44

Сереброва и всех, кто был с ним и остался невредим, сразу по приезде милиции в Русакове задержали по сто девятой статье нового кодекса за неосторожное убийство нескольких человек вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей. Так приказал Короленко с молчаливого согласия начальников городского и областного УВД. Приехавший следом прокурор сразу и однозначно заявил, что санкции на арест он не даст. В действиях Сереброва и его коллег нет состава преступления — вообще никакого, а тем более предусмотренного упомянутой статьей. Люди из «Львиного сердца», слава Богу, ни одного человека не убили, будь то хоть неосторожно, хоть умышленно — и нечего сваливать на них чужие грехи,

Но Короленко все равно оставил Сереброва и его людей под стражей, решив, что если они хотя бы три дня посидят в кутузке, то ничего с ними не станется, а ему будет спокойнее. Хотел и Каменева задержать — но того было совсем уж не в чем обвинить, потому что закон не знает понятия «организатор неосторожного убийства». Уже после разговора с прокурором Короленко подумал: а не пришить ли частным сыщикам мошенничество — ведь они хотели всучить похитителям «куклу» вместо денег. Но во-первых, после взрыва в тамбуре от «куклы» ровным счетом ничего не осталось, а сыщики в один голос врали, что никакой «куклы» никогда и не было, а во-вторых, Каменев к тому времени уже уехал из Русакове обратно в город, оттуда в аэропорт, на самолет и в Москву. Шефа «Львиного сердца» теперь больше всего интересовал Бояров — почти последняя ниточка и возможный ключ ко всему происходящему. Если до сегодняшнего дня Каменев не очень верил в связь между похищением Яны Ружевич и покушениями на воротил шоу-бизнеса, то после ночных событий эти его сомнения были поколеблены. Очень уж похожим оказался почерк — гранаты, взрывы, бензиновый огонь и бесшабашная наглость.

Пока самолет с Каменевым на борту висел в воздухе на пути в столицу, оставшиеся в городе сотрудники «Львиного сердца» во главе с Сашей Беляцким довили еще одну ниточку — искали полночного шантажиста. Раз он спасается с таким энтузиазмом, значит, действительно много знает. Хотя может быть, он просто везучий трус.

Следы Толика терялись в жилых кварталах на окраине города, неподалеку от нефтебазы. Машину, на которой он убежал от преследования, нашли быстро и сняли с дверных ручек четкие отпечатки пальцев — а толку? Отношения с милицией на этот момент предельно напряженные, да и шансы на то, что эти отпечатки окажутся в милицейской картотеке, не так велики, как хотелось бы.

Правда, на винчестере каменевского ноутбука имелась замечательная программа «Робокоп» — такой не было даже в управлении внутренних дел. Она умела очень многое, и в числе прочего — рисовать фоторобот, монтируя его из деталей, выбранных свидетелем. Ребята, которые гонялись за Толиком ночью, несмотря на свою неудачу, были профессионалами и обладали соответствующей памятью. Улетая, Каменев оставил свой компьютер Беляцкому, а тот засадил за него ночных неудачников, и теперь они спорили друг с другом по поводу формы носа и разлета бровей беглого шантажиста.

У Толика хватило ума бросить машину не рядом о своим домом, а на некотором удалении от него, хотя из-за этого ему пришлось лишние пять минут бежать, испытывая неодолимый страх. Дома он продрожал до утра, а потом решил податься в Глебовку, к знакомым фермерам.

Фермеры эти, молодая семейная пара, зарабатывали на первоначальное обустройство своего хозяйства весьма оригинальным способом — снимаясь в фильмах Марика Калганова. В связи с этим делом Толик с ними и познакомился.

Усадьба этих фермеров находилась не в самой Глебовке, а на отшибе. Деревенские бабки называли ее «хутором» и крестились при одном упоминании о ней — прежде всего потому, что в угодья этих фермеров входил Русалочий пруд, с которым связана какая-то древняя легенда. К тому же хозяйка хутора вовсю пользовалась свободой, которую предоставляет жизнь вдали от цивилизации, и очень часто в теплые дни ходила без всякой одежды — особенно утром, сразу после пробуждения. Толика она встретила именно в таком виде и на радостях тут же кинулась его обнимать, так что гость, всю ночь испытывавший только отрицательные эмоции, получил наконец изрядную порцию положительных.

К вечеру того же дня его преследователи закончили работу над фотороботом. В отличие от обычных полицейских программ, «Робокоп» позволял не только составить контурный портрет, но и сымитировать настоящую фотографию, а имея два или три ракурса — анфас, профиль и вид сзади — можно было поворачивать смоделированное изображение как угодно.

Сначала Беляцкий думал отправить своих людей ходить по улицам вблизи нефтебазы и того места, где нашли машину, и показывать всем встречным изображение беглеца. Но для этого у него осталось слишком мало народу. И тогда Саша решил применить радикальный метод — напечатать на ксероксе несколько сотен портретов с надписью: «Этот человек разыскивается в качестве свидетеля по делу о похищении Яны Ружевич», и телефоном, по которому надо звонить, — а потом расклеить все эти распечатки до городу, на стенах, столбах и автобусных остановках.

Опытный Каменев или Серебров вряд ли пошли бы на такую меру — ведь это угрожало безопасности свидетеля. Но Беляцкий не придумал ничего лучше и претворил идею с расклейкой портретов в жизнь. Поздно вечером спешно нанятые мальчишки рассеялись по городу, неся в руках пачки портретов и баночки с клеем.

Вчерашняя бессонная ночь и трагедия в Русакове очень негативно сказались на умственных способностях всей честной компании. Только этим можно объяснить, что лишь на следующее утро, то есть через сутки с лишним после неудачной ночной погони, оперативники, упустившие Толика, додумались до очевидного, и один из них сказал другому:

— А ведь на нефтебазе его должны знать. А то бы они его так просто не отпустили. Сдали бы в милицию.

Напарник ответил нецензурно, но его тирада означала полное согласие с мнением партнера, сдобренное тяжеловесной порцией раздражения по поводу того, что эта простая и здравая мысль не пришла им в голову раньше.