"Остров Надежды" - читать интересную книгу автора (Ливадный Андрей Львович)ГЛАВА 7.Робот убегал. Его изношенные узлы и поврежденный в стычках с другими механизмами корпус грозили рассыпаться от нагрузок, но блок логической оценки ситуаций, в который когда-то был заложен программный эквивалент человеческого инстинкта самосохранения, гнал его вперед и вперед, в бесплодных попытках оторваться от противника. Коридоры, залы, отсеки, шахты, пробоины, груды хлама, человеческие тела и эндоостовы механизмов – все мелькало перед единственной уцелевшей видеокамерой некогда грозной боевой машины. Внезапно поисковый радар поймал цель. Кибермеханизм резко остановился, так, что взметнулись фонтанчики искр, при торможении о бронеплиты палубы, рывками повернулась независимая орудийная подвеска, но алая точка уже исчезла. Компьютеру машины потребовалось две миллисекунды, чтобы проанализировать движение цели. Турель вакуумного орудия еще раз дернулась, и шквал бронебойных снарядов смел переборку, за которой скрылся человек. Это было зрелище, достойное кисти импрессионистов. Уродливый робот стоял посреди полуразрушенного реакторного зала, настороженно сканируя окружающее пространство. Гротескная поза боевой машины почему-то наводила на мысль о неврастении – если бы этот монстр мог напрягаться и испытывать страх, то он вкусил бы его в полной мере – его боевые системы не могли дать однозначного ответа – поражена цель или нет. Четвертый раз он сталкивался с противником, боезапас таял, а алая точка каждый раз избегала уничтожения, словно издеваясь над логикой боевой машины, основанной на практицизме кратчайших расстояний. Робот не осознавал, что имеет дело с Человеком. Развороченная стена испускала ровное красноватое сияние, тускло освещая зал. Яна облизнула пересохшие губы, заметив, как Семен сделал предупреждающий знак и шагнул вперед. Импульсную винтовку он держал стволом вниз, словно перед ним не возвышалась громада боевой машины. Вакуум не способен передать звук, но Яне казалось, она слышит надсадный вой сервомоторов, когда приводы машины начали нацеливать орудия, очерчивая стволами вакуумной турели смертельный полукруг. Кибермеханизм двигался стремительно, и ни один нормальный человек не успел бы отреагировать на смертельную опасность, но для Семена машинное время уже давно не являлось чем-то сверхъестественным. Его мозг, равно как и тело, умели действовать в ритме миллисекунд: он отчетливо видел конвульсивные движения механических приводов, и два черных зрачка вакуумной электромагнитной турели не успели завершить боевой разворот… Два кумулятивных заряда выпущенные из «АРГ-8» прожгли броню кибермеханизма, превратив главный сервомоторный узел в оплавленные обломки. Боевую машину развернуло вокруг оси, ударив о стену отсека, датчики повреждений зафиксировали разрушительную вибрацию, возникшую в главном приводе, затем темноту отсека осветил сноп искр, вырвавшийся из пробитого корпуса, и механизм застыл, утратив всякую возможность двигаться. Большинство внешних датчиков отключилось, теперь система боевой машины могла воспринимать мир лишь посредством единственной видеокамеры, точечный объектив которой показывал фрагмент собственной брони механизма, по которой бегали сполохи статического электричества… На фоне призрачно-красного пятна появились две тени. Они приблизились. – Рассыпался… – пришел сигнал на радиочастоте. Яна улыбнулась. Семен повернулся и заглянул в развороченное электронное нутро робота. Среди расколотых кристаллосхем метались зеленоватые искры, местами они били в корпус, но некоторые находили окольные пути и вливались в пульсирующие зеленым мерцанием цепи управления. Система боевого кибермеханизма пыталась обойти повреждения, и восстановить утраченные функции. Яна проследила за взглядом Семена и потянулась к блоку питания машины. Рука Семена мягко отстранила ее. – Ты что? Он же пытается восстановить цепи! – Пусть живет. – Семен указал на развороченный сервомоторный узел. – Он больше не сможет убивать. Яна представила себе боевую машину, обреченную на неподвижное функционирование в темноте и безмолвии разрушенного зала и зябко передернула плечами. Решения Семена иногда казались ей странными. Он повернулся. Бледное лицо Яны, освещенное зеленоватыми вспышками, отражало недоумение, хотя ее глаза еще лихорадочно блестели. Ей нравилась погоня, но она не понимала того особого чувства, которое испытывал Семен, уничтожая машины. Хотя охота уже не доставляла ему прежнего удовольствия – он уже давно доказал себе, кто настоящий хозяин сфероида. – Пойдем домой, – предложил он, окончательно утратив интерес к агонизирующим обломкам машины, – Андор, наверное, уже заждался. – Постой, – Яна коснулась его руки, – я не понимаю… Семен пожал плечами. – Они больше не властны над нами. Яна прижалась своим шлемом к его лицевому щитку, пытаясь заглянуть в глаза. – И ради этого ты рискуешь? Он усмехнулся. Разве жизнь можно назвать риском? За их спиной во тьме злобно светился красноватый зрачок сканера боевой машины. Семен знал, что будет дальше. Система боевого кибермеханизма будет вновь и вновь повторять бесплодные попытки восстановить контроль над разбитыми сервомоторами, пока не иссякнет его энергия. Тогда зловещее сияние сканера потускнеет и погаснет. Это была его месть, если в отношении машины можно применить человеческие мерки… – Пойдем, – вновь повторил он, взяв Яну за руку. Теснина технического коридора вывела их к вертикальной шахте, которая вела к поверхности сфероида. Выход был безопасен – его скрывала полуразрушенная рубка управления с множеством пробоин, через которые открывалась панорама простирающейся на десятки километров вокруг металлической равнины. Семен помог Яне подняться в рубку и замер, метр за метром осматривая близкий горизонт сфероида. Она присела рядом, тоже вглядываясь в даль. Рука Яны лежала на прикладе импульсной винтовки. Все происходило совершенно обыденно, как сотни, если не тысячи раз до этого дня. Рубка была их любимым местом в этой части стальной планетки. Яна уже давно освоилась с феерическими красками металлического острова, но каждый раз ее взгляд находил для себя что-то новое, словно она постепенно, шаг за шагом, постигала его суровую красоту. Спиралевидная туманность тусклым пятном вставала над исковерканной линией близкого горизонта. В угольно-черном, бездонном небе неподвижно повисали сгустки звездного света, и на их фоне быстро двигалось несколько алых капель – маленькие спутники сфероида. Ниже, под основанием купола рубки, плавно выгибалась к близкому горизонту исковерканная равнина, от которой в чернь бездны кое-где вздымались остовы надстроек или целые корпуса погибших кораблей. Это был их мир… их Остров Надежды. Пять лет назад они встретились в его населенных механической смертью недрах. Это казалось чудом – два ребенка выжили и повзрослели, превратившись в юношу и девушку. Ростки жизни, обожженные безумием войны, загнанные в границы герметичных помещений, пробились к свету, презрев теорию вероятности. Они были бесконечно счастливы и несчастны одновременно. Семен и Яна любили друг друга сильнее, чем брат и сестра, сильнее, чем юные возлюбленные, – они попросту были двумя частями одного целого, с недоумением и содроганием вспоминая то время, когда жили порознь… Семен закончил осмотр, и они, покинув рубку, вышли на поверхность сфероида. До места, где начинался безопасный туннель, ведущий к их жилищу, оставалось минут десять ходьбы. Его глаза по привычке фиксировали каждую деталь, малейшее движение или изменение в знакомом ландшафте, но это происходило неосознанно и не мешало думать. В последнее время он все чаще и чаще чувствовал неудовлетворенность. Чем больше он читал, тем теснее казался ему стальной шар Острова Надежды. Здесь не было иных красок, кроме кровавого сияния туманности, не было простора, кроме необъятной бездны космоса… он пытался представить себе живые планеты, где обитали миллионы людей, но воображение билось как птица в клетке, вновь и вновь возвращаясь к реальности стального лабиринта. Выживание уже несколько лет как перестало быть для него сверхзадачей, и мысли мальчика все чаще обращались к звездам, тем более он отлично знал, что составляющие сфероид корабли когда-то перемещались в пространстве… Как приятно вернуться домой! Семен перешагнул порог шлюзовой камеры и, отстегнув гермошлем, замер. Что-то было не так… Его разум еще не успел вычленить причину неосознанной тревоги, а рука уже машинально легла на приклад «АРГ-8», он шагнул вперед, прикрывая своим телом Яну, и прислушался. Тихо шипел воздух, нагнетаемый под уплотнитель внутреннего люка, ритмично постанывал требующий замены клапан в одном из насосов регенератора, изредка попискивали сигналы на различных контрольных панелях, но это были привычные звуки… в которые вплетался совершенно чуждый этим помещениям низкий, утробный гул, доносящийся со стороны библиотеки. Пальцы Яны впились ему в плечо. Она тоже слышала глубокий, угрожающий, полный скрытой энергии монотонный звук… – Что это? – едва слышно спросила она. – Не знаю, – покачал головой Семен, делая шаг вперед по прозрачному тоннелю, за стенами которого работала автоматика жизнеобеспечения. Ему вдруг вспомнилось, как он впервые попал сюда и точно так же, крадучись, шел по этому коридору… Гул продолжал нарастать, словно где-то работал готовый взорваться генератор неведомого поля, напряжение росло, оно витало в воздухе, становясь почти осязаемым, и вдруг… Басовитое гудение прорезала звонкая и чистая нота. Звук затрепетал, отражаясь от стен, колеблясь, меняя интонацию, пока не перерос в четкий, гармоничный ритм. Пальцы Семена разжались, и штурмовая винтовка автоматически переместилась за спину, в силовые захваты боевого скафандра. Он успокоился. Неисправные генераторы не способны синтезировать музыку. – Подумал Семен, преодолевая последние метры, отделявший его от входа в библиотеку. Незнакомая мелодия пульсировала, вливаясь в рассудок, нежная, бархатистая, как наполненный льдистыми звездами мрак космоса, сильная и неукротимая, как вспышка термоядерной реакции, зовущая, терзающая и вопрошающая, как неистребимое движение разума… Посреди библиотеки стоял Андор. Мелодия лилась из скрытых динамиков, заставляя едва ощутимо вибрировать переборки. Семен молча пожал протянутую руку и посмотрел в глаза андроида. В его взгляде был немой вопрос и немного укора. Робот был непредсказуем и слишком сильно полагался на разум своих юных хозяев. – Это симфония Космоса, – негромко пояснил андроид. – Она была написана много веков назад на планете Земля, исторической родине людей. Я разыскал ее среди фонотеки одного крейсера… – Андор, ты прелесть! – воскликнула Яна. Ее глаза сияли. Мелодия была повсюду. Она лилась из отсека в отсек вслед за двумя молодыми людьми и роботом-андроидом. Они сели за стол, но Семен вдруг почувствовал, что не может ни говорить, ни есть. Он непроизвольно отложил вилку и поднял глаза, полные невысказанной муки. Терзавшие его душу сомнения и неудовлетворенность внезапно обрели форму отчетливой мысли, и подсознательный страх перемен умер в груди, раздавленный щемящим чувством близкой, но неизбежной утраты и еще чем-то глухим и неукротимым, что крепло в его сознании под воздействием симфонии космоса. Ностальгия по звездам, которых он никогда не знал. Неукротимое свойство человеческой натуры, влечение, заставлявшее первых пещерных людей задирать голову и вглядываться в бездонный колодец Вселенной. И мучительный, ноющий в груди вопрос: кто они, люди, позволившие механическим созданиям издеваться над своими детьми?.. Реальность Острова Надежды вновь дала трещину, но теперь уже под напором повзрослевшего разума. Не говоря ни слова, он встал из-за стола и почти бегом выскочил из отсека. Все произошло так быстро, что Яна опешила. Она вскочила, чтобы догнать Семена, но Андор мягко остановил девушку. – Я знаю, куда он пошел. Дай мне несколько минут, – попросил андроид. В сознании машины тоже могут жить свои призраки. Тем более если эта машина разумна, а становление ее разума происходит в условиях экстремальных, когда все критерии истинности, порочности и справедливости становятся лишь условностью, игрушкой характеров и обстоятельств. В этом смысле Семен и Андор были похожи. Разум обоих родился и вырос тут, среди мертвых. Андроид навечно запомнил первый проблеск своего сознания. «Активация! Активация! Активация!..» Команда билась в цепях управления, повторяясь как многократное эхо. Сказать «открыл глаза» было бы глупо. Он не был человеком. Он просто увидел свет. Тесный отсек, заваленный кристаллами памяти, листами бумаги и деталями приборов. Свет был тусклым и красным. «Авария» – вспыхнула надпись на внутреннем дисплее. Это процессор за несколько наносекунд произвел молниеносный анализ окружающей обстановки и сделал соответствующий вывод. Он повернул голову. В поле зрения видеокамер, расположенных за обзорными линзами, имитирующих структуру человеческого глаза, попал стоящий на коленях человек. Он был молод. Его скафандр был испятнан кровью, гермошлем отсутствовал, волосы растрепаны, в глазах светился лихорадочный блеск. Он явно находился под воздействием сильного обезболивающего препарата. Рука человека зажимала рваную, безобразную рану на животе. – Прошу команду приоритета! – услышал он голос, и понял, что это говорит он сам! Человек захрипел; его голова конвульсивно дернулась, мутный взгляд наполненных болью и страданием глаз сосредоточился на андроиде. – Работает… – с мученической гримасой выдавил он. Несколько секунд человек хрипло дышал, пытаясь унять бившую его дрожь. «Агония», – выдал беспристрастное резюме внутренний дисплей. – Ты мое детище… Я отдал тебе половину жизни. Жаль, что не смогу видеть, что из тебя получится… Видишь, как меня… – хриплый шепот человека навечно заносился в ячейки памяти, – идиоты… Они аннигилировали планету… – Человек из последних сил подался к самому лицу андроида. – Нарекаю тебя «Андор». Вся информация о мире, все мыслимые и немыслимые знания в тебе… Базовая команда – жить! Он повалился на бок. На губах человека выступила красная пена. Ему было тогда всего девяносто секунд от момента активации. Его создатель, наверное, и сам не представлял всех возможностей своего детища, фотонный процессор которого работал со скоростью светового потока. За десять секунд им были инициализированы все системы, еще за двадцать прочитаны и логически обработаны первичные базы данных… На сто десятой секунде Андор обрел сознание… Он опустился на колени перед умирающим человеком. Тот, словно почувствовав, в последний раз открыл глаза. – …Команда… приоритет… жить… – едва слышно прохрипел он. Глаза создателя закрылись. Он умер, и Андор остался один. На семьсот двадцатой секунде своего сознательного существования он вышел из отсека, чтобы вступить в безумный мир кладбища кораблей. Узкий коридор привел андроида к тупику. Глухую стену покрывал сложный узор ломаных линий. Андор вытянул руку и обвел часть из них, образующих буквы "О" и "Н". Остальные линии были не более чем бутафорией. Раздалось шипение сжатого воздуха, и часть стены отъехала в сторону, открыв вход в шлюзовую камеру. Внутренний люк был распахнут. Перешагнув порог, андроид оказался в кольцевом коридоре, по внутреннему периметру которого через равные интервалы располагались ведущие в отсеки двери. Часть облицовки стен отсутствовала, обнажая змеящиеся пучки кабелей и переплетение труб. Андор остановился у двери с надписью: «Ходовая рубка». Фотоэлемент и сервопривод не работали, кодовый замок был просто вырезан сваркой. Отодвинув половину двери в сторону, он вошел в рубку штурмового рейдера класса «LX». Семен стоял спиной к входу, оперевшись руками о полуразобранный пульт управления. Перед ним серебрился мелкими вспышками экран монитора. На полу были разбросаны отпечатанные на принтере схемы электрических соединений. – Зачем ты пришел? – не оборачиваясь, спросил он. Андроид присел на край кресла. – Я думал, тебе понадобится помощь… Семен повернулся и исподлобья взглянул на него. – Зачем ты обманываешь меня? Ты мог бы давным-давно восстановить этот корабль! Сколько лет ты провел в бездействии, даже словом не обмолвившись о его существовании! По бесстрастному лицу андроида невозможно было определить, что творится в этот момент в его логических цепях, но Семен внезапно почувствовал, что там идет борьба… – Ты хочешь вернуться к людям? Семен побледнел. – Неужели ты думал, что я буду всю жизнь гоняться за роботами по свалке кораблей? Зачем тогда ты настраивал обучающий процессор на мои биоритмы? Лучше бы я ничего не знал!.. Андор встал и подошел к разобранному пульту. С каждым годом он все больше и больше походил на человека. Они думают, что он их учитель… Нет. Семен рано или поздно постиг бы этот мир и без участия андроида. Андор, как никогда прежде, чувствовал двойственность своего сознания. Он не являлся «роботом» в традиционном понимании данного термина. Не будь Яны и Семена, он давным-давно сошел бы с ума. – «Ожидание праздника всегда лучше самого праздника», – процитировал он, перебирая затянутыми в пластик пальцами контакты пульта. – Тот мир, куда ты хочешь вернуться, породил кибернетических убийц и этот сфероид… К тому же существует высокая вероятность, что цивилизация погибла в результате галактической войны… Семен облизал внезапно пересохшие губы. – Мы… – он с трудом подбирал слова, – мы… исчерпали себя тут! Андор ответил не сразу. Как будто ему понадобилось время, чтобы собраться с мыслями, но это было смешно. Семен знал о истинном быстродействии его системы. – Я не мог навязывать тебе свою волю, – наконец произнес андроид. – Конечно, ты прав, я был в состоянии за эти годы привести здесь все в полнейший порядок. Но я не имел права делать это. Сейчас я вижу – ты вырос. Все, что ты делал, – ты делал сам. Да, я давал тебе возможность получить информацию, но не больше. Ты личность. Ты сам принимаешь решения. Ты нашел этот корабль по дневникам Острова Надежды. Ты пытался разобраться в нем. Тебе быстро приелась охота за боевыми машинами. Ты Человек. А я лишь твое создание… Семен в изумлении смотрел на андроида. – Извини, – наконец произнес он. – Эта музыка… Она добила меня. Подчиняясь безотчетному порыву, он положил руку на плечо Андора. Робот повернулся. Уже не в первый раз Семену казалось, что тот мучительно хочет ожить… – Ну что, мужчины, посекретничали? – раздался за спиной голос Яны. Семен вздрогнул от неожиданности и повернулся. Яна стояла в дверях ходовой рубки и улыбалась, глядя на них. На щеках девушки обозначились ямочки. – Я, между прочим, играла здесь лет семь-восемь назад, – не выдержав, рассмеялась она. Семен посмотрел на нее, почувствовав облегчение. – Мы должны попытаться. У нас просто нет иного выхода, – заключил он. |
||
|