"…Со многими неизвестными" - читать интересную книгу автора (Адамов Аркадий Григорьевич)Глава 2 В ОДНОМ ДОМЕ, ПОТОМ НА ВОКЗАЛЕОни встретились вечером, как и было условлено, на углу, недалеко от гостиницы, высокий, полнеющий человек лет пятидесяти, в просторном темном пальто с ярко-красным кашне и в пушистой пыжиковой шапке и тоже высокий, гибкий парень с черными усиками на смуглом, узком лице, в щеголеватой зеленой поролоновой куртке на «молнии» и ворсистой светлой кепке. – Ну что, все в порядке, надеюсь? – весело спросил парень. – У нас другого не бывает Пора запомнить. – Тамарочка ждет нас… – Знаю. А Василий? – Тоже туда придет. – Ну что же, – пожилой отдернул рукав пальто и посмотрел на часы. – Пора. Все надо продумать и рассчитать, Алек, чтобы на вокзале действовать… как часы. – Он усмехнулся и пощелкал пальцами по своим часам. – Операция предстоит сложная. Такой еще у нас не было. – Лично мне других не надо, – беспечно возразил парень. Они быстро шли по малолюдной, почти не освещенной улице! – Не устал ты рисковать, Алек? – осторожно спросил пожилой, плотнее поправляя кашне под пальто: холодный ветер дул прямо в лицо. – Я, знаете, с детства мечтал о таком, с юных лет, можно сказать. – Уж так прямо и с детства, – опять усмехнулся пожилой. – Романтик ты, Алек. – И озабоченно добавил: – И запомни, пожалуйста: чтобы сейчас самая непринужденная, дружеская обстановка была. Тамара – человек настроения. – Роскошная женщина!.. – Ну, ну, – сердито оборвал его пожилой. – Не забывайся. В нашем деле, Алек, главное, знаешь что? НОТ. Слыхал про такое? – Это что еще за птица? – Научная организация труда. Знать надо такие вещи. Парень громко, со смаком расхохотался. – Мой папа меня этому не учил. – Ну, так я тебя научу. Последние слова прозвучали жестко и властно. Разговор смолк. Вскоре они снова вышли на оживленную улицу, недалеко от того места, где встретились. Парень то и дело искоса поглядывал на своего спутника, на его широкое, чуть оплывшее, невозмутимое лицо, на плотно сжатые, толстые губы. «Железный человек, – думал он. – Совсем не волнуется. А ведь еще такое дело впереди…» Парень многого не знал… И не должен был знать. – Вон остановка, – указал он на короткую очередь невдалеке, – Третий номер. Он приготовился бежать, потому что залепленный снегом троллейбус уже подкатывал к остановке Но пожилой, словно не слыша его, подошел к краю тротуара и махнул рукой. Около него остановилось такси. – Садись, – кивнул он парню. – Спешить надо Сам он сел впереди, рядом с шофером, и назвал адрес. Парень с удивлением поглядел на него, но промолчал. Ехали довольно долго. Внезапно начал падать густой, липкий снег. «Дворники» па ветровом стекле со скрипом метались из стороны в сторону, не успевая сгребать снег. Шофер, напряженно вглядываясь, наклонился вперед и глухо ругался. Машину то и дело заносило на поворотах. Старый мотор работал со стуком и скрежетом, и шофер зло бил по рукоятке, меняя мередачи. На своих молчаливых пассажиров он не обращал никакого внимания. Только когда подъехали наконец к указанному месту, он с облегчением затормозил и, вытерев вспотевший лоб, сердито сказал: – Техника, чтоб ее… А все не списывают. – Что ж начальство-то себе думает? – спросил пожилой, с усилием доставая из кармана брюк кошелек. – А-а, никакой инициативы нет, – махнул рукой шофер. – Без инициативы, дорогой, и копейку на дороге не подберешь, – засмеялся за его спиной парень. – За ней, понимаешь, нагнуться надо. Пожилой пассажир строго взглянул на него и сказал: – Всегда на общественность опирайтесь. Она поддержит. Сколько с нас? – он нагнулся к счетчику. Шофер, усмехнувшись, посмотрел на него, но ничего не сказал, только взгляд его стал сосредоточен, словно он пытался вспомнить что-то. Пожилой перехватил этот взгляд и сухо спросил: – Чего смотрите? – Да так. Вроде возил вас недавно. – Нет, милый, не возил. Сегодня только в ваш город приехал. И первый раз на такси еду. Получай, – он протянул деньги. – Сдачу себе оставь, чтобы другой раз не путал. Когда пассажиры вышли, шофер пригнулся к боковому стеклу, посмотрел им вслед, потом пожал плечами и включил мотор. Отойдя на некоторое расстояние от машины, парень спросил: – И зачем мы здесь вышли, интересно знать? – А тебе хотелось, чтобы мы прямо к подъезду подкатили? У них, чертей, профессиональная память. Я его тоже узнал. – Так вы ведь в самом деле сегодня только прилетели! – Но не в первый раз, кажется? – Ого! У вас тоже профессиональная память, – засмеялся парень. – Только сейчас заметил? Они быстро прошли до угла, свернули в переулок и, миновав несколько домов, вошли в большой неосвещенный двор. Отряхнувшись от снега в темном подъезде, они поднялись на второй этаж и позвонили у одной из дверей. Им открыла стройная черноволосая девушка в спортивных брюках и свитере. – Ну, наконец-то! – воскликнула она, – Вася уже ждет. Пришедшие разделись в маленькой, заставленной передней, и девушка провела их в комнату. Над круглым столом горела яркая лампа под большим матерчатым абажуром, у дивана светил торшер, у окна над туалетным столиком тоже горела лампа. – Люблю много света, – объяснила девушка. У круглого стола сидел человек с. рыжими, моржовыми усами на бледном лице. Редкие светлые волосы были гладко зачесаны назад, открывая глубокие залысины на висках. На столе стояла бутылка коньяку и закуска. – Присаживайтесь, Семен Трофимович, – сказала девушка. – И ты, Алек. Выпейте с мороза по рюмочке. Старший из гостей внимательно посмотрел на сидевшего у стола человека и резко произнес: – Убери бутылку. Нашли время распивать. – Ну подумаешь, – капризно сказала девушка. – Ведь чуть-чуть же. Тем не менее она послушно убрала бутылку в буфет и, вернувшись к столу, взяла из пепельницы недокуренную сигарету. – Может, хоть закусите? – спросила она. – Все-таки… – Сыты, – оборвал ее пожилой, усаживаясь на диван. – Через час на вокзале надо быть, а ты еще не одета, я вижу. – Ну, это мне один момент. – В чем дело? Я ей помогу, – весело откликнулся парень, ослепительно улыбаясь. – Пока что без тебя обойдусь, – многозначительно отрезала девушка. – Аи, аи, дорогая. Шуток не понимаешь… – Ладно, хватит, – оборвал его пожилой, обменявшись с девушкой быстрым взглядом. – Слушайте меня внимательно. А ты, Василий, ешь, ешь, ты и впрямь голодный, – обратился он к молчаливому человеку, сидевшему за столом, потом откинулся на спинку дивана, не спеша закурил, что-то про себя обдумывая, и так же не спеша продолжал: – На вокзал вы поедете вдвоем: ты, Тамара, и Алек. В самый раз такая парочка будет. Гостей, – на этом слове он иронически усмехнулся, – надеюсь, Тамара узнает. – А то нет! – Но это точно, что они сегодня приедут? – Конечно точно. – Солидно у них поставлено. – Ну, еще бы! Знаете, сколько готовились? Я же видела. Первый раз ведь такое везут. – Умница. Все надо видеть. Пожилой хитро и многозначительно посмотрел на девушку, и та понимающе улыбнулась ему в ответ. Алек нахмурился. – Почему первый? – с вызовом спросил он. – Трусы, да? Пожилой снисходительно улыбнулся. – Посевы-то, знаешь, как охраняют? – пояснила девушка. – А что дико растет – велят уничтожать. Прямо выжигают. Представляешь? Найдешь, говорят, где, так лелеешь, как розу. Трясутся прямо. Надо же! – Тут затрясешься, – снова ухмыльнулся пожилой. – Это тебе даже не каракулевые шкурки: Доход в сто раз больше. Ну ладно, – оборвал он сам себя и уже деловито продолжал: – Гостей надо будет на Орловскую привезти. Осторожненько, дружески уговорить и привезти. Мол, так и так. Хозяин ждет по другому адресу. У него неудобно. А там уж… И ты, Алек, смотри, – он строго поглядел на парня. – Шуток не шути. У них пистолеты, и народ это отчаянный. Если им что не понравится, мы все "Кровью умоемся. – Все будет в лучшем виде, – откликнулся тот, развалясь на диване и небрежно покуривая. – Умирать надеюсь только от любви к одной гражданке. И снова чуть заметная усмешка мелькнула в глазах у пожилого. Девушка стояла у двери в соседнюю комнату, прислонившись к стене, и при этих словах кокетливо передернула плечами. – Жуткий трепач. Такие не пользуются успехом у женщин. – Зачем мне женщины? – с пафосом воскликнул парень, вскинув вверх руки. – Мне надо… – Хватит, говорю! – повысил голос пожилой. – Собирайтесь. И на всякий случай возьмите другие документы. – Он вынул из бокового кармана пиджака два паспорта, раскрыл их, потом передал один девушке, другой парню. – Ознакомьтесь и запомните. Парень взял паспорт, заглянул в него и усмехнулся: – Хохлов! Ах, бедный Хохлов Бедный… – А мне-то зачем? – удивленно спросила девушка, вертя в руках паспорт. – Если спросят, покажешь. Ну, иди одевайся. Девушка пожала плечами и скрылась за дверью. Пожилой посмотрел на часы. – А тебе, Василий, тоже пора, – сказал он усатому человеку, все еще жевавшему что-то за столом. – Угу… – Вот встань и иди. Человек тяжело поднялся, одернул кургузый серый пиджак, под которым виднелась пестрая ковбойка, и направился к двери. – Все приготовь, понял? – Угу. Он еще дожевывал на ходу. Когда он вышел, пожилой обернулся к парню, который задумчиво курил, устремив взгляд в пространство: – Тебе, Алек, надо ехать на вокзал в пальто и шляпе. Там в передней висят, ты заметил? Тот вяло пожал плечами: – Но ведь это же… – Ничего. А то ты в своей курточке примелькался уже в городе. Я тебе повторяю, операция серьезная. У нас еще не было такой. Если провалим… Ну, ты сам понимаешь. – Понимаю, дорогой, – меланхолично кивнул голо вой парень и, вздохнув, добавил: – Вот, сам не знаю почему, дом свой вспомнил. Старики мои уверены, что я на тихой, спокойной работе. Спрашивают, понимаешь, когда отпуск будет, когда приеду к ним в море купаться. И еще спрашивают, почему я… – Меня больше интересует, что ты им отвечаешь, – с ударением произнес пожилой. – А что я им могу ответить, как ты полагаешь? Приеду, дорогие, пишу. А сейчас отчет годовой составляем, занят очень. – Он грустно усмехнулся. – Что-то не нравятся мне твои настроения, милый. То говоришь, тебе другой работы не надо, а то вот скулить начинаешь. Не нравится это мне. – А мне, думаешь, нравится? Но я еще так полагаю: когда-нибудь эту работу все равно поменять придется. Ну, тебе уж, может быть, поздно. А мне придется. Сердце подсказывает. – По Тамаре сохнешь, – усмехнулся пожилой, кивнув на дверь в соседнюю комнату. – Вот тебе сердце и подсказывает черт те чего. – Э! Ну, что ты такое говоришь? – парень досадливо махнул рукой. – Мужской разговор у нас, так? – Для такого разговора время неподходящее выбрал. – Человек ты для этого неподходящий, – ответил парень, насупив тонкие, черные брови. – Человек? – пожилой усмехнулся, но глаза подприпухшими веками посмотрели на собеседника остро и неприязненно. – А много ты обо мне знаешь? Я, милый, жизнь прожил ой какую. И несправедливостей вынес вот, – он провел ладонью по толстой шее. – Другому на две жизни хватит. Но молчу. Один мой благодетель, между прочим, тут, в Борске. Сидел он до войны за одно дельце. Так я у него во на каком крючке вишу. Только дернет, и хана мне. А он такой, он когда-нибудь дернет. И не моргнет. Вот как я живу. Парень поднял на него вспыхнувшие злостью глаза. – А почему молчишь, а? Почему жить ему позволяешь? Боишься, так? – Время не пришло. Когда-нибудь посчитаемся. – Пожилой нетерпеливо посмотрел на дверь в соседнюю комнату: – Ну, что же это она? На бал собирается? – Женщины на любое дело, как на бал, собираются, дорогой. – До поезда… – пожилой озабоченно посмотрел на часы, – сорок пять минут. А на вокзале тебе еще осмотреться надо. Там всякий народ может быть. Эх, милый. – Он усмехнулся и, придвинувшись, обнял парня за плечи. – Если эта операция удастся, внеочередной отпуск получишь. На два месяца. И все деньги вперед. Понял? Только не унывай, нос не вешай. Весело жить надо. – А я так и живу, – кивнул тот. – Веселее не бывает. В этот момент дверь открылась, вошла девушка. Она была в дорогом синем костюме, стройные ноги обтягивали – пестрые, клетчатые чулки, на груди красовался большой кулон на тонкой золотой цепочке. – Вай, какая ослепительная красота! – воскликнул парень, шутливо жмурясь. – Тамара, дай-ка коньяк, – неожиданно распорядился пожилой. – На дорогу выпьем. – Ой, правильно! Она метнулась к буфету. Парень встал с дивана, потянулся и, блеснув зубами, сказал: – Верно говоришь, надо выпить. Кровь заиграет, душа запоет. Ба-альшой бокал попрошу, дорогая, – обратился он к девушке. Та с улыбкой отодвинула рюмку и налила ему полный стакан. Все трое чокнулись. – Ну, с богом, – сказал пожилой. И уже в передней, когда молодые люди одевались, он озабоченно повторил: – Так смотри, Алек, народ это отчаянный. Им терять нечего. – С такой женщиной, – весело ответил парень, – я лев, а не человек, дорогой. – Лисой тут надо быть, лисой. Хитростью бери. – Все будет, – заверил парень, возбужденно блестя глазами. Когда за ними захлопнулась дверь, пожилой облегченно вздохнул, потом нахмурился и, направляясь в комнату, зло произнес вслух: – Ты у меня получишь отпуск, сукин сын. И вообще поглядеть за вами не мешает… Поезд шел по заснеженной степи. До самого горизонта раскинулся слегка всхолмленный голубоватый ее простор – ни деревца, ни оврага, ни деревушки. Только что отсвистела над степью пурга, и тяжелые, свинцово-черные тучи теперь грозно клубились над пустым горизонтом. Солнце, зайдя за них, зловещим багровым заревом подсвечивало края. – Ах, какая страшная картина, – покачал головой Дмитрий Петрович, стоя у окна и зябко прикрывая пижамой впалую грудь под шелковой полосатой сорочкой. – Ужас просто. Вы только взгляните, – обратился он к соседу по купе, румяному и добродушному толстяку – инженеру. – Да, грандиозно, – согласился тот и, усмехнувшись, добавил: – Не страшно, не ужасно, а именно грандиозно. – Он отложил газету и зевнул. – Читать уже трудно. Может, лампочку зажжем? – Да, да, пожалуйста! – предупредительно воскликнул Дмитрий Петрович, с трудом отрывая взгляд и окна, и снова зябко повел плечами. – Признаться, такая картина даже на психику действует. – Знаете что, батенька? Давайте-ка пойдем ужинать, а? – неожиданно предложил толстяк. – Пока вы со своими страхами последний аппетит не потеряли. В Борск прибудем поздно, ресторан в гостинице закрыт будет. А тут он за три вагона от нас. Решено? – Он энергично хлопнул себя по коленям и весело добавил: – По рюмочке-другой примем, и оптимизма у вас, глядишь, ни сто граммов прибавится. – Невозможно, – уныло покачал головой Дмитрий Петрович. – У меня, знаете, язва. Я уж тут поем. Жена сухариков насушила, молочка бутылка есть, ну и яйца всмятку. Ничего, знаете, жареного, соленого, острого не принимаю. – Ах ты, господи! – воскликнул толстяк. – У него еще и язва! Ну, пойдемте, чего-нибудь диетического закажете. Там есть. Это я вам точно говорю. Пойдемте, посидим, рассеемся. Он так энергично и напористо уговаривал Дмитрия Петровича, что тот наконец сдался. Переодевшись, они вышли из купе в узкий, гудящий приход и двинулись в дальний его конец, прижимаясь то к одной стенке, то к другой, в такт покачивания вагонов. По лязгающим, продуваемым ледяным ветром переходам они прошли в следующий вагон, потом в другой, в третий и наконец очутились в вагоне-ресторане Здесь было светло, людно и шумно. Но свободные места все же нашлись. За столиком разговор неожиданно принял совсем другое направление. Дмитрий Петрович, округляя глаза и машинальна отщипывая белый хлебный мякиш, стал рассказывать о недавнем происшествии в своем учреждении. – …Представляете? Заходит он ко мне в отдел, никого и ничего не спрашивает, спокойно достает из своего портфеля какую-то бумагу и выходит. Словно наш сотрудник. – Любопытно. А потом что? – Я, знаете, почему-то встревожился… – Ну, естественно, – иронически вставил толстяк. – Нет, вы не смейтесь. Тогда я выхожу вслед за ним. Вижу, он подходит к какому-то человеку, показывает бумагу, что-то торопливо говорит, и тот поспешно вынимает и отдает ему деньги. Огромную пачку! Мне, знаете, как-то не по себе стало. У нас ведь никакие платежи наличными не производятся, только по перечислениям. А он, значит, берет эти деньги и быстро спускается на второй этаж. Тогда я спускаюсь за ним… – Вы просто отчаянный человек, – все так же иронически заметил толстяк. – Нет, я, признаться, человек не очень, так сказать, смелый. Но тут уж просто интересно. Даже, знаете, загадочно. В чем, думаю, дело? – Да, да, я заметил, вы любите разгадывать кроссворды, – засмеялся толстяк. – Река в Азии из четырех букв, вторая – «а»… – Нет, вы не смейтесь! Все повернулось просто ужасно! – перебил его Дмитрий Петрович, взволнованно поправляя очки. – Так вот. На втором этаже он эти деньги как можно незаметнее передает другому человеку. Но я заметил! И какой-то меня даже страх охватил, предчувствие какое-то. – М-да. Подозрительно, конечно. – Вот видите! А второй человек – я почему-то очень хорошо его запомнил – быстро пошел мне навстречу. Как ни в чем не бывало. Улыбается даже. К счастью, меня тут Всеволод Анисимович к себе пригласил. Это наш главный инженер. Ну, а через полчаса слышим крики в коридоре, шум. Я вскакиваю ни жив ни мертв. Бегу на третий этаж. Вижу, тот самый человек, который деньги давал, мечется по коридору, кричит, чуть не плачет. «Где ваш сотрудник, – кричит, – который деньги мои взял!» За ним наши бегают. Словом, кошмар. А потом выясняется… – Да, да, что же выясняется? – подхватил толстяк. – Оказывается, эти два афериста привели к нам того гражданина под предлогом, что у нас продается машина «Волга». Вы только подумайте! Никогда в жизни мы не продавали никакой машины! Но они так ловко его обманули. Просто ужас! Первый, значит, пришел с ним, а второй, которому он потом деньги передал, вышел из какого-то кабинета. Тот к нему подходит и говорит: «Вот этот гражданин, Виктор Иванович, хочет нашу машину приобрести». Тот отвечает: «Ну что ж. Только оформите ордер, и побыстрее: кассир сейчас уезжает». – «А вы подпишете?» – «Конечно, – говорит. – А документы у товарища в порядке?» Вы представляете, наглец какой! Словом, заморочили тому голову совершенно. И конечно исчезли. А тот, первый, оказывается, даже паспорт ему для убедительности оставил, пока они к нам шли. «Раз, – говорит, – я у вас деньги возьму, пусть он пока у вас будет. Вы же меня не знаете». Ну, а паспорт, понятно, был фальшивый. – Фальшивый? – с сомнением переспросил толстяк. – Скорее краденый. – Ах, ну пусть краденый! – раздраженно воскликнул Дмитрий Петрович. – Это дела не меняет. Сам факт ужасный. Просто страшно жить, когда такое творится. И ведь со всех сторон слышишь… – Ну, ну, поехали, – засмеялся толстяк. – Опять вы, батенька, паникуете. Уж и со всех сторон! А ротозеев, я вам доложу, надо наказывать. – Нет, вы меня просто удивляете!.. Они заспорили. Кончили ужинать, когда за окном вагона стояла уже непроглядная тьма. В ресторане большинство столиков опустело, засиделись только две-три подвыпившие компании, и усталая, пожилая официантка неодобрительно поглядывала в их сторону, сидя в углу около буфета. – Ну вот, время-то и пробежало, – удовлетворенно констатировал толстяк, взглянув на часы. – Видите, через час с четвертью будем в Борске. – Что вы говорите? – забеспокоился Дмитрий Петрович. – Пора складываться. – А, успеется. Вы в Борек надолго? – Всего на два дня и – в Москву. Терпеть не могу эти вечные командировки. На них я и язву заработал. Ешь где попало, что попало. Прошу больше не посылать, так нет, все-таки посылают. – Отношения с начальством неважные? – Что вы! Наоборот. – Тогда в чем же дело? – Не всякому, говорят, доверить можно, – смущенно усмехнулся Дмитрий Петрович. – У нас, знаете, дефицитные материалы проходят. Ну и всякое может быть. А я, знаете, ужас как боюсь чего-нибудь при ревизии недоглядеть. Меня уж на местах знают. Толстяк с любопытством посмотрел на Дмитрия Петровича. Между тем за окном в темноте замелькали редкие огоньки. Постепенно их становилось все больше, они to рассыпались, убегали куда-то вдаль, то вдруг подступали к самому полотну и тогда превращались в желтые квадратики окон. Внезапно возникло огромное, ярко освещенное здание какой-то фабрики и тут же уплыло назад, а на его месте снова робко засветили оконца небольших домиков. Вагон запрыгал на стрелках. Пути двоились. Проплыли какие-то освещенные платформы, пакгаузы, вереницы темных пустых вагонов с белыми от снега крышами. То и дело раздавались отдаленные гудки и скрипучие, сухие, как рвущаяся материя, сигналы электровозов. Поезд подходил к Борску. В купе зашла проводница, разложила на коленях черную клеенку с карманчиками, на каждом стоял белый номер. – Билеты вам надо? – спросила она. – А как же! – весело откликнулся толстяк. – Мы, милая, служивые. С нас отчет требуют. Проводница вручила им билеты, потом собрала постели. – Подъезжаем, – сказала она выходя. – Стоянка пятнадцать минут, а то и меньше: идем с опозданием. В соседних купе люди уже укладывались спать. Дмитрий Петрович в пальто с поднятым воротником и в шляпе, поблескивая стеклами очков, уже нетерпеливо топтался в проходе, держа в руке потертый фибровый чемодан. Поезд стал заметно сбавлять ход. За окном поплыла высокая освещенная платформа: люди, носильщики в белых фартуках с тележками в руках. Пассажиры – а их оказалось довольно много – сгрудились в проходе. Наконец состав с лязгом остановился. Дмитрий Петрович и его спутник вслед за другими вышли из вагона и невольно огляделись. – Бр-р, довольно холодно, однако, – бодро произнес толстяк. – Ну что ж, двинулись? – Да, да, конечно, – откликнулся Дмитрий Петрович. – Действительно, ужасно холодно. Они пошли по платформе, обходя стоящих там людей, к светящейся далеко впереди надписи: «Выход в город». Вдруг Дмитрий Петрович резко остановился и упавшим голосом произнес: – Боже мой, кажется, это он… Толстяк сделал по инерции еще несколько шагов вперед, потом удивленно оглянулся и, видя, что его спутник растерянно топчется на месте, вернулся к нему. – Что с вами, батенька? Чего вы потеряли? – Вы знаете… знаете… Я даже боюсь сказать… но, по-моему, – залепетал Дмитрий Петрович и неожиданно стал внимательно разглядывать свой чемодан. Толстяк тоже нагнулся над чемоданом. – Ну что с ним случилось? Да не волнуйтесь так. Подумаешь… Но Дмитрий Петрович внезапно перешел на свистящий щепот. – Что «подумаешь»? – сердито произнес он. – Взгляните. Только, бога ради, незаметно. Вон у того столба, где фонарь, вы видите человека? Высокий такой, полный, в пыжиковой шапке? – Ну, вижу – иронически ответил толстяк. – Это кто? Переодетый принц крови или сбежавший… – Мне кажется, это он. Вы понимаете? – прошептал Дмитрий Петрович. – Тот самый, который тогда деньги унес. – Да вам просто мерещится. Ну откуда ему тут взяться? – решительно возразил толстяк. – Пойдемте, пойдемте, ведь холодно так стоять. – Не могу… – жалобно произнес Дмитрий Петрович. – Это ужасно. Но надо… надо его задержать… – Что-о? Да вы с ума сошли! Я вас уверяю, что вы ошиблись… В это время человек, на которого указывал Дмитрий Петрович, оглянувшись, торопливо отошел в сторону и мгновенно пропал из виду. – Боже мой, он, кажется, прячется от нас, – взволнованно прошептал Дмитрий Петрович. – Он от ветра прячется, а не от нас, – сердито возразил толстяк. Но через секунду им все стало ясно. К месту, где только что стоял человек, подошли двое – высокий парень в шляпе и черном пальто и девушка в беличьей шубке. Девушка сказала что-то, и парень, подняв руку, крикнул: – Мы здесь! От толпы пассажиров, двигавшейся по перрону, отделились и подошли к ним два человека, в руке у одного из них был чемодан, большой и, видимо, тяжелый. Девушка сказала: – Прошу знакомиться. Это… Ее слова потонули в шуме голосов. Дмитрий Петрович огляделся и неуверенно сказал: – Здесь же должен быть какой-нибудь милиционер. Мы ему только скажем… – Ах господи, ну откуда он здесь будет? – досадливо возразил толстяк. – Вы пойдете наконец или нет? – Вы хотите, чтобы мы ушли? – Да, я хочу, чтобы мы ушли! Они снова заспорили, все еще делая вид, что возятся с чемоданом. Между тем около фонаря происходил следующий разговор: – Ну что же, поедем? – обратилась к владельцам чемодана девушка. – Там и переночуете. Те, державшиеся все время очень настороженно, переглянулись, и один из них ответил: – Не. Мы в гостинице ночевать будем. Утром придем. – Не советую, – многозначительно произнес высокий парень. – А почему, э? – осторожно спросил второй из приехавших. – Там сегодня, мне сказали, ЧП случилось. Трясут всех подряд. – Это что значит – ЧП? – снова спросил второй. – Объясни, пожалуйста. – Ну, как сказать? – усмехнулся парень. – Происшествие, одним словом. Умер кто-то, что ли. Милиция всех проверяет. – Ага. Понял, понял. Спасибо, – закивал головой тот и снова посмотрел на своего молчаливого товарища, потом спросил у девушки: – Почему Петя не пришел, э? Почему незнакомый человек с собой взяла? – Страшно одной-то. А Петя вас ждет. Он сюда идти не захотел. Он, знаете, ведь какой осторожный, – ска зала девушка. Приезжий покачал головой. – Незнакомый человек приводить плохо. Верить не будем. – Он снова посмотрел на высокого парня. – Надежный, э? – Конечно надежный, – поспешно заверила девушка. – И заработать любит? Большие деньги заработать? – А кто не любит? – Конечно, конечно, – закивал головой приезжий. – Кто не любит. Далеко живут, э? – Совсем недалеко, дорогой, – вмешался высокий парень. – Быстро дойдем. А может, такси подвернется. – Отдельный дом будет? – Отдельный. Совсем отдельный. – Сад кругом? – Двор. И выхода два, на две улицы. Мы тоже, дорогой, понимаем. Парня, кажется, начинал раздражать этот разговор. Но приезжий словно не замечал этого. – Хорошо! – щелкнул он языком и обернулся к товарищу: – Поедем, Ваня, э? Тот в ответ кивком головы отозвал его в сторону и, подняв чемодан, отошел сам. – Минутку одну. Посоветоваться надо, – сказал второй. Они пошептались о чем-то, потом подошли, и тот, кого второй назвал Ваней, грубовато сказал: – Согласны. Только глядите, если что – кишмиш сделаем, – и с угрозой добавил: – Мы народ серьезный, шуток не понимаем. Приезжие подняли свой чемодан, и вся группа торопливо двинулась по платформе к выходу в город. – Смотрите, смотрите, – встревоженно прошептал Дмитрий Петрович. – Этот человек пошел за теми людьми. Я боюсь, он чего-то задумал. Может быть, их предупредить? – Конечно. И они его сразу задержат, – обрадованно подхватил толстяк. – Я не понимаю, как вы не мерзнете? Меня все-таки толщина спасает, и то… – Что вы! Я просто ужасно замерз, ужасно, – воскликнул Дмитрий Петрович. – Боюсь, что завтра… – А! Вы все время чего-то боитесь, но ведете себя, как мальчишка, честное слово. Переговариваясь, они шли по платформе, не спуская глаз с полного человека в пыжиковой шапке. Тот двигался осторожно, стараясь спрятаться за спинами идущих впереди людей. Когда вышли на пустынную в этот поздний час привокзальную площадь, толстяк сказал: – Давайте прибавим шаг и догоним их. – Нет, нет, не сейчас, – испугался Дмитрий Петрович. – А то он увидит, как мы подойдем, и… и скроется, не дай бог. Или вдруг еще меня узнает. – Ну, знаете. Вы просто профессиональный сыщик, оказывается. Только учтите, что потом будет еще труднее подойти. Здесь, по крайней мере, люди кругом. – Да, вы правы, – нерешительно произнес Дмитрий Петрович. Между тем люди, за которыми шел неизвестный, пересекли площадь и скрылись за углом какой-то улицы. Человек последовал за ними, и Дмитрию Петровичу с его спутником не оставалось ничего другого, как двинуться в том же направлении. Впереди открылась длинная, пустынная улица, освещенная редкими фонарями. Неожиданно Дмитрий Петрович ускорил шаг и, руководимый, кажется, больше отчаянием, чем отвагой, стал догонять идущего впереди человека. Толстяк с тревогой спросил: – Вы, собственно, что хотите сделать? – Остановить его… – Ну, а дальше? – И… и потребовать… чтобы те слышали… – Вы с ума сошли! Да он .вас… – Но они же помогут в случае чего… И потом нас, в конце концов, двое. Он не посмеет, В это время человек услышал шаги за собой и оглянулся. Но, решив, видимо, что эти двое опасности для него не представляют, спокойно двинулся дальше. То, что его догоняют, показалось ему, наверное, вполне естественным: люди спешат, замерзли, и, конечно, с поезда, раз у обоих чемоданы. Когда они были уже совсем близко, неизвестный даже посторонился, пропуская их вперед. Но один из догнавших его, худой человек в очках, неожиданно остановился и очень вежливо сказал, смущенно поправляя свободной рукой очки: – Извините, пожалуйста. Но я хотел бы вас попросить… – Некогда мне, граждане, – буркнул неизвестный, пряча лицо в поднятый воротник не то от ветра, не то от взглядов случайных людей. – Нет, нет, я вас очень прошу. – А я говорю, некогда. Неизвестный повернулся, собираясь двинуться дальше, но Дмитрий Петрович ухватил его за рукав пальто: – А я вас очень прошу вернуться на вокзал. – Что-о?.. – изумился тот. – Да, да. Надо выяснить… Но тут неизвестный, бросив взгляд на удаляющуюся группу людей, с силой оттолкнул Дмитрия Петровича и кинулся бежать. Дмитрий Петрович срывающимся голосом закричал: – Вы.как смеете руки пускать в ход!.. – Держите его!.. Держите!.. – завопил толстяк. Он, а за ним и Дмитрий Петрович бросились было вслед за убегавшим, но тот скользнул в какой-то темный двор и пропал там. Когда они снова выбежали на улицу, она была пустынна. – А где же те? – запыхавшись, спросил Дмитрий Петрович. – Где же они?.. – Выходит, ушли. – Но они же слышали наши крики? Один, я видел, даже оглянулся. – А! – махнул рукой толстяк и вытер со лба пот. – Не все такие герои, как вы. – Он усмехнулся. – Ну, я надеюсь, теперь вы успокоитесь? – Что ж можно сделать? – расстроенно ответил Дмитрий Петрович, оглядываясь по сторонам. – Как «что»? Можно… Ну, я не знаю. Организовать в, том дворе засаду, например. – Ах, бросьте шутить. Это просто ужасно, что он убежал. Переговариваясь, они снова вышли на пустынную привокзальную площадь. Ветер дул здесь особенно сильно, крутя поземку, раскачивая фонари, и длинные тени то наползали на искристую, заснеженную мостовую, то убегали к стоявшим вокруг безмолвным домам с черными глазницами окон. Светилось только длинное, приземистое здание вокзала с высокой башней посередине. – Может быть, пойдем туда? – Дмитрий Петрович махнул рукой в сторону вокзала. – Спросим, где тут гостиница. – Куда угодно, только пойдемте. Этот проклятый ветер… Они побрели через площадь к вокзалу. Выяснилось, что гостиница недалеко: «каких-нибудь две остановки на трамвае», как объяснил им случайный прохожий и махнул рукой в сторону той самой улицы, откуда они только что пришли. – Он думает, мы привезли с собой трамвай, – сердито проворчал толстяк. Усталые и замерзшие, они наконец подошли к высокому подъезду с двумя огромными шарами-фонарями на массивных тумбах. В гостинице свободных мест не оказалось. Удалось лишь уговорить суровую женщину-администратора разрешить посидеть до утра на диване в вестибюле. – Эх, будь мы половчее, давно бы получили номер, – вздохнул толстяк, расстегивая пальто. – Эта мегера просто в руку смотрит. – Вы имеете в виду… некоторым образом… взятку? – Именно, дорогуша. Именно. Дмитрий Петрович только сокрушенно вздохнул в ответ. |
||
|