"На чужом берегу" - читать интересную книгу автора (Колчанов Артем)

Глава первая: Ангел неба

– Вик, под нами конец мира, - сказал Рэй странным, немного не своим, почти ничего не выражающим голосом, едва я вбежал в рубку.

Я быстро сел, почти что упал, в командирское кресло, и, будучи не в силах хоть чем-то помешать всему происходящему перед моими глазами, механически смотрел на экраны. Материки Латы на стереотрехмерных обзорных экранах корабельной рубки в этот момент казались мне словно бы подернутыми дымкой и какимито даже не вполне реальными что ли. Потом внизу засверкали ослепительные вспышки мощных взрывов и медленно поползли в стратосферу чудовищные грибовидные облака, ядерные поганки ядерной войны. Но тут Рэй вывел на все экраны, вместо обзорной картины, совершенно другое. На них перед моими глазами пронеслись горящие и гибнущие города, бежали взрывные волны, сметающие с планеты жизнь, проходили картины умирающих людей. Смотреть на все это человеку с моим воспитанием было просто невыносимо, а Рэй, как будто специально, бил меня всем этим. И я почувствовал, что мои руки сами собой сжимаются в кулаки, все мое существо просит что-то предпринять. Ну а что я вообще мог сделать, кроме того, что просто наблюдать, я не мог остановить это самоубийство, не мог бороться с целой планетой. Но и я все-таки не выдержал и после небольшой паузы сказал:

– Будем садиться, Рэй, прямо сейчас, я не могу на все это просто так смотреть.

– Я тоже не могу, хоть я и не человек. - Прозвучал ответ Рэя. - Но и садиться мы, тоже не имеем права. Не забывай о том, сколько человек находится сейчас у нас на борту, и кто за них полностью отвечает.

– Ну и что ты мне можешь предложить?

– Подождем, Вик, пока другого варианта я не вижу. Здесь, на орбите мы в полной безопасности и недосягаемости.

– Ну и сколько ты предлагаешь ждать, чего конкретно ждать?

– Будет видно, командир, но никак не раньше того момента, когда я полностью проанализирую обстановку, которая сейчас сложилась на планете. Или же когда обстановка на планете хоть немного успокоится.

– Назови время, хотя бы ориентировочно.

– Не раньше, чем через двенадцать часов.

– Хорошо, - с силой выдавил я из себя.

Я медленно поднялся из кресла и вышел из рубки, там я больше не мог оставаться, я просто не мог больше смотреть на экраны. А выйдя из рубки, я начал почти что бесцельно бродить по звездолету. Это я делал в основном для того, чтобы успокоиться и вернуть себе утраченное от только что увиденных картин, душевное равновесие. Но мысли о гибнущих внизу людях я не мог из себя изгнать, по нескольким причинам не мог, а они не давали мне успокоиться. Все мои мысли были только о том, что сейчас творится на планете. Честно признаться, я очень плохо себе представлял, что такое война, какова она бывает на самом деле, никого из нас к такому простонапросто не готовили, да наверно и не могли готовить. И я даже никогда не предполагал, что настанет какое-то время, и я сам стану свидетелем настоящей войны. Я, человек двадцать пятого века с планеты, где войны навсегда стали всего лишь достоянием истории. Я ходил, поглощенный своими мыслями, и ни на что окружающее меня практически не обращал никакого внимания.

Очнулся же от своих мыслей я перед дверью, на которой была знакомая табличка: "Помещение для особо важного груза". Не знаю, какое чувство привело меня именно сюда и заставило тут остановиться. Действуя почти что автоматически, я достал стартключ и, без промедления, вставил его в раскрывшуюся при его приближении щель-скважину. Тяжелая дверь как всегда легко и почти бесшумно сдвинулась в сторону. Я сделал шаг вперед и, включив свет, снова остановился. Внутри все было точно так же, как и в прошлый раз, когда я тут бывал, так давно и так недавно. Тусклое, слегка красноватое освещение, вертикально стоящие анабиозные полукапсулы. Я немного постоял, вздохнул и медленно двинулся вдоль прохода. В капсулах, которые окружали меня, были такие знакомые, но в то же время уже почти полузабытые мною люди. И почти сразу же я натолкнулся на капсулу с Сережкой.

"Сегодня уснешь, а когда проснешься, рядом уже будет Земля", - вспомнил я слова Рикста, которые он сказал нам еще там, на ужасно далеком сейчас Дивере. Вот Сережка, сейчас он в анабиозе, холодном сне без снов, а когда он проснется, то не будет знать ничего о том, что произошло между этими его засыпанием и просыпанием, никто из них, этих людей, ничего не будет знать. Да, я, прежде всего, сделаю все для того, чтобы все они когда-нибудь проснулись, это сейчас моя главная задача, главная возложенная на меня обязанность. Да, я не имею особого права рисковать даже самим собой, ведь если со мной что-нибудь случится, то уже никто и никогда не сможет помочь им. Я еще долго ходил среди полукапсул, всматривался в лица знакомых мне людей, и это понемногу приводило меня в себя. Потом я сразу же прошел в свою каюту и волевым усилием заставил себя уснуть и спать без какого-то намека на сны, на этот раз мне это удалось.

Когда же прошли назначенные Рэем двенадцать часов ожидания, и я вернулся в рубку, я уже был полностью в себе и окончательно оправился от увиденного мною массового самоубийства целого мира. Но и картина, которую я сейчас увидел на экранах, не предвещала нам ничего хорошего. Планета, которая по-прежнему висела под нами, словно бы живое существо, покрылась ужасными ранами. А в атмосфере, еще недавно такой прозрачной и голубой, на большой высоте, неспешно расплывались тусклосерые кляксы радиоактивных облаков. Пораженные войной города все еще горели, распространяя по ветру густые шлейфы черного дыма. Я медленно отвел взгляд от экранов и позвал Рэя:

– Рэй, ты меня слышишь?

– Да, капитан, - сказал Рэй на этот раз вполне уверенным и своим голосом.

– Доложи текущую обстановку на планете.

– Военные действия с массированным применением ядерного и термоядерного оружия, по всей видимости, прекращены. Уничтожены или сильно поражены почти все более-менее крупные города, имеется лишь немного исключений. Погибла значительная часть населения Латы, хотя в отношении этого есть большая неопределенность, для точного анализа мне не хватает исходных данных.

– Других вариантов я не вижу, будем высаживаться, - сказал я после короткой паузы тоном приказа.

– Как скажешь, капитан, - был на этот раз ответ Рэя.

– Посадку произведем в Пустыне Черных Камней, там, где и планировали, - сказал я и после короткой паузы добавил, - я сам поведу звездолет, на ручном управлении.

– Хорошо, кэп, - Рэй снова не возражал, хотя посадить корабль он мог лучше меня.

Искалеченная войной планета медленно, но неуклонно поворачивалась под нами и постепенно приближалась. Звездолет, четко повинуясь всем моим командам, сделал два витка по спиральной орбите и полого вошел в атмосферу над самой границей пустыни. Я вел его настолько медленно и осторожно, насколько вообще мог это делать. Но уже через несколько минут "Игла" закончила снижение и зависла в нескольких десятках метров над поверхностью планеты. Потом я медленно двинул ее по горизонтали, прощупывая поверхность лучами всех имеющихся у нас детекторов, и только найдя подходящую по размерам и прочности площадку, осторожно опустил на нее корабль. Вокруг, до самого горизонта и даже намного дальше, расстилалась мрачная и каменистая, абсолютно безжизненная пустыня. А вверху, над нею, был неподходящий для этого пейзажа голубой и безоблачный купол неба. Да, небо здесь было голубое, такое, словно бы на планете вообще ничего не произошло. Просто ветры еще не успели донести досюда радиоактивные облака и гарь. И здесь, в самом центре пустыни все было все как всегда.

Я предоставил Рэю возможность и время, не торопясь собрать всю возможную и доступную сейчас для него информацию, а сам, надев для полной гарантии легкий скафандр, покинул звездолет. Если сказать честно, мне не смотря ни на что, не терпелось высадиться на поверхность чужой планеты, где до меня не ступала нога ни одного землянина. Да, здесь, на этой планете, в этом мире, я был первым землянином, но далеко не первым человеком. Это была первая чужая для землян планета, в смысле планета другой цивилизации, на которую сейчас ступил ногой землянин. Но никакой торжественности от осознания этого факта я не ощутил, не то было для этого время, не та обстановка складывалась сейчас на этой планете. Воздух Латы был даже более пригоден для дыхания, чем земной, в нем содержалась почти четверть кислорода, а давление было на пять процентов больше. И, выйдя из корабля, я сразу же откинул за спину прозрачный колпак гермошлема, и вдохнул полной грудью этот чужой воздух. Но снаружи мне не понравилось, воздух пах только жарой, сухостью и пылью, и нигде не было видно даже ни малейшего следа жизни. Ничто не росло и никто не жил в Пустыне Черных Камней, на пепелище древней, не совсем понятной и всеми забытой древней войны. Я неторопливо обошел и осмотрел ближайшие окрестности и, не обнаружив ничего достойного более пристального внимания, вернулся на "Иглу", где, не снимая скафандра, сразу же поднялся в рубку:

– Рэй, ну как ты, узнал ли что-нибудь новое и существенное для нас?

– Подожди немного, Вик, я сейчас в лаборатории заканчиваю кой-какие исследования.

– Долго ждать?

– Думаю, что пару минут, не больше.

Я окончательно отстегнул гермошлем и небрежно положил его на пульт перед собой, закрыл глаза и откинулся в кресле. Перед глазами у меня по прежнему так и стояли картины войны, не так давно показанные мне Рэем, а мои руки снова самопроизвольно сжимались в кулаки. Больших, хоть и не видимых постороннему глазу, усилий стоило мне то, чтобы оставаться сейчас спокойным.

– Исследования закончены, командир. - Доложил мне Рэй. - Вывести результаты на экран?

– Не обязательно, Рэй, сообщи мне самое главное в устной форме.

– Хорошо, капитан. Я только что провел полный и подробный изотопный анализ грунта этой пустыни, и мне удалось с довольно большой достоверностью вычислить то время, когда на Лате в прошлый раз была война, та самая, которая сотворила эту пустыню…

– Ну, и когда же она, по-твоему, была?

– По моим предварительным расчетам получается что-то около трехсот тысяч лет.

– Что-то не очень верится в такие большие цифры, почти что астрономические.

– Можешь не верить, но это так. Погрешность, которую я допускаю для предварительного расчета, никак не превышает десяти тысяч лет.

– Тогда, значит, получается, что…

– Да, Вик, на основании этого получается, что в те времена на Лате уже существовала довольно высокоразвитая цивилизация. А на Земле в то же самое время еще только появлялся современный человек. И эта цивилизация, по всей видимости, значительно превосходила сегодняшнюю цивилизацию этой планеты.

– Исходя из чего, ты это предполагаешь?

– В те времена было применено более изощренное и разрушительное оружие, чем их сегодняшние ядерные и термоядерные бомбы. Я не могу знать точно, что это было за оружие, не буду и гадать, знаю только то, что основано оно было на не чем ином, как принципе преобразующего распада.

– Ты в этом уверен?

– Да, но все-таки не до конца, а только на девяносто процентов, или это был преобразующий распад или что-то, еще совсем не известное нашей науке.

– Согласись, ведь возможен и такой вариант, что эта пустыня - дело рук пришельцевчужаков, пришедших сюда откуда-то, а не самих латян?

– Это даже еще более маловероятно, Вик. Вероятность этого, как я могу допустить, не более одной миллионной.

Сказать, что я был удивлен этим сообщением Рэя, сказать очень мало, я был буквально поражен им. Одно дело знать, что на большую войну решилась цивилизация атомного века, это еще можно хоть как-то понять и допустить. И уже совсем другое, что такую войну, пусть и очень давно, в доисторические по нашим меркам времена, развязала цивилизация, которой был уже покорен преобразующий распад, которая вполне могла летать к звездам, а, возможно, и летала. Что ни говори, но ведь и моя родная цивилизация, цивилизация людей Земли, находилась как раз на этом уровне развития.

– Триста тысячелетий, просто не могу в такое поверить.

– Не знаю, Вик, сможем ли мы вообще узнать об этом больше, а если и сможем, то наверняка не здесь и не сейчас.

– Ну и что ты предлагаешь нам сейчас делать?

– Я жду, когда ты что-нибудь предложишь, потому что ты капитан "Иглы", а не я. Инициатива целиком на твоей стороне

– Я думаю, что сейчас нам не стоит копаться в прошлом, оно ждало очень долго, сможет подождать и еще. Настоящее же уже скоро сможет стать безвозвратным прошлым.

– Ты собираешься лететь на здешний космодром? - угадал он мое решение.

– Да, Рэй, я собираюсь отправиться именно туда. Возможно, там я все-таки найду Ива Альись или того ученого, о котором он мне говорил на орбите.

– Согласен, в этом случае тебе будет немного проще.

– Я отправлюсь на катере, там есть все необходимое для этого.

– Катер исправен, я уже проверил его. Когда ты намерен отправиться?

– Прямо сейчас, немедленно.

– Тогда могу сказать тебе только одно: желаю удачи, командир.

По тону, с которым говорил со мною Рэй, я понял, что он сейчас еще даже более нерешителен, чем я, и этим он больше напоминал мне живого Рэя-человека, а не кристаллический супермозг ЦНЛ, которым являлся на самом деле. И тут я, по сути дела впервые, по настоящему, по-человечески, пожалел его.

На "Игле" были два катера. Располагались они в небольших и довольно тесных для них ангарах прямо над главными реакторными отсеками звездолета. Для сегодняшнего полета я выбрал катер, значащийся в корабельном реестре под номером два. Это был тот самый катер, на котором Рэй летал когда-то на Луну с капитаном Рикстом. Не на точно таком же, а именно на этом самом катере. Катер еще до того, как я поднялся в него, был "оживлен", это постарался для меня Рэй. Но я все-таки не пожалел времени и провел полный предполетный осмотр машины, как это было положено по очень старой, но до сих пор никем не отмененной инструкции. И только после этого, я занял центральное кресло в рубке катера и начал непосредственно готовиться к отлету. Этот катер значительно отличался от стандартной земной техники, которой оснащался космофлот, но, благодаря помощи Рэя, я уже знал его досконально. Главной и важнейшей новинкой здесь было то, что на катере, кроме обычных, плазменно-планетарных, были установлены гравитационные двигатели. И управление этими двигателями значительно отличалось от стандартного управления ракетой, но и оно не было особенно сложным для профессионального пилота. Через десять минут я уже был полностью готов к отлету:

– Рэй, я готов, открывай ворота.

– Открываю. Будь готов включить гравитационные движки, я вышвырну катер из ангара силовым полем.

– Катер-два к отделению готов, - сказал я положенные по уставу слова, и положил руки на панель управления.

– Тогда пошел.

Вокруг катера тотчас же вспыхнуло, слегка искрящееся крошечными разрядами, силовое поле, и его сильным и плавным толчком, вынесло из звездолета почти что на сотню метров. По моей команде мгновенно ожили гравидвигатели, подхватили его и заставили зависнуть. Я не торопился улетать, потому что еще не сказал Рэю всего того, что было нужно сказать.

– Рэй, ты меня слышишь, - позвал я его.

– Да, командир, радиосвязь работает нормально.

– Видишь ли, Рэй, я просто обязан тебе сейчас сказать, что я могу и не вернуться.

– Да, - сказал он после короткой паузы, - в здешней ситуации этого нельзя исключить.

– Обещай мне, что в этом случае ты сделаешь для людей на нашем корабле все, что только будет для тебя возможно.

– Обещаю, Вик, хотя, скорее всего я и не смогу сделать всего того, что нужно… До свидания, не буду тебе мешать своим присутствием. Если потребуюсь, то вызывай.

– Погоди, у меня есть еще один, сугубо технический вопрос. Нельзя ли сделать этот катер невидимым, точно так же, как ты делал это с нашим звездолетом?

– Это невозможно. По крайней мере, без больших и серьезных переделок.

– Понятно. До свидания, Рэй.

Я не торопился, сначала я опробовал катер в полете, а самого себя в управлении этим полетом. Я сделал несколько кругов вокруг звездолета и только после этого послал его с набором высоты и скорости на восток. Полной космической скорости я набирать не стал, а ограничился суборбитальной, которой для этого перелета и так было более чем достаточно. Почти пятнадцать минут тянулась подо мной мрачная и однообразная картина пустыни. Но, пролетев ее, я увидел еще более мрачную и страшную картину. Прямо под катером оказалось то, что еще совсем недавно было немаленьким городом. Сейчас же на месте города были три, расположенные в вершинах правильного треугольника, кратера. Но и за их пределами от города остались только жалкие, снесенные взрывными волнами почти до основания, руины, от которых все еще поднимались вверх слабые струйки дыма.

Далее я вообще старался не смотреть вниз, на погибшую, обожженную войною землю, а постарался целиком и полностью сосредоточиться на своем предстоящем визите на местный космодром. Но никаких по-настоящему стоящих мыслей мне в голову сейчас просто не приходило. И я решил целиком и полностью довериться в этом деле стечению обстоятельств. Еще через пятнадцать минут я увидел впереди синюю полоску океана, но я был еще значительно южнее космодрома. Как только я оказался над морем, круто изменил курс, для гравитационной машины такой маневр был вовсе не проблемой.

Двигаясь почти параллельно побережью, я быстро долетел и до самого космодрома. Космодром, по моим понятиям о таких сооружениях, оказался совсем крошечным. Стартовые площадки с ажурными фермами обслуживания и посадочные полосы сейчас полностью пустовали. Но, с другой стороны, здесь не было ни одного следа войны. Хотя, по моим представлениям, космодром должен был оказаться одной из самых первых целей для любого противника. Но эта загадка разрешилась для меня всего лишь через несколько секунд. Бортовой локатор зафиксировал то, что снизу ко мне быстро приближаются четыре скоростные цели, скорее всего это было не что иное, как ракеты-перехватчики. Я резко качнул катер в сторону, но ракеты тут же изменил свой курс и не потеряли своей цели, которой был я. К тому же, ракеты начали расходиться и довольно умело выполнять маневр захвата цели.

Я тут же, чисто рефлекторно, схватился за панель управления излучателями, но успел передумать, и не стал уничтожать эти ракеты. Сначала я хотел просто уйти от них, воспользовавшись преимуществом скорости, а потом и вовсе посчитал, что, даже взорвавшись, эти ракеты не причинят защищенному силовым полем катеру ни малейшего вреда. Но тут-то я довольно жестоко просчитался, рассчитывая, что эти ракеты несут обычную взрывчатку. А когда я все понял, было уже поздно. По чьей-то команде термоядерные заряды на ракетах были подорваны, рядом с катером, уже на самой границе атмосферы.

На катер обрушился тяжелый удар, настолько сильный, что автоматические компенсаторы ускорений не успели должным образом сработать. Я же от этого удара ударился головой о спинку кресла и даже от этого потерял сознание. Когда же я очнулся, катер отделяло от поверхности всего только несколько сотен метров. Так что размышлять над случившимся мне было уже некогда. Я успел только, как следует сориентировать катер и врубить на полную тягу планетарные движки, воспользоваться гравитационными я даже не догадался. Но все же они не сумели полностью погасить скорость, и посадка, несмотря на работу компенсаторов, оказалась для меня жестковатой, и я снова потерял сознание.

На этот раз без сознания я был уже значительно дольше, чем в первый раз. Так уж устроен звездолетчик, таким его готовят, в случае особой опасности, даже умирая, наверняка придешь в себя, ну а если эта опасность миновала, и ты в этом уверен, то пробудешь без сознания как обычный и вполне заурядный человек. Когда же я все-таки пришел в себя, то увидел на экранах, что катер находится на космодроме, неподалеку от каких-то серых приземистых сооружений. А вокруг катера вытянулась цепь людей в форме болотного цвета, в касках и с оружием наизготовку.

Я практически совсем не ожидал, что окажусь в такой вот конкретно ситуации. Сейчас я, конечно же, мог врубить двигатели и уйти с космодрома так, что меня никто и никогда не сумеет перехватить. Но я все-таки решил не отступать. Ведь если я сунусь сюда в следующий раз, то могу и вообще не добраться до поверхности. Не исключен был мною и такой вариант, что тогда здесь будет одно только радиоактивное пепелище.

Скафандр был на мне, я надел гермошлем и медленно пошел к выходу из катера. Управление шлюзом находилось внизу, в самом шлюзе. Вообще-то шлюзование на этой планете вообще не требовалось, но сейчас в воздухе могла находиться радиоактивная пыль, которую я вовсе не хотел пускать в катер, поэтому я и провел процедуру шлюзования полностью, как положено в инструкции. Я тяжело вздохнул, словно перед нырянием, открыл наружный люк и выдвинул лестницу трапа. Бетон под опорами катера был разбит так, что в него даже полностью зарылись опорные диски, и их не было видно. Трап развернулся только на две трети и достал до поверхности. В этот момент я подумал, что следовало бы взять с собой хоть какое-нибудь оружие, но тут же прогнал эти мысли. С оружием в руках очень легко найти себе врагов и очень трудно друзей. И оно не придаст мне лишней уверенности, не стоит себя этим обманывать. Я еще раз глубоко вздохнул и, решившись окончательно и бесповоротно, ступил ногами на тонкую ступеньку трапа.

Сказать, что люди в оцеплении, увидев меня, были удивлены, сказать недостаточно сильно. Они даже попятились назад, словно бы я был не человеком, а призраком или послом из преисподней. Хотя конечно, в их глазах я и был им, разве мог в их представлении человек остаться жив, если почти рядом с ним взорвался термоядерный заряд. Ну, а даже если он и жив, то жить ему осталось всего ничего. Он становится этаким ходячим покойником, которому уже абсолютно нечего терять. Но все-таки, среди этих людей оказались и настоящие военные, и я услышал короткий и резкий приказ:

– Стоять! Руки за голову!

Это показалось мне даже чересчур слишком для встречи людей с разных планет, и я решил не подчиниться. Я сделал шаг по направлению к говорившему, показал ему пустые руки и сказал:

– Я пришел к вам один, с миром и без оружия.

Но в этот самый момент у кого-то, повидимому, все-таки не выдержали нервы, и он нажал на спусковой крючок. Этого момента я просто-напросто не заметил, поэтому и не смог ничего предпринять, к тому же дало себя знать и то, что в самое последнее время, я уже дважды терял сознание и поэтому был сейчас не в форме. Но стрелявший очевидно целился мне в голову, это, в конце концов, и спасло меня. Прозрачный стеролит гермошлема, в отличие от ткани легкого скафандра, который был на мне, мог выдержать удар пули. Но этого нельзя было сказать и моей голове. И поэтому я упал, в третий раз за день теряя сознание.

На этот раз я приходил в себя долго и мучительно, словно бы блуждал в кошмарном сне без начала и конца. Голова у меня звенела, словно колокол, а перед глазами беспрестанно плавали разноцветные круги и искры. Немало времени и сил я потратил на то, чтобы сосредоточиться, и заставить все эти побочные явления отступить. И только после этого я пошевелился и наконец-то открыл глаза. Я лежал в крошечной комнатке с мрачными серыми стенами и тусклой пыльной электрической лампочкой под потолком. То, на чем я лежал, было жестким и неудобным столом. К тому же, как оказалось, я был сейчас без одежды, а мои руки и ноги были привязаны к этому столу ремнями. Я внимательно осмотрел и, насколько это было возможно, ощупал эти ремни. Освободиться было хоть и трудно, но все-таки возможно. Но я решил с этим не спешить, тем более что услышал за дверью человеческие голоса. Я закрыл глаза и сделал вид, что все еще пребываю без сознания, мне в этот момент показалось важным подслушать этот разговор. Говоривших было двое. Я услышал, как скрипнула дверь, и они вошли внутрь. Один из них взял меня за запястье холодными пальцами, очевидно проверяя пульс.

– Все еще жив, - сказал он обо мне второму, - но долго ему все равно не протянуть. Он был практически в эпицентре взрыва, быстропротекающая форма. Температура значительно повышена, пульс просто бешенный.

– Выглядит как совсем еще мальчишка. Хотя мускулы такие, что любой мог бы позавидовать.

– О его возрасте трудно судить, волосы-то у него крашеные.

– Не похоже, что крашеные, а если и крашенные, то очень искусно.

– Ты что, смеешься, у людей просто не может быть волос с таким цветом.

– Вок говорил, что и глаза у него тоже не такие, не вполне человеческие.

– Какие не такие?

– Конкретно он ничего мне не сказал, но мы можем и сами посмотреть.

Говоривший подошел ко мне, с явным намерением приподнять мое веко. Но я уже не стал больше терпеть такого отношения ко мне, открыл глаза и посмотрел на него в упор. Передо мной был молодой еще человек в желтом халате, шапочке и с повязкой на лице. Хотя его лицо большей частью и было скрыто от меня, но и по остальному было отлично видно, что выглядит он довольно испуганно.

– Чего же ты так испугался? - спокойно и даже несколько иронично сказал я. - Да, у меня действительно голубые глаза и это их естественный цвет. И, вопреки вашему общему мнению, умирать я еще не собираюсь, по крайней мере, в течение значительного числа лет. Вас же я сейчас могу просить только об одном: расстегните ремни, которыми привязали меня к этому столу.

Услышав мои слова, они только отшатнулись. Тогда я сказал:

– Вообще-то я могу освободиться и сам, но все-таки хочу, чтобы меня освободили вы.

Никакой заметной реакции у них на эти мои слова не последовало. И я решил продемонстрировать, что это были вовсе не пустые слова. Полная сосредоточенность, концентрация сил и резкий рывок. Ремень на моей правой руке лопается с глухим звуком. Еще несколькими быстрыми и точными движениями, за незначительную долю секунды, я расстегнул оставшиеся ремни и сразу же соскочил со стола, наблюдая за тем, как эти люди поспешно и с испугом отступают к двери. Тем не мене, я не дал им этой возможности, опередил на какую-то долю секунды и бесцеремонно отшвырнул от двери, прямо на стол. Происшедшее их настолько ошеломило, что они даже не предприняли ни одной попытки для самозащиты. Я прислонился к двери спиною, подавил, начавшуюся было в мускулах дрожь, и заговорил уже вполне мирным тоном:

– Извиняюсь за причиненные мною вам сейчас неудобства, но вы хотели покинуть меня так рано. Мне же просто необходимо знать ответы на кой-какие вопросы, для меня это очень важно. - Они почти одновременно сорвали с лиц маски, и я увидел, что каждому из них едва ли двадцать лет, и что перепуганы они весьма основательно. - Можете меня не бояться, больше я к вам даже не притронусь, но только ответьте мне, за кого меня здесь принимают.

– За того, кто ты есть на самом деле, - неожиданно резко высказался один из них.

– Вряд ли это так… - я постарался улыбнуться, но не знаю, что же у меня из этого в данный момент получилось, вряд ли это можно было назвать улыбкой. - И все-таки, если это можно, то скажите поконкретнее.

– Нам не о чем с тобой говорить, тальгириец.

– Тут вы сильно ошибаетесь, к Тальгиру я не имею ни малейшего отношения, я даже ни разу не был на их территории и ни разу не видел ни одного тальгирийца. Впрочем, мое отношение к Аиверу, тоже крайне незначительно.

– Не нужно пудрить нам мозги.

– Понятно, в этом случае с вами мне больше не о чем говорить. Значит так, мне сейчас нужна моя одежда и возможность поговорить с вашим начальством. И чем скорее, тем лучше. Можете идти, больше я вас уже не задерживаю, - сказав это, я открыл дверь и отступил в сторону. - Идите, я отсюда никуда не денусь.

Я даже не посмотрел им вслед. Но мне и без этого было абсолютно ясно, что уже весьма скоро здесь появится охрана, но бежать от нее я вовсе даже не собирался. Я сорвал со стола узкую простыню, которой он был накрыт, и сделал из нее себе что-то вроде набедренной повязки, хватит и одного раза, чтобы представать перед инопланетянами без одежды. Сделав это, я сел прямо на пол, привалившись спиною к стене, и принялся ждать. Впрочем, долго ждать мне не пришлось, уже через пару минут в комнату ввалились три человека с оружием в руках. Я поднялся и спросил, явно иронично:

– Что, нужно руки за голову?

– Не обязательно, - сказал старший из них, - следуй на допрос.

– Я бы хотел, чтобы мне сначала вернули мою одежду.

– Скажешь об этом там.

– Тогда идемте.

Меня привели в полутемное помещение, где горела одна только неяркая настольная лампа. Из-за стола поднялся мужчина, который, как казалось, весь состоял из одних мускулов, и это притом, что ростом он был выше меня более чем на целую голову.

– Можете идти, - сказал он солдатам, а когда они вышли, указал мне на стул, - садись.

– Я хотел бы, чтобы мне сначала вернули мою одежду, - сказал я довольно настойчиво.

– Извини, Вик, но твоя одежда сейчас уже полностью негодна к какому бы то ни было употреблению.

– Как вы меня назвали?

– Обыкновенно, по имени. Надеюсь, что ты не будешь отрицать, что тебя зовут Виком? Твою одежду я тебе сейчас вернуть не смогу. Но если ты не против этого, могу дать тебе в качестве одежды форму наших космонавтов.

Я опустился на стул и рассеянно кивнул в ответ на это головой. Тогда он нажал кнопку на стоящем на столе небольшом аппарате и отдал распоряжение. Потом, чтобы очевидно рассеять мои подозрения, сказал:

– Я Орверит Ольньгись, в недалеком прошлом руководитель местной космической программы.

– Да, мне о вас уже говорили, - сказал я.

– Мы успели снять экипаж с "Онни-1", перед самой тальгирийской атакой.

– Обо мне вам сообщил Иверит Альись?

– Да, он. Но, честно сказать, до меня не сразу дошло, что это может быть правдой. Но после того как нам не удалось вскрыть твой корабль и после того, как мне сообщили, что представляет собой твой скафандр, и, наконец, о том, что ты все-таки пришел в себя, я этому поверил.

– Я прилетел сюда наверно в самый неподходящий момент, который только можно себе представить. И я не виню вас ни в малейшей степени за то, что вы со мною сделали. Спасибо за то, что не сделали еще хуже. - Я даже позволил себе слегка улыбнулся. - Я, как разведчик, совершил несколько грубых ошибок, каждая из которых могла стать непростительной и непоправимой.

В этот момент принесли одежду для меня.

– Можешь выйти в соседнюю комнату и переодеться, - он указал рукой на дверь у себя за спиной.

– Благодарю вас.

Соседняя комната была крошечной и представляла собой что-то вроде кладовки, где в значительном беспорядке лежали самые различные вещи. Но мой взгляд сразу же уперся в висящий на стене аппарат из вороненой стали. Это, вне всякого сомнения, было оружие, точно такое же, из какого стреляли в меня. Я, двигаясь совершенно бесшумно, снял его со стены. Половины минуты мне хватило на то, чтобы полностью разобраться в его устройстве и убедиться, что оно заряжено. И еще, самое главное, я убедился в том, что человек, назвавшийся Орверитом Ольньгись, доверяет мне или, по крайней мере, уверен в том, что я ничего плохого против него сейчас не сделаю. Я повесил оружие на место, будучи твердо уверенным в том, что в случае крайней необходимости все-таки сумею им завладеть. Тогда я развернул одежду, убедился, что с ней все нормально, и принялся одеваться. Эта одежда и в самом деле оказалась формой, а не функциональным костюмом, но, тем не менее, она оказалась довольно легкой и удобной. Сначала я натянул на себя белье из тонкой белой ткани, потом одел узкие темно-синие, не стесняющие движений брюки. Ботинки оказались мягкими, но с высоким верхом, в который заправлялись брюки, и с магнитными накладками на подошвах, очевидно используемые здесь в невесомости. Ну и в заключение что-то среднее между рубашкой и курткой, такого же, как и брюки цвета, с нашитыми на рукавах и нагрудных кармашках цветными эмблемками.

В кармане этой самой куртки я нашел расческу, небольшой блокнот с прикрепленным к нему при помощи тонкого шнурка карандашом и тонким гибким зеркальцем на отвороте корочки. В другом же кармане лежал… мой стартключ. И тут я буквально ужаснулся оттого, что совершенно забыл об этой очень важной вещи. И тут же мысленно поблагодарил удачу за то, что ключ так легко ко мне вернулся. Я сжал его в руке и, совсем немного помедлив, надел его себе на шею. Потом, совершенно естественно приводя себя в порядок, причесался, и остался вполне доволен собой, точнее говоря своим внешним видом. После этого я снова вернулся в соседнюю комнату, потому что единственная дверь вела именно туда. Войдя туда, и увидев там Ива Альись, я немного удивился. Он немного неуверенно подошел ко мне, и мы обменялись рукопожатиями, словно бы были старыми знакомыми. Впрочем, он действительно был самым старым моим знакомым на всей этой чужой планете.

– Вик, почему ты не послушался моего совета, почему не подождал пару недель? - Было первым, что он мне сказал.

– То, что я увидел, просто полностью вывело меня из себя. И я просто не смог смотреть на это самоубийство вашей цивилизации издали.

– Как видишь, погибли еще не все.

– Откуда мне все это было знать. Ты сам знаешь, что я нуждаюсь в помощи. Мертвые же мне ничем не смогут помочь.

– Что за помощь тебе требуется? - спросил Ольньгись.

– База для ремонта и несколько человекпомощников. Мой звездолет сейчас не вполне исправен. В данном виде, в том, в каком он сейчас находится, он не способен перемещаться быстрее света. И если бы я сейчас полетел на нем, мне пришлось бы лететь в обычном пространстве сотни лет до нашей ближайшей базы. На обычный релятивистский полет я просто не могу пойти, потому что это почти что равносильно самоубийству.

– Понятно. А сейчас ты наверно хочешь связаться со своим экипажем?

– У меня нет экипажа. - Сказал я, решив его не обманывать. - На борту звездолета я остался единственным живым человеком. Иначе бы я бы просто не стал искать ни у кого помощи.

– Корабль, на котором ты прилетел на космодром…

– Это не корабль, а катер. Не более чем средство перемещения в пределах планеты и системы.

– Да, катер, он серьезно пострадал от наших ракет?

– Пострадал я, а не катер, и то несерьезно.

– Значит, ты можешь отсюда улететь?

– Вполне, но я не вижу сейчас в этом смысла. Иначе бы я улетел сразу же после того, как пришел в себя после падения.

– В таком случае, не мог ли бы ты оказать нам сейчас кой-какую услугу?

– Только при одном условии, я не приму никакого участия в войне.

– Этого ни в коем случае от тебя не потребуется.

– Тогда можете просить.

– В данный момент у нас просто не осталось ни одного исправного челночного, орбитального или межпланетного корабля. Все это было пущено на войну и уничтожено или серьезно повреждено. Но у нас остались люди за пределами Латы. Восемь человек находятся на низкой окололатянской орбите, два серьезно подбитых орбитальных корабля, не рассчитанных на вход в атмосферу и не имеющих средств спасения, но могущих оказаться в ней не далее, чем через неделю. Шестнадцать человек находится на стационарной орбите, большая научная станция "Лата-стационар". И еще два человека сейчас находятся на Зуле, нашем спутнике. Всем им в ближайшее время грозит гибель, а мы сейчас не имеем ни малейшей возможности им помочь и спасти их.

– И вы сейчас просите меня помочь вам снять экипажи со всех этих объектов. Я правильно вас понял?

– Да, я прошу вас об этом. И обещаю взамен все возможное содействие в ремонте твоего корабля.

– Когда вылетать и кто будет моими сопровождающими?

– Какие сопровождающие тебе требуются?

– Один или два человека, которые могли бы, во-первых, указать мне расположение этих объектов, а во-вторых, при необходимости, оказать помощь при эвакуации ваших людей с этих самых объектов.

– Ясно. Если ты не против этого, то одним из двоих твоих сопровождающих будет Иверит Альись. Второго мы сейчас подберем из службы контроля орбит.

– Это меня вполне устраивает. На подготовку катера к вылету мне потребуется не более трех частей времени. Назначайте время вылета.

– Два часа спустя.

– В чем причина задержки?

– Причина очень проста, просто за это время ты должен стать латянином.

– Не понимаю вас.

– Ты наверно уже прекрасно понимаешь, что сейчас у нас совершенно не то время, чтобы принимать пришельца со звезд. Будет очень плохо, если сейчас многие узнают, что ты собой представляешь, в первую очередь для тебя самого, и только во вторую, для нас. А в-третьих, возможно и для всей Латы. Поэтому я и предлагаю самый простой вариант выхода. С этой самой минуты ты Викерит Рельись, космонавтиспытатель Аивера с западного секретного военного космодрома. Твой катер, это якобы экспериментальный корабль с новым секретным двигателем. Ну и так далее, все, что нужно, мы постараемся уладить.

– Ну что же, я думаю, что это вполне разумная маскировка. Но после того как я выполню обещанное, я все-таки покину вас, все это временно.

– Ну, разумеется, временно.

– И тогда уместно еще одно замечание. Третий человек, который будет с нами на катере, если не узнает точно, то догадается о многом, если не обо всем. Так что это должен быть или полностью надежный человек, или же человек, которому все равно никто не поверит.

Они быстро переглянулись и Ив, слегка улыбнувшись, тут же предложил:

– Ог Веньись. Великолепный баллистик, но только восемнадцать лет и хорошо известная всем репутация.

– Помню этого мальчишку, думаю, что он вполне для этого подойдет, - Ольньгись тут же нажал на одну из кнопок на своем аппарате и почти что выкрикнул в микрофон сразу же изменившимся голосом:

– Огерита Веньись, немедленно, ко мне, в пятый бункер.

– Извините, доктор, но кем вы сейчас конкретно являетесь? - спросил я, уловив в его голосе непривычный командный тон.

– С момента начала войны я командир этого космодрома. И командир, и комендант в одном лице.

– Понятно.

После этого на несколько минут повисло молчание. Все, что нужно было сказать, нами было уже сказано. Эта пауза была прервана только тем, что из аппарата на столе донеслось:

– Шеф, вы вызывали рядового Веньись из службы орбитального контроля?

– Пропустите и проводите его, поторопитесь.

– Слушаюсь.

– Кто такой этот Ог Веньись? - спросил я.

– Сейчас увидишь сам. - Негромко сказал Ив. - И еще, Вик, сядь, пожалуйста. Стоять во время беседы у нас просто-напросто не принято.

– Пожалуйста, если это так важно, - сказал я и сел на стул рядом со столом, как раз напротив Ива.

В это самое время раздался неровный стук в дверь, и в кабинете появился парень, которому я ни за что не дал бы больше пятнадцати лет. Довольно высокий, но тонкий для этого роста, волосы типичного для латянина пепельно-серого цвета, лицо правильное и довольно симпатичное. Он постарался вытянуться по стойке смирно, и сказал замирающим голосом:

– Рядовой Веньись по вашему вызову прибыл.

– Садись, - доктор кивнул на стул, стоящий как раз напротив его самого.

Парень сел и замер, выжидательно и довольно напряженно глядя на своего командира.

– Расслабься, Ог, зачем лишнее напряжение… Вот так, хорошо. Ты сейчас наверно думаешь, зачем это я вызвал именно тебя сейчас сюда. Так?

– Так.

– А вызвал я тебя не просто так, а для того, чтобы дать задание особого рода, довольно ответственное и важное. Но сначала я даю тебе возможность отказаться, тогда мы простонапросто подыщем другого человека, и это никак не отразится на тебе.

– Я готов выполнить это задание, генерал.

– В этом случае ты должен дать клятву, что никто и никогда не узнает от тебя ни о чем, что хоть как-то связано с этим заданием.

– Я даю эту клятву.

– Тогда ты поступаешь в полное распоряжение капитана Викерита Рельись, - генерал быстро кивнул головою в мою сторону, - и ты будешь делать все, что он тебе скажет, так, как выполнял бы мои приказы. От твоей клятвы тебя может освободить только он. Ясно?

– Так точно, генерал.

– А сейчас я даю тебе двадцать минут на то, чтобы получить форму космонавта и вернуться обратно. Все, выполняй.

Парень буквально сорвался с места и быстро исчез за дверью.

– Ор, ты взял довольно серьезную клятву. - Слегка покачал головою Ив.

– Это было нужно сделать обязательно, в качестве дополнительной гарантии… Вик, может быть, поделишься своим планом проведения спасательной операции.

– Ничего особенно сложного или рискованного я не собираюсь делать, все просто и элементарно. Взлетаем, ложимся на переходную траекторию, выходим к цели, тормозим, снимаем экипаж с орбитального корабля. Надеюсь, что у них есть спасательные скафандры, чтобы перейти из корабля в корабль через открытый космос?

– Скафандры есть у всех, кого будет нужно спасти.

– Это немного облегчает нашу задачу. Хотя в принципе катер способен пришвартоваться к кораблю любой конструкции, но на это тратится какое-то лишнее время, если подобной аппаратурой оснащен только катер. Далее, не спускаясь с орбиты, меняем ее и выходим ко второму кораблю, там снова снимаем экипаж. После этого, скорее всего, возвращаемся сюда. На эту операцию, как я прикидываю, уйдет от полутора до четырех часов, в зависимости от того, где будут находиться корабли. К "Лате-стационару" нам придется сделать два рейса, потому что шестнадцать человек смогут разместиться на моем катере только с довольно большими неудобствами. На каждый из этих рейсов уйдет не более двух часов. Ну и на рейс к Зуле около восьми часов. Вся операция в этом случае займет не более суток, если у нас в ходе ее не возникнет никаких непредвиденных осложнений.

– Связи у нас, скорее всего не будет совсем, как нет ее сейчас ни с одним из этих объектов.

– Скорее всего, это только к лучшему, - сказал Ив и спросил у меня, - ты собираешься лететь только на катере?

– Разумеется, он вполне подходит для этой цели, рисковать же звездолетом я просто не имею права, на нем сейчас находится сто восемь человек.

– Погоди, ты же только что говорил, что остался один на своем корабле.

– Один живой, все остальные люди находятся в анабиозе, из которого я или не могу или не имею права их вывести. Девяносто девять человек смогут ожить только на Земле. Девять же человек, если я их разбужу, умрут вскоре после этого. Спасти же их, скорее всего можно будет тоже только на Земле. И я дал клятву сделать все, чтобы спасти их всех.

– Кому ты дал такую клятву? - с неожиданным интересом спросил генерал.

– Бывшему капитану этого корабля. Он тогда уже был смертельно болен, и он погиб в тот же самый день, вышел из корабля, когда мы шли вне пространства.

– Держись, парень, - сказал генерал, сочувственно глядя на меня, - сейчас уже никто не сможет освободить тебя от этой клятвы, которую ты дал.

– Я вовсе и не желаю от нее освобождаться, на корабле сейчас находятся все близкие мне люди: отец, мать, брат.

– Ты мне об этом ничего не говорил, - почти что возмущенно сказал Ив.

– А разве вы тогда хотели это узнать?

– Не знаю, Вик, - сказал он, отведя свой взгляд в сторону, - просто мы так похожи, что я порой забываю, что ты не латянин.

– Да, Ив, вы в этом правы, мы с вами очень похожи, и внешне и нашим мышлением. Точно так же похожи и наши цивилизации. Разве что в свое время Земле удалось избежать большой войны, хотя от этого нас не отделяло и волоска, и объединиться, чтобы навсегда покончить с прошлым и идти к звездам.

– Да, эта война отбросит нас на века назад.

– В прошлый раз были не века, а тысячелетия.

– Не понимаю тебя.

– Для Латы, вашей планеты, вашего мира, это, по крайней мере, вторая большая война, а не первая.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я это говорю, а не хочу сказать. Триста тысяч лет назад на Лате существовала высокоразвитая цивилизация, которая и погибла в той самой войне. Пустыня Черных Камней, это не просто пустыня, это до сих пор безжизненное пепелище той самой войны.

– Но ведь там же нет ни малейшего следа радиоактивности. За два се все следы просто не смогли бы исчезнуть.

– Не все так просто, друзья мои. Там было применено оружие совсем другого рода и другой степени ужаса. Оно использовало для разрушения принцип полного распада любого вещества. На Земле же этот принцип используется только для получения энергии, и ни разу не использовался для такого оружия, мы никогда не создавали такого оружия… Вы, ваши ученые, наверно не раз отмечали, что в камнях пустыни соотношение изотопов практически всех элементов отличается от общелатянского.

– Кое-какие отличия действительно были замечены. Но мы объясняем это совершенно подругому, падением крупного метеорита, пришедшего из другой звездной системы.

– Не будем спорить. Я сам уверен в том, что вам сказал, только на три четверти.

– Да, сейчас не время для споров, - сказал генерал. - Я сейчас должен отдать все необходимые распоряжения относительно этой спасательной экспедиции. Кстати, для нее необходимо кодовое название, может быть, предложите.

– "Эос", - предложил я.

– "Ангел неба", - одновременно со мной сказал Ив.

– "Ангел неба" наверно будет более подходящим названием, - сказал генерал. - Сейчас я буду отдавать распоряжения, а вы пока можете обсудить некоторые детали.

Но в это самое время снова раздался стук в дверь, это чуть раньше назначенного срока вернулся Ог. Сейчас он, как мне показалось, выглядел еще более юным. У него, как и у всех латян были пепельно-серые волосы, но более темные, чем у Ива, и такого же, как и волосы цвета глаза. Но вот у меня эти признаки резко отличались от латянских. Ив словно бы понял, о чем я сейчас думаю, взял что-то со стула и подал мне:

– Это ваше, капитан? - говоря мне это, он сделал едва заметный, но вполне мною понятый жест рукой.

– Да, - сказал я, принимая это.

Это же оказалось головным убором, представляющим собою нечто среднее между фуражкой и пилоткой, с золотистым значком ракеты над длинным и узким козырьком. Вторым же предметом были очки с затемненными стеклами в тонкой металлической оправе. Генерал негромко, но властно разговаривал через свой неказистый аппарат связи. Ог же в это время стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу. Форма местных космонавтов сидела на нем довольно неуклюже, что было заметно любому, с первого же взгляда. Ив неодобрительно посмотрел на это, встал, подошел к нему, молча поправил на нем форму. От этого парень буквально преобразился и неровным голосом и сдержанно поблагодарил. По его лицу, которое я сейчас разглядывал, можно было прочитать довольно много. Это и какая-то немного странная боязнь, что ли перед нами, интерес перед секретным заданием, отблески решительности и ожидание неизвестного. Я, молча и с интересом пронаблюдал за ним несколько минут, пока генерал не закончил давать распоряжения.

– Все в порядке, - сказал генерал уже нам, к кораблю вас сейчас отвезут. Оцепление вокруг корабля будет снято по вашей команде. Встречать же вас, когда вы возвратитесь, будут спасательные группы на второй стартовой площадке. Ну, в общем, действуйте, как договорились. Желаю вам удачи.

– Не беспокойтесь, генерал, - сказал я, - все будет в полном порядке.

Я повернулся к генералу спиной и коротко кивнул своим спутникам. Они пошли вперед, а я следом за ними, на ходу надевая на себя фуражку и очки. Мы быстро прошли по неширокому изогнутому полутемному коридору до лифта. Вооруженная охрана у лифта молча отдала нам честь. Лифт поднял нас почти до самой поверхности. Мы еще несколько метров поднялись по крутой металлической лестнице и оказались в небольшом помещении с окнами, наглухо заделанными толстыми металлическими листами. Здесь нас также встретила охрана в уже знакомой мне форме маскировочного цвета:

– Капитан Викерит Рельись? - последовал вопрос.

– Да.

– Следуйте за нами.

Двое охранников привели нас к выходу.

– В воздухе сейчас находится радиоактивная мелкодисперсная пыль. Надевайте маски и накидки, излишняя предосторожность вам не повредит.

Маска представляла собой простейший, но все-таки действенный фильтр, закрывающий рот и нос, а накидка была длинным плащом из тонкого пластика с широким капюшоном и без рукавов. Мы быстро облачились в эту амуницию, и вышли на поверхность. От картины, которую я сразу же увидел, мне почему-то стало немного не по себе. Все небо покрывала плотная дымка, да и не только небо, горизонта вообще не было видно. А в воздухе, даже через фильтр, чувствовался ощутимый запах гари. Сейчас был самый разгар дня, но висящий в воздухе дым делал Золотистую, местное солнце, тускло-багровой. Увидев все это, я тотчас же невольно вспомнил Дивер через два месяца после того самого злополучного скачка, когда расстояние до желтого солнца уже сократилось на десять процентов, и начался большой лесной пожар. Тогда я, вместе со всеми уходил в спешно построенный подземный поселок и видел сквозь дым желтое солнце, которое казалось мне красным…

– Капитан! - это уже кричали мне.

Пока я смотрел на солнце, к нам подъехал небольшой автомобильчик с кабиной, прикрытой пластиковым тентом, довольно так неуклюже прикрытой, на скорую руку, так как этот автомобиль в недалеком прошлом, очевидно, был предназначен исключительно для поездок без крыши.

– Садитесь, - нетерпеливо сказал водитель, одетый в полный комбинезон и маску, закрывающую все лицо.

Я сел на место впереди, рядом с водителем, а мои сопровождающие сели сзади. Водитель, ничего не спросив у нас, двинул машину вперед, его и без нас предупредили и проинструктировали, куда именно нас нужно везти. Машина двигалась довольно быстро для этого вида транспорта, и через пять минут и восемь километров я увидел катер с "Иглы", свой катер. Охраны возле катера не было видно, но она появилась сразу же, как только мы подъехали, но сейчас я не услышал так хорошо запомнившегося мне приказа стоять. Ко мне просто подошли два человека, лиц которых не было видно из-за масок. Они задали мне только один вопрос:

– Кто вы?

– Капитан Викерит Рельись. А это мой экипаж: Иверит Альись и Огерит Веньись.

– Нами получен приказ, и наш отряд поступает в полное ваше распоряжение. Каковы будут ваши приказания?

– Пока находитесь на своих местах и ждите. Мы же поднимемся на корабль.

– Но ведь на него никто не мог попасть. - С сомнением сказал командир охранников. - Он сделан из брони, которую не берет даже плазменный резак. - Очевидно, он видел, как безуспешно пытались проникнуть на катер местные специалисты.

– Я знаю об этом корабле больше вас, - прервал я его безапелляционным тоном, который, по моему мнению, просто должен был быть свойственен военным, - поэтому сейчас лучше помолчите и ждите дальнейших приказаний.

После этой короткой беседы мы подошли к катеру вплотную. Сначала, я не торопясь, осмотрел катер снаружи и, не обнаружив никаких видимых повреждений, направился к трапу, который оставался в том же самом положении, как я его оставлял. Однако опоры уже успели восстановить свою первоначальную длину, и конец трапа сейчас висел на уровне моей груди.

– Подождите, - сказал я своим спутникам и вскарабкался по трапу в шлюз.

В этот самый момент у меня промелькнула мысль, что вот сейчас я запросто могу поднять трап, закрыть люк и преспокойно вернуться на звездолет, и меня никто не сможет задержать. Но я тут же прогнал эти мысли, ведь где-то там, на самом краю гибели, находятся люди, которых сейчас могу спасти только я на своем катере, и никто больше на всей этой планете, и я дал всетаки дал обещание их спасти. Я бегло осмотрел шлюз, отметив при этом, что исчезли некоторые мелкие, плохо закрепленные, в принципе не так уж и нужные предметы обстановки и оборудования шлюза. Сняли, чтобы обследовать, решил я, не стоит обращать на это особого внимания. Я развернул трап до поверхности и крикнул в люк:

– Поднимайтесь.

Ог быстро и ловко взобрался по трапу. Следом за ним поднялся Ив, не так быстро, но тоже вполне уверенно.

– Снимайте маски и накидки, если на них и есть "грязь", то дальше ее нести не следует. Сверните и положите вот сюда, - я открыл небольшой, ставший пустым шкафчик и сам первым проделал это. Потом я поднял трап и закрыл люк. Провел шлюзование по всем правилам и только тогда открыл люк, ведущий внутрь катера. - Идите за мной.

За шлюзом было небольшое хранилище скафандров. Я еще раз, внимательно и изучающе, осмотрел своих спутников, достал два свернутых легких скафандра, упакованных внутрь гермошлемов, потом взял и свой размер:

– Берите это и одевайтесь. Это делается вот так, - я показал им, как надевается такой скафандр и, одевшись сам, помог им одеться. В скафандрах они стали выглядеть совершенно подругому, иногда одежда серьезно меняет облик человека, а скафандр всегда был такой одеждой. - Перчатки и шлем можете не надевать, но держите их при себе. А сейчас идите за мной.

Мы поднялись в рубку катера. Я уже привычно занял центральное - командирское место и жестами разрешил своим спутникам занять любые места. Пульт был обесточен, все системы катера находились сейчас в ждущем режиме. Оживить катер, было делом десяти минут, но я свободно уложился и в семь. Потом быстро проконтролировал окружающую обстановку. И эта обстановка меня вовсе не обрадовала. Видимость была плохая, локаторы практически не давали четкой картинки, в этом им мешала какая-то сильная помеха, почему-то неподдающаяся компьютерной отфильтровке. А у гравилокатора крошки, который среди экспериментальных инструментов также имелся на катере, оказался безвозвратно вышедшим из строя чувствительный элемент.

– Плохо, - прокомментировал я все это, - при возвращении мы можем оказаться практически слепыми. Нужно хотя бы поставить маякиответчики. Ждите меня здесь, я скоро.

Я быстро опустился в кладовку катера, где хранилось всевозможное снаряжение, применяемое звездными разведчиками Земли. Там я нашел и портативный маяк-ответчик, какими обычно пользуются разведчики на других планетах. Маяк представлял собой четыре стержняиглы фиксаторов, длиною примерно с ладонь, которые были увенчаны шариками собственно маяка с тонким и гибким усом антенны. Я снова опустился в шлюз и опустил трап. Спустился вниз, отыскал командира охранников и отдал ему маяк:

– Разместите это на второй стартовой площадке таким образом, чтобы образовался правильный квадрат с центром в центре площадки. Каждый стержень должен отстоять от этого центра не менее чем на сорок метров. Вы должны это сделать не позднее, чем через час. Все ли вам ясно?

– Разместить эти стержни в вершинах квадрата с центром в центре второго стола и диагональю не менее восьмидесяти метров. Закончить не позднее, чем через час.

– Правильно, а сейчас вы должны удалиться отсюда не меньше чем на сотню метров, через одну-две части мы стартуем, дополнительного уведомления не будет.

Охранник выражал собою полное недоумение, но, тем не менее, быстро направился выполнять не вполне понятный ему приказ. Я же, как мог быстрее, вернулся на катер и поднялся в рубку, где услышал следующий разговор:

– И все-таки кто он, капитан Рельись? - спрашивал у Ива Ог, очевидно они и до этого были знакомы и наедине говорили вполне обычно.

– Но я же тебе уже все объяснил.

– Парой ничего конкретно не значащих слов. Я ничего не могу, как следует понять. Секретное задание, на которое меня послали, но про которое я практически ничего не знаю. На корабле, про который еще несколько часов назад все говорили: он есть, но такого просто не может быть в природе. И командиром над нами назначают человека, о котором я в первый раз слышу. И то, что он командир и над вами, хотя о вас наверно знает вся Лата. Почему вы от меня все скрываете, ведь я же дал клятву.

– Чем меньше человек знает, тем меньше он может об этом рассказать - сказал Ив с улыбкой.

– А, по-моему, наоборот, чем меньше человек знает, тем больше он желает рассказать.

– Знание, это вещь относительная, - вступил в разговор я, - и узнавать что-то нужно желательно в свое время. - Я снял очки и посмотрел в глаза повернувшегося в мою сторону Ога, не знаю, каким показался ему в этот момент мой взгляд, - а в ближайшее время ты и так узнаешь и поймешь то, о чем ты сейчас говорил. - Я опустился в кресло и, вздохнув, начал. - Первый этап нашего задания заключается в том, чтобы снять с низкой орбиты экипажи подбитых орбитальных кораблей. Для этого нам нужно взлететь и сблизиться с одним из них. Твоя задача, рядовой, вывести корабль, которым буду управлять я, в окрестность объекта назначения, я не имею ни малейшего представления о том, где он сейчас находится.

– Здесь есть карта или глобус?

– Сейчас, - я подвинулся к панели бортового компьютера, в который Рэй должен был внести эту информацию. И она там действительно оказалась. На переднем экране мгновенно сформировалось объемное и многокрасочное изображение Латы, этакий вращающийся рельефный глобус, который по моей команде развернулся такой же многоцветной и рельефной картой, на которой зеленой точкой пульсировало место, где мы сейчас находимся. Десять градусов южнее экватора, недалеко от побережья большого океана на востоке Большого Южного материка.

– Этот компьютер способен рассчитывать траектории? - спросил Ог.

– Разумеется.

– Это значительно упрощает задачу. Я просто выдам координаты и скорости объектов на одиннадцать ноль, ноль, ноль среднепланетного времени.

Ог, не торопясь, назвал планетоцентрические координаты и компоненты скорости. Парень помнил их с точностью до двенадцати знаков после запятой в их, двадцатеричной системе счисления, чего мне в принципе не было нужно, но зато позволяло точно рассчитать траекторию.

– Ог, твоя задача на первом этапе почти выполнена. Если ты не ошибся, то через полчаса мы будем возле "Агора-4". Пристегните ремни, это делается вот так. - Я вытащил ремни с некоторым усилием из спинки кресла, сомкнул их у себя на груди и защелкнул замок. Проследил, как это сделают мои спутники. - А сейчас нажмите голубую кнопку, она сбоку правого подлокотника.

Широкие ленты ремней плотно, но несильно прижали нас к креслам. Если будет нужно, этот прижим усилится и не даст нам просто так вылететь из кресел.

– Стартую, - сказал я, запуская планетарные двигатели.

На экранах тут же вырисовалась полная обзорная картинка. Наружные камеры не пострадали и сейчас передавали на экраны панораму космодрома, все быстрее и быстрее уплывающего вниз.

– С каким ускорением мы идем? - спросил Ив.

– Шесть "же", больше в данной задаче нецелесообразно, хотя и возможно.

– Но перегрузки-то нет, - удивленно сказал Ог.

– Так и должно быть, компенсаторы перегрузок вполне исправны, они способны снижать перегрузку в пятьдесят раз.

Космодром уже скрылся из виду, катер проткнул висящую над ним дымку и редкую высокую облачность. Еще выше облачности тянулся с запада радиоактивный шлейф от ближайшего подвергнутого термоядерной бомбардировке города. Небо над нами начало быстро темнеть, говоря о том, что мы уже выходим из плотных слоев атмосферы. Я начал понемногу увеличивать ускорение и заваливать траекторию на горизонт. Через несколько минут мы вышли на специфическую траекторию, называемую активной орбитой официально, и моторным кругом в жаргоне пилотов. То есть, когда двигатели работают не на разгон или торможение, а в основном только на искривление траектории полета. По моторному кругу планету можно было облететь значительно быстрее, чем по любой обычной пассивной орбите. Я вырубил плазменные планетарники, ресурс которых все-таки был ограничен. Траекторию же искривляли не потребляющие ничего, кроме энергии, гравитационные движки. Для таких движков, когда они войдут в серию, активная орбита станет наверно основным видом траектории. Через восемь с половиной частей латянского времени я начал торможение и сближение с той точкой, где по расчетам должен был находиться подбитый корабль. Корабль же оказался немного в стороне, примерно в десятке километров. Но все же, когда я вышел в точку, четко увидел корабль на экране.

– Ог, твои данные оказались немного неточными, - сказал я, направляя катер к "Агору".

– Значит, мы просто ошиблись в характеристике верхней атмосферы. У нас почти что нет сейчас никаких экспериментальных данных.

Катер тем временем уже вплотную приблизился к латянскому кораблю, который был совсем маленький, то есть гораздо меньше моего катера. И он представлял собою довольно печальное зрелище. В корме у него была неровная пробоина, в которую мог бы свободно пролезть человек в скафандре.

– Где у них находится шлюз? - спросил я, медленно сближаясь с этим кораблем.

– Впереди, на оси, - сразу же ответил Ив.

– Сейчас, - я подвел катер вплотную к кораблю и включил силовое поле, которое всего за полминуты полностью остановило беспорядочное вращение латянского корабля. После этого я выдвинул из кормовых люков четыре гибких щупальца-манипулятора, которые охватили кораблик с разных сторон и замерли, обеспечив надежное соединение.

– Магнитные захваты? - спросил Ив, кивнув в сторону манипуляторов.

– Нет, это управляемый вакуумный клей, не беспокойся, захват вполне надежен, гораздо надежнее магнитного захвата.

– Мы сейчас можем связаться с кораблем?

– Нет, не можем.

– Но ведь тогда ты разговаривал с нами.

– Я говорил через Рэя, это он обеспечивал транскодировку ваших и наших сигналов. Сейчас же мне просто не хочется объяснять ему всего. Тогда сейчас мы просто выйдем в открытый космос. Наденьте шлемы и перчатки, но сначала нажмите зеленые кнопки у основания шлема, этим вы включите рации. - Я проследил, чтобы мои спутники все это сделали правильно, чтобы рации были включены, а гермозамки надежно закрыты. После этого я провел их в шлюз. - Мы с Ивом сейчас выйдем из корабля, а ты, Ог, будешь находиться в шлюзе и страховать нас.

На поясах скафандров имелись небольшие катушки тонкого билитового тросика с карабинчиками на конце. Я защелкнул свой за скобу внутри шлюза и объяснил Иву, как пользоваться катушкой, Огу же, что делать в случае, если мы случайно потеряем опору. После этого я провел шлюзование и широко открыл наружный бронелюк. Мы с Ивом, легко оттолкнувшись, как настоящие космонавты, выплыли из шлюза (искусственную гравитацию на катере я в этот полет вообще не включал), добрались до манипулятора и уже по нему перебрались на обшивку латянского корабля.

– Я загляну в иллюминатор, - сказал Ив, - если они живы, то жестами постараюсь объяснить им, что делать.

– Хорошо, - я остался у шлюза, а Ив, ловко и уверенно цепляясь за выступы корпуса, быстро перебрался ближе к корме, но только минут через десять я услышал по рации его голос:

– Все в порядке, Вик, они уже в скафандрах и сейчас отшлюзуются.

– Их четверо? - спросил Ог.

– Да, все на месте и, к счастью, не ранены.

Когда открылся наружный люк их шлюза, Ив был уже рядом со мной. Люк открылся медленно. Остатками воздуха из люка вынесло целое облако пыли и мелкого мусора, которое, впрочем, довольно быстро рассеялось в открытом космосе. Следом показался полупрозрачный шлем человека в довольно громоздком и неудобном скафандре. Мы с Ивом помогли ему выбраться, и Ив жестом указал ему на вход в шлюз катера. Космонавт только кивнул и сразу же полез вперед по манипулятору. Точно также мы поступили и с тремя другими космонавтами, после чего и сами перебрались в шлюз. После того, как он наполнился воздухом, я снял с себя гермошлем и жестом показал спасенным, что они могут поступить точно также. Они не стали долго ждать, чтобы поднять зеркальные забрала своих шлемов, их шлемы со скафандров не снимались. Старший из них приложил руку к шлему в жесте военного приветствия и представился:

– Лейтенант космических сил Аивера Инись, бывший командир "Агора-4". Кому мы обязаны нашим спасением?

– Капитан Рельись, секретная экспедиция "Ангел неба". Мы опустим вас на центральный космодром Аивера, но сначала мы должны снять экипаж и с "Агора-11". А сейчас следуйте за мной.

Я привел их в довольно тесный пассажирский отсек катера, где были вплотную друг к другу поставленные кресла.

– Садитесь и пристегнитесь ремнями. - Сказал я, указывая им на кресла. - Капитан Альись останется с вами и покажет, как это сделать и, пожалуйста, не нужно задавать сейчас никаких вопросов, при необходимости вам все объяснят потом, после вашего возвращения на Лату.

Потом я вышел и, взяв Ога за локоть, сказал ему:

– Идем в рубку, время не терпит.

Сев за пульт управления, я первым делом втянул в катер манипуляторы и придал ему небольшую боковую скорость в сторону от "Агора4".

– Вторая наша цель, это "Агор-11", - сказал я, снова высвечивая на экране карту Латы. На карте зеленой линией сейчас была нанесена наша орбита, почти совпадающая с красной линией, орбитой "Агора-4".

– Даю координаты также на одиннадцать, - Ог снова назвал ряд цифр, но на этот раз ограничился гораздо меньшим числом знаков, памятуя об их неточности. Компьютер быстро обработал их и высветил на экране еще одну орбиту.

– Так, понятно, их орбита уже переходит в спираль, и у них осталось максимум пять витков. Так что поспешим. Пристегни ремни, Ог. - Я включил гравидвигатели, и катер плавно сменил орбиту на активную траекторию сближения. - Мы выйдем к ним в апоцентре их орбиты через пять частей, - на экране вырисовалась толстая зеленая линия, по которой двигалась светящаяся точка, изображающая наш катер, и сближалась с красной, изображающей "Агор-11".

– Наша скорость сейчас значительно выше орбитальной, - толи спросил, толи просто констатировал факт Ог. Но я понял это как вопрос и ответил:

– Разумеется, выше орбитальной.

Тогда Ог посмотрел на меня и спросил:

– И все-таки, кто вы, капитан?

– Разве это так уж важно, - ответил я и снял с головы эту помесь фуражки и пилотки, которая мне уже значительно надоела. И немного погодя, добавил для Ога, - если захочешь, вполне можешь сам догадаться.

К "Агору-11" мы вышли практически точно, он четко виднелся над нами на фоне звездного неба, и до него было не более сотни метров.

– На этот раз твои данные, Ог, оказались более точными, - прокомментировал это я.

– Я успел внести некоторые коррективы.

– Ты хочешь сказать, что в уме пересчитал орбиту?

– А где же еще больше, как не в уме.

– Поговорим об этом позднее. Сейчас я иду на сближение.

Этот корабль с виду казался почти что неповрежденным и был стабилизирован главной осью вдоль орбиты. Такая ориентация хоть както позволяла уменьшить торможение корабля в верхних слоях атмосферы. Космонавты, очевидно, заметили приближающийся к ним катер, и развернули свой корабль шлюзом по направлению к нам. А когда расстояние между нами сократилось до нескольких метров, шлюз открылся, и из него выплыл человек в скафандре, здесь не требовалось кого-то уговаривать перейти на катер, все было проделано четко и быстро. А еще спустя полчаса мы уже вернулись на космодром. По сигналу с катера включился маяк, и на экране вырисовался пересеченный диагоналями светящийся квадрат. К тому же маяк передавал всю необходимую мне для посадки информацию. Так что по таким данным сесть с высокой точностью смог бы и начинающий пилот. Катер медленно опустился точно в центр второй площадки, слегка покачнулся на выдвинутых опорах и замер.

– Первый этап нашей задачи пройден, - сказал я и, откинувшись в кресле, включил внутреннюю связь. - Мы только что совершили посадку на Центральном Космодроме Аивера. Приготовьтесь к тому, чтобы покинуть корабль.

Я надел пилотку и очки, жестом приказал Огу оставаться в рубке, а сам спустился в пассажирский отсек:

– На выход и желательно побыстрее, время не терпит.

Когда мы спустились и вышли из катера, к площадке почти что одновременно подъехало несколько машин, а из укрытий показалась уже знакомая охрана. Из машин выскочили одетые в комбинезоны люди, которые сразу же бросились помогать спасенным. Мы с Ивом отошли в сторону и молча наблюдали за этим, пока к нам совершенно бесшумно не подошел доктор-генерал, который не утруждал себя ношением защитной одежды.

– Вы успели меньше, чем за два часа, - сказал он.

– Разве это плохо, - ответил я, - просто получилось удачное стечение обстоятельств.

– Следующий ваш рейс будет к "Латестационару"?

– Разумеется, как и планировалось.

– Так вот, нам удалось на короткое время восстановить с ними связь, и я сообщил им, что мы посылаем к ним спасательный корабль, чтобы снять их со станции.

– Ну что же, как я надеюсь, это может немного облегчить нашу задачу.

– Не знаю, облегчит ли. Они заявили мне, что в первую очередь должны быть сняты материалы их исследований.

– Ну, это ведь совсем не проблема, генерал. Катер способен принять не одну тонну груза.

– И еще, три человека отказались возвращаться.

– И чем они объясняют это? - спросил Ив.

– Этого мы как раз и не успели выяснить, связь-то была установлена на весьма короткое время.

– В конце концов, у них есть на это право, я считаю так, - сказал я.

– Нет, не так, - сказал Ив, - просто у нас там не будет права оставить их на верную гибель, когда есть возможность спасти.

– Не стоит просто так терять времени. Чем раньше мы стартуем, тем раньше вернемся. Время не терпит. Извините нас, генерал. Ив, пойдем на катер.

Мы снова взлетели на тяге плазменных двигателей, но уже на высоте семи километров я переключил основную тягу на гравитационные. Хоть за этот полет нам и не придется сильно удаляться от планеты, но рабочее тело все-таки лучше хоть немного, но сэкономить. Катер плавно, по широкой дуге, удалялся от Латы. На высоте в две тысячи километров я вырубил движки, и катер лег на гиперболическую траекторию, которая выводила его к висящей на стационарной орбите станции.

– Через пятнадцать частей будем в окрестностях "Латы-стационара", - сказал я своим спутникам, - большую скорость развивать нецелесообразно. На борту все время перелета будет невесомость, можете отстегнуться и немного отдохнуть.

Первым этим моим предложением воспользовался Ив. Как только его пристяжные ремни скользнули в свои гнезда, он легко оттолкнулся от кресла и взмыл под потолок рубки. Там он вытянулся во весь рост и, повернувшись лицом вниз, сказал:

– Приятно снова оказаться в состоянии невесомости, к силе тяжести я еще не успел адаптироваться до конца. Столько времени вне Латы.

– Ну а как же высадка на четвертую планету?

– Там мы пробыли всего только две недели. Сила тяжести на Онни составляет две трети от нормальной, и если двигаться медленно и не прыгать, разница почти не ощущается.

– Я же привык к тяжести немного побольше вашей нормальной, - сказал я правду о себе. - Но, вообще-то, нас учили нормально координировать свой организм и свои движения при разной силе тяжести, от полной невесомости и до трех "же", большее трех "же" на планетах встречается крайне редко.

– Какие такие планеты вы имеете в виду? - тут же спросил Ог, - на Изикве тяжесть только два с четвертью. Но и там ни один латянин еще ни разу не бывал.

– Если ты все это знаешь, то зачем спрашиваешь, - довольно грубо ответил я на это и тут же, выскользнув из кресла, поднялся под потолок. Несколько минут все мы молчали, потом Ог довольно резко выпалил:

– Капитан, вы не латянин.

Мне в ответ на это осталось только рассмеяться и сказать:

– Я же говорил, что ты об этом и сам догадаешься. Но вообще-то мог бы догадаться и пораньше.

– Но ведь вы выглядите практически точно так же, как и мы. И вы разговариваете на аиверском языке полностью правильно.

– Просто у меня было достаточно времени, чтобы его выучить. И мы с вами действительно очень похожи, наверно даже больше, чем мы думаем сейчас.

– Откуда вы тогда прилетели, если это конечно не секрет?

– Я не считаю, что это секрет.

Я оттолкнулся от потолка и, опустившись в кресло, включил небольшой, но достаточно сильный для этой цели телескоп катера. Поставив его на минимальное увеличение и усиление, я вывел изображение звездного неба на главный обзорный экран.

– Созвездие Малой Птицы, - тут же прокомментировал увиденное Ог, - так вы с 11 Малой Птицы!?

– Не имел чести быть в окрестностях этой звезды, - усмехнулся я. - Лучше не делай больше предположений, вряд ли они окажутся правильными.

Я начал медленно повышать и увеличение, и усиление. Звезды на экране становились ярче, выползали за его пределы, а в то же самое время становились яркими и видимыми более слабые, и незаметные невооруженному глазу. Когда же стало отчетливо видно двойное солнце Дивера, я показал на экране светящееся перекрестье, нацеленное на него.

– Двойная звезда одиннадцатой величины, номер по общему каталогу… - Ог быстро назвал довольно длинный ряд цифр, потом довольно точно указал спектры и светимости обоих компонентов, период их обращения друг относительно друга.

– Ог, - снова усмехнулся я, - ты своим знанием цифр напомнил мне сейчас компьютер. Но если уж ты так сильно любишь сухие цифры, тогда прими уточнение, - я тоже стал сыпать на него потоком цифр, до тех пор, пока Ив меня не остановил.

– Вик, остановись, этот молодой человек, - он с улыбкой кивнул в сторону Ога, - готов поглощать и запоминать цифры целыми днями, так что даже не надейся хотя бы немного его утомить.

– Хорошо, Ив, больше не буду.

– Можно тогда еще вопрос?

– Давай, - сказал я, - но только не о цифрах.

– Я, да и не только я, считаю, что двойная звезда с таким расстоянием между компонентами просто не должна иметь стабильной планетной системы, в которой может оказаться пригодная для жизни планета.

– Ты прав, она не может иметь такой планетной системы. Но, тем не менее, планета, с которой я прилетел и на которой родился, вращается вокруг этих самых двух звезд по сложной резонансной орбите. Правда там сейчас уже никто из людей больше не живет, даже мы не могли предвидеть всего. Я был одним из последних эвакуирующихся на Землю, нашу первую планету, но до Земли я так и не сумел добраться.

– Далеко до этой вашей Земли?

– Сейчас я от нее гораздо дальше, чем был в начале своего пути.

Я снова уменьшил увеличение и усиление телескопа и навел его на другой участок неба, который на этот раз совпал с полосой млечного пути.

– Созвездие Гарпуна, - снова негромко прокомментировал увиденное Ог.

– Солнце Земли отсюда видно, как звезда тринадцатой величины. Вот оно, но возле него я ни разу за всю свою жизнь не был.

На этот раз я дал предельное усиление, на которое был способен этот телескоп, и Солнце сверкало на экране как звезда отрицательной величины, даже его вид придавал мне какую-то уверенность. Помедлив еще несколько минут, я все же отключил телескоп.

Оба рейса на "Лату-стационар" прошли быстро и вполне удачно, все люди были с нее сняты, правда в отношении отказывающихся возвращаться была применена сила другими космонавтами станции. Когда мы вернулись из второго рейса, на космодроме было уже полностью темно, начиналась ночь. Дым на поле до сих пор так и не рассеялся, и мы не вылезали из своих скафандров. На этот раз нас снова встретил генерал.

– Все идет по плану, - сказал я ему, - остается только рейс на Зулу. К утру я выполню то, что вам обещал.

– Зато у нас здесь не все в порядке. Мы, за время вашего отсутствия, сбили два автоматаразведчика из Тальгира. И, очевидно, они регистрировали все ваши взлеты и посадки. На них были установлены тепловые датчики, четко регистрировавшие выхлоп двигателя. Так что получается, что тальгирийцы знают, что у нас здесь что-то происходит. Но как они это истолкуют, я даже затрудняюсь предполагать.

– То, что они обнаружили, нежелательно?

– Трудно сказать, но боюсь, что они могут в весьма близкое время выбросить на космодром массированный десант.

– В этот раз я могу взлететь сразу на гравитационных моторах, тепловые датчики, если они еще здесь есть, ничего не смогут зарегистрировать.

– Ну что же, тогда пусть будет так. На Зулианской базе находятся только два человека. Думаю, что тебе для этого последнего полета будет достаточно и одного сопровождающего. Иверит должен остаться здесь.

– Хорошо, пусть будет так. Ог, пойдем, не будем больше терять времени.

– Погоди, Вик, - остановил меня Ив, - я сейчас сниму твой скафандр.

– Пусть он пока будет на тебе. Я ведь еще вернусь.

– Но мы можем уже не встретиться.

– Я даю слово, что обязательно найду тебя, слово звездолетчика. Идем, Ог.

Я поднял катер на гравитационных двигателях, почти полностью бесшумно. Аккуратно прошел плотные слои атмосферы, чтобы не допустить перегрева об воздух и положил машину на активную орбиту вокруг Латы. Зула сейчас находилась над освещенным полушарием планеты.

– Четвертый раз за один день лечу в космос, - сказал Ог, слегка и довольно странно улыбнувшись, - и, причем в компании человека с другой звезды. А мне при этом только восемнадцать лет. Еще несколько дней назад я не смог бы этого даже и предположить. Я ведь еще очень молодой, даже в техническую службу космодрома меня взяли только в виде очень редкого исключения.

– По нашим, землянским меркам, я вряд ли сказал бы, что тебе больше пятнадцати лет.

– Пятнадцатилетние, - усмехнулся Ог, - совсем еще дети и волосы у них гораздо темнее. Цвет волос лучше всего показывает возраст, хотя конечно иногда бывают и исключения.

– Сколько тогда, по твоему представлению, мне лет? На цвет волос можешь вообще не обращать внимания, он у меня такой от рождения.

Ог внимательно посмотрел на меня:

– Не знаю, не могу сказать точно.

– И все-таки?

– Ну, если вы так настаиваете… наверно лет двадцать восемь - тридцать. - В ответ на это я только негромко усмехнулся, а Ог быстро сказал. - Я ошибся, наверно больше?

– Ошибся, но не больше, а меньше, в два раза меньше того, что ты только что предположил. Мне еще не исполнилось пятнадцати лет, да, именно пятнадцати, я вовсе даже не шучу.

– Наверно ваш год гораздо длиннее нашего.

– Нет, он даже немного короче. Но свой возраст я перевел на ваши годы.

Глаза Ога немного округлились от удивления:

– Получается, что вы младше меня?

– Получается что так, но только биологически, родился то я наверняка пораньше. Но несколько лет я потерял на перелете, сколько-то времени находился в анабиозе. И к тому же я за не столь большое время прожил несколько лет в иллюзорном мире, который был создан Рэем.

– Кем?

– Мальчишкой вроде меня… Вообще-то Рэй это большой бортовой кибермозг моего звездолета, но для меня он все равно был, есть и будет мальчишкой Рэем.

В этот самый момент над горизонтом уже показалась Зула. Пора было переходить с моторного круга на траекторию перелета.

– Зула по курсу, перехожу на гиперболу, - сказал я своему спутнику. Гравидвигатели отработали положенное время и отключились, направив катер точно в центр спутника Латы. - Сейчас три часа будет продолжаться свободный полет. Можно расслабиться и заняться другими делами. Я вот сейчас больше всего хочу наесться, а то уже наверно больше суток абсолютно ничего не ел.

– Я, представь себе, тоже. После того, как началось это, кусок просто в горло не лез.

– Пойдем, - сказал я и, отцепив ремни, медленно приподнялся над креслом, на катере сейчас была невесомость.

– Может быть, включишь эту свою искусственную гравитацию, а то к невесомости я непривычный?

– Хорошо, - я быстро повернулся в воздухе, дотянулся до пульта, щелкнул переключателем и, сделав в воздухе сальто, опустился на ноги.

Мы спустились в пассажирский отсек, который при подобных условиях, мог служить и столовой. Правда, из еды я нашел тут только полевые рационы разведчиков, что тут говорить, не позаботился о еде заранее.

– Конечно не ахти, какой деликатес, но жить вполне можно, - я вытащил два пакета рациона и протянул один из них Огу, - рви оболочку и ешь содержимое.

Рацион представлял собой серую густую пасту, довольно безвкусную. Но, несмотря на это, я быстро проглотил содержимое пакета. И только тут до меня постепенно дошло, что я угощаю инопланетянина земной пищей.

– Погоди, Ог, пожалуйста, не ешь это.

– Почему?

– Я ведь почему-то совершенно не подумал, что это может оказаться для тебя если и не ядом, то, возможно, чем-то крайне неудобоваримым.

– Не должно, мы ведь так похожи. И я уже почти доел, не промывание же делать.

– Может быть, придется и сделать.

– Ну, вот еще, - Ог только усмехнулся, - я лучше проверю на опыте. Если мне вдруг будет от этого плохо, сразу же скажу. А сейчас вроде бы наоборот хорошо.

– Ну, тогда как знаешь, я тебя предупредил, а потом может оказаться и поздно.

– Наоборот, все было очень вкусно.

– Вкусно не должно было быть. Это ведь только походный рацион разведчиковисследователей, тут вовсе не до вкуса.

Когда мы с Огом вернулись в рубку, Лата на экране уже заметно уменьшилась в размере, катер постепенно удалялся от нее. Но не это привлекло мое внимание, а то, что на пульте связи размеренно мигал голубой огонек вызова. Меня вызывают на связь, и это не может быть никто другой, кроме Рэя. Я быстро сел в кресло и сразу же нажал на клавишу соединения. Рэй появился на боковом экране и тут же мгновенно оценил окружающую обстановку, "сменив" у себя одежду на точно такую же, какая была сейчас на мне.

– Здравствуй, Рэй. Что-то произошло? - Спросил я у него на земном языке.

– Здравствуй, Вик, - ответил он и поспешно добавил на языке Аивера, - привет твоему гостю, - а затем снова перешел на земной, - на "Игле" ничего незапланированного за время твоего отсутствия не произошло. А связался я с тобой, потому что сам ты почему-то не можешь найти времени, чтобы связаться со мной. Думаешь, если я машина, то я о тебе нисколько не волнуюсь.

– Извини, Рэй, просто со мной за это самое время произошло довольно много событий.

– Кое-что я уже предположил, а кое-что уже и узнал, я извлек все данные из компьютера катера. Но все равно, давай все выкладывай, подробно и по порядку.

– Может быть, еще подождешь хотя бы пол суток, за это время я, скорее всего уже вернусь на звездолет.

– Вик, у меня сейчас крайне не хватает точной и достоверной информации.

– Понимаю тебя. Но, если ты хочешь услышать сейчас, то рассказывать я буду на местном языке. Мне неудобно перед ним, - я слегка кивнул в сторону Ога и добавил по аиверски, - кстати, познакомьтесь, это Огерит Веньись.

– Огерит Веньись, рядовой службы контроля орбит Центрального космодрома Аивера, - представился Ог и кивнул головой.

– Будем знакомы, - сказал Рэй в ответ вполне любезно, - я искусственный интеллект ЦНЛ-003, кибермозг звездолета И-247Л "Игла" космофлота Земли, но можешь называть меня просто Рэем, хотя это и человеческое имя.

– А… Но я подумал, что вы человек.

– Я сам иногда так думаю, - усмехнулся Рэй, - так что ничего особенного в этом нет.

– Ну, ладно, хватит обмениваться любезностями. Слушай, Рэй, пока у меня вообще не пропало желание рассказывать.

– Я весь одно внимание, - сказал Рэй и умолк, всем своим видом изображая это самое внимание.

Я довольно быстро, но полно, описал все, происшедшее со мной, со времени моего отлета с "Иглы". Сделал я это в форме сжатого отчетадоклада, так, как положено настоящему звездному разведчику. А Рэй при этом только слегка морщился, поглощая эту мою информацию. На Ога же этот мой доклад, как оказалось, произвел впечатление, гораздо большее, чем я вообще мог от этого ожидать. Но первым это заметил естественно Рэй. И когда я закончил, тут же спросил у него:

– Ог, если ты, конечно, не возражаешь, я буду называть тебя так. Ты сейчас чем-то очень удивлен? Спрашивай, не стесняйся.

Я же в это время повернулся к пульту, чтобы еще раз проконтролировать работу систем катера. Ог же пару минут только собирался с мыслями:

– Только сейчас до меня полностью и окончательно дошло то, что вы действительно не с Латы.

– И в чем же причина этого?

– Капитан сумел полностью анализировать все происшедшие события, не упуская при этом хоть что-то значащих мелочей. Он сумел очень хорошо узнать всех тех людей, о которых говорил, за такое очень короткое время, даже обо мне узнал то, о чем я и сам не вполне догадывался, и ведь это все абсолютно верно.

– Это и должно быть верно, просто обязано. Вик, а если говорить правильно, Виктор Стрельцов, профессиональный звездолетчик и одной из его нескольких специальностей является не что иное, как специальность командира отряда разведки. Но и даже простой звездный разведчик, а не только командир, просто обязан правильно оценивать все увиденное, иначе его просто никогда не допустят до этой самой специальности. Ты удовлетворен таким моим ответом?

– Наверно… Значит вы все-таки разведка? - спросил Ог, медленно повернувшись в мою сторону.

– Только в какой-то мере, - ответил я, не отрываясь от пульта, - на самом же деле мы просто потерпевшие аварию звездолетчики.

– Аварию? Вы сказали аварию?

– Да, аварию, чем ты так удивлен. "Игла", наш звездолет, экспериментальный, исследовательский и в задачу его полета не входила никакая разведка. Задачей же было: эвакуировать последнюю группу людей с Дивера, моей родной планеты. Вполне заурядная транспортная операция. Я был среди эвакуируемых и совершенно случайно не оказался в анабиозе. Тогда оказался неисправным один из анабиозных контейнеров. Но потом меня все-таки уложили в анабиоз, но в стационарную капсулу, из которой человека можно разбудить и на звездолете. В это время корабль шел в Пустоте, сопряженном с нашим пространстве, которым мы пользуемся для того, чтобы лететь быстрее света. И он как раз пересекал Фиолетовый Зонтик, особое структурное возмущение этой самой Пустоты, когда отказал один из реакторов главной энергетической установки. Установка остановилась, и соответственно остановились пустотные внепространственные двигатели, произошел срыв с курса. Свойства Пустоты значительно отличаются от свойств нашего пространства. Оставаться неподвижным там очень сложно, а двигаться туда, куда нужно, еще сложнее. Произошла отдача, а уж коли корабль был в Зонтике, она оказалась очень большой и сильной. К счастью, защитные поля звездолета не подвели. Но к несчастью, вышли из строя внепространственные двигатели, а реактор пошел на самопроизвольный, неконтролируемый набор мощности. Корабль вышел из Пустоты в нескольких парсеках отсюда. Весь экипаж звездолета принял участие в ликвидации аварии на реакторе и получил смертельное облучение квантами энтрохронного поля, поля нестабильности законов природы, это поле очень сильно излучал аварийный реактор. Реактор им все-таки удалось заглушить, но после этого жить всему экипажу оставалось не более нескольких дней. А разбудить из анабиоза они могли только одного меня. Вот и пришлось мне становиться звездолетчиком, в основном благодаря Рэю. Но отсюда до любой из освоенных нами планетных систем очень далеко. А внепространственный двигатель на корабле неисправен. Даже добраться до вашей системы оказалось не очень-то легко, ее окутывает довольно мощный пылевой пояс. Вся надежда у меня была и остается только на вашу планету. Мой корабль можно отремонтировать, но для этого нужны люди и определенная техническая база. И вот, я добираюсь до вашей планеты, а у вас через несколько дней после этого начинается эта самоубийственная война. Мне все-таки пришлось рискнуть и посадить звездолет.

– И ты после этого прилетел на наш космодром?

– Где меня встретили атомными ракетамиперехватчиками. А когда я вышел из катера, даже пытались застрелить, но к счастью целились не в сердце, а в голову, гермошлем выдержал удар пули, а иначе я бы сейчас не был сейчас здесь.

– Командир, - сказал с экрана Рэй, - что сделано, то уже сделано. Ты жив, и это главное. Люди на борту "Иглы" тоже живы. И есть пусть очень небольшая, но все-таки надежда. То, что произошло, еще не самый худший из всех возможных вариантов.

– Это так, Рэй, пока мы живы, надежда всегда есть.

– А сейчас, командир, я хорошо это вижу, тебе обязательно требуется отдых. У тебя ведь сейчас только пятнадцатилетний организм.

– Я об этом стараюсь не забывать, но спасибо за напоминание. Я действительно устал, Рэй, очень устал.

– Откинь кресло и спи прямо здесь, на подлете к Зуле я тебя разбужу. Я беру катер под свой дистанционный контроль.

– Благодарю, - сказал я, откидывая спинку кресла назад, и, превращая его в какое-то подобие кушетки, - кстати, Ог, может быть, ты тоже хочешь отдохнуть?

– Спасибо, нет.

– Тогда пока можешь побеседовать с Рэем. Вы наверняка окажетесь друг для друга интересными собеседниками. Человек, который хочет быть похож на компьютер, и компьютер, который хочет быть похож на человека. Не обижайтесь только. Рэй, ты не против этого?

– Хорошо, я займу нашего гостя на все то время, пока ты будешь отдыхать. И я на тебя не обижаюсь.

Я уснул мгновенно, все-таки навык этого у меня по-прежнему сохранился, или же просто настолько давила на меня усталость. Не знаю почему, но мне в этот раз приснилось, что будто бы я это капитан Рикст, и что я выхожу через спецшлюз прямо в Пустоту. Ощущение было очень реальным, даже чересчур реальным. Полный мрак заполняет все вокруг и даже меня самого, но почти сразу же он сменяется ярчайшей вспышкой света. И я оказываюсь в странном и необычном лесу, не похожем ни на земной, ни на диверианский. Я оказываюсь сидящим на земле под каким-то до нереальности огромным деревом, снимаю гермошлем и перчатки, с трудом поднимаюсь на ноги. Из-за деревьев появляются какие-то люди, но именно этих людей я и жду… То, что произошло дальше в этом сне, я так и не узнал, так как проснулся от того, что меня энергично трясли за плечо. Это естественно был Ог:

– Просыпайся, до Зулы осталось только пять тысяч километров.

Эти слова тут же быстро привели меня в себя:

– Всего пять?

– Не беспокойся, Рэй вывел корабль куда нужно и уже частично погасил скорость.

– Уже вижу, - сказал я, пробежавшись глазами по экранам, - но где же он сам?

– Отключился, чтобы, как он сам сказал, не мешать тебе своим присутствием.

– Что вполне в его духе… Где здесь находится эта ваша база?

– Посмотри на карту, Рэй обозначил ее красной точкой.

– Уже вижу.

Зула приближалась. Это был довольно большой планетоид. Но все-таки недостаточно большой для того, чтобы удерживать вокруг себя атмосферу. Он был очень похож на земную Луну. Но не ту Луну, которая была сейчас, а ту, на которую еще не ступала нога человека. Усеянная кратерами безжизненная пустыня.

Маневр торможения и выхода к базе я выполнил просто ювелирно, даже самого себя этим удивил. Базу латян на Зуле можно было увидеть издалека. Три смыкающиеся друг с другом серебристые полусферы ярко блестели в лучах низкого, но не ослабленного атмосферой, солнца. В полукилометре от них была довольно большая для такой маленькой базы посадочная площадка, наверняка в отношении Зулы у Аивера еще недавно были далеко идущие планы. Поддерживаемый гравитационными двигателями, катер абсолютно неподвижно завис в двух десятках метров над поверхностью.

– Может быть, сесть рядом с куполами, а то от площадки далековато, - мне совсем не хотелось тащиться пешком полкилометра, даже если сила тяжести на поверхности всего лишь только одна седьмая "же".

– Лучше не стоит, - сказал Ог, - это может их напугать, сядем здесь.

– Если ты так считаешь, то сядем здесь.

Катер мягко опустился на поверхность посадочной площадки. Я переключил генератор искусственной тяжести на выравнивание.

– Ждем пять минут, привыкай к пониженной гравитации, это даже немного посложнее, чем привыкнуть к невесомости, - сказал я и тут же отправился в кладовку. Там я не без труда откопал пару специальной обуви, так называемые астероидные ступы, для Ога. А, поднявшись обратно в рубку, я сразу же сказал. - Все, собираемся, оденешь вот это.

– А это еще зачем?

– Когда выйдем, сам увидишь.

Как я и предполагал еще ранее, поверхность Зулы весьма напоминала реголит древней Луны, еще не прошедшей преобразования, это была весьма рыхлая порода. От площадки к базе вела очищенная от крупных камней и немного прикатанная и уплотненная дорожка. Я почти сразу же освоился с пониженной гравитацией, Огу же в этом помогали ступы.

– Эти боты словно бы прилипают, - сказал он.

– Иначе бы ты уже не один раз упал от того, что сцепление с грунтом здесь намного слабее, чем на твоей планете. Будь повнимательнее и не отвлекайся. Будешь смотреть по сторонам и разговаривать, то непременно упадешь.

– Просто не могу поверить, что я на Зуле. Сколько раз я смотрел на нее с Латы. Совершенно другое небесное тело и… я тут впервые… Но ведь и ты здесь тоже впервые.

– Для тебя это, как ты сам выразился, первое совершенно другое небесное тело. Первые впечатления. Для меня же это событие не более чем проходное и заурядное.

– А у твоей родной планеты свой естественный спутник есть?

– Да, есть, планетоид вроде вашей Зулы. Только обращается он по довольно вытянутому эллипсу. И когда он проходит перицентр своей орбиты, то представляет собой довольно страшное зрелище. Представь себе, что огромный, избитый кратерами диск нависает прямо над головой, над лесом, поселком, кажется, что до него просто подать рукой… Но этого больше никто не увидит, все люди покинули Дивер.

– Ты мне уже говорил, а я так и не понял, что же у вас там конкретно произошло?

– Спонтанное, никем не предвиденное изменение орбиты и последовавшее за ним сближение с желтым солнцем. Мне тогда было всего только семь лет. Но я хорошо запомнил начавшийся тогда пожар. Горели вековые леса, было очень жарко, дым застилал все кругом и пропитал своим запахом весь воздух. А над всем этим висел безжалостный и постоянно растущий диск солнца, мне тогда было очень страшно… Природный катаклизм, тут ничего не поделаешь. У вас же на Лате катаклизм создали вы сами.

Ог сначала молчал, а потом спросил:

– Значит, твоей родины тоже больше уже не существует?

– Больше нет того Дивера, каким я его знал в детстве, и наверно никогда уже не будет. Но моя родина по-прежнему есть, потому что хоть что-то от нее осталось, и потому что я помню ее. И еще осталась Земля, там родина моих родителей, значит и моя родина тоже… Погоди, ты сказал "тоже", значит, твой город разрушен?

– Две боеголовки по полторы мегатонны каждая, единственное, что я об этом знаю. И я даже не знаю, уцелели ли мои родные… От таких взрывов может не спасти и убежище.

– Кто у тебя там оставался?

– Отец, мать, братишка и сестренка. Брату двенадцать, а сестре только шесть лет.

– Понимаю тебя… Когда вернемся на Лату, могу доставить тебя туда, если ты этого захочешь.

– Я на службе, - мрачно сказал Ог и словно бы отрезал.

К тому времени мы уже подошли к куполам Зулианской базы. Вблизи они показались мне еще более маленькими и примитивными, человечество Латы еще не закрепилось прочно на спутнике своей планеты.

– Похоже, что здесь нас никто и не ждет, - сказал я, остановившись перед ближайшим куполом, - я же почему-то не догадался воспользоваться Рэем и установить с ними связь.

– К чему все эти тонкости, - немного резковато сказал Ог, - шлюз в соседнем куполе.

Мы не торопясь, подошли к шлюзу, и Ог сделал наверно самое простое в этой ситуации, он просто постучался во входной люк, так, как наверно стучат во входную дверь, когда приходят к кому-то в гости. С улыбкой представляю, какую реакцию это могло произвести на местных космонавтов. Но сначала никакой ответной реакции на это просто-напросто вообще не последовало. Но после того как Ог повторил свой стук более долго и настойчиво, зажглись установленные по бокам от входа яркие лампы, и зашевелилась установленная над ним телекамера. Ог сделал в ее сторону несколько быстрых и не вполне понятных мне жестов. И почти сразу же после этого крышка люка дрогнула и приоткрылась, и Ог легко распахнул ее наружу:

– Войдем, капитан, - сказал он, повернувшись ко мне, и слабо улыбаясь, - операция "Ангел неба" уже близка к своему концу.