34

— Никуда не денешься. Я, как честный человек, теперь просто обязана это сделать.

Такие слова Наташа Сероглазова сказала Яну и Призраку вскоре после возвращения с Урсы.

Серегу Медведева давно унесло на земную сторону, а Наташе все не давали покоя сказанные ею сгоряча слова.

Она вдруг поняла, что Ян Борецкий уже давно — с первой ночи в Зазеркалье, с того рассвета, который застал их врасплох посреди озера — привлекает ее, как мужчина. А Призрак Неизвестного Солдата Саша Клячин, ставший в последние дни ее ближайшим другом — это именно тот человек, которого Наташа хотела бы всегда видеть рядом с собой. А главное — ее строгое воздержание на фоне безудержного тропического секса, царящего в Зазеркалье, становится нестерпимым.

Наташа две недели ждала любимого. Ждала-ждала, пока не дождалась…

Ах, если бы все это было раньше. Что бы стала делать Наташа, вернись ее любимый Сереженька после двухнедельного отсутствия и устрой сцену ревности? Конечно, оправдываться, клясться в вечной любви и верности, просить прощения и радоваться его вердикту , небрежно брошенному сквозь зубы: «Ладно, я тебя прощаю. Раздевайся».

За Сережину благосклонность не на жизнь а на смерть бились самые клевые девчонки школы и улицы. И та, которой повезло, должна была ценить эту благосклонность превыше всего и не бояться никаких унижений.

Но Зазеркалье все изменило. И привычное хулиганское хамство Медведева, которое раньше вызывало у Наташи восторг, теперь подействовало таким образом, что вся любовь разом испарилась и рассеялась, как дым. Как отрезало.

В Зазеркалье были другие кумиры. Здесь девушки боролись за благосклонность короля Яна и Неизвестного Солдата, а Наташе не требовалось включаться в эту борьбу. Она сразу выходила в финал. Достаточно было сказать:

— Ребята, я ужасно люблю вас обоих. В королевской палатке хватит места на троих. Надеюсь, никто не против?

Король Ян и его первый сталкер немного опешили — скорее всего, от неожиданности, а Наташа, как человек деловой (в чем многие за две недели уже успели убедиться), сразу же четко изложила диспозицию.

Она объявила, что будет рада выйти замуж за Неизвестного Солдата, если тот не станет возражать против ее интимных отношений с королем Яном. И напомнила, что во всех порядочных монархиях издавна считалось большой честью быть мужем королевской любовницы.

Призрак, конечно, спал в Зазеркалье с разными девушками (какой мужчина устоит, если девушки сами предлагают это наперебой) — но любил он одну только Наташу, с первого взгляда и навсегда. И Наташа об этом знала, хотя Призрак ей ничего не говорил.

К тому же он еще не до конца избавился от своих комплексов, и потому считал, что женщина оказывает ему особую милость, если отправляется с ним в постель (вернее, в заросли или в шалаш).

Именно так Призрак воспринял и предложение Наташи. Желание женщины — закон, и если она хочет отдаться сразу двум мужчинам, то какое он, Саша Клячин, имеет право ей возражать? Тем более если он — один из этих двух мужчин. Радоваться надо, что мечта, которая не давала спать ночами и портила удовольствие от тропического секса с кем попало, теперь наконец сбывается.

А король Ян был смущен. К групповым контактам типа «один мужчина — много женщин» он успел привыкнуть, а вот обратный вариант ему предлагали впервые.

Наташа и раньше иногда позволяла Яну себя поцеловать, обнять и даже провести ладонями по груди (особенно во время купания, как бы невзначай) — но дальше этого дело не шло.

И вдруг — такая идея. Зазеркальная ночь, королевская палатка, в которую никто не смеет заглядывать, если задернут полог, и Наташа, обнаженная и возбужденная, ждет, широко раскинув руки, чтобы обнять обоих сразу…

— Я хочу родить от вас ребенка, — прошептала она, когда мужчины синхронно положили ей руки на грудь — каждый на ту, которая была к нему ближе.

— От обоих сразу? — удивился король.

— Можно двойню, — ответила Наташа. — По одному от каждого.

На это можно было возразить, что групповой секс отнюдь не является хорошим средством для достижения подобной цели. Более того, в истории медицины известен всего один случай, когда женщина (какая-то латиноамериканка) родила близнецов, зачатых в один день от двух разных мужчин.

Но Яну Борецкому и Саше Клячину в этот час было не до умных рассуждений.

Нежно поглаживая круглую аккуратную грудь («Какой ты нежный! — шептала Наташа. — Даже удивительно». Наверное, грубый драчун Медведев не баловал ее такими изысками) и ласково целуя ее в загорелый коричневый сосок, король с энтузиазмом поклялся, что старший сын Наташи будет наследным принцем Зазеркалья, независимо от того, кто окажется его отцом.

— А как же Аня? — спросила на это Наташа. — Она ведь, кажется, твоя жена.

— У нас морганатический брак, — ответил Ян, не очень хорошо представляя себе, что это такое. — К тому же Ане мы отдадим Йану. Она ее любит.

Когда наутро об этом сказали Ане, она ничуть не обиделась, и уже скоро стало известно о первых указах королевы Йаны.

Сначала она хотела запретить всем людям без исключения появляться на Йане одетыми. Но у нее хватило ума посоветоваться с Яном. А может, это была просто шутка. Так или иначе, Ян посоветовал ей не торопиться с такими крутыми мерами — а то ее не так поймут, а планета Йана может лишиться многих полезных иммигрантов и туристов.

Тогда Аня издала письменный указ, согласно которому признавала своими подданными только тех женщин и мужчин, которые всем одеждам предпочитают костюм Адама и Евы. Остальные могут посещать Йану свободно, но считаются только гостями, немного чужими на этом празднике жизни.

Одновременно королева Анна разрешила всем желающим заниматься на Йане любовью свободно и открыто, а также законодательно запретила ревность. Уличенный в ревности подлежал немедленной высылке с Йаны без права возвращения до тех пор, пока он не избавится от своих предрассудков.

Копии этих указов почти мгновенно перекочевали на земную сторону и через несколько часов оттуда пришла весть, что общество натуристов Санкт-Петербурга в полном составе митингует за оцеплением. Нудисты хотят в Зазеркалье.