"Новая кровь" - читать интересную книгу автора (Асприн Роберт Линн)

Марк Перри КЕЙД

Если бы он родился в другое время и в другом месте, он мог бы стать кем-то другим: героем, генералом, жрецом или даже королем. Но он родился в Санктуарии и стал убийцей.

Кейд стоял на невысоком холме и смотрел на город. Санктуарий. Кейд отвернулся и сплюнул. Санктуарий — столица преисподней. Кейд покинул этот город одиннадцать лет назад, после того как совершил свое первое убийство. Теперь он вернулся обратно. Вернулся, чтобы убивать. Где-то там, в этой выгребной яме, гнило тело его брата, которому какая-то сволочь переломала все кости. И Кейд всерьез намеревался разобраться с тем, кто это сделал.

Налетевший порыв ветра обрушил на Кейда волну зловония. Даже на таком значительном расстоянии от города запах был почти осязаемым на ощупь. Запах человека в наимерзейших его проявлениях. В Санктуарий понятия «жертва» и «охотник» были почти равнозначны. Зло, переполнявшее родной город Кейда, по-прежнему было живым и деятельным и заражало собой любого, кто с ним соприкасался.

Солнце скрылось за горизонтом; над ветхими от древности городскими строениями медленно сгущались сумерки, но темнота пока еще не полностью укрыла город. Кейд был удивлен, увидев выросшие вокруг города стены. Похоже, стены предназначались не столько для того, чтобы помешать врагам войти в город, сколько для того, чтобы не позволить жителям разбежаться. Даже дураку должно быть ясно, что завоевание Санктуария не принесет никакой выгоды.

Эта мысль вызвала у Кейда улыбку. Нападать на Санктуарий — все равно что вступать в борьбу за плошку, в которую нищий собирает подаяние. Кейд посмотрел на запад. Там медленно и печально догорало какое-то строение, но обитатели Низовья не обращали на это ни малейшего внимания. Низовье — самый скверный район этого поганого города. Низовье…

«Это — то самое место, с которым ты клялся никогда не иметь никаких дел», — напомнил себе Кейд. Впрочем, он отлично знал, что в Аду клятвы мало чего стоят.

Если Санктуарий можно было назвать местом рождения Кейда, то именно Низовье вылепило его нынешний образ. Кейд жил в Низовье с шести до шестнадцати лет. Там он познал мир — подлинный мир, а не ту ложь, которой любят ослеплять себя люди. Там он узнал, что такое страх. Он слишком часто видел его в глазах своего несчастного брата, который всегда пытался защищать младшего братишку, хотя если кто-то из них и мог защитить другого, так это Кейд. Там он узнал, что такое отчаяние. Отчаяние — это когда денег все меньше, и еда на столе появляется все реже, а мать бьется, как рыба об лед, пытаясь удержать от распада их маленькую семью.

Кейд вспомнил, как плакала мать, узнав, что он присоединился к банде; к тому времени, когда он стал главарем банды, мать уже умерла. Время и Демоны — вот кому он был обязан самыми важными уроками, полученными в Санктуарий. Там он узнал, что такое кровь и что такое смерть.

Кейд был тогда очень талантлив, талантлив и страстен во всем, что касалось насилия. Улица может толкнуть на кровопролитие даже самого ничтожного из своих обитателей, но некоторые из них — такие, как Кейд, — рождены для крови и одинаково бестрепетно готовы проливать и чужую кровь, и свою.

Кейд называл это водопадом, хотя впервые увидел настоящий водопад лишь в восемнадцать лет. Водопад — это когда кидаешься в схватку, и либо побеждаешь, либо умираешь, страха здесь просто нет места. Водопад — признак таланта. Любой может повести себя так, если его загнать в угол; некоторые способны на это время от времени; Кейд же был готов к этому всегда.

Кейд подумал: интересно, остался ли кто-нибудь из Демонов в Низовье? Вряд ли. Они либо погибли, либо смылись и вряд ли когда-нибудь вернутся. Да и на кой черт они ему сдались? Все они — никчемные дряни. И кроме того, кто-нибудь из них мог бы узнать его.

Кейд рассмеялся, но в его смехе не было веселья. Интересно, они удивятся, увидев его? Ну как же, парень вернулся домой с победой. По меркам Санктуария, Кейда можно было считать преуспевающим человеком: он был чертовски богат и могущественен.

Кейд вложил свой талант в очень прибыльное искусство. В искусство смерти. Он убивал за плату. Он был чем-то большим, чем ассасин, и чем-то меньшим, чем обычный убийца. Кейд убивал со страстью, но без удовольствия. Он убивал во имя человечества — чтобы освободить свои жертвы от лжи.

Санктуарий преподал Кейду самые ценные из полученных им уроков; этот город научил его правде. Во всю боль и страдания этого города, во всю нищету и отчаяние, в саму его кровь был вписан ЗАКОН.

И этот ЗАКОН можно было выразить одним-единственным словом. Преисподняя…

Кейд знал, что за пределами этого мира никакой преисподней нет. Нет, потому что сам этот мир и есть преисподняя, единственная настоящая преисподняя. Жизнь человека полна боли, вне зависимости от того, кто он такой; его наказание вершится ежедневно. Когда человек умирает, он либо уходит в иной, лучший, мир, либо его душа просто перестает существовать. Все до отвращения просто: хорошие люди получают награду, а плохих попросту уничтожают, потому что опускаться им уже некуда.

Все эти мысли промелькнули в голове Кейда, пока он смотрел на ненавистный город. Ему было немного не по себе. Кейд был твердо убежден, что всегда убивал либо исключительно хороших людей, либо откровенно плохих, и никак иначе. Теперь же Кейд намеревался убить убийцу своего брата и был обеспокоен. Что, если убийца не был ни плохим, ни хорошим? Что, если он еще не сделал окончательный выбор? Сможет ли Кейд убить его в таком случае? В конце концов, он ведь не солдат, как его отец — которого, кстати сказать, Кейд никогда не знал, — чтобы убивать любого, на кого укажут. Кейд всегда был очень придирчив, заключая контракты, и всегда тщательно следил, чтобы намеченная жертва принадлежала либо добру, либо злу, была либо свободна, либо обречена. Что, если…

— Довольно! — крикнул он. Где-то в Лабиринте его ждали близкие Террела, ждали, боясь за свои жизни и горестно оплакивая мертвого, которого они так любили. Кейд обязан защитить их. Террел хотел бы этого. Но Кейд на этом не остановится. Он использует их, как всегда использовал тех, кто был ему нужен. Использует, чтобы отыскать убийцу. Впервые за всю свою карьеру он не станет убивать быстро и чисто. Ему плевать на то, кто окажется убийцей, — Кейд заставит его расплатиться сполна!

Он опустился на колени и расчистил клочок земли. Потом извлек из ножен кинжал и принялся рисовать на земле какие-то знаки. Вот удар сплеча для Темпуса, а вот — проклятие для Ишад, для Молина Факельщика, для Джабала, для Ченаи, для пасынков, для НФОС, для Третьего отряда, для Инаса Йорла… Кейд вышел за границу расчищенного участка. Санктуарий ухитрился сделаться самым опасным местом во всей империи. Это воистину была столица Ада, и все демоны тьмы дрались за возможность править здесь.

Кейду не хватало информации. Он слабо верил, что Темпус останется здесь, когда вся империя ополчилась на него. А если Темпус уехал… Кейд вычеркнул знаки, обозначающие Третий отряд и пасынков, потом покачал головой: знаков все равно было слишком много.

Кейд вычеркнул изображение рыбьего глаза. Бейсибцы. Черт подери, что же они из себя представляют? Отличаются они чем-нибудь от других людей или нет? Что происходит, когда они умирают? Слишком много вопросов и слишком мало ответов.

Если бы это была обычная магия или дело рук человеческих… но нет, теперь в игру вступили боги. Они неоднократно, самыми разными способами, являли в городе свою силу, но горожане упорно верили, что со временем все это утихнет. Малоутешительная мысль.

Кейд сильнее сжал рукоять кинжала. Слишком много вопросов. Где-то в уголке сознания Кейда таилась надежда, что след и вправду выведет его к какому-нибудь богу. Ему уже как-то довелось убить одного неприметного полубога. И если теперь удастся прижать к ногтю кого-нибудь из богов, из этих великих мастеров лжи, можно будет считать, что ужасная гибель Террела была не напрасна.

Таиться бессмысленно. Санктуарий — это стихийное бедствие, которое только и выжидает подходящего момента, чтобы обрушиться на тебя. Кейд ногой затер нацарапанные на земле имена. Любой из этих людей может оказаться убийцей брата. Любой. А может, даже не один. И многие из них будут иметь возможность отыскать его: кое-кто наверняка знает его имя, а у других может хватить ума связать его с Террелом. Нет. Он поступит иначе. Он открыто заявит о своем прибытии и будет ждать, пока убийцы не придут к нему сами, или пока кто-нибудь не сообщит ему необходимую информацию. Кейд встал.

— Грязное намечается дельце, — пробормотал он, обращаясь к раскинувшемуся вокруг пустырю. Сегодня же вечером он проберется в город и встретится с нужными людьми.

— Я возвращаюсь домой, — прошептал он.

Кейд поднес к губам кубок с вином и сделал глоток. Взгляд его черных глаз был прикован к лицу человека, сидевшего напротив него за тяжелым дубовым столом.

Тарг был надежным человеком. Он ни разу не провалил ни одного задания. Если бы еще он не был так опасен. Кейду придется быть очень осторожным, используя этого человека. Очень, очень осторожным.

— Итак, — произнес Кейд, — насчет Темпуса и его людей я не ошибся. Однако в городе еще осталось несколько влиятельных группировок.

— На улицах сейчас значительно безопаснее, чем несколько месяцев назад, — отозвался Тарг, теребя бороду. — Похоже, коалиция продолжает существовать. По крайней мере, на настоящий момент.

Открылась дверь, и в дом вошла молодая женщина в красивом платье и темной шали.

— Я же тебя просил, чтобы ты не выходила из дома на ночь глядя! — сказал Тарг, но в его голосе не прозвучало ни заботы, ни беспокойства.

— Я только проведала Сару, — откликнулась женщина, бесстрашно взглянув на Кейда. Тот ответил пристальным взглядом.

— Это наш работодатель, — рукой указал Тарг на Кейда. Слегка сбитая с толку Марисса застыла в дверном проеме, не зная, как ей следует себя вести.

— Присаживайся, — сказал Кейд, наблюдая за женщиной. Марисса села рядом с Таргом, но близко к нему не придвинулась.

«Похоже, — подумал Кейд, — она его боится. Интересно, как много ей известно?»

— Тарг говорит, что ты хорошо справляешься со своим делом, — произнес он вслух. — Жена моего брата доверяет тебе.

— Да, — кивнула Марисса. — Мы с ней подружились, господин.

Кейд слегка усмехнулся, услышав такое обращение, но поправлять женщину не стал.

— Она не знает, что ты работаешь на меня?

— Нет, господин. Она ждет вас и надеется, что вы поможете ей.

— Запомни одну вещь, — оборвал ее Кейд. — Я приехал сюда, чтобы отомстить, и ни за чем больше.

— Я думаю, господин, Сара это поймет.

— А теперь скажи — тебе понравилось быть леди Мариссой?

— Понравилось, — улыбнулась женщина. — Это куда лучше, чем быть рабыней Донэн.

Кейд не откликнулся на ее улыбку. Он выкупил эту женщину, загримировавшись под старика купца. Два месяца назад он послал ее и Тарга в Санктуарий, чтобы они все подготовили к его приезду. Так что в том, что этот разговор происходил в доме, соседнем с домом невестки Кейда, Сары, не было никакой случайности.

Кейд снова пригубил вино. Тарг и Марисса ожидали, что он скажет. Наконец Кейд кивнул. Ей-богу, они хорошо поработали, особенно Марисса. Сейчас в ней с трудом можно было узнать то хилое существо, которое он купил несколько месяцев назад. Марисса оказалась настоящей находкой. Она умела говорить на придворном ранкене, и даже читать и писать. Ценное приобретение, ничего не скажешь.

И еще она была сильной. Кейд умел узнавать в людях эту черту. Если учесть то, что Мариссе пришлось вынести, удивительно, как ей удалось остаться в здравом уме. Кейд видел шрамы, покрывавшие спину и бедра женщины. Марисса нравилась ему. Она была хорошим человеком, и, если бы Кейд не нуждался в ней, он обязательно освободил бы ее от тяжкого бремени жизни. Вот только пусть сначала…

— Здесь могли остаться люди, которые знают меня, — сказал Кейд. — Террел никогда не скрывал, что это я купил ему дом и лавку. — Кейд встал. — Я не вижу смысла ждать дольше.

Он взял ножны с мечом и пристегнул их к поясу.

— Завтра на рассвете я въеду в город, — произнес он, обращаясь к своим помощникам. — И отправлюсь прямиком в дом Террела. Пусть те, кого это интересует, знают, что я здесь. Мы с вами незнакомы. Но поскольку леди Марисса — подруга Сары, у которой я остановлюсь, y

Нас будет возможность познакомиться. Кейд улыбнулся и повернулся к выходу. — Да, и последнее, Тарг. Наемник поднял голову и взглянул на Кейда.

— Завтра же сходи в Гильдию. Найми для этого дома несколько охранников и позаботься, чтобы среди них был хоть один хороший лучник. Я хочу, чтобы оба дома постоянно находились под присмотром.

— Ты полагаешь, кто-то может сделать первый ход? — поинтересовался Тарг. Кейд пожал плечами.

— Если этот ход не сделают они, его сделаю я.

С этими словами он вышел. Тарг встал и запер за ним дверь Он не заметил, в какую сторону пошел растворившийся в ночи Кейд. А раз за ним не смог уследить он, Тарг, то уж всем прочим это и подавно не удастся.

— Ну, что ты думаешь? — спросил он, обращаясь к женщине.

— Не знаю, — задумчиво отозвалась Марисса. — Он какой-то странный. От него веет жутью. Тарг фыркнул.

— Да он просто фанатик! Безумец! — Он сел на прежнее место и потянулся за вином. — Думаю, Кейд — самый опасный человек, которого я когда-либо встречал.

В серых глазах Тарга промелькнул страх, и этот страх заставил Мариссу содрогнуться. Она не знала, что могло напугать бывалого наемника, и знать не желала. И зачем только старый купец впутал ее в это дело9

Тарг открыл ведущий на крышу люк и вскарабкался по лестнице, ловко и бесшумно. У него было весьма развито обоняние, и он искренне порадовался свежему воздуху. Крыша была плоской, по ее периметру шел тонкий трехфутовый парапет. Тарг подошел к стене и принялся наблюдать за соседним домом. Двухэтажное здание было погружено во мрак; за плотные шторы, которыми были задернуты окна, не пробивалось ни единого лучика света. Тарг долго всматривался в темноту, пытаясь углядеть, не скрывается ли кто-нибудь в ночи, но так ничего и не заметил.

Худощавая рука Тарга ласкала навершие рукояти меча, а его глаза блестели в темноте. Даже если Кейд и правда прячется где-то поблизости, то засечь его невозможно. Тарг мог сказать это по собственному опыту. Ведь это Кейд. «Кейд», — беззвучно выдохнул — как выругался — Тарг.

Он чувствовал, что предстоящее дело сильно тяготит Кейда; оно весьма отличалось от той работы, к которой они привыкли. Кейд взялся за него не ради денег и не ради «великой войны», о которой постоянно разглагольствовал; он взялся за это дело ради себя самого. Тарг обвел взглядом окрестные крыши. Где-то в городе скрывается убийца. Но как бы он ни прятался, от Кейда ему не уйти. Таргу даже думать не хотелось о том, какие формы может принять месть этого безумца…

Нет, это дело совсем не походило на их обычную работу.

Тарг чуть сместился в сторону и обеспокоено принюхался. Ветер нес свои послания — и свои тайны; ветер разговаривал с Таргом на языке, недоступном обычным людям.

Иногда Тарг всерьез задумывался: а человек ли Кейд? Что на самом деле творится у него в голове? Кто может это знать? Только сам Кейд. Да, только он. но ведь он не скажет.

И все же двух наемников связывало много общего. Если, конечно, можно считать убийство и кровь связующим началом. Сколько человек они убили вместе? Десять? Двадцать? Сто? Тарг давно уже сбился со счета.

Кейд ненавидел Санктуарий. Лишь смерть брата могла заставить Кейда вернуться в этот город. Тарг знал, что Террел был единственным человеком, к которому Кейд был привязан. И вот теперь Террел мертв.

— О боги! — прошептал Тарг. Где-то раздался крик. Судя по голосу, женский. Ветер подхватил этот крик и унес вдаль. Что звучало в этом голосе? Страх? Или безумие? В Санктуарий трудно было разделить две эти вещи. Может, сходить и посмотреть, в чем там дело?.. Нет. Он давно уже распрощался с наивной мечтой стать великим героем. Эта мечта погибла в ту самую ночь, что и мораль Тарга.

Он поможет Кейду, как помогал всегда. Во-первых, потому что Кейд попросил помочь ему расправиться с настоящими ублюдками, которые не заслуживают иной участи. А во-вторых, потому что Кейд знал о его проклятии, знал, но никогда не выказывал ни страха, ни отвращения, ни… ничего не выказывал.

Разве мог он объяснить Кейду, что любит Санктуарий? В этом городе было нечто, что смягчало и успокаивало его проклятие. Он два месяца прожил рядом с этой рабыней и вполне успешно скрывал от нее правду. С тех пор, как Тарг приехал сюда, ему всего дважды пришлось убивать. И оба убитых вполне заслужили такой конец… Тарг тихо заворчал, вспомнив крики жертв и запах крови. Оба убитых были убийцами и насильниками. Они заслужили свою участь. Заслужили.

Он слыхал, что здесь живет вампирша. Женщина по имени Ишад. Вампирша. За долгие годы, посвященные великой войне, Тарг ни разу не встречался с настоящими вампирами, впрочем, и с другими оборотнями тоже.

Кейд наблюдал, как солнце медленно поднимается из-за горизонта, и в его свете вырисовываются окраины Санктуария. Он неспешно заплел в косу свои длинные волосы. Это была воинская коса илсигов. Такого давно уже не видали в Санктуарии. И тем не менее Кейд ее заплел. Он возвращался в этот город и не хотел, чтобы его возвращение было тихим и незаметным. Он возвращался, и коса должна была заявить: «Никто и ничто не заставит меня подчиняться». Кейд был уже не тем безусым мальчишкой, которому пришлось бежать из этого города много лет назад. Тогда его руки были обагрены кровью торговца; кровью, которую Кейд не собирался проливать. По крайней мере, в одном он не изменился. Он покидал этот город убийцей, и убийцей вернулся.

Кейд мягко потрепал своего коня по морде, улыбнулся, когда тот попытался ухватить хозяина за косу, потом привычным движением вскочил в седло и автоматически проверил, в порядке ли оружие.

Он не был воином — во всяком случае, в общепринятом смысле этого слова. Он не участвовал в великих битвах, добывая себе честь и славу. Он чаще пользовался ножом или удавкой, чем мечом, что, впрочем, не значило, что он не умел с ним обращаться. На самом деле лишь лучшие мастера клинка могли сравниться с Кейдом в искусстве фехтования, а тех, кто способен был одолеть его в рукопашной схватке, вообще можно было пересчитать по пальцам.

Кейд уже осознал, что должен вернуться в Санктуарий, хотя до последней минуты гнал от себя эту мысль. Когда-то он получил от Санктуария дар, и вот пришло время расплатиться за него…

Кейд пришпорил коня и направился к главным воротам, в недостроенной стене. Он держался в седле легко и непринужденно, к тому же его конь отличался ровным шагом. Полы плаща были откинуты, выставляя на всеобщее обозрение богатое оружие. Один лишь меч Кейда стоил столько, сколько большинство жителей Санктуария не заработают за всю свою жизнь.

Кейд улыбнулся. Ему нравилось красоваться перед зрителями своим богатством и своими шрамами, которых у Кейда хватало, и на руках, и на лице. Кейд был чисто выбрит, и игравшая на его губах холодная улыбка только подчеркивала энергичные очертания подбородка. Конь Кейда размашистой рысью приближался к стене.

Стены города маячили впереди, дразнили Кейда, заманивали в уродливую утробу преисподней. Прочие путники проворно уступали Кейду дорогу. Они умели узнавать возможные неприятности. Возможно, на них производило впечатление телосложение Кейда, а может, его оружие.

Он вернулся домой, в Санктуарий. Он — Кейд, и он пришел, чтобы вернуть городу его дар. Он — Кейд, он едет прямиком в Ад, и единственный его спутник — смерть.

Сара бесцельно бродила по комнате, время от времени прикасаясь то к мебели, то к стенам. Сара не думала, зачем она это делает; в последнее время она вообще старалась думать поменьше. Остановилась, глядя на стену. Ей смертельно хотелось заплакать… нет, не заплакать — зарыдать, закричать, начать биться о стены и ломать все, что попадется под руку. Он ушел…

Любая ее мысль в конце концов сводилась к этому: он ушел. Террел, ее муж, ее любовь. Террел. Он ушел… Сара пыталась справиться с этим, но предательская мысль возвращалась снова и снова. Воспоминания были очень отчетливыми, хотя прошло уже полгода…

Они убили Террела в этой самой комнате. Она тогда спала и ничего не слышала, совсем ничего. Когда она проснулась, Террела не было рядом, — а ведь она всегда вставала первой. Она почувствовала легкое раздражение, встала и вышла из комнаты. Дети еще спали. Она спустилась вниз, на первый этаж. О боги, она чуть не прошла мимо этой комнаты, когда увидела кровь.

Кровь Террела.

Кровь покрывала все: стену, пол, даже потолок, на красном фоне его кожа казалась особенно бледной. Обнаженное тело Террела казалось таким крохотным по сравнению с безмерностью этого алого ужаса… Оно было распростерто на полу, конечности изогнулись под какими-то странными, неестественными углами. Бальзамировщик сказал, что они переломали Террелу все кости. Все кости! Как они могли это сделать? Ведь у человека так много костей. Как можно их переломать все?

Он ушел…

Прекрасные темные глаза Террела были переполнены болью. Сара вспомнила нежные прикосновения Террела, его теплое дыхание… Он ушел, а она до сих пор даже не знает, почему его убили.

— Боги милостивые!

Молитвы Сары давно уже не прерывались слезами. Слезы иссушил ужас последних месяцев. Если бы Террел погиб в результате несчастного случая или подхватил горячку, если бы он просто умер… но это… это бледное бескровное тело… Сара знала, что это воспоминание никогда не покинет ее.

— Он ушел, — произнесла она вслух, бессильно опустившись на стул. Благодарение Матери Прародительнице — она послала Саре леди Мариссу. Сейчас леди Марисса пошла на базар и взяла с собой детей. Если бы они увидели свою мать в таком состоянии… Сара яростно встряхнула головой. Боже, как она устала! Кошмарные видения изуродовали ее память, словно шрамы. Ей казалось, будто покрывавшая стены кровь так и не высохла. Кровь, повсюду кровь…

Громкий стук в дверь заставил женщину испуганно вздрогнуть. Сара встала, поспешно поправляя одежду. Это никак не могла быть Марисса, ведь она только-только ушла. Сара осторожно приоткрыла дверь.

Утро выдалось ясным; солнечные лучи били в дверной проем, не позволяя как следует рассмотреть посетителя. Ясно было лишь, что это высокий, широкоплечий мужчина, облаченный в доспехи. На мгновение Саре показалось, что это Уэлгрин, капитан дворцовой стражи. Он был так добр к ней… Мысли Сары испуганно заметались. Неужели Уэлгрин принес какие-то новости? Неужели он что-то узнал? Узнал, кто это сделал?.. Хотя нет, Уэлгрин был выше и массивнее, чем стоявший на пороге человек.

— Сара, — произнес незнакомец, в его голосе прозвучало какое-то странное волнение. В нем вообще было что-то странное. Странное. Незнакомец шагнул навстречу хозяйке дома, и сердце Сары пронзила острая боль.

«Террел!» — едва не вырвалось у нее. Незнакомец был до боли похож на ее покойного мужа — только вот у Террела никогда не было таких ужасных шрамов на лице. И еще лицо незнакомца было загорелым и обветренным — ветра и солнце выдубили его не хуже, чем ту кожу, которая пошла на доспехи.

— Кейд… — прошептала женщина. Он пришел. Он здесь. Ей показалось, что Кейда на мгновение охватило замешательство.

— Можно мне войти? — спросил Кейд.

— Ох, да, конечно! Входи, входи! Извини, я так испугалась… То есть я хочу сказать — добро пожаловать.

Кейд переступил порог и прошел мимо Сары, позвякивая оружием.

— Тебе следует сперва смотреть, кто пришел, а потом уже открывать дверь, — строго заметил он.

— Да, конечно, я понимаю… Может, ты чего-нибудь хочешь? Выпить, или… — Сара запнулась и окончательно смутилась. Кейд обернулся и посмотрел на нее.

Сара была привлекательна. Тонкие, немного не правильные черты лица. Она отвела свои прекрасные глаза, чтобы не встречаться взглядом с Кейдом. Сейчас эти карие глаза были полны с трудом сдерживаемой боли. Да, Сара была хороша. Она была одета в платье с глубоким вырезом, и сейчас легкая ткань сползла, обнажив плечо. Нет, она определенно была хороша. Эта мысль удивила Кейда. Потом он решил, что все дело в печали. Женщины, погруженные в печаль, всегда привлекали его внимание. С точки зрения Кейда, печаль придавала им особое очарование. Кейд понадеялся, что его месть… хм… не усилит ее печаль.

— Извини, — тихо произнес Кейд. Они оба понимали, что он хотел сказать.

— Вина? — спросила Сара, желая побыстрее покончить с неловкостью.

— Не откажусь, — кивнул Кейд. Он прошел следом за хозяйкой в столовую и, не дожидаясь приглашения, уселся за исцарапанный деревянный стол. Сара протянула гостю кубок — лучший из всех, какие у нее были. Кейд сам наполнил кубок. Звук льющегося вина гулким эхом отдавался от стен столовой. Кейд поставил графин на стол, но пить не стал. Не глядя на Сару, он хрипло произнес:

— Ты в своем письме сказала, что Террел был связан с НФОС.

— Да, Террел… — Сара склонила голову. — Да, я писала… Он… он им помогал.

— Деньгами?

— Да, немного. Террел не любил ранканцев, — голос Сары стал тише, — но непосредственно с НФОС он связан не был… он не заслужил… — тут ее силы иссякли, и, женщина умолкла.

— Извини, — снова повторил Кейд. — Никто из нас Не любит ранканцев. Мать всегда говорила, что они убили нашего отца. Он ведь тоже носил такую штуку — Кейд коснулся своей косы.

— Кейд… — Сара осмелилась наконец поднять голову, но по-прежнему старалась не смотреть ему в глаза. — Террел, он… — Сара запнулась. Можно ли говорить о любви с подобным человеком?

Кейд встал.

— Я пойду занесу вещи. У тебя найдется комната для меня?

Сара молча кивнула.

— Отлично. Сара, мы поговорим попозже. Я здесь. Я не могу изменить того, что случилось, но теперь я здесь. Вам больше не придется бояться, — с этими словами Кейд вышел из комнаты. Сара осталась сидеть, глядя на оставленный им кубок. Надо бы встать и показать Кейду комнату, ту комнату, которую она приготовила для него еще несколько месяцев назад, но он и сам ее найдет, поймет, какая для него…

Падающий из окна свет играл на эмали, покрывающей кубок. Он был… Террел очень мало говорил о Кейде — во всяком случае, о взрослом Кейде. Зато он часто ударялся в воспоминания об их детстве, о медленно засасывающей трясине нищеты, о семье, члены которой изо всех сил старались держаться друг за друга, о беспросветном отчаянии, окружавшем их со всех сторон. Террел говорил, что Кейд всегда был сильным. Всегда был настоящим бойцом. Никто не мог его побить.

Но каков он теперь, нынешний Кейд, вооруженный мужчина в доспехах, с нелепой косичкой — ну кто такую носит в наше время7 Сара почти ничего о нем не знала. Террел говорил, что Кейд — своего рода воин, только богатый. Он помог Террелу завести свое дело, купил ему этот дом. Дал деньги, но… внушаемый этим человеком трепет оказался для Сары неожиданностью

Все дело в его глазах. Не в шрамах, оставленных ножом и мечом, и даже не в его странной манере говорить. Все дело в глазах. Сара отчетливо рассмотрела эти глаза, в которых отражались цветные блики, отбрасываемые кубком. Суровое лицо, густые брови, не правдоподобно черные волосы… Его глаза. Они были темными — такими же, как у Террела, — но…

Сара сдавила кубок в руке. Глаза Кейда были подобны оружию. Они пронзали ее, атаковали, наводили ужас… Сара поставила кубок перед собой. Кубок был немного помят. Кейд смял его, даже не заметив этого. Но Сара не увидела этого. У нее перед глазами до сих пор стоял взгляд Кейда.

Несколько дней спустя Кейд сидел на каменной скамье в маленьком садике, расположенном за домом Террела, и точил меч, неспешно подправляя малейшие огрехи на бритвенно-остром лезвии. Солнце плясало на клинке и пускало солнечные зайчики в глаза Кейду, но тот не обращал внимания на подобные мелочи. Размеренное шуршание точильного камня помогало ему привести мысли в порядок.

Все оказалось намного сложнее, чем выглядело поначалу.

Вжжик…

Видимо, Террел был куда сильнее вовлечен в дела НФОС, чем это казалось Саре.

Вжжик…

Его убили — замучили, — именно из-за этого.

Вжжик…

Террел ухитрился встать кому-то поперек дороги.

Вжжик…

Черт бы их всех побрал!

Кейд запустил точилом в дальнюю стену дворика. Проклятие! Почему он не обратился ко мне?

Эта мысль терзала его, требуя ответа. Почему Террел не обратился к нему за помощью? Он прекрасно знал, кем на самом деле был его младший брат. Кейд всегда защищал брата, но на этот раз Террел решил уладить дело самостоятельно. И поплатился за это. Кому же он перешел дорогу?

Кейд еще раз прикинул все, что ему удалось разузнать. Итак, Террел задерживался в своей гончарной лавке, оставался там после того, как работники расходились по домам. Он поступал так в течение трех месяцев, предшествовавших его смерти. Почему он задерживался?

Счета лавки вызывали недоумение. Даже в наихудший период во всей истории Санктуария, когда казалось, что город стоит на краю полного крушения, Террел получал прибыль. За счет чего? За счет продажи горшков? Чушь!

Почему Террел задерживался в лавке? Что он там делал? Кейд полез в карман туники и извлек несколько квитанций. В них было нечто странное. Все покупатели приходили за горшками лично, никаких посыльных. Отлично. Прошлой осенью количество заказов увеличилось. Естественно, что Террел и сам стал заказывать больше глины. Счета были оплачены вовремя, цены были разумными. Черт побери! Кейд чувствовал, что разгадка кроется в этом. Она просто обязана была быть в этом.

Почему все-таки Террел задерживался допоздна?

Следующие полчаса Кейд размышлял над квитанциями, с каждой минутой приходя во все большее раздражение. Он чувствовал, что ответ таится в них, а не где-то на улицах города. Тарг перерыл весь Санктуарий сверху донизу, а за последние пять дней Кейд сам проверил все возможные варианты. Ни один след никуда не вел. Террела все знали, более того — любили и уважали. Он хорошо выполнял свою работу. Люди были ею довольны. Во всем этом не было ни малейшего смысла. Даже если Террел действительно давал деньги НФОС, он давал не так много, чтобы это имело особое значение. Половина горожан, так или иначе, поддерживала материально ту или иную группировку, хотя и не всегда добровольно. Так с какой же стати в качестве жертвы был выбран именно Террел? В назидание? Маловероятно; этой цели лучше бы послужила какая-нибудь более заметная фигура. А кроме того, если бы это убийство и вправду было задумано как предупреждение, вокруг него постарались бы поднять шум. Нет, здесь что-то другое…

Ну почему он задерживался? Как он получал прибыль? Сколько денег он мог отдавать? Деньги. Позднее время. Деньги. Позднее время.

Может, дело именно в этом? Террел работал допоздна, чтобы заработать побольше денег. Нет. Опять не то. Если он хотел увеличить прибыль, зачем он распускал по домам работников? Почему они не работали вместе с Террелом? Может, Террел хотел, чтобы никто не знал, чем именно он занимается?

Кейд снова погрузился в квитанции, на этот раз отбирая те, которые касались покупок.

— Идиот! — произнес Кейд вслух, даже не зная, кого, собственно, он имел в виду, себя или Террела. Здесь тоже все было в порядке. Террел стал покупать больше глины, но часть этой глины была дешевой, куда дешевле, чем та глина, которую Террел обычно использовал. Кейд был уверен, что проверка непременно покажет, что эта глина вообще не годится для изготовления приличных горшков. Она должна была идти на что-то недолговечное, легко бьющееся, на что-то, пригодное лишь для одной цели — чтобы что-то скрыть…

«Что это было, Террел? — мысленно воззвал Кейд. — Что ты прятал для своих фанатиков? Оружие? Деньги? Наркотики? Все вместе? Что же это было, братишка, что заставляло тебя оставаться в своей лавочке, когда все уходили, гасить свет, раскручивать колесо, месить своими натруженными руками дешевую глину? Что ты делал — посуду с двойными донышками? Или с двойными стенками? Нет, наверное, все-таки с двойными донышками.

Бедный дурачок, неужели ты всерьез поверил, что можешь изменить существующий порядок вещей? Создать новый Санктуарий, новый мир? Сделать мир лучше? Свергнуть презираемых тобою ранканцев? Ах, Террел, разве ты не знал, что революции всегда ведут в Ад?»

Кейд встал и спрятал меч в ножны. Он напал на след. Теперь ему нужно только кое-кого осторожно порасспросить, кое-кому подкинуть монет. Этот след приведет его к правде, к причине ужасной гибели Террела. Он приведет его к убийце брата.

Кейд улыбнулся. Теперь он его найдет!

Сара сидела на той же самой скамье, на которой незадолго до того сидел Кейд. Она смотрела, как тени скользят по стене, следуя за солнцем. Солнце садилось, в Санктуарий начинался еженощный ритуал безумия. Пора было идти в дом, запереть двери и закрыть ставни. Но к чему суетиться? Террела это не спасло. В Санктуарий смерть следует за тобой всюду, куда бы ты ни спрятался. Если бы не дети…

Тос был хорошим мальчиком. Он понимал, что произошло, и старался утешить мать. Очень старался. А вот маленькая Дру так ничего и не поняла. Она по-прежнему продолжала спрашивать, где папа. Сара уже неоднократно объясняла малышке, что папа больше не вернется, но та отказывалась это понимать. А теперь, когда в доме появился Кейд, все окончательно перепуталось. Он перевернул их жизнь кверху дном. Сара не могла определить, как именно она относится к Кейду — ненавидит, боится или же совмещает эти чувства.

Он распоряжался всеми вокруг, будто окружающие были его собственностью. Сара до сих пор дрожала от ярости, вспоминая, как застала Кейда, обучающего детей метать ножи.

О боги, ведь это все-таки ее дети!

Кейд обвинил ее в том, что она избаловала детей. Он назвал ее дурой и заявил, что единственный способ выжить в такой выгребной яме, как Санктуарий, — это уметь постоять за себя.

Но как она могла объяснить ему причину? Ведь Террел был его братом, и, конечно же, Кейд не мог не знать о его искалеченных руках. Как Кейд мог об этом забыть? Как мог он продолжать прибегать к насилию? Они с Террелом сознательно отказались от насилия и не желали, чтобы их дети шли по этому пути.

И кстати, вовсе она не дура. Она прекрасно знает, что Кейд продолжает обучать Тоса, когда ее нет поблизости. Ублюдок!

Тос боготворил Кейда. Для мальчика дядя был великим воином, героем историй, которые рассказывал на базаре Хаким. Но Сара-то знала, что это не так. Теперь она догадалась, что имел в виду Террел, когда говорил, что Кейд на самом деле не совсем воин. Он — наемный убийца, и это так же точно, как то, что море синее, а солнце всходит на востоке.

Все так перепуталось! Она боялась Кейда, ужасно боялась, хотя он был по-своему добр, но не так, как Террел. В нем не было мягкости — Кейд всегда был мрачен и суров. Правда, иногда казался таким печальным… Вчера ночью Дру стала плакать во сне и звать папу. Когда Сара дошла до детской, чтобы посмотреть, что случилось, она обнаружила, что Кейд уже там и успокаивает малышку. Он держал Дру на руках, и что-то напевал, тихо и неразборчиво. Девочка успокоилась и уснула на его покрытых шрамами руках.

Дверь за спиной у Сары резко распахнулась, и в садик влетел Тос.

— Ма, там Марисса! — выпалил мальчик. Сара несколько мгновений смотрела на сына. Тос был невысоким, но его плечи уже начали раздаваться вширь. Он унаследовал по отцовской линии глаза и волосы илсигов, но нос и подбородок у Тоса были материнскими. Мальчик тряхнул головой, откидывая челку со лба, и радостно улыбнулся матери. Сара слабо улыбнулась в ответ. Последнюю неделю Тос выглядел более счастливым. По какой-то странной причине присутствие Кейда пошло детям на пользу.

— Скажи Мариссе, чтобы она пришла сюда, — отозвалась Сара.

— Сюда? Но ведь уже темно! Кейд сказал…

— Меня не волнует, что сказал Кейд! — оборвала его Сара. — Передай леди Мариссе, что я жду ее здесь.

Тос пожал плечами и отправился выполнять поручение матери.

Вскоре появилась Марисса. В одной руке у нее был фонарь, а в другой — кубок с вином. Кубок она протянула Саре.

— Я подумала, что пара глотков тебе не помешает, — мягко произнесла Марисса. Сара улыбнулась. Марисса была такой чуткой! Сперва Сара неприязненно относилась к новой соседке — ее отпугивали титул и типично ранканская внешность Мариссы. Теперь же она просто не знала, что стала бы делать без подруги.

— Спасибо, Марисса. Пожалуй, ты права. Сара сделала глоток и с наслаждением почувствовала, как в желудке растекается тепло.

— Кейд тебя достал, да? — спросила Марисса, приподняв бровь.

— Ох, этот Кейд! Я его не понимаю, — Сара понизила голос почти до шепота. — Он меня пугает. Марисса рассмеялась.

— Он пугает всех. Даже Тарга.

— Что-то не верится.

Сара искренне считала, что на свете не существует такой вещи или такого человека, которые могли бы напугать странного охранника Мариссы. Тарг испугался? Что за нелепость. Впрочем, предполагать, будто Кейд может чего-то испугаться, — не менее нелепо.

— Чистая правда! — заверила ее Марисса. — Тарг шипит и плюется каждый раз, когда Кейд входит в комнату. — Марисса улыбнулась — на взгляд Сары, несколько натянуто. — Клянусь, у него волосы встают дыбом!

Сара рассмеялась. Шевелюра Тарга уже давно служила женщинам предметом для шуток. Мысль о том, что его рыжие волосы встают дыбом, была довольно забавной.

— Прямо дикобраз какой-то! — сказала она, и подруги снова рассмеялись.

— Марисса, а почему ты наняла охранников? — спросила Сара. В ее голосе уже не было и следа веселья. Марисса помолчала. Она ненавидела такие моменты. Ей нравилась Сара, и ей очень хотелось рассказать подруге всю правду. Ложь разделяла их. Но Марисса принадлежала другому человеку и считала нужным платить свои долги.

— Ну ладно, Сара, так и быть, я тебе расскажу, — произнесла наконец она. — Этот город — здесь так опасно! Я просто хочу чувствовать себя в безопасности. Видят боги, я могу себе позволить такие расходы.

— И скольких ты наняла?

— Троих. Не считая Тарга, конечно, — Марисса прикусила губу. — Открою тебе один секрет… — Марисса огляделась по сторонам. — Я приказала им, чтобы они присматривали и за твоим домом тоже. Так что… — она не договорила. Сара отвела взгляд и коротко прикоснулась к колену подруги.

— Спасибо, Марисса… — Сара снова подняла голову. — Но я не думаю, что нас кто-нибудь побеспокоит, пока Кейд здесь. — Она глотнула еще вина. — Ты ведь знаешь, зачем приехал Кейд, правда?

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Сару удивило странное беспокойство, звучавшее в словах Мариссы. Марисса явно что-то скрывала, но Сара не собиралась ничего выпытывать. Она уважала чужие тайны.

— Да, знаю, — кивнула Марисса. — Он приехал, чтобы найти… гм, убийц Террела.

— Кейд приехал, чтобы убить того, кто это сделал, Марисса.

— Ну, ведь Террел был его братом!

— Да, — Сара пожала плечами. — Но все это выглядит так странно…

— Ой, Сара, да не болтай глупости! — рассмеялась Марисса.

Сара повернулась к подруге.

— Я говорю совершенно серьезно. Шесть месяцев назад я была женой горшечника. У меня было все, — Сара махнула себе за спину, указывая на дом, — хороший дом, прекрасное хозяйство, двое чудесных детей и мужчина, которого я безумно любила.

Марисса положила руку на плечо подруги.

— А теперь… — Сара покачала головой. — Теперь я ничего не понимаю. Моего мужа убили, замучили до смерти в этом самом доме, пока мы с детьми спали. И я до сих пор не знаю — за что. Потом появился этот странный человек. Мой загадочный деверь. Хоть он и брат моего мужа, но они с Террелом ничуть не похожи. С его речами, оружием, мрачным видом и тайнами. Внезапно я обнаружила, что нахожусь в центре какого-то заговора, какой-то истории об убийстве и мести, — из тех, которые рассказывают уличные сказители, — Сара сделала большой глоток вина. — Я больше вообще ничего не понимаю, Марисса, и я устала бояться.

Марисса ничего не ответила. Здесь не годились слова утешения. Она и сама слишком хорошо знала, что это значит — жить в страхе, знала, как меняется мир с наступлением ночи, знала, как чувствует себя человек, внезапно выброшенный из теплого, уютного уголка в мир внезапных опасностей и смутных теней. Ну что она может сказать этой женщине? Как она может утешать Сару, если сама никогда в жизни не ведала утешения?

— Сара… — произнесла она наконец. — Сара, я не знаю, что тут можно сказать или чем тут можно помочь. Но я скажу тебе одну вещь. — Марисса едва не вздрогнула, встретившись с взглядом темных, печальных глаз Сары. — Я думаю, в Кейде куда больше от Террела, чем это кажется тебе. Что бы там ни случилось, он сделает все, что сможет, чтобы помочь тебе. И, мне кажется, он сделает это не только потому, что этого хотел бы его брат.

Это было слабым утешением, но и единственной надеждой, которой располагала Сара в том новом мире, где ей теперь приходилось жить.

Таргу и Кейду понадобилось еще два дня, чтобы собрать недостающие фрагменты головоломки. Было совершенно ясно, что Террел что-то делал для НФОС; что именно он делал — это уже другой вопрос. Почему — это все еще оставалось загадкой. Но самое главное Кейд уже знал. Разгадку следовало искать в Низовье. Низовье было единственным местом в Санктуарии, которого Кейд избегал, хотя в глубине души он с самого начала чувствовал, что ему суждено будет там оказаться.

Но сначала ему следовало еще раз поговорить с Сарой. Кейд не знал, к чему приведет этот разговор. Похоже, он одновременно и пугал, и очаровывал эту женщину. Кейд боялся, что чересчур сильно раскроется перед ней, скажет что-нибудь такое, чего уже не возьмешь назад. Но ему необходимо было выяснить, что ей известно. Поэтому после ужина Кейд велел детям отправляться спать. Сара бросила на него мрачный взгляд, но Кейд предпочел не обращать на это внимания. Он уселся напротив Сары за стол, на котором еще стояли остатки ужина.

— Сара, нам нужно поговорить.

— Да, нужно, — твердо произнесла Сара. — Ты не должен командовать моими детьми. Ты не должен…

— Нет, Сара, об этом позже, — оборвал ее Кейд. — Нам нужно поговорить о Терреле. Женщина сразу утихла.

— Сара, Террел был связан с НФОС куда сильнее, чем ты думаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Он помогал им прятать контрабанду.

— Я знаю, что Террел давал им деньги, но здесь все кого-то да поддерживают.

— Он не просто отдавал им сэкономленные монетки. — Кейд вздохнул и хлопнул ладонью по краю стола. — Когда Террел задерживался в лавке, он делал горшки, особые горшки.

— Но, Кейд, ведь Террел именно этим и зарабатывал себе на жизнь!

— Я знаю, — Кейд наклонился над столом. — Но это были горшки с тайниками.

— И что же в них прятали?

— А черт его знает! — Кейд пожал плечами. — Оружие, деньги, послания, может, даже наркотики. Сейчас это неважно. Важно, что Террел делал это для НФОС. Он не просто давал им деньги — он работал на них.

— Я в это не верю!

— Поверь, — Кейд откинулся назад, глядя в глаза Саре. — Я выяснил, что НФОС — это крупная подпольная организация, отлично организованная, имеющая своих людей в самых разных районах города. Террел был одним из них, это и послужило причиной его смерти.

— Но почему?

— Я еще не до конца уверен. Здесь может быть множество причин. Возможно, его выследили представители конкурирующей группировки. Может быть, его предал кто-то из своих. А возможно, убийцы и сами были из НФОС.

— Но почему?! Если Террел помогал им, зачем им было его убивать?

— Да мало ли? Например, кто-нибудь перехватил груз. Или из-за внутренних разборок, — голос Кейда был полон горечи. — Сара, Санктуарий — это воплощение беспорядков и безумия. Никому не известно, кто за что отвечает. Зоны влияния ежедневно меняются. Да что там ежедневно — ежечасно! Кто-то почему-то решил, что Террел нарушил какое-то правило, и его заставили за это поплатиться.

У Сары дрожали губы, а лицо залила бледность, но она не знала, что тут можно сказать.

— Отсюда, — продолжал Кейд, — мы можем сделать кое-какие выводы.

Он сделал паузу, но Сара продолжала молчать. — Террела мучили не для того, чтобы получить какие-то сведения.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что его убили здесь, пока вы спали. Ни ты, ни дети не проснулись. Почему? Магия? Вполне возможно. Сонное зелье? Менее вероятно. Никто не услышал ни единого звука за все то время, пока Террел умирал. Я полагаю, это магия. Заклинание, удерживавшее все звуки внутри того помещения, где находился Террел и его мучители. — Кейд покачал головой. — Масса энергии. Почему бы просто не похитить, увезти куда-нибудь и допросить уже там? Но нет, они убили его именно здесь. Я вижу две причины: либо его смерть хотели сделать показательной, либо это месть. Более вероятна вторая.

— Я не понимаю…

— Если бы Террела убили в назидание другим, это сделали бы каким-нибудь другим способом, менее рискованным и более наглядным. Кроме того, как я уже говорил, множество людей занимается тем же, чем и Террел. Он был недостаточно крупной фигурой для того, чтобы послужить примером. Нет, это была месть, — Кейд скрипнул зубами. Кожа на его лице натянулась, и шрамы сделались более заметными. — Они переломали ему все кости, Сара. Подумай об этом. Это не обычные пытки. Насколько мне удалось разузнать, никого еще не убивали подобным образом. Террела убили именно так потому… потому, что кто-то знал…

— Знал о том, что случилось с его руками, — договорила Сара.

Кейд удивленно посмотрел на женщину. Так, значит, Террел ей рассказал…

— Да, — тяжело проронил Кейд и замолчал.

На некоторое время они погрузились в воспоминания. Саре вспомнилась теплая ночь, приближающаяся гроза и ее молодой муж, который сидел рядом с ней на кровати и монотонно рассказывал о своем увечье. Их семья — он, Кейд и их мать — переселилась в Низовье. Им пришлось это сделать, потому что погиб отец, и у них не было ни денег, ни родственников, которые могли бы им помочь. Мать бралась за любую работу, какую только, могла найти, и время от времени покупала Террелу грифельные доски и мел. Рисование помогало Террелу смириться с нынешней жизнью и давало надежду когда-нибудь выбиться в люди.

Но вот однажды — через четыре года после их переезда в Низовье — его окружила уличная банда. Они разбили доску, растоптали мелки и переломали ему пальцы, искалечив Террела на всю оставшуюся жизнь. Мечту стать художником пришлось забыть…

У Кейда были другие воспоминания.

— Сара! — позвал он. Женщина подняла голову и посмотрела на деверя. В глазах у нее стояли слезы. — Террел рассказал тебе, что произошло. А остальное тебе известно?

— Остальное?

«Значит, он ей ничего не сказал, — подумал Кейд. — Ну что ж, так я и думал».

Кейд никогда прежде ни с кем об этом не говорил, предпочитая держать такие вещи при себе. Сегодня он впервые решил не молчать, хотя и не видел смысла в подобной откровенности.

— В ту ночь Террел вернулся домой с прокушенными губами, — хрипло произнес Кейд. — Он кусал их, пытаясь сдержать крики. Его руки… Если бы он добрался домой побыстрее, возможно, кости еще удалось бы сложить правильно. Не знаю. Они были размозжены. — Кейд говорил, не глядя на Сару. — Террел был едва жив от боли. Мама… — Кейд вздохнул. — Мама пыталась лечить его. Она всю ночь просидела рядом с Террелом, рыдая над переломанными пальцами, как будто ее слезы действительно могли смягчить боль.

Эта картина до сих пор стояла у Кейда перед глазами… Он лежит на койке, занавеска, разделяющая их однокомнатную лачугу, истрепалась до дыр и ничего от него не скрывает… Мать потом каждый вечер укачивала Террела, словно малыша, и укладывала спать рядом с собой, потому что по ночам его мучил один и тот же кошмар — хруст ломаемых пальцев.

— Мы ничем не могли ему помочь, абсолютно ничем. — Кейд повернулся к Саре, в его глазах была такая ярость, что женщина предпочла отвести взгляд. — Но тогда — я уверен в этом — я получил один дар. Сара, я получил месть.

При этих словах голос Кейда дрогнул. Он рассказал, как нашел на улице, среди грязи и отбросов, веревку и как выковырял из стены одного из немногих в Низовье настоящих домов — домов, а не хибар, — кирпич. Как он привязал веревку к кирпичу и принялся ждать.

— Я ждал три ночи, — Кейд встал. Все его тело напряглось от воспоминаний. — Ждал, пока не выследил, где они ночуют. Потом я взял веревку и кирпич и отыскал тех, кто это сделал. — Глаза Кейда были совершенно дикими. — Я нашел их, — Кейд вздохнул. — Я поймал их и избил. Избил до потери сознания. — Он глубоко вздохнул и на время умолк.

— Я нашел их. Я не стал их убивать. Я сделал так, чтобы в будущем никто из них не смог рисовать. Кейд сел, не глядя на Сару.

— Террелу тогда было тринадцать лет. Мне — одиннадцать…

В комнате стало тихо. Сара во все глаза смотрела на Кейда, а тот глядел куда-то в сторону. Сара поняла, что Кейд смущен. Он рассказал ей то, чего не рассказывал никому. Он поверил ей свою тайну. Сара поняла, что именно здесь таится ключ ко всем загадкам Кейда, но пока что она не могла его найти. Сейчас Кейд занимал все ее мысли. Подумать только, ему тогда было столько же, сколько сейчас Тосу…

— Сара… — теперь голос Кейда был мягким. Он никогда прежде не разговаривал с ней таким тоном. — Тот, кто убил Террела, знал эту историю. Знал, что произошло с Террелом, знал о его страхах.

— Его до сих пор мучили кошмары… — отозвалась Сара.

— Я так и думал. Они знали об этом, Сара, но я пока не знаю, как они узнали об этом. Ответ находится в Низовье, Именно туда я и собираюсь пойти…

Кейд стоял рядом с ветхим мостом. За мостом лежала его цель — Низовье.

От медленно текущих вод реки Белая Лошадь поднималась отвратительная вонь — запах отбросов, гниения и смерти. Кейд не обращал на этот запах ни малейшего внимания. В конце концов, он вполне мог бы сказать, что здесь пахнет домом.

Кейд был одет в поношенную кожаную одежду для верховой езды и видавший виды плащ. Меч он нацепил так, чтобы тот сразу бросался в глаза, а еще кое-какое оружие спрятал под одеждой. Сейчас Кейд походил на безработного наемника, переживающего определенные трудности, но хорошо владеющего своим ремеслом. Он выглядел достаточно крепким орешком, чтобы шваль Низовья оставила его в покое, и в то же время достаточно неприметно, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Заинтересовать Кейд мог лишь тех, кто заметит его воинскую косу и поймет, что она означает.

Разгадка скрывалась где-то здесь, в Низовье. Сперва, думал Кейд, нужно отыскать Зипа, лидера НФОС, а ныне — одного из старших должностных лиц Санктуария. Но при наличии выбора Кейд предпочитал не иметь дела с властями Санктуария. Точно так же, как было еще несколько человек, с которыми Кейд предпочел бы по возможности не связываться. Например, с этой сумасшедшей, Ченаей, которая набирала себе армию гладиаторов. При мысли об этом Кейд усмехнулся. Гладиаторы! Из гладиаторов получаются неважные солдаты, и уж для чего они вовсе не годятся, так это для уличных боев в Санктуарии. Здесь полно безумцев…

Похоже, Зип допустил несколько ошибок, и НФОС раскололся по меньшей мере на три различные группировки. Основная часть бойцов НФОС осталась верна своему вождю, но некоторые, менее патриотично настроенные или более тщеславные, предпочли пойти своим путем. Кейд проверил версии, связанные с деньгами. В городе, подобном Санктуарию, существовало только три быстрых способа сделать деньги: проституция, наркотики и работорговля. Все здешние публичные дома находились под контролем, являясь важной частью экономики Санктуария Что же касается работорговли, ее, похоже, и поныне контролировал Джабал. Впрочем, по улицам ползли слухи о какой-то новой организации.

Но что бы это ни была за организация, она еще не существовала в то время, когда Террел попал в ловушку.

Значит, наркотики. Слабый след становился таким же ясным, как мощеный тракт. Кейд сильно сомневался, что его брату могло нравиться такое положение дел. Вряд ли это совпадало с представлениями Террела о революции. Но цели революции подверглись пересмотру, и новые правила игры были установлены здесь, в Низовье.

За последние несколько лет большинство банд Низовья заматерели и из подростковых шаек превратились в организованные преступные группировки. Правила в этом королевстве нищих банда под названием Продувные Бестии. Эта банда отхватила себе изрядный кусок Низовья — весь прежний участок Кейда, если не больше. Когда-то эта банда была частью НФОС, но в последние месяцы вышла из его состава и взяла в свои руки некоторые дела, которые прежде шли исключительно через Зипа. Теперь эта банда держала в руках третью часть наркоторговли Санктуария.

Ну что ж, если понять, на каких принципах строится организация, все сразу становится яснее ясного. Теперь Кейду нужно было найти Бестий и выяснить, кто приказал расправиться с его братом. Узнать, почему они это сделали. А потом заставить их расплатиться за содеянное.

Кейд небрежной походкой пересек мост, не подавая вида, как бешено колотится его сердце, и ничем не выказывая охвативших его отвращения, боли, отчаяния…

Он медленно пошел в сторону их старого дома. Самая суть его личности отчаянно пыталась защититься от мира, который проплывал сейчас у него перед глазами. Для всех своих обитателей и для любого пришельца Низовье было воплощенной болью. Пока Кейд петлял по заваленным отбросами улицам, вокруг него разворачивался оживший ночной кошмар. Взрослые были пустыми оболочками, бесцельно двигающимися неизвестно куда, а дети грязны и неухожены. Прохожие брели, не глядя по сторонам; похоже, их заставляли двигаться пустые желудки, требующие хоть чего-нибудь съедобного.

Но это было еще не самое худшее. Улицы были застроены полуразрушенными хибарами, в которых влачили жалкое существование их обитатели. Маленькие девочки и мальчики предлагали свое тело за кусок хлеба. И, конечно, всюду пахло кровью. Она стыла на стенах, текла из разверстых ран и отражалась в глазах каждого несчастного ублюдка, бредущего по пустым улицам. Похоже, любой из них был отмечен хотя бы одним уродливым шрамом — напоминанием о том моменте, когда его тело встретилось с отточенной сталью… или с летящим камнем… или с чужим кулаком.

Кейд содрогнулся. Худшее? Что значит «худшее»? Это слово не имело здесь смысла. Кровь? Голод? Нет, болезнь — даже не болезнь, а порча текла в жилах у здешних обитателей. Их тела были покрыты шрамами и лишаями, глаза сочились гноем, легкие разрывал кашель. Вся их жизнь была медленным приближением к смерти.

Вот что было сердцем и душой Низовья. Смерть. Она обрушивалась на здешних жителей с самых неожиданных сторон, и от нее не было никакой защиты. Именно это произошло с его матерью: она изматывала себя работой и отказывала себе в еде, чтобы детям доставалось больше. Это в конце концов и убило ее! А может, измотала какая-нибудь из многочисленных болезней? А может, причина была в страхе? Нет, незадолго до смерти мать была выше всего этого. Выше отчаяния. Выше надежды…

Для нее, как и для многих других, это было унижением. Постоянный, бесконечный стыд неудачника, человека, потерпевшего поражение. Ненависть ко всем тем вещам, которые ей приходилось делать, чтобы выжить. Кейд до сих пор помнил ту ночь, когда она впервые продала себя мужчине. Потом она долго мылась в кадке, позаимствованной у более удачливого соседа. Он тогда запнулся, наткнувшись взглядом на ее наготу. Вода в кадке была красной от крови, а мать все терла и терла свое тело, и клочья содранной кожи плыли по розовой воде, словно опавшие листья.

У Кейда вырвался короткий всхлип. Нет, он не плакал. Он вообще плакал всего два раза в жизни. Первый раз — когда бедный Террел пришел домой с переломанными пальцами, сжимая в распухших, непослушных руках обломки грифельной доски. А второй раз…

Мать умерла, когда ей был тридцать один год. На вид ей можно было дать гораздо больше. Кейд хорошо это помнил. Слишком хорошо. Ее некогда пышные черные волосы поредели и стали седыми, кожа покрылась морщинами от грязи — в этом свинарнике от нее просто невозможно было избавиться, — а глаза сделались такими тусклыми и пустыми, какими в жизни не бывали. Кейд помнил глухой звук, раздавшийся, когда окоченевшее тело матери сбросили в неглубокую нищенскую могилу. Этот звук стоял у него в ушах неотступно, день за днем, все время, пока он брел через преисподнюю, брел с руками, красными от крови людей, которых он освободил для той или иной судьбы.

Эти воспоминания были мучительны.

Кейд учуял знакомые ненавистные запахи, и его передернуло. Неистребимая вонь нагревшихся на солнце человеческих испражнений, резкий запах пота и мочи, сладковатый аромат разложения. Картинки, запахи, звуки окружали Кейда и затягивали его, словно зловонная трясина.

Кейд шел через Низовье, словно крупная черная акула, скользящая над самым дном океана и рассекающая придонный ил и водоросли. Вокруг него, во взбаламученной, заиленной воде, плавали остатки чьих-то трапез — куски плоти и костей. Время от времени он натыкался даже на полусъеденное тело. Все, что окружало сейчас Кейда, было одним безмолвным воплем, проклинающим жизнь.

Наконец Кейд добрался до средоточия своих ночных кошмаров, до места, где все начиналось. Он стоял перед полуразрушенной стеной футов четырех в высоту. Это все, что осталось от их хибары. Грязные кирпичи потрескались и раскрошились от солнца. Когда-то, давным-давно, это был его дом. Дом, который до сих пор мерещился ему одинокими ночами. Эта жалкая скорлупа — все что осталось от страстей и ужаса, заполнявших его детство.

Кейд подошел к тому, что было когда-то дверным проемом — впрочем, двери как таковой у них никогда не было, ее заменял истрепанный кусок одеяла. Войдя в комнату, Кейд поразился, увидев, насколько она мала. Конечно же, их лачуга состояла из одной комнаты. Но Кейду казалось, что все-таки она была побольше…

В комнате не было окон; летом их вечно мучила жара, не давая дышать и доводя до полного изнурения. А зимой было холодно. Кейд до сих пор помнил, как задыхался от дыма, который никак не хотел уходить из хижины положенным путем — через прорезанное в парусиновой крыше отверстие. Что за чудовище придумало это? Есть ли на земле хоть один человек, который заслуживал бы подобной кары? Неужели такая извращенная жестокость может радовать хоть одно живое существо?! Неужели никого нельзя привлечь за это к ответу? Неужели эта нежизнь будет повторяться вечно?

— Эй, господин, с вами все в порядке? — за спиной Кейда раздался чей-то голос, прервав его размышления. Кейд с удивлением обнаружил, что его руки вскинуты над головой и совершают какие-то нелепые хватательные движения. Похоже, он уже начал искать горло, в которое можно вцепиться. Или же просил избавить его от боли? Кейд сам не понимал, что означает его поведение. Впрочем, неважно. Кейд опустил руки и обернулся к тому, кто его окликнул.

Это был юноша, едва вышедший из подросткового возраста. Из одежды на нем наличествовала лишь замызганная набедренная повязка. Юноша был настолько худ, что ребра выпирали наружу, но при этом имел широкие плечи и крепкие мускулистые ноги. И носил на поясе весьма зловещего вида нож.

— Чего тебе? — спросил Кейд. Он испытал еще одно потрясение: оказалось, что, погрузившись в странные, полубезумные размышления, он простоял так несколько часов. Вести себя в Санктуарии таким образом небезопасно для жизни.

— Мне? Я просто спросил, все ли у вас в порядке, — отозвался парень. Кейд посмотрел на него повнимательнее. Юноша явно был илсигом, темнокожим и темноволосым. На худой груди красовалось несколько шрамов, но в целом парнишка выглядел вполне здоровым, разве что изголодавшимся. Их взгляды встретились.

— Из любезности? — поинтересовался Кейд. — А может, ты что-нибудь вынюхиваешь? А, парень?

— Ничего я не вынюхиваю. Просто так спросил, — отрезал юноша. — Извините, если побеспокоил, господин. — И он попятился, стараясь не поворачиваться спиной к Кейду.

— Погоди! — окликнул его Кейд. — Погоди! — Он шагнул к парню, но тот отскочил, предпочитая сохранять дистанцию. — Ты кто такой?

— А вам какое дело? — напрягшись, огрызнулся парнишка. Он пока что не выглядел особенно обеспокоенным, но явно предпочитал быть настороже. Кейд швырнул юноше мелкую серебряную монетку, которую тот ловко поймал.

— Я не торгую собой, — отрезал парнишка.

— Мне не нужно твое тело, — отозвался Кейд. — Мне нужна информация.

Он постучал себя пальцем по лбу.

На лице парня отразилась заинтересованность. Он попробовал монетку на зуб, после чего она исчезла неведомо куда.

— Некоторые сведения стоят больше, некоторые — меньше. Что именно вы хотите купить?

— Мне нужно знать все о Бестиях.

— Плащ Шальпы! — выругался юноша. — Приятель, тебе что — жить надоело?

— Ты не принадлежишь ни к какой группе. Ты сам по себе, — сказал Кейд. — А раз ухитряешься выжить в одиночку, значит, ты достаточно умен. И много знаешь. Я хочу узнать то, что известно тебе.

— Почему?

— Потому, что они убили моего брата

Кейд прекрасно понимал, что разумнее было бы солгать, но… Впрочем, он всегда может убить парня — позже. Его, так или иначе, ждет смерть: одиночки здесь подолгу не живут.

— Меня зовут Рейф, — сказал юноша и смерил Кейда взглядом — Ты хоть умеешь обращаться с мечом? — недоверчиво поинтересовался он.

Кейд наклонился, пошарил под ногами, потом поднял небольшую деревяшку — четыре дюйма в длину, полдюйма в ширину — и вручил ее парнишке.

— Держи.

Рейф взял деревяшку в правую руку. Кейд неуловимым движением вытащил меч и рассек деревяшку на две части, а левой одновременно метнул спрятанный до того нож. Нож вонзился в деревяшку и пригвоздил ее к полу. Рейф оторопело уставился на обрубок, оставшийся у него в руках. Кейд улыбнулся.

— Как видишь, умею.

— Во блин! — Рейф очумело потряс головой. — Я расскажу тебе все, что знаю, если ты заплатишь мне еще монету и никому не проболтаешься, что я тебе помог.

— Помоги мне, парень, и я возьму тебя под свою защиту.

Конечно, это обещание было ложью, но мальчишка смотрел на Кейда так восторженно и в его взгляде было столько надежды, а в этой надежде — столько страха… Кейд почти почувствовал себя виноватым.

— Пошли, — сказал Рейф. — Я отведу тебя туда, где мы сможем поговорить спокойно.

Кейд двинулся следом за Рейфом, лишь покачав головой при виде подобной глупости. Их могут заметить вместе, и тогда мальчишка заплатит за месть, которую свершит Кейд. Видимо, парень действительно доведен до отчаяния. Не исключено, что его удастся использовать Кейд снова покачал головой. Нет, парень определенно покойник. Конечно, это все могло оказаться ловушкой… хотя маловероятно. Кейд бесшумно шагал следом за юношей, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица: мертвоглазая акула адского моря.

Рейф двигался быстро, ловко избегая встреч со случайными прохожими. Он вел Кейда извилистыми улочками и нехожеными тропками. В конце концов он нырнул в тупик, подошел к грязной стене и быстро перемахнул через нее. Кейд последовал за парнем, не забыв, впрочем, про меры предосторожности.

Перебравшись через стену, Кейд обнаружил, что попал в закуток примерно десяти футов в длину и трех в ширину. Рейф опустился на колени и принялся разбрасывать мусор, расчищая проход. Потом они забрались в какой-то отвратительно воняющий туннель. Кейд сообразил, что это — остатки канализационных сооружений, построенных в лучшие времена. Наконец Рейф скомандовал остановиться. Впереди появился свет.

Свет был солнечным. Они оказались в небольшой комнатке с кирпичными стенами. Рейф вынул один из кирпичей, и в комнату проник сноп солнечного света. Пахло в комнате так, словно где-то по соседству лежал разлагающийся труп.

— Это мое лучшее укрытие, — с гордостью произнес Рейф. Кейд улыбнулся, поняв, что парнишка оказал ему чрезвычайное доверие. Он еще раз присмотрелся к Рейфу. Лицо юноши находилось в тени, но каким-то образом создавалось впечатление, будто его темные глаза лучатся мягким серебристым сиянием.

— За что ты ненавидишь Бестий? — спросил Кейд.

— С чего ты взял, что я ненавижу этих подонков? — вопросом на вопрос ответил Рейф. Впрочем, удивления ему скрыть не удалось.

— Ты хочешь помочь мне, но не только потому, что на этом можно что-нибудь заработать. Ты хочешь поквитаться с Бестиями. — Кейд сел, прислонившись спиной к стене; парнишка медленно повторил его движение. — Кроме того, ты неглуп. Нас вполне могли заметить, когда мы шли вместе. Если я допеку Бестий, они наверняка узнают, что ты разговаривал со мной. И тогда они до тебя доберутся.

Кейд снова удивился собственному поведению. С чего это вдруг его потянуло вести себя честно? Рейф некоторое время сидел молча, переваривая слова Кейда

— Так, выходит, ты знаешь Низовье? — спросил он наконец, поигрывая ножом.

— Я здесь вырос. Рейф кивнул.

— Оно и видно. — Парнишка поерзал, устраиваясь поудобнее. — Можно сколько угодно дурачить тех, кто не бывал здесь, но те, кто здесь жил — меченые. И этой метки не скрыть.

Кейд промолчал, ожидая, что еще скажет парнишка.

— Я родился здесь, — пробормотал Рейф, глядя куда-то вбок. — Отец и мать пьют без просыху. В прошлом году они продали мою сестру работорговцам. Отец бил мать, насиловал сестру. Мать за выпивку готова сделать все, что угодно. Иногда она подрабатывает у Мамаши Беко. Но мой брат… — Рейф умолк.

Кейд все понял. Еще одна семья, уничтоженная Низовьем. Рейф действительно был одиночкой, во всех смыслах этого слова. Пока он не сдался. Но ..

— Так что с твоим братом?

— Мы — из старого илсигского рода, — бесцветным голосом произнес Рейф. Здесь, в его «лучшем укрытии», было холодно, но Кейд чувствовал исходивший от парнишки запах пота. — Вот почему я заговорил с тобой. — Он махнул рукой, сделав какой-то неопределенный жест. — Из-за косы. Я помню, что она означает. Сейчас это мало кто помнит.

— Так что с братом?

— НФОС. Ну, он никак не мог забыть, что мы из старинного рода, — паренек пожал плечами. — Он здорово избил отца, когда родители продали сестру. Мы с ним ушли из дома. Брат не лез ни в какие заварушки, но у нас было пропитание. Я бегал по поручениям, был посыльным. Мы работали в Низовье, и брат был в долгу перед НФОС — за покровительство. — Рейф продолжал вертеть в руках нож — видимо, тот придавал ему уверенности, — и свет играл на клинке.

— Бестии отделились от НФОС, когда ранканский Бог Войны прижал Зипа. Произошел раскол. Мой брат остался верным Зипу. Бестии перерезали ему глотку. — Рейф откинулся к стене и выжидательно посмотрел на Кейда.

Кейд не знал, что сказать. Сколько лет было мальчишке? Четырнадцать? Пятнадцать? В Низовье взрослеют быстро. Кейду это было слишком хорошо известно. Рейф изложил свою историю коротко и четко. Без подробностей, без эмоций. Только сама история. Та же, что и всегда. Бесконечная повесть проклятых.

— Как звали твоего брата?

— Какая разница? Они все умерли.

Кейд понял, что паренек говорит и о прочих членах своей семьи. Наемник застыл как изваяние. Где-то у него за спиной капала вода. Звук был громким и монотонным. Пора. Пора смываться из этого жалкого убежища. И парню тоже пора возвращаться наверх. Одиночка. Жертва того безумия, которое люди называют жизнью.

— Тебе приходилось убивать? — спросил Кейд.

— Нет.

— А насиловать?

— Нет.

— А мучить кого-нибудь?

Парнишка промолчал. Такова здешняя жизнь. Ее основа — жестокость. Если убить мальчишку сейчас, освободит ли он его? Или приговорит к полному и безвозвратному уничтожению? Кейд несколько мгновений рассматривал Рейфа. Нужно сделать выбор. С юными это нелегко. Если убить их, пока они невинны, они будут свободны. Но действительно ли они невинны, действительно ли не запятнаны злом? А может, им следует предоставить возможность сделать выбор, самим выбрать путь, а следовательно, и судьбу? Кейду стало жаль этого мальчишку, а потом — всех людей.

Но у этого парнишки такой возможности нет. И он так похож… Нет, не надо об этом. Впрочем, когда-нибудь настанет день, когда Кейд умрет. Кто тогда продолжит эту войну? Кто будет вести бой с демонами Ада, когда Кейд в конце концов падет и уйдет в ничто? Кейд четко осознавал, что для него никакого лучшего мира не будет. Кейд знал, что принадлежит злу.

Пожалуй, он все-таки сможет предоставить этому парню шанс.

— Рейф, — негромко произнес он, — ты понимаешь, что мы живем в Аду?

Парнишка молча смотрел на Кейда.

— В аду любой выбор нелегок, — Кейд глубоко вздохнул. — Мы посидим с тобой здесь, в твоем лучшем убежище. Мы посидим здесь, и ты расскажешь мне о Бестиях. Потом мы вместе уйдем отсюда. Вместе мы сможем прикончить их всех.

— Всех?

— Всех. Возможно, кого-то из них убивать и не стойло бы, но нам придется убить всех, иначе они захотят отплатить нам — мне и тебе. Это мое бремя. Я давно уже исчерпал свой кредит. А вот ты получишь шанс.

И Кейд рассмеялся. Рассмеялся от души, как не смеялся уже давно. Он все-таки сделает это. Он освободит мальчишку от цепей Санктуария и позволит ему уйти отсюда, чтобы тот в должный срок тоже вступил в борьбу с Адом. Он даст парню шанс стать героем — таким героем, каким всегда мечтал стать бедняга Тарг. Да, это то, что нужно. Давным-давно, когда Кейд сам был таким же мальчишкой, он отчаянно мечтал, что кто-нибудь придет и спасет его. И Кейд засмеялся громче. Смех гулким эхом разнесся по туннелю, но звучал он ободряюще. В нем были сила и страстность. И еще — мягкость. Вдруг смех оборвался, словно отрезало.

— А теперь, юный воин, расскажи мне о наших врагах.

На подготовку понадобилось около недели. Рейф выполнял роль посредника. Тарг выступал в качестве покупателя, а Рейф — его посыльного. Кейд же бестолково шлялся по городу, чтобы сбить со следа всех, кто мог им заинтересоваться. Дело близилось к завершению. Кейд наконец-то получил ответы на все свои вопросы.

Итак, почему? Ежу понятно. Бестии унаследовали от НФОС множество разработок, включая и ту, которой занимался Террел. Террел не сразу сообразил, что произошло. А когда понял, то попытался предупредить Зипа. А Бестии это засекли.

Кто? Ну, один из них был известен под именем Зверь. Прежде он был специалистом по допросам у НФОС, теперь занимал ту же должность у Бестий. Об этом загадочном человеке мало, что было известно. Но ходили слухи, что Зверь был настолько неуправляем, что Зип был только рад избавиться от него. Зверь был психопатом, он наслаждался своей работой. Именно он ломал кости Террелу.

Второго звали Амуус. Он был мозгом операции. Этот человек руководил бандой, отдавал приказы. Амуус был уроженцем Низовья, сейчас ему было около тридцати. Он старательно расчищал себе путь наверх. Жестокий и безжалостный, Амуус прославился своим самодурством. Он был одним из самых опасных людей Низовья. И еще — у него были переломаны руки.

Кейд не мог быть в этом уверен, но его не оставляло чувство, что этот человек знал о страхах Террела, потому что был одним из тех, кто стал причиной этих страхов. Амуус не думал сделать смерть Террела примером и назиданием. Его позиция была слишком неустойчивой, чтобы идти с ней к народу. Нет, он превратил смерть Террела в воплощение его ночных кошмаров отнюдь не по политическим причинам. Амуус сделал это ради собственного удовольствия. Ради забавы…

И было еще семь человек, составлявших основной костяк банды, все семеро — хорошие бойцы. Кроме того, вокруг банды крутилось еще человек двенадцать, но лишь трое из них были настолько преданы главарю, что Кейд посчитал нужным убить их. Два, семь и три — всего двенадцать. Двенадцать жизней за жизнь Террела. Они все равно не уравновесят чаши весов.

Кейд, Рейф и Тарг сидели за столом в доме у Мариссы. Охранники находились на крыше. Марисса была у Сары. Солнце уже село. Через час все будет кончено. Смерть Террела будет отмщена.

— Ты уверен, что там соберется вся банда? — спросил Кейд.

— Они всегда так делают, — отозвался Рейф. — Все девять перед сделкой собираются там.

В голосе у мальчишки звучало самое настоящее счастье, и кто мог винить его за это? Уж, во всяком случае, не Кейд. Эта неделя была лучшей за всю недолгую жизнь Рейфа. У парня появились деньги, которых хватило, чтобы найти приличное жилье (и купить свою первую женщину, но это Рейф предпочел скрыть от Кейда), он ел досыта, а Тарг обучал его владению мечом. О боги, у него появился собственный меч! Впрочем, Рейф не носил его при себе. Кейд и Тарг недвусмысленно дали парню понять, что не позволят ему ходить с мечом, пока он не научится им как следует пользоваться. Для Рейфа эта жизнь была подобна воплощенной мечте, и даже все разговоры об убийстве и мести почти не оставляли свой отпечаток на том новом мире, в котором он оказался.

Тарг хмурясь, смотрел на самого юного члена их компании. Рейф был славным парнишкой и чертовски сообразительным. Но он буквально боготворил Кейда, точно так же, как и Тос. Тарг просто не мог этого понять. Дети никогда не боялись Кейда, а тот всегда хорошо с ними обращался. Они не ощущали ни безумия Кейда, ни многих лет, отданных убийству. Тарг знал о Кейде одну вещь, в которой сам Кейд не отдавал себе отчета, несмотря на присущее ему самокопание: Кейд никогда не убил ни одного ребенка. И никогда не убьет.

— Я все-таки думаю, что мне стоит пойти с тобой, — произнес Тарг, не глядя на Кейда.

— Нет.

Единственным источником света в комнате был стоявший на столе фонарь. Кейд смотрел на тень Тарга. Тень громоздилась на стене, словно какой-то великан, решивший послушать их разговор.

— Ты пойдешь за тремя оставшимися. Сегодня все должны умереть.

— Они ждут, что приду я. Они заключали сделку со мной. Если они увидят тебя, то поймут, что дело нечисто.

— Они меня не увидят, — твердо заявил Кейд. — Во всяком случае, пока я этого не захочу.

— Их там девять, — попытался настоять на своем Тарг, но Кейд лишь пожал плечами. Говорить больше было не о чем. Кейд упорствовал в своем желании разобраться с бандой в одиночку. Наемнику это не нравилось, но приходилось мириться. Кейд все равно сделает так, как решил, и объяснять мотивы своих поступков не станет.

— А почему ты не возьмешь меня? — вмешался в их беседу Рейф. Тарг потянулся за вином. Наемник заранее знал, как отреагирует на эту реплику Кейд. — Ты же видел, я умею обращаться с ножом. И к тому же они ждут, что я там буду… — Рейф запнулся, наткнувшись на тяжелый взгляд Кейда.

— Рейф, убить человека — не так-то просто.

— Они убили и моего брата тоже, черт бы их побрал! Я тоже хочу отомстить!

Кейд грохнул кулаком по столу.

— Ты сейчас говоришь, как дурак! Ты что думаешь, это одна из твоих фантазий? Хочешь въехать в город на белом коне и всех спасти под всеобщее ликование? Месть полна горечи, парень, и имеет мало общего со справедливостью.

— Но… — попытался было еще что-то сказать Рейф, но вовремя заткнулся, заметив опасное пламя в глазах Кейда.

— Ты получишь свою месть, парень. Ты нам помог, ты добыл нужные сведения, и мы смогли выйти на этих ублюдков. А теперь предоставь нам довести дело до конца.

Рейф в поисках поддержки посмотрел на Тарга, но наемник лишь кивнул. Кейд вполне был способен управиться с этим делом самостоятельно. Что же касается тех, кого поручили Таргу… их уже можно считать мертвыми. Тарг сможет жить с этим. Кейд никогда не просил Тарга сделать ничего такого, что было бы противно его совести. От этого дела честь Тарга не пострадает.

Тарг бессознательно оскалил зубы. Острые края его клыков уже начинали вытягиваться. Плохо только, что это не будет открытым боем. Но Тарг и так уже очень долго не позволял проявиться своему проклятию. А что касается сегодняшней ночи… что ж, эти ублюдки заслужили свою судьбу.

Кейд встал. На нем были черные кожаные доспехи. Лук Кейд держал в руке, а все прочее оружие было надежно закреплено в чехлах и ножнах. Тарг тоже встал, пинком отбросив стул. На нем из одежды был только старый выцветший кильт, а из оружия — прикрепленный за спиной меч. Мужчины пожали друг другу руки.

— Об остальных можешь не беспокоиться, — пообещал Тарг. — Никто из них не уйдет. Кейд усмехнулся.

— Доброй охоты, — негромко сказал он. От этих слов лицо Тарга на мгновение исказилось; но в сердце наемника уже разгорелась жажда крови, ему не терпелось выступить в путь. Не обменявшись больше словом с Рейфом, Тарг и Кейд вышли за дверь и растворились в ночи. Рейф некоторое время смотрел на открытую дверь, потом встал и тоже шагнул в ночь.

Кейд бесшумно двигался по припортовому району, время от времени проверяя, не идет ли кто-нибудь за ним. Встреча была назначена в большом пакгаузе. Этой ночью на улицах было тихо. Луна была ущербной, а свет звезд не пробивался через легкий облачный покров. Отличная ночь для смерти.

Снаружи пакгауз охраняли четверо Бестий — один на крыше, двое у входа, и один — сзади строения. Они спрятались умело, но все же изредка шевелились. Небрежная работа. Ребятки опьянели от успеха и безнаказанности и зарвались. Теперь их смерть была только делом времени — рано или поздно нашелся бы человек, который их прищучил.

Легче всего было справиться с бандитом, который сидел на крыше, и потому он стал первым. Он умер мгновенно — со стрелой в глазу долго не живут. Звука падения тела никто не услышал. Кейд взобрался на крышу и присмотрелся к двум темным фигурам, маячившим у входа. Еще одна стрела — на этот раз в шею, — и второй бандит осел на землю. Его напарник что-то услышал и неподвижно застыл. Быстро соображает.

Кейд бесшумно спустился по стене здания и с высоты десяти футов спрыгнул на голову своей жертве. Он застал часового врасплох. Тот лишь успел потянуться за оружием, когда нож Кейда располосовал ему глотку. Кейд посмотрел на скорчившееся тело. Из горла бандита толчками хлестала кровь, тут же впитываясь в пересохшую землю. Кейд покачал головой; загубленный талант, однако. Когда-то этот парень наверняка был очень неплох.

Часовой, стоявший сзади пакгауза, был откровенным разгильдяем. Кейд спустил с крыши веревку, набросил петлю часовому на горло и потянул его вверх. Шея бедолаги сломалась где-то на первых пяти футах. Кейд закрепил веревку за выступ на крыше. Часовой остался болтаться футах в десяти над землей. Пусть повисит там в назидание потомкам.

Потом через люк в крыше Кейд пробрался в пакгауз. Пакгауз был забит ящиками и коробками. Это удивило Кейда. С каких это пор в Санктуарии дела идут настолько хорошо, что здесь появились под завязку забитые склады? Впрочем, в этом он разбирался плохо. Кейд принялся бесшумно обследовать пакгауз.

Внутри находились еще пятеро Бестий. Два человека с луками охраняли троих других. Амуус, Зверь и еще один парень сидели за столом. Небольшая лампа, стоявшая на столе, была единственным источником света в большом помещении. Кейду понадобилось десять минут, чтобы снять обоих лучников, и не поднять при этом тревоги.

Кейд устроился поверх штабеля ящиков, рядом с телом второго лучника, и принялся с этого удобного наблюдательного пункта изучать оставшихся живых.

Амуус сидел за столом, лицом к входной двери. Одежда его была довольно дорогой, но грязной. Скрюченные руки поигрывали длинным ожерельем. Он носил короткую стрижку на ранканский манер; борода его также была аккуратно подстрижена. Глаз главаря Кейду рассмотреть не удалось.

Слева от Амууса сидел один из постоянных членов банды. Это был крупный мужчина, ширококостный и с отлично развитой мускулатурой. На нем была хорошей работы кольчуга, рядом лежал двуручный меч. Из своего укрытия Кейд видел голубые глаза бандита — в них плясали огоньки от лампы. Ни один из трех бандитов не был илсигом. Наемники. Судя по их виду, все они давно заслужили смерть.

Последний из тройки стоял справа от Амууса. Кейд удивился, увидев, что наводящий на всех ужас Зверь оказался невысоким, щуплым человечком, закутанным в грязный плащ. Лицо палача было скрыто под капюшоном; в руках у него поблескивал нож. Зверь не обращал на своих соседей ни малейшего внимания. Пока Кейд наблюдал за палачом, тот начал что-то напевать себе под нос и раскачиваться из стороны в сторону. Амуус мрачно взглянул на подчиненного, но ничего не сказал.

Пора было приступать к делу. Кейд достал из кожаного футляра три тоненьких черных цилиндрика. Кейд умело соединил их, и у него в руках оказалась шестифутовая трубка. Кейд положил трубку справа от себя и извлек из висящего на поясе мешочка трехдюймовую иглу.

Он сорвал клочок шерсти, прикрепленный к одному концу иглы, и вставил ее в трубку.

Потом перекатился на спину и медленно извлек из ножен меч, тщательно следя, чтобы блеск лезвия не выдал его. Потом проверил свой лук, положил его и меч справа от себя и осторожно подобрался к краю штабеля.

Сейчас он находился от бандитов в пятнадцати футах и на восемь футов выше. Стреляй — не хочу. Кейд поднес трубку к губам и тщательно прицелился. Никто из бандитов не заметил, что над ящиками появилась какая-то странная штука. Кейд набрал побольше воздуха и дунул, отправив иглу в полет.

При этом Кейд произвел легкий шум, но на него сначала никл) не обратил внимания, потому что Амуус вдруг схватился за горло, попытался встать, потом замер и рухнул навзничь, вместе со стулом. Зверь удивленно уставился на упавшего. Второй бандит сперва повернулся к своему начальнику, а потом — в сторону штабеля, откуда донесся какой-то неясный звук.

Он повернулся как раз вовремя, чтобы пущенная Кейдом стрела разорвала ему яремную вену. Кейд ощутил мимолетный укол совести: это была недостойная воина смерть. Но мысль мелькнула и ушла; Кейд соскочил с ящиков, сжимая в руке меч.

Зверь отскочил, явно не зная, что делать. Амуус бесформенной грудой валялся на полу; другой тоже был мертв. Что же делать? Зверь посмотрел на нехорошо усмехающегося Кейда. Меч в его руках недвусмысленно был обращен на палача.

— Стража! — завопил Зверь. — Эй, стража! Нападение! Убийство! Стража!

Кейд слушал эти вопли с улыбкой. Меч в его руках не шелохнулся.

— Все ваши часовые мертвы, — сказал он наконец. Зверь застыл, выпрямившись и расправив плечи. Кейд до сих пор не смог рассмотреть его лица.

— Ага, — сказал палач. — Ясно. Всем конец. — Он исполнил какое-то танцевальное па, потом шагнул навстречу Кейду. — Все мертвы. Да, мертвы. — С последним словом он неуловимым движением извлек из рукава нож и метнул его в Кейда. Но Кейд был начеку и отбил нож мечом. Зверь стоял на прежнем месте, и в руках у него плясал второй нож.

— Ага… — протянул палач, потом крикнул:

— Ты кто?!

— Кейд.

— Ага.

— Брат Террела.

— Ага.

— Террел — это тот человек, которого вы убили. Вы переломали ему все кости.

Зверь некоторое время молчал, переваривая услышанное, потом расхохотался — громко, с повизгиванием.

— Как же! Отличная была работенка! — Голова безумца задвигалась в такт неслышной музыке. — Да, да! Хотя и бестолковая. Забава — ты меня понимаешь. Никаких сведений, которые нужно узнать, ничего. Но все-таки славная работенка. И заклинание было неплохое. — Зверь улыбнулся, обнажив желтые выщербленные зубы. — Он кричал и кричал, а его никто не слышал. Магия! — Палач прищелкнул пальцами. — Ну, ты знаешь…

Кейд не мог больше это слушать. Он с криком прыгнул на палача. Зверь попытался отбить удар ножом, но Кейд смел эту несерьезную защиту, нож улетел куда-то в сторону. Меч Кейда обрушился на голову Зверя и едва не развалил череп надвое. Зверь рухнул на пол. Он был мертв.

Кейд подошел поближе и заглянул ему в лицо. Различить что-нибудь в этих залитых кровью останках было нелегко. Лицо Зверя было рассечено до носа. Кейд отметил лишь водянистые, быстро мутнеющие карие глаза и лицо немолодого человека. Судя по виду, Зверь вполне мог быть чьим-нибудь дедушкой: даже под обильными потеками крови было заметно, что волосы у него серебристо-белые. Кейд плюнул на труп. Палач не был похож на зверя. Ад — странное место.

Кейд услышал позади какой-то шум, хотя шуметь вроде бы уже было некому. Кейд стремительно развернулся — в одной руке меч, в другой кинжал. Кто это может быть? Ведь все девять бандитов уже выбыли из игры. Из тени медленно выступила неясная фигура, и Кейд позволил себе расслабиться.

— Я же приказал тебе не вмешиваться, Рейф.

— Я подумал, что тебе может понадобиться помощь, — ответил парнишка, оглядываясь по сторонам. Он улыбнулся Кейду, но лицо его было бледным. — Теперь вижу, что не понадобилась.

— Тебе здесь не место.

Рейф прикусил губу. Он еще раз обвел взглядом валяющиеся тела и медленно спрятал нож в ножны.

— Ты пообещал, что научишь меня быть воином, — сказал Рейф и махнул рукой в сторону мертвого наемника. — А смерть я видел и раньше, Кейд.

Глаза Кейда потемнели. Он сгреб Рейфа и швырнул его на пол, рядом с трупом Зверя. Потом схватил старика за воротник и подтащил труп к самому лицу парня.

— Вот что такое смерть! — сказал Кейд, не обращая внимания на теплую струйку, бегущую по его запястью. — Посмотри на нее, парень, хорошенько посмотри!

Рейф попытался вырваться, но Кейд держал его крепко. Запах крови смешивался с отвратительным зловонием, исходившим от трупа. Смерть расслабила мышцы, запиравшие мочевой пузырь и кишечник, и теперь их содержимое медленно собиралось в лужицу у ног Рейфа. Разваленное напополам лицо улыбалось парнишке, а мутные глаза словно бы разглядывали его.

— Нет! — судорожно выдохнул Рейф и бросился в сторону. Он успел сделать всего два шага, когда его начало рвать. Кейд поддерживал парня, пока тому не полегчало.

— Жизнь воина — это путь смерти, — прошептал Кейд на ухо Рейфу. — Вот ее истинный лик: мозги старика, стекающие тебе на ноги.

Кейд развернул парнишку лицом к мертвому наемнику.

— Вот чем все заканчивается, парень. Городом, о котором все приличные люди давным-давно позабыли, грязным пакгаузом и стрелой из темноты. Что в этом благородного, парень? Что ты видишь величественного в профессии воина?

— Но ведь ты — воин.

— Нет, парень. Я — не воин. Я отказался от этого пути. Я убиваю тех, кто в этом нуждается, или тех, кто заслужил смерть. Я убиваю тех, кого выберу, а не тех, кого мне прикажут. Люди платят мне за убийства, Рейф. Платят за то, для чего я был рожден. Но знаешь ли, я погубил свою душу, когда сделал этот выбор.

Рейф не ответил. Мальчишка пытался сдержать рыдания и боялся, что голос подведет его, если он попробует заговорить. Кейд на мгновение прижал Рейфа к себе, потом отпустил.

— Я научу тебя драться — исключительно для того, чтобы ты мог защитить себя. Тебе не понадобится снова смотреть на подобные картины. Я дам тебе возможность навсегда освободиться от ада.

Этот момент идеально подходил для выполнения подобного обещания: если убить мальчика прямо сейчас, он будет свободен. Он отыщет тот теплый, добрый мир, в котором сейчас живет мать Кейда. Освободи его. Освободи его — требовал рассудок Кейда.

Но Кейд не мог этого сделать. Это не было боязнью ошибиться: Кейд твердо знал, что Рейф принадлежит добру. Это было нечто иное. Шанс. Дать парню шанс прожить такую жизнь, которая всегда была недоступна для Кейда. Ту жизнь, о которой мечтал Тарг, мечту, которую не дало осуществить наложенное на него проклятие. Это нелегко — жить в преисподней и мечтать о героях.

— О, эти нежные звуки любовной страсти! — произнес чей-то голос. Рейф подпрыгнул от неожиданности и выхватил нож, но Кейд знаком дал ему понять, что причин для беспокойства нет. Он подошел к Амуусу и опустился на колено рядом с ним.

— А, начинаешь понемногу отходить? Кейд быстро обыскал вожака банды. Амуус яростно смотрел на него.

— Что ты со мной сделал?

— Сарбаканская стрелка, — невозмутимо пояснил Кейд. — Я парализовал тебя на десять минут. — С этими словами он извлек из складок одежды Амууса спрятанный там нож с двусторонней заточкой. У ножа была необычно толстая рукоятка — видимо, чтобы бандит мог удержать оружие своими скрюченными пальцами. Кейд поднял стул и взгромоздил на него Амууса, потом обошел вокруг стола и встал рядом с Рейфом.

— Скоро ты окончательно придешь в себя.

— Почему ты просто не убьешь меня? — прошипел Амуус. На его ястребином лице не было заметно ни малейших признаков страха. Скорее уж он выглядел разъяренным. Кейд понял, почему именно этот человек стал главарем.

— Я хочу поговорить с тобой.

— О твоем брате? — быстро спросил Амуус. Кейд лишь приподнял бровь. — Да, я знаю, кто ты такой. Кейд. Местный пацан, выбившийся в люди. Меня ведь предупреждали, что ты опасен. Я тебя недооценил. Я считал, что ты не заметишь связи между…

— Между тобой и Террелом, — закончил фразу Кейд.

— Совершенно точно.

Амуус слегка приподнял плечи. Тело понемногу начинало слушаться его, но каждое движение было мучительным. Но он не станет этого показывать. В конце концов, он всю жизнь прожил с болью в руках.

— Так, значит, ты пришел отомстить за брата?

— Зачем вы переломали ему кости? — спросил Кейд.

— Я считал, что должен завершить работу, которую начал много лет назад.

Амуус внимательно следил за Кейдом. Что до мальчишки, тот, по мнению Амууса, не представлял никакой опасности. Амуус был уверен, что кто-нибудь из его людей находится поблизости. Они обязательно услышат, что тут происходит что-то странное. Амуус держался только благодаря надежде; он знал, что это его единственный шанс.

— Вот поэтому я и не убил тебя.

— Почему?

— Я хочу закончить работу, которую начал много лет назад.

Не сумев сдержаться, Амуус судорожно вздохнул. Не может быть, чтобы Кейд говорил о…

— Это был я, Амуус. Это я шестнадцать лет назад с веревкой и кирпичом подкараулил тебя и остальных твоих приятелей, — Кейд пожал плечами. — Уж не знаю, каким по счету был ты. А теперь я убью тебя.

— Ну попробуй! — крикнул Амуус и попытался вскочить, но ноги его подвели. Кейд усмехнулся.

— Ноги остаются парализованными дольше всего.

На этот раз Амуус промолчал. Он понял, что помощь не придет. Он уже покойник. Амуус посмотрел на Кейда, и в глазах его вспыхнула ненависть. Так вот кто был всему виной! Вот из-за кого он до сих пор кричал по ночам! Вот кто был той тенью, неслышно выскользнувшей из темноты! Странный свистящий звук и мучительная боль — в боку, в голове, в ногах и, наконец, в пальцах. Амуус удивился — как он до сих пор не догадался связать то нападение и историю с Террелом?

— Ну что ж, я рад! — прошипел он. — Рад, что заставил твоего братца расплатиться за все!

— Нет, Амуус, ты не заставил его расплатиться. Ты замучил его из злости, потому что даже покалеченными руками Террел творил. Он созидал жизнь. Ты убил его из зависти. Я видел зло во множестве обличий, Амуус, но никогда еще — в таком отвратительном.

Амуус что-то неразборчиво выкрикнул, брызжа слюной. Он Никак не мог подобрать слов, которые в полной мере выразили бы его оскорбленные чувства. Вот он, виновник всех его бед! И ведь подумать только, он давным-давно мог бы найти его и поквитаться! Но теперь…

Кейд снова двинулся к Амуусу, словно огромный черный кот к мыши. Его лицо было абсолютно непроницаемым. Амуус не мог даже предположить, какая смерть его ждет.

— Я закончу работу, — прошептал Кейд, придвигаясь к бандиту. Амуус содрогнулся. Он оцепенел, не в силах пошевелиться, на этот раз причиной тому был вовсе не наркотик. Амуус потянулся левой рукой к правой. К змеиному кольцу. Дотянувшись, он нажал на кнопку, освобождая длинный шип. Может, ему удастся отравить Кейда? Нет, вряд ли… но зато теперь он может убить себя и избежать боли. Или…

Амуус взглянул на Рейфа. Мальчишка смотрел на Кейда, широко распахнув глаза. В лице у него не было ни кровинки. Амуусу вспомнился брат Рейфа — он опасался этого парня. Он попытался вовлечь Рейфа в банду, надеясь проделать с ним то, что не удалось со старшим — сформировать характер мальчишки по своему вкусу. Мальчишка тоже может стать опасен. Амууса кольнуло внезапное воспоминание: когда-то давно Кейд возглавлял банду. Они называли себя Демонами. Они были очень опасны и не останавливались ни перед чем. Им принадлежало только полтора квартала, но уж там никто не смел им перечить. И Рейф был дьявольски похож на того юного вожака банды, которым когда-то был Кейд.

Амуус понял: Кейд увидел в этом мальчишке себя и захотел ему помочь. Захотел изменить его жизнь. Ну что ж, вот он случай отомстить.

Амуус снял кольцо и протянул его Рейфу.

— Я уже покойник, парень, — сказал он. — Можешь забрать это кольцо на память. — И Амуус бросил кольцо Рейфу, прежде чем Кейд успел что-либо сделать.

— Нет! — крикнул Кейд, но было поздно. Рейф поймал кольцо и укололся о шип.

— Что?.. — начал было он, поднося руку к глазам. Воздух вокруг него внезапно сгустился, и оказалось, что им нельзя дышать. Пол уплыл из-под ног. Рейфа охватил ужас. Он не мог сделать ни вдоха. Его со всех сторон окружал камень, забивая нос и легкие.

Кейд подхватил падающего парнишку и почувствовал, что тело Рейфа костенеет. Кейд обернулся к Амуусу, впившись взглядом в глаза вожака бандитов.

— Противоядие! — яростно крикнул он.

— Его не существует! — хрипло рассмеялся Амуус. — Не существует! Что подарок с руки одного мертвого рыбоглазого.

Не отрывая взгляда от врага, Кейд медленно опустил парнишку на пол. Рейф был мертв. В столице преисподней, Санктуарии, все надежды были обречены на смерть.

Кейд застыл на мгновение, потом медленно запрокинул лицо к потолку.

— Мама! — крикнул он. С этим криком его меч, словно сам собой вспорол воздух, прежде чем Кейд сообразил, что происходит. Меч одним движением снес голову Амууса, из шеи фонтаном ударила кровь.

Но Кейд не мог остановиться. Он продолжал с криком кромсать тело бандита, и если бы кто-нибудь услышал этот крик, он до конца дней своих не забыл бы звучавшего в нем безумия. Кейд остановился лишь тогда, когда в кровавых ошметках уже невозможно было опознать человеческое тело. Он посмотрел вниз, и меч выпал из его окровавленных рук.

Кейд опустился на пол рядом с Рейфом и положил голову парнишки себе на колени. Он был не в силах о чем-нибудь думать. Ничего нельзя было сказать. Ничего нельзя было сделать. Кейд сидел среди мертвых тел, баюкая мертвого мальчишку, и единственными свидетелями его отчаяния были шнырявшие по темным углам крысы. Он сидел, раскачиваясь, пока пустота вокруг не стала казаться эхом его рыданий.

Тарг вошел в дом Сары; он знал, что Марисса находится там. Он чувствовал, что запятнан кровью. Он вымылся в заливе, смывая с себя кровь, но продолжал чувствовать себя неважно. Проклятие бурлило в жилах Тарга, наполняя его смертоносной страстью. Теперь все прошло, все было позади. Если бы только второй из бандитов не валялся у него в ногах, не умолял…

Сара и Марисса сидели в главной комнате, словно ожидали возвращения мужчин. Тарг подумал, что, должно быть, Марисса рассказала подруге, что именно сегодня Кейд собрался отомстить за брата. Впрочем, это было неважно. Тарг сел рядом с женщинами Он был благодарен им за молчание.

Кейд появился час спустя. Удар в дверь заставил всех вздрогнуть — к этому моменту они слишком глубоко погрузились в собственные мысли. Сара поспешно подошла к двери и посмотрела в «глазок». Открывшаяся ее глазам картина заставила женщину побледнеть. Сара торопливо отодвинула засов и распахнула дверь.

С порывом ветра в дом влетел запах мертвого тела Тарг тихо заурчал, учуяв этот запах, но ничего не сказал Сара застыла у двери. Тарг и Марисса остались сидеть, глядя на Кейда.

Кейд стоял на пороге, держа на руках тело Рейфа. За спиной у него корчились предрассветные сумерки, очерчивая силуэт Кейда и его печальную ношу. Было уже достаточно светло, чтобы понять, что одежда Кейда залита кровью. Достаточно светло, чтобы увидеть кошмарную маску, в которую превратили лицо Кейда кровь и слезы.

Кейд плакал до этого лишь дважды в жизни. И в душе поклялся, что этот раз будет последним, даже если…

— Я пришел.