Taken: , 1

10. КЕВИН

В полпятого по местному времени пассажирский автокар с эмблемой дамогранского космопорта остановился возле серебристого красавца, гордо распростёршего крылья над взлётной полосой. Сопровождавший меня служащий, судя по манерам – отставной офицер флота, не скрывал своего восхищения.

– Замечательная у вас машина, кэп. Это, скорее, не катер, а небольшая яхта.

– Катер и есть маленькая яхта, – заметил я, выбираясь из автокара. – Впрочем, снаружи он кажется больше из-за особенностей конструкции.

Вышедший вслед за мной служащий согласно кивнул:

– С точки зрения занимаемого места действительно неэкономно. Зато как смотрится – глаз не отвести! И аэродинамические характеристики у него, должно быть, отменные.

– По высшему разряду.

– Вы любите летать в атмосфере?

– Да. В этом есть своя прелесть. Конечно, ничто не может сравниться с овердрайвом, но иногда неплохо промчаться на огромной скорости над самой землёй, едва не задевая верхушки деревьев. Это приятно щекочет нервы.

– Роскошь… – тоскливо вздохнул бывший астронавт. – Ну что ж, командор, вот вы и на месте. Попутных вам ветров на звёздной дороге.

– Спасибо, – просто сказал я. Ответить ему, как «наземнику», я не решился – ещё обидится; а встречное пожелание одолеть все бури на своём пути могло быть воспринято отставным офицером, как насмешка.

Служащий вернулся в автокар, ещё раз смерил взглядом мой катер и направился к маячившему вдалеке громадному зданию астровокзала.

Где-то с минуту я смотрел ему вслед, затем поднялся по трапу и вошёл в тамбур. Наглухо задраив за собой люк, я крикнул:

– Эй, Дженни! Ты не спишь?

Дверь одной из двух жилых кают приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Дженнифер. Её лицо выражало волнение.

– Где уж там спать, – сказала она. – Катер всё время тягали с места на место, к тому же я страшно боялась обыска.

– И напрасно. Во-первых, дамогранцам плевать на транзит, а во-вторых, никто, кроме меня, не смог бы открыть люк.

Дженнифер вышла из каюты, поправляя слегка помятое платье.

– Ну как? – спросила она. – Получилось?

– Да. Это оказалось проще, чем я ожидал. Пришлось подкупить лишь одну девицу на пункте паспортного контроля.

– А она не проболтается?

– Риск, конечно, есть, но не очень большой. Та девица отхватила изрядный куш и вряд ли захочет расстаться с ним.

– А если там были установлены видеокамеры?

– Никаких камер не было, я проверял. На Дамогране не принято следить за пассажирами первого класса. В общем, не беспокойся, всё замётано.

Дженнифер подступила ко мне вплотную и поцеловала меня в губы.

– Хорошо, будем надеяться, что это сработает. Кстати, когда взлёт?

– Минут через двадцать пять. Пошли в рубку.

Рубка управления располагалась в носовой части катера и свободно вмещала двух человек – правда, третьему в ней было бы уже тесно. На пороге Дженнифер в нерешительности остановилась.

– Кевин! Здесь стены прозрачные.

– Только с одной стороны. Не бойся, никто тебя не увидит. – Я сел в капитанское кресло, включил главный терминал бортового компьютера и указал на место второго пилота:

– Присаживайся, в ногах правды нет.

Дженнифер удобно устроилась в кресле, с интересом огляделась вокруг, затем посмотрела на меня и, улыбаясь, произнесла:

– А знаешь, милый, в этой форме ты просто неотразим.

– Знаю, дорогая, – сказал я. – А теперь, пожалуйста, помолчи минутку.

Компьютер закончил проверку всех систем корабля и доложил об их исправном функционировании. Я включил коммуникатор.

– «Красный дракон» вызывает Центр управления. Говорит командор Макартур. Подтвердите приём.

Спустя несколько секунд мне ответил мужской голос:

– Центр управления на связи. Приём подтверждаю. Как дела, «Красный дракон»?

– Сообщаю о готовности к старту.

– Сообщение принято. Взлёт состоится согласно расписанию. Ждите дальнейших указаний. Конец связи.

Я переключил коммуникатор в режим ожидания и повернулся к Дженнифер.

– Всё, можешь говорить.

– А диспетчеру не покажется подозрительным, что ты не включил изображение.

– Нет, так принято. Ведь это тебе не светский разговор. В данном случае от визуальной связи нет никакого проку, она бы лишь отвлекала внимание пилота и диспетчера.

– Понятно. А когда нас переправят на стартовую площадку?

– Мы уже на месте. Это взлётная полоса.

Дженнифер восторженно ахнула:

– Да что ты говоришь?!

Я усмехнулся:

– А ты думала, мы взлетим на гравитационной подушке? Как настоящий богатый сноб, я готов заплатить огромный экологический сбор, лишь бы прокатиться с ветерком. Неужели ты никогда не летала на реактивной тяге?

– Нет, никогда. На Нью-Алабаме это запрещено.

– Что ж, тогда привыкай к разнообразию мира. И постепенно вживайся в роль племянницы удачливого космического пирата.

На лице Дженнифер отразилось удивление:

– О чём ты?

Я достал из кармана паспорт и передал ей:

– Вот, познакомься со своей новой личностью.

Дженнифер озадаченно посмотрела на обложку с моим фамильным гербом, хмыкнула и раскрыла паспорт.

– Так это же моя фотография!

– Естественно.

– Что за странный язык! Я не понимаю, что здесь написано.

– Ну хоть имя прочесть можешь?

– Да, Дженнифер Макартур.

– Вот и чудненько. А на пятой странице, между прочим, английский перевод. Нашла?

– Ага… «Данный документ является удостоверением личности гражданина Земли Артура и действителен во всей Вселенной без ограничений во времени и пространстве…» Ньюалабамское произношение Дженнифер было таким ужасающим, что я невольно поморщился. Заметив это, она принялась листать паспорт, пока не нашла итальянский перевод. – Так… «Настоящим подтверждается, что владелец данного паспорта находится под защитой и покровительством законов Земли Артура и пользуется всеми правами…» Что за чепуха?!

– Это не чепуха, а твой новый паспорт. Отныне ты Дженнифер Макартур, моя двоюродная сестра. Думаю, так будет лучше. А что касается мисс Карпентер или миссис Купер, то пусть её ищут где-нибудь в другом месте.

Дженнифер вернулась к первой странице и ещё раз посмотрела на свою фотографию.

– Этот паспорт фальшивый?

– Не более, чем мой.

– А твой настоящий?

Я пожал плечами:

– Это чисто умозрительный вопрос. Земля Артура действительно существует, я с неё родом, никакая другая планета на меня претензий не предъявляет, так что мой паспорт признают если не де юре, то де факто.

– А как насчёт меня?

– Пока ты со мной, тебе нечего волноваться. Говори всем, что ты моя кузина, лишь недавно покинула Землю Артура…

– Но ведь я ничего не знаю о ней, – запротестовала Дженнифер. – Даже не умею разговаривать на вашем языке. Кстати, как он хоть называется?

– Валлийский.

– Валлийский? – повторила она. – Если не ошибаюсь, валлийцы – жители Уэльса.

– Не ошибаешься.

– А Уэльс – часть Англии.

– Спорное утверждение, но возражать не стану.

– Тогда я ничего не понимаю. Откуда взялся валлийский язык, если в Уэльсе разговаривают по-английски?

– Так было далеко не всегда. Впрочем, чтобы избежать подробных объяснений, я говорю знакомым, что мой родной язык гэльский. Отчасти это верно, ведь по крови я больше скотт, чем валлиец.

– Погоди Кевин, ты меня совсем запутал, – взмолилась Дженнифер. – Что ещё за гэльский язык?

– Близкий родственник валлийского, иначе – ирландский.

Она вздохнула:

– Час от часу не легче. А вдруг мне подвернётся ирландец, который разговаривает по-ирландски, что тогда?

– Притворись глухонемой.

– А если без шуток?

– Я научу тебя нескольким расхожим фразам, которые наш ирландец поймёт с большим трудом. Это отобьёт у него охоту общаться с тобой на гэльском языке. Коронным номером будет: «Повторите, пожалуйста, ещё раз. У вас такое странное произношение, что я ничего не разберу».

Мы оба рассмеялись.

– Ну ладно, – сказала Дженнифер. – Это ещё полбеды. А что делать, если меня станут расспрашивать о Земле Артура?

– Отвечай уклончиво. Скрытничай. Лги – но так, чтобы сразу было понятно, что ты лжёшь. К этому вопросу мы ещё вернёмся. Главное, ты должна твёрдо усвоить, что мы с тобой двоюродные брат и сестра, а твоего отца зовут Брендон.

– Почему Брендон?

– Потому что так зовут младшего брата моего отца. В таких деталях лучше по возможности ближе придерживаться истины.

Дженнифер задумчиво кивнула:

– Тут ты прав… Но мне не нравится твоя идея насчёт нашего родства.

– С какой стати? – удивился я. – По-моему, это очень удобно для нас обоих.

– Да, очень удобно. Особенно для тебя.

– Прости, не понял.

Она пристально посмотрела мне в глаза:

– А что тут понимать, Кевин! Ты любишь меня какой-то странной любовью. Я не рискну назвать это извращением, но всё же есть что-то нездоровое в твоём маниакальном стремлении видеть в женщине, с которой ты спишь, сестру.

Я покраснел и, чтобы немного разрядить обстановку, врубил реактивные турбины. С хвостовой части катера послышался слабый свист.

– Дженни, пристегни ремни. Я не буду включать противоперегрузочные устройства.

Она выполнила моё распоряжение.

– Звукоизоляция тоже не работает?

– Работает, но в режиме частичного подавления шумов. Полная звукоизоляция и гравитационные компенсаторы лишают ощущения настоящего полёта. Впрочем, не бойся – в экстремальных ситуациях все системы безопасности включаются автоматически.

– Я не боюсь, – ответила Дженнифер, внимательно разглядывая небольшую фотографию на консоли. – Это одна из твоих прежних «сестричек»? Или та самая двадцатилетняя любовь?

Я отрицательно покачал головой:

– Вот и не угадала. Это моя тридцатипятилетняя любовь. Её зовут Дана, и она моя мать. Красивая, правда?

– Очень красивая. И очень молоденькая. Такой она была в юности?

– Она и сейчас выглядит ненамного старше.

Дженнифер улыбнулась:

– Вижу, ты сильно любишь её.

Я кивнул:

– Это у меня наследственное.

– Что?

– Гипертрофированная сыновняя любовь. В нашем роду сыновья, как правило, слишком сильно любят своих матерей.

– Разве это плохо?

– Скажем так: не всегда хорошо. Взять, к примеру, Александра, старшего брата моего отца… – Тут я осёкся, изумлённый своей откровенностью.

– Так что же Александр? – нетерпеливо спросила Дженнифер.

Я вздохнул. Было уже поздно идти на попятную.

– Это неприятная история. Когда мой отец родился, Александр страшно ревновал к нему мать и даже пытался убить его.

– Ты не шутишь?!

– Нисколько.

– М-да, хороша семейка. Ты тоже враждуешь с братьями?

– Слава Богу, нет. Мы довольно дружны.

– Их много?

– Четверо. Шон, Артур, Марвин и Дункан.

– Чудесный букет ирландских имён!

– Скорее, шотландских. А вообще, кельтских.

– Сёстры у тебя есть?

– Навалом.

– Это сколько?

– Шестеро, не считая Пенелопы.

– А почему «не считая»?

– Потому что она моя сводная сестра.

– Гм… Судя по твоему тону, ты её недолюбливаешь.

– На то есть причины, – сухо произнёс я.

– Какие?

Я не знал, что ответить, но если бы и нашёлся, то всё равно не успел бы, так как в этот момент ожил коммуникатор:

– Центр управления вызывает «Красного дракона». Командор Макартур, подтвердите приём.

Голос был мужской, но не тот, что в предыдущий раз, более твёрдый, с властными нотками. Я сделал Дженнифер знак молчать и включил обратную связь:

– «Красный дракон» Центру управления. Приём подтверждаю.

– Говорит старший дежурный диспетчер космопорта. Я буду лично координировать ваш полёт в секторе Дамограна.

– Весьма польщён, док. Чему я обязан столь высокой честью?

– Вашей скандальной репутации.

– Уверяю вас, слухи о моих подвигах сильно преувеличены.

– В этом я не сомневаюсь, но нелишне будет подстраховаться. Почему вы так рано запустили двигатели?

– Пусть разогреваются.

– Что ещё за глупости!

– Выключить, док?

– Да ну вас! Можете взлетать.

– Прямо сейчас?

– Да.

– А как же график…

– Чёрт с ним, с графиком. Специально для вас освобождён такой широкий коридор, как будто должна пролететь целая эскадра.

– Ну вы даёте, ребята! – сказал я. – Стоило ли так утруждать себя? Кстати, я до сих пор не получил схемы вашего хвалённого коридора.

– И не получите. До выхода из сферы притяжения планеты вы будете следовать моим указаниям.

В этот момент я мысленно проклял созданную мной самим сеть межзвёздной связи, благодаря которой обо мне знали во всех респектабельных космопортах Галактики и боялись моего появления, как бубонной чумы.

– Уже можно смеяться? – язвительно осведомился я.

– Чему?

– Вашей шутке.

– Это не шутка, мистер Макартур. Начальник порта поручил мне позаботиться о безопасности…

– Засуньте свою безопасность… – я не закончил, вовремя вспомнив, что рядом находится Дженнифер. – Передайте вашему шефу, господин старший дежурный диспетчер, что вы переусердствовали и вывели меня из себя. Я не за то платил деньги, чтобы идти у вас на коротком поводку.

– Макартур, вы…

– Командор Макартур, к вашему сведению. Я сдержу своё обещание и не стану переходить в овердрайв в стратосфере. Я сделаю это в средних слоях атмосферы. Так что объявляйте всеобщий аврал.

– Мак… Командор Макартур! – взвизгнул старший диспетчер. – Вы не посмеете…

– Ещё как посмею, – заверил его я. – Можете пустить мне вслед баллистические ракеты. Конец связи.

Я решительно отключил коммуникатор и начал увеличивать тягу. Катер подался вперёд, по его корпусу пробежала дрожь.

– Что ты делаешь, Кевин? – отозвалась взволнованная Дженнифер.

– Теряю дамогранскую визу, – ответил я. – И ещё зарабатываю штраф в несколько сотен тысяч марок за мелкое хулиганство.

– Ничего себе мелкое хулиганство! А вдруг ты столкнёшься с каким-нибудь судном? Погибнут сотни ни в чём не повинных людей. Я уже не говорю о нас с тобой.

– Этого не произойдёт, дорогая. В данный момент парни из диспетчерской трудятся в поте лица, освобождая мне дорогу. А всё из-за их горе-начальника, который возомнил себя большой шишкой.

Реактивные турбины требовательно взвыли. Я плавно отпустил тормоз, и катер помчался по взлётной полосе, стремительно набирая скорость. Дженнифер вжалась в кресло и завизжала.

– Ну-ну, милочка, успокойся, – невозмутимо произнёс я. – Ты пропустишь самое интересное… Вот, смотри!

Земля под нами провалилась, и в считанные секунды её заволокло густой голубой дымкой. Корпус катера вновь содрогнулся – мы преодолели звуковой барьер. Где-то там, внизу, безымянный старший дежурный диспетчер услышал гром, раздавшийся с ясного неба. Будет ему и молния…

– Сейчас меня стошнит, – пожаловалась Дженнифер.

– Дженни, солнышко! – воскликнул я. – Разве это не восхитительно? Разве у тебя не захватывает дух?

– Ещё как захватывает…

Ну всё, порезвились и хватит. Я стабилизировал курс и направил бортовому компьютеру запрос на безусловное включение виртуального поля. Автоматически заработали гравитационные компенсаторы, установилась полная звукоизоляция. Дженнифер облегчённо вздохнула.

– Вот так уже лучше. Что теперь?

– Переходим в овердрайв.

На экране появилось сообщение:

«Генератор виртуального поля к работе готов.

Начальные параметры установлены по умолчанию».

Я нажал клавишу «Старт».

Голубое небо, белые полупрозрачные облака, земля под нами – всё это в мгновение ока исчезло, и мы окунулись в океан нестабильности. За бортом корабля бушевала первозданная стихия; ткань пространства-времени растягивалась и лопалась, озаряя безбрежную черноту космоса яркими вспышками протуберанцев.

– Кевин, что происходит? – спросила Дженнифер, жмурясь.

Я уменьшил пропускную способность фильтров и объяснил:

– Гравитационные возмущения виртуального поля. Сейчас мы движемся в области значительных перепадов потенциала, что и порождает всю эту феерию. Прекрасно, не правда ли?

– И жутко. Я не уверена, что это совсем безопасно.

– Ты права. Чтобы управлять кораблём в таких условиях, требуется определённая сноровка. Вот почему рекомендуется переходить в овердрайв лишь на значительном расстоянии от массивных небесных тел.

– Не думаю, что ты когда-нибудь следовал этим мудрым рекомендациям, – заметила Дженнифер.

– Правила для того и существуют, чтобы их нарушать. Кроме того, мне вовсе не улыбается более часа лететь с черепашьей скоростью, удаляясь на то самое «значительное расстояние». А так… Сама посмотри.

Вспышки протуберанцев постепенно редели, становились менее яркими, а через несколько минут исчезли вовсе.

– Ну вот, мы уже на «значительном расстоянии». Можно ложиться на курс и набирать скорость. – Я задал нужное направление и включил маршевые двигатели на полную мощность. – Видишь, что происходит со звёздами?

Дженнифер внимательно посмотрела вперёд.

– Их вроде бы становится больше.

– На самом деле пространство уплотняется. Мы поднимаемся вверх по составляющей «ц», возрастает скорость света и, как следствие, увеличивается предельно возможная скорость передвижения. В этом и состоит суть виртуализации пространства-времени.

– А почему виртуализации?

– Потому что изначально никакого гиперпространства не существует. Оно создаётся генераторами корабля и исчезает при возвращении в реальное пространство. Отсюда и более точный термин – виртуальное гиперпространство или виртуальный Тоннель. Есть даже целая философская доктрина, из коей следует, что никакого гиперперехода нет и в помине, что это лишь плод человеческого воображения, находящегося под влиянием генератора виртуального поля, который, в свою очередь, является ничем иным как мощным гипнотическим устройством.

Дженнифер рассмеялась:

– Стало быть, и межзвёздные путешествия существуют лишь в человеческом воображении? Глупость какая!

Я хмыкнул:

– Это, конечно, крайний субъективизм, но не менее ошибочна и другая крайность, куда более распространённая. Девяносто пять процентов людей искренне убеждены в существовании некоего незыблемого гиперпространства, напичканного снующими туда и обратно кораблями. Чего только стоят все эти дурацкие фильмы с красочными батальными сценами в гиперпространстве… бред собачий! Если корабль переходит в овердрайв, то можно лишь сесть ему на хвост и пассивно преследовать его, но никак нельзя сжечь лазерами или поразить позитронными ракетами. Сейчас мы движемся в виртуальном гиперпространстве; да, это реальность – но только наша реальность, для других она недоступна.

– А нас никто не преследует? – всполошилась Дженнифер.

– Нет, – успокоил я её. – Да и кому это нужно.

– Ну а вдруг?

– В любом случае, это дохлый номер. За таким крутым парнем, как Кевин Макартур, угнаться невозможно. Через три с половиной часа моя малютка наберёт крейсерскую скорость и тогда ищи ветра в поле.

– Кстати, теперь ты можешь сказать, куда мы летим?

– Я сказал бы и раньше, если бы ты соизволила проявить интерес. Мы направляемся к Терре-де-Астурии. Для краткости эту планету называют просто Астурией.

Дженнифер наморщила лоб:

– Астурия? Где-то я слышала это слово.

– Так называется одна северная провинция в Испании. Кроме того, есть два человека, которые носят титул принца Астурийского – один из них наследник испанского престола, другой…

– Да, вспомнила! Рикардо Альварес де Астурия, тот самый Звёздный Рик – единственный пилот, которому удалось пересечь сферу Шварцшильда и остаться в живых.

– Вот именно. И сейчас мы летим к нему в гости.

– В Большое Магелланово Облако?

– Нет, не так далеко. Астурия находится на юго-восточной окраине Центрального Скопления, приблизительно в двадцати пяти тысячах световых лет отсюда, если двигаться по дуге. Мы преодолеем это расстояние менее чем за две недели.

– А я слышала, что Звёздный Рик – адмирал исследовательского флота в Большом Магеллановом Облаке.

– Насколько я понял из его телеграммы, он подал в отставку. Руководство флота решило прекратить финансирование проекта по проникновению в параллельные миры – а это, как известно, навязчивая идея Рика.

– Ты тоже веришь в существование параллельных миров?

– Как учёный, я верю только в факты. А факты таковы, что наш мир – не единый сущий. В настоящее время я занимаюсь этим вопросом и уверен, что приглашение Рика погостить у него на родине напрямую связано с моими исследованиями. Думаю, он предложит мне объединить наши усилия.

– Ты хорошо его знаешь?

– И да, и нет. Мы были знакомы недолго, но успели подружиться. Так сказать, космическое братство, скреплённое кровью. Почти четырнадцать лет назад мы вместе посетили если не ад, то преддверие ада – внутренности чёрной дыры.

Глаза Дженнифер широко распахнулись.

– Так это ты был с ним?!

Я кивнул:

– Да. Перед тобой тот самый зелёный первокурсник, которого Рик чуть не угробил во время ознакомительного полёта. После этой скандальной истории его исключили из Академии, мы устроили на прощанье грандиозную попойку и с тех пор больше не виделись. Рик поступил на службу в Сицилианский Экспедиционный Корпус, уже через полтора года получил звание капитана-лейтенанта, позже стал самым молодым адмиралом за всю историю звёздного флота, а я тем временем продолжал учёбу в Академии сразу по двум специальностям – пилот-навигатор и физик. – Расчувствовавшись, я вздохнул. – Знаешь, Дженни, сейчас у меня такое ощущение, будто я лечу не на Астурию, а совершаю путешествие в прошлое, во времена моей бурной юности.

Она сжала мою руку.

– Я понимаю тебя, Кевин. Вам с Риком будет что вспомнить при встрече.

– Да уж, точно. Такое не забывается. И чёртов Рик прекрасно это знает. Он был уверен, что, получив его приглашение, я брошу все свои дела на Земле и полечу к нему на Астурию. Мне хорошо знакомы эти королевские замашки.

– Что ты имеешь в виду?

– Рик член правящего дома на своей планете, двоюродный брат короля. Мало того, он не просто принц, а наследный принц, и должен был стать регентом в виду недееспособности кузена. Однако ему не улыбалось править провинциальной планетой, и он избежал этой участи, сделав свою сестру королевой.

– А что с королём?

– По моим сведениям, он умственно неполноценен. Государством управляет его жена.

– Сестра Рика?

– Да.

– Бедняжка.

Я пожал плечами:

– Кто знает. Может быть, власть – это то, что ей нужно.

– Женщине прежде всего нужна семья, – не согласилась со мной Дженнифер. – Любящий и заботливый муж, дети… Почему ты улыбаешься, Кевин? Я сказала что-то смешное?

– Вовсе нет, дорогая. Просто я подумал…

– Что ты подумал?

Я набрался духу и выпалил:

– Как ты полагаешь, получится из меня любящий и заботливый муж?

Дженнифер на мгновение опешила.

– Это… это предложение?

– Да, Дженни. Я прошу тебя стать моей женой. Что ты на это скажешь?

– Ты… ты… – Так и не закончив своей мысли, она рывком поднялась с кресла и выбежала из рубки.

Оставшись в одиночестве, я состроил гримасу своему угрюмому отражению на зеркальной панели. Похоже, мой экспромт со сватовством потерпел фиаско. Такой реакции Дженнифер я не ожидал – но не зря говорят, что женская душа потёмки. Впрочем, и мы, мужчины, хороши. Что за чёрт меня дёрнул сделать ей предложение? Ведь нас разделяет целая пропасть… Ай, плевать на пропасть!

Я ещё раз убедился, что катер движется без отклонений от заданного курса, затем прошёл в жилую каюту, оборудованную под спальню. Дженнифер лежала поперёк широкой кровати и бездумно глядела в иллюминатор, за которым, словно светлячки, проносились звёзды, по ходу изменяя свой цвет с ярко-голубого на красный. В хрустальной пепельнице на тумбочке тлела наполовину скуренная сигарета.

Я взял сигарету и присел на край постели.

– Дженни, я люблю тебя.

Она положила голову мне на колено.

– Я знаю это, Кевин. Я тоже люблю тебя.

– Так выходи за меня замуж.

– Нет.

– Почему?

– Я не нужна тебе как женщина. Для тебя я прежде всего объект заботы и опеки – братской ли, отцовской, не суть важно. Ты уже усестрил меня, а теперь хочешь удочерить.

– Что за глупости?!

– Это не глупости, это правда. Ты любишь меня, но занимаешься со мной любовью только потому, что так принято, можно сказать, из чувства долга, и ещё – чтобы не уронить своего достоинства. А на самом же деле тебе больше хочется просто взять меня на руки, покачать, спеть мне песенку, рассказать на ночь сказку, потом уложить в постельку, поцеловать в щёчку и сидеть рядышком, пока я не засну.

Я застонал. Слова Дженнифер отзывались во мне болью. Она была права, совершенно права…

– Кевин, тебе нужно обратиться к психиатру.

– Мне не нужен психиатр, мне нужна ты.

– И психиатр, – настаивала Дженнифер. – Он поможет тебе понять, что с тобой происходит.

– Я сам прекрасно понимаю, что со мной происходит. Я одинок в этом мире, Дженни, и ты очень нужна мне. Как жена, как сестра, как дочь – всё вместе. Я больше не в силах терпеть одиночество.

– Но ведь у тебя есть семья – отец, мать, братья, сёстры, другие родственники.

– Да, есть. Но они далеко и ничего не знают о жизни, которую я веду.

– Неужели они так оторваны от внешнего мира?

– Даже больше, чем ты можешь себе представить.

– Ты хоть изредка видишься с ними?

– Время от времени я их посещаю.

– И ничего не рассказываешь им?

– Нет.

– Почему?

– Боюсь, они не поймут и не одобрят моих поступков. У них свои ценности, свои взгляды на жизнь, и я… Мне очень тяжело, Дженни. Я хочу, чтобы ты была со мной. Я нуждаюсь в твоей поддержке, в твоём понимании.

– Я буду с тобой, Кевин. Что бы ты ни задумал, я поддержу тебя, чем только смогу.

– А ты не сочтёшь меня сумасшедшим?

– Нет, ни в коем случае.

– Я собираюсь стать властелином Галактики.

– Ты серьёзно?

– Вполне.

– Это было бы здорово.

– Ты вправду так думаешь?

– Да. Особенно, если ты намерен установить в своих владениях законы, подобные земным. В отличие от самих землян, земные порядки мне нравятся. Но зачем тебе это?

– Стремление к власти не нуждается в обосновании. Власть уже самоцель. Это такой же слепой инстинкт, как самосохранение или продолжение рода. В течение многих столетий неоднократно предпринимались попытки создания мощных звёздных государств – королевств, империй, республик, диктатур, федераций и конфедераций, – но все они неизменно заканчивались провалом. Главная причина прошлых неудач – в отсутствии надёжной связи. Когда несколько звёздных систем объединялись в равноправный союз, то созданный ими центральный орган власти имел лишь чисто символические полномочия, поскольку не мог оперативно управлять государством как единым целым. Реальная власть всегда оставалась в руках планетарных правительств, и такой союз был не более чем коллективным договором об обороне, партнёрстве и взаимовыгодном сотрудничестве; яркий тому пример – Сицилианский Протекторат времён второй и третьей волны Экспансии. В случае же завоевания менее развитых планет силами более развитой колониальные администрации получали в свои руки всю полноту власти и уже сами становились суверенными правительствами. Подобные империи были колоссами на глиняных ногах и рушились ещё быстрее, чем добровольные союзы. Ты понимаешь, к чему я веду?

– Да, – кивнула Дженнифер. – Теперь, с появлением станций гиперсвязи, ситуация в корне изменилась.

– Вот именно. Сеть межзвёздной связи только зарождается, но уже сейчас она оказывает огромное влияние на всё человеческое сообщество и прямо на глазах меняет лицо мира; а с дальнейшим её развитием активизируются интеграционные процессы, пробьёт час властолюбцев, завоевателей, идеалистов всех мастей и оттенков. В конце концов кому-то удастся объединить под своей сенью Галактику или бoльшую её часть – и я совсем не уверен, что этот «кто-то» будет лучшим правителем, чем я.

– Гм. Ты определённо принадлежишь к категории идеалистов.

– Ошибаешься, дорогая. Я жёсткий прагматик. Хотя, как я уже говорил, стремление к власти не нуждается в обосновании, у меня есть объективные причины желать единства Галактики.

– Какие же?

– Параллельные миры. Почти наверняка в них обитают мыслящие существа, и человечество должно встретиться с ними не разрозненным, а сплочённым.

– Мыслящие существа, – скептически повторила Дженнифер. – Сначала люди искали их на других планетах, потом в иных галактиках, а теперь вот появилась свежая идейка насчёт параллельных миров. Лично я не верю ни в каких «братьев по разуму».

– Блажен, кто не верует, – сказал я и погладил её мягкие шелковистые волосы. – Несмотря на наши разногласия по этому принципиальному вопросу, я счастлив, что мы вместе.

– Я тоже счастлива, Кевин. Ведь я тоже была одинока до встречи с тобой. Отец никогда не любил меня, Купер относился ко мне как к части домашнего интерьера, у меня не было близких подруг, друзей… совсем никого. Я стала преступницей, беглянкой, меня ожидала тюрьма – и тут появился ты, мой спаситель, мой принц на белом коне.

– Если честно, то я предпочитаю вороных.

– Что?

– Моя любимая масть вороная. На белых лошадях я плохо смотрюсь.

– Ты умеешь ездить верхом?

– Естественно. Любой уважающий себя принц должен уметь обращаться с лошадью.

– Ты в самом деле принц?

– Так ты же сама назвала меня принцем.

– Я выразилась образно.

– И попала в точку. Так уж получилось, что мой отец – король, правитель Земли Артура, а я – его старший сын.

Дженнифер поднялась, села рядом со мной и закурила сигарету.

– Я уже ничему не удивляюсь, – наконец произнесла она. – Слишком много сюрпризов. Боюсь, мне будет трудно играть роль твоей кузины.

– А я и не говорил, что это легко.

– На Астурии меня сразу раскусят. Ведь я не аристократка.

– От тебя не требуется изображать аристократку. Ты единственная, кому я рассказал о своём происхождении. Остальные же считают, что мой отец – ушедший на покой космический пират.

Дженнифер в растерянности покачала головой:

– Нет, надо же! Я полюбила принца, старшего сына короля… Ты наследник престола?

– Да.

– И отец позволил тебе покинуть планету?

– В некотором смысле он даже рад, что я не путаюсь у него под ногами.

– Странно.

– Совсем наоборот. Дети великих королей становятся плохими монархами не только потому, что природа отдыхает на них. Иногда это происходит вследствие невольного подавления личности сына авторитетом отца. Так ведь и случилось с моим дядей Амадисом; говорят, он был дурным королём.

– Поэтому твой отец сместил его с престола?

– Амадис сам отрёкся, когда понял, что не может управлять государством.

– Постой! А как же ещё один старший брат твоего отца? Александр – тот, который пытался убить его.

Я до боли прикусил губу. Оказывается, говорить полуправду ещё труднее, чем просто лгать.

– Давай условимся так, Дженни. Ты не услышишь от меня ни слова лжи, но кое-что я рассказывать тебе не стану, на некоторые вопросы откажусь отвечать.

Она немного помедлила, затем согласно кивнула:

– Хорошо, договорились.

– Только ты не обижайся…

– Я не обижаюсь. Напротив, ценю твою откровенность. Ты мог бы солгать мне, и глазом не моргнув, но предпочёл быть до конца честным со мной. – Дженнифер встала с кровати, подошла к иллюминатору и посмотрела наружу. – С какой скоростью мы летим?

– Около пятнадцати светолет в час. А через три часа разгонимся до восьмидесяти.

– Невероятно! «Макьявелли» набирал скорость два дня, а твоей малютке понадобится чуть больше трёх часов, чтобы лететь почти втрое быстрее.

– Сравнения здесь неуместны, – заметил я. – «Никколо Макьявелли» грузопассажирский лайнер, а «Красный дракон» спортивный катер. Пять лет назад я выиграл на нём трансгалактические гонки.

Дженнифер хмыкнула:

– Я была бы удивлена, если бы ты оказался вторым или третьим. Судя по всему, ты привык только выигрывать.

– Так оно и есть.

– А что произойдёт, если мы столкнёмся со встречной звездой?

– Это маловероятно, вернее, почти невероятно. К тому же мы движемся по дуге, огибая Скопление.

– Ну а вдруг?

– Потрясёт чуток и всего-то делов. По большому счёту, звёзды, которые мы сейчас видим, иллюзия. Реальны только гравитационные и электромагнитные возмущения виртуального поля.

– Я читала, что в гиперпространстве полно жёсткого излучения.

– Не беспокойся, мы от него полностью ограждены.

Дженнифер вернулась на своё прежнее место возле меня и взяла следующую сигарету.

– Ты слишком много куришь, – с упрёком сказал я.

– Знаю, – ответила она. – Но это не имеет значения… Между прочим, на Астурии разговаривают по-испански?

– Да. Предки астурийцев были выходцами с Терры-Кастилии.

– Я не знаю испанского.

– Зато ты хорошо владеешь итальянским.

– Ну и что?

– Эти языки очень похожи. За две недели полёта я помогу тебе усвоить азы произношения и грамматики, а уже на месте ты быстро приспособишься. Начнём с того, что нужно говорить не «синьор», а «сеньор», не «синьора», а «сеньора», не «синьорина», а «сеньорита»…

– И перед личными мужскими именами нужно употреблять приставку «дон», а перед женскими – «донья».

– Постой, Дженни, не спеши. Имей в виду, что на Астурии сословное общество, а стало быть, почтительные титулы «дон» и «донья» привилегия дворянства.

Дженнифер вздохнула:

– Я чувствую себя не в своей тарелке, Кевин. Мне, выросшей в демократическом обществе…

– Ой ли! – насмешливо произнёс я. – Так ли это? Согласно последнему изданию Британской Энциклопедии, общественный строй на Астурии характеризуется как демократическая монархия, а на Нью-Алабаме – олигархическая демократия. Если не ошибаюсь, у вас до сих пор существует имущественный ценз для избирателей.

– По-моему, это правильно. Не нужно судить по земным меркам – ведь на Земле подавляющее большинство людей живёт в достатке. А если у нас позволить черни участвовать в выборах, государство будет ввергнуто в хаос анархии и социализма.

– Глупейшее заблуждение! На многих других планетах «черни» не меньше, чем у вас, но всеобщее избирательное право не приводит ни к какому хаосу. Всё дело в политической культуре граждан и понимании того элементарного факта, что простым перераспределением благ ничего не добьёшься. На той же Астурии парламент избирается всем совершеннолетним населением планеты, и именно он принимает законы и утверждает состав правительства, предложенного главой государства. Хотя полномочия короля или, в данном случае, королевы довольно широкие, они всё же ограничены жёсткими рамками конституции.

– А на твоей родине то же самое?

– Нет. Земля Артура типичный образец неограниченной монархии. Никакого тебе парламента, никакого избирательного права, вся власть принадлежит королю, и он распоряжается ею по своему усмотрению. Есть, правда, Государственный совет – но это, большей частью, совещательный орган.

– Наверное, твоему отцу очень трудно?

– Ещё как! Абсолютная власть – огромная ответственность, и её не на кого переложить. Разумеется, в любой момент можно найти козла отпущения, но мой отец выше этого. Он старается быть справедливым королём.

– Так почему бы ему не учредить демократическое правление?

– Увы, это невозможно.

– Но почему?

– Извини, Дженни.

– Понимаю.

Между нами вновь повисла неловкая пауза. Я обнял Дженнифер и зарылся лицом в её душистых волосах.

– Солнышко, ты ещё не передумала? Выходи за меня замуж.

– Нет, Кевин, – ответила она. – Теперь тем более нет.

– Эх, зря я рассказал тебе об отце!

– Надеялся прельстить меня титулом?

– Что ты! У меня и в мыслях этого не было.

– Тогда пусть всё остаётся как прежде. Я буду твоей подругой, сестрой, дочерью, кем хочешь – только не женой.

– И мне можно будет качать тебя на руках, петь тебе песенки, рассказывать на ночь сказки, потом укладывать в постельку, целовать в щёчку и сидеть рядышком, пока ты не уснёшь?

Дженнифер рассмеялась:

– Шутить изволите, ваше высочество!

Taken: , 1