"Время войны" - читать интересную книгу автора (Антонов Антон Станиславович)Хроники Одиссеи 25— Сколько, говоришь, у тебя пленных? — спросил по закрытой связи капитан Саблин, когда сержант Иванов отчитался о своих подвигах по спасению девиц от расстрела. — Да можно сказать, вся тюрьма, — ответил Игорь. — Тут же нет никого, кроме зэков. Только мы и палач местный. — Это радует. Допроси палача — пусть скажет, сколько всего народу в тюрьме. Надо наверх сообщить, а то с нас пленных требуют. А какие к черту пленные, когда мы в обороне сидим. — А что, на нас уже кто-то нападает? — А ты думал! У нас тут война, между прочим. Местные лезут из всех щелей. — Военные? — А черт их разберет. С автоматами. — В сером или в хаки? — поинтересовался Иванов, который разбирался в целинском обмундировании лучше всех в центурии, да пожалуй и в отряде. — Вроде в сером. — Ага, понятно. Органы. — Может, и Органы. Короче, тюрьма в твоем распоряжении. Делай что хочешь, но чтобы все досидели по камерам до отправки в тыл. Где-то в тюремном блоке еще оставались недобитые целинские часовые, и хотя маловероятно было, что они вдруг вздумают выпустить заключенных, полностью такую возможность командир центурии, похоже, не исключал. Но Игорь Иванов думал о другом. Когда он выглянул из расстрельной камеры в предбанник, девушка по фамилии Питренка бросилась к нему со словами: — Лицо мариман, пожалуйста, не убивайте меня! Из дальнейших бессвязных выкриков Игорь понял, что она решила, будто, запретив подчиненным насиловать девушек, сержант обрек их на смерть. И теперь она буквально умоляла изнасиловать ее одну за всех, только бы остаться живой. Но со стороны казалось, будто она признается Иванову в сильной любви, и из всех землян только он один понял девушку правильно. — Мы-то никого не убьем, — сказал он. — Но сюда рвутся ребята в сером. Органцы хотят отбить управление, и вы, надеюсь, понимаете, что это означает? Его русскую речь девушки поняли не очень хорошо, и тогда Игорь пояснил: — Вас расстреляют свои. Если они прорвутся сюда, то первое, что они сделают — это расстреляют вас. А потом и всех остальных. — Отец! — произнесла Лана Казарина за его спиной. — У меня здесь отец. Он еще жив! Она не знала этого наверняка, но очень хотела верить. — Кто он? — спросил Игорь полуобернувшись. — Он генерал. Тут много генералов и офицеров. Они вас ждали. Отец говорил, что мариманы и амурцы придут, и тогда органцам не поздоровится. Он вам поможет! — Предательница! — прошипела девушка с плакатным лицом. — Дура, — ответила ей не Лана, а Питренка, которая уже поверила, что ее не убьют и, может быть, даже не изнасилуют, но все еще боялась, что любое неосторожное слово может изменить расклад. А Игорь Иванов медленно оглядел всех присутствующих и неожиданно скомандовал девушке с плакатным лицом: — Раздевайся! Она побледнела, потому что, увидев Лану, выходящую из расстрельной камеры нагишом, наконец поверила, что в Народной Целине смертниц раздевают перед казнью. А может, и по другой причине — ведь здесь много говорили об изнасиловании, да и вообще ей никогда прежде не приходилось раздеваться перед мужчинами. Но Иванов не стал ее томить и объяснил: — У нас все просто. Тех, кто не хочет с нами сотрудничать, приказано отправлять в глубокий тыл. В наш глубокий тыл, куда не доберется ни ваша армия, ни ваши Органы. И скажу честно — я не знаю, что там делают с пленными. Но я точно знаю, что перед отправкой их приказано раздевать догола. Вам все понятно? — Вы отправите нас в рабство? — попробовала уточнить девочка, которая развивала эту тему до появления легионеров. — Это будет зависеть от вашего поведения. Сейчас мне нужна одежда для человека, который готов сотрудничать. — Да ну, сержант! — пророкотал из расстрельной камеры Громозека. — Чего ты с ней валандаешься. Одежда тебе нужна? Счас снимем. И он, протиснувшись в дверь и как бы ненароком задев нагую Лану Казарину, стал надвигаться на девушку с плакатным лицом. — Не надо! — остановила его девушка. — Я сама. И она рванула на груди свою белую юнармейскую блузку. Пуговицы посыпались на пол. — Тебе что сказали! — рявкнул на нее Громозека. — Снять шмотки, а не порвать! Я тебя саму счас порву, как Тузик грелку! А Лана, глядя на все это, засомневалась, намного ли мариманы лучше органцов. Но ведь они спасли ей жизнь. — Вы правда отправляете людей в рабство? — спросила она. — Мы отправляем их в тыл, — мрачно ответил Игорь. — За дальнейшее я не отвечаю. Я, к сожалению, не генерал. А Лана слишком много пережила и уже окончательно потеряла представление, что такое хорошо и что такое плохо. А в такой ситуации лучше всего заботиться о себе самом. Чужаки спасли ей жизнь и хотели дать ей одежду. А ведь могли бы этого и не делать — Лана прекрасно понимала, насколько интереснее им смотреть на нее голую. Правда, теперь у них появился другой объект. Девушка с плакатным лицом имела еще и ладное тренированное тело. И пока Лана одевалась, Громозека лапал это тело руками. Остальные не вмешивались в надежде, что их пронесет. К этому времени исполнитель приговоров Гарбенка вновь обрел способность двигаться, разговаривать и соображать, и Иванов спросил у него: — Где сидит генерал Казарин? — Не знаю, — пробормотал тот. — Как узнать? — Можно посмотреть по картотеке. — Хорошо. Веди. Громозека был недоволен, что его оторвали от девушки с плакатным лицом, но ему пришлось отправиться вместе с группой. С собой легионеры взяли Лану Казарину и Веру Питренку. А остальным Иванов на выходе бросил: — Подумайте над тем, что я сказал. На войне как на войне, и с теми, кто не хочет сотрудничать, мы будем поступать, как с врагами. Но, глядя на новую обнаженную, которая стояла у стены с гордо поднятой головой и сжатыми губами, он про себя подумал, что ему все больше нравится эта несгибаемая девушка с плакатным лицом. |
|
|