"Черное солнце" - читать интересную книгу автора (Арбенина Ирина)Глава 14— Алло! Ладушкин звонил из Парижа. — Ну что, Юлсу поправляется? — поинтересовалась Аня. Светлова решила не объяснять Ладушкину по телефону про Броню и чем они тут занимались последние три дня, пока он дежурил у парижской больницы, где лежала Юлсу. Тем более что у них все закончилось благополучно: девочку удалось быстро найти и вернуть растяпе Генриетте. — Если бы поправлялась! — вздохнул Ладушкин. — Говорят, ее дела совсем плохи! Все гораздо хуже, чем можно было сначала предположить. В общем, по-моему, если вы хотите с ней поговорить, вам надо вылетать сюда. И побыстрее! quot;Юлсу Тегишева… — не выходило из головы Светловой, пока летела в самолете. — Черное Солнце… Если генералы свирепы в силу принадлежности к элите военных кадров, то значит ли это, что их дочки так же свирепы.., и не боятся крови? Это еще, вопрос. Все связано в жизни невидимыми нитями. Таинственное темное пятно на Солнце, солнечная буря — и судьба красивой шестнадцатилетней девочки неожиданно оказалась сломанной. Солнечный удар… Таблоид публикует материал о «новой звезде модельного бизнеса» и ее отце. Марион Крам в один прекрасный день читает заметочку в газете и задумчиво заштриховывает седые усы генералаquot;. Возможно, с этого самого дня и началась трагедия Черного Солнца модельного бизнеса, юной шестнадцатилетней Юлсу Тегишевой. Жених Юлсу требователен к репутации будущей невесты, и девочка не может этой репутацией рисковать. Что там с генеральскими генами передалось — неизвестно. Но принципы любой войны девочка усвоила, очевидно, неплохо. Сам генерал был не слишком взволнован шантажом. Тем более и доказать ничего точно нельзя. «Собака лает — караван идет… Брань на вороту не виснет…» Обычное поведение постсоветского чиновника, которому не страшен позор, компромат, огласка… Ему на все это плевать. Ему так хочется хорошо пожить, что стыд — ничто по сравнению с этим желанием. А потом, ведь все вокруг тоже в грязи. Так что тем более не стыдно: чиновники уверены, что это «не смертельно». Но дочь Юлсу в панике. У нее жених за пределами России, а там другие нравы. Она приготовилась вписаться в респектабельную Европу. Карьере модели скандал, может быть, и не помешает, но уж ее браку — точно! Итак… Подведем итоги. Крам видит отличный повод для шантажа. Жизнь в Амстердаме требует много денег. Надо содержать свой дом-баржу. Кроме того, она жаждет отомстить. И она пишет письмо Тегишеву. Тегишеву, который занимался в Октябрьском-27 секретными исследованиями и курировал их. Тегишеву, имя которого мелькало теперь на страницах зарубежных газет рядом с именем ставшей знаменитой дочерью Юлсу. Между тем носители вируса, так или иначе, уходили в другой мир. В немецкой клинике умирает врач Геннадий Гец. Инна Гец заказывает Ане расследование. В Линибурге в комнате Геца Аня находит сожженное письмо из Амстердама. И конверт с адресом Крам. Анна едет к Марион Крам. Но Крам уже убита. С помощью адвоката Леонтия Фонвизина узнает о наследстве, оставленном Тегишеву. Итак… Кто убрал шантажистку? Ее жертва, Игорь Багримович? Но он в Амстердам не приезжал. Там была женщина. Светловой надо найти Женщину в белом. По случайному стечению обстоятельств она находит Алю Фокину последней из всех, кто пострадал от вируса. От нее Светлова узнает, что та никого не убивала. У Фокиной — абсолютное алиби: билеты на самолет. И Аня получает подтверждение, что убийца — вирус. Откуда возникла эта версия о том совпадении, что все жертвы погибали сразу после посещения Фокиной? Во-первых, не сразу… Гец умер через три дня. Осип Николаев и вовсе через неделю после того, как Фокина побывала в Ковде. Это только суеверным жителям деревни со страху позже стало казаться, что «приехала ведьма — и Осип сразу помер». Между визитом Али Фокиной к Полоцухину и его смертью тоже прошло несколько дней. Важно другое: все три смерти произошли в один временной отрезок — сорок-пятьдесят дней. Именно столько времени прошло с момента сверхмощной вспышки активности Солнца, зафиксированной в начале текущего лета… По всей видимости, именно этот мощный выброс энергии Солнца и дал толчок пробуждению вируса. Вероятно это или нет? Во всяком случае, никто не сможет доказать обратное. Ибо причины пробуждения вирусов досконально не исследованы. И неизвестны! Никто пока не знает, отчего они неожиданно просыпаются. Но активность Солнца — объяснение, к которому склоняются многие ученые. Incubo по латыни означает «покоюсь». Вирус, заразивший Николаева, Геца, Фокину и Полоцухина, «покоился» в их организме много лет. Это вполне вероятный вариант поведения некоторых вирусов. Потом его разбудила солнечная активность. И тогда настигнутая странной болезнью Аля Фокина продает доставшийся ей в наследство родительский дом и на вырученные деньги отправляется в свое печальное «турне», чтобы навестить — возможных! — товарищей по несчастью. Incubo — покоюсь… А инкубационный период — это скрытый период работы вируса — до того момента, когда проявляются первые явные признаки заболевания. Возможно, у этого вируса из Октябрьского-27 он составлял именно сорок-пятьдесят дней. Именно столько времени понадобилось проснувшемуся от солнечного удара вирусу, чтобы убить свои жертвы с разницей в неделю-другую. С учетом индивидуальной реакции организма на заболевание: один сопротивлялся дольше, другой меньше. Итак… Вирус просыпался, начинал свою «работу» — и заканчивал ее в положенный ему срок. Но не превышающий двух месяцев. А то, что именно в это время Фокина навестила всех погибших, — это всего лишь случайность. Вирус убил всех.., кроме Марион Крам. Итак, Аля Фокина не убивала Крам. Но ее убила, по свидетельствам очевидцев, все-таки женщина. Еще одна пострадавшая от вируса жертва? Но вирус избирателен: его жертвами становятся мужчины. Кроме того, список возможных жертв вируса исчерпан: больше нет никого, кто имел тогда в Октябрьском-27 доступ к лаборатории. Тогда какой у преступницы был мотив? Непонятно. Но зато мотив, и очевидный, есть у Тегишева. Так же, как у него, есть этот мотив и у его дочери Юлсу. Как же получилось, что Аня все-таки добралась до «версии Юлсу»? Сначала от жизнерадостной Насти Козловой она случайно узнает о девочке, отчисленной из Милфилда за склонность к анорексии. Но нужно было поистине озарение, чтобы догадаться, что именно эта девочка сделала почти мгновенную и блестящую карьеру в модельном бизнесе! И что тощий «гусенок», Юля, дочь Тегишева, и блистательная Юлсу, звезда подиума, — это один и тот же человек. Генерал сам открыл это Ане: не удержался, похвалился дочерью. По неведению? Теперь Юлсу Тегишева тихо угасает в парижской больнице от анорексии. Почему, кстати, генерал, который пылинки сдувал с дочери, ничего не замечал? И он, и московский эскулап? Ведь все-таки ее наблюдал врач. Очевидно, слишком разительны были различия в реалиях ее двойной жизни. Русские дети, выросшие на Западе, как бы попадают в зазор между тамошним образом жизни и здешним. В Милфилде любая наставница-воспитательница с первого взгляда различит малейшие признаки анорексии: как цербер, она постоянно начеку. Потому что сытое западное общество знает, как опасна эта болезнь. А в России, где многие десятилетия существовала только одна проблема, как вдоволь поесть, такое вряд ли в голову кому придет. Столько поколений были счастливы ухватить батон колбасы, умирая от голода! И дикой показалась бы идея добровольного отказа от пищи. Взрослые будут подозревать подростка в чем угодно — в употреблении наркотиков, токсикомании, потому что так принято. Быть бдительным, следить и подозревать в этих грехах — сколько угодно, но только не в анорексии. Другое дело Запад. Вот, скажем, что писала «Дэйли мэйл»: стоило солистке «Спайс герл» Виктории Адаме потерять несколько килограммов, как ее тут же переименовали в Скелет Спайс вместо Пош Спайс (Шикарная)! И обвинили в том, что Виктория дурно влияет на молодежь, внушая мысль, что иметь на теле немного жирка — это чуть ли не преступление. Обвинение нешуточное! Это понятно, хотя тут же Виктория стала публично оправдываться, утверждая, что у нее нормальный вес. Она даже обнародовала свое меню! На завтрак — две чашки каши. Ленч — два окорочка с овощами, и на ужин — фирменное мамино блюдо. Потому что там с такими вещами не шутят. Если какой-нибудь девчонке взбредет в голову, что она должна, как милашка Виктория, худеть, а потом все это кончится болезнью, а не дай бог, и смертью, на репутации звезды это пятно. А наши звезды объясняют всем, как нужно худеть, и публично гордятся сброшенными килограммами. Что ж, другая жизнь! В больничной палате, перебивая запах лекарств, пахло розами. Тяжелые, роскошные, темно-красные — они стояли прямо на полу в огромной вазе. «От генерала, наверное…» — подумала Светлова, Юлсу лежала, закрыв глаза и вытянув руки поверх одеяла. Похожая на ребенка сейчас более, чем обычно. Бедного, страдающего ребенка. Когда Анна вошла, у нее чуть затрепетали веки. А как же девочка вздрогнула, когда Анна впервые упомянула при ней о Марион Крам и ее наследстве! Светлова-то думала тогда, что это «доверчивый ребенок», из которого она, мучаясь совестью, пыталась беззастенчиво вытянуть информацию. В то время как все было наоборот — ребенок вытягивал информацию из нее! Словно прочитав Анины мысли, Юлсу открыла глаза: — Нет! Я вас не боялась. Да и не боюсь. Я вообще теперь очень спокойна. — Да? — Да! Я решила еще тогда, в Амстердаме, в доме у Крам, что я буду очень спокойная… Потому что должна была сделать все, чтобы не потерять Эмерика. Если даже для этого надо будет убить… — А вкусно я вас тогда накормила, правда? — слабо улыбнулась Юлсу. — Правда. — Аня взяла ее руку с длиннющими тонкими пальцами и чуть пожала. — Спасибо, что вы меня не преследуете. Спасибо! — Не за что. «Эх ты! — Анна вздохнула — Гусенок… Гусенок ты, гусенок!» Бедный запутавшийся ребенок! Круглая отличница! Все хотела делать на пять с плюсом… Идеальный вес, идеальный жених, идеально зажаренный цыпленок, идеальная карьера… А папа подкачал… Папа со своим темным прошлым не сообразил, что с такими родственниками дочкина биография не то что на пять — на двойку не тянет… Можно вообразить, какой бы подняли шум те же таблоиды, которые прежде описывали блистательный восход Черного Солнца. Девочки Юлсу. Дочь преступника… И не какого-нибудь банального жулика, клептомана, пойманного на обыкновенной игре с банковскими счетами. А создателя бактериологического оружия! Оружия, от одного упоминания о котором у обывателя возникают ассоциации со всякими Освенцимами и Нюрнбергскими процессами. — Ее нельзя спасти. — Врач рассеянно перелистывал лежащие у него на столе бумаги. — Почему? — Почему?! — Он только пожал плечами. — По одной-единственной причине. Она этого не хочет сама. — Но… — Я не буду вас понапрасну обнадеживать. Бывает принудительная смерть… Принудительной жизни не бывает. Аня вышла от врача в холл, где у окна стоял генерал Тегишев. Печально подумала: quot;Чтоб вас.., уроды этакие! И вот, знай, суетятся. Торопятся всю жизнь делать дерьмо. Дерьмо! Хоть сказано: «спешите делать добро». Нет, все наоборот!.. И думают при этом, наивные: quot;А детей я в Англию отправлю учиться! Вот мои грехи их там и не догонят… Я тут погожу, а уж они там потом заживутquot;. Вот уж поистине: до чего глупы бывают иногда умные люди! — Хоть бы Библию, что ли, перечитали, Игорь Багримович. Сказано же.., до седьмого колена детям расплачиваться за грехи отцов. — Не будет никакого седьмого колена. Генерал отвернулся к окну. — Юля последняя. У меня даже племянников нет. Нет больше Тегишевых и не будет. Знаете, я ведь ей часто повторял: «Я самый либеральный отец. Но у меня одно категорическое требование: внука Багримом назови!» И не предполагал, дурак, что державинская строчка окажется такой пророческой. Уходя по больничной аллее, Аня еще раз оглянулась на согбенную фигуру генерала. Именно так, наверное, и полагается выглядеть человеку, у которого не осталось наследников. «Забудется во мне последний род Багрима…» — прошептала Светлова себе под нос. Да… А поэт-то Державин.., как в воду глядел! В открытое окно врывалась шумная, напоенная бензином и выхлопными газами московская весна. Аня схватилась за голову: — Боже, кто-нибудь закроет наконец это окно? Ладушкин, увлеченный изучением конструкции ПСС — чуда, возникшего на исходе тысячелетия! — первого по-настоящему бесшумного пистолета, только промычал в ответ что-то невразумительное. Генриетта летала по комнате в попытках поймать порхающие и ускользающие от сквозняка листки. На этих листках был, ни много ни мало, отчет о проделанной работе, который они сочиняли для Инны Гец. И «пылающий эльф», в огненных кудряшках, отдавалась, как ей и было положено, всей душой тому делу, которым она в данный момент своей жизни занималась. Летала и ловила! Новоиспеченное агентство рассчитывало на гонорар. Все-таки они посмертно оправдали Микки. Гонорар, правда, кажется, не обещал быть слишком значительным: Инна оказалась прижимистой. В точности, как один римский император, который заявлял своим согражданам: «Да не будет впредь римлянина, который считал бы малым надел, достаточный для пропитания!» Но начинающие детективы не горевали. И вот в этот, без преувеличения, сверхнапряженный момент жизни-агентства «Анна Светлова» дверь отворилась и на пороге возник долгожданный и одновременно неожиданный Петя Стариков. Уставший с дороги, радостный от предвкушения свидания с супругой и обремененный многочисленным количеством чемоданов и сумок. Эффект был практически театральный. Те же и муж. Сотрудники агентства застыли, как в игре «Замри!». — Это что, штаб по взятию Зимнего? Петя изумленно стоял на пороге. — Да мы тут.., это… — Понятно! Как всегда, чуточку увлеклись. И сущие пустяки: пара-тройка убийств… Не больше! Плюс сожженный самолет. Или уже есть и утопленные подводные лодки? — Нет! — Светлова решила защищаться. — Не преувеличивай, пожалуйста, чтобы все становилось смешным. — Да, не преувеличивайте, — скромно, но твердо согласились за ее спиной Ладушкин и Генриетта. — А группу поддержки вообще никто не спрашивал! — Никакая это не группа поддержки.., это сотрудники. — А сотрудников на фиг! — закончил спор Стариков, заключая супругу в объятия. — Я соскучился. — Я тоже. — Приключений на ближайшее время не предвидится? — Нет. — Точно? — Клянусь. Стариков с сомнением покачал головой: — Как сказала у подножия одного вулкана русскоязычный гид Наташа, неизменно забавляющая туристов своим русским языком: «Сейсмологи предсказали две недели непредсказуемости». |
||
|