"Сын сумерек и света" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

Taken: , 1

ГЛАВА 4

Во сне ко мне пришло озарение. Я проснулся и сел в постели, протирая глаза. Наконец-то я понял, почему первым делом пришёл сюда. Мой подсознательный порыв наведаться в Сумерки Дианы, помимо чисто сентиментальных мотивов, имел вполне рациональное объяснение. Мне следовало бы догадаться об этом значительно раньше.

До конца сиесты оставалось ещё больше часа. Я облачился в новую одежду, подаренную мне Брендоном (он и Бренда подолгу гостили у Пенелопы и имели в её доме собственные гардеробы), умылся, причесался и покинул свою комнату. Миновав дверь, за которой спала моя сестра, я вошёл в соседнюю и очутился в просторном кабинете с книжными шкафами, несколькими мягкими креслами, письменным столом и персональным компьютером в углу. Он-то и был мне нужен – старый добрый компьютер Дианы. Тот самый хорошо знакомый мне компьютер, не претерпевший за время моего отсутствия никакой модернизации, даже клавиатура осталась прежняя. Должно быть, Пенелопа хранила его в память о матери, регулярно очищая его от пыли и время от времени производя профилактический ремонт.

Понадеявшись, что машина в рабочем состоянии, я устроился в удобном вращающемся кресле и включил питание. Компьютер заработал и начал загружаться. В первый момент я обрадовался, но спустя пару секунд огорчённо вздохнул. Судя по информационным сообщениям, выводимых на экран дисплея, на компьютере была установлена другая операционная система – а это не сулило ничего хорошего.

«Пенни, девочка, – раздражённо подумал я. – Спору нет: в хитросплетениях программного обеспечения Дианы сам чёрт ногу сломает, но ведь это самое главное, а всё остальное – просто груда железа. И уж если ты решила хранить компьютер в память о матери, то прежде всего тебе следовало бы позаботиться о сохранности системы».

По окончании загрузки прозвучала жизнерадостная мелодия, и на экране вместо стандартного приглашения появилась красочная заставка с текстом:

ПРИВЕТ, ПЕННИ! Я К ТВОИМ УСЛУГАМ.

НАДЕЮСЬ, ТЫ НЕ ЗАБЫЛА НАШ ПАРОЛЬ?

Поскольку пароля я не знал, то поступил так, как поступили бы девяносто девять из ста человек на моём месте, – просто нажал клавишу ввода.

Появившаяся вслед за этим картинка была не такая красочная, как предыдущая, мелодия напоминала похоронный марш, а текст был более сух и официален:

ВЫ НЕ ПЕНЕЛОПА.

ПОЖАЛУЙСТА, ВВЕДИТЕ КОД ДОСТУПА.

В ответ я набрал код, который обычно использовала Диана для защиты наиболее ценной информации от несанкционированного вмешательства. Я с тревогой ожидал сообщения вроде: «Код доступа неверен. Введите правильный код», но компьютер после довольно длительных «раздумий», сопровождаемых сигналами различной частоты, наконец выдал ответ:

ИЗВИНИТЕ.

ОШИБКА ПРИ ЧТЕНИИ КРИСТАЛЛА.

ПОВТОРИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЦЕДУРУ.

ВВЕДИТЕ КОД ДОСТУПА.

Я облегчённо вздохнул и повторил процедуру – правда, с аналогичным результатом. И ещё раз, и ещё… Это значило, что область памяти с нужной мне информацией существовала, но доступ к ней из стартового меню был закрыт. Я перезагрузил компьютер и попытался прервать выполнение начальной программы в процессе конфигурирования системы, однако не преуспел в этом. Компьютер продолжал загрузку, никак не реагируя на нажатие клавиш, затем снова предложил Пенелопе ввести пароль. НАШ ПАРОЛЬ.

Я уже решил было поискать сменный системный кристалл, чтобы попробовать загрузиться с него, как вдруг в голову мне пришла забавная мысль, и я шутки ради отстучал:

БРЕНДОН ДУРАК!

– Брендон дурак! – прозвучал из динамика задорный голос Бренды. Машина вышла из стопора и начала грузить сервисную оболочку.

«Ах ты шалунья!» – подумал я в адрес сестры; теперь я знал, кем была установлена новая система.

Наконец компьютер сообщил, что готов к работе. Я немного полюбовался наглядным, привлекательным и очень удобным для пользователя графическим интерфейсом, быстро разобрался, что к чему, и запустил программу поиска файлов. В качестве параметров поиска я задал временной интервал – два года с момента моего исчезновения, а на запрос, показывать ли скрытые и защищённые паролем файлы ответил утвердительно и ввёл код доступа.

Я почти не сомневался, что вновь получу сообщение об ошибке при чтении кристалла, однако в процессе поиска никаких сбоев не произошло, и в конце концов на экран был выведен внушительный список файлов, многие из которых, судя по их именам, содержали нужную мне информацию.

На этом моё везение закончилось. При попытке раскрыть какой-либо из этих файлов, я неизменно получал ответ:

ТАКОГО ФАЙЛА НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

СОЗДАТЬ НОВЫЙ?

Только однажды мне для разнообразия «повезло»:

ФАЙЛ ИСПОРЧЕН. ВОССТАНОВЛЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ.

СТЕРЕТЬ ИСПОРЧЕННЫЙ ФАЙЛ?

Я выругался, помянув не очень добрым словом сестру, и устало откинулся на спинку кресла. Что же мне делать?..

– Что-то не ладится, брат? – услышал я за спиной тихий голос и резко повернулся.

Передо мной (легка на помине) стояла Бренда, одетая в цветастую рубашку, короткую клетчатую юбку и чёрные нейлоновые чулки. Её льняные волосы были стянуты на затылке в «конский хвостик».

– Прости, что вошла без спросу, – сказала она. – Но я думала, что здесь Пенни. Тебе помочь?

– Боюсь, это уже безнадёжно, – ответил я не столько зло, сколько обречёно. – Сама посмотри.

Бренда приблизила лицо к экрану, пробежала взглядом сообщения и кивнула.

– Да, ты прав. Но не в том, что это безнадёжно, а насчёт того, что я маленькая засранка.

– Извини… – смущённо пробормотал я.

– Брось, – отмахнулась Бренда. – Ты верно меня охарактеризовал. Такой я была пятнадцать лет назад, когда возомнила себя великим программистом. Малышка Пенни обожала играть с Дианиным компьютером и упорно не хотела признавать никакой другой – даже при всём том, что он не всегда корректно реагировал на команды, вводимые с клавиатуры, а порой ни с того ни с сего зависал.

– Диана почти никогда не прикасалась к клавиатуре, – объяснил я. – Её разум взаимодействовал с операционной средой, минуя железо, и, соответственно, используемая ею система ввода-вывода имела свою специфику.

– Поэтому я установила новую. Впрочем, я не оправдываюсь, мне следовало бы предварительно заменить кристалл, но я была слишком самонадеянна и считала, что сумею сохранить все данные в полной неприкосновенности. Я понятия не имела о существовании этих скрытых файлов.

– Да ладно уж, – сказал я. – После драки кулаками не машут. От Дианиных файлов остались одни лишь названия, а содержавшаяся в них информация потеряна безвозвратно.

– Вовсе нет, – живо возразила Бренда. – Хоть единожды записанная на кристалл информация остаётся там навсегда. Принцип «не вырубишь топором» в известной мере применим и к компьютерам. Если ты не возражаешь, я попытаюсь исправить содеянное.

– Хорошо.

Я освободил ей кресло, и сестра села в него, закинув нога на ногу.

– Искать потерянную информацию на кристаллических накопителях одно удовольствие, – сказала она. – Не то что на магнитных дисках. Но мне нужна какая-нибудь зацепка, характерная деталь, которая позволила бы идентифицировать искомые фрагменты. Иначе программа начнёт восстанавливать подряд все файлы, которые были когда-либо стёрты, переписаны или перемещены, а для этого может просто не хватить памяти; не говоря уж о том, сколько времени нам понадобится, чтобы все их просмотреть и отсортировать.

– Символ бесконечности, – ни секунды не раздумывая, ответил я. – Он должен присутствовать во всех интересующих меня файлах.

– Вот и хорошо. Сначала программа отыщет все фрагменты, где присутствует этот значок, а затем уже по ним восстановит файлы… Гм, будем надеяться, что так оно и произойдёт.

Бренда вызвала программу, в окне запроса ввела символ бесконечности, и запустила её на исполнение. На экране появилась надпись: «ЖДИТЕ» – и сообщение о размере просканированного участка кристалла в процентном соотношении.

– Судя по скорости сканирования, – заметил я, – это займёт не более пяти минут.

– Первый проход, – уточнила Бренда. – Поиск и восстановление фрагментов, где имеется символ бесконечности. Сканирование будет повторяться снова и снова – до тех пор, пока файлы не будут восстановлены целиком.

– Интересно, кто автор этой мудрёной программы? – произнёс я, указывая на текст в рамочке, который грозно предупреждал об ответственности за незаконное использование и распространение данного продукта. – Некий С. Брендон. Неужто наш братец?

– Нет, это я. Сильвия Брендон – так меня зовут в том мире, где я живу.

– А как там зовут Брендона?

– Артур Брендон.

– Весьма польщён, – искренне сказал я. Мне действительно было лестно, что брат взял моё имя.

Бренда сжала мою руку и ласково заглянула мне в глаза.

– Нам тебя очень не хватало, Артур. Мы все по тебе скучали.

– Спасибо, – растроганно ответил я.

После третьего прохода программа сестры завершила свою работу, доложив об успешном восстановлении всех файлов, содержащих символ бесконечности. Благодаря тому, что в памяти компьютера сохранилась информация о размерах искомых файлов, мы сэкономили уйму времени на их идентификацию, сортировку и переименование, так что уже через полчаса после появления в кабинете Бренды я имел в своём распоряжении информацию о расчётах Дианы её пути к Истокам Формирующих.

– Теперь прокрути весь маршрут, – обратился я к Бренде. – По десять координат на одну экранную страницу с интервалом в одну секунду. Думаю, при такой скорости я смогу оценить данные в общих чертах.

– Это невозможно, Артур! Диана сделала расчёты для более чем миллиона миров.

– Ого! И никаких признаков сходимости?

Бренда покачала головой.

– Увы.

– Тогда давай последние три тысячи.

Сестра нажала несколько клавиш, и на экране замелькали ряды цифр, сменяясь через каждую секунду. Склонившись над правым плечом Бренды, я смотрел на дисплей и всё больше хмурился. На исходе пятой минуты цифры остановили свой бег, и тут меня ждал неприятный сюрприз – резюме, составленное Дианой. Оно было ещё менее оптимистичным, чем сухой язык безжалостной математики. Она с самого начала знала, что идёт на верную смерть.

Я выпрямился и в сердцах произнёс:

– Проклятье!

– А ты уверен в правильности асимптотических условий? – спросила Бренда.

Вот тут-то, друзья, я и попался. Я вообще сглупил, что согласился принять её помощь, если ещё не решил, в какой мере довериться ей. Но с другой стороны, что мне оставалось делать, когда она вошла? Прогнать её? Выключить компьютер и самому уйти?

– Выведи исходные посылки, – сказал я.

Бренда так и сделала.

Конечно же, асимптотические условия были поставлены неверно. В корне неверно. Ведь Диана не знала того, что знаю теперь я…

Я крепко призадумался. Мне очень не хотелось раскрывать Бренде все свои карты, равно как и не хотелось выказывать ей своё недоверие; но я сам поставил себя в такое положение, когда приходилось выбирать одно из двух – либо то, либо другое.

Сестра сама разрешила мои сомнения. Она повернулась ко мне и сказала:

– Я могу уйти, Артур. Честное слово, я не обижусь.

Разумеется, она могла схитрить, но я предпочёл ей поверить. А вернее, я был сражён наповал ангельски-невинным взглядом её прекрасных голубых глаз. Обладатель такого взгляда, по моему убеждению, был физически неспособен замышлять какую-нибудь гадость. Возможно, вы сочтёте меня наивным, доверчивым и крайне сентиментальным человеком – ну что ж, пусть будет так. Как ни странно, мне нравятся эти черты моего характера.

Я повернул кресло с Брендой к компьютеру и начал диктовать ей исходные данные. Она проворно вводила их в память, её пальцы порхали над клавиатурой, словно мотыльки, а с губ то и дело срывались комментарии: «Ужасно!», «Невероятно!», «Нет, это каким же извращённым умом нужно обладать, чтобы придумать такую жуткую асимптотику!» Последнее её замечание, как мне думается, было сделано в адрес творца всего сущего.

Закончив ввод данных, Бренда произвела ещё несколько манипуляций, затем повернулась ко мне и заявила:

– Я подключилась к одному крупному вычислительному центру на Земле Хиросимы. Это позволит нам значительно сэкономить время, достигнув вместе с тем высокой точности приближения.

– А что это за Земля Хиросимы? – поинтересовался я.

– Мир, в котором мы с Брендоном живём. Tellus 0073-BAT по каталогу. Назван в честь… вернее, в память о городе, который полвека назад был подвергнут ядерной бомбардировке.

– Да, да, что-то припоминаю. Раньше это была Земля Проигравшего Наполеона Четыре, а до этого – Земля Юлия Цезаря Сто Тринадцать. Громоздкие названия.

– Вот их и сменили, – сказала Бренда. – Правда, после твоего исчезновения были сброшены бомбы ещё на одну Хиросиму, в другом мире, и там это сделали не русские, а американцы. Но название закрепилось за этим.

– Понятненько, – сказал я.

С обозначением миров всегда были проблемы, и ещё никто не нашёл их лучшего решения, чем неудобочитаемые, но точные каталожные наименования типа Tellus такой-то, Umbra такая-то и так далее. Беда состояла в том, что в каждом языке название мира напрямую сопряжено со словом, обозначающим почву под ногами; то есть по большому счёту, все миры носят одно и то же имя – Земля. Даже если заимствовать названия из местных языков, все равно путаница неизбежна, потому как количество населённых миров бесконечно, а разнообразие языков ограничено, пусть и в довольно широких пределах. Так что общее число слов, которые в переводе значат Земля, хоть и велико, но конечно, причём значительную их часть составляют вариации на заданную тему – Зямля, Семла, Жемя и прочее в том же духе. Яркий пример тому – обширная группа Теллурианских миров, которые в Экваторе контролируются сразу несколькими Домами. К этой группе по всем основным признакам принадлежит, кстати, и мир, где я провёл последние двадцать лет своей жизни. Я решил назвать его Землёй Артура. В честь моего прадеда, конечно, не поймите меня превратно.

Бренда запустила программу на исполнение и поднялась с кресла.

– Готово. Теперь остаётся только ждать.

– Как долго?

– Всё будет зависеть от скорости сходимости. Может быть, час, а может, и целую неделю.

– Хорошенькое дельце!

– Но я думаю, что нескольких часов будет достаточно, – добавила Бренда. – Если, конечно, искомый предел не лежит в области сильных нерегулярностей.

– Будем надеяться, что это так, – сказал я. – Очень хотелось бы верить, что всё обойдётся.

– Вера, надежда, любовь… – Бренда сочувственно поглядела на меня и вздохнула. – Артур, я голодна. Пойдём перекусим. Все равно в ближайшие час-полтора делать на здесь нечего.

Я безразлично пожал плечами.

– Как скажешь, сестричка.

Мы спустились вниз и прошли в кухню, где Бренда в один момент вскипятила воду в чайнике, приготовила целый кувшин горячего кофе и сделала десяток бутербродов с мясом, сыром и зеленью. Мы уселись за стол и приступили к еде.

Я быстро умял два бутерброда, запивая их кофе, потом откинулся на спинку стула и достал из кармана сигарету. Бренда ела с отменным аппетитом, а я молча курил, пил кофе и любовался ею. Без сомнений, она была самой прелестной из моих сестёр, родных и сводных, даже маленький рост ничуть не портил её, лишь выгодно подчёркивая её красоту – хрупкую и изящную. Бренда не отличалась какой-то особенной женственностью, но у неё в избытке было то, что нравилось мне больше, чем женственность, – сила духа и жизнелюбие.

После четвёртого бутерброда Бренда поумерила свой гастрономический пыл и спросила:

– Ты давно вернулся?

– Совсем недавно. Этот мир – первый из Экваториальных, который я посетил после своего отсутствия.

Сестра взяла с тарелки пятый бутерброд, с сомнением посмотрела на него, затем всё же откусила небольшой кусочек.

– Стало быть, – произнесла она. – Срединные миры существуют?

– Да.

– И Истоки Формирующих – вовсе не измышления Врага?

Это был вопрос, которого я ожидал. До того как Бренда застала меня работающим с компьютером и предложила мне свою помощь, до того как она посмотрела на меня своими невинными голубыми глазами, я не мог решить, в какой степени ей доверять. Но её взгляд пленил меня и развеял все мои сомнения. В детстве Бренда была моей любимицей, и спустя двадцать лет я продолжал испытывать к ней глубокую привязанность. Сердце подсказывало мне, что я могу на неё положиться, что также я могу положиться на Брендона и Пенелопу, и я был склонен прислушаться к голосу своего сердца. Если вам угодно, можете назвать это интуицией – она у меня отменная.

– Истоки есть, – ответил я. – Факт их существования содержится в той информации, что я надиктовал тебе, а ты ввела её вместо исходных посылок Дианы.

– Я это поняла.

– Так почему же спрашиваешь?

– Хотела, чтобы ты подтвердил это прямо и недвусмысленно. Человеку вообще свойственно уточнять уже известное вследствие дурной привычки постоянно подвергать сомнению всё и вся, даже собственные умозаключения. Я называю это жаждой достоверности. – Бренда обворожительно улыбнулась. – Во мне эта жажда особенно сильна; другими словами, я очень любопытна. И я не могу поверить до конца, что ты жив, пока не услышу от тебя рассказ о твоих приключениях.

– Но ведь я перед тобой, – с усмешкой заметил я.

– Ты вполне можешь оказаться призраком.

Я перегнулся через стол и чмокнул сестру в губы.

– Видишь, я реален. Призраки не целуются.

– Ещё как целуются! – возразила Бренда.

Мы оба рассмеялись.

– Ладно, убедила, – сказал я. – Позже я обо всём расскажу, когда с нами будут Брендон и Пенелопа. Вы услышите мою историю все вместе.

Бренда кивнула и осторожно откусила от бутерброда ещё кусочек.

– Не советую, – затем произнесла она.

Я вопросительно взглянул на неё.

– А?

– Не советую рассказывать ОБО ВСЁМ, – пояснила она. – Это неразумно.

– Вот как? Почему?

– Мощь, – сказала Бренда. – Там, у Истоков, таится огромная мощь. Ты дал мне информацию, я запомнила её и при желании могу втайне от тебя рассчитать наименее опасный путь.

– По моим оценкам, – заметил я, – максимальная вероятность уцелеть на самом безопасном пути, рассчитанном со знанием всех асимптотических условий, для среднестатистического причащённого не превышает одной тысячной.

– Одна тысячная уже что-то. Это не одна стомиллионная. При такой вероятности выживания риск становится оправданным. Ставки слишком высоки, игра стоит свеч.

«Чёрт побери! – подумал я, с беспокойством глядя на Бренду. – Либо она дьявольски хитра, либо потрясающая душечка». Мне очень хотелось верить в последнее.

Бренда вновь поднесла ко рту бутерброд, но в последний момент остановилась, тяжело вздохнула и с видимым сожалением положила его обратно на тарелку.

– Знаешь, – сказала она. – Когда я начинаю есть, то никак не могу остановиться.

Я пожал плечами.

– Ну и кушай себе на здоровье.

– Беда в том, что у меня склонность к полноте.

– С трудом в это верится, – заметил я. – С твоей-то фигурой.

Бренда с благодарностью улыбнулась.

– Спасибо за комплимент, Артур, – сказала она. – И тем не менее это так. Я чуть что, сразу полнею, но предпочитаю поддерживать свою фигуру при помощи диеты, не прибегая лишний раз к Формирующим. Я стараюсь беречь нервы.

– Правильно делаешь, – одобрил я. – Ты выглядишь очень молодо и свежо.

– Здоровый образ жизни. К твоему сведению, я занимаюсь гимнастикой, имею несколько медалей, в том числе одну золотую мирового первенства. И, заметь, без всякого колдовства.

– От всей души поздравляю. Кстати, вы с Брендоном живёте вместе?

– Да, – ответила она и тут же поспешила добавить:

– Как брат и сестра.

– Не сомневаюсь, – заверил я её. – И как ваши дела?

– Да так, неплохо.

– Чем вы занимаетесь?

– Брендон психоаналитик, и очень неплохой, между прочим, а я кибернетик.

– То есть ты не просто высококлассный программист, а учёный?

– Да, у меня степень доктора наук. Но иногда, ради собственного удовольствия, я составляю прикладные программы, главным образом, игровые.

– Наверное, детишки от них без ума, – предположил я.

– И не только детишки, – без ложной скромности ответила Бренда. – Некоторые компании готовы были платить мне бешеные деньги, лишь бы я работала на них. – Она рассмеялась, а вслед за ней рассмеялся и я. – Мне перестали докучать только после того как я, чтобы продемонстрировать свою финансовую независимость, скупила контрольный пакет акций одной из известных фирм по производству программного обеспечения.

– Гм, вижу, ты прочно обосновалась на Земле Хиросимы.

– Пожалуй, что да.

– А Брендон?

– Ну… Возможно.

– Вы покинули Солнечный Град из-за тех сплетен о ваших отношениях или потому, что Брендон поссорился с Амадисом?

Бренда помрачнела и принялась нервно постукивать костяшками пальцев по столу. Затем, спохватившись, сконфуженно глянула на меня, взяла сигарету и закурила. Сделав несколько глубоких затяжек, она наконец произнесла:

– Но ведь это одно и то же.

Я удивлённо приподнял бровь.

– Прости, не понял.

– Разве Пенни тебе ничего не говорила?

– Почти ничего. Я знаю только то, что о вас начали распространяться нелепые слухи, затем Брендон не поладил с Амадисом, и вы ушли из Дома.

– Так оно и было, – подтвердила Бренда. – Но началось всё гораздо раньше, пожалуй, ещё до нашего рождения.

– Даже так?

– Да. Ты ведь знаешь, что отец был не в восторге от Амадиса?

– Знаю, – кивнул я. – Он считал, что Амадис слишком долго засиделся в наследниках престола, чтобы стать хорошим королём. Однажды в припадке откровенности отец пожаловался мне, что сам испортил Амадиса, внушив ему сильный комплекс неполноценности, подавив в нём свободную инициативу и самостоятельность. Дескать, Амадис настолько привык быть на побегушках и играть вторые роли, что вряд ли из него получится стоящий монарх. – Я сделал паузу и пытливо посмотрел на Бренду. – Так что, отец оказался прав?

– На все сто, – безапелляционно заявила она. – Опасения отца полностью подтвердились, причём в самом худшем их варианте. Амадис очень дурной король.

Я развёл руки, одновременно пожимая плечами в жесте слепой покорности судьбе.

– Увы, ничего не попишешь. Ведь следующим за Амадисом шёл Александр – а он был бы ещё более дурным королём.

– Александра давно сбросили со счетов, – возразила Бренда. – Да и он сам не желал иметь ничего общего с нашим Домом. Следующим был ты – но ты, к сожалению, чересчур сильно увлёкся Сумерками и стал настоящим Сумеречным, что совсем не нравилось детям Света. Ты открыто исповедовал Мировое Равновесие… а не тайком, как мы с Брендоном. В общем, ты не оправдал папиных надежд, и он вычеркнул тебя из списка претендентов на трон.

Наконец до меня дошло.

– Ага! Стало быть, отец прочил Брендона в короли?

Бренда кивнула.

– Он принял это решение ещё до того, как ты ушёл в бесконечность.

– Вот как? Странно. А я ничего не знал.

– В то время об этом знала только мама. – Бренда несколько секунд помолчала, значительно глядя на меня. – Она упорно настаивала на твоей кандидатуре, и из-за её бескомпромиссной позиции отец долго не решался объявить Брендона наследником престола.

– Даже после моего исчезновения?

– Даже после твоего исчезновения, – с расстановкой произнесла сестра, видимо, в надежде, что я прочувствую свою вину. – Мама любила тебя больше, чем всех нас вместе взятых, она принимала в штыки любые разговоры о том, что ты, возможно, погиб…

– Двадцать семь лет Основного Потока – срок небольшой, – заметил я, скорее оправдываясь сам, нежели оправдывая Юнону.

– При обычных обстоятельствах, да, – не стала возражать Бренда. – Но когда в последующие три года вслед за тобой отправляется четыре сотни человек, и все они, как один, пропадают без вести, то сам собой напрашивается вывод, что тебя уже нет в живых.

– Наверное, ты права, – вынужден был согласиться я. – И когда же меня официально признали умершим?

– Шестнадцать лет назад. Тогда в Пантеоне был установлен пустой саркофаг с твоим именем, состоялась траурная церемония, а отец произнёс надгробную речь, в которой прямо заявил, что видел тебя своим преемником.

– Ловкий ход! – вырвалось у меня. – Таким образом, он дал всем понять, что Амадис давно вне игры.

– Вот именно. После твоих символических похорон только об этом и говорили. И когда отец, выдержав двухнедельную паузу, издал указ о назначении Брендона наследником престола… гм, с формулировкой: «в связи с констатацией факта гибели сына нашего Артура» – это уже ни для кого не явилось неожиданностью.

– Раз так, то почему же Брендон не стал королём?

– Потому что Амадис оказался ещё большим подлецом и негодяем, чем можно было подумать, – гневно ответила Бренда. – Отец рассчитывал лет через двадцать пять – тридцать возвести Брендона на престол, передать все бразды правления в его руки, а самому уйти в тень и спокойно умереть. После завершения Рагнарёка он чувствовал усталость от жизни и понимал, что долго не протянет.

– Это все понимали, – заметил я.

– В том числе и Амадис, а также его мерзкие дружки и любовницы. При известии о назначении Брендона наследником они совсем озверели и сразу же начали бешеную кампанию по его дискредитации. Они активно распускали порочащие его слухи, ему приписывались все смертные грехи, в частности, что якобы он спит со мной. Это была их козырная карта. – Бренда негодующе фыркнула. – И представь себе – многие поверили. Или же сделали вид, что поверили.

– А отец?

– Он хорошо знал нас обоих и понимал, что мы на это не способны. Зато другие наши родственники… Ох уж эти родственники!

– То есть, семейный совет отказался утвердить назначение?

– Категорически, – ответила Бренда и в сердцах добавила:

– Вот олухи-то! Впоследствии они горько пожалели об этом, но было уже поздно.

– А отец не пробовал оказать на них давление?

– Пробовал, но всё безрезультатно. Он давил, сколько было сил… а сил у него оставалось совсем мало. Может быть, тебя удивит это, но ты очень много для него значил, по-своему он даже любил тебя, хотя говорят, что ему было чуждо такое чувство, как отцовская любовь. После твоего исчезновения отец впал в глубокую депрессию, всё чаще стал замыкаться в себе, поговаривали даже, что он тайком смотрел телевизор. Представляешь!

Я содрогнулся. В моей памяти ещё были свежи детские сказки-страшилки о людях, которые, днями просиживая у «дьявольского ящика», постепенно деградировали и превращались в растения. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы иногда посмотреть хороший фильм или узнать свежие новости из мира, который тебя интересует; в принципе, это так же невинно, как прочитать книгу или газету. Но если копнуть глубже, то подавляющее большинство телепередач призваны скрасить серые, однообразные будни простых людей, утомлённых повседневными хлопотами и борьбой за существование, дать выход их неутолённой жажде новизны, позволить им хоть на время сбросить с себя оковы обыденности. Что же касается Властелинов, к услугам которых неисчислимое множество самых разнообразных миров и которые воочию могут повидать всё, что захотят, будь то футбольный матч, вооружённое ограбление банка или взрыв сверхновой звезды, – им нет нужды предаваться грёзам о несбыточном перед голубыми экранами. А если Властелин всё же начинает смотреть телевизор – смотреть по-настоящему, увлечённо, самозабвенно, упоённо, – то это верный признак того, что им овладела апатия, безразличие ко всему на свете, что он потерял вкус к жизни и готовится умереть…

– Так вот, – продолжала Бренда. – Видя, как чахнет отец, Амадис принялся добивать его без жалости и милосердия. Сторонники нашего сводного братца начали клеветать на маму, обвиняя её в том, что будто бы она изменяет отцу. Досталось также и всем нашим сёстрам, естественно, брату Александру, и даже крошку Пенни они не обошли стороной.

– Мерзавцы! – воскликнул я, вскипая от ярости. – Что они ей сделали?

– Лично ей – ничего, – успокоила меня Бренда. – Амадис просто использовал её, чтобы злить отца, зная, какую боль причиняет ему любое напоминание о твоём прегрешении с Дианой. Тогда Пенни была ещё ребёнком и ничего толком не понимала, поэтому мы с Брендоном взяли её под своё покровительство, чтобы оградить от происков Амадиса и гнева отца. Вот так и началась наша дружба.

Я облокотился на стол и обхватил голову руками.

– Господи Иисусе! – простонал я. – Как это гадко!

Бренда удивлённо взглянула на меня.

– Ты стал христианином? Как брат Александр?

Я тихо вздохнул, не отрывая взгляда от дымящейся в пепельнице сигареты.

– Я сам не знаю, кто я теперь, – откровенно признался я. – Но если я и христианин, то уж точно не такой, как Александр… А ты что, имеешь предубеждение против христиан?

– Вовсе нет, – сказала Бренда. – Коль скоро на то пошло, после Митры мне ближе всего Иисус. Я живу в христианском мире, мой муж был католик…

Я поднял голову и в изумлении воззрился на сестру.

– Так ты замужем?!

Не знаю, почему это так поразило меня. Наверное, потому что в моей голове никак не вкладывалось, что она уже взрослая женщина, что ей сорок лет, а может, и больше. Я ведь помнил её маленькой девчушкой и до сих пор думал о ней как о ребёнке.

– БЫЛА замужем, – после короткой паузы уточнила Бренда; гневные нотки в её голосе сменились печальными. – Мой муж погиб в авиакатострофе. Он был простым смертным.

– Извини, – сказал я. – Без сомнения, он был замечательным человеком.

Бренда молча кивнула.

– А дети у тебя есть?

Она отрицательно покачала головой.

Я понял, что избрал не лучшее продолжение нашего разговора. Впрочем, и тема Амадиса меня не вдохновляла. В былые времена мой сводный брат хорошо ко мне относился, мы с ним дружили, а когда я был маленьким, он защищал меня от Александра, который невесть по какой причине возненавидел меня лютой ненавистью. Я был очень огорчён рассказом сестры, из которого следовало, что жажда власти, причём той самой власти, ответственности за которую он всегда боялся и всеми средствами старался избегать её, тем не менее настолько вскружила Амадису голову, что он оказался способным – нет, не на хитрую и утончённую дворцовую интригу, – но на банальную, грязную человеческую подлость. Мне стало обидно до слёз. Конечно, я не исключал и того, что Бренда передёргивает, сваливая всю вину на одного только Амадиса, но даже со скидкой на её очевидную пристрастность было ясно (увы!), Что в общих чертах её рассказ соответствует действительности.

– Стало быть, после смерти отца Амадис изгнал вас из Дома? – спросил я.

– Не совсем так, – ответила Бренда. – Мы сами ушли. Сначала я, потом Брендон. Когда погиб мой муж, я очень остро нуждалась в обществе брата, да и он не мог оставить меня одну. Некоторое время до этого мы старались жить порознь, чтобы не подливать масла в огонь злословия, но долго так продолжаться не могло – слишком уж мы привязаны друг к другу. В общем, Брендон поселился у меня, на Земле Хиросимы, а полгода спустя и вовсе решил не возвращаться в Солнечный Град. Ему было больно смотреть, как все, кому не лень, помыкают Амадисом, государство разваливается, а Дом приходит в упадок прямо на глазах. При виде творящегося беспредела его так и подмывало поднять восстание и силой захватить власть.

– Так он до сих пор метит на корону? – спросил я.

Бренда откинулась на спинку стула и смерила меня долгим взглядом.

– Боюсь, у тебя сложилось неверное представление о ситуации, – сказала она.

– Возможно, – согласился я. – Поэтому я не спешу делать далеко идущие выводы. У меня слишком мало информации, чтобы судить о происходящем. Если мой вопрос чем-то задел тебя, то я прошу прощения.

– Меня задел не сам вопрос, а тон, которым он был задан. Ты, верно, подумал, что Брендон честолюбец, и ему покоя не даёт мысль об утраченной короне. Это не так, нет. Видишь ли, на данный момент ситуация такова, что многие из тех, кто шестнадцать лет назад ратовал за неукоснительное соблюдение права старшинства, теперь хотят видеть Брендона королём. Сам же Брендон от этого не в восторге, ему никогда не улыбалось сидеть на троне отца, но в то же время он горячо любит наш Дом и всё Царство Света. Брендон обладает всеми качествами, необходимыми хорошему монарху, и ему претит дурное управление государством. По большому счёту, его желание занять престол проистекает не из стремления к власти как таковой, но из патриотизма… – Бренда умолкла, будто колеблясь: стоит об этом говорить или нет. Потом всё же сказала:

– Правда, с некоторых пор он отчаянно хочет выйти из игры.

– Почему?

– Он объясняет это тем, что королева Рахиль якобы благотворно влияет на Амадиса.

– А это не так?

– Нет, конечно. Тут Брендон лукавит. На самом деле он чертовски устал от борьбы за власть, ему до смерти надоели мамины интриги.

– Так это Юнона хочет посадить его на трон?

– Не только она, но и многие другие. Однако следует признать, что мама играет в этом деле ведущую роль. Выйдя замуж за короля Марса, она усилила позиции Брендона и вместе с тем – свои собственные. Дом Ареса, даром что недавно восстановлен, весьма могуществен, и его поддержка очень важна для нас. Почти так же безусловно нас поддерживает Дом Теллуса – христианам не по нутру, что Светом заправляет дочь Израиля. То же самое относится и к последователям Магомета. В общей сложности девять Домов из девятнадцати ныне сущих, в том числе и милые твоему сердцу Сумерки, готовы в той или иной форме оказать Брендону содействие в борьбе за престол.

Мне стало горько и тоскливо. Минули, ушли безвозвратно те блаженные времена, когда Дома были едины в своём стремлении сохранить мир между собой, чтобы успешно противостоять экспансии Хаоса. Всё возвращается в круги своя, вспоминаются былые обиды и раздоры, с новой силой вспыхивает давняя и, казалось, уже забытая вражда. Я родился и вырос в эпоху мира и согласия и думал, что так будет продолжаться вечно. Иное представлялось мне диким, ненормальным, противоестественным.

– Гражданская война, – хмуро произнёс я. – Мне это не нравится.

– Брендону тоже, – сказала Бренда. – В последнее время ему так хочется послать всё к чертям собачьим и зажить спокойной жизнью, уступив место вождя Эрику…

– Кому-кому? – удивлённо перебил её я.

– Ах да, ты же не знаешь. Пока ты отсутствовал, у нас появился ещё один брат и две сестрички – Этне и Клара. Сейчас Эрику пятнадцать лет, он живёт вместе с мамой на Истинном Марсе, где находится самая большая колония Светозарных, недовольных нынешним режимом на родине. Эрик воспитывается как настоящий сын Света, но он ещё очень молод, к тому же его, в отличие от Брендона, отец не прочил себе в наследники.

– Понятно. Стало быть, теперь слухи о ваших отношениях уже не вредят Брендону?

– Они потеряли былую актуальность. Со временем люди ко всему привыкают, и многие, даже веря в то, что Брендон спит или спал со мной, уже смирились с этим. К сожалению, нашему отцу не хватило выдержки подождать лет десять-пятнадцать, пока всё не утрясётся само собой. – Несколько секунд Бренда помолчала, что-то взвешивая в уме, потом добавила:

– Впрочем, не исключено, что я упрощаю ситуацию. Многие предпочитают закрывать глаза на нашу мнимую связь, исходя из сегодняшнего опыта, но останься отец в живых, Амадису не представилось бы случая продемонстрировать свою полную несостоятельность как монарха, а Рахиль из Израиля не была бы королевой Света. Так что я, честно говоря, даже не знаю, как бы тогда к нам относились.

«Пенни, детка, – с некоторой досадой подумал я. – Ты была не до конца откровенна с папочкой. Интересно, о чём ты ещё умолчала?»

И я осторожно закинул удочку:

– А Брендона не посещала мысль жениться на тебе и таким образом оттолкнуть от себя союзников, уж коль скоро он хочет выйти из игры?

Ничего не заподозрив, Бренда проглотила наживку и ответила:

– Нет, такое нам в голову не приходило. Но была другая идея, не столь радикальная, чуть помягче и поизящнее.

– Какая?

– Не далее как год назад Пенни и Брендон решили пожениться.

– Да ну! – воскликнул я, сделав вид, что поражён этим известием.

– Так оно и было. Брендон наивно полагал, что браком с незаконнорожденной дочерью своего брата и своей тётки он окончательно скомпрометирует себя, и поспешил сообщить эту радостную весть маме. Однако мама заявила, что это ничего не меняет. Дескать, дело зашло так далеко, что он уже не может выйти из игры – зато может усложнить жизнь себе и своим сторонникам.

Ну и ну! Неужто в Царстве Света царит такой бардак?

– И тогда Брендон отказался от брака с Пенелопой?

– Нет, он все равно хотел жениться на ней, потому что сентиментально влюблён в неё. – Бренда улыбнулась. – Глупенький!

– Значит, отказалась Пенелопа?

– Да, она не захотела быть втянутой в политическую борьбу. Она сама себе Дом и предпочитает оставаться нейтральной. Кроме того, Пенни склонна видеть в Брендоне друга и старшего брата, но не мужчину. И вообще, она во многом ребёнок; женщина в ней всё ещё дремлет. Она приняла предложение Брендона только в надежде помочь ему, и я не думаю, чтобы она отчётливо представляла все последствия такого решения. Это был благородный жест с её стороны, по-детски самоотверженный, но едва лишь стало понятно, что её жертва будет напрасной, Пенни сразу же отступила.

Я удовлетворённо хмыкнул. Слава богу, Пенелопа не солгала мне. Она просто умолчала кое о чём, не сказала всей правды, что было вполне естественно. Тем не менее это задело меня.

Я взял начатый сестрой бутерброд, мигом слопал его и запил глотком остывшего кофе.

– Да, кстати, Бренда. Ты не прочь немного посплетничать?

– О чём?

– Об этой сенсации века, о женитьбе Амадиса на Рахиль из Дома Израилева. Пенелопа говорит, что существует несколько версий происшедшего.

– И небось, она изложила тебе ту, согласно которой Амадис убедил царя Давида отдать за него свою дочь и принять в невестки Каролину.

– Да. А разве не так?

– Так считает Брендон; вернее, хочет так считать. А Пенни во всём, что касается политики, привыкла доверять его мнению… Или делает вид, что доверяет – вот уж не пойму.

– Так что же произошло на самом деле? – нетерпеливо осведомился я.

– В действительности всё было с точностью наоборот. Царь Давид сам пришёл к выводу, что без притока свежей крови его Дом, понёсший большие потери в Рагнарёке, рано или поздно зачахнет, и уже смирился с необходимостью нарушить чистоту своей расы. Но он бы не был настоящим сыном Израиля, если бы не попытался извлечь из этого выгоду… – Бренда умолкла, так как в этот момент послышались голоса в холле, а спустя несколько секунд в кухню вошли мой брат и моя дочь, свежие и отдохнувшие после сиесты.

Пенелопа приветливо улыбнулась моей сестре, а меня, после некоторых колебаний, поцеловала в щеку.

– Привет, – сказала она. – Как спалось?

– Спасибо, – ответил я, млея от её поцелуя. – Очень хорошо.

– А Бренда, по своему обыкновению, всю сиесту провозилась с компьютером, – заметил Брендон, усаживаясь на стул. – Мой тебе совет, Артур: ни в коем случае не поддавайся соблазну поиграть в её игры.

– Это почему?

– Она спец в этом деле. Гений. Её игры чертовски убедительны, они засасывают как трясина. Не в обиду сестрёнке будет сказано, но я как психолог со всей ответственностью заявляю, что её фирма занимается производством и распространением компьютерных вирусов.

– Гнусная клевета! – обиженно воскликнула Бренда.

– Вирусов электронной шизофрении, – невозмутимо уточнил Брендон. – Перед ними бессильна любая антивирусная программа.

Я ухмыльнулся и сказал:

– Ты меня заинтриговал, братец. Теперь я обязательно испробую эти игры. А ты подумай, не заняться ли тебе их рекламой. У тебя здорово получается.

Между тем Пенелопа взяла с тарелки один из приготовленных сестрой бутербродов и весело заявила:

– Сейчас мы слегка перекусим, а к исходу цикла закатим пир горой. Мы с Брендой сообразим что-нибудь необыкновенное по случаю возвращения блудного отца и брата.

– Хорошая мысль, – сказала Бренда. – У меня уже есть кое-какие идеи.

– Да, вот ещё что, – отозвался Брендон, закуривая сигарету. – Насчёт возвращения. Артур, ты не думаешь, что пора рассказать нам, где ты был и что с тобой произошло?

– Как раз это я и собираюсь сделать, – ответил я.

Пенелопа пододвинула стул и села рядом со мной, подперев голову рукой. Её большие карие глаза смотрели на меня с любопытством и нетерпением, и тут я живо представил, как в них появляется осуждение и даже враждебность, когда я упомяну о Дейрдре. Может быть, я слишком возомнил о себе, вряд ли я значил для Пенни так много, но всё же я не хотел рисковать, ставя под угрозу наши отношения, которые только начали складываться.

В общем, я решил пока что ничего не говорить о Дейрдре. Пока – а там видно будет.

Taken: , 1