"На Лазурном берегу" - читать интересную книгу автора (Хегган Кристина)

ГЛАВА 23

Легкий дождик, моросивший с самого утра, неожиданно превратился в сплошной ливень и захватил врасплох любителей воскресных прогулок. Карен расплатилась с водителем такси, которое сумела поймать, несмотря на ненастную погоду, и, набросив на голову капюшон плаща, пустилась бегом по залитому водой тротуару.

Нейл жил в отличном новом многоэтажном доме с внутренней стоянкой для автомобилей, сауной, бассейном на крыше и с круглосуточным дежурством в вестибюле. Она махнула рукой консьержке, которая ее уже знала, и поднялась в лифте на одиннадцатый этаж, молясь про себя, чтобы Нейл окончательно не напился за то время, пока она добиралась. По телефону актер говорил с ней ужасным голосом, совершенно непохожим на его обычно мягкую манеру.

Карен несколько раз нажала на звонок.

– Нейл, черт возьми, – приглушенным голосом прокричала она в дверь, – открой, а то я сейчас переполошу всех в доме!

– Уходи, – раздалось невнятное бормотание Нейла.

Карен еще несколько раз толкнула дверь и продолжала настаивать:

– Впусти меня немедленно.

Дверь распахнулась, и на пороге предстал Нейл: в темно-бордовом халате, плотно обернутом вокруг бедер, босиком, с взлохмаченными волосами, неуверенно пошатываясь и глядя на нее налитыми кровью, свирепыми глазами.

– Я еще не говорил тебе, что терпеть не могу нахальных, навязчивых особ? – И повернулся к ней спиной.

– В таком случае тебе придется притерпеться к ним, потому что эта нахальная особа никуда отсюда не уйдет, пока ты не протрезвеешь.

– Ха! – Нейл проследовал за ней в маленькую проходную кухоньку, где она повесила свой мокрый плащ. – Вообще-то я должен кое-что сообщить вам, леди. Я в вас больше не нуждаюсь. И можете успокоиться и не изображать из себя мать Терезу, потому что, – сказал он, икнув, – это такая ску-у-ка.

Не обращая на него внимания, Карен приоткрыла окно.

– Заткнись, Нейл.

Он еще раз громко икнул и отшатнулся, удивленный резким тоном. Потом, приблизившись почти вплотную, погрозил пальцем перед самым ее носом.

– Ты не имеешь права так со мной разговаривать.

Карен измерила взглядом расстояние между Нейлом и диваном со скомканными простынями позади него. И, уверенная, что он не пролетит мимо постели, указательным пальцем слегка ткнула его в грудь. Он упал навзничь, не проронив ни звука.

– Тогда перестань ныть. Терпеть не могу, когда люди начинают упиваться жалостью к себе при первой же неудаче. Все равно это ничего не дает, кроме бессилия и унижения.

– При первой же неудаче? – пробормотал Нейл. – Да к твоему сведению, газетчики меня окончательно погубили.

– Они и не думали губить тебя. Но зато ты сам можешь это сделать. – Карен собрала разбросанные газеты и унесла их на кухню. – И, судя по твоему виду, я бы сказала, ты успешно продвигаешься в этом направлении. – Она вернулась с пустым пакетом и стала собирать осколки. – Поверь мне, каким бы несчастным ты себя сейчас ни чувствовал, все равно не стоит губить свою жизнь.

– А что, черт подери, ты знаешь о несчастьях? – насмешливо спросил он.

– Много, – ответила Карен, не глядя на него. – Как-нибудь я расскажу тебе, ты только напомни. – Она бросила в пакет бутылку из-под виски и вытерла стеклянный кофейный столик бумажным полотенцем. – У тебя найдется что-нибудь поесть?

Нейл снова громко икнул и ничего не ответил. Карен вернулась на кухню и включила кофеварку. В холодильнике из-под брикетов с полуфабрикатом кекса она извлекла небольшой кусок мяса и положила его в микроволновку размораживаться.

Когда кофе был готов, она налила полную кружку, принесла ее в комнату и приказала Нейлу:

– Пей!

– Мне бы лучше чего-нибудь покрепче.

– Только через мой труп. Пей, или я силком волью это тебе в глотку.

Нейл с ненавистью посмотрел на нее и дрожащими руками взял кружку. Карен сидела рядом, поддерживая кружку, пока он не выпил половину, и тогда, удостоверившись, что теперь он справится сам, оставила его в покое.

– Теперь мне можно чего-нибудь покрепче?

– А может, лучше душ?

– Что-то не хочется.

– Сделай это ради меня. От тебя несет, как от грязной бабы.

– Можешь уйти, я тебя не держу.

– Я не уйду, пока ты не протрезвеешь. Ты, конечно, можешь наплевать на все, но у меня сегодня вечером спектакль, и я не смогу играть его без тебя.

– Меня заменит дублер.

– Мне не нужен никакой дублер. Мне нужен ты.

Во взгляде Нейла она увидела бесконечную усталость. Неужели несчастный не спал всю ночь и ждал, когда принесут эти проклятые газеты?

– Чего ты хочешь от меня? – пробормотал он со злостью. – Ты что, не читала? Я ни на что не годен. Со мной все кончено. А это значит, что меня, скорее всего, попросят из театра.

– Ничего с тобой не кончено. И никто не собирается тебя выгонять. Я разговаривала с Арчи, прежде чем прийти к тебе, и он сказал, что ему как режиссеру важно лишь то, что на спектакле зрители наградили тебя овациями. Критикам ты можешь не нравиться, дорогой мой, а публика тебя обожает.

– Но мне от этого не легче. И я больше не хочу выставлять себя на позор и повторять свой провал.

Карен в бешенстве вскочила со стула. Терпение ее лопнуло.

– Ради Бога, Нейл! Перестань же думать только о себе! Да разве только твое будущее поставлено на карту? Эта пьеса – мой первый настоящий успех за целый год. И будь я проклята, если позволю тебе похоронить его. – Она увидела огорчение в его глазах, поняла, что наконец попала в точку, и добавила уже мягче: – Если ты не хочешь сделать это для себя, то сделай это для меня.

– Так нечестно, – пробормотал Нейл.

– Я знаю. Ты будешь играть в спектакле?

Он наклонил голову и взъерошил волосы.

– Да, да! Я буду играть. Теперь ты отстанешь от меня? И уберешься наконец из моего дома?

Карен с облегчением вздохнула.

– Не уберусь, пока не буду уверена, что ты совершенно трезв. – Она взяла его за плечо и встряхнула. – Ну давай, начнем с душа.

Нейл не тронулся с места.

– Ну же, миленький, посмотри на меня, хватит киснуть! Если ты сейчас же не встанешь, я принесу сюда ведро холодной воды и окачу тебя.

– Ну и достала же ты меня! Как колючка в одном месте! Понимаешь?

– Понимаю, – сказала Карен, не в силах сдержать улыбку. – Так как насчет душа?

– Ладно, ладно. – Он отвел в сторону ее руку и встал. – Я прекрасно справлюсь и без посторонней помощи. Большое спасибо!

Карен вернулась на кухню, поджарила мясо и сделала омлет. Она как раз намазывала маслом тосты, когда Нейл вышел из ванной в безукоризненно белых джинсах и красной спортивной рубашке с короткими рукавами.

– Привет, – сказал он немного смущенно и пригладил ладонью влажные волосы.

Нейл еще не очень уверенно держался на ногах, но взгляд уже прояснился. Карен поставила тарелку на дубовый обеденный стол.

– Надеюсь, ты проголодался, – сказала она, изумившись тому, как прекрасно актер выглядел, несмотря на бессонную ночь.

– Мне кажется, я ничего не смогу проглотить.

Карен взяла с полки чистую чашку и налила кофе.

– Попробуй. Начни с тоста, откусывай маленькими кусочками.

Слишком слабый, чтобы возражать, Нейл сел за стол и послушно стал грызть подсушенный ломтик хлеба, запивая его кофе. Когда он покончил с омлетом и съел половину мяса, дикая пляска в его желудке наконец прекратилась.

– А ты разве не собиралась сегодня с Элизабет в картинную галерею?

– Собираюсь. При условии, что ты пойдешь с нами.

– Может, с меня уже хватит?

– Я хочу услышать твое обещание, что до конца дня ты не возьмешь в рот ни капли спиртного, – сказала Карен, не слушая его. – И я хочу, чтобы ты честно лег спать, как только я уйду.

Нейл молча смотрел на нее. За какой-то час эта женщина сумела наполнить его маленькую квартиру своим удивительным, возбуждающим присутствием, и мысль о том, что она сейчас уйдет, была почти невыносимой.

– Даю слово.

– И ты прибудешь в театр ровно в шесть тридцать, чтобы успеть загримироваться?

Он поднял правую руку.

– Клянусь!

Карен улыбнулась.

– Тогда я лучше пойду, чтобы не злоупотреблять гостеприимством.

– Спасибо, леди. – Нейл встал и поцеловал ее в щеку.

Карен взглянула ему в глаза, смущенная тем ощущением, которое вызвал этот простой жест. Сегодня она узнала Нейла с такой стороны, которая тронула ее больше, чем можно было бы ожидать. Эта его слабость, уязвимость всколыхнули в ней чувство, которое, как ей казалось, давным-давно прошло. Неужели то давнишнее девичье увлечение еще живо?

– Отдыхай, – сказала она.

И, закрывая за собой дверь, Карен была уверена, что актер смотрит ей вслед.


Несмотря на плохие рецензии, воскресный спектакль имел полный аншлаг. Даже ненастная погода, продолжавшаяся весь день, не отпугнула зрителей. Нейл приехал в театр свежим и отдохнувшим, но играл он в тот вечер несколько скованно, и зрители приняли его с меньшим энтузиазмом, чем накануне.

После представления, так как оба они ничего не ели с самого утра, Нейл предложил зайти в недорогой индийский ресторан недалеко от театра.

– Я должен извиниться за хлопоты, которые доставил тебе утром, – сказал он, наливая в чашки горячий чай – единственный напиток, кроме воды, который Карен разрешила ему сегодня пить. – Представляю, какой «подарок» это был для тебя.

– Кошмар, – улыбнулась она. – Но ты очень быстро сумел прийти в норму. Я прямо горжусь тобой.

Нейл молчал, уставясь в свою чашку с чаем.

– Не хочу казаться бессердечной, – сказала Карен, немного помедлив, – но у тебя и раньше бывали плохие рецензии. Почему же ты именно эти принял так близко к сердцу? Почему ведешь себя так, будто этот спектакль – твоя последняя надежда?

Нейл поднял глаза, и она увидела такую муку, что сразу же пожалела о своем вопросе.

– Потому что это так и есть.

В голосе его звучало настоящее отчаяние.

– Если я сейчас не сумею выплыть, то мне уже никогда не прорваться обратно в Голливуд.

– Ерунда!

Взгляд его стал жестким.

– Посмотри на меня, Карен. Мне пятьдесят лет, а я пытаюсь вернуть себе то, что когда-то уже имел. Как ты думаешь, хорошо это?

– Ты же замечательный актер! Все, что тебе необходимо, – это просто найти подходящий сценарий.

Нейл улыбнулся: в его улыбке была только грусть и никакой надежды.

– А ты знаешь, сколько сценариев мне прислали за последние три года? Ноль. – Он опустил голову. – У меня теперь даже нет своего агента.

Карен молчала. Последний раз она видела мужчину в таком горе и отчаянии, когда Брайен потерял работу. Но почему-то Карен надеялась, что ей удастся стать для Нейла большим утешением, чем для своего супруга.

– После тридцати лет работы тебе, может быть, самое время откланяться и просто наслаждаться жизнью. Займись чем-нибудь, что тебе по вкусу, путешествуй, купи дом где-нибудь за городом.

Нейл посмотрел на нее так, как смотрит в раздражении учитель на тупого ученика.

– Ты что, не читаешь светские сплетни? Я не только никому не нужен, но еще и полный банкрот.

Карен тихо ахнула:

– Банкрот? Но ведь ты же заработал миллионы! Десятки миллионов!

Он отодвинул тарелку.

– И спустил все до последнего пенни.

– Но этого не может быть!

Нейл пожал плечами:

– Аи contraire,[7] моя дорогая, – очень даже может быть. Особенно если твой управляющий – проходимец, а ты слишком занят гостями и приемами, чтобы выгнать его ко всем чертям.

– У тебя ничего нет?

– Только вот эта маленькая квартира – я купил ее на последние сто тысяч долларов пару лет назад. До меня наконец дошло, что если я вложу деньги в недвижимость, то никто уже не подобьет меня прокутить их.

Она взяла его руку и крепко сжала. Невыносимо было видеть знаменитого когда-то Нейла Хаммонда таким несчастным. После той неоценимой поддержки, которую он оказал ей за эти несколько недель, Карен чувствовала себя обязанной отплатить ему тем же.

– Подумаешь, нет денег! Это еще не причина для отчаяния. Не конец же света.

Он невесело рассмеялся:

– Тебе легко говорить. Ты не знаешь, как это бывает, когда перед тобой сначала все расстилаются, а потом смотрят на тебя как на грязь.

Карен грустно улыбнулась. И когда Нейл вопросительно посмотрел на нее, рассказала обо всем, что привело ее в Нью-Йорк, и даже как она играла в «Небесных видениях». Карен сама не ожидала от себя такого неудержимого потока слов, вдруг прорвавшегося после долгого молчания.

Нейл слушал, едва веря. Он смотрел, как вспыхивают непривычной злостью ее зеленые глаза, и думал, что, наверное, никто, кроме Карен, не смог бы найти в себе силы противостоять Максимилиану Прэгеру. Как бы ему хотелось быть там и видеть ее в тот момент!

– Прости. Я и не подозревал, что ты пережила так много. Мне казалось, ты просто из тех упрямых жен, которые стремятся во что бы то ни стало настоять на своем.

– Я не так уж и стремилась. – Она пожала плечами. – Во всяком случае, я рассказала об этом, дабы убедить тебя в том, что если ты опустился на дно, то выход только один: подниматься.

Карен надеялась, что ее слова не будут восприняты им как проповедь. Нейл продолжал смотреть на нее, не отрываясь.

– Я все-таки не понимаю, почему ты не разрешила Прэгеру помочь тебе. Твоя жизнь стала бы намного легче.

Карен отвела глаза.

– Не думай, что у меня не было такого искушения. Хотя я ни разу не призналась в этом Джеку. Время от времени я говорила себе, что должна принять предложение миллионера хотя бы ради Элизабет. Чтобы у нее была достойная жизнь. У меня было огромное чувство вины перед дочкой – ведь я заставила ее пройти через все это. Но потом… – Она глубоко вздохнула. – Я не смогла. Не захотела дать ему почувствовать удовлетворение оттого, что он все-таки сумел купить меня. Я, наверное, говорю страшные глупости?

– По-моему, да. Но я никогда не причислял себя к цельным натурам, так что не мне судить.

Карен откусила кусочек баранины.

– Ты понимаешь, конечно, что сегодня я обнажила перед тобой душу. И очень надеюсь, что сделала это не напрасно.

Нейл засмеялся, и впервые за весь день она услышала его настоящий, искренний смех.

– Ты имеешь в виду, извлек ли я из этого урок? Вырвусь ли я из объятий жалости к себе и поднимусь ли над всеми печалями, распевая радостные гимны?

Карен рассмеялась вместе с ним:

– Можно и без гимнов.

Нейл вдруг понял, что его вновь начинает терзать ощущение близости к ней, уже испытанное им вчера, и это смущало и пугало. Почему именно к ней? И почему сейчас? Господи, что это все значит?

– Не помню, говорил я тебе или нет, – пробормотал он. – Но если еще не говорил, то… хочу поблагодарить тебя. – И накрыл ее руку ладонью.

– За что?

Нейл чувствовал, что держит ее руку дольше, чем позволяют приличия, и прекрасно знал, что должен побороть вдруг нахлынувшее чувство. Ради себя. Ради нее. Но никогда Нейл Хаммонд не прислушивался к голосу разума, особенно своего.

– За твою доброту и понимание. За то, что кинулась спасать меня, хотя вполне могла найти лучшее применение своему времени.

Карен нервно рассмеялась и высвободила руку.

– На что же тогда друзья? – сказала она с притворной легкостью, которой отнюдь не ощущала, и, посмотрев на часы, добавила: – Уже поздно. Нам, наверное, пора.

Слова вырвались прежде, чем он успел понять чудовищность того, что сказал:

– Пойдем ко мне, Карен. Ко мне домой.

Сердце ее подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Сила воли, которую Карен с превеликим трудом сохраняла весь день, мгновенно растаяла под его взглядом. Не делай этого, Как бы тебе этого ни хотелось – не делай. Ты еще не готова. Иногда и Карен не слушала свой голос разума.

– Пойдем, Нейл.

Они встали и пошли через весь ресторан, держась за руки. Карен ощущала восторг и головокружение. Нейл дал таксисту какие-то невероятные чаевые, потому что не мог по-другому дать выход своим чувствам. Наконец они поднялись в квартиру, и Нейл обнял ее.

И тут же его губы нашли ее – сначала мягкие, они становились все более требовательными. Его язык, сразу заставивший Карен вспыхнуть, пробуждал бездну ощущений. После Брайена у нее еще никого не было, и в теле, долгие месяцы лишенном ласки, проснулась такая страсть, о которой Карен и не подозревала.

Она застонала, и тогда Нейл поднял ее, отнес на постель и долго целовал ее и ласкал осторожно и нежно. Несмотря на свой любовный голод, Карен тихо лежала, наслаждаясь каждым новым ощущением. Они раздевали друг друга, и их пальцы сталкивались и легко прикасались к теплой коже. Нейл вдруг отстранился и воскликнул:

– Какая ты красивая! Очень красивая.

Он наклонился и стал целовать ее груди, языком нежно теребя соски и вызывая их к жизни, а руки его тем временем уже гладили ее бедра. Карен крепко закрыла глаза, чтобы ничто не мешало ощущать, как внутри нее разрастается пылающий огненный шар, и боялась пошевелиться: только бы Нейл не остановился.

– О-о, Нейл, – прошептала она, не в силах больше выносить сладкую муку его ласк. – Я так хочу тебя.

Крик восторга сорвался с ее губ, когда она почувствовала его в себе и изогнулась, чтобы быть к нему еще ближе, давая наконец волю своей страсти.

Сладкие судороги сотрясли ее тело, а Нейл, не в силах больше сдерживаться, взял бешеный темп и достиг пика, наполнив Карен таким блаженством, что она почувствовала себя улетающей куда-то в другой мир.