"Хозяйка Источника" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

Taken: , 1

ГЛАВА 6. АРТУР

По свидетельству очевидцев, коронация Брендона получилась гораздо пышнее и торжественнее, чем состоявшаяся одиннадцать лет назад коронация Амадиса. Этот, на первый взгляд странный факт в действительности объяснялся просто: если восхождение на престол Амадиса знаменовало раскол в семье, то нынешние торжества символизировали её единение перед лицом грядущей войны. Конечно, недавние трагические события и конфликт с Израилем не позволили многим Домам прислать официальные делегации, зато те Дома, которые решили встать на сторону Света, удостоили празднества присутствием своих глав или, в худшем случае, вторых лиц государства. Так, в числе прочих почётных гостей на коронацию Брендона прибыли короли Марса и Теллуса, Гунвальд IV сын Одина (на самом деле его отцом был Гунвальд III, но все норманнские короли считали себя сыновьями Одина), святейший Далай-лама, верховный имам Аравии, а также наследные принцы двух славянских Домов, которые постоянно соперничали между собой, а подчас и враждовали, с тех самых пор как один из них отринул религию предков и принял христианство.

К большому огорчению мамы, Янус отказался присутствовать на торжествах и даже не направил официального поздравления Брендону. И хотя в эти праздничные дни Солнечный Град был битком набит Сумеречными (как ни как, наши ближайшие родственники), с формальной точки зрения Сумерки проигнорировали коронацию. Это произошло по моей вине, поскольку я упросил деда выступить посредником в переговорах с царём Давидом, которые должны состояться в Замке-на-Закате после восшествия Брендона на престол. Являясь гарантом безопасности обеих сторон, Янус не имел морального права выказывать свою пристрастность (пусть даже она была очевидна, и царь Давид согласился на эту встречу, полагаясь не на сомнительный нейтралитет Сумерек, а на безупречную репутацию Януса как человека слова), однако Юнона не могла этого понять – или, скорее, не хотела. Вопреки её же собственным утверждениям, она прежде всего была дочерью и матерью – и лишь затем королевой.

Сам же я никак не мог решить, в каком амплуа мне присутствовать на коронации – брата короля или главы дружественного Дома. И только в последний момент, когда оказалось, что ложа для почётных гостей и без меня выглядит весьма представительно, я отдал предпочтение роли рядового члена королевской семьи и скромно затерялся в толпе многочисленных родственников. Кроме всего прочего, это позволяло мне без лишних церемоний отваживать назойливых репортёров из технологически развитых миров, находящихся под официальным патронажем Дома Света, и не отвечать на их каверзные вопросы относительно предстоящей войны.

Убедившись в моей неразговорчивости, журналистская братия переключила своё внимание на имама Мухаммеда-Али VIII, который оказался куда более словоохотлив и вплоть до начала коронации пространно разглагольствовал о мировой угрозе сионизма. Камеры жадно ловили каждый его жест и слово, чтобы впоследствии растиражировать это интервью во множестве миров, подлив масла в огонь междоусобицы. Почтенный имам знал, что делает; он сжигал за собой мосты, втягивая свой народ в войну против «неверных», и предельно усложнял задачу тем, кто пытался предотвратить кровопролитие. Мухаммед-Али VIII слыл искусным дипломатом.

Ровно в полдень, когда солнце стояло в зените, в храм прибыла праздничная процессия во главе с Брендоном и Бранвеной. Их встречал наш сводный брат Амадис, великолепный в своём наряде верховного жреца Митры. Он произнёс очень страстную и убедительную речь, приветствуя нового короля, затем отправил торжественное богослужение, кульминационным моментом которого явилось ритуальное умерщвление быка. Безвинно убитое животное тотчас унесли из храма, чтобы успеть приготовить из него главное блюдо для предстоящего пира по случаю коронации. Кстати сказать, во многих Домах из-за этого жертвоприношения нас считали язычниками и осуждали нашу «нецивилизованность». Лично я относился к закланию индифферентно. По мне, быка все равно бы умертвили на скотобойне, причём гораздо болезненнее, а верующие митраисты лишились бы удовольствия вкушать священное жаркое, воображая, что при этом на них нисходит благодать.

Я не стану рассказывать о коронации Брендона, за ходом которой непосредственно наблюдали три с половиной тысячи Властелинов – именно столько мог вместить забитый до отказа Главный храм Митры в Солнечном Граде. Остальным – тем, кто не удостоился такой чести, – пришлось довольствоваться зеркалами; а миллиарды простых смертных из официальных владений Дома Света с благоговейным трепетом созерцали это эпохальное событие, жадно приникнув к экранам своих телевизоров. Но мне, честно говоря, было не до восторгов. За прошедшие полгода я уже пресытился торжественными мероприятиями – похороны короля Бриана, коронация Колина, моя коронация, моё венчание с Дейрдрой, венчание Брендона с Даной… Это последнее – самая большая глупость, которую совершали на моей памяти двое столь разумных людей. Да и то, что затеяли теперь Брендон и Бранвена, не кажется мне слишком хорошей идеей. Хотя, с другой стороны, их решение должно немного облегчить мне жизнь. Совсем немного…

Накануне вечером Бранвена огорошила меня известием, что коронуется вместе с Брендоном. Она сказала это так серьёзно, что мне даже в голову не пришло заподозрить в её словах шутку.

– Но, золотко, – возразил я, ещё не поняв, ЧТО это значит. – Зачем смешить людей? Ведь сразу после коронации Брендона Амадис расторгнет его с Даной брак, и всем станет ясно, что это назревало давно. Неужели несколько дней, которые ты проведёшь в ранге королевы, стоят того, чтобы выставлять себя на посмешище перед всем Экватором?

– Я не собираюсь выставлять себя на посмешище, – ответила Бранвена. – И королевой я буду не несколько дней, а, по крайней мере, несколько лет. К твоему сведению, Дейрдра намерена развестись с тобой, но до пробуждения своего Дара она и думать не хочет о браке с Брендоном.

Тут до меня дошло. Смутные подозрения последних дней наконец обрели ясность и оформились в запоздалую догадку. Теперь я мог бы сказать, что предчувствовал это с того самого момента, как Бранвена чуть не расплакалась, когда Юнона назвала её дочкой… Впрочем, задним умом все мы крепки.

– Вы хотите пожениться? – поражённо спросил я.

– Вот именно. Коронация и будет означать наш брак. Более того, по законам Царства Света, если один из супругов вступает в новый брак с ведома и согласия другого супруга, их прежний союз автоматически расторгается. Дана не имеет ничего против; так что с завтрашнего дня она станет свободной женщиной. – Бранвена грустно усмехнулась. – Ты не рад этому?

Нет, я был слишком потрясён всем услышанным, чтобы испытывать такое светлое и прекрасное чувство, как радость. Дейрдра уходит от меня – это было неизбежно, и всё же мне стало больно. Совсем недавно мы не мыслили себя друг без друга, наша любовь казалась нам вечной и непоколебимой… Но её убил Источник – а невольным организатором этого убийства оказалась женщина, которую я когда-то любил и чей образ, несмотря ни на что, я по сей день храню в своём сердце…

А потом, Бранвена и Брендон…

– Это была твоя инициатива?

– Нет, Брендона. Он попросил меня побыть с ним, пока… ну, ты понимаешь: пока наша душечка Дейрдра не соизволит занять моё место, – в последних словах Бранвены прозвучала горькая ирония.

– И ты согласилась?

– Представь себе, согласилась. Мне понравилась откровенность Брендона. И вообще, он нравится мне больше всех остальных – не считая тебя, конечно. Он очень мил и нежен со мной.

– Так вы…

– Увы! – подхватила Бранвена. – Я не сдержала своего слова. Я всё берегла свою невинность для тебя, но… так уж получилось. В первую же нашу ночь здесь, в Экваторе. Брендон чувствовал себя очень одиноко и неуютно из-за ослабления контакта с Брендой, он был как брошенный ребёнок – и мне стало жаль его. С этого всё началось.

– Господи твоя воля! – пробормотал я.

– Ты осуждаешь меня? – спросила она.

Я покачал головой.

– Я не вправе судить тебя, Бранвена. Просто я боюсь, что когда-нибудь ты пожалеешь о своём поступке.

– Может быть… А может, и нет. Кроме всего прочего, меня забавляет перспектива утереть нос Порядку. Представь себе – Хозяйка Источника на троне Света! И потом… – Бранвена умолкла в нерешительности. – Я готова многое стерпеть единственно ради того, чтобы твоя мать и дальше относилась ко мне как к дочери.

Вот эту карту, которую Бранвена приберегла напоследок, я не смог бы побить даже при всём желании. Для меня она была сильнее всех козырей на свете.

– Юнона уже знает о том, что ты не Дана?

– Ещё нет. Но ведь она любит меня, а не моё имя, и, думаю, не очень огорчится, узнав, что меня зовут иначе. К тому же завтра я стану Даной. Церемония коронации включает в себя и принятие королевой митраизма; короновавшись как Дана из Лейнстеров, я обрету это имя во Митре. Так что с формальной точки зрения всё будет законно. Впоследствии мы с Брендоном покаемся в нашем маленьком обмане; не сомневаюсь, Амадис отпустит нам это прегрешение.

– Я тоже не сомневаюсь, – сказал я и погладил Бранвену по её вьющимся золотисто-рыжим волосам. – Знаешь, я начинаю скучать по моей Снежной Королеве.

– Её больше нет, – ответила она. – Есть только Бранвена, Хозяйка Источника, а завтра появится Дана, королева Света……

И когда Амадис возложил корону Света на чело Брендона и надел венец королевы на голову Бранвены, ЭТО свершилось. Дана, которую я любил, обрела свободу, и одновременно родилась другая Дана – Дана во Митре, Дана, королева Света.

Церемония продолжалась. Она должна была длиться до захода солнца, но я не стал ждать её окончания. Помаленьку, чтобы не привлекать к себе внимания, я отдрейфовал к стене главного зала храма, а затем незаметно выскользнул через маленькую дверь в один из служебных коридоров, опоясывавших громадное здание по всему периметру. Дионис, с которым я координировал свой побег, дал мне знать, что находится в противоположном крыле у лифта. Поскольку до ближайшего лифта мне было рукой подать, мы условились встретиться уже в подземелье.

Зал Перехода в этот торжественный день охранялся с особой тщательностью, однако стражники, удостоенные столь высокой чести, явно не были тронуты оказанным им доверием. Их лица выражали вполне понятное недовольство: сейчас они предпочли бы находиться на площади перед храмом или в какой-нибудь таверне и, опрокидывая один кубок вина за другим во здравие короля и королевы, наблюдать за ходом церемонии в установленные повсюду в Солнечном Граде огромные зеркала.

– Чёрт возьми! – вместо приветствия сказал я Дионису, который встречал меня при выходе из лифта. – Как это никто не додумался поставить здесь парочку зеркал?

– Насколько мне известно, – ответил Дионис, – начальник службы безопасности дал прямо противоположное указание. Он просто таки трясётся при мысли о том, что группа фанатиков предпримет попытку теракта, а охрана не будет достаточно внимательной, чтобы дать им надлежащий отпор.

– Тогда ему следовало бы самому находиться здесь, а не торчать в храме, – произнёс я достаточно громко, чтобы стражники услышали меня и прониклись ко мне благодарностью. Посочувствовать людям ничего не стоит, зато в ответ можно рассчитывать на их признательность.

Ради проформы (и соблюдая установленные правила) мы вошли под одну из Арок, я вызвал Образ Источника и мгновенно переместил нас обоих в библиотеку на втором этаже дома Пенелопы. В целях конспирации я осуществлял переправку «подсадных уток» из разных мест и в самые неожиданные моменты, а для предпоследней партии избрал Сумерки Дианы – скорее всего, из чисто сентиментальных соображений, чтобы лишний раз побывать в мире, где мы с Дианой любили друг друга, где родилась и выросла наша дочь.

Я связался с Брендой (как оказалось – разбудил её), и она с недовольным ворчание сообщила, что минут через десять будет готова к приёму. Затем мы спустились на первый этаж в холл, где нас ожидали ещё семь человек из завербованных Дионисом девяноста шести «уток». Вернее, присутствующих было восемь – но восьмой явно не принадлежал к группе светловолосых и голубоглазых арийцев с истинно нордическими чертами лица.

При нашем появлении они повскакивали с кресел и чуть ли не выстроились в шеренгу. Такое рвение объяснялось не раболепием (большинству Властелинов свойственна непомерная гордыня, и они скорее умрут, чем заставят себя унизиться), а вполне понятным нетерпением в преддверии крутого поворота их судьбы. Нас, Властелинов, очень мало в необъятных просторах вселенной; даже если бы мы, презрев расовые и этнические различия, поселились все вместе в одном из обитаемых миров, то оказались бы в числе так называемых малочисленных наций. Поэтому для Властелина нет ничего более страшного (исключая смерть, а может быть, и включая её), чем лишиться Дома, оказаться вне сообщества подобных себе, стать парией. В большинстве Домов смертная казнь не практикуется, в качестве крайней и самой суровой меры наказания применяют изгнание – и другие Дома, по взаимному соглашению, не должны принимать в свои ряды осуждённых. Так что формально я нарушал общепринятые этические нормы, вербуя «подсадных уток», однако в данном случае цель оправдывала средства. Если мой план увенчается успехом и мой Дом встанет на ноги, никто не посмеет упрекнуть меня в нелояльности – победителей не судят.

Я лично поздоровался с каждым из этой великолепной семёрки. В общем, букет был типичный – две парочки кровосмесителей, братьев и сестёр, одна лесбиянка и двое вероотступников, принявших христианство, – Дом Одина никогда не отличался религиозной терпимостью и толерантным отношением к сексуальным меньшинствам. Давая Дионису инструкции, я ориентировал его на подобный контингент отверженных – чьи проступки расценивались как тяжкие преступления главным образом в силу условностей, принятых в тех или иных Домах. Так, например, в Сумерках религиозные убеждения и сексуальная ориентация считались сугубо личным делом каждого человека, а супружеская измена всего лишь влекла за собой развод. С другой стороны, кровосмешение каралось везде, хоть и по-разному, однако я сам грешил этим и, может быть, потому относился к кровосмесителям снисходительно. Впрочем, особо перебирать мне не приходилось. Меня не устраивали отверженные, которые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО совершили преступление – патологические убийцы, насильники, разного рода извращенцы, заговорщики, анархисты и прочая такая же братия. Сначала я вообще собирался навербовать «уток» из числа полноправных членов Домов, но затем пришёл к выводу, что не смогу полагаться на такую команду, – большинство их останется верными своим Домам, а в моём Доме они будут скорее шпионами, чем моими соратниками. Что же касается отверженных, то я мог рассчитывать на их лояльность, проистекающую из стремления вновь стать членами сообщества Властелинов, – особенно после того, как все они прошли сквозь сито собеседования с Янусом. За время своего пребывания в Экваторе я уже переправил на Землю Артура восемьдесят одного человека; с учётом этих семи будет восемьдесят восемь. Оставалось ещё восемь, включая Диониса; они не принадлежали к числу отверженных, это были мои давние друзья и родственники, которым я полностью доверял. Плюс ещё, возможно, один человек…

– Итак, – сказал я, обращаясь к семи отверженным детям Одина. – Сейчас я отправлю вас в Срединные миры, где моя сестра Бренда примет вас и в общих чертах ознакомит с Землёй Артура. Затем вы сами приметесь исследовать её, войдёте в роль местных жителей, выходцев из Скандинавии, каждый из вас придумает себе правдоподобную легенду, а через месяц-полтора явится в Авалон, якобы прослышав о том, что я раздаю причастие. Встретив там знакомых, вы ни в коем случае не должны показывать, что знаете их. Кроме того, вам необходимо держаться подальше и друг от друга, чтобы никто ничего не заподозрил, когда я решу, что все вы будете допущены к Причастию «по высокому мастерству». После этого, оказавшись в стане привилегированных, вы можете знакомиться, становиться друзьями, женитьс я… но не ДО ЭТОГО. – Я сделал паузу и значительно посмотрел на две СЕМЕЙНЫЕ парочки. То, что я говорил, было лишь квинтэссенцией подробных инструкций, которые уже давал им Дионис и которые ещё даст Бренда. Но лишний раз повторить никогда не вредно. – Впрочем, условия вам известны, вы приняли их и поклялись соблюдать все пункты нашей договорённости. Это позволит вам стать полноправными членами Дома, ничем не хуже, но и не лучше других. Любые претензии на превосходство, основанные лишь на том, что вы старше и опытнее местных Одарённых, будут рассматриваться мной как серьёзный проступок, дающий мне право отказаться от услуг нарушителя. Вопросы есть?

Некоторое время все семеро переглядывались в нерешительности. Очевидно, хотели спросить об Источнике – просто так, из чистого любопытства. По моему требованию Дионис при отборе кандидатур придерживался, среди прочих, и таких критериев, как низкий уровень честолюбия, повышенная осторожность, даже робость, и не слишком мастерское владение силами. Разумеется, это здорово ослабляло мою команду, но с другой стороны, позволяло не опасаться бунта на корабле – в смысле попытки «подсадных уток» занять ведущие позиции в нарождающемся Доме. Прежде всего, я нуждался в учителях – умных, образованных, культурных, но в общем заурядных людях, которые научат местных Одарённых обращаться с Формирующими, а потом уйдут в тень, довольствуясь положением рядовых членов сообщества Властелинов.

Наконец мне было задано несколько несущественных вопросов, я дал на них лаконичные ответы, потому как меня уже поджимало время, затем велел всем семерым стать в центре комнаты поближе друг к дружке и вызвал на связь сестру. Бренда ответила, что готова к приёму.

Идея прямого сообщения между Срединными мирами и Экватором родилась у меня и у Бренды одновременно. Толчком послужила способность Бранвены проникать в Безвременье как с той, так и с другой стороны бесконечности. Ни у меня, ни у Бренды этого не получалось, зато мы быстро приноровились переправлять друг другу неодушевлённые предметы. Затем пришла очередь живых существ, и вскоре десять семей пушистиков, к большой радости Пенелопы, стали обитателями дворцового парка в Авалоне. Спустя несколько дней мы рискнули одним добровольцем из числа «подсадных уток». Операция прошла без сучка и задоринки, и в тот же день я переправил на Землю Артура ещё пятерых «уток». Таким образом, отпала необходимость вести за собой по Тоннелю в бесконечность сотню человек. Мало того, теперь мне не нужно было самому пересекать этот ад – достаточно присутствия адепта по другую сторону бесконечности, чтобы с его помощью совершить мгновенный прыжок. Кстати говоря, я предлагал Бренде посетить коронацию, а затем вернуться назад, «ухватившись» за Моргана, но она наотрез отказалась. Скорее всего, из-за Брендона. Как я подозреваю, за всё это время они ни разу не связывались – оба, что называется, пошли на принцип. Бедные мои близняшк и…

Я увеличил интенсивность Образа и заключил семерых детей Одина в силовой кокон. Они ещё не успели осознать, что происходит, как я дал мощный импульс в бесконечность и в мгновение ока переправил их к Бренде. Холл дома опустел, в нём осталось только три человека – я, Дионис и темноволосый парень по имени Джона, тот самый, с которым я познакомился, когда он покидал Дом Света.

– Порядок, Артур, – сообщила сестра. – Они все у меня. Целы и невредимы. И, как обычно, немного напуганы.

– Значит, прощаемся?

– Нет, погоди. Я насчёт Брендона и Бранвены…

– Только что они поженились. Бранвена теперь королева.

– Я всё думала об этом… В общем, ты не в курсе, они уже были близки?

– Как же так? – удивился я. – Ведь ты должна знать…

– Значит, да?

– Да.

– ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ!!! – Мысли Бренды, всегда такой сдержанной и уравновешенной девочки, вдруг стали путанными, неконтролируемыми. Такую смесь радостного испуга, надежды и облегчения, должно быть, испытывает приговорённый к смерти человек, когда ему зачитывают акт об амнистии… В следующий момент, так и не попрощавшись со мной, сестра прервала связь.

Несколько секунд я неподвижно стоял посреди холла, оправляясь от эмоционального шока, полученного вследствие невольного прикосновения к потаённым мыслям Бренды. К счастью, шок был лёгкий и никаких неприятных ощущений у меня не вызвал.

– Всё в порядке? – спросил Дионис.

– Абсолютно всё, – ответил я, усаживаясь в кресло. – Одно дело сделано.

– Тогда я удаляюсь. Концовка церемонии обещает быть впечатляющей. – Он бросил беглый взгляд на скромно стоявшего у стены Джону и добавил:

– Моё мнение по этому поводу ты знаешь. Так что сам решай, на свой страх и риск.

С этими словами Дионис открыл вход в Тоннель и был таков. Как говорят в подобных случаях, он умыл руки.

Я жестом предложил Джоне садиться и некоторое время молча смотрел на него, взвешивая в уме, с чего начать наш разговор.

– Амадис передал мне твою просьбу, – наконец произнёс я. – И рекомендовал принять тебя в мою команду. Он очень высокого мнения о тебе.

– Да, – сказал Джона. Это был не вопрос, не утверждение, а просто констатация факта.

– Вообще я склонен доверять суждениям Амадиса о людях… за исключением тех случаев, когда речь идёт о хорошеньких женщинах. – Тут я сделал паузу и мы оба понимающе улыбнулись. – Поэтому я отнёсся к его рекомендации серьёзно.

– Да, – снова сказал Джона.

– Вижу, ты немногословен, – заметил я.

– Напротив, – возразил он. – Боюсь, я слишком разговорчив. Мне следовало бы молчать, пока вы ни о чём меня не спрашивали.

– Гм… ладно. Дионис рассказал, что ты предупредил его о попытках Рахиль внедрить в мою команду шпионов. Это так?

– Да. Я узнал об этом от жены и счёл нужным поставить в известность Диониса.

– Почему?

Джона с немалой долей горечи усмехнулся.

– Мои соплеменники сказали бы, что из страсти к предательству.

– Меня мало интересует, что сказали бы твои соплеменники. Я хочу знать о твоих истинных мотивах.

– Если серьёзно, – ответил он, – то я считаю, что никто не вправе вмешиваться в строительство нового Дома. По моему убеждению, это аморально и неэтично. И кроме того… В общем, я не сомневался, что в конечном итоге все шпионы будут разоблачены, и тогда частная инициатива Рахиль могла быть расценена как целенаправленная политика всего Израиля. Потому я предупредил Диониса – пока дело не приняло дурной оборот.

– Понятно, – сказал я. – Между прочим, Дионис считает тебя весьма порядочным и ответственным человеком, но слишком амбициозным и не в меру честолюбивым.

– Возможно, он прав, – не стал отрицать Джона. – Как говорят, со стороны виднее.

– Он полагает, – продолжал я, – что ты не удовольствуешься той ролью, которую я отвожу другим членам моей команды из числа отверженных, и будешь претендовать на нечто большее, чем просто обретение Дома.

– Это правда. Каждый человек стремится занять место, которое, по его мнению, он заслуживает. А я ценю себя достаточно высоко.

– Ты довольно откровенен.

– Лучше быть откровенным, чем лукавым.

– Ну раз так, то скажи откровенно, какими ещё соображениями, помимо порядочности, ты руководствовался, открыто выступая против политики Рахиль? Ведь это стоило тебе места королевского советника.

– Зато я добился расположения Амадиса, а многие дети Света постепенно перестали видеть во мне чужака. Что же касается политического курса Рахиль, то он был изначально обречён. Я предвидел тот день, когда Амадис, чтобы избежать междоусобицы, всё-таки уступит светскую власть Брендону, и тогда моя лояльность будет… БЫЛА БЫ зачтена. Но гибель Рахиль перечеркнула все мои планы. Я не мог оставаться в Доме, который вот-вот вступит в войну с моим народом.

– А почему вообще ты принял подданство Дома Света?

– Во-первых, потому что его приняла моя жена. А во-вторых, и это, пожалуй, главное, в Израиле мне все равно ничего не светило. Формально я принадлежу к королевской семье, но вместе с тем я незаконнорожденный и полукровка. К тому же детство и юность я провёл в мире простых смертных, даже не подозревая о своём происхождении. Вы, конечно, обратили внимание на мой акцент.

– Английский, – сказал я. – Нет, скорее американский.

– Я был гражданином Конфедерации, – подтвердил мою догадку Джона. – И я покривлю душой, если скажу, что очень привязан к Земле Обетованной.

– То есть, ты так и не прижился в Доме Израилевом?

– Увы, да. Будь я ПРОСТО полукровкой и незаконнорожденным, никаких проблем с моей ассимиляцией не возникло бы. Но себе на беду я оказался сыном Исайи Бен Гура, и одним этим фактом нажил себе много врагов среди ближайших родственников. Если бы я только знал, что всё так обернётся, то скрыл бы свидетельства своего происхождения.

Я вздохнул.

– Если б мы могли предвидеть будущее, то были бы не людьми, а богам и… Кстати, о богах. Я не собираюсь строить сакральное государство, мой Дом будет светским, но в основе своей христианским. Тебя это не смущает?

Джона внимательно посмотрел на меня и произнёс:

– Амадис говорил мне о вашей манере давать вполне определённые ответы иносказательно, облекая их в форму вопросов. Он называет это уклончивостью наоборот.

– М-да, – сказал я задумчиво и немного растеряно. – Амадис верно подметил. Признаю, есть у меня такая привычка. Это проистекает из того, что зачастую я принимаю решения на бессознательном уровне, опираясь не на логику, а на интуицию… Однако вернёмся к нашим баранам.

– Вы насчёт религии?

– Да.

– Честно говоря, меня это мало волнует. По своим убеждениям я агностик, а что касается этических норм, то иудаизм и христианство исповедуют схожие ценности; в мире, где я родился, они называются общечеловеческими. В конце концов, Иисус был сыном Израиля. – Тут Джона ухмыльнулся. – Знаете, многие мои соплеменники втайне гордятся этим фактом, хотя и считают христианство ересью. Между прочим, ваш Дом намерен признать верховенство Иоанна, или же вы примкнёте к последователям Симона-Петра?

– Не знаю, – покачал я головой. – Сейчас наши священнослужители только свыкаются с тем, что Иисус, которого они чтили, на самом деле был лишь резонансным проявлением настоящего Иисуса. Идут затяжные дискуссии, уточняются многие постулаты, в ближайшее время патриарх Иерусалимский намерен созвать внеочередной собор – и тогда мне придётся несладко. – Я вздохнул. – Очень несладко.

– На этот собор будут приглашены представители петристов и иоаннитов?

– Чтобы они передрались там? Нет, боже упаси. Я сам выступлю с докладом и постараюсь объективно обрисовать настоящее положение дел в Экваторе. Скорее всего, вместе с новым Домом возникнет и новая ветвь вселенского христианства. Архиепископ Авалонский предложил любопытную идею насчёт вторичной божественной манифестации… – Я умолк и взглянул на часы, показывающие время Царства Света. Разговор о религии напомнил мне, что близится к концу торжественное богослужение в Главном храме Митры. – Ну ладно, мне пора. У тебя день на сборы и прощание с Экватором. Если не передумаешь, жди меня завтра в Сумерках. Мы отбываем сразу после моей и Брендона встречи с царём Давидом.

– Вы будете вести переговоры? – поинтересовался Джона.

– Переговоры будет вести Брендон, – уточнил я. – Ведь он король Света. Моё в них участие ограничится ролью наблюдателя. Поэтому не опаздывай – если переговоры затянутся, я не буду ожидать их конца. У меня очень много дел в Срединных мирах.

– Я не опоздаю, – пообещал Джона. – И не передумаю. Я сейчас же отправлюсь в Сумерки и проведу свой последний день в Экваторе, наслаждаясь красотами Олимпа.

А я отправился в Солнечный Град, чтобы присутствовать на праздничном пиру по случаю коронации Брендона. Беспечно поглощая священное жаркое из умерщвлённого в храме быка, я даже не подозревал, что в это самое время Джона готовит мне большую свинью. При оценке людей я слишком полагался на свою интуиции, за что меня не единожды критиковал Дионис, предрекая тот день, когда я крупно ошибусь. Увы, так и случилось. В самый неподходящий момент моя интуиция дала осечку.

Taken: , 1