Часть шестая

Ровно девять часов потребовалось Банде, чтобы преодолеть расстояние до Сарнов, и когда солнце только-только перевалило верхнюю точку своего дневного пути, "паджеро" вылетел на ту самую брусчатку, которая так поразила его почти год назад, когда он ехал к Вострякову в первый раз.

Он несся на предельной скорости, которую только позволяла дорога, и пустынная ночная трасса помогла ему до наступления утра проделать значительную часть пути.

Тревога ни на секунду не оставляла его.

Он пытался отвлечься от тяжелых раздумий, включая на полную мощность приемник, настроенный на волны "Радио-Роке", но музыка так и не смогла отвлечь его от мыслей об Алине.

"Где она? Что с ней? Как они с ней обращаются?

Не изменились ли их планы? Не вмешалась ли ФСБ? А может, они отпустили ее, или Владимир Александрович дал наконец согласие на сотрудничество?" - его мысли, пульсируя в голове, крутились вокруг одного и того же, и Банда твердо решил, как только доберется до Олежки, позвонить в Москву, Владимиру Александровичу, расспросить о новостях и рассказать все, что он знал сам и что собирался предпринять.

"Надо, наверное, остановить ФСБ. Ведь если они предпримут штурм, догадавшись, кто и как украл Алину, она может погибнуть. Ребята в ФСБ, конечно, умелые, но эти арабы - тоже не простаки. Они профессионалы, и с ними ухо надо держать востро.

Вряд ли есть смысл в лобовом штурме, а наши начальники, похоже, других методов вообще не знают.

Жизнь заложников - слишком малая ценность для наших органов, чтобы ради этого разрабатывались особые, хитрые планы освобождения. И Алине будет грозить смерть, если я не успею к ней первым".

Он немного успокоился лишь тогда, когда "мицубиси" влетела в Сарны, затормозив у первого, совершенно ненужного на пустынном перекрестке светофора, а затем вдали замаячила крона высоченного вяза, росшего у дома Вострякова.

- Банда! Ты! Ешь твою мать! Не могу поверить собственным глазам! Ты же обещал только в июле! - Востряков кинулся к нему с распростертыми объятиями, и радость его была неподдельной. Банда чуть не прослезился. Он вдруг как-то сразу вспомнил, что не ошибся, стремглав полетев именно сюда.

Олежка не бросит его, поможет, чем сможет. Что-то придумает, что-то посоветует.

- Олег, я по делу.

- По делу?! Что-то случилось? - вдруг сразу посерьезнел Востряков, заметив суровые морщины у бровей друга. Он видел этот ледяной блеск голубых глаз Банды раньше, в Афгане, перед боем. Лед в глазах друга всегда означал, что ситуация серьезная и тяжелая, тяжелей некуда, и сейчас это знакомое выражение не на шутку испугало Олега, в мгновение ока заставив разволноваться.

- Случилось. Олежка, украли Алину.

- Как это? - смысл сказанного не доходил до Вострякова. - Ее обокрали?

- Нет, украли ее саму. Похитили. Взяли в заложницы. Называй, как хочешь, но ясно одно - Алина в беде, и ей срочно нужна моя помощь, - нетерпеливо попытался объяснить ему все Банда.

- Подожди, ничего не понял… Ты ел сегодня?

- Что?

- Ты завтракал?

- Ай, при чем тут завтрак?! Ты понял? Алину украли!..

- Я понял. Пошли в хату, перекусим, а заодно мне все подробно расскажешь.

Олег потащил Банду за собой, увлекая его в дом и еще со двора крича:

- Мать, накрывай на стол, Банда приехал!

- Вот теперь все ясно, - Востряков сосредоточенно барабанил костяшками пальцев по столу, выслушав рассказ Банды о том, что произошло с Алиной, и задумавшись. - И что ты намерен предпринять?

- Я приехал за оружием, - Банда на секунду обернулся, убеждаясь, что мама Олега не слышит их, занятая чем-то в соседней комнате. - Потом лечу на Брест, там постараюсь их перехватить.

- Да… Ситуация, однако, - Востряков о чем-то сосредоточенно думал. - Так, говоришь, на Прагу идут?, - Если верить арабу.

- Ну, я думаю, ты из него правду вытянул.. Но у меня есть кое-какие соображения, - он взглянул на Банду, и огонек азарта горел в его глазах. - Берешь меня в компаньоны?

- В смысле?

- Я поеду с тобой.

- Нет, Олег. Ты свое отвоевал. Это мое дело и моя девушка. Зачем тебе рисковать…

- А когда ты меня вытаскивал из горящего бэтээра, какого черта ты рисковал?

- Тогда было совсем другое. Это была война, а на войне бывает всякое, там люди погибают каждую минуту…

- Банда, то, что сделали эти притырки, - это тоже война. Они объявили ее нам, и теперь с нашей стороны она будет куда более честной и справедливой, чем то, что мы делали с тобой в Афгане.

- Да, но…

- И согласись, что вдвоем - уже веселее. Их все-таки восемь, а это целое отделение. Они вооружены, опасны и воевать, я думаю, научены. Разве я не прав?

- Да, но я не хочу, чтобы ты рисковал из-за меня…

- Банда, а если бы я к тебе приехал и рассказал такую историю о своей девушке, что бы ты сделал?

- Не знаю…

- А я знаю. Ты бы сорвался с места, бросившись на помощь мне в ту же секунду. Поэтому мне тебя даже уговаривать не стоит - ты и так все понимаешь. Я еду с тобой.

- Что ж, - Банда вздохнул, взглянул в серьезные глаза Олега и положил ладонь на его руку, - я тебе одно скажу: спасибо, друг. Мне с тобой, конечно, будет легче и спокойнее.

- Вот это другой разговор… Идем в клуню, покопаемся там среди банок с колбасами…

Банда только удивлялся, с каким проворством и сообразительностью принялся Востряков за подготовку к их нелегкой миссии по освобождению Алины.

Сначала он повел Банду в сарай, где из всего выкопанного оружия они тщательно отобрали лишь самый необходимый минимум. Банда на правах хозяина оружия к своему "вальтеру" добавил "узи", а Олег вооружился "береттой" и "Смит - Вессоном" с лазерным прицелом. Рассовав по карманам по четыре гранаты на каждого, они долго спорили, стоит ли брать с собой автоматы Калашникова, и Вострякову с трудом удалось уговорить Банду ограничиться только одним АКСУ, чтобы не превращать их машину в передвижной арсенал.

Старательно закопав оставшееся оружие и боеприпасы и спрятав выбранное ими вооружение под заднее сиденье "мицубиси-паджеро", ребята наконец выгнали машину из сарая, и Олег спросил:

- Поедем на твоей?

- Я думаю, да.

- А может, мой "опель" возьмем? Черт его знает, в каких переделках окажемся. Тебе своей ласточки не жалко будет?

- А черт с ней! Как досталась, так и уйдет. Но моя все же помощнее будет.

- Тогда нам надо на ней кое-куда подскочить.

- Куда?

- Садись в машину, я поведу. Увидишь.

Востряков пригнал "мицубиси" в маленький авторемонтный кооператив, где шесть человек в двух сараях, оборудованных всем необходимым, колдовали над разбитыми автомобилями. Он отвел в сторонку председателя кооператива, высокого лысоватого человека с серьезными и внимательными глазами, и о чем-то переговорил с ним, периодически кивая на джип Банды и показывая что-то на пальцах.

Наконец ремонтник вроде бы понял, что от него хотят, и, выгнав из сарая одну из бывших в ремонте машин, загнал на ее место "мицубиси". Он вывесил джип на подъемнике, снял колеса и подтащил поближе сварочный аппарат.

- Эй, Олег, чего вы собрались делать с моей тачкой? - забеспокоился Банда, но Олег лишь улыбнулся загадочно, переодеваясь в комбинезон автомеханика:

- Сейчас увидишь. Все будет тип-топ.

Вместе с председателем они долго подбирали и вырезали из куска нержавеющей жести две широкие пластины, а затем, забравшись под машину, старательно приварили эти пластины к внутренним поверхностям передних крыльев.

Потом председатель вынес из своего "офиса" еще две алюминиевые полосы, и Банда наконец-то понял, что это такое. Он видел такие штуки раньше, они назывались "защита передних крыльев". Он когда-то хотел поставить ее на джип, но знающие люди в Москве отговорили: мол, фирменная обработка крыльев на заводе обеспечивает сохранность кузова "паджеро" лет на десять минимум, и защищаться в этой ситуации - дело бесполезное и хлопотное.

- Олег, подожди, машине защита не нужна.

Здесь же анодированная сталь, она практически не ржавеет.

- Банда, при чем тут ржавчина? Иди сюда, посмотри, что у нас получается.

Сашке ничего не оставалось делать, как тоже забраться под машину и.., лишь подивиться сообразительности Вострякова. Под крыльями теперь были приварены две небольшие и плоские железные коробки, которые полностью маскировались прикрепленной на четырех болтах защитой крыльев.

- Понял, зачем нам это нужно? - хитро прищурился Востряков.

- Честно говоря, я понял, что ты соорудил тайники, но только не понимаю, что нам там прятать - А если нам придется последовать за нашими друзьями в Польшу или Чехию?

- За границу?

- Именно.

- И здесь прятать наш груз? - Банда поостерегся при этом председателе произносить слово "оружие", но Востряков, видимо, полностью доверял механику.

- Да, Банда, "пушки" пригодятся нам и в Европе. Мало ли что. А таможенники с пограничниками вряд ли будут в восторге от нашего недекларированного груза.

- Да, ты, конечно, прав, но про какую Европу ты говоришь? У меня же нет загранпаспорта, кто нас выпустит?

- Ты серьезно? - у Вострякова от удивления даже вытянулось лицо, и Банда поспешил с оправданиями:

- Олег, ну когда мне было этим заниматься? Да и зачем? Я что, собирался куда-нибудь?

- Эй, Банда! Всякое ведь в жизни бывает! А вдруг бы ты в Германию решил махнуть когда-нибудь?

- Чего я там не видел?

- Э, не скажи!.. Ну ладно, давайте вешать колеса. Нам надо спешить. Надо еще кое-куда успеть.

Они привели машину в порядок, и пока Банда устраивался на пассажирском сиденье, Востряков, вынув из портмоне несколько бумажек, передал их председателю кооператива.

- Сколько я тебе должен? - Банда строго взглянул на Олега, когда тот вскочил за руль, выезжая с территории кооператива и направляясь к центру городка.

- Бутылку пива в Праге нальешь.

- Олег, я серьезно.

- А если серьезно, то помолчи. Это не только твое дело, но и мое. У тебя что, очень много денег?

- Вообще-то, не очень, но…

- Тогда позволь мне часть расходов взять на себя. Мы ведь с тобой равные компаньоны, правда? И не спорь! - категорически закончил Востряков, заметив, что Банда пытается что-то возразить.

- Ладно. А куда мы едем?

- Сейчас увидишь.

Сначала Олежка отвез его к местному Дому быта - стандартной стеклянной коробке, коих в превеликом множестве понатыкали в свое время на просторах СССР. К счастью для Банды, цивилизация уже коснулась своим крылом этого забытого Богом уголка, и буквально через пять минут ребята вышли из заведения, имея цветные фотографии Бондаровича.

- Олежка, зачем?

- Увидишь.

Они вырулили на площадь, до сих пор украшенную позеленевшей бронзовой фигурой вождя пролетариата, и остановились на стоянке у огромного желтого здания, построенного в стиле сталинского классицизма, фасад которого украшали многочисленные таблички с названиями учреждений, самыми крупными из которых были Исполнительный комитет Сарненского Совета депутатов и милиция.

- У тебя документы какие-нибудь есть?

- Да, паспорт и удостоверение "Валекса".

- Давай свой паспорт.

- Зачем?

- Банда, уже пять часов вечера. Скоро все конторы закроются. Давай не будем терять время.

Банде ничего не оставалось делать, как только подчиниться. Олег забрал его паспорт и вышел из машины, коротко приказав:

- Жди меня здесь.

Он вышел минут через сорок, молча сел за руль и завел двигатель.

Банда, не выказывая любопытства, молчал, лишь пытливо поглядывая на Олега.

Когда они отъехали за несколько кварталов от площади, Востряков вытащил из внутреннего кармана старый общесоюзный паспорт Банды и новенький, темно-красный, с гербом СССР и надписью на двух языках на обложке - общегражданский заграничный, бланки которого до сих пор использовались во многих бывших республиках Союза, ставших суверенными.

- Поздравляю, Александр Бондарович, согласно этому документу, вы стали гражданином Украины и получили загранпаспорт и разрешение на выезд сроком на три года от отдела виз и регистрации Сарненского управления внутренних дел.

- Ты что, серьезно? - Банда недоверчиво раскрыл документ. Действительно, оформленный на его имя паспорт имел два необходимых штампа "гражданин Украины" и "выезд разрешен сроком на три года". - Олег, как тебе удалось?

- Начальник ОВИРа - старый приятель. Он благодаря мне на "гольфе" второй серии разъезжает.

- И сколько ты ему заплатил?

- Банда, говорю тебе еще раз, теперь уже в последний, - это дело стало и моим делом, поэтому брось считать, кто сколько и за что заплатил. Ясно?

- Ладно, не обижайся. Я просто не представлял, что этот паспорт можно добыть так быстро.

- Ха, а его так быстро и не добудешь! Знаешь, сколько времени ты бы ждал его, если бы был обыкновенным жителем Сарнов?

- Ну?

- Месяца два как минимум. Но специально по моей просьбе ты стал счастливым обладателем заветной бумажки ровно за полчаса. Разницу улавливаешь?

- Еще бы! Ну, а куда мы на этот раз?

- В аптеку.

- В аптеку?

- Банда, я думаю, что пару бинтов, жгут, йод, перекись водорода и какое-нибудь сильное обезболивающее нам совсем не помешают.

Олег сказал это очень серьезно, сосредоточенно глядя на дорогу, и Банда как-то вдруг разом почувствовал, что к их приключению Востряков относится гораздо серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд. И Сашка лишь молча благодарно похлопал друга по плечу…

Алина запомнила это путешествие на всю жизнь.

Машину трясло немилосердно, и тяжеленные ящики грозно поскрипывали и постанывали, нависая над головой девушки. Слежавшееся сено уже практически не амортизировало тряску, и все тело ее теперь болело, превратившись, видимо, в единый огромный синяк. Уже несколько часов Алина ехала, стоя на ногах, не в силах ни прилечь, ни сесть от мучительной ноющей боли.

Периодически водитель их машины троекратно коротко сигналил, и тогда Хабиб, невозмутимо восседавший у прохода и всю дорогу не спускавший с нее глаз, вставал, подходил к ней и, оторвав кусок пластыря, заклеивал ей рот и снова сковывал за спиной руки наручниками. И тогда девушка понимала, что через несколько минут будет остановка, например, для дозаправки или на железнодорожном переезде. Ее охранники, видимо, здорово опасались, что девушка закричит, желая привлечь внимание к их машине, и предпринимали самые строгие меры предосторожности.

От постоянно рассеивавшегося по фуре дыма выхлопных труб у девушки нестерпимо болела голова. Это было жуткое мучение, и Алина мечтала о смерти не в силах вынести подобные испытания.

Ее сторож ни слова не понимал по-русски да и не стремился с ней объясняться. Поэтому девушка продолжала оставаться в неведении как относительно самой цели их поездки, так и ее конечного пункта.

Они были в дороге почти сутки, когда водитель снова коротко трижды просигналил.

Хабиб привычно встал и направился к ней, отрывая на ходу очередной кусок пластыря, но на этот раз он не ограничился лишь наручниками. Он достал из кармана тонкую шелковую веревку и, уложив Алину, ловко и быстро связал ее по рукам и ногам, превратив девушку в молчаливую и беспомощную куклу, а сам извлек из-под пиджака пистолет и, передернув затвор, притаился у проема И по этим приготовлениям Алина поняла, что их караван ожидает что-то серьезное.

Некоторое время они, видимо, стояли в очереди, потому что машины продвигались буквально по несколько метров, часто останавливаясь и заглушая двигатели. В наступавшей тишине Алина слышала разноязычный и разноголосый гул вокруг ее темницы, ругань, хлопанье дверок и сигналы клаксонов.

Потом строгие голоса раздались у самого фургона, и девушка поняла, что происходит.

- Характер вашего груза?

- Все указано в документах, - она узнала этот голос с выраженным акцентом, он принадлежал маленькому тщедушному арабу, одному из ее похитителей.

- Господин Фаллах, потрудитесь отвечать на наши вопросы. Это не моя прихоть, вы проходите процедуру таможенного досмотра, и мы имеем право знать, что вы собираетесь вывезти через Республику Беларусь.

- Да, конечно, господин офицер! Мы везем запчасти к автомобилям "лада".

- Откуда?

- Мы официально зарегистрированы в Москве как дилеры АвтоВАЗа.

- Куда следует груз?

- В Чехию. В Прагу.

- Грузополучатель?

- Компания "Чехавтотранс".

- Так, ясно. Фуры опечатаны?

- Да. Пломбы московского отделения Российского таможенного комитета. Прошу убедиться, господин офицер, в их сохранности.

- Хорошо. Прошу вас предъявить документ об уплате транзитного сбора.

- Вот, господин офицер, пожалуйста.

- Все в порядке. Хорошо, господин Фаллах.

Сколько у вас человек?

- Шестеро. По два на каждую машину - Давайте перейдем к досмотру кабин и днищ автомобилей.

- Прошу вас, господин офицер, пройдемте. Мы всеми силами готовы вам помочь.

- У нас совместный контроль с польской стороной, поэтому потрудитесь уплатить польские транзитные налоги. Сержант отведет вас куда нужно, пока мы будем досматривать кабины…

Голоса удалялись, и вместе с ними пропадала, угасала где-то вдали надежда Алины на освобождение. Девушка беззвучно горько заплакала, захлебываясь слезами, не в силах разжать склеенные лейкопластырем губы…

- Банда, мы выскочим на Брестское шоссе в районе Барановичей, и до Бреста останется километров сто восемьдесят - двести. Достаточно, чтобы обнаружить караван?

- Да, надеюсь. Если только они не успели проскочить раньше нас.

Банда сидел рядом с Востряковым, который ловко вел машину, на жуткой скорости летя по узкой дороге, пересекавшей полесские болота. Банда был мрачен. Как ни торопились они, но сборы, а главное - поиски бензина отняли слишком много времени, и из Сарнов они выбрались лишь к полуночи.

Двести километров, которые отделяли их от Брестской трассы, если верить атласу автомобильных дорог Европы, случайно оказавшемуся у Вострякова, их довольно скоростной "паджеро" должен был преодолеть часа за полтора, а значит, можно было запросто разминуться с конвоем арабов.

- Не волнуйся, Банда. Мы их обязательно найдем. Три автомобиля, пересекающих государственную границу, - не иголка в стоге сена.

- А ты уверен, что Алина еще будет с ними?

- Я ни в чем не уверен. Кроме того, что мы найдем этих арабов. А уж потом - дело техники узнать, где девушка.

- Ох, Олежка, боюсь, не все так просто.

- Банда, хочешь, я тебе одну вещь скажу, но только ты не обижайся, ладно? - Востряков коротко взглянул на Банду и снова впился глазами в ночную темному, рассекаемую фарами "паджеро".

- Ну?

- Я тебя не узнаю. С каких пор ты стал нытиком? С каких пор ты стал чего-то бояться?

- Я люблю ее.

- Это я понял.

- Я боюсь, чтобы не случилось чего-нибудь страшного.

- Банда, когда мы шли с тобой в дозор или когда нас бросали на штурм перевала там, в Афгане, ты боялся чего-нибудь страшного?

- Сначала - да.

- А потом? Потом, когда ты и меня научил смотреть на вещи так же, как сам?

- Потом - нет. О худшем лучше не вспоминать.

Тогда голова трезвее и лучше слушается тело.

- Банда, в тебе появился страх, ты начал бояться. А когда ты боишься, начинаю бояться и я, потому что я привык видеть рядом уверенного в себе и в своих друзьях Банду. А сейчас…

- Извини, Олежка. Просто раньше можно было бояться только за себя. Теперь я боюсь за Алину.

- Я знаю. Банда. Но думай лучше о том, как будешь наказывать этих мерзавцев, когда они попадутся в наши руки. Я думаю, оторвешься? - улыбнулся Востряков, подмигивая другу.

- Не то слово, - кулаки Банды сжались, и он машинально поправил свой "микро-узи", висевший под мышкой в наплечной кобуре. - Мало им, уродам, не покажется!..

Когда они пересекли наконец границу, Хабиб заметно повеселел. Он даже пробормотал что-то радостное, на своем непонятном языке обращаясь к девушке, но, не получив в ответ даже взгляда, обиженно засопел и, развязав Алину и содрав с ее губ пластырь, снова уселся у прохода с самым грозным и неприступным видом.

Алина села в углу их своеобразной маленькой камеры и сжала голову руками. Слезы принесли ей некоторое облегчение, но мысли, одна тяжелее другой, свинцовыми гирями перекатывались у нее в голове, вызывая ощущение чуть ли не физической боли.

"Все. Я - в чужой стране. Даже не в Беларуси и даже не в Узбекистане. Здесь я - никто. Я без документов, почти без денег. Без всяких прав. Никто не знает, что я здесь. Я теперь в полной власти этих нелюдей. Что они сделают со мной? За что? При чем тут мой отец? Неужели они и вправду продадут меня в какой-нибудь бордель? Или прибьют, как последнюю собаку? Господи, помоги мне! Я ведь теперь точно им не нужна! От отца они не добились ничего, и теперь им нужно будет избавиться от меня любыми способами!"

Ей вдруг стало так жалко себя. Ей стало так обидно и так тоскливо, что она снова заплакала не в силах сдерживать слезы.

Она плакала не от страха, не от предчувствия ожидающих ее впереди ужасов и унижения. Она плакала от своей полной беспомощности, от одиночества, от чувства покинутости и заброшенности.

Даже образы матери, отца, Александра, возникавшие в ее уставшем воспаленном воображении, вызывали теперь лишь обиду и раздражение - они не смогли защитить ее…

- Ну что. Банда, вроде бы мы разминулись? - Востряков специально старался говорить спокойно и невозмутимо, ничем не выдавая своего беспокойства, чтобы лишний раз не бередить рану друга.

- Да, кажется, разминулись. Ведь не могли же мы их настолько опередить?

- Мне тоже так кажется. Что ж, поехали на таможню.

Их "мицубиси" стояла на трассе при самом въезде в Брест, и впереди, километрах в полутора, сиял в темноте яркими огнями пост ГАИ, оборудованный при въезде в город.

- Знаешь, у белорусов есть странная привычка обыскивать все автомобили, передвигающиеся по ночам, поэтому, мне кажется, самое время попрятать наши "пушки".

- Ты думаешь?

- Вон там, на посту ГАИ, нас обязательно встретит закованный в бронежилет спецназ, который перетрясет всю нашу машину. Ты уж мне поверь, я здесь не раз проезжал.

- Но ведь мы граждане другого государства!

- Это для них дополнительный фактор раздражения Кстати, спрячь подальше свой российский паспорт. Теперь ты гражданин Украины, не забыл еще?

- Да, конечно.

- Кстати, ты не заметил, тот мост с высокими перилами, через который мы проезжали, далеко остался?

- Да нет. Километров пять-десять, не больше.

- Отлично. Едем. - И Востряков, оглянувшись, резко развернул машину, перепрыгнув через травяную разделительную полосу.

- Ты куда? Нам же к границе!

- Банда, ты собираешься прятать оружие на глазах местных спецназовцев?..

Когда пистолеты и боеприпасы были уложены в крыльях и навесная защита надежно скрыла следы присутствия тайников, Востряков взял АКСУ и улыбнулся Банде:

- Прощайся, Сашка, с этой "пушкой". Хороша она, но нам придется от нее избавиться.

- Ты думаешь?

- А ты думаешь, мы сможем ее протащить через границу?

- Я не знаю…

- А я знаю. У тебя лопата в машине есть?

- Вроде была.

- Тогда попробуем ее закопать. Запомни место - мост через Мухавец, левый берег. А вдруг когда-нибудь еще пригодится?!

…Скоро все было кончено, и "мицубиси", ведомая Востряковым, снова устремилась к границе.

- Тут, Банда, есть несколько переходов Частники идут на Варшавский мост, а для грузовых машин есть другой пункт, Козловичи. Мне кажется, нам надо сначала подъехать туда.

- Что бы я без тебя, Олег, делал, даже не представляю. Я же во всех этих делах такой профан…

- Банда, каждому свое. Кстати, не откроешь ли ты банку с колбасой? Что-то я проголодался.

- Ты, как всегда, прав…

Получить полную информацию о машинах арабов оказалось крайне просто. Грузовики опередили их буквально на пару часов, и инспектор таможни, получив хрустящую стодолларовую бумажку, оказался очень любезен, припомнив все до малейших деталей.

- Груз принадлежит фирме "Чехавтотранс", конечный пункт - Прага. А что, ребята, у вас с ними какие-то проблемы?

- Да, нам нужно с этими арабами кое о чем поговорить.

- Осторожно, ребята, их шестеро, и морды этих водителей мне не очень сильно понравились.

- А вы досматривали машины?

- Конечно.

- И больше никого не видели?

- В смысле?

- Ну, девушки с ними не было?

- Нет, а что?

- Да так. А в фуры заглядывали?

- Нет. У нас не было для этого оснований.

Фуры были опечатаны московскими пломбами, все таможенные и транзитные сборы уплачены. Документы, пломбы - все было в порядке.

- Теперь все ясно, - Банда и Востряков многозначительно переглянулись. - Оружия, конечно, при них не было?

- Естественно.

- Ты понял. Банда?

- Что?

- Все было спрятано в фурах. Пломба целая - таможня не трогает. А где и как ставилась пломба - дело левое.

- Вы хотите сказать, что груз не соответствовал документам? - таможенник насторожился.

Если бы ему удалось перехватить контрабанду, он мог бы неплохо продать эту информацию польским коллегам. Дело в том, что польские таможенники получали по четыре тысячи долларов премии за каждый раскрытый случай контрабанды и с радостью покупали информацию о контрабанде у белорусов, оценивая ее в тысячу баксов. Обоюдовыгодное, так сказать, международное сотрудничество в действии.

- Нет, вряд ли. Просто у нас есть кое-какие подозрения насчет конечного пункта назначения. - Востряков постарался замять дело, рассеяв подозрения таможенника. Вряд ли было нужно втягивать в это дело официальные органы.

- Ну, смотрите… А, и еще. Вы ребята вроде хорошие, поэтому лучше я вас предупрежу, - таможенник помялся немного, как будто пытаясь вспомнить что-то важное, и, получив еще двадцатку, "вспомнил": эти фуры сопровождала легковушка. Черная "БМВ-318", последняя модель.

Номера, извините, в темноте не разглядел. Но в том, что она сопровождала груз, не сомневаюсь.

Она исчезла, как только машины пересекли границу.

- Спасибо. - Банда и Востряков встревоженно переглянулись: подтверждались все их предположения. - А вы случайно не подскажете, куда обычно направляются машины, желающие проехать на Прагу? По какой дороге в Польше лучше податься?

- Направление одно - Варшава, Лодзь, Вроцлав. А там, через хребет, и Прага. Там увидите, всюду указатели, так что проблем у вас не должно возникнуть.

- Ну спасибо.

- Желаю удачи.

Алина вздрогнула и испуганно оглянулась на Хабиба, когда на этот раз без предварительного сигнала машина остановилась. Видно, миновав границу бывшего СССР, бандиты потеряли всякий страх.

Кто-то снаружи загремел замками их фуры, затем прозвучала резкая команда по-арабски, и Хабиб, подскочив, снова ловко нацепил девушке наручники и подтолкнул ее к выходу.

В темноте разглядеть что-либо Алина не смогла.

Где они находились, она не понимала. Хабиб подвел ее к "БМВ" и, втолкнув на заднее сиденье, закрыл за ней дверцу.

Ее бородатые охранники еще побеседовали несколько минут, стоя у "БМВ", а затем распрощались, разойдясь по машинам.

Рядом с ней снова уселся Хабиб, а на переднем сиденье устроился тот мрачный араб, которого вся банда почитала за начальника. За руль забрался араб, немного говоривший по-русски, и Алина почему-то обрадовалась: ей до смерти надоело находиться в неведении.

- Здравствуйте! Куда мы сейчас поедем?

- Звонить твоему папочке.

- Зачем?

- Не твое дело, женщина. Сиди и молчи, пока жива…

Увидев очередь частников и туристических автобусов, выстроившихся к КПП "Варшавский мост", Банда заметно заскучал и занервничал.

Хвост ее, теряясь в темноте и изредка обозначая себя тусклым светом фар, вытянулся не меньше, чем на километр.

- Ни черта себе! И сколько же нам здесь стоять придется? - Банда скорее выражал удивление и разочарование, чем желал добиться от друга конкретного ответа, но Востряков, прикинув, тут же вынес резюме бывалого путешественника:

- Если будем стоять, как все, то примерно сутки. А если будем понятливыми и не очень строптивыми…

- Сутки?! - Банда даже не дослушал товарища, пораженный названным временем. - Да арабы за пять часов так потеряются, что мы их никогда не найдем! А ты говоришь - сутки!… Черт, и ничего нельзя придумать?

- Ну ты же, Банда, не дослушал. А я говорил, что если мы будем понятливыми, в Польше окажемся через полчаса.

- Это как?

- А ты смотри внимательнее, - и Олежка указал на какие-то тени, бродившие вдоль очереди.

Сначала Банда не обратил на них особого внимания, считая, что это уставшие за долгую дорогу водители и пассажиры прогуливаются по шоссе, с радостью разминая затекшие ноги. Наверное, были среди людей, бродивших вдоль очереди, и такие, но в основном эти ночные тени занимались совсем другим. Они двигались от машины к машине, заговаривая с каждым водителем, и их целенаправленное движение несомненно указывало на неслучайный характер их присутствия здесь, на - приграничной дороге.

Были здесь и торговцы сигаретами и водкой. Были "официанты", предлагавшие кастрюльку горячей картошки и кусок сала. Были сутенеры, готовые подсунуть за копейки повидавшую виды молодую девицу. И была здесь еще одна категория "работающих" - молодых, сильных, коротко остриженных, чем-то неуловимо похожих друг на друга. Ну, копия тех ребят, с которыми поработал когда-то в Москве Банда в "фирме" незабвенного Виктора Алексеевича.

Один из этих ребят, заметив подрулившую крутую тачку Банды, направился к ним. Когда он подошел поближе, Востряков, сидевший за рулем, опустил боковое стекло.

- Привет, ребята!

- Привет, - переговоры как более опытный в таких делах повел Олег, и Банда молчал, не встревая и лишь внимательно прислушиваясь к их разговору.

- В Польшу?

- Туда.

- Очередь большая.

- Да. Но бывает и похуже.

- Конечно. Неделю назад на три километра растянулась, автобусов десятка два понаехало, вот погранцы и запарились… Тогда по трое суток своей очереди ждали.

- А сегодня?

- Сутки примерно… Но это ж, как в жизни: кто-то стоит в очереди, а для кого-то с черного хода дверь открыта.

- Это понятно, - Востряков подмигнул Банде дескать, клюнула рыбка, слушай внимательнее. - Вот только где этот черный ход отыскать-то? А то у нас времени мало.

- Найти поможем. Но дело денег стоит, - Сколько?

- Сотня. До инспектора. Инспектору еще две.

- Без вопросов.

- Давай.

- Держи, - и Олег, открыв портмоне, протянул стриженому парню стодолларовую бумажку.

- Ждите здесь, - с этими словами парень скрылся в темноте, метнувшись куда-то вдоль очереди.

- Олег, ты что, сбрендил?! У тебя что, баксы лишние? - Банда не находил слов, чтобы передать свое изумление таким опрометчивым, как ему казалось, поступком друга. - Да он же с этими долларами никогда в жизни не вернется!

- Пять процентов за то, что не вернется. Но девяносто пять. Банда, что через тридцать минут мы будем на той стороне Буга.

- А что такое Буг?

- Река местная, пограничная. Темный ты все же, старлей, как я погляжу! - засмеялся Востряков, незлобиво подкалывая Сашку.

- Иди ты! Небось, сколько раз эту границу пересекал.

- Поэтому и говорю, что у нас очень большие шансы опередить всю эту очередь.

- Ну посмотрим… Кстати, а у меня в паспорте визы на въезд в Польшу нет, я смотрел.

- У меня тоже. Ну и что?

- Так как же мы…

- Банда, ты про ваучеры когда-нибудь слыхал?

- Издеваешься, что ли! Только при чем тут "чубайсики" и въезд в соседнюю страну?

- Чего? - растерялся Востряков. - Что за "чубайсики"?

- Ну, чеки приватизационные.

- А, господи! - Олег искренне рассмеялся. - Это у вас, в Москве, ваучеры чубайсовские. А у нас другие. Ваучер - такой документ, типа пропуска в страну, понимаешь? Его ты официально покупаешь в ряд стран, платишь баксами - и вперед. Никто тебе слова не скажет.

- Серьезно?

- Вполне. А ты что, не слышал про такое?

- Нет, не доводилось.

- Я же говорю - темный ты человек! - снова рассмеялся Олег, но теперь его шутка уже задела Банду:

- Иди ты в самом деле! Откуда я мог знать все эти ваши премудрости? Что я, за рубеж ездил, что ли?

- Банда, да не обижайся ты в самом деле… А вот, кстати, и наш благодетель.

И действительно, к их машине снова спешил тот самый парень, получивший от Вострякова сотню долларов.

- Все нормально, ребята, - бросил он в форточку, подбегая к их машине. - Давайте еще две сотни, для инспектора.

- Тебе? А почему не самому таможеннику? - совсем не в дугу влез Банда, подозрительно присматриваясь к этому парню. - Почему в конце концов мы тебе должны верить?

- Потому что у вас другого выбора нет, - спокойно ответил парень, ничуть, казалось, не смутившись. - Ты что, думаешь, у тебя таможенник прямо на посту бабки возьмет? Чтоб его потом какой-нибудь ОБЭП повязал?

- Что за ОБЭП?

- Отдел по борьбе с организованной преступностью. У нас теперь так бывшую ОБХСС зовут… Или эти, президентские контролеры, мать их за ногу…

- Банда, ну что ты в самом деле? - попытался и Востряков образумить друга.

- А я этому инспектору бабки после смены, в городе отдам. Неужели так трудно допетрить?

- Ладно, не обижайся, - Банда уже извлек из кармана две сотни и протянул парню, спеша исправить свою ошибку. - Это ж я не со зла. Просто я ваших порядков местных не знаю. Держи!

- О'кей… А теперь выруливайте из очереди и потихоньку за мной поезжайте.

Вот когда Банде пришлось убедиться, что парни не зря ели свой хлеб. Их путь к заветному пункту досмотра был обеспечен, как говорится, на все сто: стриженые ребята буквально вручную расчищали путь их машине, расталкивая и распугивая особо прытких очередников, не желавших пропускать денежных нахалов вперед. В другое время Банда бы, наверное, сгорел со стыда или давно бы уже сам бросился наводить порядок в очереди, восстанавливая справедливость. Но сегодня он не мог поступить иначе. Он должен был как можно быстрее пересечь польскую границу, а потому, скрепя сердце, с каменным лицом восседал рядом с Востряковым, который вел машину, стараясь не смотреть на осыпавших их проклятиями несчастных очередников.

- Ну, Банда, молись, чтоб наши "пушки" не засветили! - почему-то чуть слышно прошептал ему Востряков, въезжая на площадку досмотра, и только теперь до Банды как-то вдруг дошло, чем они рисковали, отправляясь через границу с оружием.

Но в этот день им все-таки, наверное, везло. Таможенник, бегло осмотрев их скудный груз, состоявший из нескольких стеклянных банок домашних консервов и двух-трех пачек сигарет, удивился про себя, ради чего эти ребята заплатили две сотни долларов, но виду не подал, подписывая декларацию о вывозе каждым из них суммы в пятьсот долларов, и перепоручил их пограничнику, который быстро проверил документы. Польская сторона заставила оплатить страховку автомобиля, и - пожалуйста! - шлагбаум поднят, Республика Польша открыта для них…