Taken: , 1

16. КЕВИН

Как и в своё первое утро на Астурии, я проснулся от яркого солнечного света. На сей раз лучи били не искоса, а почти прямо, слепя мне глаза. Это было не очень приятно. Я обиженно заворчал, перевернулся на другой бок и уткнулся лицом в спину Анхелы. Теперь мне стало приятно. Я протянул вперёд руку и принялся ласкать её тело.

– Кевин… – сонно пробормотала Анхела. – Опять? Сколько можно?.. Давай уже спать… – Тут она перевернулась на спину, распахнула глаза и тотчас зажмурилась. – Ах! Совсем забыла…

Достав из-под подушки дистанционный пульт, Анхела нажала кнопку, и шторы на окнах задвинулись. В спальне воцарился приятный полумрак.

– Который час?

– Полвосьмого, – ответил я, взглянув на часы.

– Значит, можно спать, – сказала она и прильнула ко мне. – До одиннадцати.

– А как насчёт любви? – спросил я. – Самую малость?

– Ты всегда такой ненасытный?

– Только с тобой, дорогая.

– Приятно слышать, милый.

Мы поцеловались.

– Я люблю тебя, Анхела.

– Я тоже люблю тебя… Но сейчас я ни на что гожусь.

– Не скромничай.

Я положил руку на её упругий живот и начал гладить его. Анхела прикрыла глаза и застонала.

– Ты искуситель!..

– Да, я такой.

– Ты приворожил меня, околдовал.

– Конечно… – Вдруг я замер, вспомнив, что произошло ночью.

Приворожил…

Околдовал…

Заклинание!..

Да, да – то самое заклинание, идею которого подсказал мне профессор Альба. Вообще-то в нашей семье не принято сознательно зачинать детей. Ребёнок – это как дар Божий, и планировать его появление… ну, не то чтобы вмешиваться в компетенцию Всевышнего, а просто неэтично. Я нарушил правило непредумышленно, скорее даже неосознанно, но причины, побудившие меня сделать это, были очевидны. Во-первых, мне не терпелось проверить новую, революционную гипотезу, а во-вторых, и это главное, беременность Дженнифер накладывала на меня определённые обязательства, и я хотел иметь точно такие же обязательства в отношении Анхелы.

Но получилось ли у меня, вот в чём вопрос. Я знал много способов установить это, однако не имел не малейшего желания прибегать к помощи сил. То, что я нарушил одно неписаное правило, ещё не значило, что я мог с лёгкостью нарушить другое – писанное чёрным по белому. К тому же меня сковывал страх случайно залезть в душу близкому и дорогому мне человеку…

– Что с тобой, Кевин? – спросила Анхела, удивлённая (и недовольная) тем, что я перестал её ласкать.

– Видишь ли… – неуверенно произнёс я. – Это может показаться тебе смешным, но… У меня такое предчувствие…

– Какое?

Я пододвинулся к краю кровати, взял свои брюки и сделал вид, что достаю из кармана (хотя на самом деле «достал» из ближайшей аптеки) маленький блестящий пакетик.

– Вот, случайно завалялся. Может попробуешь?

Анхела вскинула брови:

– Ты серьёзно?

– Ну, не так чтобы серьёзно – но на всякий случай. Ведь ты не принимала никаких пилюль?

– Нет. Даже в голову не пришло.

– И время подходящее?

– Думаю, да.

– Тогда попробуй.

Анхела с озадаченным видом вскрыла упаковку.

– Раз ты настаиваешь, ладно. Хотя… Всё-таки странный ты человек.

Она достала из пакетика одну полоску белого цвета, положила её в рот, чтобы смочить слюной, потом вынула. В течение следующей минуты мы зачарованно наблюдали за тем, как полоска постепенно краснеет, и на ней, одна за другой, появляются золотые буквы: «Поздравляем!»

– Боже мой! – прошептала потрясённая Анхела. – Этого быть не может!

Дрожащими руками она взяла ещё одну полоску и смочила её слюной. Результат не заставил себя ждать – нас снова поздравили.

– А они не испорченные?

– Давай проверим.

Я взял третью полоску и лизнул её языком. Она осталась белой, но на ней появилась надпись мелкими чёрными буквами: «Мальчик, не балуйся! Это для девочек».

– Вот видишь, – сказал я. – Пол определяет правильно.

Анхела рывком прижалась ко мне и жарко поцеловала меня в губы.

– Кевин, милый!

– Ты рада?

– Ещё спрашиваешь! Я… даже не знаю, что сказать. Если это подтвердится…

– Это подтвердится, – заверил я. – Обязательно подтвердится. И все твои мечты станут реальностью. Будет у тебя любящий и заботливый муж, будут дети, будет у нас дружная и счастливая семья.

– А как же Дженнифер? – спросила Анхела.

В первый момент я растерялся и ответил не сразу.

– Она взрослая девочка и сама о себе позаботится.

– То есть, ты умываешь руки? Бросаешь её?

– Нет, Анхела, я не умываю руки. Я чувствую себя в ответе за её ребёнка и готов отвечать. До встречи с тобой я раз десять просил Дженнифер выйти за меня замуж, но она отказывалась.

– Почему?

– Потому что не любим друг друга как мужчина и женщина. И никогда не любили.

– Тем не менее вы спали вместе.

– Отрицать бесполезно.

– Ты попросту использовал её, чтобы развлечься. Это так по-мужски!

Я вздохнул и зарылся лицом в её волосах.

– Я не собираюсь оправдываться, но…

– С таких слов обычно и начинаются все оправдания, – перебила меня Анхела. – Лучше не надо. Теперь мы с Дженнифер в одинаковом положении, и если ты думаешь, что я великодушно уступлю ей тебя, то ошибаешься.

– Она и так не претендует на меня. Увы…

– Ага! Значит, «увы»?

Я смутился:

– Ну… Извини, это вырвалось нечаянно. Я сам не знаю…

– Зато я знаю. Ты был бы не против, если бы мы соперничали из-за тебя. Это польстило бы твоему мужскому тщеславию. Вот так!

Я немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Анхела, почему мы постоянно пререкаемся? Даже в эти радостные минуты. Почему каждый наш разговор превращается в стычку?

– Не знаю, – ответила она и вдруг тихо рассмеялась. – Но мне это нравится. Мне доставляет удовольствие ссориться с тобой, потом мириться, снова ссориться. Мы будто ходим по лезвию ножа, это меня возбуждает.

– Меня тоже. И сейчас я возбуждён.

– Я тоже…

Когда утомлённая Анхела наконец уснула, я, с трудом преодолев соблазн ещё часик понежиться рядом с ней, встал с постели и не спеша оделся. Потом подобрал пакетик с индикаторами ранней беременности и спрятал его в карман – не ровен час, Анхела прочтёт надпись на упаковке и заинтересуется, каким это образом у меня «завалялся» товар здешнего производства.

Я вырвал из блокнота чистый листок, взял ручку и задумался, прикидывая в уме, сколько времени мне понадобится, чтобы уладить одно дельце. До одиннадцати я точно не управлюсь, да и особенно торопиться смысла не было – Анхела ни под каким предлогом не отменит сегодняшнее заседание правительства накануне открытия парламентской сессии. Единственное, что я пропущу, это поздний завтрак в её обществе, несколько торопливых поцелуев и дежурный обмен любезностями. Конечно, жаль, но стерпеть можно.

Я быстро состряпал короткую записку:

«Солнышко!

В моей семье мужчины обычно отмечают такое событие грандиозной попойкой. Я не хочу нарушать традицию, но и не собираюсь устраивать оргию, а просто уйду тайком в город, отыщу какой-нибудь бар и напьюсь там от радости. За меня не беспокойся. Целую.

Кевин».

Я положил записку на туалетный столик и тихонько вышел из спальни. В соседней комнате никого не было. Я призвал Образ, но, прежде чем совершить прыжок, произвёл рекогносцировку. И правильно сделал – в моём кабинете была Дженнифер, она рылась в фотографиях.

Я уже собирался переместиться в свою спальню, но тут меня заинтересовали действия Дженнифер. Она выбрала фото Юноны, сделала копию, затем тщательно замела следы своей шпионской деятельности и покинула кабинет. Я проследил за ней до самого выхода из наших апартаментов и, наконец, понял, что у неё на уме. Можно было не опасаться её возвращения.

Оказавшись в кабинете, я прихватил кое-какие вещицы и сосредоточился, вызывая на связь Дэйру. Она ответила почти мгновенно.

«Кеви?»

«Привет, сестричка».

«Ты где?»

«Там, куда рвётся попасть Бренда».

«Но я не чувствую между нами никаких железок».

«Их нет».

«Вот это да! В кои-то веки ты нарушил конспирацию. Ведь я могу запросто вычислить тебя».

«Не утруждайся. Всё равно я дам тебе координаты».

«Даже так?»

«Да. Хватит играть в прятки. А пока помоги мне вернуться».

«Хорошо. Сейчас пройду в „нишу“… Не прерывай связь, это рядом».

«С тобой кто-то есть?»

«Только Мел. Он валяется в постели».

«А? – удивился я. – Ты не в Авалоне?»

«В Авалоне».

«Ага! – я почувствовал чисто профессиональное злорадство. – Наконец-то часики Бренды дали сбой».

«Если они показывают двадцать минут пятого, – охладила мой пыл Дэйра, – то всё в порядке. Просто мы с Мелом решили чуток поразвлечься».

«Мм… э-э… Извини, что помешал вам».

Дэйра мысленно рассмеялась:

«Кеви, малыш! Я чувствую, как ты краснеешь… Между прочим, родинка у меня не справа, а слева. И перестань бомбардировать меня этими картинками. У тебя богатое воображение, но ничего подобного не было. Когда ты вмешался, я только собиралась включить музыку».

«Вы занимаетесь этим под музыку?» – полюбопытствовал я.

В моём мозгу пронеслась череда новых образов, но на этот раз я держал свои фантазии при себе.

«Нет, – ответила Дэйра. – Я раздеваюсь под музыку. Мел обожает смотреть, как я это делаю».

«Прекрасно его понимаю. Я и сам был бы не против».

«Если хорошенько попросишь, могу устроить тебе представление… Ладно, Кеви, я готова. Хватайся за меня».

Между Экватором, где я находился, и Срединными мирами, где был мой Дом, лежала целая бесконечность. Чтобы пересечь её своим ходом, мне, рядовому адепту Источника, нужно потратить немало сил и несколько часов времени. К счастью, существует более лёгкий способ преодоления барьера – ухватиться за адепта, находящегося по другую сторону, и прыгнуть. Это требует определённой сноровки, но, в конечном итоге, оказывается гораздо проще, чем путешествие через бесконечность. Из девятнадцати ныне сущих адептов только трое человек могут без посторонней помощи мгновенно перемещаться из Срединных миров в Экватор и обратно – моя сестра Дэйра, моя тётя Бронвен, а также та, чьё имя я избегал произносить даже мысленно. Все они в прошлом были Хозяйками Источника, и он даровал им способность входить в Безвременье из Экватора. Ещё одна Дэйра, моя двоюродная тётка по линии матери, теперешняя Хозяйка Источника, тоже обладает такой способностью, но она не в счёт, потому что она Хозяйка, а не адепт.

Я ухватился за Дэйру, прыгнул и оказался посреди небольшой уютной комнаты – личной «ниши» моей сестры. Сама Дэйра стояла передо мной и радостно улыбалась. Она была одета в симпатичное клетчатое платье, которое отлично шло к её светло-каштановым, слегка рыжеватым волосам.

– Ах, Кеви! Ты так редко бываешь у нас, что каждое твоё появление во плоти для меня настоящий праздник.

– Я тоже люблю тебя, – сказал я.

Дэйра подступила ко мне и поцеловала в губы. Она не признавала поцелуев в щеку, называя их сопливыми.

– У тебя потрясная форма, братишка. Небось, адмиральская?

– Всего лишь командорская, – ответил я и, обняв Дэйру за талию, вышел с ней из «ниши». Милая, с каких это пор ты стала носить лифчик?

– Ни с каких. Я надела его, чтобы снять перед Мелом.

– Везёт же ему!

– Кстати, Кеви, ты был прав.

– Я всегда прав. Но, ради чистого любопытства: насчёт чего в данном случае?

– Насчёт родинки. Я только сейчас сообразила. Она действительно слева – но ведь я обычно смотрю на себя в зеркало, поэтому мне показалось, что ты ошибся.

– Ты по-прежнему любишь вертеться голышом перед зеркалом?

– Кеви, негодник! Ты часто подглядывал за мной?

– Чаще, чем следовало, – признался я. – И если бы не Монгфинд, боюсь, я воспылал бы другой безответной страстью.

Дэйра остановилась и озадаченно посмотрела на меня.

– Как ты сказал?

Её реакция показалась мне странной. Для наших отношений всегда была характерна игривость на грани фола, и подобные замечания были у нас в порядке вещей, вроде комплементов друг другу.

– Но, сестричка, я ведь только пошутил.

– Что?.. А-а, это? Да нет, ты не правильно понял. Меня удивило, как ты произнёс имя Монгфинд.

– И как же?

– Спокойно, с безразличием. И не с притворным безразличием, а с самым что ни на есть настоящим.

– Ну и что?

Дэйра склонила набок голову, продолжая внимательно смотреть на меня. В её карих глазах зажглись огоньки.

– Неужели нашлась блондинка, которая заставила тебя позабыть Монгфинд?.. М-да, очень похоже. У тебя такой забавный вид.

– Какой?

– Как у Мела после нашей первой ночи. Глуповато-счастливый.

– Может быть, это от встречи с тобой?

– Ну, уж нет, Кеви! Не скрытничай.

Я поднял руки:

– Ладно, сестричка, сдаюсь. Ты права.

– Ты в самом деле влюбился?

– Я просто потерял голову.

– Она так похожа на…

– Нет, – быстро перебил я. – Совсем не похожа. Начнём с того, что она брюнетка с чёрными глазами.

– Ты не шутишь?

– Нисколько.

– Обалдеть можно!

В комнату вошёл Мел, застёгивая на ходу рубашку. Его всклокоченные волосы торчали в разные стороны.

– Привет, Кевин, чертовски рад тебя видеть. Мне следовало бы сразу догадаться, что это ты. Ради кого же ещё Дэйра могла бросить меня на пороге блаженства.

Мы по-братски обнялись.

– Как поживаешь, Мел? – спросил я.

– Как во сне.

– То есть кошмарно?

Мел фыркнул:

– Однако шуточки у тебя! Совсем наоборот. Как у Бога за пазухой.

– У богини, – поправил я.

Мы весело рассмеялись.

– Ну а ты? – произнёс Мел. – Ишь как вырядился! Задумал отбить у меня невесту накануне свадьбы?

– Был бы не прочь, – в тон ему ответил я. – Но где уж мне тягаться с таким сердцеедом.

– От сердцееда слышу. Моё счастье, что Дэйра твоя сестра, к тому же она не голубоглазая блондинка.

Дэйра встала между мной и Мелом и обняла нас.

– Ах, мальчики! Я вас обоих люблю. Даже не знаю, кого больше.

– В том-то и беда, – с кислой миной произнёс Мел. – Это меня и тревожит.

– Не беспокойся, малыш, – утешила его Дэйра. – Кеви явился не затем, чтобы покушаться на твоё счастье. К твоему сведению, он влюблён.

– Правда?

Я кивнул:

– Да.

– И когда свадьба?

– Где-то через месяц. А может, и раньше. Всё зависит от того, как скоро она получит развод.

Мел и Дэйра в изумлении уставились на меня и хором произнесли:

– Серьёзно?!

– Вполне. Я же говорил тебе, сестричка, что потерял голову.

– А ты хорошо её знаешь?

– Думаю, что хорошо.

– Думаешь?

– Уверен. Убеждён.

– И насколько хорошо?

– Гм, трудно сказать. Понятия не имею, в каких единицах измерять глубину знания человека.

– Допустим, во времени. Как давно ты с ней знаком?

Я потупился:

– Со вчерашнего дня.

Наступила минута молчания, в течение которой Мел и Дэйра смотрели на меня круглыми глазами.

– Чего-чего, а этого я не ожидал, – наконец проговорил Мел. – Ты всегда был со странностями, но такое учудить… Нет, ты просто разыгрываешь нас!

– Отнюдь.

Дэйра скинула тапочки и взобралась с ногами на диван.

– Садись рядышком, Кеви. Нужно потолковать.

Мел быстро взглянул на неё, потом на меня. При всей своей легкомысленности он отличался глубоким чувством такта.

– Вам действительно есть что обсудить. А я, пожалуй, пойду. Бриан и двое его друзей как раз пишут пулю, им нужен четвёртый на прикупе. Схожу обчищу их до нитки.

Я так и не узнал, действительно ли в тот вечер младший брат Мела играл в преферанс или это была обычная маленькая ложь из тех, к которым мы все прибегаем, чтобы соблюсти условности.

– Только пожалуйста, Мел, – попросила Дэйра, – про Кеви пока ни слова. Иначе сюда нагрянет целая толпа родственников.

– Во главе с моей матушкой, – ухмыльнулся Мел. – Хорошо, я буду нем, как статуя.

Когда он ушёл, я сел на диван рядом с Дэйрой. Она придвинулась ко мне, положила руку на моё плечо и ласково спросила:

– Как её зовут, Кеви?

– Анхела.

– Чем она пленила тебя?

– Всем. Она красива, умна… Но не это главное. Она исключительная женщина.

– Вот в этом я не сомневаюсь. Если ты влюбился в неё или думаешь, что влюбился…

– Я не думаю, я знаю.

Дэйра вздохнула:

– Хорошо, ты знаешь. Ты уверен в этом, убеждён. Но к чему такая спешка? Едва лишь познакомился с нею, разок переспал – и уже под венец.

– Можно подумать, что вы с Мелом целый год встречались под луной, а потом он ещё долго тянул, не решаясь предложить тебе руку и сердце. Если не ошибаюсь, у вас тоже получилось за одну ночь. Ещё вечером вы были просто друзьями, а на утро проснулись женихом и невестой.

– Но до этого мы знали друг друга больше двадцати лет, – резонно возразила Дэйра.

– Ты и мне предлагаешь подождать столько же?

– Нет, не так долго, но годик-полтора не мешало бы. Ты же знаешь, как наши родители относятся к скороспелым бракам.

– И знаю почему. Они сами обожглись на этом, и теперь считают, что любой брак без годичного срока помолвки заведомо обречён на провал. На тебе-то они уже поставили крест, поэтому… – Тут я осёкся и в смущении опустил глаза. – Извини, милая, я не хотел.

– Я не обижаюсь, Кеви, – ответила Дэйра, погладив меня по щеке. – Честно, не обижаюсь. Мне следовало бы раньше догадаться об этом, ведь я сразу почувствовала, что твоя радость замешана на грусти. Она простая смертная, так?

Я понуро кивнул:

– Да, Анхела неодарённая. Мало того, ей уже тридцать три года. И я не хочу терять ни дня, ни минуты, ни секунды нашего счастья. Я не могу ждать, пойми.

– Теперь я понимаю.

На столике перед нами возник поднос с двумя чашками дымящегося кофе и вазой со свежими тропическими фруктами.

– Твоя справа, – предупредила Дэйра. – Как обычно, три полных ложки сахара, сластёна ты мой.

Некоторое время мы молча пили кофе и курили. У сестры был такой вид, точно она хотела мне что-то сказать, но всё не могла решиться. Или не могла подобрать нужных слов.

– Я должен повидаться с Брендой, – наконец произнёс я. – Ты не в курсе, где она сейчас?

– У себя. Я только что проверяла, не проболтался ли Мел о тебе.

– И как?

– Нет. Бренда ничего не подозревает, пишет какую-то крутую программу и, как обычно в таких случаях, послала меня к чёрту.

– А этой… ты понимаешь кого… с ней нет?

– Бренда всех прогнала, в том числе и эту, как ты выражаешься. Эта сейчас у себя, любезничает с Эриком… А кстати, зачем тебе Бренда?

– Собираюсь явиться с повинной.

– Правда?

– Да.

– Почему?

– Возникли обстоятельства, которые затрагивают интересы всей нашей семьи. Требуется компетентное вмешательство.

– Тогда обратись к отцу.

– Это исключено, и вскоре ты сама поймёшь почему. На свете есть четыре человека, которым я больше всего доверяю – отец, мама, ты и Бренда; и каждый из вас – на разные случаи жизни. Сейчас я не могу обратиться к отцу, а маму не хочу ставить в неловкое положение, когда она будет вынуждена скрывать от отца важную информацию. Так что остаётесь вы с Брендой.

– Назревают крупные неприятности?

– В частности это я и хочу выяснить.

Между нами снова повисло молчание. Я допил остывший кофе и закурил следующую сигарету. Дэйра нервно покусывала губы: она определённо хотела мне что-то сказать.

– Ну, смелее, сестричка! Что у тебя на уме?

Дэйра посмотрела на меня долгим взглядом. В её глазах застыла нерешительность.

– Не то, чтобы я не доверяла тебе, Кеви, но… Просто мне не хочется излишне обнадёживать тебя.

У меня бешено застучало сердце.

– Чёрт! Уж если ты начала, то продолжай. Не тяни волынку.

– Ладно, – вздохнула она. – По правде говоря, у меня давно чесались руки провести этот эксперимент, и если твоя Анхела окажется подходящей кандидатурой…

Тут я решил, что понял, о чём идёт речь.

– Ты собираешься имплантировать ей Дар?! Да ты с ума сошла!

– Погоди, не горячись. У меня и в мыслях не было проводить генетический эксперимент. – Дэйра сделала паузу, затем покачала головой. – И вообще, давай оставим это… до поры, до времени. Сначала постарайся сделать Анхеле ребёнка – учитывая прецеденты в нашем роду, это не так уж невероятно, – и только тогда мы продолжим наш разговор. В противном случае он будет лишён смысла.

– Ребёнок непременное условие?

– Да.

– Допустим, он есть. Что дальше?

– Нет, Кеви, не нужно допущений. Нужен ребёнок.

– Чёрт возьми, он есть! – не выдержав, воскликнул я. – Вернее, будет. Через девять месяцев наши родители станут бабушкой и дедушкой, а ты – тётей.

Дэйра захлопала своими длинными ресницами.

– Неужели, – произнесла она с явным недоверием в голосе, – у тебя получилось с первого раза?

– Представь себе, да.

– Ты уверен?

– Я проверял.

– Тебе удалось составить правильное заклинание?!

– Да. Могу подарить тебе готовый exe-файл.

– Мне он ни к чему. Лучше переведи свой «exe» на человеческий язык и представь его совету магистров. Тебе светит золотой памятник от благодарного человечества.

Я не стал уточнять, кому светит золотой памятник, но вовсе не потому, что собирался присвоить открытие профессора Альбы. Просто сейчас я не хотел отклоняться от темы разговора.

– Добро, есть у меня ребёнок. Что дальше?

– А дальше просто, – ответила Дэйра. – Если моя тёзка-Хозяйка позволит, Анхела может окунуться в Источник. До рождения малыша, разумеется.

Я оторопел:

– Да что ты говоришь?!

– Что слышишь. Источник не убьёт твою милую, потому что в таком случае ему придётся убить и ребёнка – Одарённого. Анхела, что называется, выйдет сухой из воды.

– И что это ей даст?

– Дар. Не я, а Источник имплантирует ей Дар. Он будет вынужден это сделать.

– Точно?

– Точно. Если не веришь мне, спроси у Хозяйки.

Я предпочёл поверить сестре на слово. Лишний раз встречаться с Хозяйкой мне не очень хотелось – ведь она как две капли воды была похожа на ту, чьё имя я избегал произносить даже мысленно.

– Насколько я понимаю, в таком случае Анхела станет не просто Одарённой, но и адептом?

– Правильно понимаешь. Теперь тебя ясно, почему у меня так и чешутся руки провести этот эксперимент?

– Да, конечно.

– Это будет эпохальное событие: впервые со времён Иисуса человек получит Дар не в наследство и не в результате случайной мутации, а от Источника, причём сразу же станет адептом. Вот только Хозяйка… – Дэйра снова вздохнула. – Поэтому я не хотела заранее обнадёживать тебя.

– А что произошло?

– Совсем недавно она наотрез отказалась впустить одну мою знакомую, подружку Камлаха, Марту. Может, ты слышал о ней.

– Нет, не слышал, – резко ответил я. – Меня мало интересует, что происходит в семействе Фергюсонов.

Дэйра слабо улыбнулась:

– Всё-таки твоя неприязнь к Моргану ещё не прошла. Ну, ничего, теперь это излечимо. В сущности, Морган славный парень.

– Возможно, – сказал я без особой уверенности. – Стало быть, Хозяйка не пропустила к Источнику эту девицу с отпрыском Камлаха?

– Даже слышать об этом не захотела. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что я на её месте поступила бы точно так же. Марта – серая посредственность, обыкновенная самочка, которой посчастливилось забеременеть от Одарённого.

– Следовательно, запрет Хозяйки носил не общий характер, а касался лишь данного конкретного случая?

– Да. Моя тёзка лишена кастовых предрассудков, для неё все равны – Одарённые и простые смертные. В частности поэтому Источник, посредством Дианы, избрал её своей Хозяйкой – она объединяет в себе и тех, и других, олицетворяя единство всего человечества.

При упоминании имени той… в общем, вы поняли, кого я имею в виду, меня покоробило. Но это чувство мгновенно затмило другое, светлое и радостное, имя которому – надежда.

– Я не боюсь представить на суд Хозяйки Анхелу, – уверенно произнёс я. – Она с честью выйдет из любого испытания.

– Хочется верить, – сказала Дэйра, – что твоё субъективное мнение хоть частично отражает объективную реальность.

– Если тебя интересует объективная реальность, то спроси мнение семисот миллионов граждан страны, которой Анхела правит вот уже двенадцать лет. Как минимум, две трети населения просто обожает её. О такой популярности наш отец может только мечтать.

– Ты сказал: семьсот миллионов? – переспросила Дэйра. – Или всё-таки семьдесят?

– Нет, всё-таки семьсот.

– Что ж это за страна такая?

– Она называется Астурия. Но не провинция в Испании.

– Это мир теллурианского типа?

– Не совсем. Как раз о нём я и хочу тебе рассказать. Тебе и Бренде.

– – –

В тот момент, когда мы с Дэйрой вошли в кабинет Бренды, тётушка возилась с подаренным мной компьютером, награждая его не очень лестными эпитетами. Заслышав за своей спиной наши шаги, она резко повернулась, очевидно, с намерением послать к чёрту непрошеных гостей, но, увидев меня, тотчас расплылась в сладкой улыбке:

– Здравствуй, малыш! Какой приятный сюрприз!

– Привет, тётя, – сказал я, целуя её в щёчку. – Ты, как всегда, дивно выглядишь.

Бренда была полностью в моём вкусе – замужняя голубоглазая блондинка, к тому же с Монгфинд её роднило ещё одно немаловажное обстоятельство – она была моей тётей. Однако мне никогда даже в голову не приходило приударить за ней. Скорее всего, потому что она была счастлива в браке с Колином.

Я частенько ловил себя на том, что страшно завидую и Мелу, и Колину – обоим одновременно. Мелу – за то, что у него такая благополучная семья, а Колину – что у него такая замечательная жена. В отличие от многих близоруких мужей, Колин понимал, какое счастье ему привалило, и боготворил Бренду. Помимо всего прочего, он регулярно посылал ей любовные записки – и это на двадцать пятом году супружества!

– И какими ветрами тебя занесло в нашу гавань, капитан? – спросила Бренда, видимо, сочтя мою форму морской.

– Попутными, – ответил я. – Как поживает компьютер?

– Шпарит. Правда, не могу толком присобачить свой компиллер – постоянно глючит.

– Ещё бы! Если ты до сих пор составляешь заклинания на пещерном Си…

– Это не Си пещерный, – возмутилась Бренда, – а тачка тупая! Ей подавай всякие там навороченные «алеф-омеги», а простого, дружественного и технически грамотного Си она упорно не хочет понимать.

– Жаль, – со вздохом произнёс я. – Хотел было обрадовать тебя, но теперь боюсь, что лишь огорчу.

Бренда подозрительно посмотрела на меня:

– О чём ты?

– Да вот, собирался предложить тебе ещё более тупую машину, но…

– Какую? – В её глазах зажглись жадные, чуть ли не похотливые огоньки. – Давай, выкладывай!

С нарочитой медлительностью я достал из кармана техническую документацию на мой новый Apple IBM и протянул её Бренде. Тётушка нетерпеливо вырвала из моих рук брошюрку, раскрыла её и тут же начала читать.

– Ух ты! – с первых же строк воскликнула она. – Круто… Стоп! А это что за число Авогадро?

– Память, – услужливо подсказал я. – Здесь же ясно написано.

– И нет никакой опечатки?

– Нет, всё правильно.

– С ума сойти!.. Но зачем столько памяти? Процессор задолбается адресовать её.

– Этот не задолбается. К твоему сведению, одно только ядро операционной системы занимает в памяти свыше двух терабайт.

– О Боже! Это какая-то гигантомания.

– Прогресс, – уточнил я. – Кстати, тётушка. Что бы ты делала, если бы повстречала сына или дочь Александра?

– Держала бы на подхвате намордник, – машинально ответила Бренда, затем, опомнившись, добавила:

– И я не вижу здесь ничего «кстати». Почему ты спрашиваешь?

– Да так, любопытства ради. Мне интересно, как бы ты среагировала на такую гипотетическую ситуацию: предположим, это дочь Александра, и она ждёт от меня ребёнка.

Бренда уронила на пол брошюру, но, казалось, не заметила этого.

– Кевин, ты шутишь?

– Никак нет, тётя.

– Ты встретил дочь Александра?

– Так точно, тётя.

– Она действительно дочь Александра?

– Нет никаких сомнений.

– И ты сделал ей ребёнка?

– Да.

Бренда тяжело опустилась на стул.

– Вот это новость, – произнесла она, покачивая головой. – Могу представить, как обрадуется Артур!

– Поэтому я обратился к тебе за советом.

– Но, Кеви! – отозвалась молчавшая до сих пор Дэйра. – Ведь ты говорил, что она неодарённая.

– Кто?.. Нет, это не Анхела. Её зовут Дженнифер.

– Дочь Александра?

– Да.

– А кто такая Анхела? – спросила Бренда.

– Большая любовь Кеви. – Дэйра тоже села, облокотилась на край стола и подперла голову рукой. – Или я что-то не так поняла, или мой братец ухитрился сделать сразу двух детей.

– Верен ответ номер два, – сказал я.

Бренда, наконец, подняла с пола брошюру. Ещё раз просмотрев технические характеристики компьютера, она немного успокоилась – именно на такой эффект я и рассчитывал.

– Всё же не зря Мел так привязан к тебе, Кевин. Вы с ним одного поля ягоды.

– Мел исправился! – тотчас вступилась за жениха Дэйра.

– И передал эстафету Кевину.

– Осмелюсь заметить, – произнёс я, – что детей я сделал по очереди, а не одновременно.

Бренда прожгла меня взглядом:

– На что ты намекаешь?!

– Я ни на что не намекаю, тётя. Просто констатирую факт.

– Гм, ладно. Расскажи мне об этой Дженнифер.

– Прежде всего, и это должно успокоить тебя, Александр не воспитывал её, он даже не знает о её существовании. Она полукровка.

– Сколько ей лет?

– Почти двадцать пять.

– Когда ты её нашёл?

– Почти месяц назад.

– И до сих пор молчал?

– Я только вчера выяснил, что она дочь Александра.

– А когда ты узнал о её беременности?

– Тоже вчера. Это обнаружилось одновременно, в результате анализов крови. И вот что забавно: мы изображали из себя двоюродных брата и сестру, это было частью нашей игры, но, к нашему удивлению, оказалось, что это вовсе не игра.

– Не вижу ничего забавного, – хмуро промолвила Бренда.

– Но и не стоит драматизировать ситуацию, – заметил я. – Как я уже говорил, Александр не воспитывал Дженнифер, а значит, не имел возможности сделать из неё своё подобие. Что же касается наследственности, то мы все в одной лодке, и в наших жилах течёт одна кровь. К тому же агрессивный фанатизм Александр унаследовал от своего отца Утера.

– М-да. Особенно силён последний аргумент, – съязвила Бренда.

– Пораскинь мозгами, тётушка! Женщины редко бывают похожи на своих дедов по отцовской линии; чтобы понять это, достаточно знать элементарные законы наследственности. Во всяком случае, у Дженнифер нет ни малейшей склонности к фанатизму, за это я отвечаю. Когда познакомишься с нею, сама убедишься, да ещё будешь удивлена, как ей удалось развить независимость мышления и критичность мировосприятия, воспитываясь в обществе, где культивируется весьма агрессивная религия и насаждается нетерпимость к инакомыслию.

– Ты очень горячо защищаешь её, – сказала Дэйра.

– Она мать моего будущего ребёнка. Кроме того, она просто замечательная женщина.

– Голубоглазая блондинка? – спросила Бренда.

– Голубоглазая, но не совсем блондинка. Впрочем, когда мы познакомились, она была блондинкой – крашеной.

– Покажи, как она выглядит.

– У меня нет её фотографии, – солгал я. Фотография Дженнифер лежала в моём бумажнике.

– Я имела в виду мысленную картинку, – настаивала Бренда.

– Лучше не надо. Мои изобразительные способности ниже среднего, к тому же я не хочу портить сюрприз.

– Какой?

– Сами увидите.

Бренда снова посмотрела на брошюру, и в голову ей пришла запоздалая догадка:

– Дженнифер живёт в том мире, который ты так тщательно скрывал от нас?

– Да, – кивнул я. – Но теперь игра в прятки закончена. Во-первых, я не знаю, что делать с Дженнифер, однако не это главное. Александр – вот кто меня беспокоит. Насколько мне известно, он поклялся отомстить отцу за смерть Харальда.

– И не только, – добавила Бренда. – Александр ненавидит всё Царство Света и, в особенности, Амадиса, которого считает косвенным виновником гибели сына. Ведь именно Амадис обратил Харальда в митраизм, что толкнуло того на сближение с Порядком.

– А как ты думаешь, с годами эта ненависть могла угаснуть?

– Сомневаюсь. Судя по тому, что рассказывают об Александре, он очень злопамятен. К тому же его враждебность к Артуру возникла ещё в раннем детстве и стала даже не привычкой, а скорее образом жизни. Я почти уверена, что если он жив… Да, кстати, он жив?

– Точно не знаю, но думаю, что да. И он не просто затаился, выжидая удобного случая. Похоже, все эти годы он тщательно готовит месть – ведь в его распоряжении оказалось потенциально грозное оружие.

– Какое?

– Космическая цивилизация. Сотни миллиардов простых смертных, подчинивших себе пространство и расселившихся по Галактике. Не за горами тот час, когда они откроют дверь в иные миры.

Некоторое время Бренда и Дэйра молчали, поражённые услышанным. Я догадывался, какие чувства обуревали их, какие мысли проносились у них в голове. Почти пятнадцать лет назад я сам прошёл через это.

– Так вот оно что! – пробормотала Бренда, перелистывая брошюру. – Мне следовало бы раньше сообразить… Нет, я слишком много на себя беру. Конечно, я сразу поняла, что ты обнаружил высокоразвитую цивилизацию. Я думала, что людям того мира удалось предотвратить экологическую катастрофу, избежать ядерных войн, решить проблему перенаселения – но добраться к звёздам… Какой принцип они используют?

– Фактически тот же тоннельный, правда, пока в пределах одного мира. Формирующими управляют специальные генераторы виртуального поля. Изучая их действие, я пришёл к выводу, что они работают с силами почти так же, как причащённый Дар.

Дэйра тряхнула головой:

– Просто невероятно.

– И тем не менее факт.

– Ты представляешь, что это значит?

– Да, сестричка, ведь я думаю над этим уже более четырнадцати лет. Когда-нибудь несколько миллионов Одарённых столкнутся с сотнями миллиардов новых Властелинов – простых смертных, которые вместо врождённого Дара используют искусственный. Каждый из них в отдельности будет слабее любого из нас, но вместе они окажутся сильнее. Поэтому я скрывал от всех свою находку – слишком велик соблазн задушить дитя в колыбели. Я и сам испытал его.

– И что же тебя остановило? – спросила Бренда.

Я задумчиво потёр лоб.

– Боюсь, мне будет трудно ответить на этот вопрос. Слишком много факторов повлияло на моё решение, чтобы вот так взять и перечислить их. Дело даже не в том, что я с детства был помешан на звездолётах и космических путешествиях. В конце концов, не обязательно уничтожать цивилизацию вместе со всеми её достижениями – их можно сохранить. Сначала я так и замышлял, но очень скоро понял, что главное достижение цивилизации – сам факт её существования. Я даже не заметил, как стал частью этого мира. Не хочу употреблять слова «полюбил» и «привязался», ибо можно уничтожить то, что любишь, к чему привязан, а затем проливать на руинах крокодиловы слёзы. В какой-то момент я осознал, что просто не могу уничтожить и не могу допустить, чтобы это сделали другие. – Я сделал паузу и закурил. – Моё прозрение было похоже на тяжкое похмелье. Я вспомнил, с каким хладнокровием строил планы развязывания галактической войны, в огне которой должна погибнуть эта уникальная цивилизация, и мне стало противно. Я чувствовал отвращение к себе, ко всем нам, Властелинам. Кто дал мне право решать судьбы сотен миллиардов людей и целого мира? Кто дал всем нам это право? Нам – жалкой кучке то ли мутантов, то ли избранных, то ли проклятых. На словах мы за равенство всех людей – и смертных, и бессмертных, – но, когда доходит до дела, мы напрочь забываем о равенстве и готовы принести в жертву многомиллиардную цивилизацию ради спокойствия жалких двух миллионов полусумасшедших суперменов. Да кто мы такие?! Большинство из нас ищет Бога не из врождённого любопытства, а чтобы найти оправдание собственному существованию, переложить ответственность за наши поступки на плечи мифического Создателя. Мы из кожи вон лезем, пытаясь убедить себя, что мы не мутанты и не проклятые, а избранные. Но и избранность бывает разной. Быть может, мы избраны, чтобы быть проклятыми. Ведь не случайно те, кто объявлял себя божественной манифестацией, – тот же Иисус, Магомет, Будда или Кришна, – все они шли в миры простых смертных и там проповедовали Слово Божие. Что если Бог, в существование которого мы верим и одновременно сомневаемся, считает нас не венцом своего творения, а ошибкой?.. Нам, конкретно нам – мне, тебе, тётя, и тебе, сестричка, – нам ещё повезло, что мы родились в хорошей семье, наши предки были разборчивы в браках. Да и наш Дом относительно благополучен, потому что он ещё молод. А какова общая картина? Она попросту удручающая. Какой среди Властелинов процент психически ненормальных и умственно отсталых, которых мы деликатно называем инфантильными. Сколько мужчин и женщин бесплодны, сколько мёртворождённых, сколько выкидышей…

– Всё из-за того, что нас очень мало, и у нас застоявшаяся кровь.

– Это объяснение, но не оправдание. Уж если мы осознаём нашу ущербность, то почему тогда мним себя вершителями судеб мира, чуть ли не дланью Господней на бренной земле. Безумный Харальд был хоть откровенен перед собой и перед другими, он не скрывал свою манию величия под маской человеколюбия. А мы, остальные? Мы без конца говорим о гуманности, думаем о ней же, но в глубине души считаем себя высшими существами. Интересно, в чём заключается наше превосходство? Во власти над силами? Если так, то найденная мной цивилизация тоже овладевает силами, пусть и с помощью машин – но какая, в сущности, разница. Тогда, может, в вечной молодости и долголетии? Да, это хорошо, по мне, это самый замечательный дар, вот только мы очень и очень смутно представляем, что с ним делать. Мы бесцельно прожигаем свою долгую жизнь, походя укорачивая и без того короткую жизнь простых смертных, а потом умираем со скуки. Кое-кто перед смертью затаскивает в свою постель троих молоденьких девушек, чтобы люди подумали, будто он умер, наслаждаясь жизнью. Я восхищаюсь дедом Янусом, который умеет жить и получать удовольствие от жизни не в ущерб другим, а на благо; но он – счастливое исключение. Большинство из нас живёт просто по инерции, единственно для того, чтобы жить, и в целом сообщество Одарённых влачит жалкое существование. Никакого прогресса, никакого поступательного развития. С незапамятных времён цивилизация Властелинов является паразитирующей. Лишь немногие из нас пытаются что-то дать человечеству, остальные только берут, искренне убеждённые в том, что всё сущее в мире принадлежит им по праву. – Тут я заметил, что сигарета в моих руках давно погасла, бросил её в пепельницу и закурил новую. – Говорят, что цель оправдывает средства. Лично я так не считаю, но даже если это и так, то что может оправдать уничтожение миллиардов людей? По-моему, ничто. Конечно, вы можете возразить, что не обязательно действовать так грубо, нужно лишь затормозить развитие общества, обеспечить длительный период стагнации, за которым последует регресс. Но это равносильно уничтожению цивилизации и, на мой взгляд, более жестоко и цинично. Но ради чего это? Ради кого? Ради прогнивших до основания Домов? Ради кучки долгоживущих бездельников? Ради сыновей, чьи эдиповы комплексы толкают их на братоубийство? Ради дочерей, берегущих свою невинность для папаш? Ради братьев и сестёр, которым не терпится завалиться друг с дружкой в постель? Или ради племянниц и племянников… – Я осёкся. – Наверное, вы думаете, что я, исчерпав общие соображения, перехожу на личности. Тем не менее, вы должны согласиться со мной, что наша страсть к кровосмешению симптоматична. И не просто симптоматична, это социальный диагноз – синдром навязчивого стремления к самоуничтожению рода. Мы втайне жаждем собственной погибели и хотим унести с собой в могилу как можно больше народу.

Я умолк и сел в кресло, пододвинув ближе к себе пепельницу. Бренда не отрываясь смотрела на меня. Дэйра держала перед своим лицом сигарету, сжав её большим и указательным пальцем, и сосредоточенно глядела на струйку сизо-голубого дыма.

– Может, тебя это удивит, Кевин, – после довольно продолжительного молчания произнесла Бренда, – но я думаю почти так же, как ты, хоть и не склонна видеть ситуацию в столь мрачных тонах. Во многом ты прав, но мне кажется, что ты слишком сгущаешь краски. Положение Домов не так уж безнадёжно, и если бы нам удалось обеспечить стабильный приток свежей крови…

– Приток будет, – отозвалась Дэйра. – Если только Кеви не приврал насчёт своего нового заклинания.

– Какого заклинания?

– Которое позволяет штамповать полукровок чуть ли не конвейерным способом. Прошлой ночью Кеви убедился в его эффективности.

– Это правда? – спросила меня Бренда.

Я утвердительно кивнул:

– Да. Но это не моя заслуга. Идею мне подсказал один учёный из того мира. Он лишь одним глазом взглянул на мою кровь в микроскоп и сразу же понял, в чём наша проблема.

– У тебя есть готовая примочка?

– Хочешь посмотреть?

– Да.

– Держи. – Я швырнул ей резервную копию exe-файла и равнодушно добавил:

– Можешь трахнуть его дебаггером. Не жалко.

– Тут и трахать-то нечего, – фыркнула в ответ Бренда. – Ни ресурсов тебе, ни библиотек… – И она принялась изучать моё заклинание.

– Меня просто убивает ваш лексикон, – прокомментировала Дэйра. – Exe-файлы, примочки, компиллеры, дебаггеры. Вы какие-то ненормальные… Между прочим, Кеви, к вопросу о ненормальных. Как, по-твоему, я здорово чокнутая?

– В достаточной мере, но не больше, чем я или Бренда.

– Спасибо.

– Не за что. Я лишь сказал, что думаю.

– Нет, Кеви, действительно спасибо. Спасибо за те жестокие слова о нас. Когда ты говорил, я поняла, что давно знала это, но боялась посмотреть правде в глаза. Мы все это знаем и все боимся это признать, а тем более – сказать об этом вслух. Только ты не побоялся.

– Я прошёл через хорошую встряску.

– И решил немного встряхнуть нас с Брендой?

– В каком смысле?

– Значит, ты не нарочно? А я думала, ты всё рассчитал. Как только я услышала о космической цивилизации, моей первой реакцией был испуг, а первой мыслью – немедленно уничтожить. Об этом кричало всё моё существо. И тогда ты опрокинул на мою голову ведро ледяной воды – даже не одно, а несколько.

– Признаться, мне тоже было не по себе, – заметила Бренда, глядя на меня с глубокой печалью. – А сейчас стало ещё хуже.

– В чём дело? – спросила Дэйра.

– В заклинании. Это воистину диагноз – нашей тупости и самодовольства.

– А конкретнее?

– Сама посмотри. – Бренда швырнула ей моё заклинание, уже преобразованное в текстовый формат. – И убедись.

Дэйре понадобилась лишь пара секунд, чтобы уловить основную идею. Из нас троих она была самая ушлая – как-никак, урождённый адепт Источника.

– С ума сойти!.. Кеви, оно действительно работает?

– У меня сработало. Не думаю, что это случайное совпадение. Разумеется, дополнительная проверка не помешает, но пусть это делают другие. Раньше чем через год я к нему не прибегну.

– Да, конечно, – рассеянно кивнула Дэйра. – Конечно…

– А теперь, Кевин, – заговорила Бренда деловым тоном, – расскажи нам побольше об этом мире. Какие у тебя планы? Чем мы можем тебе помочь?

Taken: , 1