"Учебник риторики. Тренировка речи с упражнениями" - читать интересную книгу автора (Леммерман X.)

1.7 0,9 1,7

США Европа СССР

Лат. Америка Африка Азия

Всегда есть возможность небольшого сообщения к докладу (глава 3.3.1 «Вступление»).

• «Прямая» техника. Сразу вводит в суть дела, например: Ежегодник ООН за 1963 г. дает нам интересные данные о приросте населения во всех регионах мира. Исследования относятся к 1958-1963 гг., т. е. ко времени примерно на четверть века назад. Такое начало возможно, однако.слишком сухо и малопривлекательно. При таком способе воздействия у слушателя нет особой причины вслушиваться; он не переведен в состояние напряженного внимания. Техника действий начинающих по подготовке вступления. Я размышляю, как уже во вступлении сухие цифры процентов облечь «в плоть и кровь». Я ставлю себя на место слушателя. Цифры процентов ему говорят еще очень немного. Но можно повысить действенность с помощью наглядного примера, связанного с представлениями и жизнью слушателя. Что означает годовой прирост населения, составляющий 1,3%, для Федеративной Республики? Округляя, получаем по меньшей мере более 600 000 жителей в год! Напрашивается сравнение: в Федеративной Республике это означает прибавление города такой величины, как Ганновер или Бремен. Это, кажется, много. Однако в Китае ежегодный прирост числа жителей примерно равен населению ГДР*! За 20 лет Китай, по осторожной оценке, вырастет на величину, равную 20-кратному увеличению ГДР! Эти или подобные сравнения использует начинающий, чтобы дать слушателю наглядное представление о порядке величин и одновременно раскрыть идею проблемы, которая связана с демографическим взрывом.

Техника побуждения к размышлению. Можно начать с неожиданного вопроса или утверждения. Например, «Дамы и господа, я думаю, Вы будете поражены, когда я Вам предложу статистические данные ООН прироста населения по регионам мира. Как

Вы полагаете, где прирост населения больше всего? Вероятно, Вы полагаете, как и я: в Азии или в Африке. Большая ошибка: это Центральная Америка…» и т. д.

Я бы в этом случае решился на сочетание побуждающих к размышлению мотивов. Рекомендуется на основе приводимых фактов идти к решению обсуждаемой проблемы (дефицит питания, регулирование рождаемости и т. д.). По мере надобности можно также привлекать новейшие данные ООН и делать соответствующие сравнения. Если личное мнение добавляется к деловому сообщению или фигурирует в докладе, то мы констатируем переход от делового сообщения к речи с выражением мнения. Принято тщательно подчеркивать, что является сообщением и что мнением или личной интерпретацией.

Конспект из ключевых слов для сжатого представления темы (с помощью карты мира или графика) мог бы выглядеть следующим образом:

(введение):

ФРГ в то время – ежегодно Ганновер или Бремен (1,3%).

Китай – ежегодно – прирастает одна ГДР.

(главная часть):

Ежегодник ООН – 1958-1963 гг.

Неожиданность:

Центральная Америка 2,9% – Южная Америка 2,8%.

Следует: Азия 2,3%, Океания 2,2%, Африка 2,0%.

Последствия – Китай, Индия.

Сравнение: Бразилия – Китай, примерно одинаковые по размеру регионы. Китай – население в 10 раз больше (см. Советский энциклопедический словарь). Показ и сравнение: южная ось Латинская Америка – Африка – Азия.

Северная ось: США 1,7% – Европа 0,9% – СССР 1,7%.

Сверхдержавы на одном уровне.

О Европе:

Проблема: перевес цветного населения.

Напряжение не только по оси Восток – Запад.

Напряжение по оси Север – Юг

(заключение):

Круг проблем.

Регулирование рождаемости.

Обеспечение питанием.

Помощь в развитии.

Индустриализация.

(Возможно: сравнение с сегодняшними данными учета). (Чтобы «обезопасить себя», формулируем заключительное предложение, чаще всего буквально перед выступлением): решить многообразные проблемы демографического взрыва мирным и справедливым путями – вот что будет в предстоящие десятилетия важнейшей задачей для всех народов.

Хотелось бы, чтобы в дальнейшем материалом для упражнений послужило задание из ключевых слов: Расчеты немецкого Совета городов (1986 г.): число жителей ФРГ до 2000 г. примерно на одном уровне, затем быстро сокращается; в 2030 г. оно составит всего лишь около 45,7 млн. человек. Растущее число престарелых – падение рождаемости. Динамика изменения: 1950 – 1973 гг. с 50,8 до 62,1 млн.

1985 г.-61,1 млн.

2000 г.- предположительно 59 млн.

Миграция жителей из городов. В больших городах 10 лет назад цифра составляла 35,5%, сегодня – 32,8%. В будущем увеличится число занятых домашним хозяйством: сегодня это 25 млн., через 15 лет – около 27 млн. человек. ^г

Растет потребность в небольших квартирах:

1985 г.-24% для лиц до 20 лет

2030 г. – 17% для лиц до 20 лет

1985 г. – 20% для лиц старше 60 лет

2030 г. – 33% для лиц старше 60 лет. С помощью этого скупого перечня данных, образующий каркас выступления, можно, используя средства риторики, сформулировать впечатляющее деловое сообщение.

1.1.4 Тренировка памяти

«Память – сокровищница красноречия», – писал Квинтилиан, обобщивший в двенадцати книгах своего труда «Institutio oratoria» (Формирование красноречия) все лучшее, что создано античной риторикой.

¦ Поэтому совет: каждый, желающий стать оратором, должен тренировать свою память. Возьмите за правило ежедневно выполнять определенное задание: заучивать стихотворение или газетную статью, и т. д.

Не требуется походить на Цезаря, который знал каждого солдата по имени, а также Фокса, английского государственного секретаря, который сказал, что сможет на память воспроизвести Библию, если вдруг утратятся все ее экземпляры. Вольфрам фон Эшенбах знал наизусть 80000 стихов своего Парсифаля. Современному оратору не нужно заучивать книги или быть ходячей энциклопедией, но очень полезно, если у него будет хорошая память и с ее помощью в его распоряжении нужные знания. Прежде всего он должен обладать памятью, которую наука называет направленной. Факты, цитаты, со-бственные мысли и т. д. можно, не откладывая, записывать, разгружая при этом свою память. Но вопросы типа следующих относятся к способности направленной памяти: Где я найду специальную литературу? Где я слышал такое же утверждение? Какого мнения был Майер три года назад? и т. д. Для дискуссии и переговоров хорошо функционирующая память еще более необходима, чем для выступления. В этой ситуации нужно уметь мгновенно черпать из запасника. Знание современного состояния дел, деталей и взаимосвязей часто решают вопрос в Вашу пользу. Уинстнон Черчилль подал в отставку, когда не смог вспомнить повестки дня последнего заседания кабинета министров. Он полагал, что правительство Великобритании не может возглавлять человек с нарушенной памятью. Благодаря средствам массовой информации мы прямо-таки захлебываемся этой информацией. Это приводит к торможению процесса ее переработки разумом. Сплошь и рядом мы замечаем лишь лежащее на поверхности. Кто в состоянии в конце «дневного обозрения» хотя бы назвать все важнейшие сообщения? Емкость нашей памяти ограничена, но мы также очень редко используем память систематически. «Все жалуются на свою память, однако, никто не жалуется на свой разум», – ехидно заметил Ларошфуко. Сегодня мы слишком пренебрегаем укреплением памяти, даже в школе.

Иные педагоги высокомерно относятся к так называемому «тупому заучиванию наизусть.» Настоящая тренировка памяти ни в коей мере не является механической зубрежкой, осуждаемой с полным правом. «В высшей степени примечательно, – сказал исследователь памяти Мюллер-Фрайенфельс, – большинство людей так неохотно соглашается с тем, что у них слаб разум, и так уверенно говорят о своей плохой памяти.» Да, они оправдывают даже недостаточный интеллект и многое другое своей плохой памятью.

С памятью обращаются так, будто она не принадлежит ему самому. Память – особый дар, обладание которым желательно, однако сам человек не отвечает за его недостаток.

Говорят, механическое заучивание наизусть – не продуманное освоение материала и слабо закрепляется на поверхности памяти.

Как же подчинить себе память? Опыт показывает, что укрепление памяти достигается прежде всего комплексным воздействием трех составляющих:

• концентрации (повышения способности к восприятию);

• создания ассоциаций (мостиков памяти);

• повторения.

Концентрация обусловлена тремя факторами:

• степенью интереса и способностью к концентрации; побочными соображениями;

• способностью отключаться от окружающих событий.

«Хорошую память имеет тот, кто способен сконцентрироваться и дать время впечатлениям, которые он полагает драгоценными, пустить корни в душу» (Мюллер- Фрайенфельс).

Степень симпатии к оратору – предмет обоюдного решения. Тот, кто занимается делом с радостью, запоминает легче. Разве не наблюдают у людей с мнимо плохой памятью проявление необычайно крепкой памяти, когда речь идет о слабостях ближних? Промахи других они помнят спустя десятилетия, как будто все случилось только сегодня. Отсюда вывод: что действительно интересно, легко запоминается. При недостаточном интересе прилагается больше усилий, чтобы сконцентрироваться.

Но для оратора важна короткая память. Термином кратковременная оперативная память в кибернетике называют способность человеческого мозга сохранять информацию в течение короткого времени. Эта кратковременная память важна, например, чтобы оратор во время речи, пробежав глазами ближайшие ключевые слова, сумел их запомнить и затем при «контакте глаз» со слушателями развить в формулировки. Каждому нужно установить, какой вид упражнений подходит ему лучше всего.

Один обладает моторной памятью, как Наполеон, человек, возможно, с наилучшей в свое время памятью на имена: он трижды записывал каждое новое имя, выбрасывал записку и помнил это имя. Человеку, настроенному на акустическую память, рекомендуется заучивать вслух: ему нужно слышать то, что он учит. Опорой памяти для людей, настроенных на визуальное восприятие, служит, например, обдуманное расположение ключевых слов (подчеркивание, раскрашивание, а также рисунки, усиление памяти с помощью схем).

Прежде всего решите, к какому типу Вы можете отнести себя; настойчиво и не жалея времени рассмотрите и обдумайте, что хотите выучить. У «плохой памяти» часто лишь одна причина: поверхностное, небрежное знакомство с материалом для заучивания. Лучше по мере надобности выучить меньше, но это малое выучить основательно.

«Наш разум есть ничто иное, как ассоциативная машина», – сказал однажды американский психолог Джеймс. Вывод для оратора: создавайте себе «мостики памяти». Установив ход своих мыслей, запомните ассоциативно ключевые слова и ключевые предложения с помощью образных связей (психологический закон локальной ассоциации): соедините, например, каждое ключевое слово с какой-либо яркой приметой отрезка пути (отель, почта, вокзал, мост, школа, памятник и т. д.). Это простейшая форма «мостика памяти». Всегда решающее значение имеет присоединение заучиваемого материала к глубоко закрепленному в памяти. Память действует лучше всего, если новые факты удается соединить с личными чувствами, т. е. каким-либо образом способствовать развитию ощущения (Барток умер в США). Год смерти композитора (1945) запоминается легче, если заметить, что это год окончания войны (это твердое знание!). Бар-ток эмигрировал как противник фашизма и из-за тягот военного времени в Европе (инициация ощущения).

Вряд ли что-нибудь забывается целиком! «Следы» остаются от всего выученного. Собственно, следует говорить не как мне запомнить, а как мне не забыть.

«Die Wiederholung» – повторение (так называется то, что, пропав однажды, «wieder» – снова «holen» – приносится – на свое место).

Повторение необходимо как средство, обеспечивающее запоминание, но оно не должно применяться механически. Три практических совета.

• Чтение вслух способствует лучшему усвоению мате-\ риала (т. к. соединяет зрение и слух). Для повторения возьмите по мере надобности лишь небольшую часть материала, но такую, которую Вам нужно основательно запомнить.

• При повторении делайте перерывы (созидательные перерывы). Намного эффективнее заучивать материал в течение двух дней по часу в день, чем в течение двух часов в один день, потому что во время перерыва между занятиями подсознание продолжает закрепление материала в памяти. Экспериментальная психология (по Эббингхаузу и др.) показала, что часть заучиваемого материала забывается очень быстро, но затем забывание идет медленнее. Вывод: повторение начинайте раньше. И подумайте еще об одном: «Многие люди имеют плохую память только от того, что загружают свою память информа- цией в неподходящее время, когда утомлены» (Мюллер- Фрайенфельс).

• Наряду с простым повторением важно повторение комбинированное. Совокупность деталей плохо запоминается, гораздо лучше помнятся знания, которые объединяются новыми и новыми связями. Мы связываем различные предметные области между собой всюду, где они соприкасаются.

Что нужно оратору в отношении памяти? Конечно, не дословно заучивать всю речь (самое большее – начало и конец), но хорошо помнить основу, составленную из ключевых слов, и подробнейшим образом – причинные связи и контуры замысла. Если речь тупо заучена наизусть, то постоянно грозит опасность, что даже небольшое волнение оборвет нить рассказа. Кроме того, гладкую речь не прорвут острые мысли, благодаря которым речь – событие дня.

Тайна человеческой памяти еще не раскрыта. Многое неясно относительно центра памяти, ее сохранения и феномена забывания. Софист Горгий обещал Периклу, что научит его искусству запоминания. Но тот ответил, что больше желал бы овладеть другим искусством: забывать то, что не хочешь помнить». И об этом (часто таком необходимом!) искусстве Горгий знал так же мало, как и мы сегодня.

1.2 Предварительные положения 1.2.1 Главное о речи

Речь является выражением наших мыслей, чувств и желаний. С помощью речи человек контактирует с другими людьми, выбираясь из глухого одиночества. Каждая речь обращена к разуму, чувству и желанию слушателей.

«Речь – воплощенное в слове действие воли. Разум ‹ дает мышлению ясность и остроту, чувство увлекает во- одушевлением и в сочетании с волей вызывает действие, i подобное вызванному внушением» (Веллер).

«Речь есть творческое выражение, зависимое от реальной личности и надличностного содержания» (Дессуар).

«Речь, с точки зрения содержания, является подготовленной и разделенной на части, но перед слушателями предстает свободно сформированным устным сообщением» (Веллер).

Безусловной предпосылкой публичного выступления является полное овладение речевым материалом. Уметь хорошо говорить – это достигать речевыми средствами поставленной цели. Основная проблема риторики: как эффективнее высказать мысли? Каждая речь в своей основе имеет лишь выбор фактов и мыслей, которые приведут к определенному итогу.

Талейран, как обычно, попал в точку, сказав, что хорошо говорить – это сказать то, что необходимо; сказать только то, что необходимо; сказать это безошибочно и вовремя.

«Невозможно слишком много размышлять о речи. Она, как ничто другое, доказала, что в жизни человека является могучей силой» (Дессуар). К примеру, полагают, что не только великие революции, но и многие религиозные движения начинались с речи. В государствах с парламентской формой правления речи и дискуссии имеют особенно большое значение. «Парламентское государственное правление представляет тот вид правления, при котором речь является двигателем и важнейшей формой управляющей деятельности. «Парламентское правление есть Government by talking (управление с помощью обсуждения): так кратко и внятно выразил это один английский политик» (Йозеф Редлих). В парламенте, если проблемы не подвергаются серьезному обсуждению, партии опускаются до механического кивания головами по фракциям. Демократический парламент в этом случае рискует стать машиной для принятия решений, определенных волей одного человека или небольшой группы людей.

Воздействие речи важно не только в высоких политических сферах, но и в жизни каждого человека. Кто может говорить предметно, энергично и убедительно, у. того ключ к плодотворному человеческому общению, а также к профессиональному успеху. Часто достаточно-самостоятельно рассмотреть простые основы риторики, чтобы понять и исправить недостатки своей речи. Наша речь, например, не имеет хорошей структуры, произносится монотонно, неубедительна, суха и скучна.

Только речь выделяет человека среди других живых существ, определил еще Лютер: «Животные превосходят человека иными способностями, некоторые зрением, не-

которые слухом, некоторые обонянием, но ни одно из них не обладает способностью говорить».

1.2.2 Ответственность оратора – опасности риторики

Искусство речи может служить добру, злу; истине, и лжи. Дар речи – опасное оружие, которым, к сожалению, злоупотребляют. По сути есть лишь три способа добиться чего-либо от другого человека: принудить, уговорить и убедить. Как правило, законен лишь последний способ.

При всем техническом совершенстве любая настоящая речь требует этической предпосылки, – сознательной ответственности говорящего. Суть любой речи-в ее функциональном назначении: служить людям. Никому не позволено думать, что его речь всегда и полностью удовлетворяет этому условию. И тот, кто пренебрегает таким условием, становится демагогом, и никогда не будет оратором в подлинном смысле.

В античные времена, а также в позднее время в риторической традиции существовал идеал vir-bonus (добродетельного мужа), который требовал От оратора таких качеств, как порядочность, высокая нравственность, правдивость и добродетель. Предпосылкой хорошей, убедительной речи является выступление добропорядочного, высоконравственного человека, – считают Герт Уединг и Бернд Штейнбринк в своей книге «Основы риторики», 1986. с. 184)*, разработанной на основе данных науки и в значительной степени базирующейся на положениях античной риторики. Не является ли это представление идеальным, не всегда согласованным с теорией, тем более с реальностью в риторике? Слова «добропорядочный, поступающий нравственно человек» понимаются в разные времена, разными людьми совершенно по-разному, и иные ученые античных времен, ни в коем случае не являются, безусловно, порядочными с нашей точки зрения.

Даже в античные времена ораторское искусство не считалось бесспорно порядочным. В «Горгии» Платона риторика ставится на одну ступень с искусством украшения или кулинарией, поскольку и то, и другое ловко используется для лести. Резкое осуждение риторики, особенно позднеантичной, находим у Гигона: «Триумф риторики заключается в том, чтобы плохие дела представить добрыми и явного преступника искусно задрапировать под невинного. Юридические соображения остаются при этом на заднем плане. Все иногда направлено с привлекающей циничностью на психологическое воздействие на слушателя. XIX век пережил шок, когда обнаружил до какой степени прав был Платон, утверждая, что ораторы заботятся не об истине, а главным образом только о воздействии на публику. Это справедливо даже для величайшего из них, например Демосфена, который свободно манипулировал фактами по своему усмотрению. Многие критикуют искусство речи, но они видят только одну его сторону – негативную и потому не правы. Недоверие глубоко укоренилось у Канта: «Речь – коварное искусство, которым люди в важных делах пользуются как стенобитной машиной, умело придвигая к мнению и которое – если подумать о нем спокойно и предметно – должно потерять всю свою важность…»

Еще резче судит Томас Карлейль: «Искусство речи будоражит воображение. Бедняки, слушающие народного витию, думают, что это голос Космоса. Но это всего лишь мундштук Хаоса». В одном из своих страстных памфлетов Карлейль даже восклицает: Искусство речи «является для нас древнейшей фабрикой зла – так сказать мастерской, где все дьявольские изделия, пребывающие в обращении под солнцем, получают последнюю шлифовку и последнюю полировку».

Подобно Карлейлю, проводит сравнение его соотечественник Редьярд Киплинг: «Слова действительно являются сильнейшим из наркотиков, применяемых человечеством». Метафора «Шея» применена Верленом, когда тот в поэтическом ригоризме* требует: «Prends l'elo-quence et tords lui le col» – «Возьми красноречие и сверни ему шею»!

Подобные высказывания станут понятны и нам, если рассмотрим в недавнем прошлом, например, фашистский национал-социализм, идеология которого распространялась в народе демагогическим способом, прежде всего Гитлером и Геббельсом. Подкрепляя своеобразным национал-фашистским воодушевлением свою манеру говорить нараспев, Геббельс воздействовал еще более изощренно и рафинированно, чем сам Гитлер. Г. Гейбер, например, выразил это следующим образом: «Геббельс технически наиболее совершенный оратор из употреблявших немецкий язык. Едва ли можно представить… более сильное воздействие. Ему удавалось, например, в кругу друзей убедительно защитить четыре различных мнения об одном и том же деле. При этом он оперировал странной смесью холодного интеллекта, полуправды, фантазии, софистических фальсификаций и эмоциональных обращений. Стиль его речи, при всей резкости и выразительности,был понятен любому. Во время выступления Геббельс постоянно осуществлял холодный контроль и зорко наблюдал за слушателями, точно выражая их неясные ощущения. Его эффекты и остроты были тщательно спланированы, заранее зафиксированы за письменным столом в ходе работы, напоминающей масштабы генерального штаба». (Так это было, например, с его пресловуто знаменитой речью во Дворце спорта в феврале 1943г.).

Нужно видеть опасности риторики. Нельзя отказаться от тренировки своих мускулов только потому, что можно ударить ближнего. Так же нельзя отказываться от улучшения речи только потому, что возможны злоупотребления. Как видите,

¦ мы вновь и вновь самокритично переосмысляем порядочность наших взглядов и основательность нашего знания и восприятия.

Скверная вещь – болтливость идеологических виртуозов: она ведет к лживым бредням. Оратор остерегается лжи, полуправды, введения в заблуждение, преувеличения и смещения акцентов. Он остерегается и оберегает своих слушателей от болтовни, демагогических уловок и уверток, от звонких фраз. Мы не делаем необоснованных высказываний, напротив, мы подтверждаем то, что говорим – по возможности недвусмысленно и с помощью убедительных доказательств. Подумайте: любая истина должна быть к месту. Бенджамин Франклин заметил: «Если подвернется нога, ты быстро оправишься, если подвернется слово, ты не оправдаешься никогда».

Конфуций сказал однажды: «Кто много стреляет, еще не стрелок, кто много говорит, еще не оратор».

Один болтливый юноша попросил Сократа дать ему наставление в риторике. Тот потребовал с него двойную плату. На удивленный вопрос юноши учитель ответил: «Ведь я могу научить тебя двум вещам: искусству речи и искусству молчания». Сократ спокойно мог требовать тройной платы, потому что мог научить еще одному искусству – умению слушать. (По этому поводу диагноз В. Буша гласит: «Оратор делает людям хорошее, если те делают это сами».)

В Вартбурге* есть изречение: «Умно говорить зачастую трудно, однако умно молчать намного труднее». Политический писатель Лец в 1957 г. написал: «В начале было слово – в конце фраза». К сожалению, слишком часто это оказывается верным.

Адольф Дамашке* пишет: «Слушатели намного чаще, чем думают иные, точно чувствуют, на самом ли деле мельница речи перемалывает зерно, или она трещит так громко лишь оттого, что внутри пусто».

Ораторы выступают в роли посредника между предметом речи и слушателями. К обеим сторонам они должны относиться правильно, поэтому настраиваются одновременно и на предмет речи, и на слушателей. Одна французская поговорка гласит: «Хороший оратор должен иметь голову, а не только глотку!» Уединг и Штейнбринк в 1986 г. осудили современную «популярную риторику». По их мнению, концепция, лежащая в основе популярной риторики, упрощает содержание риторического образования и снижает этические требования.

Они приводят примеры умышленной дезинформации и введения слушателей в заблуждение, однако такой взгляд на популярную риторику недопустим и встречает только возражение. Проблема порядочности в риторике, конечно, должна стоять перед каждым оратором.

1.2.3 Цели речи – формы речи

Что вы хотите сказать своим слушателям: разъяснить им положение вещей (в научном докладе, сообщении, рассказе о деловой поездке и т. д.), побудить к действию (в политической речи, например) или то и другое вместе? В других обстоятельствах произнести праздничную речь, приветствие и т. д. Вы хотите в вашей речи уловить и усилить общее чувство, выражающее настроение всех собравшихся. В другой раз Вы хотите рассказать о пережитом лично Вами. Рассказывая об этом, Вы позволяете слушателям стать участниками происшедших с Вами событий.

В соответствии с этим мы различаем четыре основных типа речи:

Предметный доклад (разъяснение положения дел с выражением преимущества в понимании). Речь с выражением мнения или убеждающая речь. У Вас есть цель действий; она не позволяет Вам остаться в строгих границах логики, но обращается к чувству и знанию слушателей. Ваша речь насыщена придаточными предложениями цели типа «следовательно, нужно сделать то-то и то-то». Особыми формами речей с выражением мнения являются дискуссии и дебаты, которые подробно рассмотрены в книге «Школа дебатов»*. Речь по поводу, с учетом ситуации перед реально собравшимися (приветственная речь, праздничная речь, благодарственная речь и т. д.). Рассказ (например, сообщение о пережитом). В рассказе различные формы речи переплетаются друг с другом.

' Lemmermann H. Schule der Debatte. Munchen, 1986

2. Техника подготовки

2.1 Общие сведения

Клаус Хармс был известным проповедником. На вопрос – сколько времени ему потребовалось для подготовки знаменитой проповеди – он ответил: «Ровно сорок лет». Возможно, это преувеличение, однако несомненно, что очень многие речи и доклады готовятся слишком поспешно. Вновь и вновь мы убеждаемся, что способные ораторы недостаточно готовятся к выступлению. Они компетентны, «подкованы» и опытны в обращении как со словами, так и со слушателями, но не дают себе труда тщательно подготовиться, предполагая, что хорошую речь творит только чудо.

Такие ораторы редко совершают прыжок, позволяющий стать выдающимся оратором. Они не развиваются, а остаются рутинной посредственностью.

В 1985 г. бывший премьер-министр земли Северный Рейн-Вестфалия Хейнц Кюн свой ораторский опыт и свои размышления в занимательной форме изложил в книге «Искусство политической речи»* (см. 1). Часть 2 названа так: «Советы того, кто полстолетия работал, испытывая себя в политической речи, письме и торговле» Кюн пишет: «Кто думает, что овладев более или менее искусством слова, может без подготовки выходить на трибуну (так как в любом случае умнее, чем его аудитория), глубоко заблуждается».

Его речь не внесет значительный вклад в решение проблем; это будет не более чем проявление заносчивости.

• Правило номер один для подготовки речи: Выдели время.

Хотя в истории были случаи, когда речи, произнесенные экспромтом, или подготовленные за очень короткое время получались удачными и достигали цели, однако это не общее правило. Всего лишь две минуты длилась речь, американского президента Авраама Линкольна, произнесенная 19 ноября 1863 г. в день освящения кладбища павших в гражданской войне, однако американцы помнят ее до сих пор. (Эта нация, подчиняясь богу, возродится к новой свободе. Цель: «Власть народа, с помощью народа и для народа).

Линкольн поспешно записал несколько фраз на двух листках бумаги и был совершенно недоволен, так как не имел времени на обработку формулировок.

Хейнц Кюн: «Авраам Линкольн подолгу готовился к каждой речи, при этом он в течение «инкубационного периода» писал на клочках бумаги или на конвертах, фрагменты предложений, а потом эти обрывки бумаги с записями, помещал в свой знаменитый цилиндр и постоянно носил с собой. Затем за письменным столом составлял из них свои речи.

• Правило номер два для подготовки речи: Работай

систематически.

Впустую теряется бесконечно много времени, если работа не ведется систематически.

Гете в мае 1798 г. писал Шиллеру: «Чрезвычайное обилие материалов, которыми я располагаю, привело бы меня в отчаяние, если бы не большой порядок, в котором я содержу бумаги, это мне позволяет ежечасно повсюду принимать решительные меры, каждый час использовать соответственно обстоятельствам и двигать вперед одно за другим». В письмах Платона есть любопытное высказывание: «лишь долго двигая перед собой светильник, освещающий предмет с разных сторон, можно осветить знание предмета».

Выдающиеся ораторы, как мы знаем, интенсивно работали над каждой речью.

Рузвельт долго работал над знаменитой речью о преодолении экономического кризиса. Окончательный вариант он прочитал вслух одному маляру из Белого дома с просьбой его прервать, если что-то будет непонятно. Этот человек прервал Рузвельта в трех местах. Президент быстро исправил формулировки.

Свои большие парламентские речи Черчилль разрабатывал тщательно, вплоть до каждого отдельного слова, а важнейшие части речей заучивал наизусть. Лорд Биркенхед ехидно заметил, что Черчилль лучшие годы \ своей жизни потратил на подготовку «импровизированных» речей.

Ллойд Джордж в свое лучшее время был, несомненно, гениальным оратором. Его биограф Хуго Фишер осветил закулисную сторону жизни премьер-министра, когда заметил: «Во всех фазах жизни у него был талант целенаправленной и прилежной работы над собой по дальнейшему совершенствованию. Тщательная проработка материала, внимание к мелочам, постоянное упражнение памяти также обусловили успех динамического искусства его речи. Речи Ллойда Джорджа в известном смысле являются «выученными»: знаменитые passages of eloquence (пассажи красноречия) и purple patches (красные места) риторических вершин – результат заботливой проработки и тренировки памяти».

Конечно, не все политики готовят речи самостоятельно. Будучи риторически одаренным, президент Кеннеди поручал составлять большие речи своему советнику (Т. Соренсену). Английская королева готовит свои речи также с помощью секретаря, в то время как ее супруг герцог Эдинбургский речи, которые он произносит, составляет сам.

Министру экономики и финансов Карлу Шиллеру проекты речей должен представлять референт. Но глянец, как правило, министр наводит сам, иногда добавляя кое-что в порядке импровизации.

Многим политикам потребовалось бы слишком много времени (если бы они захотели) сочинять свои речи самостоятельно. Подумайте только о некоем задерганном обербургомистре*, который, допустим, сделает доклад в парламенте по политическим вопросам, одновременно заканчивает статью о вывозе мусора, после этого ищет подходящие слова уходящему в отставку старшему инспектору и уже в следующее мгновение открывает мировой конгресс любителей декоративных рыб.

Подготовка речи является творческой работой, которая доставляет и радость, и творческие муки. Кстати о муках: Эдисон считал, что изобретение состоит из 1 про-V цента вдохновения и 99 процентов пота.

Аналогично обстоит дело и при подготовке речи.

К систематической работе относится прежде всего обдуманная последовательность всех этапов работы.

Гамильтон думал лаконично и связно, оставив нам пять заповедей искусства речи:

• Понять, что следует сказать.

• Упорядочить: что по делу, а что шутки ради.

• Облечь в слова и украсить слогом.

• Запечатлеть в памяти.

• Приятно и достойно изложить.

Тщательная подготовка речи включает, по моему опыту, следующие десять рабочих шагов (этапов).

1. Сбор материала.

2. Отбор материала и его организация.

3. Обдумывание материала (медитация, связка деталей, комментирование материала).

4. Первая редакция ключевых слов (предварительная редакция).

5. Стилистическое оформление главной части (упражнение в словесном оформлении).

6. Формулирование вступления и заключения.

7. Общий контроль.

8. Вторая редакция ключевых слов (окончательная редакция).

9. Мысленное освоение amp;

10.Риторическое освоение (проба речи).

Рабочие этапы 1-6, а также 9 и 10 частично пересекаются по времени. В последующем Вы найдете некоторые указания по подготовительной работе.

2.2 Специальные положения

2.2.1 Ступени подготовки

Материал собирайте на перспективу. Многие ораторы и докладчики грешат тем, что выделяют слишком мало времени для подготовки к выступлению. Одного государственного деятеля спросили, сколько времени ему потребуется для подготовки следующей речи. Он ответил: «Если для произнесения речи мне отведено 10 минут, то нужна неделя. Если в моем распоряжении один час, то потребуется два дня. Если же я располагаю неограниченным временем, то могу говорить сейчас же».

¦ Чтобы иметь представление о предмете, нужно не только собирать материал для конкретной речи, но и постоянно расширять свои знания с помощью всесторонне разветвляющегося сбора данных. «Нет такой специальной или из ряда вон выходящей темы, чтобы не нашлось книги, способной предоставить материал по этой теме, – пишет англичанин Гамильтон, и продолжает: Читайте Сенеку, он по большинству тем дал блестящие и счастливо выраженные мысли».

Согласно Вильгельму Бушу, даже самый обыкновеннейший предмет, рассмотренный в свете и контрсвете, ценен для наблюдения.

Для каждой области знания издаются универсальные справочники, специальные книги и журналы. Каталоги библиотек информируют об имеющихся в книгах сведениях. Работа облегчается, если у нас под рукой специализированные словари по философии, экономике, политике; энциклопедические словари, толковые словари и сло-вари иностранных слов и т. д.

Имеется бесконечное множество источников материала. Например, газетные статьи по требуемой тематике. Очень жаль, что газетные высококачественные статьи не переживают день своего появления в печати. Хорошие газеты – настоящие сокровищницы актуальных специальных и аналитических материалов. Их нужно использовать в гораздо большей мере, чем обычно. При сборе «сырых» материалов строго разграничиваем чужие и собственные. Опыт показал, что собственные мысли удобно помечать особым образом, например, в угловых скобках. Иначе теряется контроль над тем, что исходит из других источников. Цитаты мы берем в кавычки и не забываем указать источник (автор, заглавие, место и год издания, страница: например: «… «(цитата), затем в скобках: Мельхиор Шульце: Об истории развития лиственной тли, Гонолулу, 1956, стр. 789). Оказываем предпочтение первичным источникам перед вторичными (в последних первичные источники более или менее переработаны).

Собранный материал лучше всего фиксировать в каталожных карточках. Возможно, следующие советы облегчат вам работу.

• Удобны и вполне достаточны каталожные карточки размером 7,5x12,5 см или двойной величины.

• Мы выражаем содержание с помощью ключевых слов.

• Разборчиво пишем и нумеруем карточки.

• Мы пишем на карточке только с одной стороны: позднее это облегчает их обзор. Точно так же мы поступаем при окончательном составлении конспекта ключевых слов предстоящей речи; отпадает надоедливое перелистывание при произнесении речи: в этом случае листки с ключевыми словами незаметно откладывают в сторону один за другим. «Почему, – спросили Детлева фон Лилиенкрона не- кие любопытствующие – на страницах рукописи разрешено писать всегда только с одной стороны?» «Вероятно, – ответил Лилиенкрон, – чтобы не целиком портить хорошую бумагу».

• Мы оставляем место для добавлений и изменений.

• Мы подчеркиваем важные места – сбоку или снизу, применяя, смотря по обстоятельствам, цветные карандаши или буквы различной величины.

Чарльз Фергюсон писал в «Советах оратору»: «Записи, которые делают для себя, спустя некоторое время скапливаются кучами. Однако, как ни странно, кучи со временем становятся более упорядоченными, чем, собственно, этого можно было бы ожидать».

О сборе собственных материалов

«Неожиданное случается там, где этого не ждут. Так и с мыслями. Идеи и фантазии не зависят от нашего желания, а приходят, когда им вздумается» – так пишет Буш в своих письмах. Мысли не являются в «назначенное время», которое им вежливо предоставили, а они приходят, когда хотят: в трамвае, кино, во время еды. Важно отметить, что они запоминаются, возможно, только в виде ключевых слов. (В спальне Герхарта Гауптманна очень часто обновлялись обои у кровати, потому что на них он записывал идеи, которые приходили ему ночью в голову.) Поэтому всегда держите при себе маленький блокнот и карандаш. Использовать обои в течение непродолжительного времени слишком убыточно. Бесчисленное множество интересных мыслей наверняка пропало у нас безвозвратно только потому, что мы их вовремя не записали.

«Для оратора блокнот то же самое, что для рыбака сеть». (Кассой). Карло Шмид сообщает об умершем в 1952 г. Курте Шумахере: «Он неустанно делал записи -при чтении, разговаривая с другими и даже с самим собой (!); эти записи как сырье он перерабатывал для своих речей и из этого сырого материала формировал рукопись».

Настоятельно рекомендую применять карточки, на которых записывают собранные идеи, выразительные формулировки, цитаты, афоризмы и другие «находки чтения», даже если для них нет сиюминутного применения.

¦ Впрочем, опять и опять мы приходим к заключению: усилия, направленные на формулировку идеи, делают мысли более ясными.

Тот, кто часто записывает свои мысли, тот возбуждает свою фантазию, а «душа без фантазии – как обсерватория без телескопа» (Генри Вард Беехер).

Об отборе материала и его организации

Отбор материала и его организация тесно связаны между собой. Когда из накопленного материала я отбираю важнейший для речи, уже тогда я продумываю способ наилучшей организации материала. Мы должны просматривать свои заметки вновь и вновь. Делать это следует, во-первых, с радостью охотника за бабочками, влюбленного в красоту своей коллекции, во-вторых, чтобы выбрать нужное, в третьих, чтобы удалить устаревшее (освободиться от балласта). Уже упоминалось, что самое трудное в собирательстве – это выбрасывание). Каждый просмотр материала ведет к дальнейшему его уяснению и соединению деталей. Ум берется за дело. Конечно, «оратору нужно гораздо больше строительного материала, чем впоследствии он употребит»(Киллиан). Но при строгом отборе мы берем лучшее, отделяя существенное от мало существенного. Слишком большое количество материала не пойдет впрок любой речи. «С духовной пищей получается так же, как с едой: мы питаемся не тем, что съедаем, а тем, что усваиваем»(Вальтер Винклер).

Вопрос звучит так: В чем моя главная цель? Что я хочу достичь; к чему я направляю?

Теперь строгий отбор должен быть ориентирован точно на тему речи. «Мастер проявляется прежде всего в отсечении всего лишнего. Наш взгляд направлен лишь на существенное. «Не количество материала приносит успех, но его проработка»(Науманн).

Обдумывание материала

За сбором и отбором следуют обдумывание материала, установление связей, комментирование. В целом это можно назвать «инкубационным периодом». К нему относятся проверка фактов и уточнение мыслей, их упорядочивание (монтаж, архитектура), их варьирование. «Это входит в состав двух различных видов мыслительной деятельности: постижения отдельных явлений и соединения познаний» (Науманн). Этот процесс – основа важнейшей стадии- медитации.

Согласно Шрайнеру, в христианской проповеди различают пять стадий: экзегезу (толкование текстов), медитацию, рассуждение, усвоение, исполнение.

Несколько указаний для нашей, часто профанируемой области:

• Мы концентрируемся в данный момент, по возможности, только на одной мысли; мы отключаемся от посторонних мыслей. (Вильям Джеймс установил, что человек в среднем раскрывает только 1/10 своих мыслительных способностей, что в значительной мере обусловлено недостаточной концентрацией и несовершенной техникой работы.) • Мы снова и снова представляем себе наших слушателей. Что мы хотим им сказать? К чему мы направляем? Не спеша проясняем главную мысль, позволяем ей «покрутиться» в головах слушателей. Медитация содействует осознанию. Мы достигаем ее лишь тогда, когда освобождаемся от суеты окружающего нас мира. Каждая речь должна медленно «прорастать» внутри нас. Нужно определенное время «жить этой речью». Когда мы интенсивно занимаемся единственным делом, то не забываем о творческих паузах. Закон чередования напряжения и разгрузки действителен и для умственной работы.

По теме медитации и умственной работы выясним еще кое-что. Ведь мы хотим не только накопить знания и впечатления, но и составить обоснованное мнение. Постоянно ошибаясь, мы вновь и вновь взвешиваем и про-веряем. Оратор действует как владелец дома: он все вре-мя что-то ремонтирует. То, о чем я упомяну ниже, может кое-кому показаться не имеющим значения, мне же это представляется существенным.

Предпосылкой плодотворной подготовки является выделение наилучшего времени для работы, которое у нас зачастую совершенно различно.

¦ Умственной работой нужно заниматься по возможности регулярно.

Очень часто успех зависит от мелочей, например, от климатических условий во время работы. Нельзя недооценивать влияния окружающей среды. Шиллеру, например, работалось лучше всего, если он ощущал запах гнилых яблок (!). Не каждый разделит с Шиллером выбор стимулирующего запаха и с помощью гнилых яблок получит вдохновляющий импульс к возвышенным мыслям. К одним мысли приходят со стаканом вина, к другим – время прогулки. Так глупо это звучит: «амбулаторное» стимулирование мышления эффективно для предрасположенных к движению. Перипатетики (круговые прогулки) Уже у древних греков были средством поиска идеи на просторах мысли. Подумайте, например, о значении средневековых крестных ходов вокруг монастырей. Как полагал Гете, движение на свежем воздухе придает «продуктивно действующие силы».

В книге Хорста Бинекса «Беседы о мастерской писателя» (1962) лирик Вильгельм Леман подтверждает: «Стихотворения возникают у меня чаще всего с движением, особенно во время прогулок. Я тип шагающий». Хейнц Кюн: «Хотя я не согласен с Монтенем, который полагал, что его мысли спят, когда он сидит, и ум неподвижен, если его не толкают ноги, но я ценю прогулки в одиноч- ку, когда продумываю основную концепцию речи, кото-. рую намерен произнести. Затем за письменным столом готовлю конспект ключевых слов и потом начинаю, уяснив слова, брать с боем проблему «как сделать», моделируя до некоторой степени пластический образ речи. При этом я также путешествую вдоль книжных полок и архивных ящиков…»

Внутренними предпосылками плодотворной подготовительной работы являются:

• Самоопрос. (В чем причина, каково действие факта? Какова суть, главная мысль, которую я должен сообщить? И так далее). Постановка вопросов самому себе является средством активизации мысли. Если есть вопрос, значит, возможен ответ. «Подумай над детским вопросом: Что делает ветер, когда он не дует?»(Эрих Кестнер).

• Чередование состояний - размышление вслух и прослушивание «внутреннего голоса». Выбрав время, мы молча медитируем, сосредоточившись «в себе», затем снова высказываем наши мысли уже вслух или вполголоса. Эта смена состояний потрясающе часто ведет к уяснению мысли. Философ Иоганн Гот-тлиб Фихте указывал на важность размышления вслух. Он пишет: «Размышление вслух дает новую степень ясности и определенности. Оно объединяет чувство и разум; абстрактнейшие идеи последнего обостряет, а образы первого упрощает и упорядочивает».

• Терпеливая, систематическая работа над текстом - соединение частей, рациональная организация материала и эффективная разработка формулировок. Плиний пишет о художнике Апеллесе, который не позволял себе ни дня без хотя бы одного мазка кистью: nulla dies sine linea (ни дня без линии). Регулярная работа ведет к большему успеху. Гамильтон также рекомендовал: «Не довольствуйся ни мыслью, ни выражением в той форме, в которой они предстают тебе впервые, но стремись к улучшению их более и более».

Я уже сказал, что речь должна медленно прорастать в нас. Мышление – не объект поточного производства. Хотя в отношении самого себя зачастую требуется много терпения.

Известна американская brain-storming (мозговая атака), которая с помощью активизации мышления группы дилетантов и специалистов мгновенно решает проблему, но, увы, не всегда успешно. Хорошие идеи требуют времени.

Бывает, что мысли подолгу вызревают в нас. И когда мысли окончательно уясняются, не всегда сразу находятся нужные слова. Так, Лютер зачастую в течение недели подыскивал подходящее выражение.

Шиллер пишет: «Может пройти час, пока я отыщу наилучшее завершение фразы». Ныне умерший депутат Христианско-социального союза барон фон Гуттенберг описал в своей «Сноске» подготовку большой речи для произнесения в бундестаге: «В моей рукописи содержится работа нескольких недель. Некоторые предложения я отшлифовывал часами, пока они стали соответствовать ритму языка.

Полезно упражняться вновь и вновь, чтобы главные мысли и основные положения речи сформулировать в кратких выражениях («концентрация сути»). Мы не забываем о слушателе, который должен кое-что понять или определенным образом поступить.

¦ Во время медитации мы четко уясняем основные положения речи и выражаем их в законченных фразах. Терпеливое обдумывание деталей и связок можно рекомендовать, но не со всей настойчивостью.

В беспокойстве и спешке, с которыми мы «выполняем» нашу умственную работу, в неспособности современного европейца к медитативному поведению жители Азии видят ужасающий признак упадка культуры.

И последнее: заранее обратите внимание на время, отведенное для произнесения речи, (не более 90 минут). Многие ораторы не распределяют заранее свое время, в спешке заканчивают речь и лишаются положительного эффекта.

Первая редакция ключевых слов

Мы установили результат предшествующей работы в виде ключевых слов. Ключевые слова располагаются определенным образом, ясно читаются; образуют каркас понятий, на котором держится речь. Первая редакция ключевых слов, как правило, еще не очень тщательная. Отмечают все важные смысловые элементы. Хорошо удавшиеся формулировки по мере необходимости фиксируют в полном словесном объеме. Мы отделяем первостепенное от второстепенного: подчеркиванием, выделением цветом или изменением размера букв. Теперь, используя конспект ключевых слов, начинают упражнение в стилистическом оформлении главной части, вступления и заключения. Вступление и заключение в большинстве случаев могут быть сформулированы после главной части, так как и во вступлении и в заключении, как правило, имеются ссылки на главную часть.

Поэтому начинать при подготовке речи с введения нежелательно, ведь главная часть и выводы могут быть рассмотрены еще не полностью. Так иногда введение, которое было составлено заранее, вдруг теряет необходимую связь с главной частью и заключением.

¦ Мы снова и снова перерабатываем разделы речи, сохраняя в качестве мысленного ориентира ключевые слова, но подыскиваем все новые формулировки. При этом вполголоса произносим текст самим себе.

Так легче всего преодолеть трафареты письменного языка. Это перелопачивание материала, эти все новые словесные формулировки гарантируют развитие речевого мышления.

Выдающимся оратором был (умерший в 1960 г.) писатель Вольф фон Нибельшутц. «Нибельшутц проговаривал весь текст, когда писал, произносил его снова и снова, проверяя предложения на ясность и эффективность, шлифовал и упрощал, пока все в целом в словесном отношении не зазвучит почти свободно» (Ильза фон Нибельшутц).

Общий контроль

«Еще раз прокрути свою речь от начала до конца и проверь, нельзя ли ее улучшить, расположив материал в иной последовательности». Так рекомендует Гамильтон. Вот история XVI столетия: один меценат, наблюдая за Микельанджело, когда тот тщательно обрабатывал детали своего произведения, удивленно воскликнул: «Все, что ты изменяешь, в сущности мелочи»! На что художник ответил: «Конечно, мелочи. Но к совершенству ведут мелочи, а совершенство то, в чем мелочей нет». Последнее высказывание с большой точностью относится к речи.

¦ Речь можно назвать совершенной, если улучшились все, даже ее заведомо мелкие детали.

Далее общий контроль осуществляет последнюю шлифовку, последнюю риторическую подготовку. Тут и там выполняется полировка до глянца или «наводится блеск». Мы обращаем особое внимание на уравновешенность пропорций отдельных разделов речи. Не придаем ли мы «в пылу боя» некоторым фактам слишком большой вес? Напротив, не подверглось ли нечто иное недооценке? Пытаемся отойти на некоторое расстояние и представить себя в роли слушателя, но особенно в роли оппонента. Мы проверяем аргументацию, связки, главные положения.

«Три четверти моей литературной деятельности заключается, в сущности, в правке и шлифовке. И, возможно, три четверти – сказано слишком мало» (Фонтане). При общем контроле прежде всего устанавливают второстепенное и лишнее в речи.

Окончательная редакция ключевых слов

Писатель Ганс Магнус Энценсбергер однажды сказал: «Интенсивная работа всегда ведет к сокращению. Все книги, кроме словарей, слишком длинны». Многие речи также слишком длинны и многословны. Эрих Кестнер требовал точности, когда писал:

«Желающий что-либо сказать не спешит.

Он выделит себе время и выскажется в одной строке».

Возникает вопрос, не достаточно ли одной редакции ключевых слов. Опыт показывает, что тщательная подготовительная работа одновременно с подчеркиванием и внесением дополнений делает первую редакцию зачастую трудно читаемой. Иной оратор на трибуне подобен близорукому аптекарю, с трудом разбирающему рецепт врача. Речь остановилась, потому что докладчик заблудился в лабиринте своих записей.

Второй конспект ключевых слов должен быть тщательно отредактирован, упорядочен и легко читаем (даже при плохом освещении). Чем больший опыт оратора, тем лаконичнее в конце концов конспект ключевых слов. В некоторых случаях требуется лишь еще подкрепление памяти, например, с помощью выделения основных частей отдельных разделов речи.

Поучительно еще раз заглянуть в мастерские выдающихся ораторов.

Ильза фон Нибельшутц пишет о творчестве Вольфа фон Нибельшутца: «В последние годы к речам готовились лишь ключевые слова в маленьких блокнотах, иной раз основные выражения, которые особенно подходили, прочее он свободно формулировал во время речи. Он владел языком с совершенной легкостью и точностью, и во время речи, настраивался на способность публики к восприятию; но по этим ключевым словам невозможно реконструировать языковую стихию доклада – образную, яркую, живую. Ключевые слова, имеющиеся в распоряжении, в любом случае придают уверенность, даже если предполагается вовсе не пользоваться конспектом. Может случиться, что во время доклада мы лишь раз заглянем в записи. Если так, тем лучше.

Усвоение речи (доклада) на память – в большей степени процесс внутреннего обучения, чем поверхностное заучивание наизусть.

Хорошо зарекомендовала себя следующая техника:

• Мы запоминаем основные мысли (и целевые высказывания).

• Мы усваиваем план речи (ее структуру).

• Мы запоминаем часть за частью конспект ключевых слов (тщательно записанный). (Многократное чтение; упражнения в словесном формулировании).

Используйте свое время. Есть много «мертвых» часов и минут, когда мы ждем, когда едем по железной дороге и так далее. Лучшее упражнение в концентрации состоит в том, чтобы про себя спокойно проговаривать речь, медленно следуя по плану, подобно движению кадров при замедленной съемке.

Последним рабочим шагом при подготовке является пробное произнесение речи. Как правило, определенное игровое пространство отводится импровизации («Переподготовка» приводит к чрезмерной сухости речи!).

• Речь не должна застыть в окончательно отлитом виде. Она остается, так сказать, в подвижном агрегатном состоянии.

Мы настойчиво представляем себе место выступления и своих слушателей.

В риторике не страхуют, как, например, на случай транспортной аварии. Но можно назвать еще две меры безопасности по профилактике риторической неудачи.

• Один раз мысленно «прокрутите» речь в обратном направлении. (При этом вновь и вновь рассмотрите зависимость следствий или результатов своих высказываний от предпосылок. Связи проявляются сильнее).

• Один раз произнесите речь «молча», «в голове», не шевеля губами!

Если эти упражнения в концентрации также удается выполнить, то повышается ваша» страховка» подъема на трибуну.

Сказанное выше о «Технике подготовки» может быть полезно не только применительно к речи, но и к подготовке любого текста. (Сравните ниже раздел «Стиль речи ~ стиль письма»). «Хорошая подготовка – половина Дела», – полагает Карнеги. Впрочем, в конце подготовки еще раз просмотрим картотечный ящик; зачастую мы обнаружим в нем достаточное количество деталей, которые пригодятся в речи.

Теперь, возможно, некоторые читатели спросят: Не слишком ли много требуется для подготовки? Разве я, будучи оратором, всегда располагаю временем, чтобы выполнить рассмотренные этапы? Я хочу ответить: как правило, нужно, особенно если речь большая, и рекомендую поступать именно так, как я здесь описал, или же подобным образом. Если же нужно готовить, как это часто бывает, в короткие сроки много небольших деловых сообщений из разряда ежедневных, то систему подготовки можно естественным образом упростить: сбор материала – ключевые слова – введение - заключение - краткий просмотр целого и затем речь.

Но принципиальным является следующее: мы ответственны перед слушателями за тщательное проведение подготовки. Слушатели хотят услышать нас; они дарят нам свое время; мы не можем их разочаровать. Конечно, слушателям не показывают, какой трудной была подготовка. Так прима-балерина тоже не считает, какого напряженного труда стоил ей танец без видимых усилий.

¦ Высочайшая ступень ораторского искусства - речь-импровизация.

Но такая речь дается не каждому. Зачастую импровизация неупорядочена и безудержна, она представляет «ненаправленное словоизвержение» (Гератеволь).

Даже сам Цицерон говорил только подготовившись. Он шлифовал свои речи до такой степени, что при внезапном изменении ситуации не мог произнести ни слова. Этим объясняется, что мы обладаем определенным числом его речей, которые никогда не были произнесены. Профессор Карло Шмид однажды произнес импровизированную речь. Это была очень хорошая речь. «Редко доводилось мне слышать столь эффектную речь», -сказал ему один его оппонент, – я думаю, ни один человек в зале не догадался, что Вы хотели сказать». «Совершенно верно – ни один человек, – ответил Шмид, – в том числе и я сам».

Однажды пастор Хармс не подготовился к проповеди, но положился во всем на внушение святого духа. Но оно не явилось, и Клаус Хармс стал заикаться. После проповеди он думал, ужасаясь: «Я ждал внушения, а услышал лишь внутренний голос: Клаус, ты обленился! Никогда больше не выступай без подготовки!». Еще небольшое указание к докладу на съезде или конгрессе: зачастую оратор оказывается в мучительной ситуации: ему необходимо сократить доклад из-за общего недостатка времени. В этом случае лучше всего обдумать две редакции сообщения, длинную и короткую. В большинстве случаев трудно сократить речь, стоя на трибуне. Тогда мы слышим заикание и стоны докладчика, который из-за дефицита времени, к сожалению, не может изложить весь текст. Собравшихся охватывает неловкость, и куцая речь оратора не оказывает нужного действия. Если на съезде выступают ораторы один за другим, то хорошо делают те, кто сокращает свое выступление с учетом содержания и длительности других сообщений.

В этой связи отметим, что благодарные слушатели приветствуют, если Вы вывесите напечатанный на машинке сокращенный вариант доклада, чтобы ознакомить слушателей с существенными пунктами речи. Зачастую рекомендуется разработать в виде ключевых слов тезисы, содержащие главные мысли, которые предлагаются слушателям и образуют основу следующей за докладом дискуссии. Эта очень плодотворная техника работы практикуется сегодня со все возрастающей степенью не только на съездах и конференциях, но также при произнесении обычных докладов и речей.

2.2.2 Документ

Генрих фон Клейст: О постепенной мысленной про-Работке материала при подготовке речей.

Рюле фон Лилиенштерну.

Если ты хочешь что-то познать и не можешь достичь этого, даже постоянно размышляя об этом предмете, то я советую тебе, мой дорогой, поговорить об этом пред- мете с первым же знакомым, которого ты встретишь. От него не требуется умная голова, также я не считаю, что ты должен расспрашивать его, чтобы познать. Напротив, ты должен первым рассказать ему все сам. Я вижу, настало время тебе удивиться и сказать, что в прежние времена тебе советовали говорить только о том, что знаешь. Но ты говоришь знакомому, возможно, не очень скромно, но другое. Я хочу, чтобы ты говорил, исходя из разумного намерения, – познать. Французы говорят: l'appetit vient en mangeant (аппетит приходит во время еды), и это известное положение справедливо и в том случае, если, его пародируя, говорят: l'idee vient en parlant (идеи приходят во время обсуждения). Часто, разбирая деловые бумаги с запутанными спорными делами, я пытался найти точку зрения, с которой все хорошенько обсудить. Обычно я старался рассмотреть как бы в самой освещенной точке, желая все себе объяснить. Или я пытался, как если бы мне встретилась алгебраическая задача, дать основную формулу, уравнение, которое выражало бы заданные отношения, и после вычислений легко находилось решение. И объяснение становилось очевидным, если об этом деле я говорил с моей сестрой, которая сидела позади меня и работала; так для себя я уяснил то, что не мог постичь часовым высиживанием. Узнавал не от нее, не она сказала мне, поделившись собственными мыслями, ведь она не знала кодекса и не изучала Эйлера или Кестнера. И не она искусными вопросами подводила к точке зрения, с которой это объяснение казалось приемлемым. Это мое смутное представление в соответствии с направлением поиска, когда я начинал говорить, приводило меня к полной ясности и со временем созревало в знание. Когда я говорю, я добавляю нечленораздельные звуки, растягиваю союзы, часто использую дополнение в тех местах, где оно совсем не нужно, и пользуюсь другими уловками, удлиняющими речь, чтобы выкроить время, нужное для формирования моей идеи в мастерской разума. При этом мне мешает движение сестры, которым она как бы хочет прервать меня: мое напряжение из-за этой посторонней попытки прервать речь растет, и повышаются мыслительные способности, как у великого полководца, который под давлением обстоятельств напрягает все свои силы. Я думаю, что великие ораторы, раскрывая рот, еще не знают, что скажут. Но убеждение оратора в том, что он необходимые мысли черпает из обстоятельств и из возникшего возбуждения своей души, делает его достаточно смелым, чтобы говорить, надеясь на удачу. Мне пришли на ум «молнии» Мирабо, обрушенные на церемониймейстера, после заседания королевского правительства, распустившего Генеральные Штаты. Церемониймейстер вернулся в зал заседаний, где еще находились депутаты Штатов, и спросил, слышали ли они приказ короля?

«Да, – ответил Мирабо, – мы слышали приказ короля. Я уверен, что его миролюбивое начало не предполагает штыки, которыми закончит. Да, милостивый государь, – повторяет еще раз Мирабо, – мы его слышали.»

По темпу речи, повторению слов видно, что Мирабо совсем еще не знает, что сказать и продолжает:

– Однако, кто дает Вам право, – теперь у него в голове возникает источник неслыханных представлений, – нам передавать приказы? Мы – представители нации.

Этой фразой он как бы замахнулся:

– А этим я заявляю совершенно четко, – ему подвернулась фраза, выразившая весь отпор, к которому готова его душа, – Так скажите Вашему королю: ничего, кроме штыков, не изгонит нас отсюда.

После чего Мирабо самодовольно опустился на стул. Что касается церемониймейстера, то он в этой ситуации выглядел довольно жалко, если иметь в виду закон подобия, согласно которому в электрически нейтральном теле, введенном в поле наэлектризованного тела, мгновенно возбуждается противоположный электрический заряд. И как при электризации усиливает степень наэлектризованности, так и мужество оратора, проявленное при уничтожении своего оппонента, переходит в бесстрашное воодушевление.

Возможно, так это и было в конце концов из-за дрожи верхней губы оппонента или из-за неясного испуга перед грядущими событиями. Можно прочитать, что Мирабо, как только церемониймейстер удалился, встал и предложил: 1. Тотчас объявить себя национальным собранием. 2. Конституировать неприкосновенность депутатов. Теперь, разрядившись, оратор стал электрически нейтральным и, забыв отвагу, почувствовал страх перед тюремной крепостью и проявил осторожность.

Это примечательное соответствие между психикой и моралью, которое, если исследовать, проявится и в других обстоятельствах. Однако я оставляю мое сравнение и возвращаюсь к начатому.

Лафонтен описывает в одной своей басне замечательный пример постепенного развития мысли в вынужденной ситуации.

Животные болеют чумой, а лис вынужден произнести хвалебную речь льву, но не знает, что сказать. Эта басня известна. Чума овладела царством зверей, лев собрал самых именитых из них и поведал: чтобы смягчить небо, нужна жертва. В народе много грешников, смерть наибольшего из них принесет остальным спасение. Все должны откровенно признаться в своих проступках. Настала очередь льва. Да, у него бывали приступы такого голода, что он поедал овец и даже собак, если они к нему приближались. «Если я виноват больше других, то готов умереть». «Сир, – сказал лис, который хотел отвести грозу от себя, – вы так великодушны. Ваше благородство заводит Вас слишком далеко. Что из того, что задушена овца? Или собака, эта подлая тварь? А что касается пастуха, -продолжил он, – так это главная проблема. Говорят, – хотя лис еще не знает, что именно говорят, – заслуживает всяческого наказания, – произносит он наудачу, и тут запутывается. Относящийся, – плохая фраза, которая тем не менее дает ему время, – к тем людям. – И тут он впервые находит мысль, вызволяющую его из беды: которые над животными добиваются безграничной власти». И теперь лис доказывает, что самой целесообразной жертвой является кровожадный (объедает всю траву!) осел. После чего на осла набрасываются и пожирают. Такая речь в действительности – это размышление вслух. Чередой одно за другим проходят представления и их характеристики, а движения души согласуют то и другое.

Далее, язык – не оковы, не тормоз на колесе духа, но второе колесо на его оси, совершающее непрерывное параллельное движение. Совсем другое дело, если наготове мысли для произнесения речи. В этом случае нужно лишь выразить их, а это мышление не возбуждает, а, скорее, ослабляет. Если мысли выражаются сбивчиво, отсюда еще не следует, что они были плохо продуманы, напротив, может быть, что путано выражается именно то, что продумано очень четко. В обществе во время оживленного разговора идет непрерывный обмен идеями, и можно наблюдать, что люди, которые не чувствуют себя в разговоре сильными и, как правило, внутренне скованы, внезапно воспламеняются в судорожном порыве перехватить инициативу разговора и одаряют собравшихся чем-то невнятным. Если им и удается привлечь к себе внимание, то по меняющейся мимике видно, что они сами толком не знают, что именно хотят сказать. Возможно, эти люди продумали что-то действительно точно и очень четко. Но внезапное изменение обстоятельств, переход от размышления к выражению мыслей подавляет то общее возбуждение, которое нужно как для фиксации мысли, так и для высказывания. Это возбуждение необходимо: мы легко управляем разговором, если наши мысли и наша речь следуют одно за другим по меньшей мере со всей возможной быстротой. И верх одержит тот, кто при равной четкости мышления говорит быстрее, чем противник, обладая в сравнении с ним преимуществом, потому что он, если так сказать, выводит на поле сражения больше войск. Известное возбуждение души необходимо: оно обогащает наши мысли, наше представление. Зачастую это можно наблюдать, на открытых экзаменах, когда задают экзаменуемым вопросы типа: что такое государство? или: что такое собственность? или другие в том же духе. Если молодые люди находятся в обществе, где вопросами государства или собственности занимаются долгое время, то, возможно, они легко найдут определение с помощью сравнения, обособления и обобщения понятий. Но там, где подготовка души совершенно отсутствует и виден умственный застой, только непонятливый экзаменатор заключит, что экзаменуемый не знает. Потому что не мы знаем, а изначально существует наше определенное состояние, которое знает.

Только совершенно вульгарные люди, которые, выучив вчера, что такое государство, а завтра забыв, – окажутся с ответом в руках. Может быть, вообще нет более плохой возможности показать себя с благоприятной стороны, чем публичный экзамен. Это противно само по себе, оскорбляет нравственное чувство и всегда побуждает раскрывать себя. Какой-то ученый-зазнайка оценивает наши знания, чтобы, в зависимости от оценки купить нас или отказать; это так тяжело, когда играют на душевных струнах, исторгая свойственные им звуки, и расстраивают неумелыми руками; даже самый искуснейший психолог, превосходно знакомый с акушерским искусством рождения мысли, по терминологии Канта, может ошибиться из-за неопределенности. Причина, по которой невежественные молодые люди в большинстве случаев получают хорошие аттестаты, в том, что сами экзаменаторы на их экзаменах слишком захвачены возможностью вынести свободное суждение. Поэтому часто они не чувствуют непристойность всего этого действа, постыдного уже тем, что к любому, кто потрясет своим кошельком, требования намного ниже; душа экзаменатора (а наш собственный разум должен пройти опаснейшую проверку) и она часто желает возблагодарить бога, если сумеет после экзамена не обнаружить свои слабости, быть может, еще более постыдные, чем у того, вышедшего из университета юноши, которого экзаменует.*

3. Структура речи

3.1 Общие указания

3.1.1 Исторические сведения

Понятие «риторика» происходит от греческого rheto-rike techne (ораторское искусство) и охватывает область знаний: теория речи – искусство речи – ораторское мастерство». «В этом значении под риторикой подразумевают – сознательно или бессознательно – технику речи, проявленную в различных формах говорящим индивидуумом».

Искусство речи является древнейшим из отраслей знания. В античные времена искусство речи играло видную роль: Демосфен произносил гневные речи против Филиппа Македонского. (С тех времен до наших дней дошло выражение «филиппики».) Когда впоследствии Филипп прочитал эти речи, то под сильным впечатлением воскликнул: «Думаю, что если бы я услышал эту речь вместе со всеми, то голосовал бы против самого себя».

Уже тогда практика демонстрировала широкий диапазон ораторских возможностей: от речи на благо ближним до самодовольно-артистической, неискренней болтовни софистов.* Даже Цицерон при всем блеске его ораторского искусства вряд ли может служить образцом. Во все времена ораторы следовали за меняющимся общественным мнением. Убедить всех не в состоянии были лучшие ораторы. Приходит на ум одно: ни Демосфен, ни Цицерон не умерли естественной смертью.

Кровавые времена греческой риторики длились примерно в течение жизни пяти поколений, но только в Афинах** искусство речи приобрело историческое значение.

Школы времен античности и Ренессанса учили множеству правил построения и произнесения речей. Марк Фабий Квинтилиан (приблизительно 35-100 гг. н. э.) был самым знаменитым учителем риторики в Риме. Уровень его требований к ораторам был очень высок. Основные требования – тщательное воспитание и обширное образование. Насть многочисленных искусных приемов (ораторских уловок), которым обучали учеников, достойна внимания и сегодня (см. главу «Риторические средства выражения»). Сегодня мы скептически относимся к речам, имеющим эстетическую самоцель (например, Про-тагора), или демагогический пафос (например, Гитлера и Геббельса). Чисто выточенные фразы, украшение рито-рическими фигурами, вычурный стиль, блестящая виртуозность – все эти элементы мы должны решительно отклонить, поскольку они способствуют необъективности.

Средневековье опять привело искусство речи к расцвету. Путь проложили нищенствующие монахи от Савонаролы к Лютеру. В новое время ораторская речь зазвучала в английском парламенте XVIII века и в Конвенте после Французской революции. (Надо отметить, что в парижском Конвенте* некоторые ораторы заготавливали конспекты как правого, так и левого, противоположного направления. Держали нос по ветру).

На протяжении многих столетий риторика оказывала значительное влияние на поэтическое искусство. Мы знаем, что Расин, знаменитый французский драматург XVII века, проштудировал все «Формирование красноречия» Квинтилиана и составил тетради конспектов.

Но ни в одном парламенте речь не имела и не имеет столь большого значения, как в английском, именно со времен Ренессанса. Ряд великих ораторов – Питт, Фокс, Шеридан, Гладстон, Ллойд Джордж, Черчилль и Бевин проходит с тех пор до XX века. И сегодня Англия в еще большей степени, чем, например, Германия – страна речей и дискуссионных клубов.

Однажды английский историк лорд Актон полуехидно, полухвалебно высказался следующим образом: "некоторые нации платят чародею красноречия, однако Германия – «очарованию хорошего управления»".

И все же немецкая парламентская история насчитывает значительное число видных ораторов. Наиболее блестящим оратором XIX века является Ойген Рихтер Бисмарк. В бундестаге видными ораторами и полемистами были, например, Шумахер, Арндт, Хейнеман, Эрлер и Шмидт от Социал-демократической партии; Аденауер, Киссингер, Герстенмайер, фон Гуттенберг и Штраус от Христианско-демократического союза Христианско-социального союза и Делер от Свободной демократической партии.

Поучительно сравнить между собой, например, речи Бисмарка, Ллойд Джорджа, Бриана, Черчилля, Хеусса. Каждый обладал собственным стилем и тем не менее все они использовали такие средства, как образность, логика, повышение интереса к речи и так далее, которые ниже будут описаны подробно.

В этой книге история риторики лишь бегло очерчена. Подробное описание см. в разделе «Историческая часть» книги Уэдинга/Стейнбринка «Основы риторики»*, вышедшей в 1986 г.

Хотя в сегодняшние дни риторика чаще всего изучается на курсах с практическим уклоном (в объединениях по экономическому образованию, в народных университетах, на партийных семинарах и т. д.), однако в качестве специальной научной дисциплины высшей школы она преподается только в Тюбингенском университете*. Йозеф Коппершмидт жалуется в своей достойной внимания, но изложенной в тяжелом научном стиле книге «Общая риторика» (1976), что в основе «современной риторики» лежит «лишь ограниченное понимание риторики». Он имеет в виду сужение области изучения, отказ от обширных образовательных и теоретических притязаний античной риторики в пользу чисто прагматического подхода, ориентированного на практику обучения речи. Коппершмидт предложил идеалистический проект, который лишь в малой степени учитывает сегодняшнюю речевую практику, но, правда, пытается выработать «нормативную систему правил», «грамматику разумной речи».

История риторики учит, что при разработке структуры речи следует обеспечивать соответствие содержания и формы.

Комбинация «хорошая форма – плохое содержание» (как пример софистики) не достигает результата, как и другая комбинация: «хорошее содержание – плохая форма» (например, глубокая книга Фихте «Речи и немецкая нация» так тяжеловесна по форме и стилю, что Якоб Гримм однажды пытался «перевести» ее на доступный немецкий язык. Сегодня некоторым научным трудам по риторике, несомненно, необходим Якоб Гримм…)

3.1.2 Тема

Разработать речь на общую тему зачастую труднее, чем на специальную, так как в первом случае возникают опасности многословия, пошлости, поверхностности и неоправданного обобщения. Часто задача ставится слишком широко. Речь идет о том, чтобы тему речи обозначить как можно точнее: она не должна быть слишком широкой, но и не быть слишком узкой или иметь неправильно расставленные акценты.

Правило 1. Каждое слово темы мы подвергаем проверке на точность смысла.

Правило 2. После разработки первой редакции ключевых слов мы анализируем, не слишком ли многое записано, не нарушены ли рамки поставленной задачи.

¦ Формулировку темы лучше поискать попривлекательней, но не навязчивой. Главную часть можно дополнить подзаголовком. Эффективное средство привлечения внимания - постановка вопроса. Правда, на поставленные вопросы нужно также недвусмысленно ответить.

Эффективнее заглавия «Захват власти национал-социалистами»* действует, например, постановка вопроса: «Как Гитлер пришел к власти?»

В любом случае важно, чтобы заголовок соответствовал содержанию речи. Слушатель должен знать, что его ожидает. Поэтому объявление о докладе нельзя делать двусмысленным или слишком общим. Так, однажды объявление, слишком общего характера, «Вечер с Германном Гессе» послужило причиной неудачи поэта. (Он очень забавно рассказывает об этом в новелле «Авторский вечер».). Жители маленького городка, непритязательные в литературном отношении, настроились на «смех до упаду» или полагали, что по крайней мере Германн Гессе споет им частушки под незатейливый аккомпанемент. Но он выдал «на потеху» новеллы и стихи. Спустя короткое время зал опустел. Профессор атомной физики также был в высшей степени удивлен, когда на его сугубо научный по содержанию доклад «Космические лучи» собрались только женщины. На рекламном плакате значилось: «Косметические лучи».

3.1.3 Основное в содержании речи

Вообще говоря, мы, как правило, различаем следующие десять основных элементов, которые характеризуют хорошую речь: объективность, ясность, образность, целенаправленность, повышение внимания, повторение, неожиданность, смысловая насыщенность (различная), лаконизм (краткость) и, не в последнюю очередь, юмор (и его разновидности, такие, как острота и ирония).

Объективность

Объективность означает прежде всего максимально возможную степень правдивости и непредвзятости. Каждому оратору рекомендуется прочитать серьезное и тем не менее всем понятное высказывание Карла Ясперса* о софистике и сущности сообщения в его книге «Об истине».

Объективность означает глубоко согласованное, обусловленное существом дела, соединение содержания и формулировок речи, что не исключает элегантной отделки.

Сегодня мы предпочитаем в противоположность античной риторике «объективность, которая не нуждается ни в золотом шаблоне, ни в вычурности» (Науманн). Пафос чаще всего лишь фальшивая монета чувства. Упор на чувства что-то скажет слушателю лишь в том случае, если есть желание выразить или возбудить личное и искреннее сочувствие. С пафосом не говорят о цене сыра или выращивании кактусов.

Ни один оратор не позволит себе вообразить, что он абсолютно объективен и правдив. Мы все ошибаемся; мы намерены прикладывать много усилий, чтобы избежать ошибок. Наше знание, даже самое основательное, остается несовершенным. Кроме того, объективность характеризует сведения, которые я доношу до слушателей: что именно является констатацией фактов и взаимосвязей, а что – личным мнением и оценкой (например, объективное утверждение: Гамбург лежит на Эльбе. Оценка: Гамбург является самым красивым немецким городом).

Ясность

Старое правило утверждает: оратор должен говорить так, чтобы его не только можно было понять, но и невозможно было не понять. В ясной и четкой речи нет места какому бы то ни было недоразумению. (Мольтке в 1870 г. своим офицерам сказал: «Приказ, который может быть неправильно понят, всегда и понимается неправильно». Это справедливо также и для утверждений, высказываемых в речи.)

Теодор Хеусс стремился лишний раз просмотреть наброски речей, чтобы упростить формулировки, если они казались ему высокопарными. Этот процесс он называл «избавлением от Хеусса», как об этом сообщает его племянница Нанна Фрейлингхаус в рассказах о Хеуссе. Правда, нередко неясность даже входит в «систему» оратора. К сожалению. Иногда умалчивают или говорят неясно, потому что хотят скрыть свое истинное мнение. Фридрих Науманн сказал о «сбросе балласта»: «Сбрасывать нужно все, что не соответствует ясному мышлению, хотя подлежащее сбрасыванию может быть очень привле- кательным. Отсекайте все, что трудно понять слушате- лям. При этом не слишком дорожите своими собственными пристрастиями. Ведь оратор говорит не для себя, a для других».

«Непонятное» не означает исполненное глубокого смысла. Пауль Хейсе иронически рекомендует: «Учитесь упражняться в тех уловках, которые вам обеспечат успех; в мелких местах нужно мутить, чтобы думали: вода глубока».

Многие недоразумения возникают из-за путаницы в понятиях. Некоторые слова и понятия многозначны их мы уточняем с помощью определений.

Пример многозначности слов: понятие «демократия» по-разному понимается в Западной и Восточной (народная демократия) Германиях. Если в дискуссии каждый участник не представит свое определение, то дальнейшее обсуждение вопросов неплодотворно, так как неясны основные положения.

В основе некоторых недоразумений – многозначность употребляемых слов. Поразительный пример приведем из событий последней мировой войны: английский министр Антони Идеи во время выступления по радио сердито отбивался от обступивших его фотографов со словами: «Don't shoot, please!», что, означало: «Не фотографируйте именно теперь, когда я должен сосредоточиться»(shооt – стрелять, фотографировать, прим. перев.). На следующее утро немецкое радио, торжествуя, сообщило, что на Иде-на, английского военного министра, было совершено

покушение. Мы опять и опять констатируем: при многозначности слов мы невольно выбираем те значения, которые соответствуют нашим субъективным желаниям. Само собой разумеется, что для ясности речи существенна логика. Мы обращаем внимание на логическое соединение деталей и основных положений, равно как и на кристальную ясность выражения.

Что касается ясности и понятности, то риторические возможности многих преподавателей высшей школы оставляют желать лучшего.

Лекции одного преподавателя химии из Риги студенты плохо понимали. Он говорил невнятно, путано, растягивая слова так, что слушатели приходили в отчаяние. Его преемником, напротив, был блестящий оратор и педагог. После первой же лекции один польский студент заметил: «Надо отдать должное новому профессору: химия сама лезет в голову!»

В письме студента Й. Б. Германна к приятелю Жану Паулю так рассказано о знаменитом профессоре математики Геттингенского университета Абрахаме Готтхельфе Кэстнере (1719 – 1800). «Доброжелательность своих слушателей он поддерживал своеобразным образом. Кэстнер – человек старого закала. Его лекции никто не хвалит, потому что для тех, кто математику понимает, они слишком пространны, а для начинающих – слишком тяжелы, он использует строгие методы доказательства, чтобы сделать понятными арифметические или геометрические определения, и, разумеется, продолжает это до тех пор, пока сам не устанет. Поскольку сам он понимает, но преподнести математический метод в занимательной форме не может, то усердно заботится о том, чтобы на столах лежало определенное количество книг (ведь не все слушатели могут (!) разогнать скуку во время его лекций). Это, например, могут быть книги басен с гравюрами на меди, описания путешествий, Вергилий с гравюрами на дереве и многое тому подобное…»

Образность

«Образное представление – фундамент всех позна-ций» – так написано в 9 письме Песталоцци «Как Гертруда учит своих детей». Это справедливо не только в отношении детей, но и взрослых.

Точным, но малонаглядным образом философ Кант определяет значение образного представления: «Мышление без содержания пусто, образное представление без понятия слепо. Следовательно, необходимо создавать свое понятие, сообразуясь с чувственным ощущением, то есть в наглядном представлении соотносить понятие предмету, а это означает – приблизить образное представление к понятию». Англичане, например, склонны к образной манере речи, они приводят сравнения, описания и т. д.

Следующее средство представиться слушателям и внушить им доверие – дать беглые сведения о себе самом, которые оратор скупо роняет в речи тут и там. Короткие истории, связанные с лично пережитым – излюбленные приемы в речах британских государственных деятелей. В известной мере подход основан на чрезвычайном интересе британской общественности к личной жизни действующего лица (Хуго Фишер).

Французы больше любят кристальную ясность рационализма. Мы, немцы, в нашей манере речи тяжеловесны и абстрактны в большей степени, чем наши западные соседи. (Специалист по эстетике Вишер в забавной манере наглядно показывает суть различных языков. По его мнению, французский язык напоминает ликер и бисквит, итальянский – красное вино и апельсины, голландский – «настоящую селедку», а немецкий – хороший ржаной хлеб и пиво.)

Старания многих немецких ораторов в этом отношении совершенно очевидны: «Как я мог сказать так – наспех, предельно непонятно, отстраненно, высокомерно и тяжеловесно»? (Веллер).

¦ В хорошей и действенной речи отвлеченные и образные мысли соединены друг с другом. Речь, состоящая из сухих слов и бесцветных выражений, скучна и пресна, как несоленый суп. Как правило, речь развивают от наглядного представления (образ, сравнение, рассказ и так далее) к понятию. Абстрактные понятия без фундамента образов редко остаются в памяти. (Польский политик Циранкевич в 1956 г. выступил против сталинистов, которые не выясняли причины нарушений, а искали виновных. Он сказал: «Если кто-то боится малярии, то должен не комаров ловить поодиночке, а осушить болото».

Наглядны характерные детали; абстрактны в сравнении с ними суммирующие обобщения. Прежде всего нужно запастись цифрами. Никто не может удержать в памяти дюжину чисел, но это удается, если представить их,- наглядными. «Хотя нет нужды удерживать в памяти малейшие детали, как при утомительном счете, однако речь без определенных деталей недейственна и тускла», – констатирует Гамильтон. С помощью выразительных средств динамичным и жизненным предстает самый сухой и скучный материал. Для оратора также справедлив рецепт Вольтера: «Умелый повар даже из самой жесткой подошвы приготовить вкуснейшее блюдо».

Целеустремленность

Оратор постоянно думает о том, что нужно достичь главного пункта. Каждая речь, а особенно речь с выражением мнения, достигает кульминации в «целевом предложении» или в небольшом числе выражений, содержащих основные мысли.

¦ Целевое предложение и эти выражения должны многократно повторяться в одной и той же, а также в различных формулировках. Формулировки целевых и ключевых предложений должны легко запоминаться.

«Нельзя слишком многого желать от одной речи! Мысль, которая запечатлена в памяти, лучше пятидесяти, которые в одно ухо вошли, а в другое вышли. Лучше крепко вбить один хороший гвоздь, чем слабо воткнуть дюжину канцелярских кнопок, которые выскочат в течение часа» (Спэрджен).

Диалог после доклада:

– Как долго говорил оратор?

– Два часа.

– И о чем он говорил?

– Этого он не сказал…

Каждая речь содержит несколько «красных мест», которые остаются в памяти слушателя. Действие хорошей речи не исчерпывается одним мгновением: порой она волнует людей долгое время. Мы концентрируем внимание на важнейшем, характерном и опускаем все несущественное. Вычеркиваем все, что мешает главному. Ничего нет хуже, чем обременительный груз мыслей, которые слушатель не в состоянии переработать. Non multa, sed mul-tum dicere – немногим, но многое сказать.

Повышение напряжения

Оратор не просто сообщает факт за фактом, одну фра-' зу сменяет другой, но настраивает речь на повышение напряжения. Мы заботимся о напряжении и кульминации; при разработке речи мы посвящаем им особое внимание: кульминационный пункт должен быть хорошо сформулирован заранее. Повышение напряжения в речи внутренне обусловлено и органично, а не внешний и «рассчитанный на успех прием». ¦ Повышение напряжения является первым формати-, рующим параметром речи. Стремятся к более крутому подъему напряжения - от вступления до заключения. Лидер французских социалистов Жан Жорес говорил настолько увлекательно, что однажды даже стенографистки забыли записать его речь.

Но что сделать, если слушателям скучно? Что посоветовать? Вот как поступил Хрущев. В 1964 г. в Дании на официальном приеме он прикрепил крохотный радиоприемник на отворот пиджака датского премьер-министра Крага, а в уши воткнул ему миниатюрные устройства для воспроизведения звука. Краг услышал музыку. Хрущев: «Это хорошо, если на официальных торжествах во время речей скучно». Краг остроумно ответил: «Все же я не хотел бы им воспользоваться сегодня вечером, когда Вы будете говорить».

Повторение

¦ Повторение оратором основных мыслей имеет большое значение, так как содержание речи слушатель запоминает.

Речь должна быть, как алмаз, который рассматривают, медленно поворачивая в руках. При этом суть сохраняется, изменяется только внешность (варианты основных мыслей). Подумаем о том, что оратор затратил много трудов и усилий, чтобы содержание речи ясными деталями и связями дошло до сознания слушателей. Слушателей же мы считаем способными на непосильный труд справиться со всем этим за один час. Выступая, мы должны помочь им, используя не только выразительные средства, но и многократное повторение существенного. Искусное повторение способствует более глубокому внедрению высказываемых мыслей в сознание слушателя.

Неожиданность

Признаком искусного в психологическом отношении стиля речи является оправданная по смыслу, но неожиданная и нетрадиционная связь деталей. Например, мы связываем факты самым неожиданным образом.

¦ Неожиданность является фактором, повышающим напряжение.

Но мы не смешиваем эффект неожиданности с фабрикацией сенсаций. Серия чрезмерно обостряющих внимание «шоков» действует на большинство слушателей отталкивающе.

Смысловая насыщенность

Оратор обращает внимание на смысловую насыщен ность речи: в разных частях речи она различна. Материал, постоянно концентрируемый в тесном временном отрезке, да к тому же, возможно, еще и нелегкий для понимания, не будет воспринят слушателем. (Особенно следует предостеречь от избытка цифровой информации «из лучших побуждений»!) Вниманию слушателей дается передышка. Поэтому мы меняем манеру речи: она то насыщена информацией, то разрежена. Ни в коем случае нельзя каждое предложение нагружать «тяжелой для слу-шателя пищей»; в этом случае речь легко становится собранием головоломок.

¦ Нельзя сложные понятия давать концентрированно. На то, что мне ясно может быть после длительного обдумывания, слушателю требуется время.

Лаконизм (краткость речи)

Это очень важная глава. «Тайна скучного состоит в том, чтобы сказать все» (Вольтер). В одном докладе мы никогда не исчерпаем нашу тему, а только исчерпаем терпение наших слушателей. Совет Лютера молодому проповеднику: «Коль поднимаются, да рот пошире открывают, то люди уши затыкают. За четверть часа напроповедуют гораздо больше, чем сделают за 10 лет. Если почувствовал, что люди слушают прилежнее, тут же заканчивай свою проповедь. Вот тогда у тебя будут слушатели». Лютер отвергал риторику, как стремящуюся искусно приукрашивать дела словами. Он выступал против многословного краснобайства и в одной застольной речи сказал: «Если занимаются риторикой и употребляют много слов, не имея фундамента, значит, за этим ничего нет, это только разукрашенная вещь, вырезанный и размалеванный идол».

Различие между скупой на слово диалектикой и многословной риторикой Лютер показал на следующем примере: «Диалектика говорит: дай мне есть; риторика говорит: я весь день шла трудной дорогой, я устала, больна, голодна и так далее, мне нечего есть; дай мне хоть кусочек мяса, хорошо прожаренного, дай мне выпить кружку пива».

Марк Твен рассказал: однажды ему так понравился миссионер-проповедник, что он решил пожертвовать ему доллар. Проповедь длилась уже час, и Марк Твен понизил свое подаяние на половину доллара. Проповедь продлилась еще полчаса, и он решил, что не даст ничего. Когда священник спустя два часа наконец закончил, Марк Твен взял доллар с тарелки для подаяний, чтобы компенсировать свою потерю времени.

Древние спартанцы были врагами многословия. Однажды в голодное время посланец другого города долго просил мешок зерна. Спартанец отказал ему: «Мы забыли начало твоей речи, а потому не поняли ее конца».

Второй посланник показал пустой мешок и только сказал: «Вы видите: он пуст; пожалуйста, положите в него хоть что-нибудь». Спартанец исполнил желание, но не без поучения: «В следующий раз говори короче. Что мешок пуст, мы видим. О том, чтобы его наполнить, можешь не упоминать».

«Берегись многословия!» Это последнее высказывание справедливо и сегодня. «Чтобы быть скупым на слова, нужно овладеть полнотой понимания. Но эта полнота достигается долгим упорным размышлением, которое предки называли медитацией»(Науманн).

¦ «Истинное красноречие состоит в том, чтобы сказать все, что необходимо; но сказать только то, что необходимо» (Ларошфуко в своих «Максимах»).

Многословие равнозначно скуке. Самая сокрушительная критика речи, какую я знаю, заключена в одном предложении: «Доклад начался в восемь, когда в одиннадцать я взглянул на часы, была половина девятого» Скучного оратора не ценили никогда и нигде. «Дорогой друг, – ехидно сказал политический противник чрезмерно молчаливому Шефтсбери (1671-1713). – Вы не раскрыли рта ни на одном заседании парламента!» «Вы ошибаетесь, дорогой друг, – парировал Шефтсбери невозмутимо. – Пока вы говорили, меня одолевала зевота».

Из Аргентины сообщали (1962), что политик Луис Мигель вызвал одного врача на дуэль – драться на саблях. Причина: Мигель узнал, что медик прописывал своим пациентам его речи в качестве снотворного.

У одного британского премьер-министра во время скучной речи закрылись глаза. Оратор: «Мне кажется, досточтимый премьер-министр заснул». Тот медленно открыл глаза и тяжело вздохнул: «Как бы я хотел, чтобы так и было».

И сегодня в некоторых странах практикуются усыпляющие длинные речи. На партийном съезде христианских демократов в январе 1962 г. в Неаполе секретарь партии Моро говорил в течение шести часов. Рекордсменом «долгих речей» в Германии стал депутат Антрику: в 1911 г. в рейхстаге он держал восьмичасовой ораторский день. Но потом этот рекорд побил его австрийский коллега Лехер, который «без точек и запятых» в рейхстаге на земле прекрасной Вены говорил в течение 14 часов. Чтобы избежать дальнейших рекордов, ограничили время выступления.

Говорят, скорее всего шутливо: оратору позволено говорить обо всем на свете, но только не больше часа. И евангелист Матфей предупреждает, цитируя речь

Христа к фарисеям: «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день страшного суда» (Матф. 12, стих 36).

Можно говорить гораздо короче и выразительнее, чем мы думаем. Речь не должна подменять книгу. Мы легко вкладываем в речь слишком многое. Длинная речь не всегда результат многословия оратора, но очень часто – результат недостаточной подготовки.

«Это письмо длиннее обычного, потому что у меня не было времени сделать его короче», – признался однажды другу Паскаль. Вместо «письмо» зачастую можно сказать «речь».

И подумайте при составлении речи о старой театральной мудрости: то, что вычеркнуто, провалиться не может.

«Говори кратко!» – так написано в кабинках для телефонов. Это напоминание следует не только вывешивать в залах заседаний, но и принимать во внимание самым серьезным образом.

Юмор, остроты, ирония

Священник-доминиканец Рохус Шпикер пишет, что некоторые люди используют серьезность как фальшивую бороду, для маскировки, и продолжает: «В красном словце, которое проскользнет в разговоре, заключено больше ума и сердца, чем в иной вычурной фразе, сакраментальная ценность которой – лишь декорация.

¦ Острота освещает глубже, чем трагическая серьезность.

Фраза, брошенная со смехом, может беззвучно плакать. Конечно, нам, немцам, постичь это трудно. Итак, пожалуй мы и дальше будем искать мудрость за фальшивой бородой»,

Шпикер совершенно прав: часто мы стараемся решить проблему слишком односторонне – с помощью наморщенного лба и напряженной серьезности. Во время речи (разумеется, не надгробной) прямо-таки необходимо, чтобы слушатели могли улыбнуться или как следует посмеяться. Юмор и остроты будоражат и оживляют, если они не слишком натянуты.

¦ Юмор и шутки особенно необходимы, когда трудные места речи уже позади.

После тяжелых пассажей слушателям нужно перевести дух, лучше всего с веселой шуткой, «причем при смехе важны и внутреннее веселье и внешнее освежающее действие благодаря дополнительному кислородному обмену» (Эндрес). «Смех – выражение некоторой приятности ощущений» (Буш). Имеется, например, протокол речи Бисмарка, в котором не раз отмечено «оживление в аудитории».

Юмор, в основе которого сердечность, несомненно эффективнее, чем острота, основанная на интеллекте. «Острота доказывает не более, чем остроту ума, в юморе проявляется избыток душевности» (Вильгельм Пиндер). Людвик Райнерс описывает различие между остротой и юмором следующим образом: «Острота высмеивает, юмор смеется. Острота умна, юмор полон любви. Острота сверкает, юмор излучает тепло. Острота разоблачает несовершенство мира, юмор помогает нам преодолевать его».

Юмор – лучшая приправа к горькой действительности, чем сухость и конструктивность. Один анекдот может охарактеризовать человека лучше, чем целая биография. «В трех анекдотах можно дать образ человека» (Ницше). Только анекдоты не просто кое-где вставить в речь, как это бывает, но заранее обдуманно запланировать. Острые пункты речи также должны быть тщательно отточены.

Нередко смешат нечаянные шутки. Их причиной является способ выражения, вызывающий недоразумение. Два примера из недавнего времени: Федеральный министр почтовой связи Штюклен в бундестаге провозгласил, вызвав общее веселье: «Die ledigen Postbeamtinnen liegen mirganz besonders am Herzen.» (игра слов: меня особенно тревожат вакансии для почтовых служащих-женщин мне особенно по сердцу холостые почтовые служащие-женщины).

Политик в области культуры Пауль Микат сказал в дюссельдорфском ландтаге в речи о проблемах школы: «Холостяки, как известно, не имеют детей…» Смех депутатов. Микат: «Господа, вы смеетесь преждевременно, я хотел сказать…, которых бы они посылали в школу!» Зачастую в парламентской жизни шутки смягчают напряжение. «Не правда ли, господин Реннер, если вы придете к власти, то вы меня повесите, – сказал однажды Аде-науер известному коммунисту. Тот на это: «Конечно, господин Аденауер, но со всем почтением».

Едкая ирония, безжалостная насмешка, злой сарказм не /всегда применимы. Кто не знает эти небрежно бросаемые недосказанности, вызывающие смех друзей и бешенство противников? «Господин министр, я только что услышал Вашу речь, однако теперь шутки в сторону…»; или (из речи адвоката перед судом): «…если мы откажемся от какой бы то ни было логики и примем во внимание только мнение прокурора…» Вот один политик кричит своему оппоненту: «Если Вы соглашаетесь со мной, я чувствую, что я сказал что-то неверное». Это все может быть очень остроумным, но иной раз действует даже разрушительно, так как легко уводит от конструктивных положений.

Но находчивость в импровизации действует как освежающий бриз.

Ирония и насмешка особенно действенны, когда оратор подвергает им и себя самого. Отпускать шутки на свой собственный счет означает действовать, управляя собой, (например, это может быть рассказ о комической или неловкой ситуации, участники которой смешны слушателю. Что-нибудь в этом роде понравится любому).

Существенным элементом многих речей является выполнение доказательств. Я проработал эти вопросы в моей книге «Школа дебатов»*

3.1.4 Стиль речи – стиль письма

Одно старое изречение гласит: «Это противный недостаток, Если человек говорит, как книга. Ведь хорошо читается любая книга, Которая говорит, как человек».

Современный литературный немецкий язык вначале был письменным**, а не разговорным языком. Сегодня нас иногда раздражает канцелярский стиль, безгранично раболепный, напыщенный, вычурный, неестественный. Время от времени он очень обесцвечивает разговорный язык, действуя не в его пользу. «Нельзя забывать, что первична устная речь, а письменность – это вспомогательное средство, которое преодолевает непостоянство звучания речи» (Христиан Винклер).

Английский парламентский деятель Фокс обычно спрашивал своих друзей, если они читали его опубликованные выступления: «Речь читалась хорошо? Тогда это плохая речь!»

«Некоторые удивительно хорошо прозвучавшие речи, прочитай мы их на следующий день в газетах или в парламентских протоколах, сгинули бы в прахе забвения» (Хайнц Кюн). Карл Маркс, например, обладал большой остротой мышления, но не был хорошим оратором. «Написанное» может быть насыщенным по смыслу; в крайнем случае, если мысль неясна, можно повторить чтение. «Речь – не письмо» – кратко и твердо сказал специалист по эстетике Ф. Т. Вишер.

Речь не тождественна тексту, который произносит оратор, так как речь воздействует на слушателя не только содержанием и формой, но всей манерой выступления. Речь взаимодействует между оратором и слушателем; создается для определенного мгновения и направлена на определенный состав слушателей. Сама по себе написанная речь действует как еда, о которой только что рассказано.

Следующий обзор выражает некоторые различия между звучащей речью и речью записанной.

Звучащая речь

· Действие через содержание и выступление

· Ограничение в отборе фактов и мыслей

· Редакция ключевых слов с возможностью их вариации, (остается пространство для спонтанных идей; фиксируются только обороты, требующие особой точности

· Больше повторений и обобщений, чем в «письме», так как у слушателя нет возможности навести справки.

· Зависимость от момента произнесения

Записанная речь

· Действие только через содержание

По возможности полное и

и законченное выражение

замысла

· Однократная и точная

фиксация; предельная

стилистическая шлифовка

· Большее напряжение в манере изложения; меньше повторений и обобщений, так как у читателя есть возможность навести справки. «Написанное» читатель имеет в своем

речи; однократное исполнение.

· Обращается в первую очередь к определенному обществу распоряжении, так как оно не связано со временем и однократностью исполнения. Обращается в первую очередь к неопределенному читателю.

(Впрочем: сегодня, напротив, письменная речь заимствует многое прежде всего от устной речи. Спонтанная, гибкая и оживленная устная речь может быть плодотворнее, чем зачастую сухой и безжизненный текст.)

3.2 О структуре (план речи)

Иоганн Готтфрид Гердер писал (в 45-м теологическом письме): «Я охотно прощаю все ошибки, кроме ошибок в последовательности частей речи». И Шопенгауер констатирует: «… немногие пишут так, как строит архитектор, который заранее составляет план и продумывает все вплоть до деталей, большинство же, напротив, действуют будто играют в домино». Это точно. При игре в домино кости кладут так, как они подходят в данное мгновение, без обозрения возникающего строения как целого. Многие ораторы также поступают с частями своих речей. К сожалению.

Никто не строит дом без плана. И речь никто не строит без разработки ее структуры. Речь – не сумма деталей, у нее продуманная внутренняя структура.

Мы различаем два аспекта структуры: план (основная структура) и план деталей. Для речи справедливо то же, что Рудольф Энгельгардт сказал в своей книге «Веселый экзаменационный молитвенник» (Эссен, 1962): «Книги с малым числом разделов подобны плохо проветренной комнате. Они вызывают заболевания органов дыхания». А также: «В них – бес высокомерия. Мол, мне, автору нет нужды оглядываться на моего читателя».

Уже тогда, когда мы собираем материал и производим его отбор, мы с «величайшим старанием» заботимся о его наилучшей структуре. Это редко удается с первого раза. Постоянно обдумывают возможность улучшения структуры. Схемы, которая подходила бы для всех речей, не существует. Но следует соблюдать некоторые принципы.

Построение деталей должно быть:

• логически правильным и искусным с точки зрения психологии;

• обозримым;

• продуманным в отношении увеличения напряжения.

• Соблюдаем в речи и в плане известное правило трех частей (введение – главная часть – заключение).

Введение является одновременно настройкой на слушателей. Основной отрезок речи образует главная часть (главная тема и «ключевые мысли»; объяснение, пример, следствие, доказательство). Заключение содержит обзор, кульминацию, окончание.

Хотя мы не ставим вопрос, как это делали в древности, однако во многих случаях для речей с выражением мнения очень полезным показал себя следующий план (следуя Р. Виттзаку).

Введение и главная часть должны дать ответ на следующие четыре вопроса: