"За дверью" - читать интересную книгу автора (Белозеров Антон)

Глава 4. Моя судьба.

Старая асфальтированная дорога вела меня через лес. Тени высоких деревьев защищали меня от горячих лучей поднимавшегося к зениту солнца. Полдень еще не наступил, когда я вышел на берег реки. Она, как и рассказывал Варинамин, была широкой — больше ста шагов от берега до берега.

К мутной желтоватой воде я приближаться не собирался. Варинамин предупреждал, что крокодилы из озера Лотосов иногда поднимаются довольно высоко по течению, так что их можно встретить и здесь. Дорога шла вдоль берега по высокой насыпи, так что нападения крокодилов я мог не бояться. Опасаться следовало только ядовитых змей, которые, по словам Варинамина, любили по утрам греться на асфальте. Так что я постоянно был начеку, что позволяло мне издалека замечать ярких разноцветных змей и обходить их, соблюдая безопасную дистанцию.

Вскоре лес закончился, и дорога пошла по открытой местности. По обоим берегам реки расстилались заброшенные и одичавшие поля. Дети из общины, которую я покинул, изредка приходили сюда за созревшими плодами, похожими на початки кукурузы, но сами эти поля не возделывали. Им вполне достаточно было собственного большого сада и тех плантаций, что располагались неподалеку от дома.

Несколько раз я проходил мимо полуразрушенных строений. Они были необитаемыми. Для обустройства своего быта предыдущие поколения детей вынесли из них все, что представляло для них наибольшую ценность: инструменты, посуду, простейшие машины. Нетронутыми остались картины, скульптуры, деньги — то есть те предметы, которые более всего ценились «взрослой» цивилизацией и стали совершенно бесполезными для Детского мира. Рисовать, лепить и вырезать дети любили сами, и творения их рук нравились им гораздо больше, чем произведения некогда прославленных, а ныне совершенно забытых мастеров.

Возле некоторых зданий стояли проржавевшие остовы сельскохозяйственных, грузовых и легковых автомобилей. Без бензина (или чем тут заправлялись автомобили?) все они превратились в неподвижные и никому не нужные железки.

Полуденное солнце начало припекать мне голову, так что я достал из рюкзака кепку, предусмотрительно положенную тетей Викой. Я не знал, убережет ли меня от солнечного удара кровь мага, и рисковать не хотел.

Река текла прямо, и я понял, что ее берега некогда были искусственно выровнены и выпрямлены. Кое-где еще можно было заметить сглаженные и спланированные низины, оставшиеся от прежнего русла. Должно быть, жившие здесь раньше люди задались целью выжать максимальную прибыль из этой благодатной местности, вовлечь в производство продуктов каждый квадратный метр.

Легкий ветерок шумел в листве кустов и редких деревьев. Поэтому я не сразу уловил звук, который имел явно искусственное происхождение — кто-то впереди играл на флейте. Мелодия была текучей, переливающейся и невыразимо грустной. Она вполне соответствовала окружающему пейзажу.

Я невольно ускорил шаг и вскоре увидел мальчика, который сидел на обочине дороги, смотрел на реку и играл на флейте. На нем была одета широкополая соломенная шляпа, просторная рубашка, некогда яркая, а теперь совершенно выцветшая и застиранная, и такие же ветхие штаны. Мальчик не повернул голову при моем приближении, хотя не заметить меня на пустынной дороге было невозможно.

Что-то подсказало мне, что это не простой местный житель. Я замедлил шаг и огляделся. Рядом не было ни кустов, ни высокой травы, ни зданий — в общем, никакого укрытия, которое могло бы быть использовано для засады. Впрочем, на Земле по телевизору я видел фильмы про спецназовцев, которые могли спрятаться в маленьком окопчике посреди ровной местности. Миновать встречи с мальчиком я не мог. Не обходить же мне его по полю, или не переплывать же реку?

Подойдя поближе, чтобы мой голос был услышан, я крикнул мальчику:

— Привет! Как дела?

Тот опустил флейту, повернул голову и проговорил:

— Здравствуй, Калки, я ждал тебя.

Он не повышал голос, но его слова я разобрал совершенно отчетливо, так же, как раньше издалека услышал звук флейты. И этот мальчик знал мое имя! В этом мире, насколько я знал, был только один человек, который имел сверхъестественные способности. Кроме того, тот, кто издали показался мне мальчиком десяти-двенадцати лет, при ближайшем рассмотрении выглядел, как мой ровесник. Просто он был худощавым и низкорослым, его кожа и волосы были темнее, чем у обитателей общины.

— Это ты — Вечный Ребенок? — издали спросил я, не торопясь приближаться к незнакомцу.

— Меня называют и так. Но чаще именуют Маркандеей.

Я колебался. Верить ему или не верить? На самом ли деле передо мной тот самый маг, к которому меня направил Отшельник, или же это хитрый враг, готовящий внезапный удар? Приходилось полагаться на интуицию, так как у меня не было никаких способов проверить правдивость слов мальчика. Интуиция говорила, что мальчик и в самом деле был тем, кого я искал. А то, что я встретил его так быстро и так просто… возможно, на это были свои причины.

Не вставая, мальчик поманил меня рукой:

— Не бойся, Калки. Я понимаю, что ты сейчас растерян и смущен, не знаешь, как отличить друга от врага. Но мне, Маркандее, ты можешь верить. Иди ко мне…

…Все еще колеблясь, я сделал шаг навстречу магу, затем другой, третий. Маркандея встал и широко улыбнулся:

— Я рад, что ты сделал правильный выбор. Сейчас мы отправимся на мой остров.

Он указал рукой, в которой держал флейту, на реку. Я увидел, как из воды неподалеку от берега появился ослепительно-зеленый росток. Он быстро утолщался и вскоре стал похож на нераскрывшийся бутон. Увеличившись до размеров грузовика, бутон распустился, превратившись в переливавшийся алыми и бордовыми красками цветок, окруженный венчиком крупных листьев. Повинуясь движениям руки Маркандеи, один лист оторвался и поплыл к берегу. На ходу он начал слегка загибаться, принимая форму лодки.

— Пошли, — пригласил меня маг, когда волшебное плавательное средство уткнулось в берег.

Я последовал за Маркандеей. Мы сели в лодку, и она понесла нас по реке, быстро набирая скорость, хотя у нее не было ни весел, ни парусов, ни мотора. Я не чувствовал встречного ветра, но берега реки превратились в две размытые полосы. Наверняка, лодка из огромного листка двигалась быстрее, чем сверхзвуковой истребитель.

— Это магия? — повернулся я к Маркандее.

Тот кивнул головой:

— Разумеется!

— Я тоже смогу научиться делать такие штуки?

— Несомненно!

— Наверное, на это потребуется довольно много времени?

— Конечно!

Последний ответ меня не устраивал, но я постарался скрыть разочарование. Вскоре берега расступились в стороны. Река впадала в огромное озеро. Еще несколько минут высокоскоростного плавания — и лодка из листа замедлила ход. Мы оказались неподалеку от острова. Над ним вздымались высоченные деревья, в тени которых я разглядел каменные постройки, похожие на развалины древнего храма. Берега острова были пологими — наполовину заросшими тростником, наполовину представлявшими собой просторные песчаные пляжи.

Эти места являлись настоящим раем для крокодилов. Сотни существ вылезли на песчаные пляжи и грелись на солнце. Вообще-то животные, которых местные жители называли «крокодилами», лишь весьма отдаленно напоминали земных рептилий. Они были небольшими — размером со среднюю собаку, и полосатыми — серо-желтыми. Но количество крокодилов отбивало всякое желание приближаться к берегу.

Тем не менее лодка направлялась именно туда. Я промолчал, решив, что Маркандее не обязательно было везти меня так далеко, чтобы скормить крокодилам. Он мог бы разделаться со мной раньше (вернее, ПОПЫТАТЬСЯ разделаться). Вскоре мое беспокойство улеглось — я понял, что Вечный Ребенок ведет лодку к высокой каменной пристани, которая уступами спускалась к воде и с боков была огорожена высокими бортиками, неприступными для крокодилов.

Лодка плавно причалила к пристани. Мы поднялись по пологой каменной лестнице и оказались в роскошном дворце. Те здания, что издали выглядели развалинами, при ближайшем рассмотрении оказались мощными укреплениями, за которыми располагались богато украшенные залы, ухоженные сады, бассейны с чистой водой.

— Это мой дом! — широким жестом окинул дворец Маркандея.

— Красивый… и очень большой.

Маг понял мой невысказанный вопрос и улыбнулся:

— Я живу здесь не один. У меня есть множество верных помощников.

Он трижды хлопнул в ладоши, и через мгновение я ощутил присутствие множества невидимых существ.

— А-а-а, домовые! — обрадовался я. — У Отшельника тоже их много.

Чтобы не смущать невидимых созданий, я не стал концентрировать на них свое внимание.

— Помимо домовых у меня иногда бывают гости, — сказал Маркандея. — Они рассказывают мне о событиях в разных мирах, просят совета или помощи…

— Собственно, и я явился за тем же самым.

— Я это знаю, Калки, — кивнул головой Вечный Ребенок, — и с нетерпением жду твоего подробного рассказа.

Я отбросил все сомнения и поведал Маркандее все, что со мной произошло на Земле и в доме Отшельника. Рассказ получился довольно продолжительным, так что мы успели поесть, прогуляться по дворцу, посидеть на скамейке в саду возле фонтана. Маркандея внимательно слушал меня и изредка задавал уточняющие вопросы.

Когда я, наконец, выговорился, он задумчиво произнес:

— Не думал я, что Калки явится в мир так рано.

— Значит, «Калки» — это не только мое имя, но символ чего-то большего? Неужели на самом деле существует Вишну?

— Вишну? Что такое Вишну?

Я был удивлен этим вопросом. Я был уверен, что Вечный Ребенок должен лучше меня разбираться в подобных вещах. Тем не менее я рассказал Маркандее обо всем, что мне было известно об основных действующих лицах и постулатах индуистской мифологии. На это также потребовалось немало времени.

Вечный Ребенок сопровождал мой рассказ короткими репликами:

— Похоже на правду…

— Ничего близкого.

— Какая чушь!

День незаметно подошел к концу, и домовые проводили меня в мою комнату.

На следующий день мои беседы с Маркандеей продолжились. На этот раз говорил маг, а я слушал и старался запоминать. К сожалению, я не узнал от него ничего полезного. Вечный Ребенок рассказал об устройстве многомерного мира, которое довольно близко соответствовало описаниям многих фантастов с Земли, чтобы вызвать мое удивление. Заинтересовало меня лишь то, что Маркандея не считал Изначальный мир по-настоящему первичным миром, от которого произошли все остальные отражения.

На мой вопрос маг пояснил:

— Это типичный человеческий и боблинский эгоцентризм. Жители Изначального мира считают его самым главным, хотя на самом деле их мир — лишь один из многих. Каждый мир важен. Каждый имеет свои свойства. События в каждом мире одинаково влияют на другие миры. Эту тончайшую взаимосвязь тебе еще предстоит постичь.

— Но я же сам почувствовал, что Изначальный мир — особенный! Он более яркий и отчетливый!

— Это просто его свойства. Есть миры еще более контрастные. Из самых ближайших в качестве примера я мог бы назвать Мир Магии. Кстати, тебе обязательно нужно посетить его, чтобы узаконить свое право заниматься магией.

— Там что, выдают дипломы магов? — усмехнулся я.

— Не все так просто. В Мире Магии находится гора Меру. Она излучает магическую энергию. Чтобы заявить о себе, как о маге, нужно пролететь над ее вершиной.

— Пролететь?!!

— Желательно сделать это на колеснице, запряженной драконами, — совершенно невозмутимо добавил Маркандея. — И учти, Калки, хозяева магических энергий не слишком-то обрадуются появлению нового мага по крови. Они постараются помешать тебе добраться до вершины.

— Стоп, стоп! — я поднял руки вверх. — Я ничего не понял! Нельзя ли объяснить все по порядку?

— Можно. Только давай вначале я покажу тебе гору Меру…

Не успел я открыть рот, как маг добавил:

— Не настоящую, разумеется, а лишь ее изображение.

На стенах висело множество картин — от вполне реалистичных до невероятно причудливых. Вначале я не придал им значения, посчитав частью роскошного дворцового убранства, но теперь понял, что все они изображали различные миры, подобно ключам-рисункам из моего альбома.

Вечный Ребенок остановился возле одной из картин и торжественно произнес:

— Вот она — гора Меру!

Практически все полотно занимала высоченная гора, вершина которой уходила в облака и потому не была видна. Гора имела форму почти правильного конуса. Вокруг нее был выстроен город. Вернее, художник лишь обозначил его присутствие без прорисовки деталей, поскольку в сравнении с горой Меру окружавшие ее здания казались песчинками. Это человеческое (или нечеловеческое?) поселение выглядело грандиозным, его отдельные кварталы (а, может, это были дворцы или храмы) поднимались к пологому подножию горы. Должно быть, его населяли десятки, а то и сотни миллионов жителей. Чем дольше я разглядывал картину, тем больше проникался мыслью о величии и необъятности мироздания.

Маркандея тем временем рассказывал:

— В большинстве миров, населенных людьми или родственными им существами, действуют законы, ограничивающие права магов. Это сделано для того, чтобы неопытные молодые маги своими экспериментами не расшатали и не разрушили основополагающие законы природы… Или чтобы опытные старые маги не начали войну за власть над миром. Если ты хочешь заниматься магическим искусством, нужно открыто заявить об этом на вершине горы Меру. В противном случае к «незарегистрированному» магу могут быть применены серьезные меры.

— Почему же меня никто об этом не предупредил?

— Как это никто не предупредил? Я только что сказал тебе об этом!

— Я имел в виду Отшельника.

— Отшельник — маг по обучению. Его силы не так велики, чтобы представлять опасность для целых миров. Я же говорю о законе для магов по крови. Отшельник объяснил тебе разницу?

— В общих чертах.

— Хорошо. Помни, Калки: за соблюдением законов следят все маги по крови. Против нарушителя объединяются сразу несколько магов, так что его ждут очень крупные неприятности.

— Почему же маги не объединились против боблинов? Почему они допустили, что погибли мои родители?

— Потому что боблины не нарушили закон магов. Маги судят магов, а не обычных смертных. Кроме того, Калки, я рассказал тебе то, как ДОЛЖНО исполнять закон, а не как он исполняется на самом деле.

— То есть и среди магов по крови имеются «паршивые овцы»?

— К сожалению, это так, — Маркандея тяжело вздохнул. — И хуже всего то, что несколько магов по крови установили свое абсолютное господство в Мире Магии. Они не позволяют новым магам заявлять о себе, и этим препятствуют развитию магических искусств в разных мирах.

— Ничего не понимаю! — воскликнул я. — Вначале вы говорите о каком-то законе, а потом заявляете, что его никто не исполняет, и все нарушают.

— Закон исполняем МЫ, а нарушают его ОНИ! — с непередаваемой важностью проговорил Маркандея.

Я едва подавил скептический смешок. Везде одно и то же! Законы не исполняются потому, что следить за их исполнением должны те, кому это совершенно невыгодно. Вот и маги по крови, как следовало из слов Маркандеи, должны были бы сами ограничивать свои желания и возможности. Какой нормальный человек (или, в более широком смысле — какое нормальное существо) будет действовать себе в убыток?

— А кого сейчас больше, НАС или ИХ? — спросил я у Вечного Ребенка.

Тот слегка задумался:

— Трудно сказать. Количество миров бессчетно, маги рождаются и умирают. На протяжении своей жизни они, случается, кардинально меняют свои взгляды… Думаю, следует принять соотношение двух различных позиций как один к одному. В этом и заключается основная причина вечной непрекращающейся борьбы…

— Между добром и злом?

— Нет, — покачал головой Маркандея, — между НАМИ и ИМИ.

— Насколько я понял, в настоящее время в Изначальном мире, на Земле и в Мире Магии ОНИ имеют численное превосходство, — заметил я.

Вечный Ребенок посмотрел на меня:

— Вот потому-то, Калки, я давно ждал твоего появления. И многие другие ждали твоего прихода. Ты должен восстановить нарушенное равновесие.

— Похоже, выбора у меня нет? — сказав это, я почему-то в первую очередь подумал о своих родителях, во вторую — об оборотнях с магическими кинжалами, и только в третью — о самом себе.

— Выбор есть всегда! — наставительно произнес Маркандея. — Прежде, чем ты решишься ступить на путь магии, я должен еще очень многое тебе рассказать.

— А я думал, что мы прямо сейчас отправимся в Мир Магии на гору Меру.

— Ты нетерпелив, Калки. Или ты чувствуешь, что готов к полету на колеснице, запряженной драконами?

— Нет, не готов, — честно ответил я, еще раз взглянув на картину.

— Вот видишь! — Вечного Ребенка заметно обрадовал мой ответ. — Тогда слушай…

И древний маг, выглядевший, как мой ровесник, вновь заговорил о близких и далеких мирах, о населявших их существах, об их внешнем виде, нравах и обычаях. Прогуливаясь по дворцу, он показывал мне разные картины, и в нескольких из них я узнал копии ключей из моего альбома. Теперь чужие и непривычные миры пугали меня не так сильно, как вначале. От Маркандеи я узнал, что кровь магов защитит меня от многих опасностей и болезней. В других мирах жили непохожие на людей, но такие же разумные (или такие же неразумные) существа, с которыми можно было договориться, если, конечно, знать, кому, что и как говорить.

Вначале я слушал Вечного Ребенка с интересом. Но на сороковом мире я понял, что мои мозги уже не успевают «раскладывать по полочкам» поток информации. На шестидесятом мире я не выдержал:

— Все это, конечно, очень здорово, но мне хотелось бы знать, нужны ли мне сведения о двоякодышащих двухжелудочных грибах-рептилиях, которые живут в плотной газовой оболочке мира Уульвууля? Едва ли я когда-нибудь окажусь в этом мире, а если даже и окажусь, то без скафандра даже кровь магов позволит мне прожить там всего несколько минут. Мы уже, наверное, неделю беспрерывно обсуждаем далекие миры, даже в туалет некогда сбегать…

Я осекся. И в самом деле, судя по всему, на острове Маркандеи я провел не меньше недели. По крайней мере, я мог вспомнить, что несколько раз ел и спал. Но во всем огромном роскошном дворце я не видел ни одной туалетной комнаты. Более того, я не испытывал элементарных физиологических потребностей. Что-то здесь было не так!…

…Стоило мне об этом подумать, как в ту же секунду мир вокруг меня заколебался, расплылся, и я обнаружил, что стою под палящими лучами солнца на старой асфальтированной дороге, а передо мной на обочине сидит Маркандея с флейтой.

— Что?… Что это было?!! — воскликнул я.

Нож-бабочка оказался в моей руке раньше, чем я подумал о возможной опасности.

Маркандея улыбнулся:

— Не бойся, Калки, это майя.

Я знал, что «майя» — это иллюзия реального существования. О ней много говорится в индуистских мифах. Многие восточные мудрецы утверждали, что вся наша жизнь — всего лишь иллюзия. Но одно дело читать о майе в книгах, и совсем другое — испытать это ощущение на себе.

— А сейчас майя закончилась? — осторожно спросил я, оглядываясь вокруг и проверяя свои ощущения.

— Ты сам-то как думаешь?

— Не знаю. Смотря что ВЫ называете майей.

— Я больше не поддерживаю созданную мной майю. Тебя окружает только та иллюзия, которую обычно именуют «реальностью».

Я махнул рукой:

— Об этом я читал! Если нас окружает не реальность, а майя, то должен быть кто-то, кто создает иллюзию для всех людей, для всех живых существ. Скажите, что НА САМОМ ДЕЛЕ скрывается за иллюзией?

— Если бы я знал… — вздохнул Маркандея. — Если бы хоть кто-нибудь это знал… А ты молодец, Калки. Ты распознал мою майю быстрее, чем все, кто приходил до тебя. Некоторые проживали в майе целую жизнь, и только после того, как я разрушал иллюзию, возвращались к реальности. Вернее, к тому, что привыкли считать реальностью.

— Меня удивило отсутствие туалетов во дворце. Если бы они были, я никогда не заметил бы подвоха.

— Трудно учесть все тонкости бытия, — усмехнулся Маркандея. — Это еще раз доказывает невозможность создания майи для всего мира и для ВСЕХ миров. Или же доказывает могущество того, кто создал величайшую иллюзию, в которой все мы живем… Но довольно об этом! Я не старался ввести тебя в заблуждение, Калки. Просто я хотел за короткий срок рассказать тебе о многих вещах. Без майи наша беседа продлилась бы много дней, а в иллюзорном мире она продолжалась всего несколько минут.

— Значит, дворца не существует? — разочарованно протянул я.

— У меня есть небольшой домик на острове, но он не идет ни в какое сравнение с иллюзорным дворцом, — Вечный Ребенок улыбнулся. — Зато там имеется все необходимое для жизни.

— Мы отправимся туда?

— Только если ты захочешь стать настоящим магом по крови.

— Я хочу!

— Тогда вначале тебе надо пролететь над горой Меру.

— На колеснице, запряженной драконами?

— Да.

— А другого способа стать магом нет?

— Увы! — Маркандея развел руками. — Я чту древний закон, пусть даже многие маги по крови им и пренебрегают.

Я колебался. Я всем сердцем желал пойти по пути магии, но понимал, что от сказанного сейчас слова зависит вся моя будущая жизнь… или смерть. Вечный Ребенок, наверняка, почувствовал мои сомнения. Он плавно взмахнул флейтой и произнес:

— Все могло бы быть и так…

…Прозвенел звонок, и сотни детей с воплями вывалились из дверей школы. Мы выходили медленно и солидно. Как-никак, это было наше последнее первое сентября. Начало последнего учебного года. Выпускной класс московской школы. Вообще-то, три года назад нашу школу переименовали в лицей, но мы, те, кто учился тут с первого класса, продолжали называть ее по-прежнему.

— Проводишь? — спросила Маришка.

— Провожу… — я взял ее рюкзак и закинул за спину вместе со своим собственным.

— Ты сердишься на меня из-за того, что я пару раз встретилась с этим студентишкой — маменькиным сынком? — испытующе посмотрела на меня Маришка.

— Ничего я не сержусь, — буркнул я.

— Глупенький, — проворковала Маришка и обняла меня одной рукой. — Кроме тебя, мне никто не нужен!

Эти слова окончательно растопили холодок в моей душе. С этого момента мы с Маришкой были всегда вместе, как Витек и Нася. Мы закончили школу. Я поступил в МГУ, Маришка пошла учиться на дизайнера. Мы сыграли великолепную свадьбу, у нас родились замечательные дети: мальчик и девочка. Мы работали на престижных и высокооплачиваемых должностях. У нас было все, что мы только могли пожелать: огромная квартира в центре, роскошный коттедж, дорогие автомобили. Когда наши дети выросли и вот-вот собирались сделать нас с Маришкой бабушкой и дедушкой, я сказал: «Довольно!»

Майя рассеялась. Я вновь стоял на раскаленном асфальте перед Маркандеей, а в моей руке все еще находился нож-«бабочка».

— На этот раз я распознал иллюзию с первых минут, — сказал я, складывая нож и убирая его в карман. — Просто я ждал, когда начнется что-то интересное. Но ничего не произошло. Кстати, в следующий раз имейте в виду, что на Земле техника постоянно развивается. А у вас в майе всю мою иллюзорную «жизнь» по улицам ездили одни и те же автомобили, в домах стояли такие же телевизоры и телефоны.

— Я взял информацию из твоих же собственных мыслей, — словно оправдываясь, произнес Маркандея.

— Вы читаете мои мысли?

— Нет. Я не совсем правильно выразился. Я не читаю чужие мысли, я лишь обращаю их на сознание самого человека. Именно так создается майя — она более чем наполовину состоит из собственных представлений человека о том, что должно было бы быть и о том, как оно должно было бы выглядеть.

— Наша жизнь с Маришкой получилась слишком похожей на сказку. Красивую, но все-таки сказку. На самом деле так не бывает. На Земле есть и преступления, и болезни, и несчастные случаи. Кстати, как-то раз мы на перемене в школе обсуждали разные ужасные катастрофы. Один говорил, что страшно — это когда ты сидишь дома на своем диване, и в этот момент в твой дом врезается самолет. Другой говорил, что пожар страшнее. Третий считал, что хуже всего землетрясение. Четвертый — падение гигантского метеорита. И тогда я сказал, что на самом деле все это ерунда по сравнению с настоящим ужасом. А ужас заключается в том, что мы вырастем и будем каждый день ходить на работу, в магазины, возвращаться домой, смотреть телевизор и ложиться спать. А наутро все будет повторяться. Работа-дом, работа-дом. И даже развлечения будут казаться нам скучными, а путешествия (кто сумеет заработать на них деньги) — неинтересными. И так всю жизнь. Потом мы состаримся, станем дряхлыми и немощными, а потом умрем. И все. И ничего в нашей жизни не случится. И не упадет на нас метеорит, и нас не завалит обломками после землетрясения. Все согласились со мной и признали, что, действительно, вот это и есть самое страшное — просто жить. Так что ваша майя не добавила ничего нового к моим собственным взглядам.

— Откуда ты знаешь, что я хотел сказать этой майей?

— Догадываюсь… Может быть, многие люди мечтают о такой жизни, какой она могла бы быть у нас с Маришкой. Но, к счастью или к сожалению, эта жизнь была невозможна. Тем более, что пути назад у меня уже нет. Так что незачем тратить время на пустые мечты и воспоминания. Лучше научите меня создавать майю.

— Вначале тебе придется пролететь над горой Меру…

— Тьфу-ты, опять!

— …Но есть и другой способ.

— Какой?

— Подыскать себе другого учителя. Перейти на другую сторону.

— Что-то оборотни не предлагали мне перейти на их сторону! — усмехнулся я.

— Видимо, тот, кто их послал, знал, что ты на это не согласишься.

— Судя по всему, оборотней послал маг? Маг по крови? Кто он?

— Этого я не знаю. Я давно не покидал Детский мир.

Я разозлился:

— Пока вы прячетесь тут, в безопасности, в других мирах власть захватывают чудовища! Что толку сидеть тут, когда страдают люди, когда убили моих родителей?! Чему ВЫ можете меня научить? Управлять колесницей с драконами, чтобы пролететь над горой Меру? Подчиняться дурацкому всеми забытому закону магов? Не сопротивляться злу? Добровольно подставить горло под нож оборотней? Ведь вы же не научите меня сражаться?

Маркандея терпеливо выслушал мои упреки и ответил:

— Ты прав только в одном, Калки: сражаться я тебя не научу, так как сам не умею. Но ты ошибаешься, если думаешь, что насилием можно победить насилие. Я помогаю жителям Детского мира — советом, знаниями, добротой. Чистота этого мира уравновешивает тьму, распространяющуюся из других миров. Я сражаюсь не силой, не оружием. Я веду людей к миру и спокойствию.

— Интересно посмотреть, сколько из них дойдут и не погибнут по дороге, — все еще сердито сказал я. — Или то, что люди в этом мире умирают, не дожив до двадцати лет, и является вашим идеалом?

— Это необходимость. Я скорблю о том, что жизнь людей коротка, но радуюсь, что она наполнена добротой и любовью. Кто я такой, чтобы судить о том, что лучше, а что хуже?

Возможно, Маркандея был прав. Мне вновь вспомнились слова Лао-цзы: «Человек высшей учености, узнав о Дао, стремится к его осуществлению. Человек средней учености, узнав о Дао, то соблюдает его, то нарушает. Человек низшей учености, узнав о Дао, подвергает его насмешке. Если оно не подвергалось бы насмешке, не являлось бы Дао. Поэтому существует поговорка: кто узнает Дао, похож на темного; кто проникает в Дао, похож на отступающего; кто на высоте Дао, похож на заблуждающегося; человек высшей добродетели похож на простого; великий просвещенный похож на презираемого; безграничная добродетель похожа на ее недостаток; распространение добродетели похоже на ее расхищение, истинная правда похожа на ее отсутствие.»

Долгая жизнь обитателей Детского мира привела бы к накоплению богатств, к зависти, к раздорам. И тогда они уже ничем не отличались бы от жителей других миров. Может быть, вынести отсюда «вирус старости»?… Я отбросил эту мысль. «Вирус старости» — слишком глобальное и жестокое средство от мирового зла. Иногда последствия применения лекарства бывают страшнее самой болезни.

Я никак не мог решиться на что-то конкретное и задал уточняющий вопрос:

— Скажите, Маркандея, если я пролечу над этой проклятой горой Меру, и вы возьметесь обучать меня, то на это, наверное, потребуется много времени? Или вы воспользуетесь майей, как и для рассказа о разных мирах?

— Кое-что я постараюсь передать тебе при помощи майи, но, разумеется, тебе придется не только слушать меня, но и практиковаться в магическом искусстве. В майе это можно изобразить, но лучше будет, если ты будешь осваивать магию в реальности. Кроме того, не забывай, что ты еще молод, и настоящего магического могущества достигнешь лет через пять. Отшельник тебе объяснил?…

— Тетя Вика сказала, что это связано с моим физиологическим развитием.

— Совершенно верно.

— Значит, у меня еще есть время?

— Я рад, что ты не так горяч, чтобы пытаться немедленно ринуться в бой. В твоем возрасте подобное благоразумие весьма похвально.

— Спасибо. Я не герой голливудского боевика, и не персонаж фантастического романа. Я не идиот, чтобы бросать вызов магами, оборотнями и боблинами, не имея ни силы, ни оружия. И я не могу так сразу взять и записаться к вам в ученики на несколько лет. Мне надо подумать, посоветоваться с тетей Викой и Отшельником. По-моему, они не рассчитывали, что я пробуду здесь несколько лет. Может, они уже волнуются, что я долго не возвращаюсь.

Я немного лукавил. На самом-то деле у меня сложилось впечатление, что тетя Вика и Отшельник как раз и рассчитывали на то, что я проведу в Детском мире как можно больше времени.

Не знаю, распознал ли Маркандея мой обман, но он довольно легко со мной согласился:

— Конечно, иди, Калки. Вот, возьми!

Маг вытащил из-за пазухи и протянул мне небольшой рисунок, размером с открытку. На нем был изображен каменный истукан в окружении поставленных на ребро каменных плит.

— Это старинное святилище на острове, неподалеку от моего дома, — объяснил Маркандея. — Приходи ко мне, когда захочешь. Я буду ждать.

— Спасибо! — от души поблагодарил я, оценив степень доверия, и сунул рисунок в карман.

— Чтобы вернуться в Изначальный мир, ты можешь воспользоваться любой из дверей этого дома, — Маркандея указал на ближайшее ветхое строение.

— Я так и сделаю.

Мы направились к дому, на ходу продолжая беседу. Вечный Ребенок говорил о законе магов по крови, который позволял мне перемещаться из мира в мир лишь до поры до времени. В конце концов я должен был либо заявить о себе на вершине горы Меру, либо отказаться от использования магии. Это, конечно, в том случае, если я собирался исполнять закон. Я отвечал, что закон я нарушать не собираюсь, как не вижу возможности и смысла возвращаться к обычной жизни.

Подойдя к дому, мы остановились возле полураскрытой перекошенной двери, которая болталась на одной петле. Я достал из рюкзака свой альбом и раскрыл его на той странице, где был нарисован уже знакомый мне сад камней — вход в Изначальный мир.

К моему немалому удивлению, стоило мне только бросить один взгляд на дверь, и магический проход открылся.

— Кажется, мои силы растут! — не без гордости заметил я.

Маркандея меня отрезвил:

— Просто ты уже однажды воспользовался этим путем, и он запечатлелся в твоем сознании. Придет время, и ты будешь открывать двери в другие миры без помощи ключей-рисунков.

— Ну, я пошел, — сказал я.

— Счастливого пути, Калки. Я верю, что мы расстаемся ненадолго.

Я шагнул в дверь и оказался на плоской вершине горы.

Спуск по узкой тропинке был мне уже знаком, поэтому я преодолел его без особых трудностей. Я так торопился в дом Отшельника, что даже не стал делать привал, хотя в рюкзаке у меня лежали съестные припасы из детской общины, а в желудке ощущалась неприятная пустота.

— Тетя Вика, Отшельник! Я вернулся! — крикнул я, подойдя к двери дома.

— Мой мальчик вернулся! — послышался радостный голос тети Вики.

Дверь распахнулась, и я увидел свою тетю и Отшельника.

— Входи, — широко улыбнулся старый боблин. — Рассказывай, как прошло твое путешествие.

— И хорошо, и плохо, — ответил я. — Детский мир оказался совершенно неопасным, но вот Вечный Ребенок мне пока никак не помог. Он твердил только, что я обязательно должен пролететь над горой Меру, причем на драконьей колеснице. Представляете?! Вот поэтому-то я и вернулся. Что мне делать? Соглашаться?

Пока я взахлеб и несколько сбивчиво выкладывал все, что со мной произошло, тетя Вика и Отшельник медленно отступали назад, вглубь дома. Они, казалось, были так удивлены услышанным, что их глаза буквально остекленели. Только оказавшись в центре главной комнаты, я сообразил, что их поведение довольно странное: замедленные плавные движения, застывшие лица, неподвижные губы…

Это были оборотни! Осознание этого факта ударило меня, словно током. Должно быть, на моем лице отразились мои мысли, потому что тетя Вика с Отшельником одновременно бросились ко мне.

— Он догадался! — раздался громкий крик.

Я даже не понял, кто это произнес: оборотень, который изображал тетю Вику, или «дублер» Отшельника. Голос не был похож ни на кого из них, он был резким, пронзительным, чем-то напоминавшим скрежет железа по стеклу.

Я не испытывал страха. Все происходящее я воспринимал как бы со стороны, словно являлся не участником событий, а наблюдал за ними из безопасного места.

Каким-то чудом мне удалось увернуться от оборотней. Повернувшись, я хотел было выбежать из дома, но в открытой двери увидел плотные коренастые фигуры боблинов в военном снаряжении. На них были одеты камуфляжные костюмы, бронежилеты, шлемы. Все были вооружены короткоствольными пистолетами-пулеметами, подобными тому, что я видел у тети Вики.

— Постарайтесь взять его живым! — послышался голос с улицы.

Я понял, почему в руках оборотней не было ужасных волнистых клинков. Зачем-то я понадобился живым тем, кто на меня охотился. Правда, настораживало слово «постарайтесь». Можно было сделать неутешительный вывод, что при недостаточном «старании» меня могли бы и убить. И еще я вспомнил о том, что забыл заглянуть под камень на вершине горы, где настоящие тетя Вика и Отшельник должны были оставить мне сообщение в случае опасности. Это воспоминание навело меня на мысль о возможном спасении. Я должен был открыть дверь в другое место — подальше от оборотней и боблинов. Причем сделать я это должен был за отпущенные мне несколько секунд.

Я выхватил бабочку и взмахнул ею, отогнав оборотней, притворявшихся тетей Викой и Отшельником. Теперь их черты расплылись и смазались от резких движений, они кружили возле меня, готовясь к броску. Топот солдат-боблинов раздался возле порога дома.

Я обозначил движение в одну сторону, а сам бросился к внутренней двери, отчаянно пытаясь вызвать в памяти сад камней — я уже дважды проходил этой дорогой и полагал, что в третий раз сумею открыть магический путь, не глядя на рисунок в альбоме. И у меня получилось! Правда, за дверью я увидел не сад камней, а… комнату Маришки, которая была мне довольно хорошо знакома.

Оборотни и боблины, видимо, мгновенно сообразили, каким путем я намерен скрыться. Прозвучала команда:

— Огонь!

Но выполнить ее боблины не смогли. Я почувствовал тяжесть на своих плечах и понял, что один из оборотней каким-то чудом ухватился за мой рюкзак. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо — потому что солдаты не могли стрелять. Плохо — потому что меня могли поймать.

Я инстинктивно поддел лезвием «бабочки» лямки рюкзака на груди и освободился. Но секундная задержка привела к тому, что второй оборотень в прыжке сумел дотянуться до моей ноги и обхватил ее двумя руками. Я невероятным усилием рванулся вперед и вместе с оборотнем проскочил дверной проем.

Я оказался в комнате Маришки, упал, извернулся, и изо всех сил вонзил нож в шею оборотня. В мою ладонь ударила плотная струя теплой жидкости. Я отдернул руку, но нож, управляемый моей магией, продолжал наносить удар за ударом, пока захват оборотня не ослабел. То, что меня не вырвало, объяснялось не силой моей воли, а пустотой моего желудка.

Я отполз от мертвого оборотня и посмотрел на стену, через которую попал в комнату. Дверь в Изначальный мир закрылась, отрезав меня от моих преследователей. Я тяжело вздохнул (или, может быть, всхлипнул) и, опираясь на спинку Маришкиной кровати, поднялся на ватные, непослушные ноги. Нож, измазанный в еще теплой липкой жидкости, лег в мою ладонь.

И только тут я заметил, что комната была не пуста! На кровати лежали Маришка и тот самый студентик-второкурсник. Позы, в которых они замерли, не оставляли никаких сомнений в том, чем они занимались до моего появления. Я похолодел, представляя, какой вопль сейчас раздастся…

Но Маришка лишь захихикала:

— Прикинь, Вадик, какие у меня глюки прикольные! Я вижу Фила, который прирезал какого-то белесого прозрачного мужика!

— И я это вижу! — рассмеялся студент.

Не переставая глупо хихикать, они продолжили свои забавы, совершенно не обращая на меня внимания. Мое недоумение длилось всего несколько мгновений. Потом я увидел дымящиеся «бычки» в пепельнице и ощутил витающий в комнате сладковатый запах.

— Дура ты, Маришка. Связалась с наркоманом и сама на «травку» подсела! — сказал я и пошел в ванную отмывать с рук и с ножа голубоватую жидкость — кровь оборотня.

Само тело отвратительного существа я оставил в комнате Маришки в качестве моего «свадебного» подарка. Я представил себе ее лицо и лицо студента, когда из их мозгов выветрится дурь. Я коротко расхохотался, но не потому, что наглотался дыма в комнате, а потому, что мои нервы были на пределе.

Успокаиваться я начал только тогда, когда смыл с себя кровь оборотня. Звук льющейся из крана воды приятно услаждал слух своей мирной обыденностью. Решив, что родители Маришки появятся нескоро, я отправился на кухню, достал из холодильника колбасу и масло, отрезал толстый кусок хлеба, вскипятил чай. Я механически пережевывал и проглатывал пищу, а сам тем временем напряженно размышлял над тем, что же мне делать дальше.

Самым ужасным было то, что мой рюкзак со всеми вещами остался в доме Отшельника. Вместе с ним я лишился альбома с ключами-картинками. У меня оставался лишь ключ на остров Маркандеи, лежавший в кармане. Но возвращаться к древнему юному магу мне не хотелось. Я должен был вначале узнать о судьбе тети Вики и Отшельника.

Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и посмотрел на дверь кухни. Почти сразу же в ней забрезжило изображение сада камней. Я едва не вскрикнул от радости, но тотчас же развеял магический проход. Рано! В моей голове начал созревать план…

Совсем недавно я заявлял Маркандее, что не настолько глуп, чтобы вступать в бой с врагом, не имея шансов на победу. Но говорил я это ДО ТОГО, как близкие мне люди (и не люди) оказались в беде. Теперь я изменил свое мнение, потому что за последние часы, особенно минуты, изменился сам. Я научился открывать двери в другие миры, я смог управлять ножом одной лишь силой магии. Хватит мне убегать и прятаться! Победа над оборотнем меня окрылила. Я был готов сражаться с целой армией. Оставалось только раздобыть подходящее оружие.

Я посмотрел на кухонный комбайн. Его дисковый нож был таким острым… Я вытащил отточенный зазубренный диск из корпуса и положил на стол. Затем я постарался представить себе, как нож раскручивается и поднимается в воздух. Меня даже не удивило, что он и в самом деле выполнил мою команду. В конце концов, у меня уже был некоторый опыт в бесконтактном управлении «бабочкой». Нож из комбайна, жужжа, как рассерженный шмель, завис на уровне моих глаз. Я пожелал, и он вонзился в дверной косяк. Отлично! Но для боблинов нужно что-нибудь посерьезнее… например, диск от циркулярной пилы. Только где его взять? Денег у меня при себе не было, ключ от московской квартиры остался в рюкзаке, да и заходить туда было опасно.

Я вышел в коридор и не без некоторой брезгливости залез в карман куртки Маришкиного студента. Денег у него было немного, меньше, чем я рассчитывал. Значит, все-таки придется заглянуть домой. Я был уверен, что сумею отпереть замок силой магии, ведь я тысячи раз открывал его ключом и знал в нем каждый зубчик. Правда, меня могла поджидать засада, но я, наученный горьким опытом в доме Отшельника, теперь собирался действовать крайне осмотрительно и осторожно.

Кроме того, я вспомнил слова тети Вики, которая говорила, что оборотень не войдет в помещение, пока его не пригласят. Распространялось ли это правило на пустую квартиру? Что, если кроме оборотней мой дом посетили боблины? И почему оборотень, которого я втащил в комнату Маришки, не спрашивал у меня разрешения? Ответов на эти вопросы у меня не было, так что следовало предусмотреть все варианты развития событий, особенно самые худшие.

Я не стал заглядывать в комнату Маришки: доносившиеся оттуда стоны и вскрики говорили о том, что мне там делать нечего. Я вышел на улицу и направился к своему дому. На этот раз я не пошел кратчайшей дорогой — вдоль забора детского сада, а сделал большой крюк, обойдя весь двор.

Я издали осмотрел свой подъезд и не обнаружил никаких следов засады: ни подозрительных людей, ни машин. Я обострил все свои чувства. Медленно, словно беззаботно гуляя, я приблизился к подъезду, вошел в дом, остановился возле почтовых ящиков и прислушался. Ни один посторонний звук не примешивался к обычным шумам. Я не стал вызывать лифт, а поднялся на свой этаж пешком. Более того, я прошел еще пару этажей вверх, чтобы проверить, нет ли там поджидающих меня врагов.

Убедившись в полной безопасности подъезда, я подошел к своей двери и сделал такое движение, как будто вставлял ключ в замочную скважину. Не знаю почему, но я не сомневался, что это сработает. И у меня получилось. Повернув несуществующий ключ, я услышал металлический щелчок замка. Я медленно раскрыл дверь, готовясь отскочить в сторону при малейшей опасности. Но внутри было пусто. Я это ЧУВСТВОВАЛ. Тем не менее, кто-то побывал в квартире. Это было понятно сразу, так как я не увидел трупа оборотня, который должен был бы лежать возле двери в коридоре.

Я ворвался в квартиру и тотчас же запер за собой дверь. Теперь моим глазам предстал полнейший разгром, царивший в доме. Все дверцы шкафов были распахнуты, вещи выброшены на пол. И это не было последствиями быстрых сборов тети Вики. Тот, кто унес труп оборотня, тщательно обшарил весь дом. Наверное, это были боблины. Или тот самый неизвестный маг, который руководил всеми действиями?

Я понимал, что времени у меня мало. Враги могли появиться в любую секунду. Ведь маг мог открыть дверь прямо сюда — в квартиру. Я знал, где тетя Вика хранила деньги, и совершенно не удивился, увидев, что ящик из ее письменного стола валяется на полу, а купюры рассыпаны рядом, как простые бумажки. Тот, кто производил обыск в нашем доме, не нуждался в земных дензнаках.

Я схватил деньги и распихал их по карманам. Затем подобрал с пола свой школьный рюкзак (все тетради и учебники из него были выброшены неизвестным посетителем) и быстро побросал в него свои вещи, которые раньше не взяла тетя Вика: носки, джинсы, свитер. После этого я покинул квартиру, понимая, что, скорее всего, больше никогда в нее не вернусь.

Удаляясь от подъезда, я не переставал время от времени оглядываться и осматривать двор. Лишь выйдя на улицу, я немного успокоился. Но сейчас я старался двигаться подальше от проезжей части. Хотя улица была узкой, двухполосной, и движение на ней было не слишком оживленным, я опасался, что вот-вот может появиться черный джип с тонированными стеклами, полный оборотней с волнистыми ножами.

Внезапно с противоположной стороны улицы послышался крик:

— Фил! Фил! Привет!

Это был Серега — мой одноклассник. До отвращения правильный, воспитанный и вежливый. Всегда одетый в костюм с галстуком и в лакированные ботинки. Будущий адвокат, как он себя называл. Вот уж с кем мне сейчас не хотелось разговаривать, тем более, что и он мог оказаться оборотнем. Хотя вряд ли — даже оборотню было бы противно оказаться в этом тщательно причесанном и обрызганном туалетной водой теле.

Серега начал переходить дорогу, стараясь привлечь мое внимание:

— Привет, Фил! Ты чего в школу не ходишь? Заболел? Я тебе на мобилу звонил, звонил…

— Черт тебя возьми! — от души пожелал я, делая вид, что спешу по делам и ничего не вижу вокруг. — Нет меня здесь! Меня здесь НЕТ.

— Фил? — в голосе Сереги послышалось удивление. — Фил, ты где?

Это прозвучало так искренне, что я остановился и обернулся. Серега стоял в десяти шагах от меня, на тротуаре с моей стороны дороги, озирался вокруг и меня НЕ ВИДЕЛ. Превосходно! Похоже, моя магия крепла день ото дня. Я не знал, получилось ли у меня создать настоящую майю, в которой Серега меня не мог видеть. Но результат был налицо — я смог скрыться незамеченным, не тратя драгоценного времени на пустые разговоры и не придумывая на ходу правдоподобные объяснения своему отсутствию в школе.

Пока я размышлял о том, насколько велико мое воздействие на сознание людей и как этим можно воспользоваться, ноги сами привели меня к намеченному пункту — в магазин строительных и хозяйственных товаров. Я купил три самых дорогих дисковых ножа для циркулярки, убрал их в рюкзак и отправился на ближайший вокзал. Мне было все равно, куда ехать — лишь бы подальше от людских глаз. Я взял билет на электричку и ехал на ней до тех пор, пока не начались достаточно большие лесные массивы.

В Подмосковье трудно найти место, на котором бы не сказалось присутствие человека. Все окрестные леса давно уже были вытоптаны и замусорены. Мне пришлось идти от станции минут тридцать, прежде чем я убедился, что остался в полном одиночестве. Тогда я достал диск и начал свою тренировку.

Я заставлял диск крутиться, как на валу электродвигателя. Я гонял его по воздуху в разные стороны. Я намечал ветки деревьев и срезал их своим оружием. От напряжения у меня заболели глаза, а на лбу выступил пот. Тем не менее, я продолжал тренироваться с диском, постоянно увеличивая его скорость и точность попадания.

День близился к концу. Я дошел до какого-то дачного поселка, купил в палатке пачку печенья, пару шоколадок и бутылку воды. Затем, не испытывая ни стыда, ни страха, я забрался в пустующий дом, чтобы поесть и поспать. Открыть незнакомый замок для меня не составило особого труда — обращение с неодушевленными предметами давалось мне все легче и легче. И, конечно, я принял все меры предосторожности, удостоверившись, что никто не видел моего незаконного проникновения в чужое жилище.

Всю ночь я крепко проспал на большом мягком диване, одев на себя все теплые вещи, что захватил из дома. Разбудили меня яркие солнечные лучи, которые сумели пробиться даже сквозь плотные занавески. Прикончив остатки пищи, я убрал лишнюю одежду в рюкзак, пристроил сверху один диск, а два других взял в руки. После этого я посмотрел на дверь, ведущую в другую комнату, и через мгновение увидел за ней сад камней.

В моей голове крутилась невесть откуда пришедшая фраза: «Я иду во гневе своем!» Она не совсем соответствовала действительности, так как гнева я не чувствовал. Я боялся того, что мог никогда больше не увидеть тетю Вику и Отшельника, я боялся того, что могло произойти со мной, я боялся того, что собирался сделать.

Тем не менее я шагнул через дверь и уже в третий раз оказался на плоской горной вершине.

— Я иду во гневе своем!

То ли я произнес эти слова вслух, то ли кто-то сделал это за меня.