"Домой, во Тьму" - читать интересную книгу автора (Мякшин Антон)ГЛАВА 5В форт Пяти Княжеств воины Гульда Круда прибыли утром. По дороге из деревни они миновали замок на границе скальной гряды – тот самый, который Янас и отец Матей заметили, еще начиная спуск в долину. – Мой родовой замок, – сказал тогда князь, приподнимаясь в седле. – Его возвел дед деда моего отца. Теперь здесь сторожевой пост. Видите пепелище вокруг стен? Здесь была большая деревня… Моя деревня. Я спалил ее после того, как в округе объявились Поедающие Луну. Вы слышали о таких? – Да, – ответил отец Матей, а Топорик, сидящий позади него на скакуне, вздрогнул. – По всей Лакнии наступает Тьма, и я думаю, что не в одной только Лакнии… Нам, князьям запада, пришлось объединить свои силы, чтобы сопротивляться нечисти. Сначала пришли Грод из рода Брудов и Буград из рода Драга. Пришли сами и привели своих людей – тех, что уцелели. Они говорили о духах воды, в обличье уродливых женщин восстающих из ночных озер, и о злобных троллях, приходящих с нижних болот. Затем явился Гранад из рода Рабллов. От его дружины осталась едва ли половина. Он поведал о призрачном драконе, поверья о котором издавна ходили в его родных местах, но никто не мог предположить, что дракон когда-нибудь явится во плоти. Последним пришел Барлад из рода Скрадаров. Ему досталось и от Поедающих, и от троллей, и от красных пещерных сов, что по ночам кружат над жилищами людей и наливаются кровью жертв, попавших им в когти… Легенды говорят, что когда-то на земли людей входила нечисть, как и теперь… Пока Врата в Потемье были открыты. Но те твари… потемники… они были другими… А те, от кого страдаем мы сейчас, – бездушные убийцы, кровавые палачи; ничего, кроме боли, страха и крови, им не нужно от людей… Все мы покинули дома своих предков, и все мы держимся вместе, хотя раньше мой род считал род Скрадаров кровными врагами, а Рабллы испокон веку воевали с Брудами. Но что такое старые распри по сравнению со страшной бедой, обрушившейся на нашу отчизну тогда, когда здесь появился граф Пелип, будь проклято это имя?! Что он сделал со славной Лакнией?! Он погубил ее! Уже несколько месяцев нет никаких известий с юга и востока. Я заставляю себя верить в то, что причина – это невозможность послать гонца на дальнее расстояние, а не что-либо другое… От родового замка Крудов, стоящего у подножия скальной гряды, вела вверх горная тропа. Вначале весьма широкая и прямая, она, чем выше поднималась, тем становилась уже и извилистей. Через перевал проходили уже поодиночке. Поодиночке и спускались в обширную и глубокую впадину меж скал, похожую на кратер чудовищного вулкана. Там находился форт Пяти Княжеств. Форт Пяти Княжеств был огромен, но все равно казалось, что он переполнен народом. С трех сторон окруженный глубоким рвом и дополнительно укрепленный двумя линиями обороны, он выглядел неприступным. Перед рвом с внешней стороны форта громоздилась насыпь из камней, за рвом ощетинилась частая изгородь заточенных кольев, вбитых в землю под острым углом – заточенными концами в лицо предполагаемому противнику. Четвертая, задняя сторона форта представляла собой отвесную скалу, в которой был вырублен замок, очевидно, очень древний, давно покинутый и вот теперь заселенный вновь. Старинное, когда-то безмолвное и мрачное здание, как морем, омывалось пришедшей сюда жизнью. У стен замка топорщились соломенными макушками наскоро сложенные хижины, по деревянным крышам бараков, меж которых притулились скудные огородишки, разгуливали куры, на небольшом пастбище за рвом паслось коровье стадо в несколько десятков голов. То тут, то там на скальных склонах можно было увидеть маленькие человеческие фигурки – это были охотники за горными баранами. Откуда-то, заглушая куриное квохтанье и блеянье коз, раздавался звон мечей и возбужденные крики, но все эти звуки тонули в людском многоголосом гаме, детском смехе и плаче. На спуске с перевала отряд Гульда обогнал группу рыбаков – на плече у каждого покачивалась острога, к поясу крепились сумки из сетей, а в сетях билась еще живая серебристая форель. Через ров перекинули бревна. Под приветственные крики крестьян и воинов отряд вошел в форт. На Матея и Янаса посматривали с интересом, но не угрожающе. Напротив, по всему было видно, что гарнизон и жители форта расценивали появления в своих рядах святого отца как явно хороший знак. Кажется, священники здесь были редкостью. К спешившемуся Гульду подбежал воин – судя по посеребренной кольчуге, он был не рядовой ратник. – …прибыл часа два назад… – услышал Топорик голос воина, – Совет только вас и ждет, светлейший князь… – Это хорошо, что ждет! – громко пророкотал Гульд. – У меня есть что сообщить Совету Пяти! Он обернулся и махнул рукой. Отец Матей и Янас двинулись к нему. Следом за ними шел сам Дранк, сын Гульда. Княжич нес на плече мешок с Ключом. – Следовало бы отдохнуть с дороги и перекусить, – говорил Гульд, пока они вчетвером шагали через форт к вырубленному в скале замку. – Но время не ждет. Вам повезло: два часа назад с побережья прибыл человек от государя Императора. На императорском фрегате вы доберетесь до Герлемона вдвое быстрее, чем на лакнийской ладье. Наши судна хороши для плавания у берегов, но не для открытого моря. Несмотря на это известие, отец Матей выглядел встревоженным. – А что за человек? – спросил он. – Сомневаюсь, что в Герлемоне знают о нас и о том, что мы уже недалеко от побережья. Как-то уж слишком удачно все складывается… – Не стоит беспокоиться. Императорские корабли – частые гости Лакнии. Морской путь – удобное сообщение между нами и Герлемоном. Так мы получаем императорские указы и распоряжения. Или, может быть, этот человек приехал для того, чтобы вербовать наемников… Снова… Мы уже тысячу раз просили Императора ввести в Лакнию войска, чтобы раз и навсегда покончить с Пелипом и той богомерзкой дрянью, которую он развел на нашей родной земле, но государь вместо этого лишь тянет и тянет отряды наемников в Герлемон и близлежащие города… Мы слабеем, а Тьма, бок о бок с которой нам приходится жить, все крепнет… – Видимо, то, о чем говорил князь, давно и болезненно кипело в его душе. Скрипнув кожей седла, он передернул плечами и сменил тему: – Давайте поспешим. После Совета у вас будет время отдохнуть. Только вдосталь напившись воды, Топорик ощутил, как он проголодался. Отрезая большие куски от целиком запеченного на углях бараньего бока, он глотал, почти не жуя. Желтый горячий сок тек по подбородку, но жаль было времени, чтобы утереться… За два часа, пока заседал Совет, никто не предложил мальчику и проповеднику даже воды! Впрочем, отец Матей совсем не притронулся к пище. Даже лепешку в пиво не покрошил. Наливая себе кружку за кружкой из большого запотевшего кувшина, он мрачно хмурился, сидя за столом напротив Топорика. И время от времени нервными движениями потирал ладони. Каморка на самом верху одной из башен, куда поместили их, могла быть и наблюдательным пунктом, и камерой для заключенных. Да мало ли чем, только не комнатой для гостей… Решеток и ставней не было на длинном и узком окне, но за окном отвесно убегала вниз шестиметровая стена, а под ней шумел двор, уставленный вбитыми в землю бревнами, – на этом дворе лакнийские воины отрабатывали приемы боя. Священник некоторое время смотрел, как двуручные мечи, шелестя в воздухе, врезаются в брызгающую щепами древесину, и обернулся. – Вроде бы все идет как надо, – проговорил он, начав, но не закончив. – Уже завтра мы будем на корабле, отправляющемся в Герлемон… Так решил Совет Пяти. Но все же… Янас отложил нож с наколотым куском мяса. – Этот человек из Герлемона… Тремьер, – сказал он. – Не тот ли Тремьер, капитан городской стражи из Бейна? – Ага, и я тоже вспомнил, – согласился проповедник. – Я слышал про него много нехорошего… Вроде бы он какое-то время ходил под началом Пелипа, еще в начале смуты, а потом переметнулся к Императору. Потом говорили, что он был императорским шпионом, а вовсе не изменником. Так или не так, но, когда я еще жил в Верпене, говорили, что государь сильно возвысил Тремьера… И ему даже дарован был графский титул. А кем был его отец? Простой гончар! И сам Тремьер начинал службу рядовым городским стражником… – Да ну его… – отмахнулся Топорик. – Кто бы он ни был, он переправит нас в Герлемон. Скорее бы уйти из этого форта. Неуютно здесь как-то. Баска говорил, что имена наши впишут в историю, но я не замечаю чтобы к нам здесь относились с должным почетом. Он замолчал, вспоминая Совет… Зал Совета оказался помещением почти идеально круглой формы. Окон здесь не было вовсе, но через широкий балкон, лишенный ограждений и занавесей, света в зал проникало достаточно. В центре зала стоял большой квадратный стол, сколоченный, очевидно, недавно и еще пахнущий немного сосновой смолой. За пустым столом – ни вина, ни закусок, ни даже кувшина с водой не было – сидели четверо. Четверо длинноволосых густобородых лакнийцев в традиционных кольчугах и человек, в котором по короткому камзолу с рукавами, широкими у плеч, но узко стянутыми на запястьях, и волосам, ровно подстриженным на уровне бровей, легко было признать столичного жителя Империи. На его груди, под пышным воротником-жабо, поблескивала массивная золотая цепь с изображением скипетра, инкрустированным рубинами. Лицо его, суховатое и чисто выбритое, привыкшее к надменной гримасе, как шпага к ножнам, сейчас было вытянуто так, что из приоткрытого рта виднелся кончик языка. Да и лакнийские князья недоуменно пожевывали бороды. Гульд из рода Крудов минуту назад закончил говорить. Он толстогубо ухмылялся в бороду, не в силах скрыть удовлетворение от произведенного своей речью эффекта. А Янас молчал, опустив глаза в стол. Никогда раньше он не видел столько знатных и уважаемых людей сразу в одном месте. А уж о том, что все они могут оказаться крайне заинтересованными его, Янаса, персоной, и помыслить не мог. – Итак, – проговорил со своего места Гульд. – Ключ у нас. А значит, Ключ у Императора. Победа над нечестивым бунтовщиком Пелипом близка, благородные братья! Я думаю, после того как Ключ переправят в Герлемон, государь вышлет войска нам на подмогу… Сказав это, Гульд посмотрел на приезжего. – Как доверенное лицо государя Императора требую предъявить мне и всем присутствующим то, что вы именуете Ключом, – проскрипел приезжий, поправляя жабо. Он уже оправился от приступа изумления, и глаза его, как заметил Топорик, осмелившийся поднять голову после слов Гульда, хищно прищурились. – Господин Тремьер прав, – подал голос сидевший по правую руку приезжего лакниец в плаще из лошадиной шкуры поверх кольчуги. – Чего рядить прежде времени? Показывай, Круд! Может, и не придется больно радоваться-то… Гульд покривился на эту реплику. Князя в конском плаще звали Барлад Скрадар: Гульд, прежде чем усадить Янаса и Матея за стол, представил их, а затем назвал по имени каждого из князей. Этого Барлада Янас невольно приметил сразу. Уж очень он выделялся среди прочих дородных и рослых князей. Необычно низкого роста, но с громадной, как военный барабан, грудной клеткой, Барлад был похож на сказочного цверга, какими их изображали когда-то на ярмарках в Верпене бродячие артисты. Спутанные серые волосы, ниже плеч смешанные с космами лошадиной гривы на воротнике плаща, и кудлатая борода дополняли это впечатление. – Благородный брат Гульд не был ли ранен сегодня ночью? – вкрадчиво осведомился сосед того, что был одет в лошадиную шкуру. – Как-то раз на охоте мне досталось копытом лесного лося по голове – после этого я принял клыкастого вепря за куропатку и едва вовсе не лишился головы… Как может безусый мальчишка быть Ключником? Твоя голова цела, благородный брат Гульд? Эта незамысловатая шутка здорово развеселила присутствующих. Даже тот, кого называли Тремьером, ухмыльнулся. Не смеялись только Гульд и Гранад Раблл, сидевший по правую руку от Топорика. И, конечно, сам Топорик с отцом Матеем. – Тебе бы рыбной ловлей заниматься, а не охотой, благородный брат Грод, – ответил за Гульда Гранад Раблл. Князь из рода Рабллов был очень толст, кольчуга едва не лопалась на необъятных круглых его плечах и громадном пузе, он дышал тяжело, но, когда заговорил, голос у него оказался спокойным и чистым. – Охота для тебя вредна, Грод. Твои речи уверяют меня, что ты до сих пор не оправился от того лосиного копыта… На этот раз усмехнулся один Гульд. – Небольшая беда – принять вепря за куропатку. Ошибка намного серьезнее – принять куропатку за вепря, – закончил Гранад. – Сказано ведь: тот, кто несет Ключ, и есть Ключник. Этот безусый мальчишка, как ты его назвал, превратил упыря в черный пепел одним ударом. Достаточно ли вам, благородные братья, этого доказательства, чтобы поверить? – Меня там не было, – сумрачно заметил Барлад. – А я привык верить лишь своим глазам. – Значит, пора учиться верить сердцу! – резко проговорил Гульд, уставившись на кровного врага своего рода. – Мы так привыкли к плохим новостям, что, когда наконец случилось что-то внушающее надежду, мы начинаем сомневаться. Неужели ты не хочешь, чтобы Тьма рассеялась? Ключ как залог победы окажется у Императора, и тогда он непременно поможет нам! Так ведь, господин Тремьер? – Я не могу говорить за государя, – ответил Тремьер, постукивая костяшками пальцев по поверхности стола. – Скажу лишь, что он не дает вам подмоги по одной причине – в Империи неспокойно. Семена смуты, посеянные Пелипом, и по сей день дают всходы. Если Император останется без своего войска, где уверенность в том, что заговорщики не воспользуются удачным для них моментом и не скинут Императора с его богоданного трона? – Нас и так меньше с каждой ночью, – вскинулся Барлад. – А ты и подобные тебе приезжают, чтобы забрать наших воинов в Герлемон. Кто, если не мы, сдерживает здесь мерзкую нечисть? Император видит опасность вокруг себя, но не смотрит вдаль – за вершины Северных гор! А этот Ключ… Всякий знает о Ключнике, но спроси любого – что за Ключ, к какой двери он подходит – и никто не ответит. Что это такое – Ключ? И зачем он нужен Императору? Что мы знаем о Ключе? Только то, что его нельзя уничтожить… «Надо молчать, – сказал себе тогда Топорик. – Молчать… Как бы ни хотелось сказать здесь правду…» – Ты, Барлад Скрадар, и ты, Гульд Круд, и ты, Гранад Раблл… и вы все – вы присягали государю Императору, так ведь? – Тремьер поднялся, чтобы сверху вниз смотреть на князей. – Вы клялись ему в верности, ему и матери всех нас – Святой Церкви! Ваши земли остались неприкосновенно вашими; государь никогда и не думал присылать в Лакнию своего наместника. Так ведь? Воинам из ваших родов всегда находилось место в лучших частях императорского войска. Серебро, которым государь платил им за службу, позволяло вашим женщинам и детям жить в Лакнии, не зная нужды. Налоги, которые вы платите Императору, в несколько раз ниже тех, что платят правители иных провинций. Вы – крепкое плечо, на которое Император уповал опереться в черные времена. И эти времена настали. Где же ваша верность, благородные князья? Чем вы платите за высочайшее доверие? Тремьер сел. Несколько минут было тихо, потом Барлад негромко пробурчал: – А в том, что окрест Герлемона расплодился гадюшник, мы виноваты? Может, мы упустили Пелипа за Северные горы? Император желает сидеть за каменной стеной под защитой наших мечей и копий, а нам здесь – ложись да помирай?! – Что? – коротко переспросил Тремьер, но Барлад надолго замолчал. Князья тоже молчали, поглядывая друг на друга. Кажется, Барлад выразил словами то, что у каждого было в мыслях. Топорик, осмелившийся поднять голову в эту минуту тишины, впервые приметил, что расположение людей за квадратным столом не случайно. На той стороне, где сидел Гульд, хватило место еще и для Янаса и для отца Матея. Справа от Янаса, на другой стороне стола помещалась громоздкая туша Гранада. На той же стороне, с Гранадом, почти на самом углу сидел Буград из рода Драга. Хоть Буград и не отличался худосочностью, но рядом с огромным Гранадом он смотрелся настоящим хлюпиком. Третью сторону стола, как раз напротив стороны Гульда, занимали Барлад Скрадар и Грод Бруд. «Скрадары враждовали с Крудами, – припомнил мальчик, – а Бруды с Рабллами. Похоже, что эта вражда послужила образованию двух союзов: Гульд с Гранадом и Барлад с Гродом… Буград сидит почти что на углу, равноудаленный и от первой, и от второй пары…» А господин Тремьер, единолично занявший четвертую сторону стола, свободным пространством вокруг себя был четко отделен от всех лакнийцев разом. – Святой отец… – взглянул на Матея Гульд. Отец Матей, подчиняясь знаку князя из рода Крудов, вскочил, просеменил к двери и откинул засов. – Дранк! – громко позвал Гульд. Юный Круд с мешком на плече при общем молчании прошел к столу. Матей, как только он перешагнул порог, сразу закрыл и запер двери. Мешок опустился на стол – явственно скрипнули, прогибаясь, толстые планки столешницы. Дранк развязал шнурки и отступил. Несколько минут князья, поднявшись со своих мест, рассматривали Ключ, едва не сталкиваясь над ним лбами. А Тремьер, доверенное лицо Императора, не пытаясь протиснуться между лакнийцами, вышел из-за стола и снял со стены тяжелый двуручный топор с затупленным лезвием – боевое оружие запрещалось проносить в зал Совета. – Расступись! – вернувшись с топором в руках к столу, проговорил он негромко, но его услышали. Гульд понял все первым и с помощью Дранка торопливо стащил Ключ вместе с мешковиной на крытый каменными плитами пол. Князья встали широким кругом. Тремьер, коренастый и кривоногий (дорогая одежда не скрывала недостатков его фигуры), некоторое время перебирал пальцами по рукояти топора и вдруг, крепко ее перехватив, сильно размахнулся и обрушил луновидное лезвие на мерцающий черно-синим глубинным светом Ключ. Звук от удара был глухой, едва слышный, но колебания по каменному полу разошлись вполне ощутимые – как круги по воде от брошенного камня. Топор вылетел из рук Тремьера и лязгнул лезвием о дальнюю стену. На металле Ключа не осталось никакого следа. Тремьер неопределенно хмыкнул, потирая ушибленные пальцы. – Целехонек… – осторожно притрагиваясь пальцем к месту на Ключе, куда пришелся удар, озадаченно проговорил кто-то из князей, кажется, Гранад из рода Рабллов. – Холодный! – А рубанул неплохо! – ответил ему Грод из рода Брудов. – Дай сюда! – рявкнул Барлад. Переваливаясь с ноги на ногу, он подбежал к топору и, неся его в одной руке на отлете, словно легкий метательный нож, подскочил к Ключу. Князья отступили подальше – Янас и отец Матей не замедлили последовать их примеру. Барлад прикинул оружие в руках, провел крепким желтым ногтем большого пальца по лезвию, пренебрежительно сплюнул и медленно занес топор обеими руками над головой. На секунду замер, а потом словно взорвался. У Янаса зарябило в глазах. Топор сверкнул стальной молнией, пролетев по кривой дуге в полуметре над полом. Барлад, ускоряясь, крутанулся на пятках и со второго захода со звериным рыком направил свистящее лезвие вниз – на Ключ. Удар был страшен. Барлад метил в тончайшие усики на оконечных гранях Ключа. Взвизгнула сталь, Ключ тяжело перевернулся, а тупое лезвие разлетелось снопом оранжевых искр на расколовшейся каменной плите пола. Гульд поспел к Ключу скорее других. – Истинно – это он! – выдохнул он, падая на колени. Усики остались невредимы. Ни малейшей царапины не было на них. – Убедились, благородные братья? – поднимаясь, осведомился Гульд. – Дьявольская штука! – прорычал Барлад. Загомонивших между собой князей прервал холодный и размеренный голос Тремьера: – Мне понадобятся лучшие кони и охрана из двух десятков воинов. К полудню мы спустимся со скал, будем скакать остаток дня и ночь, сменим коней на заставе и к вечеру следующего дня будем на побережье. Эта вещь как можно скорее должна оказаться у Императора. Сотню воинов пошлите следом за нами – нехорошо, чтобы большая группа привлекла чье-либо внимание. И еще сотню отправьте за первой сотней. Сколько-то вместит корвет, остальные пойдут на ладьях. – Две сотни?! – взвился Барлад. – Пять дружин – это менее тысячи воинов, а отнять от них еще две сотни… Кто же останется?! Князья зароптали. – Положение в Империи обязывает Императора пойти на такие меры… Я всего лишь выполняю его приказ. И имейте в виду, государь собирался переправить к Герлемону пять сотен, не меньше. Кто отговорил его? Я! Кстати, золото для оплаты услуг наемников я привез с собой. Золото, а не серебро! И всю сумму, а не половину, как было раньше! – Пять сотен! – ахнул Гульд, переглянувшись с Гранадом. – Да, и еще… Господин Ключник не соблаговолит ли составить мне компанию в путешествии? Топорик не сразу и понял, что обращаются именно к нему. А когда сообразил, заметил и насмешливый огонек на неглубоком дне прищуренных глаз Тремьера. – Собла… соблаговолю, – запнувшись, ответил он. И оглянулся на Матея… – Эй! – услышал Топорик и открыл глаза. Вот чертовщина, он что – задремал, что ли? Отец Матей, спрыгнув с подоконника, встревоженно шмыгнул носом: – Поди-ка сюда… Там что-то происходит, во дворе форта! Какие-то люди на конях спустились с перевала… Кричат… Это дозорные из родового замка Крудов! – Они принесли какие-то вести, – прохрипел Янас, продирая глаза. – Ты догадлив, отрок. Может, угадаешь еще – какие именно? Лязгнул запор на двери, затем дверь открылась. Топорик и священник переглянулись. Оказывается, они были заперты здесь, в этой каморке! – Совет… – выговорил запыхавшийся Дранк, встав на пороге. – Прошу на Совет, господа! – Ты говоришь, они вошли в замок? – спросил Гульд. – Да, светлейший князь, – подтвердил дозорный. – Словно знали точно, что там никого нет. Они вошли туда, не обнажая оружия. Колонна за колонной. Снаружи не оставили никого. И ворота за собою закрыли. Все время, пока мы ждали их появления на перевале, они оставались в замке. Они и сейчас там, должно быть… – Сколько их? – Десять колонн, в каждой около сотни. Командиры сотен – на конях, остальные – пешие. Несколько обозов, почти все крытые. Пушек нет, – продолжал докладывать дозорный. На его сером от пыли лице розовели отмытые потом виски. – Я видел арбалеты, ножи, сабли, мечи, пики, вилы с удлиненными черенками, кое у кого за плечами аркебузы… – Смотрите в оба. Как только положение изменится, сейчас же дайте знать. – С этими словами Гульд отпустил дозорного. За квадратным столом сидели Тремьер, напротив него, но стараясь на него не смотреть, Янас с Матеем. Князья, разбившись по партиям, вполголоса беседовали в разных концах зала. Буград стоял в компании Барлада и Грода. Все присутствующие, исключая мальчика и священника, были при оружии. – Почему они остановились в замке? – задумчиво проговорил Гранад. – Их всего тысяча, этих оборванцев, – не глядя ни на кого, громко проговорил Тремьер и откинулся на спинку стула. – И ваши пять дружин – тоже в тысячу воинов. Которая – как меня уверяли в Герлемоне – стоит десяти тысяч. – Почему остановились в замке? – откликнулся Грод. – А ты пораскинь мозгами, светлейший Гранад! Эта тысяча – только малая часть всего войска Пелипа. Они ждут подкрепления в удобном для них месте. Иначе на какого дьявола им понадобилась эта старая развалина?.. Кто дал команду вывести гарнизон из замка? – Там было всего полсотни моих ратников! – поднял голову Гульд. – Это я приказал своим дружинникам отойти к форту. – Эти полсотни держали бы натиск до подхода основных наших сил! Мы бы залили кровью этих скотов всю равнину! – Пелип именно этого и хотел, – сказал Гульд. – Он никогда не дорожил своими людьми. Дружины бы только измотались в битве и до сумерек никак не успели бы отступить в форт. – Должен предупредить, – так же громко и отстраненно высказался Тремьер, – благородные братья… Что вряд ли войско Пелипа так велико, как вы все здесь трусливо ожидаете. Когда он бежал за Северные горы, у него было едва ли полторы тысячи человек. Сейчас, я думаю, и того меньше. Чего же вы его боитесь, благородные братья? – Заткни пасть! – долетел до него рык Барлада, – Какие мы тебе братья, вонючий сын гончара?! Тремьер дернулся так, что чуть не рухнул со стула. – Что? – хмыкнул Барлад. – Думал, я ничего о тебе не знаю? Мне многое известно, тощий недоносок. И о том, как ты воевал на стороне Братства Красной Свободы, – тоже. И как бежал потом к государю, поджав хвост. Не делай вид, будто не понимаешь, почему наша тысяча воинов не может тягаться с тысячей Красных! Будто не понимаешь, что люди Пелипа и не собираются сражаться с нами! Будто не понимаешь, какого подкрепления они ожидают к ночи!.. Потому так рвешься сбежать поскорее. – В моем лице ты оскорбляешь Императора, светлейший… – деревянным голосом проговорил Тремьер. Топорику положительно страшно было смотреть на его лицо. – Император далеко… – многозначительно ответил Барлад. – В самом деле, Барлад, – неохотно вступился Гульд. – Ты бы укоротил свой язык. Рано или поздно его придется отпускать. А нам ни к чему ссориться с государем. И вы, господин Тремьер, сидите тихо. Не хватало нам еще резни здесь… в зале Совета… Мы решили задержать вас в замке для вашей же пользы. Пелип рядом. А значит, путешествовать по ночам теперь еще опаснее, чем раньше… – Продолжая говорить, он приблизился к столу и положил руку на плечо Топорику. – Вы же не хотите, чтобы Пелип перехватил Ключ? – Может, и хочет… – насмешливо бросил из угла Грод. – Не сметь! – вскочил Тремьер. – Я искупил свою вину перед самим Императором, и такие намеки… – Да заткнешься ты наконец?! – рявкнул Барлад. – А ты, Гульд, перестань валять дурака. Никто и не думает отпускать господина Тремьера. И почтенного господина Ключника. Ни сейчас, ни потом… Янасу показалось, что в гулком зале раскатился громовой залп. Рука Гульда крепко сжалась на его плече – даже больно стало. – Светлейший князь… – пролепетал отец Матей. – Объяснитесь… что это значит? Гранад из рода Рабллов, словно машинально, оглянулся на запертую дверь и положил ладонь на обух боевого топора, в стальном кольце висящего у него на поясе. Гульд придвинулся к Гранаду. – Императору плевать на нас, – четко выговорил Барлад, за плечами которого встали Грод и Буград. – Плевать на наш народ. Он заботится лишь о сохранности собственной задницы, вот как, благородные братья! С тех пор как Пелип осел в Лакнии, нет нам покоя. Тьма расползается по нашим землям. Чудовищ, о которых мы раньше знали только из древних легенд, становится все больше. Надо было напасть на Пелипа сразу, когда он еще не успел занять Звездную крепость на севере, но тогда каждый из нас был сам по себе. А одна дружина ни за что не справилась бы с ним и его войском. Теперь уже поздно переходить в наступление. На западе осталось лишь пять князей, всякие нити сообщения с югом и востоком прерваны! От северных княжеств, боюсь, Пелип не оставил камня на камне. С каждой ночью мы все слабее. Простолюдины боятся отходить от стен форта. Нам уже сейчас не хватает продовольствия, а что будет зимой? У нас нет никаких припасов! Нам впору самим покидать Лакнию! – Император был бы счастлив принять пять лакнийских дружин в свое войско, – проговорил Тремьер. – Если бы, конечно, был уверен в их преданности… – Мы не оставим Лакнию! – отрубил Барлад. – Здесь – все, что делает нас знатными людьми. Наши земли! Земли наших предков. Здесь мы – князья, а в центре Империи кем будем? Никем. Имперские генералы будут распоряжаться нашими жизнями и жизнями наших ратников. А сам Император? Чем он лучше Пелипа? И тот и другой жаждут одного – власти. И тот и другой используют для достижения своей цели все, что в их силах… – Что ты говоришь, безумец! – опрокинув стул, взвился отец Матей. – За государем Императором стоит Святая Церковь! А Пелип продал душу Сатане! Может быть, он и сам… Неужели ты не видишь, какая разница между Императором и нечестивым графом! Наш государь – помазанник Божий, а граф… – Если ты, церковник, не заткнешься немедленно, я сам тебя заткну, – холодно проговорил Барлад, и столько силы было в его голосе, что священник оторопело отступил. – Наши люди хотят жить на своей земле, – выступил из-за спины Барлада Бугрод. – И мы, светлейшие князья, хотим сохранить и их, и свои владения, и свои собственные жизни. Пелип не случайно решился напасть именно теперь. Церковник говорил: он знает о том, что Ключ теперь в наших руках. Он идет за Ключом. Если мы не дадим ему того, что он хочет, мы все погибнем, едва только солнце вновь покажется на горизонте. И никакой Император нас не защитит. А скажите мне, благородные братья, что такое Ключ? Почему мы должны умирать за него? Может, почтенный Ключник скажет нам, что за дьявольскую штуку он приволок в форт Пяти Княжеств? Янас, почувствовав, что на него уставились все, кто был в зале, замотал головой. Матей тоже смотрел на мальчика – подняв указательный палец к губам. Янас понял его. – Я… ничего не знаю, – сказал он. – Я просто нес его, потому что он… достался мне от настоящего Ключника. Матей облегченно выдохнул. – Я же говорил: этот сопляк не Ключник, – хмыкнул Барлад. – А где тогда Ключник? – Он убит, – ответил за Топорика отец Матей. – Он, как и Баска, умер, защищая Ключ… – Сынок? – обернулся к Янасу Гульд. – Я хотел сказать вам, но… не успел… – пробормотал мальчик. – Ну, хватит, – махнул рукой Барлад. – Хватит с нас этих загадок. Наше дело – сохранить жизни наших людей и земли предков. Остальное – побоку. И поэтому предлагаю Совету отдать Ключ Пелипу в обмен на то, чтобы он ушел с наших земель. Да будет так. – Да будет так, – сказал Буград. – Да будет так, – кивнул и Грод. Тремьер втянул голову в плечи и сжал побелевшими пальцами столешницу. Матей со стоном покачнулся. Топорик, невольно поднявшись, с надеждой посмотрел на Гульда. – Трое против двоих, – подвел итог Барлад. – Лакния пала… – каким-то ненормально спокойным голосом проговорил Гульд. – Лакнии больше нет, – повторил Гранад. – Если мы не сделаем этого, Лакния точно погибнет, – сказал Бугрод. – Мы – последний оплот Лакнии, не забывайте, благородные братья. – А ежели вы оба против… – топнул ногой Барлад, – валяйте, забирайте свои дружины и идите на все четыре стороны… Посмотрим, далеко ли вы уйдете. Да и пойдут ли за вами ваши воины?.. Они ведь тоже хотят жить. И здесь, в форте, их жены и дети. – Ты обезумел, Скрадар, – медленно произнес Гульд и, закинув руку за спину, потянул меч из ножен. – Бесы поселились в твоей голове. Но ничего… Я сейчас проделаю там дырку, чтобы они могли уйти… – Попробуй, Круд! – захохотал Барлад, обнажая свой меч. Грод и Буград сделали то же самое. Барлад свистнул, незапертая дверь зала Совета распахнулась. На пороге стояли несколько воинов с мечами в руках. Гульд оглянулся на Гранада, тот едва заметно качнул головой. – Значит, это заговор, – опуская оружие, сказал Гульд. – Даже от Барлада и Грода я ничего подобного не ожидал, но уж ты, Буград… – Называй это как хочешь, – поморщился Буград. – Заговор или не заговор… Я просто хочу жить. И все мы хотим… – Увести их, – скомандовал Барлад воинам и указал на Матея и Топорика. – Заприте понадежнее. Кто знает, может, они еще мне и понадобятся… А этого… – он ткнул пальцем в сжавшегося на своем стуле Тремьера, – отведите ко мне. Он ведь намеревался заставить меня пожалеть о том, что я делаю… Вот об этом мы с ним и потолкуем. – Готовить послов? – осведомился у Барлада Грод. – Немедленно, – кивнул Барлад. – Ни единой лишней минуты эта дьявольская штука не останется в нашем замке. Один из воинов, поднатужившись, взвалил на плечо запечатанный кожаный мешок. Матей рванулся было к нему, но тут же отлетел в сторону. Рухнул на пол, со стоном сжимая рассеченную бровь. – Ну, ты! Потише! – крикнул на воина, потиравшего кулак, Гульд, и Гранад схватил Гульда за плечи. Тремьер, вытащив шпагу, озирался. Трое ратников, обнажив мечи, оттеснили его в угол. Тремьер прижался к стене. – Важного господина из Герлемона брать живьем! – со смешком прикрикнул на них Барлад. – Смотрите, не вздумайте его поцарапать!.. Я с ним потом сам поговорю. Лично… У Топорика кружилась голова. Он все еще не верил в то, что произошло. Лишь когда кто-то из ратников протянул к нему руки, пелена рассеялась. – Оставьте мальчишку в покое! Барлад, зачем тебе мальчишка?.. – долетел до него голос Гульда. – Гранад, успокой светлейшего князя! А ты, сопляк… И Янаса вдруг поразила вспышка злости – да такая сильная, что у него мгновенно закружилась голова. Николас остался в лесу, истерзанный дикими ночными тварями, а его Ключом теперь решительно и с полным осознанием своей власти распоряжается этот тип. Трусливая скотина, думающая лишь о том, как спасти собственную шкуру, – какое он имеет право так поступать?! Снова Янас испытал странное чувство, будто ниточка, связывавшая его с Ключником, не оборвалась, а, напротив, стала крепче. Будто сила Николаса все еще была с ним, подпитывала его собственную сущность. Он увернулся от захвата, оттолкнул ратника и прыгнул к двери. Оттуда показались еще двое. Барлад захохотал. Мальчик оглянулся: зал Совета был полон воинов из дружины Скрадара. Священнику, перевернув его на живот, связывали руки за спиной. Тремьер, бледный, с красными пятнами на щеках, отчаянно отмахивался своей шпагой от трех здоровенных двуручных мечей. Дрался, не надеясь ни на что, потому что, наверное, понимал – шансов у него нет никаких; если бы не приказ Барлада, ратники в минуту расправились бы с ним. Гульда за обе руки удерживал Гранад, шептал что-то ему на ухо, но было видно: происходящее ошарашило и его. Ратник, широко расставив безоружные руки, наступал на Янаса. Мальчик все пятился и вдруг остановился. Ратник бросился к нему, но Янас, поднырнув, схватил метнувшуюся над головой руку и сильно дернул на себя, одновременно уходя влево, – как учил Николас. Инерция швырнул воина вперед – он и рухнул, загремев кольчугой, споткнувшись о подставленную ногу. – Так их!.. – невнятно прозвучал голос священника. Янас потянулся к ясеневой рукояти топорика, висящего на поясе, но тут каменный пол зала внезапно взбрыкнул и сбросил с себя мальчика. Барлад встряхнул руку в стальной латной перчатке и скомандовал: – Убрать! Болваны, с таким хлюпиком справиться не можете… Звонко клацнула о камень брошенная с силой шлага. Это сдался Тремьер. |
||
|