"Тепловой барьер" - читать интересную книгу автора (Наменский Артем)

Глава 5

В глазах помутнело, а легкие обожгло горячим воздухом. Тихомир обнаружил себя стоящим в тоннеле из полукруглых каменных арок, находящихся на пятидесятиметровом расстоянии друг от друга. Тоннель был идеально прямым – обе его стороны уходили в бесконечность, вокруг раскинулись своды огромной пещеры.

– Синистра, – все разборки с Алиной сразу забылись. Создавалось впечатление, что он никогда из этого подземелья и не уходил. – Как я понял, мы попали на то место, откуда и исчезли.

– Ага, только дизелёк уже этого… тю-тю.

– Забавно, но другим способом мы с него не сошли бы, да и я б задохнулся. А в самом тоннеле воздух есть.

Тихомир переоделся. Интересно, но зверушка на руке, когда он снимал кофту, лапки разжала, и когда из-под её тельца исчез рукав кофты, вновь прижалась. Уже к кольчуге.

Тихомир активировал линзы и начал рассматривать пещеру. Что-то похожее они видели, когда ехали в дизеле. Поверхность представляла собой каменистую пустыню с редкими выходами на поверхность кроваво-красной магмы. Местами с потолка свисали толстые нитеобразные образования. Иногда они достигали пола пещеры, и из-за них невозможно было рассмотреть что-либо вдалеке. Около выходов магмы Тихомир обнаружил странных животных. Ничего себе! Пещеры обитаемы. Животные были похожи на приплюснутых быков. Только без шеи и ног. Вместо ног у них было что-то похожее на ласты, которые покрывали сплошным рядом обе нижние половины тела и постоянно находились в движении. Животные ластами соскребали что-то с камней, а потом, что-то слизывали. Передвигались они тоже при помощи этих ласт, и причём, довольно быстро. Интересно, зачем им рога, подумал Тихомир, именно из-за них он их проассоциировал с быками. Продолжая наблюдение за этими животными, он обнаружил, что между рогами некоторых из них горят яркие зелёные разряды. Ещё больше он удивился, когда увеличил картинку под ногами.

– Синистра, ты видишь это? Здесь нет мглы.

– Даже мои создатели не могли предположить, что Мглы не будет глубоко под землёй. Тогда бы они не летели далеко в космос, а могли спрятаться здесь. Но откуда здесь взяться животным? Скорее всего, они здесь обитали изначально.

– Ладно, нужно уходить с «железной дороги», а то и ухом моргнуть не успеем, как дизель раздавит. Повторим опыт с сетью.

Тихомир достал меч, отковырнул несколько камешков от пола и кинул их за границы тоннеля. Камешки, долетев до границы тоннеля, звучно стукнулись, как будто обо что-то стеклянное и отлетели обратно. Предположение, что стенки тоннеля окружены каким-то силовым полем или что-то его заменяющее, оказались верны.

– Синистра, я думаю, мы можем попробовать тобой.

– А что остаётся делать? – вздохнула программа.

Тихомир повернул меч остриём к невидимой стенке и попытался её пырнуть. Меч вошёл во что-то как будто прорезиненное и отскочил обратно, чуть не вырвавшись из рук. Тогда Тихомир направил острие меча к преграде и попытался своим весом надавить не рукоять клинка. Стенка прогнулась, но не уступала. Тихомир отошёл метров на пять назад, активировал кольчугу и попытался взять стенку с разбега. Причём в последний момент использовал на ускорение меча силу кольчуги. Раздался грохот, похожий на звук лопнувшего мыльного пузыря, только в сотни раз мощнее. Тихомира отбросило по направлению к противоположной стене. Та его, в свою очередь, отпружинила его на землю. Колечко на пальце (он и не заметил, что оно было там) закололо и Тихомир с трудом, потирая ладонями ушибленные места, встал.

– Чего стоишь? – Синистра была почему-то раздражена, – Сваливаем отсюда.

Тихомир, покачиваясь, вышел за границы тоннеля. Вообще, после «взрыва» температура воздуха не изменилась, но он стал намного плотнее и, вероятно, был более насыщен кислородом, от чего у Тихомира закружилась голова. Не успел он пройти и пяти метров, как из камней показалось явно не миролюбивое животное, больше похожее на полусферу метровой формы с множеством отростков вместо ног. Существо направилась прямо на Тихомира и, не дойдя до него десятка метров, выстрелила чем-то напоминающее стальной пятисантиметровый шип. Меч без труда отбил шип и тот, громко звеня, покатился по камням. Тихомир понял, что убегать от «божьей коровки» бесполезно – метнёт в спину очередным шипом. А улетать тем более. Единственное правильное решение – двигаться навстречу и, причём, с максимально возможной скоростью. Тихомир бросился вперёд. «Божья коровка» в это время как-то натужно дребезжала. Наверное, готовит очередной шип, подумал он. В любом случае, ей это не удалось, Тихомир добежал до неё, и на землю упали дольки рассечённой полусферы. Отдышаться он не успел. Крутанув головой, обнаружил ещё как минимум десятерых «коровок», которые приближались к нему со стороны дороги. Тихомир решил спасаться бегством. От залпа из десятка стальных шипов он не отобьётся никак.

Бежать было относительно легко – почва была ровной, но приходилось иногда перепрыгивать камни и огибать валуны. В самом начале его бегства «божьи коровки» и вправду сделали по нему залп. Синистра на момент активировала защиту, но ни один из шипов не попал в цель. Несколько, высекая яркие искры, чиркнули по камням. Конечно, подумал Тихомир, Синистра могла бы включить защиту и мы без труда разметали бы этих «коровок», но сколько энергии это бы забрало. Энергию надо беречь. Абсолютно неизвестно, что их ждёт впереди. Интересно, а почему меч такой жутко чёрный. Ну, чёрный цвет поглощает весь спектр видимого излучения – это ясно. Но этот цвет – как чёрная дыра. Когда протягиваешь к мечу руку, иногда боишься, что она в нём исчезнет. Скорее всего, Синистра пытается поглотить не только видимый спектр излучения, но и всю энергию, в любых формах, которая находится извне.

– Тихомир, – шепнула Синистра, – Очнись, мы от них уже давно оторвались.

– Ну, да, – согласился с ней Тихомир, держась за бок, – давненько я так не отрывался.

Вот дурная привычка – в моменты опасности отвлекаться на всякие левые мысли. И самое интересное, что руки и ноги при этом исправно функционируют и принимают более менее верные решения. Наверное, мозг что-то химичит, отвлекая эмоции на ненужные мысли, и берёт управление на себя. Что б командовать жёстко, быстро и холодно.

– Вон, уступчик на возвышении, видишь? Над ним что-то типа ниши. Дуй туда, там и передохнешь, – Синистра активировала крылья, без них бы он туда не забрался, и подняла его на уровень ниши.

Сидя внутри, он потихоньку отдышался. С ниши открывался великолепный вид на дорогу, он успел отбежать на такое расстояние, что что-либо конкретное заметить было невозможно. Пришлось активировать линзы и увеличить картинку. «Коровки» облепили нарушенный участок стенки тоннеля, и что-то упорно там мастерили. Внутри круга, который образовали их тела, флуоресцировало неровное пятно, постепенно уменьшающееся в размерах.

– Синистра, – воскликнул Тихомир, – Зря я этих существ обозвал «божьими коровками». Скорее это железнодорожники.

– Ага. Они нам пытались навешать кренделей, за то, что ты поломал рельсы на их дороге.

– А почему нет? Если они, так сказать, обслуживают железную дорогу… Ну, мало ли кто живёт в этих пещерах и, возможно, время от времени разрушает стенки. Железнодорожники отпугивают таких нарушителей, а заодно проводят текущий ремонт путей.

Их беседу прервал динозаврик, сидевший у Тихомира на руке. Ни с того ни с сего он спрыгнул с руки. Причём очень странным образом. Просто свалился, звучно шмякнувшись при этом о каменный пол. Его это нисколько не расстроило, он, похоже, даже получил от этого удовольствие. Динозаврик неуклюже перевернулся на лапки и посеменил к куче мелких камешков, находящихся невдалеке. Деловито в них покопавшись, он выбрал по каким-то причинам наиболее ему понравившийся и с громким скрипом принялся его грызть.

– Чего это он? – удивился Тихомир.

– Похоже, нашему другу нравиться минеральная пища.

– Не знаю, что может с ней делать его желудок, и зачем она ему нужна? В основном камни, такие как тот, который он приходует, это оксид кремния. Очень устойчивое соединение. Да его только плавиковая кислота возьмёт, никакой энергии из такого соединения добыть невозможно.

Существо, между тем, откатило несколько похожих камушков в сторонку, как бы на потом, а с первым в зубах забралось на руку Тихомира, устроилось поудобнее, и продолжило его грызть.

– Люмбрик, – сказал задумчиво он, глядя на динозаврика.

– Почему, Люмбрик? – спросила Синистра.

– Не знаю, помнишь, мы его обсуждали, точнее геном человека. Что там всё от червя до теперешних людей. Так вот червяк по латыни Lumricus. Вот, что-то в голову пришло. Мне кажется, он не опасен.

– Если он сидит у тебя на руке и мирно грызёт камушки, это ещё ни о чём не говорит. Может он тебя потом и убьёт или чё гадкого натворит.

– Не думаю, если в кристалл впиталась моя кровь, то в нём часть моих генов, но, правда, они в каком-то взаимодействии с кристаллом гриба. Интересно, он хоть немного разумное существо или полная животинушка?

Он взял один из камней, поднёс к мордочке динозаврика, поводил им перед его глазами и отчётливо произнёс:

– Камень.

Существо никак не отреагировало. Тогда Тихомир ткнул пальцем тому в бок и сказал.

– Люмбрик.

Тот недоумённо таращился на человека.

– Видно просто животное. Зверёк.

– Проверь, может ли он быть опасен.

– Как?

– Попробуй у него забрать камень, который он грызёт.

Тихомир аккуратно отобрал уже отшлифованный мелкими зубами камушек.

– Камень, – жалобно сказал Люмбрик.

Если б Тихомир мог удивлённо переглянуться с Синистрой, то он бы обязательно это сделал.

– И разумное и, вроде, не злобное, – прокомментировала Синистра.

– Интересно, а если оно будет расти от этих камней, я ж потом и руку не смогу поднять.

– Камень, – опять заголосил Люмбрик.

Тихомир отдал Люмбрику камень и сгрёб в карман все те, которые тот откатил из рядом лежащей горстки.

– Мне кажется, – предположила Синистра, – что у него осталась часть памяти. Часть твоей и часть гриба. Никакое животное не способно к такому быстрому обучению.

– Было б интересно, что б он со временем начал вспоминать. Не так интересна моя память, но память гриба меня бы заинтересовала.

– А меня б не меньше заинтересовала память твоя. Вот бы он проболтался. Про ту ж самую Алину. Там история, наверное, интересненькая была.

– Не твоё дело, – сразу окрысился Тихомир.

– Камень, – затребовал Люмбрик. Он уже оприходовал первый и Тихомир дал ему второй. Люмбрик вырвал камень прямо из рук и принялся усердно грызть.

Ну что ж, подумал Тихомир, может зверушка на что и сгодиться. Он активировал линзы. Железнодорожники уже куда-то подевались, а поверхность дороги выглядела так, будто никаких живых существ там давно не было. Надо осмотреться. Так или иначе, рано или поздно, но из этого подземелья надо выбираться. Прежде всего, осмотреться. Свисающие с потолка нити не дают сделать этого. По-прежнему в разных местах бродят или скребут почву быки. Не известно, опасны ли они, но лучше близко к ним не подходить.

Тихомир встал, спрыгнул на уступ, а с него на землю.

– В какую сторону направимся? – спросила Синистра.

– Если мы хотим выбраться отсюда, то думаю, в сторону, откуда мы прибыли. Пойдём параллельно дороге.

– Что б опять на железнодорожников нарваться, зашибут своими шипами?

– Будем идти на определённом расстоянии от неё.

Самое неприятное было то, что поверхность сплошь и рядом была усеяна камнями разных размеров, и самое плохое – валунами. Каждый валун Тихомир обходил с опаской – неизвестно, что за ним могло оказаться. Местами валуны и земля были покрыты какой-то белой плесенью, похожей на налёт соли. Рассмотрев такой налёт через «микроскоп», он увидел в нём всю ту же плазмоидную (или плазменную) структуру. Что-то родственное грибу. Вероятно, эту плесень и отскребали быки. Но чем питается сама плесень? Светом от выходов магмы? Слабо вероятно. Если б не ночное зрение Синистры, ничего бы Тихомир здесь вообще не видел. Тепло? А жара стояла такая, что будь у Тихомира в руках свечка, он бы её мог унести только в ладошках, в расплавленном виде. Но тепло можно аккумулировать только в холодном мире, а когда постоянно стоит такая жара… Хотя зелёные растения научились перерабатывать в энергию солнечный свет, но то свет. Не всегда он и сильно тёплый. Там другие процессы – фотоны, хлорофилл. Быть может это пресловутое А-излучение? Тихомир часто встречал валуны, равномерно покрытые плесенью со всех сторон, а значит от какого-то фактора, находящегося в определённой стороне, их рост не зависит. Ну ладно энергия для роста, а само питание, так сказать, питательный субстрат? Ни один валун не был деформирован от чрезмерного обрастания плесенью тех или иных его частей. Может из воздуха? Запах был, но ни с чем знакомым ему в жизни Тихомир его сравнить не мог. Но это не значило, что в воздухе ничего не было. Человеческое обоняние приспособлено для улавливания определённого спектра запахов, как глаз видит довольно узкий спектр света, а ухо слышит определённую частоту звука. А вокруг носятся миллионы недоступных запахов, не увиденных картин, и не услышанных звуков. С теми же запахами система ключ-замок. Летит такой запах – ключ, а у меня в носу ни одного подходящего замка нет. Он так и улетает, не открыв ни одного замка. И угораздило же в одном мире собраться трём разным формам жизни – клеточным, плазмоидам и … вообще без атомарной структуры. Эти, последние, самые непонятные. И самые опасные.

Размышляя обо всём этом, Тихомир за одним из валунов наткнулся на быка. Да так неплохо, что чуть не пнул того ногой по морде.

– Тетеря, – яростно заругалась Синистра, – и угораздило меня попасться в руки такому оболтусу. Идёт по месту, где на каждом шагу поджидает опасность и даже под ноги себе не удосужиться посмотреть. Всё где-то летает, мать его за ногу, никогда при детях не выражаясь.

Бык поднял голову и с холодным интересом уставился на Тихомира. Глаза – интересный орган, даже у плазмоидов. Ни с чем не сравнишь, но эмоции всё равно передаются. Может и не зрительно. Действительно, через них выходит какое-то излучение, осязаемое уже мозгом, или чем-то ещё более тонким. Вот почему люди часто чувствуют чей-то взгляд на своей спине. Вперил ему кто-то в спину луч неизвестной энергии, и какие-то загадочные рецепторы его с лёгкостью улавливают. А вот передать этот сигнал в сознание этим рецепторам намного сложнее. Там властвуют другие, намного более мощные, которым человек привык доверять. Те же зрение, слух и обоняние. Но иногда сигнал всё-таки доходит и человек чувствует чужой взгляд. Интересно, но с рождения, наверное, все рецепторы развиты одинаково. Только в процессе обучения в обществе, где принято доверять общеизвестным рецепторам, человек блокирует, и учиться не доверять таким чувствам. Но подсознательно что-то доходит. Интересно, а любовь? Может в человеке есть передатчик и такой энергии, и рецептор, способный её воспринимать. Хорошо, а если одного человека любят сразу несколько, а он никого из них? Выходит тот один испускает излучение во все стороны, а сразу несколько людей могут её поймать. А от любви до ненависти один шаг. Наверноё, как селёдку обожал, переел, а потом страдаешь поносом и её ненавидишь. Рецепторы перегорели от избытка излучения и им надо восстановиться. А могут не восстановиться, а видоизмениться. Для самозащиты психики, и после несчастной любви будут передавать в мозг от этого излучения уже не тёплые эмоции, а чувство ненависти. Ведь один раз от такого излучения рецепторы уже сгорели. Зачем ещё? А материнская любовь? Там, наверное, всё устроено совершенно по-другому.

– Тихомир, – взбесилась Синистра, – Да что с тобой такое? Стоишь как пень. Мы не у тебя дома. Здесь нельзя расслабляться.

Тихомир взглянул на быка. Из его глаз сочился ужас, ласты усиленно скребли землю, а горло издавало жалобные стоны. К его телу прилипли нити, свисавшие с потолка, и медленно тянули его вверх. Тихомир, повинуясь внезапному сочувствию, расправил крылья, подлетел на несколько метров вверх и несколькими взмахами меча перерубил все нити, державшие быка. Испуганное животное зашелестело ластами и скрылось за валунами.

– Ну и зачем это было делать? – возмутилась Синистра, – ты подвергал опасности нас обоих. И ради чего? Что б оставить без пищи хищника, который, возможно, после этого умрёт от голода, или что б спасти какое-то животное?

– Откуда я знаю? Человек хоть и всеядное существо, но в первобытные времена всегда страдал от хищников. Возможно, это древний инстинкт – протянуть руку помощи страдающему от хищника.

– Смотри, доведут нас эти твои древние инстинкты. Не хватало ещё, что б железнодорожники на шум сбежались. Тогда точно несдобровать.

– Камень, – подал голос Люмбрик.

Тихомир дал Люмбрику камень, и они двинулись дальше. Нити, свисавшие с потолка, обходили стороной. Несколько раз подходили довольно близко к выходам магмы, но уже в двадцати метрах от этих огненных образований становилось так невыносимо жарко, что о дальнейшем к ним приближении не было и речи. А так на протяжении суток пути ландшафт не менялся. Всё та же каменная пустыня с валунами, поросшими белой плесенью, лениво бродящими быками и свисающими с потолка нитями. Один раз, издалека, они видели десяток железнодорожников, но те не обратили на Тихомира никакого внимания, толи не заметили, толи находился он слишком далеко от железной дороги.

Очень удивительно во время всего этого путешествия вёл себя Люмбрик. Всю дорогу он грыз камешки. Время от времени, в местах, где камней было особенно много, Тихомир останавливался, Люмбрик спрыгивал с руки и выкатывал ему под ноги интересующие его камешки. Тихомир их складывал в карман и периодически скармливал зверю. Удивительным было то, что Люмбрик абсолютно не набирал вес, хоть уже и съел камней не меньше двух сотен килограмм. При этом он ещё и не гадил, либо делал это так искусно, что Тихомир этого попросту не замечал. Отношение к камням тоже поражало. Один раз он проходил около какой-то россыпи синих минералов. Люмбрик на руке аж затрясся от вожделения и, пока Тихомир не набил камнями все карманы, не хотел отпускать того идти дальше.

Со временем Тихомир заметил, что свисающих с потолка нитей становилось всё меньше и меньше. Потом они исчезли вовсе. Причину он выяснил, когда поднял голову вверх. Потолок находился метрах в пятистах. Либо он поднимался постепенно, либо одним крутым уступом, Тихомир этого не заметил. Ещё через пару часов ходьбы его «бинокль» выхватил далеко впереди отвесную скалу, а потолок успел подняться на пару километров. Поводив взглядом по сторонам, Тихомир отметил, что дорога уходит чёрным тоннелем в эту скалу. Почему-то он подумал, что выход должен быть, и начал сосредоточенно изучать линию, где потолок сливается со скалой. После десятка минут изучения этой поверхности он всё-таки увидел отверстие почти под самым потолком.

– Синистра, – позвал он программу, – по-моему, нам туда.

– Полетели, – хладнокровно ответила она.

Тихомир раскрыл крылья и начал медленно подниматься вверх. За столько времени он относительно привык к жуткой жаре, которая его окружала, но когда они поднялись вверх метров на пятьсот взмолился.

– Синистра, сделай защиту.

Ещё через несколько сот метров, когда они не пролетели и половину пути, заговорила Синистра.

– Не долетим мы. Уже сейчас моя защита не выдерживает такой большой температуры.

Они стремительно полетели вниз. Только около земли Синистра затормозила и мягко опустила его на землю.

– Я думал о такой ситуации, – расстроено сказал Тихомир, – когда мы ехали в дизеле, температура тоже начала повышаться. Дошла до высшей точки, и потом начала опускаться. Но мы были в дизеле. Он мчался Бог знает с какой скоростью. Скорее всего, из-за того, что мы проскочили наивысшую точку на высокой скорости, воздух между вагонами не успел накалиться до температуры окружающей среды.

– Ты хочешь сказать, что обратная дорога отсюда возможна только на дизеле?

– Не знаю, возможно, есть какой-то температурный пояс. Следуя сведениям учёных из нашего мира, везде, где бы они ни бурили глубинные скважины, температура к глубине очень сильно повышалась. Если строение наших миров схоже, то они просто не добурились до той глубины, где температура начала бы понижаться.

– Значит, вероятнее всего, температурный пояс охватывает всю планету. Так что, только на дизеле?

– Ага, пошли к железнодорожникам билет покупать. До Москвы. Как ты думаешь, продадут?

– Продадут, если только билет будет на тот свет.

– В принципе, мы можем направится на конечную станцию дизеля и сесть на него там.

– Но он уже не поедет этим путём. Гриб разрушен, а ездил он туда, скорее всего, именно из-за гриба.

– Кто знает, может там какой-нибудь вокзал. Выберем себе купэшку покруче, наберём пива и до Москвы так сказать, с шиком проедемся, семечки у бабок на остановках покупать будем.

– Да, похоже, другого выхода у нас нет.

Пока они беседовали, на землю опустился странный красноватый туман. Сырости от него не чувствовалось. Запаха не было тоже. Но был он настолько густым, что видимость снизилась до одного двух метров. Пришло время активизировать сапоги, и они повели их по обратному маршруту. Интересно, что они несколько раз натыкались на быков, а те на них не обращали ровным счётом никакого внимания. Лежали, скрутившись в почти идеальную сферу. Даже когда Тихомир в тумане споткнулся и, под бурные ругательства Синистры, упал на одного из них. Создавалось впечатление, что они чего-то или кого-то боятся. Тихомиру, мягко говоря, тоже было не по себе. Никогда не пил валерьянки, подумал он, но сейчас бы пол жизни отдал за одну баночку. Плесень от такого тумана распухла и белыми шапками сидела на валунах. Может этот туман и является той питательной субстанцией, от которой они растут. В любом случае она время от времени издавала тихие хлюпающие звуки. Каждый раз после такого «хлюпа» Тихомир испуганно шарахался в сторону. А потом пространство разорвал рык. Неизвестно на сколько децибел, и на каком расстоянии. То что, это рычал хищник, сомнений не вызывало. И в клеточном и в плазмоидном мире разъярённые голодные хищники рычали точно одинаково. Хищник явно попал в лапы нитей, но до самой смерти его голос не сменялся на жалобный, а становился всё злобнее и яростней. Смелости это Тихомиру не прибавило. В этой адской жаре его начала бить нервная дрожь. Через час они услышали ещё один рёв. Этот длился подольше, и ярости в нём было не меньше. Создавалось впечатление, что он участвует в какой-то драке. Рёв резко оборвался, будто хищнику перерезали горло. Да, местечко не из приятных, а во время прихода тумана тем более.

Минут через двадцать они наткнулись на место драки. На земле, под валуном лежало четырёхметровое существо, увешанное роговыми пластинами. Интересно, что существо имело три рта. Один в виде метрового хоботка с мелкими зубчиками на конце – он располагался на животе хищника. Второй и третий впереди тела, на утолщении, которое можно было назвать головой. Тот, что рассекал всю голову, имел многочисленные десяти сантиметровые клыки, но не имел пищеварительного отверстия. Вероятно, этот рот являлся только лишь орудием убийства. Что б поглотить жертву, хищнику, скорее всего, нужно было применить другой рот, чуть пониже, с многочисленными жевательными роговыми пластинами. Хоботок, надо полагать, служил для жертв с мощным панцирем, чтоб через место, где этот панцирь слабее всего, высосать из добычи все мягкие ткани. Для передвижения по бокам хищника располагались всё те же ряды ласт, а тело заканчивалось длинным хвостом с булавообразным кончиком.

Тихомир уже привык давать названия здешним существам по их аналогам в его мире. Но какой аналог может быть этому хищнику с тремя ртами и длинным хвостом. Таких зверей на родной Земле нет. Разве что… Змей Горыныч. Единственное, что хоть как-то подходит. Интересно, почему упорно приходится думать, как назвать то или иное существо. Наверное, подсознательно понимаешь, что если возникнет опасность и крикнешь: Синистра, руби левого горыныча в шею, то вероятность выжить больше, чем, если бы он закричал что-нибудь типа: Синистра руби левое существо с тремя ртами длинным хвостом, оканчивающимся булавовидным образованием и… Конец объяснения он договаривал бы уже на том свете.

Горыныч был весь утыкан стальными шипами. Нарвался на железнодорожников. Некоторые шипы торчали в панцире, не проникнув в тело хищника, но некоторые. Вместо глаз, к примеру, были две чёрные дыры. Метились гады, не наугад стреляли, а значит, встречались с горынычами и раньше. Железнодорожникам тоже не очень повезло. Десяток из них были размазаны по прилегающим валунам, как видно отлетали от удара булавовидного хвоста, другие же были просто раскушены или раздавлены. Тихомир решил рассмотреть шип, но не смог его вытащить из брони горыныча. Тогда он побродил вокруг и нашёл один на земле. Похоже, шип действительно был сделан из стали. Все признаки на это указывали. Не зная зачем, Тихомир положил шип в сумку, и они двинулись дальше.

После увиденного Тихомир шёл с двойной осторожностью. Но это не спасло его от неожиданной встречи с горынычем. Вероятно, тот каким-то образом ориентировался в тумане и сидел в засаде. Горыныч вынырнул из тумана так неожиданно, что Тихомир никак бы не смог среагировать. Даже рука не успела дёрнуться к мечу. Остался жив Тихомир лишь благодаря неожиданному событию – волосы на спине у Люмбрика встали дыбом, заискрились, и изо рта зверя полыхнула синяя молния. Горыныч застыл в сантиметре от лица Тихомира, а две трети задней части его тела забились в конвульсиях. Тихомир от неожиданности застыл тоже.

– Хорошо, что я не ел несколько дней, – дрожащим голосом сказал он Синистре, наблюдая за тем, как утихают конвульсии задней части тела хищника, – что это было?

Тихомир потрогал застывшее тело хищника перед собой. Твёрдая…

– Камень, – объяснил Люмбрик.

– Так это ты его так уделал? – удивился Тихомир, рассматривая зверька.

– Люмбрик, – утвердительно покачал головой тот.

– Неужели горыныч превратился в камень?

– Не весь, – подала голос Синистра, – только передняя часть тела.

– Но как это возможно? Трансмутация химических элементов?

– А как ты объяснишь, что Люмбрик всё это время трескал камни и не набирал вес?

– Очевидно, он каким-то образом преобразовывал их в какой-то вид энергии, а когда мне грозила опасность, использовал её для атаки. Доказательством этой версии служит то, что не весь горыныч превратился в камень, а лишь его передняя часть.

– Учти, или Люмбрик экономил энергию, или у неё этой энергии совсем не осталось.

Тихомир опустил Люмбрика на землю и, почему-то, как собаке, скомандовал:

– Ищи.

Люмбрик порыскал минут десять и выкатил целую кучу небольших камушков, которые Тихомир запихнул в сумку. После того, как зверь опять устроился на руке, Тихомир поднёс её к полуоткрытой сумке. Люмбрик сразу ухватил ближайший камушек и принялся его усердно грызть. Надо приучить его, что б он сам брал камни, а то в тумане его голос раздавался слишком уж громко.

– А ты говорила, что он опасен, – укорил Синистру Тихомир.

– А с чего ты взял, что он пытался спасти твою шкуру? Скорее всего свою.

– А какая мне разница? При этом моя всё равно осталась цела.

Пришёл момент, когда они дошли до валуна с уступом, от которого, собственно говоря, весь путь и начинали.

– Как пойдём дальше? – спросила Синистра, – Если наугад, то можем приблизится к путям, где нам окажут тёплый приём работники железной дороги.

– В принципе, дорога на большом участке прямая, а сапоги могут не только запоминать маршрут, но и указывать направление. Я примерно помню, под каким углом идёт дорога. Укажем сапогам направление параллельно дороге и для подстраховки добавим пару градусов.

Так и сделали. Шли долго. Почти двое суток. Туман рассеиваться и не собирался. На горынычей не напоролись ни разу, но то, что они хозяйничают в окрестностях, судя по периодически доносящимся рыкам, было несомненно. Несколько раз они попадали в нити, висящие с потолка, но меч без труда их перерубал. Интересный случай произошёл, когда камешки в сумке, куда Люмбрик уже ползал самостоятельно, закончились. Вместо привычного «камень», Люмбрик произнёс слово «ищи». Тогда ещё Тихомир улыбнулся, что, мол, словарный запас зверя пополнился третьим словом. Во время путешествия Тихомир как-то привык к страху и перестал бояться всего этого тумана и того, что в нём жило. Страх, конечно вещь важная. Никакой организм без страха долго бы не прожил. Он заставляет оглядываться по сторонам, впиваться взглядом в каждый уголок пространства, передвигаться медленно и осторожно. Но нервные клетки, отвечающие за это состояние, вероятно, тоже устают, и когда их перенапряжение достигает максимума, организм решает их сберечь на будущее. И страх отступает. Иногда напрасно. Тихомир быстрым шагом обходил один из валунов, когда сверху, из тумана, на него налетело какое-то существо, сбило его с ног, и, через несколько мгновений, он оказался в воздухе. Ничего, подумал Тихомир, доставая меч, сейчас мы этому орлику крылышки подрежем. Он махнул мечём сверху – ничего не происходило. Потом по бокам и снизу. Тоже никакого эффекта.

– Люмбрик, – позвал он зверя, надеясь, что он поможет ему в этой беде.

Тот недоумённо таращил глаза.

Тихомир расправил крылья и попытался двигаться. Ничего не вышло. Он двигался, но совсем не в ту сторону куда хотел.

– Синистра, что происходит, – может программа что-нибудь знает.

– Без понятия. Может, нас держат в каком-то силовом поле? – предположила она.

– Да нет, я отчётливо чувствую, как мы проплываем через туман.

– Но что-то нас держит.

В это время туман начал рассеиваться. Далеко впереди Тихомир увидел каких-то существ, широко размахивающих крыльями, а по соседству с ним, в воздухе извивалось несколько горынычей. Они летели с такой же скоростью, как и Тихомир. Куда же их несут (везут?). Тихомир прислушался к своим ощущениям. Создавалось впечатление, что его кто-то тянет за кольчугу. Он запрокинул руки за спину и на уровне поясницы почувствовал какой-то чужеродный предмет. Что-то типа полувязкой лепёшки. Попытался её сковырнуть, но это оказалось сделать весьма непросто.

– Синистра, может ты подсобишь? – взмолился он, – почему-то мне кажется, что эта штука нас держит.

Меч не без труда подковырнул лепёшку и Тихомир расправил крылья. Ну, наконец, освободились. В это время лепёшка с тихим свистом полетела к летающим существам, а догнав, звучно шмякнулась одному в задницу. Существо обернулось и издало громкий вопль. Сразу пять её сородичей кинулись на Тихомира.

Так, подумал Тихомир, скорее всего, в тумане эти летающие твари прилепили к нему эту лепёшку. Метнули, наверное, потому что краем глаза он видел эту тварь. Сейчас они попытаются сделать то же.

– Синистра, защиту.

Уже на подлёте существ послышался громкий плевок, и серая лепёшка шмякнулась о защиту, медленно сползла и полетела обратно, видно, притягиваемая существом. То не успело увернуться и получило лепёшкой по зубастой морде. Четверо оставшихся не поверили неудаче первой и повторили её попытку. С таким же результатом.

Тихомир, воспользовавшись их замешательством, кинулся в атаку. Пролетев между первыми двумя, он крутанулся винтом с, протянутым в руках, мечём. Одна из тварей оказалась разрубленной наполовину, а вторая с отсечённой головой. Остальные трое пришли в себя, и повели себя довольно грамотно: разлетелись в разные стороны на одинаковое расстояние и одновременно кинулись на Тихомира. Тот взмыл вверх, отходя от удара, но одна из них схватила его за голень. Благодаря штанам, вреда это не причинило, но тварь начала яростно трясти головой. В глазах у Тихомира зарябило и, пока он мечём смог достать до неё, прошло довольно много времени. Он обернулся – их осталось двое. Тихомир понял, что ему дан выбор: либо он убьёт левую и правая ему раскрошит руку, либо убьёт правую и левая ему раскусит голову. Он выбрал левую. В тот момент, когда он её разрубал, вспыхнула молния, и последнее существо каменной статуей полетело вниз.

– Камень, – подал голос Люмбрик.

Тихомир осмотрелся. Внизу туман. Непонятных тварей больше не видно. Туман везде, только с одной стороны видна каменная стенка. Он активировал линзы и начал её рассматривать. Наконец, взгляд его наткнулся на маленькую расщелину. Необходимо было отдохнуть после всего этого дурдома, и Тихомир направился туда. Расщелина оказалась маленькой пещеркой. Метра через четыре, после её начала, она заканчивалась тупиком. Тихомир устало опустился на пол и достал бурдюк с водой.

– Синистра, – позвал он.

– Ну.

– Дай мне поспать.

– Зачем? Мы потеряем много времени.

– Если я не посплю, я просто свихнусь от того количества информации, которое свалилось на мою голову в последние дни.

– Ладно, сейчас отпущу те нервные клетки, которые отвечают за сон.

Внезапно веки Тихомира стали тяжёлыми. Он ещё подивился – оказывается можно так сильно хотеть спать, и стены пещеры исчезли. Он видел сон, когда-то, вероятно, бывший реальностью. Алина сидела у него в квартире около компьютера, а он делал на кухне кофе. Вот она подошла и начала наблюдать за тем, как он это делает. Потом появилось какое-то тепло. Тепло беседы, чувств, эмоций. Наверное, только двое ненормальных молодых людей, встретившись, предпочитают не лежать в кровати, а обсуждать, как можно время из линейной зависимости перевести в трёхмерное пространство. Потом пришло время кровати. Снова тепло, снова чувства и эмоции. Но совершенно другие. Он встал с постели, что бы покурить. Не уходи, кури здесь. Зачем я буду тебя обкуривать. Он подходит к окну, садиться и закуривает, а она надевает его рубашку и, сложив руки на его коленях, кладёт на них голову. Снова тепло, снова чувства и эмоции. И снова совершенно другие. За окном начинает темнеть. Только что было солнце, и вот его уже нет. Он смотрит за окно. Тысячи ворон заслонили солнце. Злорадно каркая, они начинают носиться по улицам и клевать друг друга. Он спешит закрыть окно. Это там, на улице, другой мир. Со злобными чёрными воронами, которые закрыли солнце, с не менее злыми людьми, которые… Это люди превратились в этих ворон. Их становиться всё больше и больше, пока они не заполоняют весь воздух. Он закрыл окно. Сотни ворон бьются об стекло. А здесь тепло и уютно. Стоит остывший кофе в кружках. Не застеленная кровать с тёплым одеялом. Но страшно, что в этот тёплый мир кто-то рвётся. Они прячутся в кровать и накрываются одеялом, чтобы не слышать гогот ворон. Но те разбивают стёкла и начинают носиться по комнате. Обитаемый тёплый мир сузился до маленькой кровати и двух спрятавшихся под одеялом людей. Они жмутся друг к другу, но им тепло. А вороны носятся по комнате. Они разрушают всё то, что казалось когда-то… Вороны разворачивают кружки, из которых когда-то они с Алиной пили кофе, опрокидывают стулья, на которых они с Алиной когда-то сидели и, наконец, начинают стягивать с них одеяло. Мир рушится. Вороны кидаются на Тихомира и начинают его клевать. Он кричит. А Алина, раздражённо отмахиваясь от назойливых птиц, надевает куртку и уходит. Здесь стало слишком неуютно.

– Да не ори так, – зашептала Синистра в голове, – неизвестно как они отреагируют на звуки.

Тихомир открыл глаза. Тысячи ворон пролетали в нескольких метрах от него.

– Что случилось за окном, в смысле, снаружи, – спросил он у Синистры.

– Не знаю, – набычилась та, – спать меньше надо.

Тихомир ещё раз посмотрел на выход из пещеры. Тысячи неизвестных существ с огромной скоростью пролетали мимо пещеры.

– И давно эти… перелётные птицы летают?

– Четвёртый час.

Вылететь во время такого безобразия не представлялось возможным. А где Люмбрик? Тихомир осмотрелся. Ого, он насобирал камней и сложил их в кучку. Высотой около метра, а сам сидел невдалеке и с невозмутимым видом грыз один из них.

– Люмбрик, – мягко сказал Тихомир, протягивая к зверю руку, – Ну зачем тебе столько камней?

– Гробницу себе строить буду, – внезапно ответил Люмбрик.

– Ого, – удивилась Синистра, – в нём действительно просыпается твоя память. Только скажи, что это не твой чёрный юмор.

– Но я так никогда не говорил.

– Значит, просыпается не напрямую, а как-то бессознательно. В любом случае интересно, что будет дальше.

Прошло двое суток, но количество птиц не уменьшалось. Куда они летят? Неизвестно. Тихомир за это время обсмотрел и обстучал все стены пещеры, надеясь, что найдёт какой-нибудь скрытый проход, но, похоже, выхода из пещеры не было. Он нашёл какой-то минерал, похожий на мел и от безделья нарисовал на стене мамонта, убегающего от человека с копьём. Вот хохма будет, если когда-нибудь, кто-то это найдёт. Люмбрик оприходовал все подходящие для него камни и с недовольным видом сидел на руке. Тихомир попробовал его обучить нескольким словам, но тот, как только понял, что его будут учить, общаться с Тихомиром наотрез отказался. Синистра что-то считала. Тихомир пробовал от неё добиться что именно, но программа не признавалась. Вода закончилась, и он уже давно ощущал возрастающее чувство жажды.