"Сын сумерек и света" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

Taken: , 1

ГЛАВА 10

Мы ехали по узкой извилистой улочке, ведущей в центр города, подковы наших лошадей мерно цокали о гладкие булыжники мостовой. Дорогой нам то и дело встречались вооружённые мужчины, пешие и конные, в белых плащах с чёрным крестом рыцарей ордена Святого Духа. Некоторые из них останавливались и глядели нам вслед – но не на меня, а на моего спутника, молоденького пажа со светлыми льняными волосами, чудными голубыми глазами, хрупкой изящной фигуркой и смазливеньким девичьим личиком.

В конце концов Бренда не выдержала и тихонько фыркнула.

– Проклятье, Артур! Твоя затея не выгорела. Все сразу признают во мне женщину.

Я покачал головой.

– Вовсе нет, сестричка, ты ошибаешься. Они думают, что ты мальчик. Красивый, очаровательный мальчик. Многие крестоносцы обожают таких, как ты, только мужеска пола.

Бренда скривила свои губки в гримасе глубокого отвращения.

– Фу, как это противно! Безобразие!

– А что ты ещё ждала от питомцев нашего старшего братца? Сам он, правда, не педераст, но любит держать в своём окружении извращенцев. Они психически неустойчивы и легче поддаются влиянию со стороны сильной личности.

Бренда зябко повела плечами и содрогнулась всем телом, когда очередной крестоносец бросил взгляд чуть пониже её талии.

– Зря я послушалась тебя, брат. Нужно было не умничать и оставаться твоей сестрой.

– Да, – сказал я. – Но вот беда: сестре рыцаря не пристало щеголять в мужских брюках или коротенькой юбочке. Насчёт этого порядки здесь строгие.

– Какое варварство! – недовольно проворчала моя урбанизованная сестра. – Лес дремучий.

Я только хмыкнул в ответ. Бренда сама настояла на том, чтобы сопровождать меня в этой прогулке, формальной целью которой была моя встреча с Александром лицом к лицу – правда, только формальной. На уме у меня было нечто совершенно иное, но я предпочитал ни с кем не делиться моими планами, чтобы ещё больше не волновать родных, которые и так отнеслись к моей идее неодобрительно. Бренда, видимо, заподозрив что-то неладное, вцепилась в меня мёртвой хваткой, и вскоре я понял, что взять её с собой будет стоить мне гораздо меньше нервов, чем убедить её отказаться от этой затеи, а потом ещё переживать, гадая, не отправилась ли она тайком за мной. Навязчивость Бренды, хотя я находил её общество в высшей степени приятным, слегка озадачивала меня, а её чрезмерная забота о моей безопасности и вовсе приводила в растерянность. Я всё больше убеждался, что дед Янус был прав, полагая, что Бренда видит во мне не старшего брата, а скорее достойную замену отца, которого она, судя по рассказам родственников, очень любила, и который, в свою очередь, относился к ней с гораздо большей теплотой и нежностью, чем к другим своим детям. Такое предположение, что толку отрицать, очень льстило моему самолюбию. То, что я не питал никаких тёплых чувств к отцу, ещё не значило, что я не хотел быть на него похожим…

Итак, Бренда отправилась вместе со мной, и я был вынужден принять дополнительные меры предосторожности и внести определённые коррективы в первоначальный план моих действий. Согласно первому исправленному сценарию мы должны были изображать из себя брата и сестру, кем мы, собственно, и являлись. Однако, когда дело дошло до переодевания, обнаружилось, что Бренда совсем не умеет носить средневековые дамские наряды; к тому же пышные многослойные юбки, длинные, тяжёлые, сковывающие движения, вызывали в ней решительный протест, и она всё время норовила задрать их повыше, давая свободу ногам, что уж никак не вязалось с образом благовоспитанной барышни-аристократки. Сценарий пришлось менять вторично, хоть и не столь радикально, и из моей сестры Бренда превратилась в хорошенького мальчика-оруженосца.

– Если ты собираешься жить со мной в Авалоне, – после паузы заговорил я, – то должна пересмотреть свои привычки. Там женщины носят похожие наряды, пусть и не такие громоздкие.

Улочка постепенно расширялась, и мы ускорили шаг наших лошадей.

– Ничего, – отозвалась Бренда. – Я введу новую моду. Уж в этом не сомневайся.

Я в этом не сомневался.

– Только не всё сразу, – предупредил я. – Не нахрапом. Думаю, не стоит шокировать благонравных вельмож, в первый же день представ перед ними в шортах и тонкой блузке без рукавов, а тем более – в купальнике… Гм. Может быть, я отстал от жизни, но по мне, те так называемые купальники, что нынче в моде, ещё более бесстыжи, чем неприкрытая нагота.

Бренда рассмеялась.

– Да, ты действительно отстал от жизни. Видно, твоя Земля Артура, несмотря на её близость к Истокам, очень отсталый мир, и люди там тоже отсталые. Но ты не беспокойся, я постараюсь быть паинькой и не вредить целомудрию твоих знакомых. Первым делом я приучу их к длинным платьям довольно консервативного покроя, но без всяких нижних юбок и прочей ерунды.

– Правильно, – одобрил я. – Маленькими шажками к великой цели. Даже это произведёт настоящий фурор в тамошнем высшем свете.

– Позже я начну щеголять в юбке лишь самую малость ниже колен, – продолжала строить планы Бренда. – Потом чуть выше…

– А по пятам за тобой будут ходить толпы придворных, глазея на твои красивые ножки и норовя заглянуть тебе под юбку, – прокомментировал я, и Бренда снова рассмеялась.

Мы вели наш разговор в том же ключе, пока не подъехали к массивным обитым железом воротам в высокой каменной стене, ограждавшей от остальной части города главное командорство ордена Святого Духа и резиденцию его гроссмейстера. Створы ворот были распахнуты, решётка поднята, но путь нам преградили два вооружённых алебардами стражника, один из которых был чисто выбрит и выглядел лет на двадцать пять, другой, бородатый, казался гораздо старше.

– Кто? – требовательно спросил тот, что был с бородой.

– Карл де Лумьер, рыцарь из Нормандии, с оруженосцем, – ответствовал я на чистейшем прусском наречии, которое было общепринятым в разношёрстой среде рыцарей Святого Духа. – Прибыл к его светлости великому магистру с посланием от его высочества герцога Нормандского.

Стражники посовещались между собой и с другими своими коллегами, дежурившими у ворот, затем младший направился внутрь крепости и исчез за углом караульной. Бородатый велел нам подождать, объяснив, что о нашем прибытии сейчас доложат начальству.

Минут через десять ушедший докладывать о нас стражник вернулся. Вместе с ним важно шествовал высокий голубоглазый блондин лет сорока, типичный ариец, одетый в шикарный камзол из тёмно-коричневой тафты со множеством серебряных позументов. Его властный вид и почтительное отношение к нему со стороны стражников свидетельствовали о его высоком положении в иерархии ордена.

Когда он приблизился к нам, мы с Брендой спешились. Он сдержанно поклонился, мы ответили ему тем же.

– Командор Гартман фон Ауэ, – представился он, – адъютант его светлости великого магистра. С кем имею честь, господа?

– Карл де Лумьер к вашим услугам, сударь, – вежливо произнёс я. – А это мой оруженосец и кузен Бран де Шато-Тьерри.

Командор неодобрительно взглянул на Бренду – её девичья внешность произвела на него не лучшее впечатление – и неопределённо кивнул.

– Мне доложили, что вы прибыли с посланием от герцога Нормандского.

– Вернее, с поручением, – уточнил я. – С конфиденциальным поручением. У меня есть рекомендательное письмо, адресованное лично его светлости великому магистру, и я намерен ходатайствовать о срочной аудиенции.

Я достал из-за отворота камзола пакет, скреплённый большой гербовой печатью из красного воска; внутри пакета лежала записка – мой привет Александру. Я решил не предупреждать заранее о своём визите, чтобы не дать ему времени на подготовку к встрече и по возможности застать его врасплох. Помимо всего прочего, мне хотелось понаблюдать за его естественными реакциями, а не за отрепетированными позами, на которые он был мастак.

Командор взял у меня пакет и внимательно изучил печать, убеждаясь в её подлинности. На всякий случай я сделал ему лёгкое внушение, направляя его мысли в нужное русло. То ли командор был очень восприимчивым человеком, то ли он сам пришёл к такому же решению, но никакого сопротивления с его стороны я не ощутил.

– Следуйте за мной, господа, – произнёс он, подтверждая своё приглашение соответствующим жестом. – Я доложу о вас его светлости.

Мы прошли под аркой ворот и очутились на краю широкого плаца, в противоположном конце которого строем маршировали пешие крестоносцы, распевая какую-то воинственную песню. Эта песня показалась мне смутно знакомой, и только с некоторым опозданием я признал в ней более энергичную, приспособленную к строевому пению версию «Te Deum». Я мысленно выругался, затем так же мысленно рассмеялся. Это было в духе моего братца; он мечтал превратить весь этот мир в одну большую казарму, где все люди будут ходить строем и распевать католические гимны.

Возле конюшен Гартман фон Ауэ поручил наших лошадей заботам конюхов, затем повернулся ко мне и сказал:

– У вас славное имя, сударь. Вы случайно не родственник знаменитого Артура де Лумьера, который тридцать лет назад командовал армией Лангедока в войне с нашим орденом?

– Да, я его сын.

Командор с уважением поглядел на меня.

– Даже так! Надеюсь, ваш отец в добром здравии?

– Он давно умер, – замогильным голосом сообщил я.

Командор перекрестился. Я последовал его примеру, а Бренда чуть было не осенила себя знамением Света, но вовремя спохватилась.

– Да упокоит господь его душу, – произнёс Гартман фон Ауэ. – Ваш отец был великим воином, сударь, и в нашем ордене его уважают, хотя он был нашим врагом. Мы свято блюдём традиции рыцарской чести.

Я промолчал, сохраняя на своём лице скорбную мину. По правде говоря, я был польщён, что Александр не предал моё имя анафеме. Впрочем, не исключено было, что я обманывался, принимая желаемое за действительное. Может, он хотел сделать это, но не смог, потому что большинство его подчинённых чтили воинские традиции своей эпохи. В Средние Века война является неотъемлемой частью повседневного быта, и в этих условиях уважение к достойному врагу не просто красивая поза, не благородный жест, а жизненная необходимость, отдушина для гуманизма в мире, где царят жестокость и насилие. Чтобы расстрелять пленного во Второй мировой войне достаточно было того, что он – офицер вражеской армии; а в XV веке, чтобы оправдать казнь пленённой Жанны д'Арк, англичанам пришлось объявить её ведьмой. Почему-то многие историки не обращают внимания на этот примечательный факт. Я участвовал в нескольких средневековых войнах, но упаси меня бог от участия в «цивилизованной» войне – даже если в ней будут неукоснительно соблюдаться все положения Женевской конвенции…

За прошедшие с момента нашей последней встречи три десятилетия Александр сильно изменился. Теперь он выглядел лет на пятьдесят по меркам простых смертных; кожа на его гладко выбритом лице потемнела, чуть загрубела, на лбу и переносице образовалось множество морщин, а в густых каштановых волосах виднелись седые пряди. Однако лицо его сохраняло прежнее жёсткое, волевое выражение, серо-стальные глаза смотрели на мир властно и решительно, с вызовом, ярче прежнего пылал в них огонь фанатизма.

Несколько секунд после того, как он вошёл в комнату, где нам велено было ждать ответа на просьбу об аудиенции, мы молча рассматривали друг друга, освежая свою память и пополняя её новыми сведениями о переменах во внешности. Я должен был признать, что этот облик, обычно принимаемый только самыми старыми из Властелинов, очень идёт Александру. В былые времена я находил его юное лицо, отмеченное печатью одержимости, в некотором роде смешным – но сейчас мне было не до смеха.

– Если ты хотел ошарашить меня своим визитом, – медленно проговорил Александр, – то тебе это удалось. Я удивлён, брат. – Он произнёс ключевые слова, приводящие в действие чары против подслушивания, и вновь обратился ко мне:

– По правилам фамильного этикета нам следовало бы обменяться сердечными рукопожатиями, но я не думаю, что это хорошая идея.

– Согласен, – кивнул я. – Нам можно присесть?

– Да, разумеется. Располагайтесь, где вам угодно, чувствуйте себя как дома.

Мы с Брендой устроились в удобных креслах и немного расслабились, хотя совету чувствовать себя как дома следовать не собирались. Особенно я.

Александр тоже сел и перевёл свой жёсткий взгляд на сестру.

– Так, стало быть, ты и есть Бренда? В последний раз я видел тебя совсем маленькой.

– Жаль, я не помню этого, – вежливо ответила Бренда.

– Ты была милым ребёнком и стала красивой девушкой, – продолжал Александр. – В этом наряде ты выглядишь весьма соблазнительно.

– Да уж! – фыркнула Бренда. – По пути сюда твои рыцари вовсю пялились на меня.

– Что делать. Ведь ты очень привлекательная женщина.

– Но они принимали меня за парня! Какое бесстыдство!

Александр пожал плечами.

– Порокам людским несть числа. Даже самые лучшие из них грешат, если не делом, то мыслию и словом.

– Как ты, например, – ехидно вставил я; больше всего меня раздражал в Александре его цинизм. – Ты согрешил, отрёкшись от семьи, и твой проступок не остался безнаказанным. Харальд, твой сын, взлелеянный и воспитанный тобой, отрёкся от истинного бога.

Александр закусил губу и зло посмотрел на меня.

– Будь ты проклят, Артур! – угрюмо проговорил он. – Умеешь же ты достать человека! Зачем ты пришёл ко мне? Что тебе нужно?

– Своё я уже получил, – ответил я с кривой усмешкой. – Я застал тебя врасплох и вынудил совершить ошибку.

– Какую?

– А вот такую, – сказал я и задействовал первое из моего джентльменского набора заклинаний.

Мой старший брат был мгновенно парализован и лишён доступа как к Формирующим, так и к своим внутренним колдовским ресурсам.

– Можешь говорить, – разрешил я. – Но звать на помощь не советую. Все равно тебя никто не услышит. Ты сам позаботился об этом.

– Негодяй! – гневно произнёс Александр, сидя без движения в своём кресле. Глаза его горели бессильной злобой. – Ты подлый, бесчестный человек! Ты стал ещё вероломнее, чем был раньше. Я принял тебя как родственника, а ты…

– И своего ублюдка ты вызвал по той же причине? – едко осведомился я. – Небось, для того, чтобы устроить трогательную встречу дяди с племянником?

– Он вызвал Харальда? – удивлённо спросила Бренда.

– А что же ты думала? С того момента как Александру было доложено о нашем прибытии, я непрерывно сканировал окрестности и обнаружил то, что ожидал обнаружить. Он связывался с кем-то через Самоцвет.

– С Харальдом?

– Уверен, что с ним. Мол, привалила удача, сынок. Птичка в клетке, жду тебя с группой коммандос из Порядка.

– Идиот! – прорычал из своего угла Александр. – Думаешь, я замешан в безумные планы Харальда? Вот дурак ты! Я так же, как и все вы, не одобряю его сговор с Порядком.

– Тогда зачем ты вызвал его?

– Идиот! – снова прорычал Александр; ни изысканностью речей, ни изобретательностью по части ругательств он никогда не блистал. – Чёрт тебя подери, не вызывал я его! Я только предупредил, что ты пожаловал ко мне.

– Позволь полюбопытствовать: зачем?

– Именно затем, чтобы он случайно не сунулся сюда и не попал в твои лапы.

– Значит, ты солгал маме и деду, – сказала Бренда. – Ты поддерживаешь связь с Харальдом!

– Он мой сын, – отрезал Александр. – Что бы он ни сделал, он остаётся моим сыном. А ты, Артур, дурак, если мог подумать, что я замешан в его играх.

Я сардонически рассмеялся.

– Это ты дурак, братец! Ты всегда был тугодумом и таким же остался. Я знал, что если дать тебе мало времени на размышления, ты запаникуешь и совершишь ошибку. Я не сомневался, что тебе известно, где Харальд, по крайней мере, известно, как с ним связаться, и единственное, что мне было нужно от тебя, так это то, что ты сделал. Ты сообщил ему, что я здесь, и теперь он точно явится сюда, потому что охотится за мной. А я охочусь за ним и встречу его во всеоружии.

Александр застонал, дико тараща на меня глаза, лучившиеся ненавистью и отчаянием. Только сейчас он понял, какой промах допустил, но исправить что-либо было уже не в его силах.

Бренда посмотрела на меня с тревогой и восхищением.

– Почему ты сразу не сказал о своих планах? Мы бы устроили Харальду отличную западню.

– Западня и так хороша, – ответил я. – Кстати, ты держишь с братом контакт?

– Разумеется.

– Изолирующие чары его не прервут?

– Ни в коем случае.

– А если чары будут ОЧЕНЬ сильными?

– Не беспокойся, Артур. Я же сумела вернуть вас из Хаоса.

– Отлично, – сказал я и с насмешкой взглянул на Александра. – А вот и первый ожидаемый просчёт твоего сынка, дорогой братец. Я уверен, что явившись сюда, он первым делом бухнет по нам изолирующими чарами, полагая, что мы окажемся отрезанными от внешнего мира в компании его чудовищ и сотен твоих рыцарей. Ведь ты встал бы на его сторону, не так ли? Пусть ты не одобряешь его, осуждаешь его связь с Порядком, и тем не менее он твой сын… Впрочем, я понимаю тебя. Я тоже отец, у меня есть дочь, я люблю её и готов ради неё на всё.

– Мерзавец! – скорее простонал, а не проговорил Александр. – Какой же ты мерзавец, Артур!

– Это твой сын мерзавец. Ведь это он первый возжелал моей смерти. Я даже не подозревал о его существовании, а он натравил на меня чудище из Порядка. И заметь: со мной была Юнона, но Харальда это не остановило. Ради своих амбиций он готов был принести в жертву нашу мать.

– Он не знал, что она там!

– Правда? – скептически спросил я. – Ну, допустим на минуту, что он не знал. А если бы знал, это повлияло бы на его планы? Сомневаюсь… Но вот о Пенелопе он не мог не знать! – Эта мысль лишь только что пришла мне в голову, и сказать, что она взбесила меня, значит ещё ничего не сказать. – Он знал, что она там! Знал – и послал Карателя с заданием уничтожить меня и всех, кто будет со мной. Ты понимаешь – всех!

Александр тяжело вздохнул.

– Понимаю, – сказал он, нервно дёргая щекой. Очевидно, у него зачесался нос, но он не мог унять зуд, поскольку был обездвижен. В таких вот маленьких мучениях и заключалась большая мука парализующих чар. – Да, конечно, я понимаю тебя. И признаю, что Харальд поступает предосудительн о… Но, по большому счёту, всё это дело рук Амадиса.

– А? – сказал я.

– Да, да! Это наш сводный братец совратил моего сына с пути истинного. Когда Харальд впервые посетил Солнечный Град, был праздник зимнего солнцестояния… Ты слышал об этом?

Я кивнул, пряча улыбку. Теперь я понял, к чему клонит Александр.

– Так вот, – продолжал он. – Харальд побывал на торжественном богослужении в Главном Храме, и те дешёвые трюки в исполнении Амадиса, всякие «чудеса» и «откровения», произвели на него неожиданно сильное впечатление. Я не отрицаю, что Амадис мастер запудривать мозги простым смертным, он очень эффектен в роли жреца Митры и обладает уникальным даром убеждения, но разве мог я подумать, что МОЙ СЫН попадётся на его удочку! Это не могло мне привидеться даже в самом кошмарном сне.

– Ах, друг Горацио! – сказал я.

Александр вопросительно приподнял бровь.

– Что ты имеешь в виду.

– Да так, ничего. Просто я забыл, что начитанность никогда не была твоей сильной стороной. В прозе это звучит так: даже мудрецы не в силах предвидеть всего, что может случиться. А ты далеко не мудрец. Ну да ладно. Что было дальше?

– А что дальше? Харальд подолгу беседовал с Амадисом, внимательно слушал его проповеди, штудировал вашу еретическую Книгу Пророков… Словом, когда мы снова встретились с ним, он уже был совершенно другим человеком. Он заявил мне, что нашёл истинного бога, и бог этот суть Порядок… Проклятье! – Щека Александра задёргалась интенсивнее, лицо его побагровело. – Я воспитал Харальда убеждённым христианином, никогда прежде он не сомневался в своей вере – и вдруг такой поворот! Мало того, он не просто отрёкся от Христа и принял митраизм, он пошёл на прямой контакт с Порядком и сейчас, как я подозреваю, не вполне отдаёт себе отчёт в своих поступках.

– Воистину говорят, – поддела его Бренда, – что заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт.

Александр пропустил её колкость мимо ушей.

– Что-то ты разоткровенничался, братец, – сказал я. – К чему бы это?

– Я хочу просить тебя о милости, Артур, – резко выпалил он, и его властное, волевое лицо исказила гримаса мучительной боли. Ему было невыносимо трудно произносить эти слова, обращаясь ко мне, и всё-таки он переступил через свою гордость, ибо речь шла о его сыне. Я вынужден был признать, что отец из него получился лучший, чем брат.

– О какой такой милости? – спросил я, изображая недоумение.

– Не убивай Харальда, когда он окажется в твоих руках. Пощади его, дай ему шанс исправиться. Пусть нас посадят в одну камеру, и я сумею убедить его в пагубности его предприятия. Сейчас он не хочет меня слушать, но тогда ему негде будет деться. Он выслушает, всё поймёт и откажется от своих заблуждений.

– И вернётся в лоно святой матери-церкви, – саркастически добавила Бренда.

Как и в предыдущем случае, Александр сделал вид, что не услышал её.

Я встал, не спеша закурил сигарету и прошёлся по комнате.

– Я ничего не обещаю, – проговорил я, стряхнув пепел на ковёр. – Всё будет зависеть от обстоятельств. Я не хочу без надобности проливать кровь родственника, пусть даже это кровь от крови твоей, но если такая необходимость возникнет, я убью Харальда без колебаний. И, уверяю тебя, не буду испытывать по этому поводу никаких угрызений совести. Здесь нет ничего личного… Да, кстати, насчёт личного. Я давно хотел задать тебе один вопрос, но всё никак не получалось. Мы пускали в ход кулаки и оружие, прежде чем я успевал спросить тебя об этом.

– О чём?

– ПОЧЕМУ ТЫ ТАК МЕНЯ НЕНАВИДИШЬ? – с расстановкой произнёс я. – Что я сделал тебе такого, что ты готов был задушить меня ещё в колыбели? Я больше чем уверен, что если бы сейчас мы с тобой поменялись местами, и я оказался бы в твоей власти, ты убил бы меня не колеблясь. За что?

Видно, не суждено мне было узнать это. Ответом на мой вопрос был лишь яростный взгляд Александра, но ничего сказать он не успел, даже если и собирался. В следующий момент я почувствовал, что поблизости кто-то оперирует силами определённого свойства, прокладывая к нам Тоннель. Этот «кто-то» действовал с предельной осторожностью, но я был начеку и не позволил ему, как в прошлый раз, застать меня врасплох.

Я вызвал Образ Источника и предусмотрительно отступил к стене. Бренда опрометью вскочила с кресла и в два шага оказалась рядом со мной, сжимая тонкий, плотный пучок Формирующих.

Наше ожидание длилось недолго, и вскоре посреди комнаты материализовалось три фигуры. Две из них были точными копиями Агнца Божьего, то бишь Карающего Ангела, который посетил меня в Сумерках Дианы. Между ними, гадко ухмыляясь, стоял высокий темноволосый человек. Его скуластое лицо было более молодой и гораздо более злой версией лица Александра.

– Привет, папа! – жизнерадостно произнёс он, взглянув на своего отца, как мне показалось, с иронией. – Вижу, ты не в порядке. Ну, ничего, сейчас мы поможем тебе, только сначала разберёмся с этим прислужником дьявола.

Харальд, сын Александра, в упор посмотрел на меня и сделал еле заметный жест рукой. Повинуясь его приказу, один из Агнцев обрушил на нас мощное изолирующее заклинание. Я встретил его контрзаклинанием – тем самым, которое надиктовывал в течение сорока минут.

На первый взгляд мои чары не подействовали. И на второй, казалось бы, тоже. Мой Образ и Знаки Янь Агнцев улетучились, а Бренда утратила связь с Формирующими. Вокруг нас в радиусе нескольких миль установилась область недоступности к внешним источникам силы.

– Вот ты и попался, дядя Артур, исчадие ада! – с мрачной торжественностью произнёс Харальд, глядя на меня не просто с ненавистью, а с иступлённой ненавистью религиозного фанатика. – Теперь не уйдёшь. Ты, небось, думал, что раз убил одного Агнца, то и дело с концом? Ан нет! Бог любит троицу.

– Ты же отрёкся от Троицы, – напомнил ему я.

– Это неважно, – отмахнулся Харальд. – Когда я ближе познакомился с Господом, то понял, что митраизм – такой же обман, как и христианство. Бог един, и он Порядок, а всё остальное от лукавого. Отец долго пичкал меня байками про этого еврея-отщепенца, Иисуса из Израиля, потом Амадис травил мне всякую туфту о Митре, но наконец я прозрел и понял, что истина в самом Порядке. В нём и только в нём. А ты служишь Сатане, Артур. Поэтому ты должен умереть.

– Харальд, безумец! – подал голос из своего кресла Александр. – Что ты делаешь? Опомнись! Порядок не бог, это лишь часть вселенной, сотворённой Всевышним, который стоит над всем мирозданием. Порядок так же бренен, как и Хаос, как и…

– Замолчи, отец! – строго перебил его Харальд. – Не богохульствуй! Порядок само совершенство, и не смей равнять его с нечистым, безобразным Хаосом. Надеюсь, когда-нибудь ты последуешь моему совету, пойдёшь со мной и посмотришь на истинный лик Господа – грозный и прекрасный. Тогда ты прозреешь и покаешься. Господь милостив, он простит тебя.

Мне стало по-настоящему жутко. Агрессивный фанатизм Харальда превзошёл все мои самые мрачные ожидания. Он напоминал мне моего отца Утера в худшие дни его жизни, когда тот, находясь в состоянии жестокой депрессии, принимался мечтать о повсеместном торжестве идеалов Порядка. Но если у Утера были строгие моральные установки митраизма, не позволявшие ему всерьёз помышлять о воплощении своих грёз в реальность, то примитивная первобытная религия Харальда, похоже, была начисто лишена каких-либо этических норм. Даже мой кузен Дионис, известный в Сумерках пессимист, и тот не предполагал, что Харальд так глубоко увяз в Порядке.

– Хватит, – сказал я. – Мы здесь не на теологическом семинаре. Мне надоела твоя глупая болтовня, сын Александра.

Харальд мерзко улыбнулся.

– О да, конечно! Тебе, отмеченному печатью Диавола, неприятно слышать о Порядке. Ну что ж, скоро ты вообще ничего не услышишь, кроме могильной тишины.

– Осторожно, – предупредил его Александр. – Артур приготовил какую-то каверзу. Он знал, что ты появишься. Он нарочно подстроил всё так, чтобы ты появился.

– Ах так! – сказал Харальд, с любопытством взглянув на меня. – Значит, он дурак. На сей раз хитрец перехитрил себя. Он жаждал встречи со мной – и он увидел меня. Теперь его ждёт свидание со смертью. Наконец-то он предстанет перед судом Всевышнего и будет низвергнут в Хаос, где ему самое место. А я лишь рука Господня, его карающая длань.

– Остановись, Харальд, – ещё раз попытался образумить сына Александр. – Артур играет с тобой как кот с мышей. В любой момент он может улизнуть.

– Нигде он не денется. Он лишён своего дьявольского могущества и теперь всецело в моих руках, которые суть руки Господа.

Александр обречёно вздохнул, поняв всю тщетность своих усилий.

– Артур, – отозвалась Бренда, глядя на Харальда с жалостью и отвращением. – Это паранойя. Его место в психушке, среди буйнопомешанных.

– Боюсь, он неизлечим, – заметил я.

– Боюсь, что да, – согласилась сестра. – Что будем делать?

– Можете молиться своему нечистому покровителю, – насмешливо посоветовал Харальд. – Но он вас не спасёт. Против двух Агнцев Божьих дьявол бессилен.

По его приказу чудища выхватили из ножен огромные обоюдоострые мечи и замерли, ожидая дальнейших распоряжений. Бренда подступила ко мне вплотную и взяла меня за руку, мысленно давая мне знать, что Брендон в любой момент готов выдернуть нас отсюда.

«Хорошо, – ответил я, тоже мысленно. – Будьте начеку, но без моей команды ничего не предпринимайте».

Впрочем, это я сказал лишь для того, чтобы успокоить сестру. Пока что всё шло по моему сценарию, и ни о каком бегстве я не помышлял. То моё заклинание, которое, как могло показаться, было разрушено изолирующими чарами, на самом деле сработало. Я составлял его очень долго и надиктовывал целых сорок минут, но игра стоила свеч. Я не хотел вступать в силовую борьбу с Агнцами, манипулирующими Знаком Янь; поединок голой мощи мог привести к катастрофическим последствиям – поэтому я решил схитрить. Моё сверхсложное заклинание пробило в изоляции маленькую незаметную брешь, и, в отличие от остальных присутствующих, я имел связь с внешним источником своей колдовской силы. Связь очень тонкую, как самая тонкая нить, как паутина, – и тем не менее она была…

– Ты не думаешь защищаться? – спросил Харальд, видя, что моя Эскалибур всё ещё покоится в ножнах. – Это похвально. Тебе зачтётся покорность воле Господней.

Я скрестил на груди руки и обратился к брату:

– Александр, тебе никто не говорил, что твой сын паршивый ублюдок? – Разумеется, это был чисто риторический вопрос. Не дожидаясь ответа, я призвал к себе Образ Источника. – Мне его совсем не жаль.

Как только Образ появился, изолирующие чары рухнули, но Агнцам уже поздно было тянуться за своими Янь. Я влепил по ним сочным, забористым, немного хулиганским и очень эффективным заклинанием, которое приготовил специально для этого случая.

Даже не пикнув, чудища растаяли в воздухе. Вместе с ними исчез и Харальд, чьё лицо в последнюю секунду его жизни выражало тупое недоумение. Он так и не понял, что с ним произошло.

Прощальным аккордом раздался громкий хлопок. Не знаю почему, может, из чистого озорства, я не включил в своё заклинание стандартную процедуру «мягкого» выравнивания перепадов давления, неизбежно возникающих при перемещении объектов.

Нет, я нисколько не сожалел о потерянном родственнике. Харальд был слишком гадок, глуп и жалок, чтобы я мог пожелать ему долгих лет жизни. Он был неисправим, и то, что я сделал с ним, было актом высшего милосердия.

– Харальд! – закричал Александр. – Харальд!.. Артур, что с моим сыном?

– Его больше нет, – устало ответил я. – Я распылил его на атомы и развеял их по бескрайним просторам вселенной. Надеюсь, он не страдал.

– Боже! – в ужасе прошептал Александр. – Харальд, мой сын… Ты убийца, Артур! Я ненавижу тебя!

Я понимал, что сейчас возражать бесполезно, поэтому молча снял с брата заклятие неподвижности и приготовился отразить его атаку, продиктованную бессильной яростью и отчаянием. Хороший удар в челюсть заставил бы его более трезво оценить происшедшее.

Однако Александр продолжал сидеть в кресле, не проявляя никаких признаков агрессивности. Он только удобнее откинулся на спинку и закрыл глаза. По щекам его катились слёзы.

– Брат, – наконец произнёс он. – Ты понимаешь, что теперь между нами не может быть мира?

Я горько усмехнулся и ответил:

– Мы и раньше-то не были особенно дружны.

Ко мне подошла Бренда и положила руку на моё плечо.

– Нам пора возвращаться, Артур.

– Да, – сказал я, – пора. Здесь наши дела улажены. Теперь нам предстоит долгий путь в бесконечность, к Источнику.