"На Лазурном берегу" - читать интересную книгу автора (Хегган Кристина)

ГЛАВА 38

Карен стояла перед огромным зеркалом и, склонив голову набок, поправляла серебряную пряжку на широком поясе белого костюма от Клода Монтана. Копну рыжих кудрей она собрала высоко на затылке в толстый хвост, открыв крупные серебряные серьги – последнюю абстрактную работу Паломы Пикассо.

Карен успела нанести на кожу за ушами несколько капель любимых французских духов «Мой стиль», когда услышала легкий стук в дверь.

– Войдите. – Она взяла со столика театральную сумочку из белой кожи и, увидев в дверях Джека, улыбнулась. – Я готова.

Он окинул ее долгим оценивающим взглядом.

– Отлично выглядишь, детка. Как всегда.

Что-то в голосе Джека заставило Карен пристальнее вглядеться в лицо друга. За этот день она уже второй раз заметила в его глазах тревогу и глубокую складку между бровей. Карен надеялась, что к Максу Прэгеру это не имеет никакого отношения.

– Так, – сказала она, бросая сумочку на диван. – Пока я не узнаю, что случилось, мы никуда не идем. Только не говори, как сегодня за завтраком, что мне снова все показалось. Во второй раз у тебя это не пройдет. – Сев в кресло, она закинула ногу за ногу.

Джек пригладил густые темно-русые волосы. Почти двадцать четыре часа он молчал о приезде Нейла, потому что очень не хотел портить Карен праздничное настроение, но Джек не был уверен в том, что так или иначе эта новость не дойдет до актрисы.

– Нейл здесь, – бросил он безразличным тоном. Карен выпрямилась, ее лицо сделалось мертвенно-бледным.

– Здесь? В Канне?

Джек кивнул:

– Прилетел вчера, вскоре после нас. Я ничего тебе не сказал, потому что надеялся уговорить его уехать. – Джек вздохнул и развел руками. – Но он и слышать об этом не желает. Даже после того, как я дал ему тысячу баксов, чтобы вернуться в Лос-Анджелес.

Карен сидела, не шевелясь.

– И что ему надо?

– Денег. Что же еще?

– Но ты же дал ему на прошлой неделе пять тысяч долларов!

– Говорит, что все потратил.

Карен почувствовала знакомую боль под ложечкой. «Когда же это все кончится? – с тоской подумала она. – Когда я наконец избавлюсь от постоянных угроз этого человека и гнетущего страха, что в любую минуту моя жизнь снова будет безжалостно разрушена?»

Удрученный, Джек по-прежнему стоял и смотрел на Карен.

– Тебе от него досталось? – спросила она, придя в ужас от мысли, что ее старому другу снова причиняют неприятности.

Джек пожал плечами:

– Нейл был пьян. Сказал, будто узнал, что Макс Прэгер здесь, и что всеми силами намерен защитить тебя от него.

– Ну, тогда мне нечего бояться! – горько рассмеялась Карен.

Она подошла к окну и вгляделась в невероятную дорожную пробку, которая образовалась перед отелем. Карен понимала: если надо, Джек и Мишель Лемэн надежно ее защитят. Но сколько можно прятаться? Скоро репортеры пронюхают о том, что Нейл здесь, и начнут задавать вопросы.

– Где он теперь? – спросила Карен, не оборачиваясь.

– Лемэн нашел ему комнату в отеле «Мондайэл».

– Кто-нибудь, кроме тебя и Мишеля, знает о том, что он приехал?

– В баре знают. Нейл наделал там немало шума. Наверное, там был репортер. В утренней газете появилась маленькая заметка.

– И что пишут?

– Что бывший муж Карен Ричардс – в Канне и еще что-то о его последнем пребывании здесь в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Больше ничего.

Карен кивнула. Значит, пока она в безопасности. И до конца фестиваля, вероятно, ничего не изменится. Требуется лишь дать Нейлу то, что он хочет.

Джек остановился за ее спиной и заверил:

– Я не допущу, чтобы он приблизился к тебе ближе, чем на метр. Все, что тебе нужно сделать, это…

Карен обернулась, ее взгляд был холоден и спокоен.

– Я ничего не собираюсь делать, – твердо заявила она. – И уж конечно, я не намерена прятаться.

К часу Карен и Джек прибыли в казино «Палм-Бич» на официальный завтрак, который устраивала студия «Карнеги пикчерс». Роскошное здание с видом на живописную бухту, предназначавшееся для самых разных мероприятий, уже заполнили международные пресс-агентства.

Старательно избегая Абигейл Ньюэн, помахавшей ей из противоположного конца зала, Карен оставила Джека с репортером из «Хьюстон пост» и направилась к столу с закусками.

– На вашем месте я бы поостерегся, – раздался знакомый голос, едва она поднесла ко рту канапе. – Если вы решили отведать осьминогов, советую хорошо прожаренных.

Рука Карен застыла в воздухе – отчасти от слов Макса Прэгера, отчасти оттого, что никак не ожидала встретиться с ним здесь. Сначала Карен решила его проигнорировать и затеряться в толпе. Однако ее вновь остановило нежелание привлечь к себе лишнее внимание.

– Осьминогов? – Положив канапе на блюдо, Карен обернулась и встретила насмешливый взгляд Макса.

Он стоял рядом, засунув руки в карманы, и казалось, чувствовал себя на приеме как дома. На нем были безукоризненно сшитый светло-бежевый костюм и расстегнутая у горла светло-розовая рубашка.

– Здесь это самое любимое блюдо, – продолжал Макс непринужденно и очень дружелюбно.

Пытаясь придумать предлог, чтобы уйти, Карен невольно заметила, что их пара вызывает всеобщий интерес. Впрочем, актриса понимала, что дело было вовсе не в ней, а в Максе Прэгере, который привык овладевать вниманием сотен людей, словно магнит со всех сторон притягивая к себе взгляды.

Обычно бросавший Карен в нервную дрожь голос Абигейл явился для нее сейчас почти что милостью Божьей.

– Карен, можно вас на минуточку?

Оглянувшись, Карен увидела, как к ней пробирается худая некрасивая женщина лет сорока. По блеску в маленьких темных глазках актриса догадалась, что ведущая колонки новостей услышала какую-то сплетню и жаждет ее подтверждения. Ухватившись за возможность избавиться от Макса, она радостно улыбнулась репортеру:

– Абигейл! Я думала, вы совсем не обращаете на меня внимания! – Однажды Мэгги Дрейфус поделилась с Карен беспроигрышным способом расположить к себе репортера. – А какое на вас чудесное платье! От Армани?

Абигейл, год за годом старавшаяся войти в число тех, кто одевается лучше всех, зарделась от удовольствия.

– Да, от Армани. Ах, дорогая, боюсь, я спугнула вашего кавалера.

Карен не обернулась.

– Если вы имеете в виду мистера Прэгера, то он не мой кавалер.

Абигейл расплылась в лучезарной улыбке.

– Тогда кто же ваш? Ручаюсь, что не Нейл Хаммонд.

– Ну-у что вы, конечно, нет, – протянула Карен, принимая игривый тон собеседницы. – С чего вы взяли?

– Вы ведь знаете, что Нейл здесь.

– Во всяком случае, слышала об этом. – И сделала глоток шампанского, даже не почувствовав вкуса. – Вы его видели?

– Нет, Нейл Хаммонд давным-давно перестал интересовать публику, дорогая. Кстати, вы никогда не говорили мне, почему так быстро с ним разошлись. – От любопытства крошечное личико Абигейл стало похоже на мордочку хорька.

– Оказалось, что он не так уж вкусно готовит.

Абигейл разразилась пронзительным смехом. Улыбаясь, Карен перевела разговор на более безопасную тему. К счастью, объявили, что завтрак подан. За столом Карен оказалась рядом с лос-анджелесским кинокритиком.

– Как вам понравились «Пираты»? – спросил он, наблюдая за тем, как официант накладывает ему на тарелку тончайшие ломтики холодного лосося.

– Интересная картина.

Разница между часовыми поясами сыграла с Карен злую шутку, и она чуть не заснула в середине этого фильма, который показывался первым, и с большим трудом поняла его содержание.

– А мне он показался чертовски нудным. В сущности, по-моему, большинство кинофестивалей довольно скучны.

– Тогда зачем же вы на них ездите?

Критик жестом показал официанту, чтобы тот добавил ему еще укропного соуса.

– Из-за еды. Не могу отказать себе в таком удовольствии. Особенно здесь. Французы относятся к приготовлению пищи как к искусству. – Отломив кусочек хлеба, он обмакнул его в соус. – Раньше в Беверли-Хиллз тоже знали толк в кулинарии, ведь год за годом в Калифорнию десятками иммигрировали хорошие французские повара. Однако теперь… – Пожав плечами, журналист отправил в рот ломтик лосося. – У них там только и разговоров, что про холестерин. В любое время и в любой компании. Знаете, какое теперь в Беверли-Хиллз модное увлечение?

Карен покачала головой, надеясь, что ее равнодушие охладит соседа.

– Омлет из яичных белков. Теперь повсюду эти чертовы омлеты. Подумать только…

Карен оглядела гостей за столом. Макс Прэгер сидел, между журналисткой, из Швеции, с которой Карен встречалась прошлым вечером, и женой знаменитого немецкого кинокритика. Обе женщины оживленно беседовали и смеялись, вероятно, стараясь привлечь внимание Макса. С изяществом, которого Карен совсем не ожидала, он умудрялся поддерживать разговор с обеими, одновременно уклоняясь от прямых нападок чувственной шведки.

Прежде чем Карен успела отвести взгляд, Макс, словно под действием какой-то неведомой силы, повернул голову. На несколько секунд их взгляды встретились. Застигнутая врасплох, она почувствовала, как от смущения к ее щекам приливает горячий румянец, и быстро обернулась к своему собеседнику, который уже разглагольствовал о вине.

Через несколько минут подошел Мишель Лемэн и напомнил о сеансе фотосъемки на Круазетт.

Первое, что по прибытии в Монтре открывали для себя учащиеся из близлежащих пансионов, была «Ла Скала» на улице Гранд. Расположенная напротив отеля уютная чайная полюбилась уже многим поколениям местных студентов. Девушки из «Ле Берже» и парни из соседней школы «Форвиль» часто встречались здесь и, наслаждаясь горячим шоколадом и великолепными пирожными, делились последними сплетнями.

При каждом звуке колокольчика Элизабет Маерсон, короткие темные кудри которой нимбом обрамляли хорошенькое личико, бросала взгляд на входную дверь. Время от времени она с тревогой смотрела на изящные дорогие часы, которые в прошлом августе подарила ей мать. Вот уже и четыре. А ведь Элизабет необходимо вернуться в «Ле Берже» к пяти – иначе она на месяц потеряет право покидать пансион. Да где же в конце концов Питер?

В зал снова ворвался холодный воздух, и девушка увидела в дверях Питера. Его русые волосы были влажными от дождя.

– Ради Бога, – прошептала Элизабет, когда Питер сел напротив. – Почему так долго?

В свои семнадцать, высокий и долговязый, Питер Кантрель двигался с неловкостью человека, который слишком быстро и слишком сильно вырос. Серьезное красивое лицо и добрый характер сделали его всеобщим любимцем. Питер был застенчивым, умным и одним из самых многообещающих студентов «Форвиля».

– А ты как думаешь? – От раздражения стал еще заметнее его британский акцент. – Неужели я похож на фокусника, который достает автомобили прямо из шляпы?

Взволнованный юноша быстро оглядел зал. Успев привыкнуть к его бурным всплескам эмоций, Элизабет пропустила колкость мимо ушей.

– Конечно, нет, – ответила она. – Но я думала, тебе удалось взять машину Марселя.

– Нет, не удалось. – Поймав взгляд официантки, Питер заказал две чашки горячего шоколада.

– Но почему? Что случилось?

– Марсель узнал, что я собираюсь отмахать на его тачке столько миль, и отказал. Я говорил ему, что он в обиде не останется, но парень все равно не согласился.

Элизабет с досадой откинулась на спинку стула.

– Дерьмо.

Подождав, пока уйдет официантка, Питер снова заговорил:

– Послушай, какая разница? Все равно твоя затея была полным бредом. Или мадам Гилле, или мой директор школы так и так застукали бы нас прежде, чем мы добрались бы до границы.

Элизабет бросила на Питера полный ужаса взгляд.

– А почему это ты говоришь в прошедшем времени? Надеюсь, ты не собираешься сдаваться? Теперь, когда мы так близки к цели?

Питер сердито сверкнул на нее глазами.

– Элизабет, что ты от меня хочешь? Без машины мы никуда не поедем. К тому же ты сама сказала, чтобы добираться на самолете или на поезде, у нас слишком мало денег.

– Ох, Питер, хватит ныть, ладно? Тебе придется найти другую машину, и все дела. – Она немного помолчала, понимая, что теперь должна хорошенько взвесить свои слова. – Конечно, если ты не сможешь, мне придется попросить Гернхарта…

Услышав имя ненавистного соперника, Питер едва не подскочил со стула и прошипел:

– Ты этого не сделаешь.

Глаза Элизабет округлились от удивления.

– Тебе не нравится, что я попрошу помощи у Гернхарта?

– Еще бы мне понравилось! Да если на то пошло, он просто извращенец. Ты видела, как этот парень на тебя смотрит, как ухмыляется…

– Значит, он ко мне неравнодушен.

– Размечталась! У Гернхарта свои цели. Одному Богу известно, что с тобой станет, как только ты окажешься на шоссе с этим сексуальным маньяком. Скорее всего, кроме заднего сиденья его «опеля», ты вообще ничего не увидишь.

– Питер!

– Точно тебе говорю. Но я этого не допущу, слышишь? Ни за что. – Когда, скромно опустив ресницы, Элизабет принялась за свой шоколад, он добавил: – Если уж ты хочешь в Канн, то поедешь только со мной.

– Так ты найдешь другую машину?

– Разумеется. Только потерпи немного. И держись от Гернхарта подальше.

Питер позвонил в тот же вечер. Вместе с тремя другими девушками Элизабет и Эрин смотрели телевизор в холле пансиона, когда Кэтрин Брентверт сняла трубку.

– На проводе Питер О'Тул, – сообщила она и принялась ехидно хихикать.

Смерив ее уничтожающим взглядом, Элизабет вырвала у девушки трубку.

– Привет, Питер! Ты нашел машину?

Догадавшись, что разговаривает слишком громко, девочка огляделась по сторонам. Кэтрин пристально смотрела на нее и пыталась за телешоу разобрать слова Элизабет.

– Да. Луи Милле согласился одолжить мне свой «пежо». Его старушка пробежала немало миль, но Луи уверяет, что она еще будь здоров.

Элизабет с трудом скрыла радостное волнение.

– Питер, ты просто ангел, и я тебя обожаю!

На другом конце провода послышалось смущенное покашливание.

– Ты уверена в том, что о твоей затее никто не подозревает?

– Конечно, уверена. Знает только Эрин, но она меня прикроет.

– Тогда ладно. Завтра утром буду ждать тебя в одиннадцать пятьдесят у ворот.

Повесив трубку, Элизабет прислонилась к стене. Она так ликовала, что не решилась вернуться к подругам. Сработало! Она все-таки едет в Канн!

Карен, грустная, одинокая, сидела в летнем кафе напротив порта. В красном шарфике, полностью Закрывавшем волосы, и огромных темных очках она почти не привлекала внимания прохожих.

После серии фотоснимков для «Пари-матч» Карен отказалась последовать совету Джека, то есть оставаться в своей комнате до пышного обеда, который устраивался в отеле на мысе Антиб. Она отправилась в город и, смешавшись с туристами, окунулась в праздничную атмосферу фестиваля. Такие минуты, когда Карен могла оставаться сама собой, выпадали теперь слишком редко.

Не раз она признавалась Петри, что чувствовала бы себя совершенно счастливой, если бы ее успеху не сопутствовала столь шумная слава и ненужная суета. Хотя следовало признать, что здесь все было совсем по-другому. По каннским улицам разгуливало столько знаменитостей, что фоторепортерам всегда хватало работы. В такой толпе не составляло труда затеряться.

– Привет, Рыжая.

Услышав этот голос, она замерла. Карен знала, что в конце концов он ее выследит. Однако не ожидала, что так скоро…

– Не против, если я присяду?

Не дожидаясь ответа, Нейл обогнул стол. Карен отметила, как он постарел. Тщательно подстриженные волосы поредели, а складки вокруг рта стали еще глубже. В его глазах светилась бравада, однако, вглядевшись в них пристальнее, можно было заметить отчаяние – отчаяние, которое оставили в них страх и одиночество.

Нейл сел рядом с Карен.

– Потрясающе выглядишь! – Он нисколько не преувеличивал. Без макияжа, в обтягивающих джинсах и белой вышитой ковбойке, Карен была похожа на девочку-подростка. – Поздравляю с наградой Академии. Я горд за тебя.

Карен выпила немного легкого сухого вина.

– Хватит пустых разговоров, Нейл. Что тебе надо?

– Разве Джек тебе не сказал?

– Джек дал тебе еще тысячу долларов, чтобы ты вернулся в Лос-Анджелес.

– Я не мог уехать, Карен, не уладив дела с тобой. – Никак не отреагировав на его слова, она продолжала смотреть на машины, проезжавшие вдоль порта. – Я знаю, что порой способен достать кого угодно, и не виню тебя за наплевательское отношение ко мне. Но, по правде говоря, все шло не так, как я надеялся.

– Я так понимаю, что ты по-прежнему без работы.

Нейл пожал плечами:

– Во всяком случае, без такой, которая сделала бы меня богатым и известным. Наша страна слишком увлечена молодежью, чтобы дать приличный шанс таким, как я.

– Если бы ты бросил пьянствовать, думаю, все было бы иначе.

– Пожалуй. – Нейл вытянул ноги перед собой. – А пока… – Он набрал в легкие побольше воздуха. – Я готов утрясти то, о чем мы с тобой говорили, Карен. Фотографии и негативы всего за сто тысяч долларов.

Нейл заметил, как дрогнули ее плечи, однако Карен даже не повернула головы.

– Они у тебя?

– Да.

Почувствовав, как в груди гулко застучало сердце, она взглянула на Нейла.

– Покажи.

– Я не ношу их с собой, Карен. Еще потеряю. А кто знает, в чьи руки они попадут?

– Я хочу их увидеть, – заявила Карен ровным безразличным тоном. – Все. Вместе с негативами.

Нейл покачал головой:

– Об этом не может быть и речи.

– Почему же?

– Потому что этот твой бульдог Витадини непременно накинется на меня, как только я достану фотографии.

Карен улыбнулась. Хотя Джек скорее всего оценил бы этот план по достоинству, она об этом даже не подумала.

– Тогда встретимся там, где ты скажешь. – Карен снова перевела взгляд на поток машин. – Иначе больше ты не вытянешь у меня ни цента, – процедила она, надеясь, что голос не выдаст ее волнения. – Выбирай.

Нейл не сводил с нее глаз. Карен казалась спокойной, почти безмятежной, а рука, поднявшая бокал, была тверда.

– Хорошо, – наконец проговорил он. – Через полчаса в отеле «Мондайэл». И постарайся прийти одна, иначе сделка не состоится.

Карен смотрела, как Нейл лавировал между столиками, а затем пошел к улице Антиб, и не могла даже заставить себя почувствовать к нему жалость. И все же этого человека она когда-то полюбила или сильно увлеклась им. Человека, который хоть ненадолго принес им с Элизабет тепло, радость и чувство единения. Теперь у Карен осталось к нему лишь презрение.

– Интересно, что носят на международных кинофестивалях? – Бросив на кровать охапку одежды, Элизабет сложила руки на груди.

– Насколько мне известно, почти ничего, – авторитетно ответила Эрин Кармишель. Взяв в руки желтую ветровку, она осмотрела ее со всех сторон и лишь потом сунула в чемоданчик Элизабет. – Не могу поверить, что я замешана в эту сумасшедшую затею. Как только твоя мать узнает о том, что ты натворила, она тебя прибьет. Затем приедет сюда, и тогда мне тоже достанется за соучастие. – Эрин тяжело вздохнула. – А уж что она сделает с Питером, и представить себе не могу.

– С ума сойти, может, хватить причитать? Все будет отлично! А если ты будешь осторожна и сделаешь все так, как я сказала, никто даже не узнает о том, что ты меня прикрывала.

– Уверена, Кэтрин Брентверт что-то подозревает.

Элизабет вздохнула: все-таки ее подруга еще совсем ребенок…

– Это потому, что у тебя все на лице написано.

– А что я могу поделать? Я и правда ужасно беспокоюсь.

Сбросив с ног фиолетовые босоножки, Элизабет опустилась на кровать Эрин.

– Так не беспокойся! Все, что от тебя требуется, это притвориться, будто ты ничего не знаешь. Тогда с тобой ничего не случится.

– А вдруг дежурный по столовой заметит, что тебя нет?

– Эрин, мы уже сотни раз это обсудили. Ты скажешь, что я готовлю в своей комнате доклад по истории на среду. К тому времени когда кто-нибудь обнаружит мое отсутствие, я уже буду слишком далеко. – Она покровительственно похлопала Эрин по руке. – А когда во вторник я вернусь обратно, мама уже все уладит.

Похоже, Эрин это нисколько не убедило.

– Но тебя могут отстранить от занятий. Или вообще исключить. Забыла, что случилось в прошлое Рождество с Гретхен Веймар?

Элизабет бросила в чемодан еще одни джинсы.

– Не забыла. Но, как говорят французы, кто не рискует, тот не пьет шампанское. К тому же я нужна маме. Дядя Джек возвращается домой, и ей совершенно не на кого будет опереться. Ты ведь знаешь, она терпеть не может всякие сборища. И вообще всю эту суету вокруг звезд. А мне, наоборот, нравится. И мало ли, может быть, пока я там, кто-нибудь заметит меня и скажет: «А подайте-ка мне эту талантливую девушку. Плевать, во что это обойдется. Мне нужна только она».

Глядя на совершенно серьезную подругу, Элизабет расхохоталась и, швырнув в чемодан последнюю блузку, захлопнула крышку.

– А вдруг что-нибудь сорвется? – прошептала Эрин.

– Ради Бога, ну что может сорваться? Я еду повидаться с мамой, как уже делала много раз. Меня везет внушающий доверие водитель с правами, и, если что, у меня самой есть подписанный мадам Гилле пропуск.

– Который ты сама и подписала.

– Этого никто не знает, – парировала Элизабет. В это время зазвенел второй звонок. Не говоря больше ни слова, она взяла свои книги и выбежала из комнаты, Эрин бросилась следом.