"Девушка из Бурже" - читать интересную книгу автора (Беркхоф Астер)4Взяв в руки вторую папку, Пьер Сакс продолжил чтение своего репортажа: «На другой день утром, не было еще и девяти, а я уже был у Рено. Как условились, он заранее приготовил деньги. Я небрежно сунул всю пачку в карман, полагая, что на этом дело Дювивье закончилось и начинается дело Поля Рено. Он стоял передо мной красивый, спокойный, самоуверенный, засунув руки в карманы домашнего халата. Судя по его виду, он хорошо выспался и вкусно позавтракал. Начинался новый день его лучезарной жизни. Мне предстояло выяснить у него самую малость…» Прочитав эти строчки, Сакс тихонечко хихикнул. «Я спросил Поля, не знает ли он, в какие часы разрешено посещение сиротского дома в Бурже. Рено небрежно бросил: – Договорись с начальством, вот и все. – Нет, я имею в виду не визит к директору, а посещение самих сирот. Когда можно их навестить? Видимо, этот вопрос напомнил ему о нашем неприятном разговоре накануне. Поль недовольно буркнул: – О Господи, а для чего люди выдумали телефон? – и раздраженно сказал: – Ну что ты ухмыляешься? Я надеюсь, ты не станешь снова болтать вчерашнюю ерунду? По-моему, пошутили и хватит! – А ты знаешь, что мне снилось сегодня ночью? – без всякой видимой связи с предыдущим разговором спросил я и пристально посмотрел на Поля. – Извини, дружище, – недовольно поморщился Рено, – у меня сегодня масса неотложных дел. Я буду тебе очень признателен, если ты расскажешь свой сон кому-нибудь другому, а мне некогда, и потому выметайся поскорее. Я не двинулся с места. – Мне приснилось, будто у тебя в Бурже был роман с красивой девочкой, манекенщицей, но вы столкнулись с некоторыми трудностями. Представь себе, сон был таким явственным, что я запомнил даже имя девушки… Рено с изумлением уставился на меня. – Ее звали Мария-Тереза Сенье… Рено так побледнел, что мне показалось, будто он сейчас упадет в обморок. – Я не понял, что там у вас случилось, но, как ни странно, иной раз в наших снах находят отражение совершенно фантастические истории. Что за удивительное создание – человек! Вообрази, мне приснилось, что эта молодая особа родила от тебя ребенка и что ребенок – не странно ли это? – воспитывается в сиротском доме в Бурже и что этот мальчик очень похож на тебя. Ну что ты на это скажешь? Рено стоял не шелохнувшись. А я с жаром продолжал: – В общем все довольно просто. Мне захотелось узнать, на самом ли деле в этом сиротском доме есть мальчик, похожий на тебя. Если нет, тогда это просто нелепый сон, а если такой ребенок существует, мне нужно всерьез заняться собой, возможно, я обладаю такой сверхъестественной силой воображения, что могу воплощать воображаемое в реальность… Что ты на это скажешь? Рено невнятно пробормотал: – Если это твоя очередная мрачная шутка… Я улыбнулся: – То ты займешься сбором средств для сиротского дома в Бурже… – Что ты еще хочешь сказать? – с тоской в голосе спросил он. Теперь он говорил медленно, тихо. Он уже все понял. – Мальчик из сиротского дома не просто похож на тебя, вы с ним как две капли воды… И я показал ему фото». Маркус раскрыл свою папку и вынул из нее фотографию. – Это? – спросил он. Пьер Сакс кивнул. На фотографии был изображен Поль Рено с мальчиком лет десяти, который был действительно очень на него похож. – Фотография, конечно, фальшивая, – сказал Пьер Сакс. – Я не стал скрывать это от Рено. Фото составлено из двух других карточек, что называется «смонтировано», но все составные части – подлинные, вырезаны из фотографий Поля Рено и мальчика. Мальчик этот в действительности существует. Предполагаю, что Поль даже никогда не видел его, я хочу сказать, с самого дня его рождения, но, как я уже говорил, ребенок этот существует, он содержится в сиротском доме в Бурже и удивительно похож на Поля Рено. Я сделал эту фотографию, чтобы обратить особое внимание на их сходство. Конечно, можно было продемонстрировать это, положив обе фотографии рядом, но с помощью монтажа это сделать легче. Сакс отдал фотографию Маркусу и продолжал читать: «Несколько минут Рено изучал фотографию, потом спросил, как зовут мальчика. – Если ты и в самом деле этого не знаешь, ты без труда можешь угадать его имя. Поль не понял, и тогда я решил помочь ему: – Мария-Тереза Сенье очень любила тебя. Она назвала сына Полем – в твою честь, а поскольку ты не признал его своим сыном, она дала мальчику собственную фамилию. Итак, мальчика зовут Поль Сенье. Рено вернул мне фотографию и произнес хрипло: – Я уже понял, что ты вчера не шутил. Итак, сколько? – Этого ты не сможешь оплатить… Он снова упрямо повторил: – Сколько? – Ты действительно не сможешь этого оплатить». Пьер Сакс повернулся к Маркусу. – Как только он узнал, что мне действительно что-то известно, он попытался меня подкупить. В первый момент я не придал этому особого значения, подумал, что Поль боится за свою политическую карьеру и во что бы то ни стало решил избежать сентиментального скандальчика, который не сделает его преступником, но заметно повредит ему в глазах общественности. Только потом я понял, что тут кроется кое-что другое. На самом деле Поль дрожал не за политическую карьеру, а за свою шкуру. «Рено написал какую-то цифру на бумажке и показал ее мне. Там стояла очень крупная сумма. – Нет! – сказал я. – В два раза больше… – Этого у тебя нет. – Я потряс бумажкой. – Откуда ты знаешь? – спросил Поль. – Это сейчас не имеет значения… Что же ты собираешься делать? Станешь бить на жалость и взывать к нашей давней дружбе? У Поля был совершенно убитый вид. – Тебе это кажется смешным? – Да. – Для чего же ты все это затеял? – Ты хочешь сказать, как я мог пойти на такое дело, ведь мы в какой-то степени старые знакомые? – Не понимаю, для чего тебе это понадобилось, – повторил он. – Сообщать факты, о которых никто пока не знает – наша профессия». Пьер Сакс прервал чтение и, повернувшись к Маркусу, сказал: – Когда ко мне явился один человек и рассказал эту историю, связанную с именем Поля Рено, я сразу почувствовал золотую жилу и тут же помчался к шефу. Я сказал ему, что наше разоблачение кандидата на пост министра оказалось очень выигрышным делом, но что у меня есть новые факты, которые помогут разоблачить его преемника. У шефа заблестели глаза. Да, это был горячий материал! Представляете, в самый разгар кампании за моральное очищение общества выясняется, что ее идеолог черен как мавр, а еще через несколько недель его преемник, которого партия провозгласила чуть ли не архангелом Гавриилом, тоже схвачен с поличным и барахтается в грязи. «Нет! – твердо сказал Рено. – Что означает это «нет»? – Ты ничего не сможешь доказать. Тот факт, что мальчик на меня похож, еще не говорит о том, что он мой сын. – А мы кое-что к этому добавим в качестве доказательства. Я снова показал ему фотографию. – Как ты думаешь, что скажут люди, когда увидят эту фотографию? Мой шеф поручил мне подать материал в виде фельетона, который будет публиковаться в отрывках, чтобы растянуть его на несколько номеров – это сразу увеличит наш тираж. Часть репортажей у меня уже готова, и как только я вернусь из Бурже, мы начнем публикацию. И тут уж придется всюду поставить точки над «i». Я увидел, что Рено лихорадочно ищет выход. Проще всего было умолять меня не делать этого, но он не мог, это было выше его сил. Он понимал, что я жду этого, и в глазах его застыл детский страх. – Я подам на тебя в суд! – пригрозил он. Я пожал плечами. – Так все говорят… Он чуть-чуть собрался с силами. – Но я непременно сделаю это и ни за что не соглашусь на мизерное возмещение убытков. Я потребую денег, столько денег, что это вконец погубит вашу газету. Я всегда испытываю жалость, когда слышу такие идиотские заявления. – Ты знаешь так же хорошо, как и я, – возразил я Полю, – что о возмещении убытков может идти речь, если человек незаслуженно опорочен, то есть в качестве доказательства приведены ложные факты, но мы не собираемся лгать. Дювивье же не попытался начать против нас процесс! Он просто не смог бы этого сделать, ибо все, что мы о нем писали, – чистая правда. – И я добавил: – Когда над головой Дювивье разорвалась бомба, наши читатели свалились со стульев. Они немедленно заклеймили и отвергли Иуду, а на его место призвали непорочного Парсифаля. Если же им станет известно, что у нашего Парсифаля есть внебрачный сын, от которого он отказался, и вместо того, чтобы взять мальчика в свой дом, упрятал его в приют, – я думаю, все, кто еще сохранил хоть какую-то веру в справедливость, отвернутся от тебя. – Ты преувеличиваешь. И ничего не сможешь доказать. Ничего. Может, ты и завоюешь широкого читателя, но судебный процесс выиграю я. – Какие еще нужны доказательства! У тебя есть внебрачный сын, и ты упрятал его в сиротский дом! – Я выиграю процесс! И это будет твоим концом! Подумай, прежде чем что-то начать. Предупреждаю, процесс кончится для тебя плохо! Оба мы прекрасно понимали, что не будет никакого судебного процесса. – Фу, Рено, ты просто жалок! Ну хотя бы попросил меня, разозлился или назвал бы проходимцем! Поль начал раздражаться. – Если ты будешь продолжать в том же духе, Сакс, ты об этом пожалеешь. Ты поплатишься за все. – Ну еще бы! Я уже не раз слышал, что мы, газетчики, за все поплатимся. – Я обещаю тебе это! – Другие тоже обещали! Я имею в виду – они все это себе представляли в своих мечтах, в своем воображении! И ничего… Если бы мы боялись вас, мы бы не были журналистами. Смысл нашей работы – обезвредить таких, как ты, лишить вас власти. Ибо те, кто дал вам эту власть, прочтут нашу газету и поймут: нет дыма без огня, пусть даже не все здесь правда. А уж в данном случае огня хватает! Поль разом сменил тон. – Послушай… – сказал он тихо. Он принялся умолять меня. – Ничего не выйдет, старина! – твердо стоял я на своем. Он перепугался до смерти. – Хорошо, – бормотал Поль, – я в твоих руках. Ты хочешь, чтобы я молил тебя о пощаде? Смотри, я делаю это. Я умоляю тебя, Пьер, умоляю! Впервые он назвал меня по имени. Я еще не видел более жалкой картины. – Ты ведь сам говорил, что существуют правила игры, и что ты со мной тоже не стал бы церемониться. Помнишь? Однако он не сдавался. – Я прошу не за себя! – За кого же? За тестя? – Нет. – За кого? – За Жаклин. – Не вмешивай в это дело Жаклин! – заорал я в бешенстве. До чего же омерзительно было слышать, как он упоминает в этой ситуации имя жены! – Ты же говорил, что ненавидишь мелодрамы. Я вдруг осознал, что жена Поля, по всей вероятности, даже не знает о существовании его внебрачного сына. – Ты женился, даже не сказав жене о том, что у тебя есть сын? Поль опустил глаза. – Да. Моя жена ничего не знает. Я сотни раз хотел рассказать ей об этом, но не смог, у меня просто не хватило духу. Прошу тебя, не сможешь ли ты сделать так, чтобы не вмешивать в это дело Жаклин? Я подошел к окну. В какой-то момент я заколебался, но вдруг вспомнил, как он сказал о жене Дювивье: «Лучше бы она пораньше узнала о подвигах своего мужа. Все в конце концов выходит наружу». И тут вошла Жаклин. – О, ты здесь! – воскликнула она. – Поль, тебя к телефону. Увидев меня, она почему-то испугалась и явно не знала, как ей себя вести со мной. – Не обращайте на меня внимания, – буркнул я и поспешил удалиться». |
||
|