"Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 2" - читать интересную книгу автора (Судоплатов Андрей Павлович)

Глава 15 ОМСБОН НА ЛИНИИ ОГНЯ

Основным орудием, с помощью которого Четвертое управление НКВД боролось с врагом, была знаменитая Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР, известная под сокращенным названием ОМСБОН. Фактически эта воинская часть явилась первым в нашей стране «спецназом».

Формирование ОМСБОНа происходило в конце июня — начале июля 1941 года. Вот как объяснил отец организационные причины создания этой структуры в одном из своих интервью: «Нам требовалось огромное количество людей — тысячи и тысячи. Никакие штаты НКГБ не выдержали бы этого. Так возникла идея о создании особой воинской части, которая должна была бы заниматься исключительно разведывательно-диверсионной работой».[1]

Аббревиатура «ОМСБОН» появилась не сразу. Как я уже писал выше, первоначально функции, перешедшие затем к Четвертому управлению, выполняла Особая группа при НКВД, которую возглавлял отец. Вот при этой-то группе 26 июня и было создано подразделение, называвшееся «войсками Особой группы». Вначале их возглавил комбриг Павел Михайлович Богданов, начальником штаба был Вячеслав Васильевич Гриднев. Воинское подразделение состояло из двух бригад, в состав которых входили батальоны, делившиеся на отряды, а отряды, в свою очередь, на спецгруппы. В октябре 1941 года войска Особой группы были переформированы в ОМСБОН в составе двух мотострелковых полков: четырехбатальонного и трехбатальонного со специальными подразделениями (саперно-подрывная рота, авторота, рота связи, отряды спецназначения, школа младшего начсостава и специалистов). В таком составе и с таким наименованием ОМСБОН просуществовал до октября 1943 года, когда он был переименован в Отдельный отряд особого назначения НКГБ СССР.

Первоначальной задачей бригады была разведывательно-диверсионная деятельность на важнейших коммуникациях противника, ликвидация вражеской агентуры Однако вскоре к этим задачам прибавилась гораздо более важная. ОМСБОН был призван стать ядром разворачивающегося партизанского движения, оказывать ему всестороннюю помощь, создавать подполье в городах. За годы войны в тыл врага Четвертым управлением было заброшено 212 отрядов и групп специального назначения общей численностью около 7500 человек.

Большую роль в формировании и боевой деятельности ОМСБОНа сыграл заместитель начальника Особой группы, а затем командир бригады (с 15 октября 1941 года) полковник Михаил Федорович Орлов. Этот незаурядный человек был чрезвычайно близок с отцом в годы войны. Он родился в рабочем поселке Белевского уезда Тульской губернии в семье рабочего-слесаря. В 1919 году вступил в РКСМ и начал работать уполномоченным укома комсомола по организации волостных ячеек, а затем стал председателем райкома комсомола. В декабре 1920 года он добровольно вступил в Красную Армию, участвовал в подавлении антисоветских мятежей, затем окончил Объединенную военную школу имени ВЦИК. В 1924 году вступил в кандидаты, в феврале 1926 года — в члены ВКП(б). В 1930–1931 годах принимал участие в борьбе с бандитизмом в Азербайджане и с басмачеством в Средней Азии. Длительное время он служил в войсках НКВД, работал в военных учебных заведениях. Перед началом Великой Отечественной войны Михаил Федорович работал в должности начальника Себежского военного училища НКВД и одновременно учился заочно в Военной академии имени М. В. Фрунзе.

Комиссаром ОМСБОНа был назначен Алексей Алексеевич Максимов, инженер по образованию. Преемником Максимова стал полковой комиссар Арчил Степанович Майсурадзе. В этой должности он прошел всю Великую Отечественную войну, а по ее завершении многие годы работал в Главном политическом управлении Советской Армии.

В ОМСБОНе, как и во всех других частях и соединениях РККА, имелся политотдел, который возглавлял Лев Александрович Студников. Бывший батрак, а затем комсомольский работник, он работал на Северном Кавказе, был секретарем Грозненского горкома, ответственным инструктором Северо-Кавказского крайкома и секретарем Чечено-Ингушского обкома комсомола. В 1930 году Студников вступил в партию, а затем ЦК ВКП(б) направил его на партийно-политическую работу в Красную Армию. Лев Александрович был командирован на учебу в Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. Учеба прерывалась дважды: в 1939 году в связи с военным конфликтом с Японией на реке Халхин-Гол, куда Студников был направлен в качестве представителя ГлавПУРККА, и в 1940 году — из-за советско-финской войны. Академию Студников закончил в июне 1941 года, в канун Великой Отечественной войны. Приход в бригаду опытного политработника с академическим образованием, помноженным на опыт двух войн, имел большое значение и свидетельствовал о том, как тщательно формировался политаппарат бригады.

Руководителями разведки бригады были Антуфеев и майор-пограничник Б. К. Спиридонов.

Костяк командного состава бригады составили преподаватели и слушатели Высшей школы погранвойск и Высшей школы НКВД, других учебных заведений НКВД СССР.

Командиром 1-го полка (после откомандирования Н. Е. Рохлина, бывшего недолго в этой должности, на другую работу) стал Вячеслав Васильевич Гриднев, бывший до этого начальником штаба войск Особой группы. В 1942–1943 годах он командовал ОМСБОНом. Вехами его жизненного пути являются: Октябрьская революция, рядовым участником которой он был в Петрограде; при захвате Петроградского телеграфа был среди солдат электротехнического батальона, в 1918 году вступил в ряды РКП(б); воевал на Восточном фронте, громил контрреволюционный мятеж в Саратове; в 1921 году начал работать в Московской чрезвычайной комиссии. С этого дня вся его дальнейшая жизнь связана с защитой безопасности нашей родины. После окончания Высшей пограничной школы стал комендантом погранучастка, несшего охрану советско-иранской границы. Здесь он сражался с басмачами, неоднократно пытавшимися перейти границу. В биографию Гриднева вписана и ликвидация банды Кябила Касум-оглы. Двенадцать лет прослужил Гриднев на границе. Генерал-майор в отставке.

Комиссаром 1-го полка стал Сергей Иванович Волокитин, известный впоследствии как знаменитый партизанский командир Серго. Отец его — потомственный стеклодув, первый рабочий — директор завода «Красный Май» после Октября. Как и другие юноши его поколения, Сергей Иванович учился в ФЗУ, был слесарем, токарем, бригадиром Московского завода имени Серго Орджоникидзе. Девятнадцатилетнего комсомольского вожака направляют в 1931 году на учебу в чекистскую школу. К началу войны он старший лейтенант госбезопасности. К этому добавим: в ОМСБОН он пришел орденоносцем.

Первый полк ОМСБОНа был интернациональным. В его формировании решающую роль сыграл Исполком III Коммунистического Интернационала и его Генеральный секретарь Георгий Димитров, а также руководители коммунистических партий, бывшие тогда в Москве: Вильгельм Пик, Морис Торез, Пальмиро Тольятти, Хосе Диас и Долорес Ибаррури, Иоганн Коплениг, Клемент Готвальд, Гарри Подлит и другие. Они делали все возможное, чтобы собрать разбросанных в силу различных причин по Советскому Союзу своих соотечественников-политэмигрантов и направить их в ОМСБОН. Особо много сил отдала формированию бригады Стелла Благоева — дочь основателя Болгарской коммунистической партии Димитра Благоева. По поручению Георгия Димитрова она отбирала добровольцев, часто бывала в бригаде, воодушевляла омсбоновцев своими пламенными товарищескими беседами.

Наиболее полные данные об этом полке сохранились благодаря мемуарам выдающегося сына болгарского народа Ивана Цоловича Винарова, ставшего заместителем командира полка, и испанца Серна Роке, бывшего в свое время представителем Испанской коммунистической партии в Народном фронте своей страны, сражавшегося на Мадридском и Каталонском фронтах, бойца ОМСБОНа, воевавшего в Красной Армии комиссаром батальона, бригады, дивизии. В последнее время стали известны и некоторые данные о вьетнамцах, сражавшихся также в составе бригады.

Интернациональный полк бригады был непостоянен. Первоначально он насчитывал в своем составе чуть менее тысячи бойцов. Почти треть его были испанские коммунисты, покинувшие свою родину после поражения Испанской республики. Другую часть составили болгары, чехи, словаки, поляки, австрийцы, венгры, югославы, румыны, греки, итальянцы, немцы, вьетнамцы, французы, финны. Имелось и несколько англичан, членов коммунистической партии, которых Отечественная война застала в Москве, куда они прибыли по партийным делам. Австрийцев также было много, по численности они были вторыми после испанцев. В своем большинстве это были шуцбундовцы, эмигрировавшие в Советский Союз после Июльского восстания 1927 года и второго Венского восстания 1934 года, которые были подавлены австрийской буржуазией. Среди австрийцев был и будущий член секретариата Компартии Австрии Иоганн Штайер.

Несколько подробнее И. Винаров рассказывает о болгарах. Их было более сотни человек. Это были прежде всего представители тех групп, которые ранее по заданию Компартии Болгарии вели подпольную работу у себя на родине. В Подмосковье и Крыму (до его оккупации) обучалось еще около шестидесяти болгарских политэмигрантов, которые в любой момент готовы были отправиться с боевым поручением в тыл врага. В интернациональный полк были зачислены пятнадцать политэмигрантов и партийных деятелей, а также сыновья и дочери ветеранов партии, выросшие в Советском Союзе и получившие здесь образование. Это были: Георгий Павлов Гоню, Петко Кацаров, Густав Влахов, Пенчо Столов, Илия Денев, Иван Крекманов, врач Вера Павлова (дочь старого партийного функционера и крупного философа Тодора Павлова), Вихра Атанасова, Агга Димитрова (дочь ветерана партии Стефана Димитрова), сыновья Георгия Михайлова — Огнян и Кремен, дочь Георгицы Карастояновой — Лилия, сын Ивана Пашова — Жорж, дочь Георгия Дамянова — Роза и другие.

О самом Иване Цоловиче Винарове можно сказать словами генерала С. М. Штеменко: «Иван Винаров являлся болгарским революционером. В свое время он был вынужден покинуть родину и эмигрировал в СССР, окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе и получил звание полковника Красной Армии. Затем последовала работа в аппарате Коминтерна и Заграничного бюро ЦК БРП». В послевоенные годы генерал-лейтенант Иван Винаров стал видным военным деятелем Народной Болгарии.

Испанцы-интернационалисты находились под командованием капитана Перегрина Переса Галарсы, их комиссаром был Сефарико Алварес. Они были разбиты на три взвода. Одним из взводов командовал Серна Роке. Из 125 испанцев было шесть женщин. Среди них особенно выделялись Мария Фернандес, Анхель Санчес, носившая партийную кличку Африка, и Хуанита Прот.

Заметной фигурой среди интернационалистов-испанцев был и Хосе Виеска. Сын крупного шахтовладельца, граф, юным он вступил в ряды Компартии Испании и был активным участником Астурийского восстания 1934 года. Осужденный на смертную казнь, замененную тридцатью годами тюрьмы, он получил свободу благодаря установлению в Испании республиканской власти. В Испании Виеска был комиссаром батальона, а затем командовал бригадой.

Из шести вьетнамцев-омсбоновцев, упомянутых И. Винаровым, после длительных поисков, в которых участвовали совет ветеранов ОМСБОНа (А. С. Казицкий), активисты Центрального совета Общества советско-вьетнамской дружбы, телевидение и ряд газет Москвы (особенно «Правда») и Ханоя («Нянзан»), ныне стали известны их имена: Ли Нам Тхань, выходец из семьи революционера (Нгуен Шинь Тхань), родом из провинции, где родился Хо Ши Мин; Ли Тухк Тят (Выонг Тхун Тхай), тоже из семьи революционера; Выонг Тхун Тинь, вступивший в 1925 году в товарищество революционной молодежи Вьетнама; Ли Ань Тао (Хоанг Ань То), Ли Фу Шан.

Командиром 2-го полка был майор Сергей Вячеславович Иванов. Это один из тех Ивановых, на которых поистине держится земля Русская. И это все несмотря на безрадостное, сиротское детство и суровую юность. Трудовую закалку он получил на шахтах Донбасса. Возвратившись после Октября в родной Воронеж, Иванов добровольно вступил в кавалерийский дивизион и почти два года не расставался с шашкой. А дальше учеба в Московском пехотном училище, преподавательская работа в пограничном училище (преподавал тактику и топографию), во время которой он заочно окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. Великая Отечественная война застала его в должности инспектора Главного управления Московской противовоздушной обороны. И еще один штрих к его биографии: именно полковнику Иванову после заболевания Дмитрия Медведева было поручено возглавить знаменитый отряд «Победители» на завершающем этапе его боевых действий.

Комиссаром 2-го полка был назначен Сергей Трофимович Стехов, майор. Его так и звали «наш майор». Как и Гриднев, он стал членом партии большевиков в 1918 году. Тогда же он вступил в Красную Армию, был активным участником Гражданской войны. В его биографии есть и такая «запись»: работал телеграфистом в Реввоенсовете 11-й армии, обеспечивал связь С. М. Кирова, Г. К. Орджоникидзе, участвовал в защите Владикавказа. После окончания Гражданской войны Стехов работал в системе Наркомата связи, сначала на своей родине — Ставрополье (он родился в Георгиевске), потом в Москве. Уже в эти годы он начинает заниматься журналистикой, сотрудничает в «Крестьянской газете». В 1939 году партия направляет его на работу в НКВД. Во 2-м полку и во всей бригаде Сергей Трофимович пользовался большим авторитетом и огромным уважением.

Второй полк состоял в основном из рабочих, спортсменов, студентов и школьников (только что закончивших десятые классы), в основном пришедших по направлению ЦК ВЛКСМ. Формирование полка происходило на стадионе «Динамо». Больше всего данных сохранилось о спортсменах, в числе которых было много известных, прославивших родину на международных соревнованиях. Среди них были: боксеры Николай Королев, Сергей Щербаков, Эдуард Лазовский; легкоатлеты Георгий и Серафим Знаменские, Григорий Ермолаев, Моисей Иванкович, Леонид Митропольский; борцы Григорий Пыльнов, Анатолий Катулин, Леонид Егоров, Шалва Чихладзе; тяжелоатлеты Николай Шатов, Владимир Крылов; гребцы Александр Долгушин, Ипполит Рогачев, Алексей Смирнов, Сергей Шереметьев; велосипедисты Федор Тарачков, Виктор Зайпольд; конькобежцы Константин Кудрявцев, Анатолий Капчинский; лыжница Любовь Кулакова и другие. К этому списку надо добавить преподавателей и студентов Московского института физкультуры во главе с проректором.

В ОМСБОНе, по данным М. Ф. Орлова, насчитывалось около 800 спортсменов. Если раньше на стадионах, в плавательных бассейнах и на стартовых трассах они защищали спортивную честь родины, то сейчас пришли в ОМСБОН, чтобы защитить ее с оружием в руках от фашистских захватчиков. Их влияние в бригаде было очень велико. Они стали наставниками еще не закаленных физически солдат. В дальнейшем в тылу врага спортсмены были всегда одними из первых в тяжелых схватках с врагом.

В полк зачислялись также добровольцы-студенты московских вузов. Около тридцати человек пришли из Московского института истории, философии и литературы (МИФЛИ). Многие бойцы были вчерашними студентами и аспирантами МГУ, историко-архивного, строительного, горного, кожевенного, станкоинструментального и других столичных вузов. В ОМСБОНе было много рабочих, техников, инженеров с автозавода и других предприятий.

Немного позже ЦК ВЛКСМ своим постановлением от 4 сентября 1941 года «О мобилизации комсомольцев на службу в войска Особой группы при НКВД СССР» направил в ОМСБОН 800 городских и сельских комсомольцев из четырнадцати областей РСФСР. Туляки, ярославцы, рязанцы, куряне, пензенцы, саратовцы, уральцы и казанцы заполняли казармы бригады. Сюда же добавились и комсомольцы Москвы.

Пополнение личного состава бригады, рассказывал отец, осуществлялось на протяжении всех лет войны. Ее бойцами становились влившиеся в спецотряды партизаны, добровольцы коммунисты и комсомольцы. Общая численность воинов бригады превысила 10 500 человек. Но при этом ее костяком, наиболее активной и мобильной частью оставались пришедшие первыми в бригаду чекисты, пограничники и добровольцы: спортсмены, рабочие, студенты Москвы, зарубежные интернационалисты.

В ОМСБОН с первых же дней его существования пришла большая группа женщин, в основном радистки и медсестры. Назову имена лишь некоторых из них: Маша Петрушина, Галина Ефимова, Лидия Шерстнева, Людмила Потанина, Зина Чернышева, Шура Павлюченкова, Оля Михайлова, Дуся Приказчикова, Тося Карасева-Кнопка, Тоня Анисимова, Люба Капитонова.

Во главе медицинской службы полков были поставлены добровольцы, только что сдавшие госэкзамены в мединституте: Альберт Цессарский и Илья Давыдов. Врачом была и Вера Давыдова (Павлова); Виктор Стрельников и Владимир Назаров пришли в бригаду с четвертого курса мединститута.

Когда формирование бригады завершилось, а ее состав приобрел опыт боевых действий на фронте и в тылу врага, начался процесс «отдачи» ее бойцов и командиров в отдельные части Красной Армии (например, на укомплектование Отдельной, впоследствии 70-й армии, погранчастей, спецшкол и др.). Только с 1941 по 1944 год из ОМСБОНа было откомандировано 5074 человека.

Попытаюсь хотя бы вкратце рассказать о деятельности бойцов ОМСБОНа в годы войны. Прежде всего о той большой роли, которую они сыграли в битве под Москвой. Об этом отец рассказывал много эпизодов. Кое-что сохранилось у меня в памяти еще с детских лет. Всех бойцов этого отряда спецназа отец считал героями.

По неполным данным, более одной тысячи омсбоновцев защищали Москву. Их вклад в защиту столицы, однако, не исчерпывается этой цифрой. Сравним ее со следующими фактами: если минеры ОМСБОНа поставили на Западном фронте 40 тысяч мин, то весь Калининский фронт — 4500; особенностью этой работы было то, что исключительно широко была применена новая техника: управляемые фугасы, огневые фугасы ПТ, МЗД. И все это на дальность свыше 100 км; по тем же неполным данным было определено, что на фугасах и минах, установленных сводным отрядом в Подмосковье, подорвалось 30 немецких танков, 20 броневиков, 68 машин с мотопехотой, 19 легковых автомобилей с офицерами, 53 мотоцикла. Подразделения бригады захватили в исправном состоянии 17 автомашин, 35 мотоциклов с колясками, много пулеметов, радиоприемников и другого военного имущества; кроме того, 156 автомашин были уничтожены авиацией на пробках у минных полей.

Эти цифры могут показаться не столь уж большими. Возможно, это так. Но эти данные необходимо помножить на более важный показатель — выигрыш времени, столь важный для Красной Армии, воевавшей на подступах к столице, что давало возможность затормозить оперативный темп моторизованных и танковых частей врага, потерявших на минных полях значительную часть боевой техники. В более узком плане эти данные говорят о том, что немцы не смогли пробиться к Дмитрову, а также перебросить танки на восточный берег канала Москва—Волга. Следовательно, стратегический план врага — обход Москвы с севера — был сорван. Наконец, бесспорно и то, что инженерные заграждения, поставленные отрядами ОМСБОНа вместе с другими частями Западного фронта, сыграли свою роль в подготовке контрнаступления под Москвой. Добавим к этому и такое обстоятельство: при разгроме немецких войск под Москвой и их отступлении созданная омсбоновцами система инженерно-минных заграждений вторично сыграла свою роль: она заставляла немцев бросать свою многочисленную моторизованную технику у проходов через минные поля, а в создававшихся пробках в панике под ударами Красной Армии гибли тысячи фашистов.

Боевую задачу по устройству заграждений на подступах к Москве омсбоновцы выполнили блестяще. Вот их официальная оценка, выраженная в приказе по инженерным войскам Западного фронта в июле 1942 года: «Характерной для ОМСБОНа особенностью является четкость и отличная организованность, проявленные при выполнении заданий фронта. Работой ОМСБОНа фронту оказана большая помощь». «Заградительные работы, проведенные ими, имели большой размах… и сыграли большую роль в обороне Москвы». За проявленные доблесть и мужество 75 отважных воинов ОМСБОНа были награждены орденами и медалями Советского Союза. Среди них: М. Ф. Орлов, М. Н. Шперов, М. С. Прудников, А. П. Шестаков, П. П. Шаров, М. В. Бреусов, А. И. Авдеев, И. Ю. Давыдов, А. Драганов, А. Л. Саховалер, А. П. Мальцев, А. П. Кругляков, Мария Петрушина, Александра Павлюченкова.

Эти ордена и медали особые. Особые не только потому, что в суровом и тяжелом 1941 году награды давались редко, но и потому, что они связаны со спасением Москвы.

Высокое официальное признание не исчерпывает, однако всего того, что дала битва за Москву всем омсбоновцам, кто в ней участвовал. Солдаты, офицеры и политработники выдержали первую проверку огнем, встретившись лицом к лицу с фашистами. А это самая главная проверка для защитника родины. Без этого не могло быть того беззаветного мужества и преданности, которые проявились впоследствии в тылу врага.

Это подтверждается и данными о действиях ОМСБОНа на линии фронтов за 1941–1943 годы: солдаты и офицеры подготовили к разрушению 128,5 километра железнодорожных, шоссейных дорог и автомагистралей, вырыли на них 11 564 фугасные воронки, изготовили и перезарядили 8998 мин, заложили 2057 фугасов, взорвали полотно шоссейных дорог и автомагистралей протяженностью 71,5 километра, заложили 49 252 минных поля, подготовили к взрыву 205, взорвали 95 мостов, установили 94 километра минных завалов, подготовили к разрушению и выводу из строя более 36 промпредприятий, подготовили 2469 подрывников из числа рабочих и служащих местных предприятий и т. д.

К этим данным добавим еще несколько фактов и цифр: когда началось контрнаступление, было снято 26 779 мин разных систем, разминировано 500 километров нефтепроводов, обезврежено 1500 авиабомб противника, уничтожено более тысячи солдат и офицеров вермахта.

И еще об одном: ряд бойцов сводного отряда Шперова привлекались в качестве инструкторов по установке мин в частях и подразделениях Красной Армии, оборонявших Москву.

Вскоре большая часть защитников Москвы — омсбоновцев была отозвана в город. Это было вызвано не только тем, что они выполнили свои задачи, но и тем, что взамен них пришли вновь сформированные части саперных и инженерных частей. Учитывалось и то, что, несмотря на контрнаступление наших войск, опасность возможного прорыва врага на каком-нибудь участке фронта была вероятна, и поэтому укрепление самой обороны города, и особенно его центра, не снималось с повестки дня.

Омсбоновцы внесли свой вклад в то, что под Москвой был развеян миф о непобедимости немецко-фашистской армии, что здесь было нанесено первое жестокое поражение фашизму и появилась надежда на коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны.

Так завершился первый фронтовой период в истории Отдельной мотострелковой бригады особого назначения. Он может быть вкратце охарактеризован такими словами: мы выстояли и, проявив мужество и отвагу, окрепли и возмужали, приобрели боевой опыт, который был приумножен в боях в тылу фашистских войск.

Уже летом 1941 года командование ОМСБОНа приступило к формированию и заброске в тыл врага первых отрядов и групп. Перед ними, наряду с разведывательными и диверсионными, были поставлены задачи сбора подробной и квалифицированной информации о конкретной обстановке, сложившейся на оккупированной территории; о политике оккупационных властей; о системе охраны тыла гитлеровских войск; о развитии партизанского движения и борьбе подпольщиков, о характере необходимой им помощи. Первые отряды ОМСБОНа призваны были установить контакты с партизанами, наладить их связь с Москвой, способствовать формированию новых отрядов и активизации боевых действий партизан. Им предстояло также создать на местах базы для развертывания деятельности отрядов ОМСБОНа; проверить на практике эффективность предложенных командованием тактики и методов борьбы в условиях вражеского тыла, выявить новые возможности их развития; накопить определенный опыт, который был бы взят на вооружение теми отрядами и группами, которые вслед за ними будут направлены в тыл врага.

При формировании отрядов командование ОМСБОНа стремилось назначать на посты руководителей партизанского движения боевых, преданных нашей родине офицеров, имевших опыт партизанской борьбы, разведывательной и диверсионной работы, полученный в годы Гражданской войны, и проявивших себя в истребительных батальонах и в отрядах народного ополчения. Этот принцип оставался основополагающим для командования ОМСБОНа при подборе кадров командиров спецотрядов и спецгрупп на протяжении всех лет войны. Командирами первых отрядов, ушедших в августе 1941 года в тыл врага, стали чекисты Д. Н. Медведев и А. К. Флегонтов, имевшие опыт партизанской и подпольной деятельности.

Летом 1941 года в тыл врага на территорию Смоленской области были заброшены отряд старшего лейтенанта В. Зуенко и разведывательная группа в составе доцента МГУ Я. С. Кумаченко, 3. А. Пивоваровой, бывшей преподавательницы Института иностранных языков, и радиста Н. Г. Абрамкина.

Разведчики сумели устроиться переводчиками в штаб немецкой танковой дивизии и завоевать доверие гитлеровского командования. Через отряд Зуенко группа Кумаченко передавала в Москву ценнейшую разведывательную информацию. До октября 1941 года 3. А. Пивоварова и ее разведчики продвигались вместе с танковой дивизией к Москве. И все это время в Центр поступали от них все новые и новые сведения. В октябре группе Пивоваровой удалось незаметно покинуть штаб дивизии, соединиться с отрядом Зуенко и вместе с ним возвратиться в Москву.

В конце лета 1941 года на оккупированную территорию Орловской и Курской областей, а также в ряд районов Белоруссии и Украины были направлены еще несколько оперативных групп под командованием В. И. Пудина, И. П. Галковского, Л. Л. Чанцева и других чекистов-омсбоновцев с целью сбора информации и разведданных. Группа Чанцева готовила к переброске в тыл врага отряд «Митя» — отряд Дмитрия Медведева.

С августа по октябрь 1941 года в Смоленской области успешно действовал отряд под командованием А. К. Флегонтова. Опытный чекист, он в начале 20-х годов возглавлял партизанское движение на Дальнем Востоке. Отряд проводил смелые налеты на вражеские кавалерийские разъезды и обозы, осуществил несколько диверсий на коммуникациях противника, собрал ценные разведывательные данные и в октябре 1941 года вернулся в Москву.

С июля по октябрь 1941 года особая спецгруппа ОМСБОНа создавала базы для действий отрядов бригады на территории Гомельской, Брянской, Орловской областей.

Важнейшее значение в эти первые, наиболее трудные месяцы Великой Отечественной войны имела организационная, разведывательная и диверсионная деятельность первого крупного отряда омсбоновцев, получившего кодовое наименование «Митя» — по имени своего командира, впоследствии известного писателя Дмитрия Николаевича Медведева. Отряд насчитывал 30 бойцов, главным образом воинов-спортсменов, участников Московской битвы. Начальником штаба отряда был полярник, инженер-геолог Д. Д. Староверов.

13 сентября 1941 года после нескольких неудачных попыток отряд перешел линию фронта у деревни Белоголовка Жуковского района, на участке обороны 217-й дивизии. Первая база отряда находилась в Клетнянских лесах, где он пополнился группой окруженцев. Действуя в Брянской области, а затем на территории Могилевской и Орловской областей, отряд совершил более 50 боевых операций. В результате действий отряда «Митя» было взорвано три железнодорожных и семь шоссейных мостов, уничтожено девять самолетов врага, в 13 местах сильно разрушено железнодорожное полотно, спущено под откос три военных эшелона противника. Бойцы отряда разгромили несколько гарнизонов и полицейских постов, уничтожили шесть пунктов телеграфной связи, вывели из строя шесть заводов, выполнявших военные заказы, уничтожили двух генералов, 17 офицеров, более 400 немецких солдат. Справедливое возмездие постигло 45 предателей родины. 14 января 1942 года, успешно выполнив задание, отряд в составе 272 человек перешел линию фронта в районе Людинова и вернулся в Москву.

Боевая деятельность омсбоновцев в тылу врага в 1942–1944 годах осуществлялась по заданиям командующих Западным, Центральным, Брянским, 1, 2, 3-м Белорусскими и 1-м Украинским фронтами. Перед ними ставились следующие основные задачи:

сбор разведывательных данных и информации военного, экономического и социально-политического характера;

разрушение стратегических железнодорожных и шоссейных магистралей и других коммуникаций в прифронтовой зоне и в глубоком тылу противника, выведение из строя важных транспортных узлов;

срыв железнодорожных и автоперевозок живой силы и техники противника на фронт;

разрушение мостов, станционных сооружений;

всяческое препятствие вывозу в Германию советских граждан, техники и награбленной немцами национальной собственности советского народа и имущества граждан;

разгром воинских, жандармских и полицейских гарнизонов;

вывод из строя промышленных предприятий, электростанций, средств связи.

11 и 13 января 1942 года командование Западного фронта приказало командиру ОМСБОНа полковнику М. Ф. Орлову сформировать четыре отряда для выполнения главным образом разведывательных и диверсионных заданий в ближайшем тылу врага в районе Вязьма — Дорогобуж.

Командование бригады решило отобрать по 80–90 человек для каждого отряда, в основном спортсменов, саперов, студентов и рабочих. Из 1-го полка — два отряда и столько же из 2-го. Их организация в 1-м полку была поручена капитану Николаю Александровичу Васину и старшему лейтенанту Михаилу Константиновичу Бажанову, а во 2-м — старшему лейтенанту Кириллу Захаровичу Лазнюку и капитану Никите Семеновичу Горбачеву. При этом отряд Васина планировалось направить в северную часть Брянского леса, остальные отряды должны были парализовать движение на участке Московско-Смоленской железной дороги Смоленск — Вязьма — Орша и Минском шоссе. Однако из-за внезапного прорыва фронта немцами три из этих четырех отрядов не были заброшены в тыл, а были использованы в конце января — начале февраля в качестве общевойсковых подразделений для того, чтобы задержать немецкое наступление. Через линию фронта перешел лишь отряд Бажанова, который выполнил ряд боевых заданий в районе деревень Дубровка, Репица и других.

В результате действий четырех отрядов омсбоновцев за период с 20 января по 14 февраля было уничтожено 600 солдат и офицеров противника, 3 танка, 28 подвод с боеприпасами и продуктами, захвачено 8 подвод с боеприпасами. Потери омсбоновцев составили 56 убитых, 36 раненых и около 40 пропавших без вести.

В феврале—июне 1942 года за линию фронта ушло более 20 отрядов. В начале 1942 года большинство отрядов переходило линию фронта в Калужской области на участках 10-й и 16-й армий. Оттуда уходили на заданные им территории, главным образом в Брянскую и Орловскую области, в районы Белорусского и Украинского Полесья. Вторым направлением массового выхода отрядов в глубокий тыл врага являлся в тот период путь в Белоруссию и Смоленскую область через лесные массивы западной части Калининской области с центром в Торопце.

В течение 1942 и 1943 годов отряды и спецгруппы ОМСБОНа были заброшены на территории почти всех временно оккупированных областей РСФСР, на Украину и Белоруссию, в республики Прибалтики и на Северный Кавказ. Всем отрядам и группам ОМСБОНа присваивались кодовые названия, и они сохраняли свою самостоятельность в течение всего времени пребывания в тылу врага. В зависимости от характера основного задания отряды или сохраняли свой первоначальный состав, избегая его расширения (преимущественно отряды, имевшие особые разведывательные задачи), или вырастали в бригады и соединения (если основное задание включало такую цель).

Наиболее напряженным по числу переходов отрядами ОМСБОНа линии фронта через Суражские «ворота» явился, пожалуй, март 1942 года: командиры отрядов стремились успеть выйти в тыл врага до начала весенней распутицы.

В числе первых вышел отряд капитана М. Миронова, действовавший в Псковском и Порховском районах.

22 января 1942 года из Москвы в тыл врага направился отряд «Победа» под командованием лейтенанта И. М. Кузина в составе 36 человек.

В начале марта 1942 года линию фронта пересек отряд «Местные» в составе 25 человек, в основном пограничников и жителей Белоруссии (отсюда и название). Отряд возглавил подполковник С. А. Ваупшасов, принявший псевдоним Градов. Комиссаром отряда стал старший лейтенант Г. С. Морозкин, начальником штаба — капитан А. Г. Луньков.

18 марта 1942 года из Торопца к фронту направился спецотряд под командованием П. Г. Лопатина (Дяди Коли) в составе 23 человек. Большую часть отряда составляли бойцы отряда «Митя», отсюда и его кодовое название «Бывалые». Комиссаром отряда был А. Езубчик (затем — Чулицкий), начальником разведки — В. Рудак, начальником штаба — В. Большаков.

Из Торопца осенью 1942 года начинался и рейд в тыл врага отряда «Боевой» под командованием А. К. Флегонтова. Комиссаром отряда был Г. Р. Червонков, начальником штаба —.Ф. Ф. Тараненко, врачом — М. И. Лагутин, радистами — Н. Бушков и Хоробрых.

26 октября 1942 года в Брестскую область была сброшена на парашютах спецгруппа «Сокол» под командованием подполковника К. П. Орловского (Роман).

В августе 1943 года из Москвы для усиления разведывательной и диверсионной деятельности на юге Западной Белоруссии был направлен отряд капитана А. Г. Миронова в составе 28 человек. Парашютисты приземлились в районе деревни Песчанка Минской области, в расположении бригады Градова, оттуда в сопровождении группы проводников ушли на базу отряда «Сокол».

В мае 1943 года в Минскую область была десантирована спецгруппа «Юрий» в составе 18 человек. Командиром группы был назначен опытный разведчик Ю. М. Куцин.

В июне 1942 года в район ст. Зленка был заброшен разведывательно-диверсионный отряд «Храбрецы» в составе 14 человек под командованием чекиста А. М. Рабцевича. Комиссаром отряда был немецкий коммунист, политэмигрант К. Линке.

Наряду с Белоруссией одними из главных направлений засылки отрядов и спецгрупп ОМСБОНа в 1942 году являлись Украинское Полесье и Приднепровье.

Одним из первых летом 1942 года на Украину был направлен отряд полковника Д. Н. Медведева «Победители». Комиссаром отряда стал заместитель командира 2-го полка ОМСБОНа по политчасти С. Т. Стехов, начальником штаба — майор Пашун, начальником разведки — С. Творогов, врачом — А. Цессарский. В составе отряда в тыл врага направлялся разведчик Н. И. Кузнецов, чье имя впоследствии стало легендарным.

14 марта 1942 года в тыл врага ушел отряд «Ходоки» в составе 15 человек под командованием Е. И. Мирковского.

В августе 1942 года в районе города Олевска Житомирской области был сброшен на парашютах отряд подполковника Н. А. Прокопюка «Охотники» в составе 64 человек. Комиссаром был майор И. П. Галигузов, начальником штаба — старший лейтенант А. А. Горович.

Весной 1942 года командованию ОМСБОНа было поручено сформировать отряд для выполнения особого задания Ставки в районе Запорожья. С этой целью была создана спецгруппа «Энергетики», состоящая из командира — лейтенанта В. П. Шепеля, мастера спорта, бывшего инструктора ДСО «Динамо», комиссара В. А. Ласкина, заместителя командира по разведке — капитана госбезопасности А. А. Вишневского, радистки А. Соболевой.

В марте 1943 года на базу соединения генерала Сабурова, находившегося в это время на территории Белоруссии, был сброшен на парашютах отряд имени Богдана Хмельницкого под командованием майора В. В. Лебедя.

Начиная со второй половины 1943 года командование ОМСБОНа уже имело возможность забрасывать в тыл врага крупные отряды численностью до 150 человек. Таким был, например, отряд «Гвардия» капитана В. Н. Воронова, направленный в район озера Белое (Ровенская область).

Командование ОМСБОНа уделяло большое внимание оказанию помощи Севастополю и партизанам Крыма. В 1942 году в Крым были сброшены спецгруппы В. Аранова «Витязи» и Кахара Адашева «Крымчаки». В марте 1943 года в Крым была направлена спецгруппа майора Арабаджиева «Соколы». Арабаджиев взял на себя руководство деятельностью омсбоновских десантников в Крыму и связанных с ними подпольщиков.

О некоторых из успешных операций Четвертого управления НКВД, проведенных в годы войны, рассказывается в книге Ф. Сергеева (Сергеев Ф. Тайные операции нацистской разведки. 1933–1945. М.: Политиздат, 1991). Одной из блестящих операций, проведенных Четвертым управлением в годы войны, было проникновение в смоленскую разведывательную школу немцев, расположенную в поселке Красный Бор.

В июне 1942 года для проникновения в эту одну из наиболее активно действовавших диверсионных школ в центре России был внедрен советский разведчик Михайлов. Как и рассчитывали, на подходе к Смоленску он был задержан гитлеровцами. Его подвергли тщательному допросу и поместили в вяземский лагерь для военнопленных. Там в числе других военнопленных его вербовали в «Русскую национальную армию». Михайлов согласился, полагая, что так он сможет быстрее оказаться в поле зрения разведки. И не ошибся. Вскоре его, только что добровольно появившегося «с той стороны», стали обрабатывать абверовцы. Они «склонили» его к тайному сотрудничеству и отправили в диверсионную школу. За время пребывания там — с августа 1942 по февраль 1943 года — Михайлову удалось войти в доверие, завязать дружеские отношения и перетянуть на свою сторону 12 соучеников. Перед отправкой в советский тыл он снабдил их паролем для явки в органы государственной безопасности. Вместе с другим советским разведчиком, Борисовым, Михайлов сорвал несколько спланированных нацистами диверсионных акций. Через известное время Михайлов благополучно вернулся из вражеского логова. Борисов, оставшийся в школе, продолжал выполнять задания советской контрразведки. Добытые им сведения о планируемой карательной операции против белорусских партизан в районе Суража позволили партизанам нанести предупредительные удары по карателям. За успешное выполнение заданий Михайлов и Борисов были награждены орденом Красного Знамени.

Примером такой решимости советского человека, оказавшегося в немецком плену, может служить явка с повинной агента-радиста Панина, заброшенного абвером на территорию Московской области. До войны он работал и жил в Горьком, а летом 1941 года добровольно ушел на фронт. Часть, в которой он проходил службу, попала в окружение, и вскоре многие ее военнослужащие были захвачены в плен. По словам Панина, в плену он непрестанно думал о побеге, чтобы вернуться в строй, но довольно долго обстоятельства складывались неудачно. Однажды он был вызван в комендатуру лагеря, где после продолжительной беседы ему предложили поступить в разведывательную школу немцев. «Сперва, — заявил Панин, — я готов был плюнуть вербовщику в морду, потом меня осенила мысль, а может быть, это начало пути возвращения к своим. Не сказал ни «да», ни «нет» и был отпущен. Вернувшись же в барак, пожалел, что не согласился».

Но и вербовщик не считал разговор законченным. Он вызывал Панина еще несколько раз, и тот, сделав вид, что доводы вербовщика подействовали, в конце концов согласился пойти в разведывательную школу. «Самым трудным было, — заявил Панин на допросе, — не возбудить ни в ком подозрений относительно моих истинных намерений. Я старался соблюдать дисциплину, ни с кем не сближался и даже в самолете боялся чем-либо выдать себя. С облегчением вздохнул, лишь когда надо мной раскрылся парашют». Оставшись один, он взвалил на спину рацию и другое шпионское снаряжение, вышел к ближайшему селу, разыскал председателя колхоза. Тот к вечеру доставил его в райотдел НКВД.

Искренность поступка Панина не вызывала сомнений, и было решено попытаться завязать через него радиоигру с разведцентром. Специалисты подробно расспросили, как шло обучение в разведывательной школе, кто являлся ее шефом по технической подготовке, разобрались в кодах и шифрах и уже собирались было выйти от имени Панина в условленное время в эфир. Но тот воспротивился такому решению: «Я довольно долго работал с шефом. Его рация была в Смоленске, а я в Красном Бору. Он не раз хвалил меня за мой, как он говорил, особенный радиопочерк. И если на ключе будет работать другой, он легко догадается. Доверьтесь мне, я вас не подведу».

С доводами Панина посчитались, и в условленный разведывательным центром день и час радист вышел на связь. Сообщил, что группа в момент приземления рассеялась на большом расстоянии друг от друга, судьба остальных ему неизвестна. Сам же он сумел обосноваться в Волоколамске, в доме одной старушки, успел собрать некоторую информацию, которую готов передать.

Центр одобрил действия Панина и, условившись об очередном сеансе связи, закончил первый контакт с ним в эфире. В процессе дальнейшей игры к противнику ушел большой объем сообщений, специально подготовленных чекистами с участием специалистов Генерального штаба. Насколько обдуманно это делалось, можно судить по тому, что, например, описанные Паниным «передвижения войск» на случай проверки противником нашли бы подтверждение в результате определенных действий, инсценированных на железной дороге командованием военных сообщений Наркомата обороны СССР.

«Радиоигра» развивалась успешно. «Находчивость» и «старания» Панина были высоко оценены разведывательным центром. В одном из сеансов связи его уведомили о том что германское командование «за регулярное сообщение ценных сведений и проявленную храбрость при выполнении задания» удостоило его высокой награды — Железного креста. Участие в оперативной игре было довольно продолжительным. Наступило время, когда по техническим параметрам у рации должно было иссякнуть питание. В Волоколамск был вызван курьер, доставивший батареи. При возвращении курьера через линию фронта он был арестован. Но игра продолжалась. После завершения операции Панин, честно выполнивший свой гражданский долг и принесший этим пользу родине, был награжден медалью «За отвагу».

Просчет, заключавшийся в ставке на военнопленных, СД и абвер пытались восполнить усилением вербовочной работы среди населения оккупированных немецкими войсками районов советской территории, отдавая предпочтение уголовникам. Но и эта затея не достигает цели. В такой обстановке возник новый чудовищный план: использовать в качестве диверсантов подростков. Он основывался на вполне понятном расчете: подростки-диверсанты вряд ли могут привлечь внимание советской контрразведки. Да и население будет снисходительно к детям.

В районе города Касселя создается диверсионная школа для подростков. Для поиска кандидатов в концлагеря, в населенные пункты оккупированной советской территории и особенно в не успевшие эвакуироваться детские дома направляются специальные команды вербовщиков из СД. В школе будущим диверсантам упорно вдалбливают, что они дети великой Германии, что Советской России уже не существует. Их опекают «заботливые» инструкторы и наставники, которые видят свою задачу не только в привитии подопечным навыков диверсионной работы, но в их всестороннем развращении. В школе охотно поощряются и даже инспирируются драки, всемерно проповедуется культ силы, детей учат быть жестокими.

В ночь с 28 на 29 августа и 1 сентября 1943 года большую группу подростков на парашютах сбрасывают в тыл Красной Армии — от Калинина до Харькова. Каждый из забрасываемых одет в поношенную одежду, в торбах у них запас продуктов и взрывчатка, заделанная в небольшие куски каменного угля. Эти куски они должны были подбрасывать в тендеры паровозов или склады угля. Но эта, казалось бы, тщательно подготовленная операция также терпит провал.

Вот что говорилось по этому поводу в одном из документов чекистского аппарата Тульской области: «Сообщение о явке двух диверсантов-подростков. 1 сентября 1943 года в штаб воинской части г. Плавска явились два подростка: Михаил, 15 лет, и Петр, 13 лет. Они заявили, что заброшены вместе с другими диверсантами-подростками для подбрасывания взрывчатки в тендеры паровозов. Обучались на даче под г. Касселем».

Миша рассказывает: «…почти все бывшие детдомовцы, зная, что им надо будет совершать диверсии, договорились втихомолку не выполнять задания немцев, не вредить своим, а сразу явиться в любой штаб Красной Армии и все рассказать…»

И действительно, как правило, подростки сами являлись в воинские части, милицию, органы государственной безопасности, сдавали диверсионное снаряжение и парашюты, сообщали все о себе, о соучениках и школе, где проходили обучение.[2]

На Кавказском направлении, судя по некоторым отрывочным данным, с января по ноябрь 1942 года было разоблачено и обезврежено около 170 агентов абвера. На Сталинградском — только за сентябрь, октябрь 1941 и первую половину 1942 года удалось пресечь деятельность почти 200 вражеских агентов. Но совершенно очевидно, что далеко не все переброшенные через линию фронта явились с повинной, а тем более — далеко не все агенты, действовавшие упорно и умело, были обезврежены. Сами авторы «Цеппелина» считали более успешной ближнюю агентурную разведку (на глубину до 50 километров). Здесь, если верить архивным данным, возвращалось обратно 10 процентов переброшенных агентов. Значит, каждый десятый в той огромной массе, которую готовили в рамках «Цеппелина», так или иначе вел свою подрывную работу.

Утверждают, что за годы Великой Отечественной войны чекистские органы обезвредили в тыловых районах страны несколько тысяч гитлеровских лазутчиков, в том числе 1750 агентов-парашютистов. Но значит ли это, что никому из заброшенных в наш тыл немецких агентов не удалось миновать контрразведывательный заслон? Разумеется, не значит.

Известно, например, что в ряде случаев успешно действовали диверсионные группы абвера и СД. Только за четырнадцать дней августа 1941 года на Кировской и Октябрьской железных дорогах было совершено семь диверсионных актов. Диверсантам удавалось неоднократно серьезно нарушать связь между штабами войсковых соединений Красной Армии. В ночь на 17 октября 1944 года на железнодорожном перегоне Лановцы — Корночевка агенты абвера совершили крупную диверсию, и движение на магистрали было задержано на пять суток.

Мне не раз приходилось слышать от отца самые теплые слова в адрес бойцов ОМСБОНа, о их смелости, решительности, всегда нацеленной на подвиг. «Это были железные люди, преданные родине и нашему чекистскому делу, — говорил он. — Я их всех по-братски любил». И, видимо, не случайно на гражданской панихиде в связи с похоронами моего отца среди присутствовавших было много тех, кто с оружием в руках дрался с германскими захватчиками в составе бригады особого назначения, созданной отцом.