"Гордая пленница" - читать интересную книгу автора (Делайл Анна)

Глава 7

Воздух холодил ей лицо, но он был чистым и свежим, поэтому Изабо глубоко дышала, наполняя им легкие. Как хорошо после стольких дней заключения почувствовать свободу, насладиться ощущением, что ее не душат высокие стены. Ей безумно захотелось широко раскинуть руки, обнять эту свободу, бегать, громко смеяться.

Но рядом шагал ее тюремщик, без присутствия которого она бы чувствовала себя еще лучше. Они молча пересекли внутренний двор и прошли до опушки соснового леса, ограничивающего расчищенное пространство вокруг замка. Хотя снег не растаял, земля от утреннего мороза была твердой, и они шли быстро, чтобы согреться, выдыхая клубы белого пара. Изабо с трудом верилось в доброту Кемпбелла, но, поразмыслив, она не могла найти другой причины, которая заставила бы его подарить ей эту свободу.

Она уже не боялась за свою безопасность или добродетель, если бы у него были подобные намерения, он бы давно мог ее изнасиловать. Видимо, это все-таки его доброта. Заметив, что она улыбнулась, Алистер спросил:

— Ты не привыкла столько времени сидеть в закрытом помещении?

— Да. Еще ни разу в жизни я не проводила целый день, сидя дома, пока ты не привез меня сюда.

Он молчал, вспоминая, как она сопротивлялась заключению, и даже когда он разрешил ей свободно ходить по замку, она, кажется, большую часть времени проводила возле окон галереи. Он посадил ее в клетку, и она подобно дикому животному в неволе пала духом. Наверное, он был жесток с ней, хотя привез ее сюда из самых благородных побуждений. Возможно, он заблуждался.

Возможно, для тех неприятных обвинений в трусости, которые она бросила ему, имелись основания, возможно, он хотел видеть ее одинокой, испуганной, наказанной. Ведь письмо отправлено, штаб герцога предупрежден, опасность предотвращена, он мог бы спокойно отпустить ее…

Нет, сочувствие к ней лишило его здравого смысла.

Если бы он позволил ей уйти, она бы теперь, по всей вероятности, уже погибла: умерла бы в плену или в дороге от мороза и голода. Сейчас, глядя на это оживленное лицо со здоровым румянцем, Алистер совершенно не жалел, что привез ее сюда. В ней было нечто возвышенное, чего он не понимал, чего не мог выразить словами, он только знал, что его тянет к ней, как ни к кому другому, что она пробуждала в его душе истинные, живые чувства, которые невозможно игнорировать. Алистер проклинал неприятности, войну, кровопролитие. В другое время, в другом месте он бы все отдал, чтобы сделать эту женщину своей…

Изабо вдруг посмотрела на него, обнаружив, что он беззастенчиво изучает ее.

— Прости меня за глупые слова о твоей матери, — сказала она. — Я не имела в виду, что она могла сделать нечто такое, чего не следовало бы делать. Я просто хотела оскорбить твоего брата.

— У тебя это получилось. — Ее чистосердечное извинение обезоружило Алистера, и он улыбнулся.

— Да, с моей стороны это было весьма грубо. Моя мать очень бы разочаровалась во мне.

— Но она бы не возражала против оскорбления Айена?

— Твой брат сам невероятный грубиян, Алистер Кемпбелл. Может, я и пленница, но…

Она замолчала, и оба повернулись на топот приближающихся лошадей. Взяв Изабо за руку, Алистер отвел ее на край дороги, чтобы пропустить, казалось, бесконечную череду всадников, направляющихся к воротам замка. Большинство носило цвета Кемпбеллов. Одни громко приветствовали Алистера, другие махали ему рукой, кто-то останавливался поговорить с ним. Потом один из всадников спешился, но, прежде чем обратиться к своему предводителю, с любопытством взглянул на Изабо.

— Ухаживаешь, Алистер? Удивлен, что ты нашел для этого время.

— Ты неблагоразумный парень, Вилли, хотя ты всегда был таким. — Алистер схватил незнакомца за руку, и его улыбка свидетельствовала о том, что он не чувствовал ни малейшего смущения, чего нельзя было сказать про Изабо. — Я ждал вас не раньше вечера, — добавил он. — Вы не теряли времени зря.

— Ну, если мы должны быть в Нэрне к завтрашнему утру…

— Обсудим позднее. Это Изабо Макферсон, наша гостья в Данлосси, но, боюсь, не по собственной воле, так что следи в ее присутствии за своим языком.

— Макферсон? — Улыбаясь, незнакомец с еще большим любопытством посмотрел на нее. — А ты ловкач, Алистер Кемпбелл. Мятежницы, которых передавали мне, были не такие привлекательные. Где ты ее нашел?

— В Крейгелахи. Изабо, это мой кузен Вильям. На самом деле он мне троюродный, может, и четвероюродный брат.

— Приблизительно, — согласился Вилли Кемпбелл.

Манеры у него были отвратительные, но что Изабо могла поделать? Она перевела взгляд на колонну всадников, собравшихся теперь во внутреннем дворе. Значит, они идут в Нэрн. Может, Камберленд уже там? И что это могло означать? Их цель — Инвернесс? Она снова взглянула на молодого человека. Никакого сходства с Алистером, волосы светлые, почти как у нее, глаза голубые. «Еще один убийца Кемпбелл, — с горечью подумала она, — еще один меч, да и пришел он с таким множеством людей».

После его ухода Алистер взял ее за локоть.

— Теперь нужно идти в замок.

Нехотя поворачиваясь, Изабо краем глаза уловила на опушке леса мимолетное движение, взметнувшийся плащ и отблеск светлых волос. Опять та девочка из коридора.

Она уже открыла рот, чтобы спросить Алистера, кто это, но передумала. Если девушка что-то замыслила, тем лучше, к тому же Алистер ничего не видел. Однако Изабо сгорала от любопытства, ей хотелось поговорить с девушкой, и она непременно это сделает, как только появится благоприятная возможность.

— Сегодня вечером тебе хорошо бы остаться в своей комнате, — предложил Алистер, когда они подошли к воротам. — Сама видишь, что в замке будет полно людей, из которых ни один не питает симпатии к таким, как ты.

Изабо молча кивнула. Сборище всех этих Кемпбеллов вызвало у нее дурные предчувствия, она только рада не видеть их.

Но и в своей комнате желанного укрытия она не нашла, ибо там ждала Сьюзен Фэрфакс, сидевшая на сундуке, которая встретила ее с открытой неприязнью.

— Ты меня обманула, — без предисловий заявила она. — Никакого любовника у тебя нет, ты хотела вызвать к себе жалость, чтобы я помогла тебе. Значит, ты просто хитрая маленькая негодяйка, вот кто ты.

Немного ошарашенная неприкрытой враждебностью, Изабо все же честно ответила:

— Кое в чем я действительно обманула тебя, но я не лгала насчет того, что мне нужно бежать отсюда.

— Поэтому виснешь теперь на Алистере? Хочешь обмануть и его тоже, прельстить любой ценой, пока не добьешься своего?

— Я не висну на твоем кузене, — гневно возразила Изабо. — Он убийца, предатель, я хочу бежать от него, да, освободиться от него, от его проклятой тюрьмы, вообще освободиться от вас.

— Тогда, возможно, ты освободишься раньше, чем предполагаешь, — объявила Сьюзен и, не сказав больше ни слова, покинула комнату.

Изабо смотрела ей вслед, отлично понимая, что ее гложет. Это и дураку ясно. Видеть Сьюзен каждый вечер кокетничающей со своим кузеном за обеденным столом и после, когда все собирались в гостиной у камина, беседовали и смеялись, ее улыбки всегда предназначались Алистеру. Она хотела его, как, видимо, и он ее. Вот и хорошо, раз они желанны друг другу.

Ночью Изабо снился дом. Они играли в узкой горной долине, когда были детьми, и Робби кричал ей: «Бо, Бо, подожди меня!» Она поворачивалась, чтобы взглянуть на брата, отставшего на несколько ярдов. Он изо всех сил перебирал босыми ногами, однако недостаточно быстро, и не сумел догнать ее.

Им было по пятнадцать лет, когда Робби наконец опередил ее, хотя легкие у нее чуть не разорвались от бега по долине, он первым коснулся дерева, а потом, смеясь, повернулся и обхватил ее руками. Изабо расстроилась, он подшучивал над ней, она потребовала реванша, но Робби снова выиграл. Когда они, изможденные, лежали рядом в вереске, брат успокоил ее:

— Не обращай внимания, Бо. Подумай, сколько раз побеждала ты, еще удивительно, что во мне осталась капелька гордости.

Она повернулась, чтобы взглянуть на Робби, на его красивое лицо. Убрав волосы, закрывающие брату глаза, она с ужасом обнаружила, что вся рука у нее в крови, упала на него и кричала «Робби, Робби!», пока ее кто-то не поднял. Она снова вскрикнула при виде его крови, сочившейся на берег озера, смешиваясь с водой, а безжизненные глаза брата смотрели в небо.

— Изабо, тебе это снится, проснись, проснись.

Она почувствовала, что кто-то трясет ее, услышала голос и села, вцепившись в руки, которые держали ее, хотя глаза открыть не могла из страха оказаться на мрачном берегу Лох-Линха.

Наконец Изабо все же открыла глаза, различила в темноте знакомый профиль человека, сидевшего рядом, и тут же поняла, где находится, кто ее держит. Она инстинктивно отпрянула, но слезы продолжали течь, и ей пришлось вытереть лицо краем простыни. Сон был таким явным.

— Изабо, теперь все в порядке?

«Нет! — хотелось закричать ей. — Не в порядке. И никогда уже не будет».

— Да, — тихо сказала она, положив голову на согнутые колени. — Прости, что разбудила тебя.

— Не разбудила, — заверил Алистер. — Я не спал, не мог заснуть, поэтому встал и тут услышал, что ты кричишь, словно тебя убивают. Но это был только страшный сон, и я успокоился. Что тебе приснилось? — Изабо молчала, и он положил ей руку на плечо. Он думал, что она, по своему обыкновению, сразу отшатнется, но она даже не шелохнулась. — Не хочешь об этом говорить?

Она покачала головой. Движение, почти неразличимое в темноте, он скорее почувствовал, чем увидел. Ему захотелось обнять ее, прижать к груди, успокоить, однако Алистер знал, что только напугает ее.

— Пожалуйста, уходи, — как бы в подтверждение сказала Изабо.

Он поднялся и, не желая уходить, немного постоял у кровати.

— Теперь спи, твой кошмар вряд ли вернется.

Когда он вышел, Изабо снова легла, но и под одеялом ее била дрожь. Он прав, кошмар не вернется. Да и как он мог вернуться, если никогда ее не покидал? Робби лежит в холодной земле у Лох-Линха, навечно там и останется. С битвы его принесли еще живым. Она держала его в своих объятиях, пока не наступила темнота и они не увели ее. У нее был только Робби, теперь не осталось никого.

Утром она, встав коленями на стул и прижавшись лицом к стеклу, наблюдала за их отъездом. Сильный отряд из сотни мужчин, хорошо отдохнувших, сытых, вооруженных отличными мечами, которыми они будут разить соотечественников. Изабо почувствовала дурноту, ноги стали ватными.

Услышав за спиной быстрые шаги, она повернулась и увидела входящую в галерею Сьюзен Фэрфакс.

— Полагаю, ты надеешься, что все они погибнут, — заявила та.

Изабо с отвращением смотрела на девушку.

— Я не хочу, чтобы кто-то умер, и так уже слишком много погибших. — Она снова взглянула в окно на удалявшихся всадников. — Но я не хочу, чтобы и они убивали. Ты не знаешь, что это такое, а я знаю, я там была, и тебе, Сьюзен, это понравилось бы не больше, чем мне.

Она встала и на плохо слушающихся ногах покинула галерею.

Положив голову на согнутые руки и уткнувшись лицом в подушку, Изабо без конца представляла себе этих Кемпбеллов, идущих на битву. Куда они направляются, кого убьют, кто из них падет мертвым? Она надеялась, что многие, как бессердечно предполагала Сьюзен, но ей не хотелось видеть мертвым старого Патрика.

Кемпбеллу не следовало брать с собой пожилого человека, а что касается самого Алистера, то его смерть лишь порадует ее. Он жесток и высокомерен, это он причинил ей боль и держал в заключении. Но образ Алистера Кемпбелла, лежащего в крови на поле битвы, настолько смутил Изабо, что она вскочила с кровати и в странном волнении принялась шагать по комнате, Но почему это должно ее волновать? Неужели несомненная красота мужчины заставляла ее вздрагивать при мысли о его смерти? А если бы он был маленьким, невзрачным, она бы меньше волновалась? И если так, что она за человек, раз на нее могут повлиять столь несущественные качества, как физическая красота?

Подобные рассуждения очень встревожили Изабо, поэтому стук в дверь она восприняла с облегчением и поспешила ее открыть. На пороге стояла незнакомая служанка, которую она раньше не встречала.

— Моя хозяйка послала меня за вами, — сказала женщина.

— Твоя хозяйка? Сьюзен?

— Нет, я служу леди Кемпбелл, и она хочет, чтобы я привела вас к ней.

Бабушка. Изабо смущенно молчала.

— Леди Кемпбелл хочет видеть меня прямо сейчас? — спросила она.

— Да. Идемте со мной.

Вскоре Изабо стояла на том же месте, спиной к закрытой двери, чувствуя себя не меньшей возмутительницей спокойствия, чем неделю назад. Как и в прошлый раз, старая леди сидела у камина и, так же поманив ее пальцем, сказала:

— Подойди, чтобы я могла тебя видеть.

Изабо послушно выполнила ее желание, затем, следуя приглашающему жесту хозяйки, села на низкую скамеечку. Несколько минут обе молчали, она понимала, что старушка изучает ее, и смущенно теребила платье.

Если учесть, что сына этой женщины убили якобиты, а теперь ее внук готовился к сражению с ними, старая леди не могла испытывать к ней добрых чувств. Но Мэри Кемпбелл удивила ее.

— Время для тебя не очень счастливое, да? — неожиданно произнесла она. Изабо покачала головой. — Вообще-то Алистеру не свойственна подобная грубость, но ты должна понять, что все это из-за его отца.

Разгром мятежников для него что-то вроде личного крестового похода, даже в одиночку, если понадобится. Месть, понимаешь? Но ему не следовало держать тебя взаперти, бедняжка. Это жестоко, и, можешь быть уверена, я высказала ему все, что думаю.

Слова Мэри Кемпбелл заставили Изабо вспомнить ее обвинения, которые она бросала Алистеру.

— Я сама дала ему повод, — тихо призналась она. — Сказала ему отвратительные вещи, ранила его же собственным кинжалом. Не знаю, говорил ли он вам…

— Да уж, ты заставила моего внука поплясать. И я рада, что теперь он думает о чем-то еще, кроме проклятых мятежников. — Заметив ее потрясение, Мэри Кемпбелл улыбнулась. — А ты считаешь, у него восстание на уме, когда он думает о тебе? Ну, сначала, может, так оно и было, но потом стало только оправданием, чтобы держать тебя здесь, и очень слабым оправданием.

Изабо в ужасе вскочила.

— Мадам, вы ошибаетесь! Вы совершенно не так все поняли!

— Сядь, дитя, и не волнуйся.

— Но уверяю вас…

— Сядь, Изабо.

Та села.

— Полагаю, вы разговаривали со Сьюзен. Я действительно сказала ей кое-что… не правду… просто я надеялась… — Изабо умолкла, лицо у нее пылало. — В общем, я пробудила у Сьюзен ревность, чтобы она помогла мне бежать. Это был низкий обман.

— У тебя есть мозги, девочка, вот и все. А наличие их отнюдь не причина для стыда, — ответила Мэри Кемпбелл, не сводя с нее глаз. — Просто удивительно, до чего ты напоминаешь мою бабушку Меган. Ее портрет на той стене. Его написали, когда она была не старше тебя. Подойди к нему.

Радуясь возможности сменить неприятную тему, Изабо подошла к указанной стене, увидела портрет и застыла, охваченная дрожью. Перед ней была девушка, ненамеренно показавшая ей выход из замка той ночью. Меган, Меган Кемпбелл. Но этого не может быть, твердо сказала она себе, очевидно, та девочка — потомок этой Меган Кемпбелл, потомок, имеющий невероятное сходство с предком.

Успокоившись, она с интересом разглядывала портрет.

Девушка стояла у подножия широкой лестницы, в которой Изабо узнала главную лестницу Данлосси. Старая леди права насчет их сходства. Хотя девушка значительно полнее, у них обеих белая кожа, прекрасные глаза, редкое сочетание темных бровей и светлых волос, правда, у Меган волосы с рыжеватым оттенком.

— Она себя обесчестила, — резко сказала Мэри Кемпбелл. — Разорвав помолвку, она сбежала отсюда. Тайком сбежала, с моим дедом. Семья никогда ей этого не простила, но ирония в том, что я, внучка Меган, благодаря замужеству вернулась в семью Кемпбеллов, стала хозяйкой дома, где она выросла и откуда была изгнана.

Сбежала отсюда. Тайком сбежала с возлюбленным.

Значит, никаких потомков, невероятно похожих на нее, в Данлосси нет.

— Видимо, она его очень любила, если решилась на тайное бегство, — сказала Изабо.

— Думаю, что так, — ответила Мэри Кемпбелл. — По всем рассказам ее отец был несноснейшим типом, поэтому я не слишком виню ее за бегство. В этом клане есть и хорошее, и плохое, как в любом другом.

Изабо вернулась на скамеечку, аккуратно расправила юбки, потом снова взглянула на портрет, едва различимый с того места, где она сидела. Этого не может быть, повторяла она себе. Если призрак Меган Кемпбелл действительно бродит по коридорам замка, почему она показалась ей абсолютно чужой среди них? Девушка была здесь несчастна и потому решилась на отчаянный поступок. Возможно, она в самом деле хотела тогда помочь ей, вывести ее на свободу…

Изабо заставила себя переключить внимание на Мэри Кемпбелл, надеясь, что старая леди переведет разговор на другие темы или, еще лучше, отпустит ее. Тщетная надежда.

— Теперь что касается Сьюзен…

— Я очень сожалею, что ввела ее в заблуждение, — быстро сказала Изабо. — Нельзя играть чувствами других людей. Особенно после того, как она была добра со мной..

— Сьюзен Фэрфакс — интригующая кокетка, — презрительно ответила Мэри Кемпбелл. — И лучше бы ей поскорее вернуться к себе в Англию, потому что, пока в моем теле есть хоть искра жизни, Алистера она не получит.

Изабо начала понимать намеки старой леди. Но если Мэри Кемпбелл рассчитывает на помощь в избавлении своего драгоценного внука от коварных посягательств интриганки Сьюзен, пусть ищет ее у кого-нибудь другого.

Тут в дверь постучали, и вошла Дженни с подносом, что означало конец беседы, предмет которой стал чрезвычайно беспокоить Изабо.

Служанка налила обеим чай, поставила на низкий столик возле хозяйки тарелку с маленькими кексами.

— Спасибо, Дженни, это все. А теперь оставь нас, — сказала Мэри Кемпбелл и, когда дверь за служанкой закрылась, снова посмотрела на собеседницу. — Алистер говорит, что твоего брата убили в Форт-Вильяме. Другие родственники у тебя есть?

Взгляд Изабо опять скользнул к портрету, и она покачала головой.

— Больше никого.

Старая леди обладала поразительной способностью перескакивать с одной неприятной темы на другую.

— Наша мать умерла, когда мы были совсем маленькими, а отец вскоре после нее. Робби… это мой брат… — Она, крепко сжимая в руках чашку, умолкла, не в силах продолжать.

Мэри Кемпбелл понимала ее чувства. Изабо сделала глубокий успокаивающей вдох и почти весело сказала:

— Но вам не следует думать, что я совершенно одна.

У меня есть Дункан с Элис, еще Мойра.

— И кто они такие?

Кажется, старая леди была несколько разочарована, услышав, что она не совсем одинока в жизни.

— Дункан управляет нашим… моим поместьем близ Гэрлоха. Элис — его жена, они с Мойрой нас вырастили.

Робби и меня.

— А ты задумывалась о том, что случится с ними, со всеми вами, когда мятеж закончится?

— Это зависит от того, кто победит, — немного вызывающе ответила Изабо.

— Вряд ли тут есть какие-либо сомнения, моя дорогая. И когда все будет кончено, ты окажешься в довольно сложном положении. Думаешь, они вас отпустят безнаказанными? По крайней мере твою собственность конфискуют, твою и всех мятежников. Им нужна уверенность, что такое никогда не повторится. Тебя могут даже арестовать, это не приходило тебе в голову?

— Я не боюсь того, что они сделают со мной, — поспешно ответила Изабо. — Меня больше пугает, буду ли я чувствовать себя виноватой.

Старая леди смотрела на нее с осуждением.

— Я не считаю тебя дурой, Изабо Макферсон, но говоришь ты одни глупости.

— Вы правы, — после некоторого колебания согласилась Изабо. — Я боюсь заключения и судебного процесса, а кто бы не испугался? Но если это случится, я постараюсь, чтобы они не увидели мой страх.

Мэри Кемпбелл вздохнула.

— Ты не хочешь оказаться в заключении, я не хочу видеть, как Сьюзен преследует Алистера. Похоже, у каждого из нас свои проблемы. Но я думаю, — прибавила она с намеком на улыбку, — если мы постараемся, то сможем защитить тебя от неприятных последствий вроде ареста и заключения.

Изабо молчала. Смысл предельно ясен. Неужели Мэри Кемпбелл действительно считает ее положение настолько отчаянным, что она согласится на такое предложение? Или старая леди думает, что путешествие по стране без сопровождения сделает ее настолько распущенной и безнравственной, что она позволит любому мужчине превратить ее в свою шлюху? Но кое-что осталось неясным. Как бы ей удалось соблазнить Алистера, если тот презирал и ее саму, и все, что с нею связано? Об этом старая леди умолчала.

— Я думаю, вы ошиблись в своей оценке моего характера, мадам, — наконец ответила Изабо, поставив чашку на столик и поднимаясь.

— Хорошенько подумай над тем, что я тебе сказала, Изабо Макферсон. Я понимаю, ты гордая молодая женщина, но все имеет свою цену, все.

Изабо молча вышла из комнаты, прислонилась в коридоре к стене и закрыла глаза, чувствуя подступающие слезы.

Меган, ты была столь же несчастной, как я? И столь же одинокой?