17

— По последним сведениям, погибли пять человек, и среди них Олег Коваль, руководитель охраны певицы Яны Ружевич, похищенной пять дней назад неизвестными преступниками с целью получения выкупа. По свидетельствам очевидцев, трагедия произошла в тот момент, когда Горенский в сопровождении охраны на трех машинах пытался покинуть город и скрыться от преследования, организованного фанатами Яны Ружевич. Однако среди преследователей могли оказаться также злоумышленники, очевидно, связанные с похищением певицы. По сообщению источника в ГУВД, один из автомобилей охраны был обстрелян из гранатомета. Как уже сообщалось, погибший Олег Коваль, отвечавший за охрану Яны Ружевич, заявлял о своем намерении активно участвовать в расследовании ее похищения и приложить все силы для спасения певицы. Возможно, ему стали известны какие-то новые сведения по этому делу, и похитители решили его устранить. До сих пор неизвестно местонахождение Льва Горенского и его отношение к случившемуся. Покинув место происшествия, продюсер скрылся в неизвестном направлении…

Ведущие вечерних новостей на местном телеканале старались подражать более известным образцам, и не только российским, но и западным. Девушка на экране выглядела, как голливудская кинозвезда, и вещала специфической репортерской скороговоркой, стараясь уместить как можно больше информации в короткий промежуток времени, а ее лицо в кадре то и дело сменялось портретами действующих лиц репортажа и видеовставками. В местной телестудии стояла явно неплохая современная аппаратура. Но все-таки чувствовался во всем этом некоторый недостаток профессионализма.

Все трое похитителей смотрели новости вместе, на втором этаже порнорежиссерского особняка. Первым, несмотря на свою заторможенность, на сенсационную весть отреагировал Уклюжий:

— Э? — недоуменно обратился он к телевизору. — Я не понял. Чего они говорят? Мы же никого не убивали. Я знать не знаю этого Коваля. На кой он мне сдался?

Шикарный японский аппарат ничего не ответил, зато отозвался Крокодил.

— Шура, не мельтеши, — сказал он. — Я думаю.

— Да погоди ты думать! — взвился Шура, — Гена, я никого не убивал, и мне это совсем не нравится. За убийство, знаешь, что бывает? Может, ты по ночам из гранатомета пуляешь, а меня из-за этого под высшую меру? Мы так не договаривались.

— Заткнись, идиот, — все так же спокойно сказал Гена. — У меня нет гранатомета. Попробуй поду мать головой — на кой черт мне убивать этих агентов?

— Все равно на нас повесят. Им лишь бы дело спихнуть, а на кого — неважно. Нет, я в эти игры не играю. Все, я выхожу из доли. Разбирайтесь со своими делами сами.

— Тут есть одна трудность, — подымаясь с кресла, сказал Гена. — Так мы тоже не договаривались. Никто не может покинуть команду досрочно. Соображения секретности, понимаешь?

— Но я же никому не скажу. Меня ведь тоже посадят а я не выживу в тюрьме, ты же знаешь. Я не дурак сам себе все портить.

— Нет, ошибаешься. Ты дурак. С тебя станется продать наш маленький секрет за дозу порошка. И я тоже был дурак, когда позвал тебя в команду. Но я отличаюсь от тебя тем, что умею исправлять свои ошибки.

На самом деле у Гены просто не было другого выхода, когда он решил подключить к операции Шурика. Для похищения позарез требовался третий участник, а подходящих кандидатов не наблюдалось. И тут Генин взгляд упал на Шурика — давнего и довольно близкого знакомого, актера городского драмтеатра. Последнее обстоятельство упрощало проблему с гримом, а тот факт, что Шурик был конченым наркоманом, очень облегчил переговоры. Гена просто взял Шурика на героиновое довольствие, и тот до последнего дня был готов идти за своего благодетеля в огонь и в воду.

Но, как видно, угроза быть обвиненным в убийстве напрочь выбила Шурика из колеи. Гене, как будущему психиатру, достаточно было просто взглянуть в его мгновенно обезумевшие глаза, чтобы понять, что слушать разумные доводы он не станет.

До этого Крокодил был уверен, что Шурик не выдаст — хотя бы из страха перед тюрьмой, где ему не дадут героина. Но теперь он уже ни в чем не мог быть уверен. Шурик был на грани истерики и не замедлил перейти эту грань.

С диким криком он рванулся к выходу, но путь ему преградил молчавший до этого Казанова. Он и сейчас действовал молча, однако весьма эффективно. Один удар в пах, другой — по шее, и сразу прекратились крик и попытки вырваться. Гена добавил пару пинков от себя, после чего в комнате несколько минут были слышны только стоны и всхлипы поверженного Шурика. Потом он поднял голову и на коленях пополз к главарю, плача и бормоча.

— Гена! Не надо, Гена! Ты ведь меня не убьешь? Не убивай меня, Гена!

Крокодил, явно подражая герою какого-то фильма, презрительно оттолкнул Шурика ногой и веско произнес:

— За бунт на борту я арестовываю тебя до конца операции. Попытки освободиться или выдать наше местопребывание криком приравниваются к измене и караются смертью, — и, встретив непонимающий взгляд Шурика, перевел последнюю фразу на более понятный язык: — Не ори. Убью!

Казанова резким движением поставил Шурика на ноги, а Крокодил скомандовал:

— Раздевайся!

— 3-зачем? — спросил Шурик, заранее дрожа крупной дрожью.

— Эдик, раздень его, — не удостоив опального члена группы ответом, сказал Гена Казанове.

Тот не стал выполнять этого приказа, а просто сомкнул руки на горле Шурика, немного подержал его без воздуха, и тот поспешно стал раздеваться его замолчать навсегда. сам.

— Трусы тоже, — сказал Гена, когда Шурик предстал перед ним по форме номер один и решил, что раздевание закончено.

Уклюжий замешкался, но взгляды обоих бывших партнеров были столь красноречивы, что он счел за благо снять трусы.

— Иди вниз, — сказал Гена.

Шурик послушно стал спускаться по лестнице.

Казанова шел впереди, а Крокодил сзади. Вдруг Казанова спросил по-немецки:

— Ты уверен? Он может рассказать девчонке о нас. Тогда все пойдет кувырком.

— Все и так идет кувырком, ты разве не заметил? — ответил Гена тоже по-немецки. Несколько лет назад оба окончили немецкую спецшколу и владели языком довольно сносно.

Шурик этого разговора не понял и стал испуганно озираться, поскольку решил, что бывшие партнеры беседуют о том, каким способом лучше заставить

— Не вздумай сболтнуть соседке лишнее, — объяснил истинную суть беседы Гена. — Иначе останешься без языка. Или без головы.

По дороге Крокодил и Казанова натянули маски, но Шурика оставили без нее, и когда все трое вошли в темницу, Яна впервые увидела лицо Уклюжего, а заодно и все его тщедушное тело.

Шурик покорно дал надеть на себя ошейник и был прикован цепью к стене. Яна взирала на эту сцену в немом изумлении. Но двое других похитителей не сочли нужным ничего объяснять. Только на выходе Крокодил обернулся и сказал, обращаясь к Шурику:

— Да, с наркотического довольствия я тебя снимаю. Как не оправдавшего доверия.

И уже закрыв за собой дверь, Гена сказал Казанове:

— Это так, мелочь. Вполне предсказуемый вариант. Меня больше волнует Горыныч. Неправильно он себя ведет. И мне это совсем не нравится.