"Великий Волшебник" - читать интересную книгу автора (Антонов Антон Станиславович)

Ловушка вторая

Гарри и Леша Полбуханки дотягивали косяк с жутким веществом, которое им подсунули под видом благородной анаши. Кир целовался с Женькой пролетом ниже.

Красивая девушка с красивым именем Вероника пребывала в трансе. Несмелый Аркаша Циммерман пытался убедить Олю Девятьярову, больше известную под именем Лайка, хоть немного его полюбить. Но Лайка любила Сашу Храмова, который, во-первых, любил Веронику, а во-вторых, пребывал в трансе рядом с нею.

Внизу хлопнула дверь. Некоторое время назад соседи обещали позвать милицию. Больше всего их возмутило лесбиянское поведение Вероники и четвертой девушки, известной среди народа под титулом Амиго, что в переводе с иностранного означает «Друг Человека».

Лесбийские экзерсисы скоро кончились, ибо Вероника впала в нирвану, а Амиго принялась заинтересованно рассматривать свои босые ноги, натруженные и запыленные долгой ходьбой по любимому городу.

— Пипл, а ведь это менты, — задумчиво произнес Кир, отрываясь от Женькиных губ.

— Крыша открыта, — сообщила Амиго. Менты приближались. — Сваливаем, — сказал Кир.

Сваливать было трудно. Одно дело унести с места событий легонькую девушку с четырьмя именами — Вера, Вика, Рони и Ника. И совсем другое — эвакуировать Шуру Храмова, который не только много курил, но и много пил в этот жаркий день в самом начале лета. А курил он совсем не табак и пил отнюдь не воду.

Веронику взвалил на себя свежий и бодрый Кир. Гарри и Полбуханки сами встали с большим трудом и поползли по стене наподобие клопов, издавая запах коньяка и жженой кошки.

Главное, чтобы не свинтили девчонок. Право же, не место им в ментовке. А Саша бывал там не раз, побывает еще — невелика потеря.

— Аминь, — сказал Кир, оглядываясь на Храма в последний раз. Амиго закрыла за собой дверь, ведущую на чердак и к шахте лифта, и тут судьба показала всей честной компании, что бросать друзей нехорошо.

Выход на крышу оказался заперт. Пути к другим подъездам не было. Компания очутилась в ловушке. Оставалось лишь ждать, когда менты откроют дверь, войдут и возьмут добычу голыми руками.

Лайку Амиго и Аркаша втащили на чердак силой, и теперь она порывалась вернуться к любимому Сане. Но ее держали крепко, напряженно прислушиваясь к звукам на лестнице.

А звуков никаких и не было. За дверью стояла абсолютная тишина.

Сержант потянул носом, учуял знакомый запах и констатировал:

— Анаша. Старшина промолчал и поднялся выше. Он склонился над Саней Храмовым, повернул его лицо к свету и сказал: — Хорош.

— Они на чердаке, — открыл Америку сержант.

Старшина кивнул. Оба слышали топот ног вверх по лестнице. На чердаке было темно, но у старшины имелся большой фонарь, которым он молниеносно обвел все пропитанное пылью чердачное помещение.

— Не понял, — произнес он Сержант потянул запертую дверь, ведущую на крышу. Навесной замок был повешен изнутри и не имел никаких повреждений. Старшина поискал глазами другие выходы, следуя взглядом за лучом фонаря. — Странно. Других выходов не было. Старшина снова и снова освещал каморку, по недоразумению именуемую чердаком, но в ней было пусто. — Может, почудилось? — предположил сержант. — Не может, — сказал старшина. — Были они тут… Да сплыли. В ментовке Храма быстро привели в чувство, и он тут же впал в затяжную истерику.

— Да не были мы там никогда! — орал он на ни в чем не повинных ментов и брызгал на них самыми настоящими слезами. — Это у вас глюк! Откуда я знаю, куда они делись, если их и не было никогда?! Не знаю я никаких выходов! И входов не знаю, и вообще я больной. Меня мама в детстве уронила, — и так далее в том же духе, от чего ясности, конечно же, не прибавилось.

Сержант еще раз ходил искать второй выход с чердака — теперь уже при свете дня. Не было его там. Даже окон не было. Только вентиляционное отверстие, через которое и кот не смог бы просочиться.

А старшина, заступая через день на новое дежурство, прочитал в розыскной сводке об исчезновении при странных обстоятельствах Елены Васильевой двадцати лет и Валентины Колонковой пятнадцати лет.

Старшина был не дурак. Он сопоставил факты и пошел к начальству.

За дверью стояла подозрительная тишина. А по идее все должно быть слышно. Если не разговор — допустим, менты молчаливые попались — так хотя бы шаги. Ведь даже босые Амиго и Лайка топотали по лестнице так, что на краю города было слышно — что уж говорить о ментовских ботинках.

Однако как ни напрягались потенциальные жертвы закона и порядка, никаких шагов они услышать не могли. И разговоров тоже.

Кир освободил руки, посадив Веронику на пол и прислонив ее к стене. Он долго слушал у двери, подозревая засаду. Но не сидеть же на этом чертовом чердаке вечно.

Кир открыл дверь. Ничего похожего на лестницу двенадцатиэтажного жилого дома со сломанным лифтом за дверью не было. Лестница, правда, имела место, но не грязная, в окурках и плевках, а идеально чистая, из белого пластика, пологая и прямая. Она расширялась книзу, и ее нижний край был прикрыт козырьком, из-под которого выбивался оранжевый свет.

— Глюк, — уверенно сказал частично протрезвевший Гарри. Кир задумался, а потом обратился к Аркаше:

— Ты не пил?

— Нет.

— И не курил, — уже без тени вопроса добавил Кир. — Нет. — Что видишь?

— Лестницу.

— Какую?! — почти завопил Кир.

— Белую. Длинную. Не нашу.

— Массовый глюк, — продолжил свою мысль Гарри. — А ведь говорила мне мама: не кури траву, козленочком станешь.

— Ша! — скомандовал Кир почему-то на одесском наречии и осторожно пошел вниз. Амиго двинулась за ним. Пластик под ногами был теплый. Мало того, он впитывал грязь и пыль, и очень скоро пятки Амиго, до того совершенно черные, стали розовыми, как у младенца.

Внизу находилось помещение, напоминающее подземный переход нового образца с разноцветными лампами и довольно низким потолком. Пол его почему-то оказался покрыт водой — теплой и кристально чистой. Вода доставала до щиколоток.

Пришедшая в себя Вероника шла по воде своими ногами — впрочем, не без помощи Амиго. Свои сандалии она бросила у лестницы.

Женька единственная не захотела расстаться с обувью — ее туфельки, служившие предметом зависти даже для тех подруг, которые считали обувь ненужным излишеством, стоили того. Кир нес Женьку на руках, глядя на нее с немым укором. По-видимому, Женька должна была испытывать угрызения совести — ведь ее несли на руках, в то время как Рони, только что вышедшая из Нирваны, брела своими ногами.

Но Женька никаких угрызений не испытывала. Поэтому Кир в конце концов поставил ее на пол прямо в туфлях. И она прямо в туфлях пошла по воде. Правда, такая ходьба очень быстро ей разонравилась, и она понесла туфельки в руках.

— Дальше будет глубже, — сказала вдруг Амиго, и все увидели большой катер, запаркованный впереди — там, где стена «подземного перехода» кончалась. Катер состоял из двух поплавков с платформой для пассажиров между ними.

Все погрузились на катер с кормы.

— А как это заводится? — поинтересовалась Лайка.

— А так, — сказал Кир, нажимая самую большую кнопку на пульте управления. Катер завелся. Штурвал его был похож на самолетный. Скорость — тоже. Катер вырвался на большую воду. Позади остались четыре «подземных перехода».

Катер выплыл из правого крайнего. Новый проход был шире и глубже, а потолок над ним был выше. А следующий проход был еще глубже, шире и выше. И так далее, пока пространство не развернулось за пределы видимости. Дно перестало просматриваться сквозь толщу воды, а над головой оказался синий свод, очень похожий на ясное небо — только без солнца.

Суша осталась за горизонтом, и никто почему-то не горел желанием к ней вернуться.

Катер мчался вперед. Амиго надумала загорать. Она стащила с себя все до последней нитки — то есть джинсы и рубашку, поскольку белья она не носила из принципа.

— Солнца же нет, — вяло пробормотала Вероника, которая все еще не вполне въезжала в происходящее.

— Да и черт с ним, — парировала Амиго, и Вероника, пару минут подумав, тоже стала раздеваться.