"Предатели" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Дональд)

Глава 11

Неожиданное признание меня порядком удивило. Когда я несколько лет назад развелся, то стал вести подчеркнуто несемейный образ жизни. Я не привык к тому, чтобы в разгар выполнения задания на меня наваливались родственники, тем более родственники фиктивной жены. Чтобы скрыть замешательство, я протянул руку к белой сумочке на столе.

— Вы позволите?

Изобел хотела было выразить протест, но потом рассмеялась.

— Ради Бога. Это, я понимаю, обыск?

— Нет, обыск куда занятнее, — возразил я. — Господи, сколько всякого хлама вы, женщины, носите в сумочках.

На самом деле в сумочке ничего особенного не было — и главное, никаких сюрпризов. Там не было ничего такого, кроме обычных аксессуаров курящей и пользующейся косметикой женщины, а если и было, то достаточно хорошо замаскировано. В маленьком дамском бумажнике имелись водительские права, выданные в Калифорнии, и прочие документы и карточки на имя Изобел Кэролайн Марнер, 1286, Сивью-драйв, Сан-Франциско. Я вспомнил, что письмо адвокатов также было послано из Сан-Франциско.

— Мой паспорт в чемодане, в номере, — пояснила Изобел. — Могу показать по возвращении, если захотите.

— Зачем нужен паспорт на Гавайях, это же США? — осведомился я.

Изобел с улыбкой забрала назад сумочку.

— Я же сказала, что была во Франции, чтобы выяснить обстоятельства гибели Уиннифред. Потому-то мне и понадобился паспорт. И я не знала, куда мне придется путешествовать отсюда, потому я его захватила с собой на Гавайи. Ну а теперь, может, и вы позволите мне посмотреть ваш бумажник, и мы будем квиты?..

— Это вам мало поможет. Вы и так знаете мое имя.

Ваши адвокаты узнали мое местопребывание. Что еще вам нужно? Карточку, на которой значится “секретный агент”?

— Я, возможно, очень наивна, — усмехнулась Изобел. — Но пока я должна вам верить на слово.

— Именно.

— Вы можете быть кем угодно. Вооруженный человек...

— И это верно.

— Вы не очень-то идете навстречу, Мэтт.

— Опять согласен. Но давайте закажем поесть. А то я проголодался.

Мы сделали заказ, и когда официантка удалилась, Изобел затушила сигарету и сказала:

— Можно еще один вопрос?

— Бога ради.

— Если считать, что вы действительно секретный агент и работаете на США, то значит ли, что и Уинни делала то же самое?

— На это я ответить не могу, — сказал я. — Если она была секретным агентом, то согласитесь, что это входит в понятие “информация, не подлежащая разглашению”.

— Но вы же сказали, кто вы такой. Разве это не разглашение?

— Вы добыли это признание, застав меня врасплох с револьвером в руке. Мне пришлось дать вам объяснение во избежание ненужной огласки. В таких ситуациях нам позволяется говорить правду. Слава Богу, наша фирма не делает из секретности фетиш. Но это вовсе не значит, что я обязан раскрывать вам свое задание для удовлетворения вашего девического любопытства.

— Это не совсем девическое любопытство, — возразила Изобел довольно резким тоном. — Просто, если она тоже была агентом, и вы работали вместе, и она погибла при исполнении служебных обязанностей, то, может быть...

— Что может быть?

— Может быть, вы не были по-настоящему женаты. Может быть, вы только делали вид. Может быть, это была, как у вас там говорят, “легенда”. А в таком случае...

Неглупая женщина! Я улыбнулся ей и продолжил:

— В таком случае вы с Кеннетом можете спать спокойно. Ни замужества Уиннифред, ни наследства для овдовевшего супруга. Ай, как жаль, я уже почувствовал себя богатым человеком.

Изобел отозвалась без тени улыбки:

— К несчастью для нас, все не так просто. Были вы женаты или нет, существует завещание, согласно которому она вправе оставить свои деньги любому человеку по ее усмотрению, и он вовсе не обязан быть ее мужем.

Это уводило меня достаточно далеко в сторону от того, зачем я прибыл на Гавайи, хотя, конечно, я не мог прямо сказать ей об этом. Показать равнодушие было бы неразумно. Это означало бы, что меня занимают проблемы поважнее, чем полмиллиона долларов.

— Минуточку! — воскликнул я. — Итак, о чем же речь? Насколько я понимаю из письма адвокатов и вашего рассказа, старик Филипп Гран Марнер завещал свое состояние детям — Кеннету и Уиннифред. Правильно?

— Правильно. А Уиннифред оставила свою долю вам, о чем известила адвокатов письмом за неделю до своей гибели. Разве вам об этом ничего не известно?

Мне вспомнилась девочка с серебристыми волосами, которая мало говорила о себе, и когда я ответил, голос мой звучал немного отстранение:

— Я ничего об этом не знал. Я даже не знал, что у нее есть деньги. Она мне не говорила.

— Что еще вам теперь остается сказать!

Я посмотрел на нее, вздохнул и натянуто улыбнулся.

— Еще бы. Я прирожденный лгун. Не верьте ни единому моему слову.

— Уберите это сентиментальное выражение с вашего лица, — мрачно сказала Изобел. — Может, Уинни любила вас, а может, нет. Но она оставила вам свои деньги не из-за вашего мужского обаяния. Она сделала это назло мне и чтобы защитить своего старшего брата, которого боготворила.

— Защитить? — переспросил я. — Лишив его части денег? Ничего себе защита!

— Да, потому что она знала, что у него денег нет, и надеялась, что я брошу его, если он не сможет обеспечивать мне приличное существование. Она была уверена, что мой уход — просто счастье для Кеннета. Она ненавидела меня и твердо верила, что я жернов на его шее и без меня он сможет самоосуществиться. — Изобел пожала плечами. — Что ж, это ее точка зрения. Мы с ней расходились во взглядах на то, что нужно Кеннету. Я взяла верх. Тогда она уехала и нашла работу в какой-то правительственной организации. Она не говорила нам, что это за работа, мы знали только, что ей приходится много путешествовать. Но я теперь все понимаю. В том числе и то, что вы не были по-настоящему женаты.

Официантка дала мне небольшую передышку, когда принесла нашу еду. Затем я спросил:

— Какая разница, в каких отношениях мы состояли, если имеется завещание?

— Завещания порой опротестовывают, мой милый. Как называется эта рыба?

— Махимахи. Что-то местное. Ну как, нравится?

— Фантастика! Господи, да тут же миндаль в соусе. В общем, если мы сочтем необходимым опротестовать завещание Уинни под предлогом того, что оно было составлено под чьим-то нажимом или она была нездорова, то гораздо проще представить дело так, что вы были не мужем и женой, а случайными любовниками. — Она холодно посмотрела на меня и продолжила: — Ну, а кроме того, вы вполне можете быть не тем, кем представляетесь, а стало быть, не исключена возможность, что вы просто убили ее... Вот это я и должна была выяснить, когда сюда приехала.

— А что теперь?

Она медленно улыбнулась.

— Теперь мне придется найти другой подход, милый Мэтт. Потому что, откровенно говоря, познакомившись и поговорив с вами, я не очень верю в то, что вы ее убили. И я также не очень верю в то, что ее завещание можно опротестовать. У меня остается последнее средство. Уповать на ваше милосердие, дорогой кузен, и надеяться, что вы проявите щедрость по отношению ко мне. Точнее, по отношению к нам с Кеннетом.

Возникла небольшая пауза.

— Полмиллиона — большие деньги, — медленно произнес я, не спуская с нее глаз. Эти деньги казались мне какими-то ненастоящими, не теми, какие идут на оплату счетов или покупку кока-колы.

— Я не требую, чтобы вы отреклись от них, — спокойно проговорила Изобел. — Но вы производите впечатление человека, который не помешан на деньгах. У вас явно неплохая зарплата, и живете вы не на широкую ногу. Вы можете проявить великодушие, уступив половину суммы, вы даже не заметите, что именно потеряли. А для меня это означало бы очень многое... — Она опустила глаза, вынула сигарету и еще раз проделала нервные манипуляции с зажигалкой. Она сказала, не поднимая глаз: — Вы говорили, что могли бы как-то меня использовать, Мэтт.

— В постели или вне таковой, — согласился. — Вроде бы что-то такое говорил.

Она сдула дым в сторону пальмы и сказала как ни в чем не бывало:

— Насчет постели никаких проблем. Если в этом дело, то можем сразу поехать в отель. За четверть миллиона я пересплю с самим дьяволом.

— Спасибо, — сказал я. — Я всегда говорю, что мужчине надо дать почувствовать себя мужчиной. На что еще вы готовы за указанную сумму?

— На все, что угодно, — отозвалась она. — Только объясните, что именно надо сделать и как. Я плохо разбираюсь в правилах вашего театра, но я неглупа и легко обучаюсь. — Помолчав, она сказала: — Конечно, я выставляю себя страшно меркантильной особой, но не надо слишком уж сильно тыкать меня носом в грязь, Мэтт. У меня есть маленькая, но гордость.

— Извините, — сказал я вполне искренне. — Надеюсь найти для вас дело, вовсе не связанное с постелью. Как сильно вы готовы рискнуть ради четверти миллиона?

Изобел сказала, что готова пойти на любой риск. Они всегда говорят это — те, в кого ни разу в жизни не стреляли.