, - и каждый справляется с ними сам, хотя бы раз в жизни делая выбор.

Последний из технических сервов уже спустился по броне «Стилетто» и исчез в сгустившихся сумерках ангара.

- Фрич, ты все запомнил?

- Да. – Кивнул кибрайкер. – Мы с Ингой поладим. Не беспокойся… командир. – Внезапно добавил он.

Вадим поймал взгляд девушки, ободряюще улыбнулся, словно пообещал: у нас с тобой еще все впереди, и золотые пляжи Коллио, и отключенные автопилоты на скоростной трассе, и…

- По машинам!

Репликатор медленно плыл над руинами космопорта.

В недрах древнего планетопреобразующего комплекса протекали сложные процессы, но, увы, программы созидания сохранились лишь частично, уникальный аппарат, прошел сквозь облако поднятого, измельченного в порошок серией гравитационных ударов вещества, поглощая материал для строительства, но стоило автономной машине приступить к формированию участка поверхности и начать трехмерную репликацию дорог, воспроизводить флору и фауну давно забытой планеты, закладывать фундаменты зданий, как начерченные лазерами модели внезапно погасли, заполненные лишь на треть, потоки данных, несущих послойное молекулярное описание каждого объекта прервались, - два контроллера, будто опытные загонщики, заметив сбой программы, тут же сблизились с репликатором, безжалостно вмешиваясь в работу автономного устройства.

Каждая техническая единица самоорганизованного анклава машин должны быть использована рационально. Контроллеры не обладали рассудком, но глобальная сеть базового корабля, подчинившая весь комплекс систем и механизмов, за миллионы лет борьбы выработала свои четкие принципы рационализма.

В космосе шла ожесточенная схватка за ресурсы, за пространство планет, где могли быть реализованы дремлющие под гнетом постоянного противостояния отдельных машинных анклавов базовые программы. Автоматика исполинского колониального транспорта не утратила первичных целей и задач, но опыт самоподдержания и самосохранения заставлял вырабатывать новые цели, соответствующие текущему моменту, реальной обстановке и реальным угрозам, поэтому контролеры тут же пресекли мирную деятельность репликатора, переориентировав его на репликацию необходимых сейчас боевых механизмов.

…Четыре «Стилетто» в глуби подземного ангара пришли в движение.

Почва задрожала.

Исполинские модульные ворота, осыпая кучи мусора и бетонного щебня начали открываться, навстречу изуродованному сюрреалистическому пространству Пятого Резервного.

Репликатор неуклюже развернулся, две только что созданные им копии боевых сервомеханизмов метнулись к открывающему зеву, как раз в тот момент, когда «Стилетто» Рощина с бортовым номером «07», взяв короткий разбег по рулежному пандусу, врубил двигатели планетарной тяги.

Старт «семерки» разметал груды щебня, многотонные обломки зданий сдвинуло, отбросило ударной волной, оба контроллера попали под внезапный удар, перекрывая рев турбин, вдруг раздался протяжный вопль инопланетной твари только что реплицированной, стоявшей на груде мусора и пытавшейся сориентироваться в незнакомой обстановке.

Вслед за «Стилетто» командира в мглистый сумрак дождливого дня вырвалась машина Вадима Иноземцева, за ним стартовал «Х-Страйкер», затем «двойка» Стивена Мак-Корера, и, наконец, последним из ангара вырвался «Стилетто» Клива Мартина.

Вадим не строил иллюзий. Ему как любому человеку хотелось жить, и рисковал он осознанно: поняв, что против гарнизона Алексии действуют исключительно машины, галакткапитан решил использовать все заложенные в конструкции «Стилетто» возможности, чтобы разрубить затягивающийся гордиев узел.

…Репликатор, вновь оставшись в гордом одиночестве, некоторое время бессмысленно двигался вдоль руин, затем вновь заработали маломощные гравипушки, измельчая глыбы бетона, открывшиеся заборники собирали всклубившуюся пыль, лазеры опять принялись чертить объемные модели существ и растений. Девяносто девять процентов из реплицированных копий не приживутся на Алексии, но древнему устройству терраформинга было все равно, что станет дальше с его «продукцией». Он лишь выполнял заложенные когда-то программы бездумно и бессмысленно.

Совсем иная картина открылась внутреннему взору боевых мнемоников.

На побережье материка хозяйничали чуждые кибернетические системы. Километровый диск основного репликационного устройства висел над мелководьем, это он создавал технику, которая двигалась от побережья к центру материка, где машины под неусыпным надзором контроллеров возводили тщательно спланированную базу: площадь сплошной застройки достигала уже сотен гектар, оттуда во всех направления расползались примитивные репликационные машины, вроде той, что орудовала сейчас в районе руин резервного космодрома.

Страшно было даже подумать, во что превратиться материк Алексии буквально через сутки.

Пусть техника иной цивилизации не поддавалась мгновенному конструктивному анализу, но смысл и принцип ее действий были понятны: самодостаточный машинный комплекс вел захват жизненного пространства и ресурсов, вознамерившись создать на планете опорный пункт.

Зачем? Кто подвиг их на оккупацию территорий, с предварительной зачисткой планеты?

Все яснее и очевиднее виделась Вадиму цепь роковых событий.

В действиях механоформ не просматривалось влияния чуждой воли, навязанной извне. Уникальные технологии, заключенные в узкоспециализированные системные оболочки, вряд ли даже в далекой перспективе сумеют развиться до момента осознания факта собственного бытия. Они - не разум и в этом заключалось тот жуткий финал, которым окончился закат неизвестной Рощину цивилизации. Даже рожденные в горниле Первой Галактической боевые кибернетические комплексы при сравнении выглядели менее опасными, чем расползшийся, словно пятно проказы на теле планеты механический муравейник.

Машины, воспроизводимые машинами, усовершенствовавшие самих себя, но не потому, что имели интеллектуальный потенциал развития, а в силу объективных причин, - оставшись предоставленными сами себе, они не засыпали в энергосберегающем режиме, а напротив продолжали действовать, это была экспансия без смысла, без конца, без цели…

Если отступить, оставить все как есть, то они продолжат вынужденное саморазвитие: уже спустя короткий промежуток времени репликаторы начнут конкурировать друг с другом, их станет слишком много, начнет виток естественного отбора, где победят машины, создавшие себе «свиту» из боевых модулей, первичные цели будут окончательно утрачены, контролеры, объединившись в сеть, воспримут новую формулу самоподдержания, где не останется места древним моделям и ненужным программам 3д-репликации, - какой смысл тратить ресурсы на бесконечное воссоздание нежизнеспособной, изуродованной накопившимися программными ошибками моделей биосферы и структур невостребованных городов, когда необходимо создавать подобные себе механизмы, использовать полученную ресурсную базу и двигаться дальше, в бесконечной, но по-прежнему бессмысленной экспансии…

Здесь и сейчас иллюзии неуместны.

Трудно даже представить, во что превратилось пространство многих звездных систем, где орудуют, ведя постоянную борьбу друг с другом, подобные «наследники» исчезнувшей во тьме веков цивилизации.

Еще не поздно… - Билась в рассудке Вадима мысль. – Еще не поздно спасти Алексию, вызволить оставшихся на планете людей, ведь техника, уродующая сейчас лик человеческой колонии, не имеет выхода в космос. Сумеем нейтрализовать базовый корабль, и разблокировать систему, восстановить связь с силами флота, и все повернется иначе: не будет применения аннигиляционной установки «Свет», нужно лишь донести накопленный опыт, передать полученные знания, исключить поспешные, неадекватные истинной обстановке действия и тогда механоформы, оккупировавшие Алексию станут бесценным материалом для исследований…

Рощин слишком хорошо помнил свою первую реакцию на появление чужого корабля.

Он понимал по какому пути пойдут высшие чины флота: уничтоженный резервный космодром, титанический корабль на орбите секретного объекта, полное отсутствие сведений о судьбе гарнизона и колонистов, - все это составляющие шока, но помимо осознания явной угрозы будут и сомнения, попытки наладить контакт, разведать обстановку…

При той скорости с которой репликаторы проводят воссоздание сложнейших механизмов, появление кораблей флота станет сигналом к быстрейшему массовому производству боевой техники, и в системе Алексии вспыхнет схватка, сравнимая с битвами галактической войны.

Вряд ли в таких условиях уцелеет кто-то из жителей планеты, да и исследовать будет фактически нечего.

Четыре «Стилетто», вырвавшись за пределы атмосферы Алексии, разошлись разными курсами.

«Х-Страйкер», оставался в стороне от событий, на максимальной скорости удаляясь от планеты в зону свободного космоса.

Инопланетный корабль никак не отреагировал на появление четырех истребителей, вышедших на круговые траектории вне досягаемости бортовых вооружений исполина.

- Внимание, начинаем! – Раздался по мнемонической связи приказ Рощина.

На борту «Стилетто» заработали устройства, созданные три миллиона лет назад расой логриан. Они создавали локальные гравитационные искривления, постепенно наращивая мощность, замыкая инопланетный корабль в незримую сферу.

Прошла минута и излучаемое им поле низкой частоты вдруг начало слабеть.

Логрианская «Вуаль» заставляла любые формы излучения энергии отклоняться, поворачивать, в конечном итоге закольцовывая их внутри незримой сферы, в центре которой в данный момент оказался исполинский диск инопланетного корабля.

Очевидно, сканеры исполина зафиксировали искривление метрики и определили источники формирования «Вуали», - инопланетный корабль предпринял попытку уничтожить истребители, но залп бортовых плазмогенераторов не сумел пробиться через гравитационное возмущение, частицы ионизированного газа начали неизбежное скольжение по внутренней границе сферы, теперь четко обозначив ее, сделав зримой.

Затем произошло непредвиденное.

Исполинский корабль включил двигатели, намереваясь вырваться из ловушки.

Его движение пришлось в ту сторону, где двигался «Стилетто» Рощина.

Считывая сигнатуры, Вадим убедился, что поле низкой частоты уже ослабело до пренебрежительно-малых значений.

- «Х-Страйкеру» – немедленный гиперпространственный переход!

Инга видела все.

Она понимала, какой опасности подвергает себя Вадим.

Прохождение исполинского диска через накапливающий энергию кокон «Вуали», конечно, не пройдет для инопланетного корабля бесследно, но тот еще вполне мог вырваться из ловушки, лишив себя части брони, которая просто испариться, соприкоснувшись с энергиями, удерживаемыми в границах сферы.

Так и вышло.

Исполинский диск как будто вспыхнул, он начал плавиться, но по инерции часть инопланетного корабля прошла сквозь Вуаль, и тут же по машине Рощина ударили плазмогенераторы титана.

«Стилетто» взорвался у нее на глазах, но из обломков выскользнула спасательная капсула.

Ингу бросало то в жар, то в холод, обреченность сменялась надеждой и тут же угасала…

- Ну, что мы тянем? Поле погашено! Уходим!

- Не дергайся. – Ответила Инга.

В этот момент под удар попала машина Мак-Корера.

Еще один взрыв.

Спасательная капсула с пилотом, на этот раз благополучно включив двигатели, рванулась в сторону «Х-Страйкера», к этому моменту уже половина инопланетного корабля прошла сквозь «Вуаль», – зрелище было поистине ужасным, – лишившийся брони диск полыхал взрывами, но продолжал двигаться, скорее уже по инерции.

Роковое событие произошло спустя несколько секунд, когда буксировочные захваты «Х-Страйкера» прочно зафиксировали спасательную капсулу с катапультировавшимся Стивеном.

От сгорающего, деформирующегося, теряющего дискообразную форму инопланетного корабля внезапно отделилось несколько десятков модулей, один из которых захватил спасательную капсулу Рощина и ринулся прочь.

Последнее, что услышали два пилота «Стилетто» и затаившая дыхание Инга, был мнемонический голос Вадима:

- Всем покинуть систему! Это приказ!

Инга понимала – сейчас силовая установка диска взорвется.

Не она – Фрич инициировал процедуру гиперпространственного перехода, но за секунду до того момента, как «Х-Страйкер» поглотила черная хмарь гиперсферы, Инга успела отчетливо заметить, как модуль, буксирующий спасательную капсулу Рощина, не стал уходить к Алексии, а исчез в бледной вспышке внепространственного перехода.

Изуродованная глыба инопланетного корабля не взорвалась – каким-то чудом аварийные системы остановили реакцию термоядерного синтеза и уже через несколько минут потерявшая форму, раскаленная глыба металла, вышла на орбиту Алексии, однако Инга уже не видела финала короткой драмы.

Адмирал Зарубин находился на командном пункте, когда по мнемонической связи, одновременно с сигналом тревоги от датчиков пространственного периметра, пришел доклад дежурного мнемоника:

- Внимание возмущение метрики в границах охраняемой зоны!

Три короткие вспышки, осветившие экраны внешнего обзора, засвидетельствовали старт звена постоянной боевой готовности.

- Есть обратный переход! Идентификация объекта: «Стилетто» базовой конфигурации, бортовой номер «04», маркеры опознавания работают, база приписки пятый резервный космодром системы Алексия! Данные по пилоту: галактлейтенант Иноземцев Вадим Денисович.

- Проверить по стандартной процедуре, обеспечить коридор сближения с авианесущим крейсером!

Адмирал мысленным приказом включил голографический монитор радарной сферы.

Он интуитивно полагал, что гиперпространственный переход совершил не один объект, и не ошибся – вслед «Стилетто» в затухающем возмущении метрики вновь бледными сполохами сверкнули вспышки обратных переходов.

«Х-страйкер» и спасательная капсула и еще один истребитель нового поколения

- Дежурному звену – сопровождение целей!

Еще секунда и пришли данные по «Х-страйкеру» – машина была маркирована опознавательным кодом Пятого Резервного, но личность пилота не идентифицировалась.

- «Борт 09» вызывает ведущий звена прикрытия, идентификация личности пилота провалена. Прошу немедленно назвать себя!

Секунда тишины могла стоить пилоту жизни, но адмирал, находившийся на постоянной мнемонической связи с командиром дежурной тройки, приказал не открывать огня, как того требовали инструкции секретности и безопасности.

В ответ внезапно раздался всхлип…

- Здесь Инга Долматова… - Прозвучал транслированный системами связи мысленный ответ пилота «Х-страйкера». – У меня на буксире спасательная капсула с пилотом «Стилетто». Он без сознания. Требуется немедленная помощь.

- Вы гражданский пилот?

- Можно сказать, что так… - Голос Инги звучал тихо, подавлено.

- На связи «Борт 04», галактлейтенант Иноземцев. Личность Инги Долматовой подтверждаю. Допущена к управлению боевой машиной по приказу галакткапитана Рощина.

- «Борт 04» вам открыт коридор сближения с крейсером «Апостол». Следуйте указаниям навигационной системы.

- Центральная, дать коридор пилоту «Х-страйкера». Группу немедленного реагирования и медиков в предшлюзовой накопитель «Апостола», - принял решение адмирал.

…

Инга бессильно отпустила астронавигационные рули.

Она не успела.

Носители, захватившие спасательную капсулу с Вадимом, ушли в аномалию раньше, чем она смогла идентифицировать линию напряженности гиперсферы, по которой осуществлялся прыжок.

Буксировочная система крейсера «Апостола» влекла ее машину к открывшемуся причалу вакуум-дока. Инга сейчас было все равно, что станет с ней дальше. Не волновал и тот факт, что вскроется ее бегство из академии. На какое-то время звенящая пустота безысходности наполнила душу и разум.

Она многое пережила и поняла неполные сутки, сравнимы с целой жизнью.

Ее место здесь, среди боевых мнемоников флота, но вряд ли ее примут, простят просто по факту возвращения.

Пусть. Я все равно вернусь на Алексию – вернусь пилотом «Стилетто», чего бы мне это не стоило…