"Звездная кровь" - читать интересную книгу автора (Кунц Дин)

Глава 10

Тимоти очнулся раньше, чем Полли, и с содроганием слушал ее крики ужаса и призывы о помощи. Сама же она, очнувшись, оказалась настолько измождена, что тут же провалилась в глубокий сон. Когда им принесли пищу, Тимоти пришлось будить ее. За едой Тимоти не раз испытывал искушение рассказать ей о шансах на спасение, которые они получили благодаря явному росту его психотехнических возможностей. Ее необходимо было подбодрить, поскольку она пребывала в ужасе и растерянности. Но Тимоти не имел ни малейшего представления о том, прослушивается ли их тюрьма, а ему вовсе не хотелось раньше времени оповестить Братство, что, накачивая его наркотиком, гангстеры губят не его, а самих себя.

Когда они заканчивали еду, Полли первой услышала знакомый шум шагов, приближающихся к двери.

— Маргель со своим подручным? — спросила она.

Тимоти кивнул.

— Две дозы в день.

Она широко раскрыла глаза.

— Но, получая две дозы в день, ты утрачиваешь всякую связь с реальностью. Или находишься в наркотическом опьянении, или отсыпаешься после него.

— Именно так, — сказал Тимоти.

Он не стал сообщать ей о том, что с нетерпением ждет очередного укола, чтобы получить шанс вновь повстречаться с Другим.

Она попыталась побороться с Ионом Маргелем, что обернулось лишь несколькими безжалостными пощечинами и более болезненной инъекцией, чем та, которую она получила бы в случае молчаливой покорности.

Тимоти же был само послушание, и Маргелю это явно пришлось по вкусу. Он улыбнулся своей жертве и постарался сделать укол не причиняя боли. Вновь зацокали по полу две пары каблуков, вновь захлопнулась дверь, вновь провернулся в замочной скважине ключ. Но сегодня этот ритуал приобрел для Тимоти едва ли не сакральный смысл.

Полли застонала, однако не столько от боли, сколько от удовольствия.

Тимоти закрыл единственный глаз и расслабился. Тут же возникло ощущение легкости, потом — и парения: он взмыл в воздух, не включив гравитационного поля. И вот наркотические галлюцинации выпустили его из темницы и перенесли на луг, поросший пышными цветами...

Другой уже ждал его. Он стоял всего в какой-то дюжине футов, держа руки в карманах и пристально глядя на Идеального Тимоти. Призрак внушал одновременно и страх, и надежду.

Цветы на этот раз не спешили превратиться в женщин.

Они покачивались на ветерке, расточая благоухание, сладкое, с едва уловимым привкусом тления.

Другой двинулся навстречу Идеальному Тимоти.

Идеальный Тимоти даже не попытался шагнуть навстречу, потому что проникся уверенностью, что в этом нет надобности. Встреча состоится все равно, слияние двух половин в одно целое стало неизбежным.

Еще ближе...

— Они пытаются сделать с тобой то же самое, что когда-то хотели сделать военные, — сказал Другой. В первый раз он заговорил с Идеальным Тимоти. — Тебе это ясно?

— Ясно.

— Но им это не удастся, ни за что не удастся. Теперь, когда мы вместе, — сказал Другой.

— Ясно.

Они сошлись Они слились воедино.

Цветы закачались сильнее, затрепетали и исчезли.

И вновь Тимоти очутился в темнице, на этот раз — вроде бы окончательно. И почувствовал, какую мощь обрел теперь его разум. Мощь, дающую ему возможность сделать все, что захочется...

Он расширил свое восприятие на все этажи дома, в подвальном помещении которого был заточен, он прошел по бетонным перекрытиям на стальных опорах, прошел сквозь звуконепроницаемые стены, сквозь электропроводку, сквозь паркет полов и вторгся в наполненное множеством мыслей сознание Иона Маргеля. Вторгся — зашел с краю вглубь — и воспринял как единое целое путаный клубок чувств, желаний и планов, бившихся подобно тысяче сердец сразу в одном-единственном черепе. Сегодня утром, когда Тимоти впервые вторгся в мозг “крестному отцу”, он и сам едва ли не растерялся. Но на этот раз он стремился взять этот мозг под полный контроль, и эта задача оказалась куда более сложной. Конечно, он надеялся на то, что его теперешняя сила безгранична, но стопроцентной гарантии в этом у него не было, а битва за контроль над человеческим мозгом, проходящая в самом мозгу, могла оказаться невероятно тяжелым испытанием.

Так или иначе, он отворил заветную дверцу и вошел...

Его мозг погрузился в непроходимые дебри мозга Иона Маргеля и заставил эти дебри принять очертания чего-то такого, что было бы знакомо или, по меньшей мере, представимо самому Тимоти, а именно — вечеринки в большом доме; мозг Маргеля принял форму этого дома, а его мысли стали как бы гостями на торжестве...

...В первом зале собралось двести богато одетых мужчин и женщин, пляшущих на зеркальном полу, над головами у них сверкали хрустальные люстры, свет которых отражался во множестве полированных поверхностей. На женщинах были шелк и парча всевозможных ярких тонов, платья были глубоко декольтированы, тогда как мужчины щеголяли в бархатных костюмах и почему-то в капюшонах.

Обрывки звонких речей и всплески смеха звучали со всех сторон одновременно, так что Тимоти не удалось разобрать ни единого слова. Стоял общий шум, в котором сливались все голоса присутствующих. Танцующие сновали по паркетному полу с такой стремительностью, что их лица казались не более чем белыми пятнами, а тела в яркой одежде переливались всеми цветами радуги.

Тимоти пересек танцевальный зал, то и дело натыкаясь на парочки, сконфуженно раскланиваясь, бормоча какие-то извинения. Прошел сквозь арку в гостиную, где участники торжества, сидя в креслах, вели друг с другом церемонную беседу, что представляло собой резкий контраст по сравнению с неистовством танцоров в соседнем помещении. Отсюда Тимоти перебрался в длинный обеденный зал, в котором был накрыт роскошный банкетный стол, а за этим столом сидел в полном одиночестве мужчина в сине-зеленом клоунском наряде и меланхолически пощипывал гроздь черного винограда.

Тимоти заговорил с этим человеком.

Тот ничего не ответил.

Тимоти обратился к нему вновь.

Казалось, он, по наитию, превосходно ориентируется в этом доме: он знает, куда идти, чтобы захватить над ним власть, хотя, разумеется, никогда здесь не был и никогда ничем подобным не занимался.

Он прошел на кухню, сверкающую стерильной белизной и поэтому поразительно похожую на операционную в больнице какого-нибудь мегаполиса. На столе было разложено мясо. Парное мясо, истекающее кровью. И каждый кусок, как увидел Тимоти, представлял собой определенную часть человеческого тела...

Он сразу же отвернулся. На данный момент ему не хотелось думать о природе сознания, в которое он вторгся, о чудовищных снах и фантазиях, которыми это сознание было одолеваемо.

На кухне он обнаружил черный ход; открыл дверь и осторожно спустился по лестнице в подвал. Стены здесь были из натурального камня, а на стенах, глядя на него большими светящимися глазами, не то висели, не то стояли, прижавшись, какие-то странные создания. Тимоти сразу же понял, что этим созданиям ничего не известно о жизни, протекающей на наземных этажах дома, равно как и людям с этих этажей не известно о существовании внизу этих мерзких тварей.

В последнем отсеке подвального помещения, где приход Тимоти распугал темнокрылых бестий, ему удалось обнаружить силовой генератор, обслуживающий и обеспечивающий весь дом. Тимоти, изготовив на ровном месте необходимые инструменты, снял замок с генератора, заменил его другим и изготовил к этому замку один-единственный ключ...

И тут же метафора, визуально воздвигнутая им, исчезла, и он получил полный контроль над сознанием Иона Маргеля. И из глубины глаз “крестного отца” окинул взглядом комнату, в которой тот находился. Это был кабинет, устланный толстым зеленым ковром, обшитый дубом и заставленный книжными полками, книги на которых были расположены согласно самому банальному из литературных вкусов, а именно по цвету обложек и по тому, как они вписывались в общую цветовую гамму всего кабинета. Маргель сидел в тяжелом кресле-вертушке, обитом кожзаменителем. В кабинете, кроме него, больше никого не было.

Тимоти спешно прошелся по мыслям Маргеля и обнаружил, что в доме на данный момент находятся еще трое. Бейкер, разумеется. Мужчина по имени Леопольд, приехавший из Чикаго, спит в гостевой спальне дальше по коридору. Проникнув в мысли Маргеля, Тимоти с изумлением понял, что тот на самом деле находится в подчинении у чикагского Леопольда. Однако он отбросил несвоевременные мысли об истинной структуре мафии и вернулся к куда более насущным вопросам. Третьим из посторонних был человек по фамилии Сикколи. Он, подобно Бейкеру, был боевиком и, опять-таки подобно Бейкеру, подвергся по приказу мафии лоботомии.

Тимоти заставил Маргеля вызвать к себе в кабинет Бейкера. Тот, повинуясь, нажал на кнопку вызова в столешнице письменного стола. Во всем доме сработала пульсирующая система светового оповещения. После третьей вспышки со стороны лестницы послышались шаги Бейкера. Когда великан ввалился в кабинет, Тимоти чуть было не утратил контроль над мыслями Маргеля, потому что захлестнувшие его отрицательные эмоции сразу же пригасили его психическую энергию и, соответственно, мощь. С трудом сдержав гнев и ненависть, он заставил Маргеля сказать:

— Приведи сюда Леопольда и Сикколи. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения.

Когда Бейкер вышел из кабинета, так и не уразумев, что его хозяин почему-то вздумал сделать распоряжения собственному хозяину, Тимоти проник в кладовую памяти Маргеля и обнаружил, что тот держит в левом верхнем ящике письменного стола духовое ружье, стреляющее дротиками несмертельного воздействия. Он достал ружье из ящика и положил его Маргелю на колени, однако так, чтобы этого не было видно со стороны. Пришлось прождать почти полные пять минут, прежде чем трое мужчин вошли в кабинет. Тимоти устами Маргеля предложил им сесть на диван, лицом к письменному столу, но в другом конце комнаты.

— Черт побери, я только что заснул, — рявкнул Леопольд.

Это был смуглый мужчина, уже не в расцвете сил, а в начале духовного да и телесного упадка. Внешне это выражалось в неестественной худобе: в этом человеке, явно рожденном, чтобы быть толстяком, она была куда более удручающей, чем чрезмерная тучность.

Маргель-Тимоти поднял духовое ружье и произвел залп наркодротиками по троице мужчин, сидящих на диване. Бейкер и Сикколи успели, впрочем, вскочить с места и броситься на обидчика, но свалились на полдороге. Леопольд успел только оторвать задницу от сиденья и, сраженный полудюжиной дротиков, рухнул, как складное кресло, в котором что-то сломалось. Маргель-Тимоти приставил духовое ружье к собственному животу и выпалил. Через несколько секунд Ион Маргель заснул.

Тимоти покинул притихший дом сознания Иона Маргеля и вернулся в собственное тело, по-прежнему пребывающее в темнице. Прежде чем предпринять еще что-нибудь, ему следовало позаботиться о Полли и проследить за тем, чтобы она безмятежно спала. Подплыв к ней по воздуху, он завис над девушкой. Невидимыми пальцами телепатии он дотянулся до нее и осторожно изгнал наркотик из ее системы кровообращения, восстановил чистоту и здоровье клеток и привел ее в конце концов даже в лучшее состояние, чем то, в котором она была до начала всей этой истории.

Проснувшись, она сразу же обрушила на него целый град вопросов. Он отвечал лишь на те из них, на которые ему хотелось ответить, и только на протяжении того времени, которое потребовалось, чтобы препроводить ее к аэромобилю, припаркованному у дома. Теперь, когда его телепатические способности многократно увеличились, он обнаружил, что она больше не кажется ему самой привлекательной, хрупкой и прекрасной. Он понял, что, пройдя новую стадию собственной эволюции, совершенно разучился симпатизировать другим людям. Из сильных чувств его не покинула только ненависть: с Братством предстояло расправиться, и он уж постарается, чтобы именно так оно и вышло. Кроме того, сосредоточившись на проблеме обнаружения и разгрома штаб-квартиры мафии, он освободился от каких бы то ни было мыслей о будущем — о будущем, которому предстояло быть бесконечно одиноким и в котором его ждала задача настолько титаническая, что это поневоле несколько страшило его...

— Боюсь, вы навлекаете на себя серьезные неприятности, — сказала Полли, когда он закрыл за ней дверцу машины. — Это могущественные люди.

— А я Бог, — возразил он.

Почувствовав, что ему не хочется продолжать этот разговор и что у нее все равно нет никаких аргументов, способных переубедить его, она завела машину.

— Будьте осторожны, — сказала она.

— В этом нет надобности, — возразил он. Когда машина скрылась из виду, он вернулся к дому пешком, на своих ногах, но пользоваться и впредь системой передвижения ему было уже не нужно. Распространив психическую энергию на дверь, он велел ей открыться. И она открылась. В доме он подозвал к себе свои механические руки и велел им биться об стену, пока они не расплющились и не стали совершенно бесполезными. Руки ему теперь тоже были уже не нужны.

Он поплыл по лестнице на второй этаж, где в глубоком наркотическом сне дожидалась его возвращения четверка гангстеров.