17

Московское метро живо напоминало антуражи из фильма «Кин-дза-дза», только еще круче, потому что света не было совсем. Только фонари на остродефицитных батарейках да смоляные факелы освещали путь солидной группы людей, продвигавшихся от западных окраин города в сторону центра.

Сусаниным в этой группе работал капитан Морозов, но гораздо большую пользу приносил прапорщик Волобуев, который грохотом своих огромных сапог распугивал крыс, а некоторых и давил не глядя.

Без Сусанина путники вполне могли обойтись. Это были все-таки не катакомбы, а старый добрый метрополитен со схемой и указателями — только без света и поездов.

Зато крысы тут попадались размером с бультерьера, и было уже не понять, старые это мутанты, о которых писали еще в девяностых годах, или все-таки новые, порожденные Катастрофой.

— Крыс не пугайтесь, — сказал капитан Морозов еще на эскалаторе. — Они мирные. Людей не едят.

И, немного подумав, добавил:

— Как правило.

Через три станции Волобуев чуть не наступил на собаку-спаниеля, которая ответила на грубость обиженным лаем и унеслась куда-то в сторону следующей остановки.

— Охотники, — пояснил Морозов.

Крысы людей не едят, но люди не отвечают им взаимностью. В дни послереволюционного голода многие москвичи пристрастились к мясу грызунов, и некоторые не отвыкли до сих пор.

Дачники давно с избытком обеспечивали самих себя и город растительной пищей, а вот с животной было хуже. Слишком мало было в Москве рогатого и безрогого скота и слишком много людей.

Весь уцелевший скот пошел на племя, но в голодную пору и племенных производителей было непросто уберечь. Их воровали и резали, сводя на нет эффект от ускоренного размножения.

Крыс в Москве и вокруг нее по-прежнему было больше, чем кроликов, не говоря уже о свиньях и коровах. С ними могли конкурировать только голуби, которые плодились с нездешней силой, несмотря на массовое истребление охотниками всех мастей от пацанов с рогатками до военных с автоматами.

Какого мяса больше в котлетах и пирожках, которые продавались на рынках города — голубиного или крысиного, могли сказать только те, кто их жарил, а они держали свои рецепты в секрете. А те, кто эти котлеты ел, старались таких премудрых вопросов не задавать, потому что заранее знали ответ:

— Не нравится — не ешь.

Для успокоения души особо брезгливые едоки считали это мясо крольчатиной — благо, разницы практически никакой.

Грызуны — они ведь вкусные. Те, кто ел, говорят об этом в один голос. И охотник со спаниелем сказал то же самое. И даже предложил попробовать.

— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — вежливо поблагодарил лидер отряда, которого прикрывали со всех сторон, хотя узнать в нем известную персону было не каждому под силу.

Свои собственные портреты он, во всяком случае, нисколько не напоминал. Борода меняет внешность человека радикально, а президент Экумены Тимур Гарин свою известную всем и каждому бороду этим утром сбрил.

Его охраняли трое спецназовцев из военной разведки, которых полковник Дашкевич оставил при особе Гарина для связи и наблюдения, а также вся команда Гюрзы и личные телохранители президента Экумены. Но со стороны они напоминали обычную боевую группу, которых много было в Москве. И отличий между ними, считай, никаких — тот же камуфляж, то же оружие, те же замашки.

С другими такими же группами под землей лучше не встречаться. А то люди нервные пошли — сначала бьют, потом думают. И на всякий случай отряд Гарина завернул на Кольцевую линию.

Через центр идти опасно. Там метро патрулируют кремлевцы, которые страшно боятся, что из-под земли вылезет кто-то нехороший и пойдет на штурм Кремля прямо от станции «Охотный ряд».

И не зря, между прочим, боятся, если принять во внимание официальную цель, ради которой Гарин покинул свой надежный Белый Табор и явился в неспокойную Москву.

Но шел он пока не в Кремль и даже не в Останкино, а в университет.

Дорога была дальняя и по пути отряду встретился не только одинокий охотник на крыс.

Какие-то диггеры в шахтерских касках появились неизвестно откуда и исчезли неизвестно куда.

Патруль Аквариума прошел навстречу, и его командир поздоровался с капитаном Морозовым за руку.

А на переходе с Кольцевой из темноты появились люди в черном — в боевых кимоно, с закрытыми лицами и с мечами за спиной.

Два отряда разошлись молча. Команда Гюрзы выстроилась в шеренгу посреди прохода, пропуская у стены Гарина и телохранителей. И люди в черном тоже остановились, хотя их было меньше, всего семеро.

Неподвижное это противостояние длилось всего пару секунд, но Гюрза успел перехватить пристальный взгляд черного человека, который шел впереди всех.

Он скользнул холодными глазами по лицу Гюрзы и проводил взглядом стремительно ушедшего в темноту Гарина, которого безошибочно выделил среди телохранителей. Выделил, как охраняемую фигуру, а вот опознал ли — этого по глазам понять было нельзя.

И только когда черный человек отвел взгляд и бесшумно растворился во тьме, Гюрза вдруг почувствовал в своем тренированном теле какую-то странную слабость.

Ему показалось, что он узнал эти глаза.

Это были глаза мертвеца.

Гюрза сам допрашивал тех, кто видел его растерзанный труп. И тех, кто сжигал его на костре. И даже тех, кто его убивал.

Но самого трупа он не видел.

Гюрзу окликнули и он пришел в себя. Тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и двинулся дальше, никому ничего не сказав. А потом и вовсе забыл об этом, потому что на конечной остановке отряд ожидали неприятности.

На станции «Университет» было светло от свечей. Их мистическое мерцание делало огромный подземный зал похожей на соборную церковь. И Тимуру Гарину почудилось поначалу, что здесь служат католическую мессу.

Но это было бы слишком просто. Мессу здесь и вправду служили — только черную. И некто в черном плаще с красным подбоем как раз занес над распростертой крестом обнаженной блондинкой самый настоящий кинжал. А может и не настоящий — разбираться было некогда.

— Только без жертв, — успел сказать Гюрзе охраняемый объект, прежде чем суперэлитные бойцы пришли в движение.

Свечки полетели в разные стороны, кинжал воткнулся в черное дерево в сантиметре от шеи, нагая блондинка полетела с алтаря на платформу, но это было лишь побочной акцией — ликвидировать потенциальную угрозу в лице вооруженного человека.

Главное было впереди. Им предстояло расчистить путь наверх по эскалатору. А по нему волной спускались все новые люди в черном.

Они, правда, были без мечей и даже без кинжалов, разве что с финками, но раскидать их было не так-то просто. Главным образом потому, что кидать некуда.

В конце концов команда поступила элементарно. Гюрза со своими людьми взлетел наверх и перекрыл вход на один эскалатор, а телохранители Гарина внизу дали спуститься всем, кто уже ступил на него. Им даже помогли, так что сатанисты сверху катились кубарем.

— Я же сказал — без жертв, — раздраженно упрекнул охрану Гарин, но телохранители уже не обращали внимания на его команды. Их задачей было довести президента Экумены невредимым до университета, а все остальное было неважно.

— Что здесь творится? — резко спросил Гарин наверху у капитана Морозова. Капитан жил в Москве и патрулировал ее регулярно, так что он лучше других мог ответить на этот вопрос.

Но и он оказался бессилен.

— Не знаю, — покачал головой офицер Аквариума. — Неделю назад этого не было.

На площади перед университетом бушевала черная толпа. Факела и свечи создавали впечатление нарождающегося пожара. На правом фланге скандировали «Костя» и «Алиса», а на левом «Сатана» и «Люцифер». Но что удивительно, люди в черном не пытались прорвать оцепление спецназа. Просто впереди уже не скандировали, а кричали солдатам вразнобой:

— Пустите нас в храм! Мы хотим видеть главную мессу!

Нагая блондинка, которую Гарин собственноручно силой тащил наверх, отчаянно сопротивлялась, восклицая:

— Отпустите меня к нему! — и не было сомнений, что под «ним» она разумеет сатану.

К счастью, она была чем-то одурманена, и ее усилия не слишком обременяли Гарина. Старший телохранитель подхватил девчонку с другой стороны, а вскоре она и вовсе перестала отбиваться, заметив, что ее влекут в то самое здание, куда все остальные мечтают, но не могут прорваться.

— Мы хотим видеть главную мессу! — крикнул какой-то осатанелый подросток чуть ли не в ухо Гарину, и тут же получил локтем по носу. Гюрза не стеснялся в средствах, а со стороны оцепления набежала подмога, и через минуту Гарин оказался в спокойном вестибюле, который был освещен электрическим светом.

Выпустив из рук обмякшую девицу, Гарин остановился посреди холла и громко бросил в пространство:

— Хоть кто-нибудь может объяснить мне, что здесь творится?

И тут же услышал голос молодого человека с аккуратной бородкой, который с улыбкой шагнул навстречу.

— Ничего особенного, — сказал он. — Просто город снова сошел с ума. Пора бы уже привыкнуть.