"Понять друг друга" - читать интересную книгу автора (Армстронг Линдсей)

Глава 7

Подвенечное платье Доминика выбрала простое, белое, а на голову надела длинную струящуюся вуаль. Ей трудно было бы описать, что она почувствовала, став, наконец, миссис Кейр.

Впрочем, она знала, что нервничают они оба, она ощущала напряжение в высокой фигуре Энгуса. Но когда церемония завершилось, то радость матери, сестры, Наташи и других подруг, которую они выразили искренне и бурно, несколько ее успокоила. Они-то по крайней мере не сомневаются, что Доминика поступила правильно.

Несмотря на спешку, Барбара Харрис успела организовать для новобрачных праздничный завтрак в ресторане с видом на залив и вложила в выбор блюд всю душу. Перед тем как попрощаться, она отозвала дочь в сторонку и наказала ей быть счастливой, потому что каждому видно, что она и Энгус созданы друг для друга.

На медовый месяц Энгус по просьбе молодой супруги должен был отвезти ее в «Лидком-Плейс», где они собирались провести две недели. Дорогой они в основном молчали, но, войдя в дом, Энгус обнял ее и, крепко прижав к себе, сказал:

– Ты оказала мне честь, Доминика. И я еще никогда не видел тебя такой красивой…

Все будет хорошо, подумала она уже во второй раз, обнимая его. Все непременно будет хорошо…

Доминика и не подозревала, как соскучилась по поместью – она не была здесь уже три месяца.

Эти две недели, в течение которых она училась чувствовать себя замужней женщиной и привыкала к Энгусу, стали благословенным оазисом их жизни.

Он уделял огромное внимание мелочам, наполняющим их быт. Так он купил ей щенка. Доминика назвала его Бадди. Впрочем, скоро стало понятно, что главным хозяином песик считает Энгуса.

– Такое чувство, что меня он только терпит. Когда тебя пет поблизости, он хоть как-то на меня реагирует, но рядом с тобой я нисколько не котируюсь, – смеялась Доминика.

– У меня в детстве был точно такой, – признался Энгус, – мы с ним не расставались, – Так для кого из нас ты его купил? – притворно возмутилась Доминика.

Энгус улыбнулся и пощекотал щенку толстое брюшко.

– Нам обоим. Между прочим, мы в самом ближайшем будущем станем счастливыми родителями.

– Не хочу противоречить тебе, Энгус, но это не так.

– Ну, приемными родителями. Жозефина вот-вот принесет потомство, и Нап очень нервничает.

И действительно на другой день Жозефина родила малышку, которую Доминика тут же окрестила Эльбой.

Эти две недели они много катались верхом.

Энгус сажал Бадди перед собой на седло, и они объездили все поместье вдоль и поперек.

Доминика впервые дала полную волю своим садоводческим наклонностям, которые унаследовала от бабушки Лидком. Чтобы удовлетворить свою страсть, она с помощью Энгуса вскопала грядки и посадила душистые и лекарственные травы. Она готовила вкусные блюда и радовалась, что у нее есть время, которое позволяет ей посвящать себя этому занятию.

Вечерами Доминика часто садилась за пианино, обнаружив, что детские уроки крепко засели в памяти, да и мамины музыкальные гены тоже не дремлют. Энгус же, лежа на диване, слушал ее игру и казался абсолютно счастливым.

Однажды вечером, когда они сидели перед растопленным камином, а Бадди мирно спал рядом в корзинке, Энгус сказал:

– Кажется, идея оказалась не такой уж плохой.

Доминика сделала вид, что размышляет над его словами.

– Пожалуй, нет…

– Не слышу уверенности в вашем тоне, миссис Кейр.

– Судить еще немного рановато, но пока все… замечательно.

– Я рад, что ты это сказала. Иначе я мог заподозрить тебя в холодности.

Его руки как раз находились под ее джемпером, и он начал нежно поглаживать ее живот и грудь. Доминика кокетливо вскинула брови.

– Не похоже, что ты находишь меня холодной.

Он усмехнулся и убрал руки.

– Не знаю, как ты, но я чувствую себя женатым мужчиной, и мне это нравится.

– Мне тоже. По правде сказать… – она блаженно потянулась, – я чувствую себя восхитительно.

Энгус окинул ее долгим взглядом.

– Выглядишь ты и правда восхитительно…

Однажды они заговорили о будущем и сообща решили продать и пентхаус Энгуса, и квартиру Доминики и купить новую квартиру, чтобы жить в ней, вернувшись в город. В поместье они задумали разбить теннисный корт и рано или поздно непременно съездить в Тибубуру, чтобы Доминика увидела места, где вырос Энгус.

Но вот две недели пролетели, и молодожены вернулись в город, оставив Бадди на попечение Люка.

Вскоре Энгус должен был отправиться в деловую поездку дней на десять на восточное побережье Америки. Он просил Доминику составить ему компанию, и она уже было собралась, как вдруг Наташа объявила, что берет отпуск. Она столько раз безропотно выручала Доминику, что той совестно было просить подругу отложить отъезд, тем более что Наташа уже оплатила путевку и билет. Разумеется, о том, чтобы им обеим оставить работу одновременно, не могло быть и речи.

Пока Доминика растолковывала это Энгусу, он пристально смотрел на нее с непонятным выражением в глазах. От этого объяснения ее становились все сбивчивее, а затем вообще иссякли. Она беспомощно уставилась на мужа и пробормотала:

– Ты ломаешь голову, зачем женился на мне, если я не собираюсь сопровождать тебя в твоих поездках?

Энгус пожал плечами.

– Нет, я понимаю, что так сложилась ситуация. Его губы тронула слабая улыбка. – Я думал: всегда ли тебе будет хотеться быть деловой женщиной?

Доминика потерла лоб.

– Я не особенно над этим задумывалась. Наверное, нет. По крайней мере, я не собираюсь совмещать работу с материнством. Но «Примула» и юный «Водолей» для меня в некотором роде все равно что дети…

– А что, если нам стать деловыми партнерами?

– Каким образом?

– Я куплю в твоей фирме долю и, скажем, поставлю человека, который займется коммерческой стороной, а ты сможешь по-прежнему продолжать заниматься моделированием. Так у тебя высвободится много времени, чтобы быть просто женой.

Она несколько раз открыла и закрыла рот, но никак не могла найти нужные слова. Энгус улыбнулся.

– Подумай над этим, пока я буду в отъезде. Это всего лишь идея.

В отсутствие Энгуса Доминика была очень занята и, хотя они постоянно созванивались, испытывала смутное беспокойство. Через пять дней после его отъезда Доминика вдруг поняла, что главная причина ее беспокойства кроется не столько в том, что Энгуса нет рядом, сколько в его предложении стать деловыми партнерами. Доминика и правда прежде всего замужняя женщина, чей муж – деловой человек и часто уезжает по делам за границу. Она рвалась за него замуж, это неопровержимая истина! Но... и Доминику удивило, какое объемное место занимает это «но» в ее голове... уступить часть своей маленькой империи, пусть даже Энгусу, будет несказанно трудно. Но можно ли рассчитывать на то, что он оценит эту жертву? Видимо, она до сих пор не уверена на сто процентов в мотивах, побудивших его жениться на ней…

Как-то ночью Доминика размышляла над этим, лежа без сна. Встав с кровати, она приготовила себе бутерброд и налила сока, не прекращая внутренний диалог. Приходилось многое принимать в расчет, говорила она себе. Без успокоительного воздействия, которое Энгус оказывал на нее своим присутствием, вполне естественно, что она почувствовала себя одинокой. Вполне естественно также, что она переживала определенный кризис после блаженных двух недель в поместье. За неполный месяц она вышла замуж, не успев опомниться, пережила восхитительный медовый месяц и вновь осталась одна.

Доминика вздохнула, собралась с силами и посмотрела в лицо простому факту: если бы тогда она не решилась на отчаянный шаг, не оставила бы Энгуса, он мог так и не предложить ей стать его женой…

Доминика еще раз тяжело вздохнула и вернулась в постель. На следующее утро она, однако, сумела уговорить себя, что просто страдает от одиночества и безумно скучает, а все остальное – сущие пустяки!

В тот же вечер позвонил Энгус и сказал, что придется продлить поездку еще на неделю: из-за финансового кризиса в стране началась неразбериха, и пострадал один из филиалов его компании.

Доминика заверила мужа, что все понимает, но, когда положила трубку, первой ее мыслью было: «Ничего не изменилось!»

Энгус вернулся в пятницу, и они провели выходные в поместье, пребывая в блаженном дурмане. Доминика снова на время забыла о своих переживаниях и решила воскресить в их памяти воспоминания о первых днях знакомства. В тот день Доминика надела платье цвета розовых камелий из полупрозрачного шифона, то самое, которое было на ней во время их первой встречи. Энгус вспомнил об этом, начав расстегивать на нем пуговицы.

– А я помню, – сказала Доминика, глядя на его склоненную темноволосую голову, – как ты смотрел сквозь это платье, словно его вовсе не существовало.

Энгус взглянул на нее, и его глаза хищно блеснули.

– Да, но ты вела себя как недоступная принцесса, – поддразнил ее Энгус.

– А разве ты не вел бы себя так же на моем месте?

Он выпрямился, и платье соскользнуло с ее плеч. Под ним на Доминике был кружевной лифчик цвета шампанского и такие же трусики. Платье упало на пол, и Энгус произнес:

– Тебе следует быть снисходительнее к бедным мужчинам, Доминика. Хотя с другой стороны… – Он потянул вверх край лифчика, и она вскинула руки, – теперь я приветствую такое поведение. Я за то, чтобы ты вела себя как можно высокомернее и надменнее, если какой-нибудь субъект вдруг начнет пялиться на тебя подобным образом.

Он стянул с нее лифчик, но Доминика не сразу опустила руки с переплетенными над головой пальцами.

– Вижу, что ты еще больше похорошела, пока меня не было, – сказал он мрачно, упираясь взглядом в ее налитую грудь.

– А что ты еще видишь? – поинтересовалась она, в свою очередь хищно улыбаясь.

– Что тебе придется поплатиться за свою нескромность. Ты решительно вознамерилась довести меня до безумия, Доминика, – пробормотал он.

– Именно так, – поддакнула Доминика севшим голосом и отвернулась. Она распустила волосы, приподняла ногу, поставила стопу на кровать, согнув колено. И взглянула на него с отчетливым вызовом в потемневших голубых глазах.

Энгус сел рядом, не притрагиваясь к ней. Она откинулась на подушки, приподняла бедра, стянула с себя трусики и отбросила кружевной комок в сторону. Он протянул руку и провел ладонью по ее животу, затем пальцы переместились к треугольнику темных кудрявых завитков внизу.

– Если я и вел себя в тот день дерзко, то все же оказался прав насчет всего этого великолепия, которое скрывалось под платьем, – пробормотал Энгус едва слышно.

– Мне тут судить трудно, – отозвалась Доминика. – Но если это правда, то мои совершенства крайне нуждаются в том, чтобы ты запечатлел па них свой знак качества, Энгус, – призналась она жалобно.

Они оба засмеялись, после чего бросилась в объятия друг друга. Уже под утро, усталые, но счастливые, они погрузились в блаженный сои.

Первые дни после возвращения Энгус не поднимал вопрос о приобретении доли в бизнесе Доминики. Она показала ему квартиры, которые успела осмотреть, и очень обрадовалась, когда ему понравилась именно та, которая ей самой пришлась по душе больше всего, – с видом на залив и садом па крыше.

Энгус немедленно купил квартиру и предложил Доминике отделать ее по своему вкусу. Пентхаус он намеревался продать вместе с обстановкой – разумеется, оставив себе свою коллекцию картин. А квартиру Доминики собирались купить Ян и Кристи.

– Может быть, у тебя есть какие-нибудь пожелания насчет отделки? – спросила его тем же вечером Доминика.

Энгус немного поразмыслил.

– Мне нравилась эта комната. – Он обвел взглядом самую маленькую в пентхаусе комнатку, служившую ему кабинетом. – И еще мне нужно место, чтобы повесить картины. Все остальное на твое усмотрение.

В качестве свадебного подарка Доминика купила Энгусу тот этюд с гуртовщиком, который ему очень понравился. Оп же купил ей обручальное кольцо с овальным рубином в окружении бриллиантов. Увидев кольцо, Доминика восхищенно ахнула, и до сих пор его красота заставляла ее задерживать дыхание.

– Хорошо, будь по-твоему. Мне придется порядком потрудиться, – заметила Доминика. Они только что вернулись с концерта и ужинали в его кабинете в пентхаусе бутербродами с сыром и чаем.

– Ты подумала над моим предложением насчет «Примулы» и «Водолея»? – небрежно спросил он.

Доминика затаила дыхание и, сделав над собой усилие, посмотрела ему прямо в глаза.

– Да, подумала. Но решила пока оставить все как есть.

Энгус ответил не сразу. Какое-то время он, глядя в пространство, вертел в руках чайную ложечку, затем пожал плечами.

– Делай как знаешь. На твое усмотрение.

– Ты только что сказал это, – напомнила Доминика, – когда речь шла об отделке квартиры. И у меня почему-то такое чувство, что тебе не очень-то нравится это «мое усмотрение». Или мне только кажется?

Он поднял глаза на ее нахмуренное лицо и произнес мягко:

– Если ты не хочешь выпускать свое дело из рук, тут нечего обсуждать.

– А ты мог бы выпустить из рук «Кейр и Конвей»? Кстати, я все собиралась спросить тебя, кто такой этот Конвей?

– Так звали моего отца.

– Мне казалось, ты не очень-то любил его, Энгус…

Энгус глубоко вздохнул, как бы обдумывая нечто, озадачившее его.

– Все равно он был моим отцом, – произнес он наконец. – Нет, я бы не расстался с «Кейр и Конвей». Но мне никогда не приходится заниматься двумя делами одновременно.

– Я справлюсь, хотя нашу семью мне не хочется называть «делом», – сказала Доминика, чувствуя, как по спине ползет холодок.

– Тогда все в порядке, миссис Кейр. – Он откинулся назад и, прикрыв глаза веками, окинул взглядом ее фигуру в сером облегающем платье, которое она надела на концерт вместе с бабушкиным жемчугом. – Иди сюда, сядь рядом. Может быть, тогда мне придет на ум более удачное определение.

Она помешкала, потом слегка улыбнулась.

– Мне уже предложили одно.

– Да? – Он усмехнулся. – Какое же? И кто его предложил?

– Наташа. Она назвала ее по старинке: «супружеские обязанности».

– Ну… – Он негромко рассмеялся. – Это только одно из определений. А ты в самом деле воспринимаешь нашу близость как обязанность, Доминика?

– Гмм… – Она встала, сбросила туфли и примостилась с ногами рядом с ним на кушетке. – Не совсем. – Она сморщила носик. – Нет, я назвала бы их захватывающим и рискованным занятием.

– Насчет захватывающего я согласен, но что тут такого рискованного? – несколько удивленно спросил Энгус.

Доминика помедлила. Ее голова лежала у него на плече, и она не видела выражения его глаз.

– Риск в том, что... я не знаю точно, о чем ты иногда думаешь.

– Я то же самое могу сказать о тебе.

Доминика рассмеялась.

– А я-то полагала, что я для тебя – открытая книга. Оказывается, нет?

– Доминика… – Он взял ее за руку и благоговейно прикоснулся к колечку с рубином. – Нет. Но я не считаю, что нам следует из-за этого тревожиться или огорчаться. Мы независимые личности, и иногда даже приятно удивить самых дорогих и близких.

Доминика вскинула голову и посмотрела ему в лицо, и перед ней отчетливо замаячил путь к отступлению. В конце концов, если существуют сферы, куда он не допускает ее, так у нее тоже есть свои запретные зоны.

– Если ты считаешь это правильным, я постараюсь удивлять тебя время от времени, – шутливо проговорила она, несмотря на то, что холодок по-прежнему оставался с ней, и она не знала, как от него избавиться.

– Представляю себе. Кстати, мне пришло в голову очень удачное определение для тебя. Как насчет «Художник-Модельер, Который Безраздельно Владеет Моими Мыслями И Чувствами»? Все слова с большой буквы.

– Гм. – Доминика задумалась и решила, что юмор – единственный выход для нее. – Немного длинно, но в общем неплохо. Для тебя я тоже кое-что придумала: «Исполнительный Директор, В Чьем Присутствии У Меня Подгибаются Колени».

– Так уж и подгибаются?

– А ты не заметил?

– Честно говоря, нет. Может быть, стоит проверить не откладывая?

– Не стесняйся, – пригласила Доминика, блеснув глазами.

– А что, если ты пустишь в ход все свои чары? Он подозрительно взглянул на нее. – Твой вид не внушает доверия.

– Проверь, Энгус, – сказала она серьезно. – А если хорошо справишься с работой, может быть, даже заслужишь повышение.

– Какое?

– Скажу, когда придет время, – загадочно заявила она и поднялась. – Офис находится там. – И проследовала босиком в спальню.

– Доминика. – Энгус остановил ее, придержав за талию, когда на другое утро они расставались, чтобы отправиться каждый по своим делам.

Они стояли в прихожей перед дверью. На Энгусе был светло-коричневый костюм, бежевая рубашка и темно-зеленый галстук. Доминика оделась более нарядно, чем всегда, в прямое желудевого цвета льняное платье с отделкой из золотисто-коричневой замши, а волосы уложила на макушке – сегодня она обедала с директором большого магазина женской одежды.

– Да? – Туфли на Доминике были на низком каблуке, поэтому ей пришлось взглянуть на него снизу вверх.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Замечательно. А что? – Ее взгляд был ясным и невинным, хотя под глазами залегли легкие тени.

– Вчерашняя ночь прошла... несколько бурно.

Она пожала плечами.

– Я не тепличное растение.

– Нет, – согласился он довольно сухо. – Но все же я несколько увлекся.

– Может быть, в этом отчасти виновата я? – небрежно спросила Доминика, хотя на самом деле так не думала. Она все продолжала гадать, какие побуждения владели Энгусом. Был ли в его поведении более глубокий смысл, скрытый за любовной игрой? Эту игру она проиграла, пусть и в самом огненном финале, а потом страсть растворилась в нежности, и он ласково гладил ее гибкое тело и успокаивал душу, и казалось, что они ни разу не были настолько близки…

– Конечно, – пробормотал Энгус, – но я виноват, что потерял контроль… Давай пообедаем с тобой сегодня. – Он поднес ее руку к губам. Доминика слегка вздрогнула. Она не сказала ему, почему оделась с такой тщательностью.

– Гмм… Сегодня никак не получится. У меня деловая встреча. Зато на ужин я приготовлю ваше любимое блюдо, мистер Кейр.

Она почувствовала, как его пальцы быстро сжали ей руку, и затаила дыхание. Губы Энгуса расплылись в довольной улыбке.

– Неужели гамбургеры?

– С салатом и авокадо, как ты любишь.

– Ты настоящая волшебница. – Он выпустил ее руку и наклонился, чтобы поцеловать в губы. Ступайте с Богом, миссис Кейр.

Несмотря на то, что вечер прошел очень уютно, с гамбургерами и пивом на ужин, и что жизнь потекла своим чередом, где-то в глубине сердца Доминики поселился холодок.

Они переехали в новую квартиру, а выходные проводили в поместье. Доминика взяла в фирму еще одну сотрудницу и уже несколько раз сопровождала Энгуса в его поездках, и вначале это доставляло ей удовольствие. Но потом они оба решили, что если поездки будут носить чисто деловой характер и большую часть времени Доминика окажется предоставленной самой себе, то лучше ей все-таки оставаться дома.

Прошло еще два месяца, и Доминика все отчетливее начала чувствовать, что плывет против невидимого течения. Она впервые поняла, как напряженно работает Энгус и насколько трудно ему забывать о работе. Она видела, как иногда среди ночи он мерил беспокойными шагами спальню, разговаривая по телефону, а вернувшись в кровать, не находил нужным рассказать ей, в чем дело.

Случайно Доминика узнала, что Энгус не так давно отразил попытки конкурента перекупить одну из его компаний. Она прочла об этом в газе-. те и спросила его о подробностях. Он пожал плечами и ответил, что это всего лишь последствия широкой известности, ничего более.

Они отдавали дань светским развлечениям, довольно часто принимали гостей, чаще всего деловых, но, даже имея под рукой бесценную миссис Браун, Доминика начала находить это несколько утомительным.

Другая причина, из-за которой Доминика частенько чувствовала себя усталой, заключалась в том, что ее бизнес стремительно развивался и, даже несмотря на увеличившийся штат сотрудниц, она нередко выбивалась из сил. Воплощалось в жизнь то, о чем она мечтала прежде, чем встретила Энгуса и вышла за него замуж… И, сама не зная, как это получалось, и не замечая тревожных симптомов, Доминика начала все чаще оставаться дома, когда Энгус уезжал, и, следуя его примеру, с головой уходила в работу.

Их по-прежнему страстно влекло друг к другу, по-прежнему им нравилось одно и то же, и в обществе друг друга они все так же находили огромное удовольствие. Они любили и смеялись вместе, но факт оставался фактом – каждый из них жил собственной, обособленной жизнью, как до свадьбы.

И, как часто бывает, все рухнуло в один момент из-за сущей безделицы.

– Энгус, ты мог бы сводить завтра эту очередную банду незнакомцев в ресторан? Извини, дорогой, но у меня нет сил делать лучезарное лицо ради посторонних людей, а тем более для них готовить, – сказала она жалобно.

Они только что закончили ужинать на крыше, где Доминика расставила кадки с цветущими кустами, лимонными и апельсиновыми деревцами, повесила неяркие фонарики, тут и там установила маленькие изящные статуи.

– Пусть этим займется миссис Браун, – предложил Энгус, нехотя отрываясь от бумаг, которые он сосредоточенно просматривал. – Ей не впервой.

– Знаю, но все-таки… – Она замялась. – Мне будет неловко, если я все свалю на нее.

– Почему бы тебе не взять завтра выходной?

Доминика сидела в кресле с ногами. Она потянулась, чтобы взять со столика чашку.

– Я бы с удовольствием… – и, подавив зевок, отхлебнула кофе. – Но у меня завтра одна важная… – она загнула палец, – или нет, две... даже целых три встречи.

– Доминика!

Она замерла с чашкой у губ и пристально взглянула на мужа, озадаченная его странным тоном.

– Что случилось?

– Эта «банда незнакомцев» очень важна для меня. Не хотелось бы вести их в ресторан. Я предполагал принять их у нас. И мне неважно, как ты это устроишь, но это то, что от тебя требуется.

Доминика поставила чашку на столик и медленно встала. По ее щекам вдруг неудержимо заструились слезы. Не веря собственным ушам, она услышала, как кричит, словно торговка рыбой. Она не потерпит, чтобы ей приказывали, она не его подчиненная, она устала развлекать нужных незнакомцев, до свадьбы она сама распоряжалась своим временем, и это устраивало ее куда больше!

Энгус отложил бумаги и тоже встал. Его губы сжались в жесткую прямую линию.

– Ты знаешь, что на самом деле с тобой происходит? – резко спросил он. – Ты переутомилась, потому что слишком много работаешь. Но я никак не возьму в толк, почему ты считаешь, что должна столько работать? У тебя нет острой нужды в деньгах, да и человечество не обеднеет без твоих усилий.

Доминика побледнела, несмотря на загар.

– А что ты можешь предложить мне взамен?

Стать домохозяйкой, которая ночью ложится с тобой в постель?

– Ничего подобного, – сурово возразил он. – Я уже говорил, ты можешь передоверить хозяйство миссис Браун.

– Но я не хочу передоверять все миссис Браун!

Хочу запечатлеть собственную индивидуальность на всем, что мы здесь делаем, чтобы чувствовать себя как дома. Хотела бы, если бы была расположена к этому. – Она раздраженно огляделась по сторонам. – Но если нет у меня такого желания, почему я должна заставлять себя?

– Значит... ты не чувствуешь себя здесь дома? спросил Энгус, прищурившись.

– Нет! Большую часть времени я чувствую себя бесплатной домработницей. – По ее щекам безудержно бежали слезы. – Мы так и не съездили в Тибубуру, так и не устроили теннисный корт в поместье, мы ни разу не обсудили вопрос о детях! И что бы ты там ни говорил о сюрпризе для любимых и близких, я не больше прежнего знаю, о чем ты сейчас думаешь, и это меня угнетает.

– Потому что у тебя не хватает времени узнать, парировал Энгус хлестко. – Ты не хочешь тратить на это время. Как же ты сумеешь справиться с детьми, если устаешь даже от общения со мной?

– Да не в этом дело! – вскричала Доминика. Ты не позволяешь мне проникнуть в твои мысли.

Ты так и остался одиноким волком, Энгус. Думаю, потому ты и не делал мне предложения до тех пор, пока я не ушла от тебя.

– Ну что же, – проговорил он. – Раз ты такая мудрая, объясни, зачем ты вышла за меня замуж, Доминика?

– Я-то знаю, зачем. Вопрос в том, зачем ты женился на мне! Вот когда найдешь на него ответ, тогда мы и решим, стоит ли наш брак того, чтобы его сохранить, или нет. А пока я беру отпуск за свой счет.

И Доминика торопливо вышла из квартиры, прихватив с собой только сумочку и ключи от машины. А Энгус даже не сделал попытки остановить ее.