"Выбравший Бездну" - читать интересную книгу автора (Арчер Вадим)

Глава 12

После собрания Маг с Воином вернулись в плотный мир и продолжили наблюдения за людьми. Они сидели на колеснице бок о бок, словно закадычные друзья. Маг рассеянно блуждал взглядом по вращающемуся внизу миру и вспоминал друга с сестренкой, которых там давным-давно уже не было.

– Опять они за свое… – проворчал Воин себе под нос, но в расчете на то, что его услышат.

– За что? – поддержал беседу Маг.

– Опять они с общего согласия потащили убивать одного из своих, – разъяснил тот. – Это у них называется «принести жертву богу». Или богам.

– Не помню такого, – в селении, где побывал Маг, так не поступали. Там даже не упоминали о богах.

– Люди по-разному уничтожают друг друга, – начал просвещать его Гелас. – Могут просто убить – если не на войне, то это осуждается другими людьми. Могут убить за проступок – это называется «казнить» и принимается без протестов. И то и другое я еще как-то могу понять. Но они убивают и для того, чтобы задобрить творца, – не понимаю, почему они считают меня таким кровожадным.

– Кое-кто когда-то утопил их, – напомнил Маг.

– Ну, когда это было… – с заметной неловкостью отозвался Гелас. – Кроме того, новым людям это неизвестно. Они даже не знают обо мне наверняка, а только догадываются, но почему-то считают, что меня можно задобрить подобным образом. Им-то я никогда не давал никакого повода.

– Они все так поступают?

– Как правило, в этих районах. – Гелас указал на среднюю часть плотного мира. – За остальными я пока не замечал такого.

– За всеми не уследишь, – понимающе кивнул Маг. – Видимо, это одна из людских особенностей, как и производство грязеедов.

– Может быть, ты спустишься вниз, в плотное тело, и узнаешь, чем они при этом руководствуются? – Воину явно понравилось, как Маг справился с предыдущей задачей. – Все-таки для тебя это не в новинку.

Чем руководствовались люди, убивая своих сородичей, Маг уже знал. Убийства на войне не требовали разъяснений. Но почему люди считали, что кровавая жертва может задобрить Геласа, было непонятным. Чтобы у них сложилось такое мнение, в ответ на жертву нужно было получить что-то полезное, а Маг, разумеется, не подозревал рыжего в таких подачках. Однако кто знает…

– Ты, случайно, не помогаешь им после того, как они принесут жертву? – спросил он. – Не за жертву, а из-за их бедственного положения?

– Уж не за дурака ли ты меня считаешь? – возмущенно взглянул на него Гелас. По правде говоря, мнение Мага было довольно близким к этому. – Я вообще стараюсь не вмешиваться в жизнь людей, с которыми не поддерживаю контакта, а тем более в подобных случаях.

– Должно же у них откуда-то взяться такое мнение, – начал рассуждать Маг, – не на пустом же месте оно сложилось. Возможно, они так сводят счеты, но если бы жертва не оправдывалась, она не получила бы общей поддержки. Должно же быть какое-то практическое объяснение…

– Вот именно, – поддержал его Воин. – Поэтому я и хочу, чтобы ты разобрался с этим прямо на месте.

– Опять туда? – передернуло Мага. – Лучше уж я посижу на твоей колеснице, а ты сам туда слетаешь.

– Кое-кто, между прочим, недавно прогулял уйму местного времени, – ехидно напомнил Воин. – Проиграл в камешки с нимфой. Чем спорить, лучше спускайся вниз, да побыстрее.

– А ты что здесь будешь делать?

– Продолжу наблюдение за миром. Нужно же кому-то иметь общее представление о его развитии.

Маг вынужден был признать, что для этой цели лучше всего подходил исполнительный Воин. Ни у кого другого просто не хватило бы усидчивости.

– Ладно, спущусь, – вздохнул он.

На этот раз Маг предпочел остаться в тонком теле. Невидимый, он спустился в указанное Геласом поселение и повис над толпой собравшихся на жертвоприношение людей. Они столпились перед сооружением, внутри которого Маг разглядел грубо сделанную скульптуру местного идола.

Это было небольшое селение на берегу пересохшей от летнего зноя речушки. Жители засевали поля, растили овощи, разводили скотину для пищи и на продажу в ближний город. Климат здесь был жарче, леса почти не было, а в остальном местный быт походил на быт тех людей, среди которых побывал Маг, поэтому ему были знакомы их заботы. Он стал заглядывать в их головы и читать мысли.

Засуха, жестокая засуха. Урожай погибнет, и многих людей ждет голодная смерть. Бог разгневался на них и хочет уморить их голодом, но если его умилостивить кровавой жертвой, он, может быть, смягчится. Здесь не обойдешься мешком зерна или бараном, ему нужно принести самое дорогое.

Маг просматривал людские мысли и везде видел одно и то же. Люди готовились отдать своему идолу одного из них, чтобы выжили остальные. Неужели это могло помочь им?

Для жертвы была выбрана красивая девочка из богатой семьи. Одетая в самое лучшее, она стояла перед обтесанным прямоугольным камнем, видимо, специально предназначенным для подобных жертв. Она была достаточно подросшей, чтобы понимать, что ее сейчас убьют, но еще слишком маленькой, чтобы понять, для чего это нужно. От испуга она почти не плакала, из ее расширенных, немигающих глаз катились мелкие слезинки, оставляя дорожки на пухлых щечках.

Столпившиеся вокруг люди подавленно глядели на нее. К их унынию примешивалась тайная радость, что они не самые лучшие, что выбор пал не на них. А вот и семья девочки. Маг чувствовал зажатое, запрятанное внутрь горе отца, безмолвный крик ужаса всхлипывающей у него на груди матери, страх детей, отчаяние стариков. Вмешаться, что ли… но он пришел сюда как исследователь, а не как добротворец. Он обязан досмотреть все до конца.

Несколько человек в белых одеждах – видимо, служители этого идола – стояли у камня рядом с девочкой. Главный читал нараспев обращение к идолу. Маг не особенно вслушивался в молитву, ему было наперед известно ее содержание – услышать, не гневаться, простить, сжалиться. Взять жертву и смилостивиться. Когда слова отзвучали, один из служителей взял девочку за руку и подвел вплотную к жертвеннику. Девочка безропотно позволила уложить себя на камень, словно послушание могло спасти ее. Главный взял с услужливо подставленного подноса нож и наклонился над ней.

Яркая кровь брызнула из перерезанного горла на камень. Девочка даже не вскрикнула – главный был мастером своего дела. Хорошо еще, что здесь не додумались до предсмертных пыток, подумал Маг. Потрясенная толпа стояла молча, не шевелясь. Среди всеобщей тишины закричала, забилась в руках мужа убитая горем мать, запричитала старая бабка.

Маг почувствовал, что здесь стало душно. Общее отчаяние вызвало мгновенный перерасход тонких энергий. Конечно же люди были творцами, а значит, их потребителями. Сейчас смятенные чувства толпы требовали подпитки, и над селением создался недостаток энергии промежуточного плана. В образовавшуюся брешь потекла энергия из соседних мест, внося возмущение в плотные слои мира. Небо над селением потемнело, стали сгущаться тучи.

– Бог услышал наши мольбы! – выкликнул главный в молчаливо стоявшую толпу. – Он принял нашу жертву, так воспоем же ему хвалу!

Толпа запрокинула головы вверх и затянула вслед за ним протяжную песню, похожую скорее на панихиду, чем на хвалу. На лица людей упали первые капли дождя.

– Быстро ты обернулся! – одобрительно воскликнул Воин, когда Маг снова появился перед ним. – Ты что-нибудь выяснил?

– Да.

– Садись. – Он освободил половину сиденья на колеснице. – Рассказывай.

Маг хмуро уселся рядом с ним.

– Что-то ты понурый, – взглянул на него Воин.

– Попробовал бы сам, – проворчал Маг. – А то мозоль здесь насидишь, пока сверху пялишься.

– Кто-то же должен…

– Знаю, – перебил его Маг. – Ну, если должен, то сиди.

– Да не тяни ты, рассказывай. Что ты узнал?

– Видишь ли, погода там засушливая. Если я правильно понял, люди приносят человеческие жертвы не везде, а только в засушливых районах?

Гелас взглянул вниз:

– Пожалуй, да.

– Дело в том, что таким образом они могут влиять на погоду. Конечно, они совершенно не понимают, как это происходит. Один человек – пока еще слишком слабый и неумелый творец, чтобы сознательно вызвать дождь, но толпа людей может создать условия, при которых он пойдет. Человеческое горе резко усиливает потребление энергий высших планов этого мира, а изменения на тонких планах влекут за собой изменения на плотном плане. Жертва вызывает горе, горе вызывает дождь, но люди ничего не знают о высших планах, поэтому им кажется, что жертва вызывает дождь. Они считают – чем ценнее жертва, тем вернее смилостивится бог, но на самом деле – чем больше горя, тем сильнее их собственное влияние на стихии.

– Но ведь жертва может и не помочь, – задумался Гелас. – Наверняка это действует не всегда.

– Видимо, достаточно часто, чтобы стоило попробовать, – заметил Маг. – А неудачу легко свалить на бога: ну, не захотел он сегодня смилостивиться, ничего не поделаешь.

– Боюсь, что эта практика может распространиться не только на погоду, – высказал опасение Гелас.

– Наверное, так и будет, – согласился с ним Маг. – Подлинных причин успеха кровавой жертвы люди не знают, а бога можно попросить о чем угодно. Видимо, это неизбежный этап их развития.

– Ничего, скоро у них будут настоящие боги, – оптимистично отозвался Гелас. – Император сделал объявление, и первые из Сил уже прибыли сюда. Заинтересовались все, хотя он никого не обязывал. Даже те, кто не вылезал из Тартара, оставили свои состязания, чтобы взглянуть на этот мир.

Это означало, что в плотный мир людей заявились и Хтон, и Эрида, и вся остальная тартарская компания.

– Не уверен, что это к лучшему, – качнул головой Маг.

– Я тоже.

Маг с Воином понимающе переглянулись. Однако законы не допускали ни малейшего неравенства среди Сил. Император мог призвать к сотрудничеству либо всех, либо никого.

И к людям явились сонмы богов. Они разлетелись по миру, по расам, выбирая деятельность по вкусу и склонностям. Некоторые так увлеклись новым делом, что взялись присматривать сразу за несколькими расами. Кто-то предпочел суровых, воинственных северян, кто-то – хрупких южан. Нашлись и такие людские сообщества, которые приглянулись даже любителям тартарских боев, к глубокой досаде Геласа, считающего себя главным ответственным за судьбу и развитие этого мира. Рыжий был уверен, что люди, и без того падкие на дурное, не научатся от них ничему хорошему, но ничего не мог поделать с этим. Он не мог запретить им выполнять приказ Императора. Он возмущенно жаловался на них Магу, с которым заметно сблизился в последнее время.

– Ты посмотри, что они делают! – восклицал он. – Мало того, что они поощряют эти кровавые жертвы, они еще подстрекают людей на войны и убийства!

– Тартарские замашки, – пожимал плечами Маг. – Эрида вон тоже, можно сказать, нашла здесь себя. Она обожает ссорить других, а люди – просто благодатный для этого материал. Давно я не видел ее такой счастливой.

– Голову даю на отсечение, это не доведет до добра.

Маг усмехнулся про себя. Рыжий, конечно, набрался подобных специфических выражений у людей и употреблял их, как и они, не вдумываясь в смысл.

– Что ты ухмыляешься? – сердито спросил у него.

Маг понял, что лицо выдало его. С этими людьми он совсем растерял привычку прятать свои чувства.

– Просто я подумал, каких словечек наберутся у людей наши тартарские коллеги, – пояснил он. – После того как услышал, что говоришь ты.

– Да? Тьфу! Действительно… голова, отсечение. Мы начинаем рассуждать, как они.

– Да, еще неизвестно, кто на кого влияет больше, – хмыкнул Маг.

– Но, может быть, мы зря беспокоимся? Большинство наших работает добросовестно. В хорошем направлении, разумеется.

– Но теперь везде такое разногласие и пестрота духовных убеждений!

Гелас окинул мир мрачным взглядом:

– Как будто раньше там было слишком однообразно.

– Это кажущиеся различия, – успокоил его Маг. – Если взглянуть глубже, везде одно и то же. Духовные ценности едины.

– Это ты людям скажи, – недовольно проворчал Гелас. – Для их убогих головенок форма куда важнее духовного содержания. Я бы даже сказал, что они не видят ничего, кроме формы, обрядов, ритуалов, молитвенных текстов и тому подобного. При малейших религиозных разногласиях они глотки друг другу перервать готовы. Мало им было других причин!

– Ты путаешь причины и следствия, приятель, – заметил Маг. – Если они хотят скандалов, ссор, войн, убийств, для этого не нужно иметь причину. Достаточно найти повод, который может быть любым, в том числе и религиозным. Такие раздоры – следствие их агрессивного нрава, но сами духовные убеждения тут ни при чем.

– Причины, следствия – какая разница, если итог один? Люди воюют.

– Может быть, это временное явление? – Маг придерживался этого мнения, потому что считал, что все временно, но это не утешало. Не все изменения происходили в лучшую сторону.

– Посмотрим, – буркнул Гелас.

– А чем ты сейчас занимаешься? – Маг, надеясь улучшить настроение напарника, решил проявить вежливый интерес к его делам.

– Да все тем же – своими подопечными, – ответил тот. – Помогаю понемножку, наставляю.

– А они как?

– Да как тебе сказать… – По лицу Геласа прошла неопределенная гримаса. – Ничего, слушаются.

– Ты чем-то недоволен? – догадался Маг. – Неужели тем, что они слушаются? Ну, тогда на тебя не угодишь.

– Понимаешь, – вздохнул Воин, – мне казалось, что наши отношения четко определены. Я говорил им, что я – их отец, они – мои дети. Вроде бы все понятно. Но в последнее время они упорно называют себя моими рабами. «Рабы божьи» – как тебе это понравится?

– Ну… и в чем дело? – Маг не вполне понимал, почему это так огорчает рыжего.

– Сразу видно, что тебе никогда не хотелось детей. – Это было довольно-таки проницательным замечанием со стороны недалекого Воина. – Как по-твоему, какими хочет отец видеть своих детей?

– Трудно сказать… – уклончиво ответил Маг.

– Он хочет, чтобы они выросли добрыми, мудрыми и духовно зрелыми. Он хочет, чтобы они стали такими же творцами, как он сам, и даже превзошли его. Он хочет, чтобы они были самостоятельными и независимыми. Он никогда, слышишь ты, никогда не хочет, чтобы они были рабами! Даже его рабами!

С самого начала их совместной работы Маг впервые видел Воина вне себя. Тот яростно сверкнул глазами и хлестнул вожжами ни в чем не повинных грифонов. Ксантогриффа и Меланогриффа оскалились и взвились на дыбы.

– Да не кричи ты! – Он сам был вынужден повысить голос, чтобы рыжий прислушался к нему. – Неужели ты не понимаешь, что они – пока еще маленькие дети!

– Маленькие? – переспросил Воин. – Я сам себя утешаю этим. Но иногда мне кажется, что и по маленьким детям видно, какими они вырастут.

– Ну, хочешь, я слетаю вниз, попытаюсь разобраться, почему так происходит, – предложил Маг, тронутый искренним огорчением своего напарника. – Если мы выясним причины, то сумеем повлиять на следствия.

– Это было бы просто здорово, – обрадовался Воин.

Полуденное солнце заливало пестрый, грязный портовый город – столицу какой-то из южных стран. По гавани сновали тучи рыбацких лодок, на якорях стояли парусники и весельные галеры с прикованными на цепях гребцами. Восточный базар, изобилующий людьми и товарами, раскинулся прямо на портовой площади. Здесь продавали и покупали все – от добычи рыбацких промыслов до верблюдов, коней и рабов. Неровные ряды лавчонок и торговцев с мешками и корзинами, рассевшихся на утоптанной тысячами ног земле, кишели толпами покупателей. Горожане были преимущественно смуглыми и черноволосыми, но среди них встречались и приезжие с севера – моряки и купцы с загорелой дочерна кожей и выгоревшими добела волосами, давно примелькавшиеся местным жителям. Люди десятков национальностей съезжались сюда торговать.

Сквозь базарную толпу пробирался высокий белокурый парень. Внешность выдавала в нем чужестранца, но он не был похож ни на моряка, ни тем более на купца. Стоптанные сандалии, рубаха из грубого некрашеного холста, подпоясанная куском веревки, поношенный плащ неопределенного цвета заставляли думать, что это обыкновенный бродяга. Судя по тому, как парень осматривался по сторонам, как разглядывал привычные глазу местных обитателей вещи, он оказался в этом городе впервые.

Он шел по рядам, то и дело останавливаясь, чтобы поглядеть на товары или послушать торг продавцов и покупателей. Иногда ему пытались навязать какую-нибудь мелочь, но чаще не обращали внимания – наметанный глаз продавцов с половины взгляда определял в нем нищего. Покупатели побогаче сторонились бродяги, поправляя полы халатов и передвигая подальше от него висевшие на поясах кошельки. Тот не обращал на них внимания, но было незаметно, чтобы он искал что-то из товаров.

– Эй, ты! – вдруг раздался окрик прямо ему в затылок. – Заработать хочешь?

Маг обернулся на возглас. На него в упор глядели круглые черные глаза, принадлежавшие тучному пожилому мужчине в крикливо-пестром, закапанном спереди халате.

– Хочу, – ответил он. Случай давал ему возможность поближе познакомиться со здешним бытом.

– Донеси мне эту корзину до дома. – Мужчина указал на тяжеленную корзину с плодами. – За два медяка.

Маг заглянул в его мысли и прочитал, что местные носильщики берут за такую работу по пять медяков, а этого бродягу можно нанять дешевле. Но, в конце концов, он спустился сюда не для того, чтобы зарабатывать медяки.

– Согласен, – кивнул он.

– Подымай тогда да иди за мной. Сначала походим по базару, может, я еще что подкуплю.

Маг взвалил корзину на плечи и двинулся за нанимателем. Тот пошел по рядам, тяжело отдуваясь на каждом шагу и подолгу разглядывая чуть ли не каждый лоток. Спина Мага заныла, ему поневоле вспомнилось, как он таскал на себе бревна для плота, но ради удовольствия наблюдать за этим существом можно было и потерпеть. Мужчина спрашивал цену, яростно торговался за каждый медяк, сбрасывал цену до предела и наконец, ничего не купив, отходил от лотка, провожаемый бранью недоумевающего продавца. Маг веселился про себя – ему с самого начала было известно, что его наниматель и не собирался ничего покупать.

Когда они прошли несколько рядов, мужчина наконец решил, что пора идти домой, и направился с площади. Маг с корзиной последовал за ним. Они миновали свободное от прилавков место, где останавливались повозки, и повернули в переулок, как вдруг Маг почувствовал, что его ударили под колени и одновременно толкнули в спину. Сам он сумел удержаться на ногах, но злосчастная корзина рухнула с его плеч на землю. Спелые плоды выскочили оттуда и запрыгали по улице, смачно лопаясь при ударах об утоптанную до каменной твердости почву.

– Будешь знать, как отбивать у людей заработок! – выкрикнул обидчик и, убегая, протопал по рассыпавшимся плодам.

Маг с опозданием понял, что это был один из носильщиков, вместо которых наняли его. У них здесь была целая компания, они стояли поодаль и злорадно хохотали. Вокруг мгновенно собралась падкая на скандалы толпа, а сам хозяин плодов вцепился ему в грудки и истошно завопил, призывая стражников. Те явились на крик почти одновременно с зеваками.

– Он разорил меня! – закричал им мужчина, когда они явились. – Пусть он возместит мне все убытки!

Он не мог не догадаться, что Мага толкнул кто-то из обойденных носильщиков, но понял и то, что убежавшего не поймать, поэтому мгновенно сообразил свалить вину на этого бродягу.

– Что он сделал? – грозно спросил старший стражник. Он любил такие случаи – было гораздо легче и безопаснее прищучить несчастного раззяву, чем заниматься ловлей настоящих преступников.

– Он уронил мою корзину! Я его нанял, я доверил ему свою покупку, а он не сохранил ее! Пусть он вернет стоимость моих плодов!

Часть содержимого корзины еще оставалась целой, хотя его понемногу растаскивали вертевшиеся поблизости мальчишки, которые начали кидаться плодами. Никто не останавливал их.

– Но меня же толкнули! – начал оправдываться Маг. – Нарочно толкнули!

– Ты должен был глядеть по сторонам! – веско сказал стражник. – Ты должен был беречь вверенный тебе товар. Давай гони деньги – ему за плоды и нам за хлопоты!

– Какие деньги? – возмутился Маг. – У меня нет никаких денег!

– Обшарьте его, – скомандовал стражник трем другим.

Мага схватили и обшарили с головы до ног.

– У него ничего нет, – отрапортовал один из них о проделанной работе.

– Как, совсем ничего? – недоверчиво переспросил стражник, не обращая внимания на причитающего хозяина плодов.

– Ни медяка.

– Ну, это никуда не годится. – Стражник сложил руки на выступающем вперед животе и окинул Мага с головы до ног оценивающим взглядом. – А ничего, крепкий парень, – сказал он сам себе. – Заберите его. – Это относилось уже к его подчиненным.

Магу заломили руки за спину, стащили с его пояса веревку и связали их. Талеста, не получив никакого приказа от хозяина, повела себя как обычная веревка.

– А как же я? – взвыл наниматель Мага. – Мои деньги?

– А ты не мешай служителям порядка исполнять свои обязанности! – прикрикнул на него стражник. – Или пойдешь под стражу вместе с этим! – Он бесцеремонно пихнул Мага в спину.

Стражники торжествующе повели задержанного через рынок в местную темницу. Пусть все видят, что они не дремлют. Маг не сопротивлялся – ему захотелось узнать, что последует за этим.

Его сунули в тесную, пропахшую гнилью и мочой каморку и, не развязывая рук, посадили под замок. Потянулось ожидание – правда, недолгое. Еще не наступил вечер, как загремел ключ в замке, заскрипела железная щеколда, и Мага вывели наружу.

Старший стражник дожидался его в этом же строении, в комнате напротив. Он сидел на подушках скрестив ноги, перед ним стоял низкий стол, на котором еще оставались крошки. Над крошками роились мухи.

Стражники поставили Мага посреди комнаты, а сами встали за его спиной. Старший снова смерил его деловитым, оценивающим взглядом, словно кусок мяса на базаре.

– Родня есть? – спросил он. – Заплатить убытки?

– Нет, – ответил Маг.

– Так я и подумал. – Стражник кивнул в подтверждение своих мыслей. – Ты не из наших мест?

– Да.

– Бродяга?

– Да.

– По-нашему хорошо говоришь?

– Говорю, – эхом откликнулся Маг.

– Ремесла знаешь?

– Нет.

– На что живешь?

– Да так… – Маг неопределенно пожал плечами. Он не был готов к такому вопросу.

– Воруешь, значит, – истолковал его заминку стражник. – Родни нет, ремесел не знаешь – значит, воруешь.

– Не ворую, – нахмурился Маг.

– Все вы так говорите, пока не попались. – Стражник сыто рыгнул. – Как ты попал в наш город?

К этому вопросу Маг тоже не был готов.

– Не твое дело, – ответил он.

– Может, в морду ему? – с готовностью высунулся стражник из-за спины Мага.

– Не нужно, не порть товар, – остановил его тот. – Так вот, бродяга, – обратился он к Магу, – ущерб ты нанес, а заплатить тебе нечем. Значит, заплатишь собой.

– Как это? – не понял Маг.

– Мы продадим тебя, а деньги пустим на возмещение убытков и на судебные издержки, – снисходительно объяснил старший. – Мы обязаны блюсти справедливость и отправлять правосудие.

Разумеется, раб стоил дороже корзины с плодами. Старший не стал тянуть с правосудием, потому что разница должна была осесть в его кошельке и в кошельках его подчиненных, иначе Магу пришлось бы провести под замком несколько дней без пищи и воды. Пока начальник обедал, один из стражников уже сбегал к известному торговцу живым товаром, и торговец вот-вот должен был появиться здесь.

– Как – продадите? – изумился Маг.

– А ты думал – тебя запрут здесь да кормить будут? – воззрился на него стражник. – Казнить тебя пока не за что, значит, продадим.

В коридоре послышались шаги, раздался скрип открывающейся двери.

В комнату вошел чернобородый мужчина с некрасивым, неприятным лицом. При первом же взгляде на него невольно приходило в голову, что он постарался скомпенсировать недостатки внешности богатством одежды. Старший стражник подобострастно приветствовал его и с угодливой улыбкой принял высокомерный ответ. Маг наблюдал за обоими и дивился про себя, как по-разному могут звучать одни и те же слова приветствия.

– Опять товар? – деловито спросил чернобородый. – Этот, что ли?

– Этот.

Они заговорили друг с другом, не обращая внимания на Мага: «Его не хватятся?» – «Нет, он чужой, бродяга… ремесел не знает, зато крепкий парень… нет, не больной…» – «А зубы? Не выбили, как в тот раз?» – «И пальцем не притронулись – целехонький, нет, в рабах не был… куда он с ошейником денется…» Затем чернобородый потребовал раздеть Мага. Стражники стащили с пленника одежду, оставив в одних сандалиях. Торговец осмотрел его кругом, пощупал мышцы, проверил зубы. Зазвенели деньги.

Магу велели одеться, а затем торговец со стражниками повел его, как оказалось, не домой, а в кузницу. Из груды готовых ошейников выбрали подходящий по размеру, заклепали, присоединили цепь, вручили конец работорговцу. Но тот, видимо, наученный опытом, не отпустил стражников, а заставил их проводить себя с покупкой до дома. Это был богатый особняк в центре города. Можно было подумать, что он принадлежит кому-то из местной знати или сановников правителя этой страны – то ли шейха, то ли султана, то ли эмира. Маг не утруждал себя запоминанием их названий на местных языках. Султана, кажется… или все-таки шейха?

Его втолкнули в обитую бронзой калитку рядом с воротами. Могучего телосложения привратник принял цепь из рук хозяина, пока тот совал мелочь своим провожатым. Торговец оставил покупку под его присмотром, а сам ушел куда-то за дом, на задний двор. Вскоре он вернулся оттуда с угрюмым мужчиной, за пояс которого были заткнуты хлыст и плетка в несколько хвостов, похожая на пучок ремней с завязанными узлами на концах. На смуглом лбу мужчины белело старое, выжженное много лет назад клеймо. Надсмотрщик над рабами сам был рабом.

Надсмотрщик молча принял цепь у привратника и повел нового раба на задний двор. Мимо броского фасада хозяйского особняка, расписанного причудливым красно-желто-синим орнаментом, мимо добротного сарая, где стояли лошади и верблюды, к длинному мрачному бараку, в котором содержался хозяйский товар. Отодвинув засовы, он ввел Мага внутрь.

Там царила темень, духота и вонь. Человеческое зрение Мага не сразу привыкло к темноте после яркого света. Он окинул барак высшим зрением и увидел десятки человеческих фигур, прикованных цепями к железным брусьям, двумя полосами идущим вдоль барака. У стен на полу была набросана солома, служившая рабам спальной подстилкой, посередине виднелась голая, загаженная нечистотами земля.

Надсмотрщик повел Мага по бараку. Он шел не выбирая, куда ставить ноги, давно привыкнув к этой грязи. Не найдя свободного места, он криками и плеткой приказал рабам раздвинуться и впихнул между ними нового раба, затем обернул его цепь вокруг бруса и запер на замок. Только после этого он развязал Магу руки.

Когда дверь за надсмотрщиком закрылась. Маг вернул Талесту на пояс и огляделся. В бараке размещалось с полсотни людей, мужчины и женщины содержались вместе, хотя были прикованы по разные стороны помещения. Здесь было и несколько детей разного возраста. Цепей и ошейников не было только на грудных младенцах, видимо, не считающихся товаром.

На Мага не обратили никакого внимания. Такие же, как он, новички были слишком подавлены собственным несчастьем, чтобы обращать внимание на других, остальные привыкли, что здесь меняется по несколько человек в день. Он сел на подстилку, обхватил руками колени и начал читать мысли окружавших его людей! Мысли рабов.