Автор неизвестенБессмертный

БЕССМЕРТНЫЙ

Новый день, а вернее - его утро, обладает тем свойством, что дарит мне плохое настроение. И поэтому я никогда не срываюсь с постели проснувшись, а лежу по меньшей мере несколько минут, стараясь убедить себя, что мир не так уж плох.

Мне становится лучше, если удается вспомнить что-то приятное из предыдущего дня. Но увы - мне не всегда везет - и единственным спасением будут новые, неожиданные и поразительные события в грядущем.

Так было и в этот раз.

Кто-то настойчиво звонил в дверь. Глубоко вздохнув я выскочил из постели, одной рукой схватив халат со спинки стула, а другой открыв окно, и направился к настойчиво звенящему звонку.

Человек, стоящий за дверьми, доставал мне всего лишь до пояса. Во всяком случае, на таком уровне я увидел его седые волосы и маленькие, налившиеся кровью глазки.

- У меня письмо от мистера президента, - произнес он, протягивая руку с конвертом.

- Из банка? - спросил я, машинально прочитав адрес отправителя.

У парня, вероятно, что-то было со слухом, потому что он радостно крикнул:

- Да, да! Из самого "Нейшнл Банк"!

Я поглядел на него с неодобрением, но он даже не поднял голову.

- Я должен дать ответ?

Он покачал отрицательно головой и с наслаждением продолжал рассматривать мой халат. Вероятнее всего он чего-то ожидал. Я понял.

Сунув пакет в карман я попятился в комнату и вынес ему мелочь. Он же с показным высокомерием спрятал ее в кармашек, поклонился и все также не поднимая глаз ушел.

В письме мистер президент просил извилистыми и запутанными фразами, чтобы я появился у него сегодня, либо в ближайшее время, так как в своем банке он имеет предназначенный для меня депозит. Добавляя, что его всегда можно застать в кабинете около 11 часов.

Надо признать, что даже тени недоверия не появилось в моей голове, когда я прочитал слово "депозит". Я не знал никого, кто мог бы оставить для меня что-нибудь ценное, да я и сам в последнее время испытывал отсутствие денег. Взлохматив театральным жестом волосы и взглянув на часы, я решил разобраться в этой загадке.

С глубоким убеждением в том, что порядок наведу после возвращения, я пошел в душ. На столе, сразу же за дверьми, ведущими в ванную, лежали бумаги с набросками моих последних опусов-рассказов.

Кассир в баре надул меня со сдачей, я же обратил на это внимание лишь сев за столик. Единственная форма мести, которая у меня оставалась - это полный отвращения взгляд, посланный во время еды. Но это его совершенно не смутило, а скорее наоборот - он еще пуще распоясался, так как я заметил, что следующим клиентам он удвоил количество бутылок, салатов и тому подобное. Его коронным номером был момент, когда какому-то иностранцу он включил в счет чьи-то уже выпитые напитки. Я же с чувством презрения покинул зал и лишь на улице вынул из кармана солонку с вилкой. Спрятав добычу в сумку и полностью морально удовлетворенный, я вошел в банк.

Глазеющий подозрительно на меня охранник показал дорогу к кабинету президента и, как я сумел заметить, тщательно проверил, дошел ли я туда.

На матовом стекле чернели фамилия и должность. Я тихо постучал. Мелодичный девичий голос принадлежал сорокалетней секретарше, обширные формы которой заполняли три четверти комнаты. Когда я представился, она едва ли не подскочила на своем кресле и с грацией бетономешалки подбежала ко мне.

- Господин президент будет счастлив увидеть Вас, - защебетала она и потянула меня за рукав к дверям в глубине комнаты.

Она обладала тягой парового локомотива.

- Вы, возможно, и не подозревали, но я уже давно предвидела, что Вы придете. Мистер, Вы наш клиент с незапамятных времен...

Я уже хотел поинтересоваться, что значат ее последние слова, когда появился сам президент, вероятно заинтригованный шумом.

- С кем имею честь?.. - спросил он. Придерживая меня за рукав женщина была проворнее и быстрее, несмотря на энергичное потряхивание моей рукой.

- Это мистер Дэвид Стоун.

С облегчением я убрал руку от этой страшной женщины-тяжелоатлета, трясущей ею словно садовник грушу, но за нее уже вцепился ее шеф.

- О-о-о, очень приятно, я президент Кински! - гаркнул мужчина, сияя.

- Прошу, входите. Мисс, приготовьте нам, пожалуйста, кофе.

Впихнув меня внутрь, посадив в кресло и даже не взглянув на мои бумаги, он начал ораторствовать. Из его слов следовало, что мой дед, Самуэль Стоун, оставил на некоторое время в банке некий депозит. Его должен был получить сын, внук или другой потомок, но при одном условии. А именно - наследник обязан был быть признанным людьми и стать более или менее известным в стране. Исполнителем завещания была нотариальная фирма "Манлихен", которая считала некоторое время, что мой отец, увы, не выполнил данного условия.

- А я?.. - спросил я, руководствуясь врожденной скромностью.

Я не дождался ответа из-за двух причин. Во-первых, Кински начал шарить в ящике стола, а во-вторых, появилась секретарша с кофе.

Я чуть не свалился под стул, с восхищением заметив на поданной чашечке инициалы банка и фамилии всех его президентов. Во мне даже затеплилось любопытство - найду ли я на дне чашечки их портреты...

В моем воображении мелькали видения: президенты, стоящие плечом к плечу на фоне гор из золотых монет, а у их ног без сомнения на коленях (в знак благодарности) стояли пенсионеры - старички и старушки, которые отдавали каждый цент в "Нейшнл Банк". Это приятное размышление было прервано Кински, размахивающим чем-то прямоугольным перед самым моим носом. Я поставил чашечку на стол и взял предложенную книгу в руки.

Если-бы у людей в минуты удивления краснели лица, то в этот момент я залился бы тициановским багрянцем. Наконец до меня дошло - мое имя стало известно благодаря книгам, я написал повесть и два сборника рассказов, но произведение, которое я держал в руках - было совершенно не тем, о котором я думал. Это был учебник английского языка для младших классов.

- Не благодаря ли этому фирма "Манлихен" решила, что я выполнил условия?

Он радостно подтвердил.

- Они заметили, что написанное Вами вступление весьма оригинальное, доступное, со множеством комментариев... Мы посчитали, что каждый ребенок это поймет и запомнит.

В ответ я попытался улыбнуться как можно дружелюбнее и приятнее, вспоминая, как писал эту халтуру для школьного издательства, в душе прежде всего надеясь, что ни один нормальный ребенок не читает предисловий и вступлений.

Кински, не обращая внимания на мое молчание, добавил, что нотариус не смог прийти, так как сломал ногу. Но зная прекрасно "Нейшнл Банк" переслал ему, а именно Кински, все бумаги. В данном случае будет вполне достаточно, если я их подпишу. Что я и сделал!

Господин президент спрятал документы в папку, которую поместил в стенной шкаф. После этих формальностей мы могли идти в зал депозита.

Через секретариат мы вышли в коридор, где все также ошивался смертельно скучающий охранник. Видя мою улыбку, он вытянулся по стойке "смирно" и отдал честь. Я не понял, почему он это сделал.

Минуя десятки стеклянных дверей президент Кински сопровождал меня к ведущей спирально вниз лестнице.

Мы спустились. Коридор, какой-то верзила с кобурой на поясе, а за ним массивная решетка, закрывающая вход в следующее помещение. В ярком свете были видны несколько сот ячеек, равномерно расположенных на стенах. В углу зала под потолком косила глазом телекамера. Кински помахал рукой перед ней, а услышав какой-то щелчок, вставил в отверстие ниши странно выглядевший ключ. Решетка зашипела и исчезла. Похоже было, что она спряталась в щель пола.

Паркет помещения отзывался каким-то странным каменным стуком. Кински прошел к левой стене и из-под дверцы номер 183 выдвинул какую-то полочку. Затем протянул мне ключ.

- Я выйду в коридор, - произнес он. - А вы тем временем можете исследовать содержимое ячейки...

Кински вышел, а за ним свистнула решетка. Ключ был весьма хитроумный, со скрежетом щербатых зубов вдоль стержня. Я вставил его и повернул влево. Через пару оборотов замок открылся.

Возможно, именно тогда впервые мне вспомнилось лицо деда, фото которого висело над столом отца. Модно подстриженные усики, шляпа "а-ля-панама", рубаха с расстегнутым воротом, а на заднем плане пальмы, типичное лицо скитальца. Дед за свою жизнь четырехкратно объездил земной шар и если бы не утонул в проливе Ла-Манш во время осеннего шторма в 1938 года, наверняка бы не остановился на достигнутом и продолжал бы в том же духе. Однако, ничего больше я не смог вспомнить о своем глубокоуважаемом предке.

Почтив его память этой минутой раздумья, я приоткрыл дверцу. Внутри лежала коробочка величиной с ладонь, перевязанная крест-накрест шнурком. Вытащив ее наружу, я пошарил в кармане в поисках перочинного ножа и разрезал шнурок. Должен признать - раньше делали крепкие шнурочки.

Я вскрыл оболочку.

Вначале я увидел лист бумаги. А под ней лежал овальный, плоский предмет, напоминающий скорее всего медальон. Изготовленный, вероятно, из золота, а на гладкой поверхности сверху была нанесена одна единственная борозда, похожая чем-то на птицу. Коробочка имела по-бокам два выступа. Я попробовал приоткрыть крышечку лезвием ножа, затем, нажимая на выступы, но у меня ничего не вышло. Я развернул лист бумаги. Это было письмо деда:

- Дорогой Потомок!

Не знаю, кто ты, но я очень рад, что ты удостоился чести открыть сейф. Я считаю, что ты получил признание и славу достойным и честным путем и потому доверяю тебе мое сокровище и тайну.

Во всех моих многочисленных путешествиях по земле, я много видел чудес, много слышал диковинных рассказов. Неоднократно меня соблазняли золотом, женщинами и чудодейственным эликсиром, но я всегда действовал согласно принципа - никогда не трогать чужой собственности, а чужих законов, какие бы странные и необычные они не были, остерегаться и уважать. Я должен признаться, что это оплатилось сторицей. Плохие люди проходили мимо меня, а хорошие дарили мне дружбу и уважение.

Тебе, мой наследник, я хочу передать самую ценную вещь, которую получил в далеком восточном государстве от человека, ставшего моим другом. Это его талисман. Он даст тебе бессмертие на двое суток. Используешь его, когда захочешь, возможно, в порыве утоления любопытства... Итак, передаю его тебе.

Если захочешь стать бессмертным, открути одновременно два колечка, поворачивая их в разные стороны. Когда они одновременно щелкнут, крышка откроется. Ты должен тогда обязательно заглянуть внутрь. То, что ты увидишь, сделает тебя бессмертным.

Желаю тебе удачи и не поражайся тому, чем Судьба тебя наградит".

Прочитав бумагу, я спрятал ее в бумажник, положив между водительскими правами и чековой книжкой. Затем я задвинул полочку и закрыл на ключ дверцу. Потом подошел к решетке и громко кашлянул.

Кински возник тотчас же, манипулируя с решеткой, потому что она исчезла в полу.

- Все в порядке? - спросил он.

- О, да, - ответил я.

- Возможно, вы хотите взглянуть на память о моем предке...

Президент залился астматическим румянцем.

- Не смел бы просить... - начал он, но уже ощупывал крышку коробочки.

Мне пришлось забрать талисман из его рук, когда он начал колдовать со штифтами.

- Дед не велел делать этого, - пояснил я. Кински понимающе опустил ресницы. Еще целых десять минут я был вынужден терпеть его присутствие и выслушивать его уверения в том, что сейф всегда будет в моем распоряжении и как довод, показывал ключ. А чтобы не было никаких иллюзий, прощаясь со мной, добавил, что счета за абонентное место в сейфе банка я могу оплатить чеками или же наличными. Делая вид, что я безмерно счастлив, я вырвался наконец из его рук и на такси вернулся домой.

По правде говоря, мои чувства были в смятении. Напичканный скептицизмом я мысленно кричал, что все это вздор, но одновременно тяга к приключениям шептала - это неслыханная удача, если в письме часть правды. Рот улыбался при одной лишь мысли об этом.

Я решил отложить на вечер все процедуры с талисманом, потому что намеревался отправиться к Ирэн, моей официальной невесте. Я обернул в бумагу медальон - незачем золоту бросаться в глаза - и принялся за работу. Темп был просто чудесный - полстраницы за два часа.

Еще один длинный звонок, а единственный эффект - приоткрытие двери напротив, через которые меня внимательно рассматривал настороженный глаз соседки. Я взглянул на часы. Ирэна вновь испытывала мое терпение. Несмотря на восьмой час квартира была пуста. Злой, я круто повернулся на пятке. В передней соседки что-то загрохотало и двери с треском захлопнулись. Удовлетворенный этим я спустился на лифте вниз и направился в сторону сквера, расположенного по другую сторону улицы. Со скамейки я мог наблюдать за окном Ирэны и ждать ее появления.

Свободные минуты, которых мы не ожидаем, всегда были для меня ужасны. Я не мог их использовать, не был готов, внутренне понимая (и упрекая себя), что улетает впустую драгоценное время. Поэтому развалился на скамейке, уныло разглядывая все вокруг и, как это бывает в подобных случаях, мои мысли сконцентрировались на медальоне.

Эти полчаса и эти безмолвные окна разозлили меня совершенно. Я развернул бумагу и, убедившись, что никто не следит за мной, вынул медальон. Подбросив его на ладони и удовлетворившись массивностью предмета, я положил медальон между ног. Дед не упоминал, в какое время надлежит совершать манипуляции, и я подумал, что позднее сумерки будут в самый раз. Всматриваясь в глазок я откручивал штифты. Они выходили.

С радостным шумом в голове я чувствовал, как бьется мое сердце словно у новичка на рауте. Оскалив зубы я еще раз огляделся вокруг. И в этот момент с тихим жужжанием крышка отскочила.

Потом я многократно задумывался над тем, что тогда увидел. Но так и не понял этого. У меня осталось в памяти впечатление чего-то ясного и светлого, как самый радостный день своей жизни. Оно было как луна и ворвалось в мой разум. Я думал, что ослепну. Вслед за этим я отдернул голову, но пораженные мышцы сковали все мое тело. И я, словно в судорожных конвульсиях, подпрыгнул вверх, перелетел через перила и упал на траву. Я мог поклясться: подброшенный в воздух талисман еще раз засветился настойчивым источником света, а потом бесшумно взорвался. Его фосфоресцирующие обломки зависли в воздухе, словно золотые пушинки одуванчика. Больше я ничего не помню, так как потерял сознание.

Я, вероятно, долго смотрел в черный контур деревьев, прежде чем пришел в себя. Передвинул взгляд - увидел звезды. К счастью, холодная и сырая земля быстро позволили мне набраться сил и вскоре, хватаясь за скамейку, я поднял голову, а затем и остальные части тела. В окнах Ирэны горел свет. Я взглянул на часы - они испарились. Секунды поисков хватило, чтобы убедиться - вместе с ними исчезли бумажник и браслет, который я всегда носил на левой руке. Возможно, кто-то услышал, как я тогда, живописно и трехкратно выражаясь, вспоминал возгласами - деда, талисман и себя. Хулиганов это, вероятно, не сдержало. Остатков бомбочки, которая оглушила, а затем и ослепила меня, я не нашел, даже осколков. Вероятно, что те, кто интересуется деньгами, не побрезговали и кусочками золота.

Отряхнувшись, я направился к дому Ирэны, на ходу задумавшись, как поинтереснее преподнести эту историю. Мне не хотелось, чтобы она бросила тень на мой интеллектуальный уровень.

"Сердце не всегда предвидит", - подумал я, сразу заметив, как она меня встречает. Сразу же открыв двери, Ирэна без слов прошла в комнату. Взглянув на часы в кухне я все понял. Было четверть одиннадцатого.

- Я потерял часы, дорогая, - произнес я, входя в комнату. Она сидела на диване и делала вид, что читает книжку. после нескольких длинных минут Ирэна подняла голову.

- Можешь ничего не говорить. Я подумала, что какой-то автомобиль оторвал тебе голову.

Я захотел присесть рядом, но она взглянула так грозно, что мне пришлось избрать кресло.

- Ты не поверишь, но час назад меня ограбили какие-то бандиты. И все... бумажник, часы...

Я воображал, как она приласкает меня, но заметил ее внимательный взгляд на себе.

- И ты даже не оборонялся?

Такой вопрос не льстил мне. Она считала меня человеком, который может за себя постоять.

- Я не мог!

- Почему?

Мне ничего не оставалось, как рассказать ей обо всем. Слушала она с интересом, но худшее ожидало чуть позже.

- Если это правда, тогда у тебя должно быть письмо, - ответила Ирэна немного подумав.

- Увы, его нет, я положил его в бумажник, а...

Она махнула рукой, перебив:

- И вновь неудачная история.

У меня опустились руки, я был повержен собственным оружием. Должен признаться, меня всегда выручало воображение и фантазия, чтобы скрыть от Ирэны разные мелочи. Но на этот раз, черт возьми, я говорил правду.

- Но я клянусь! - воскликнул я воинственно, однако Ирэна с достоинством не обращала на это внимания.

- Я приготовлю ужин, - сказала она, идя на кухню.

Оставшись один, я приподнялся с кресла и наощупь за собой попытался отыскать окно. Оно было закрыто широкими портьерами, но я уже неоднократно, сидя на подоконнике, подворачивал ткань. Так и в этот раз, я хотел сделать то же самое. Увы, я не предвидел, что окно открыто, а шторы едва держатся на карнизе. Под моей тяжестью бруски выскочили и я опрокинулся назад. Я попытался схватиться за раму и спасти ситуацию, но ногти лишь царапнули поверхность и я полетел вниз, как камень.

Перед глазами мелькнуло темное небо, а желудок прыгнул к горлу. В памяти вспыхнуло: это всего лишь одиннадцатый этаж и я так обрадовался этому, что не чувствовал сопротивления воздуха. С мыслью - "как не хочется умирать" - я врезался в асфальт. Громыхнуло. Я почувствовал, как ломается подо мной бетонная плита тротуара, а ее осколки взлетают фонтаном в воздух.

Я закрыл глаза.

Тишина.

Первое, что я увидел - мои бедра, полностью утонувшие в асфальте. Ног не было видно - засыпаны осколками бетона. Вокруг - куда ни глянь - плиты взломаны, словно только что взорвалась бомба, усеяв поверхность асфальта желтым песком и глиной

- Бессмертие, - сказал я сам себе и захохотал, - неплохая штука...

Выкарабкавшись из обломков я осмотрелся. И только сейчас заметил по другую сторону улицы живое существо. Чернявый мужчина вел на поводке маленького фокстерьера. Они походили чем-то друг на друга. Когда же я поднимался по лестнице, то услышал крики мужчины с непрерываемым, переходящим в хрип, лаем. Никогда бы не подумал, что падение может вызвать столько эмоций у человека.

- Куда ты выходил? - спросила Ирэна, открывая дверь вторично в течение десяти минут.

- Да... я... выпал из окна.

- Идиот, - сказала она, проводя меня в комнату. Уже в комнате Ирэна застыла, словно статуя.

Общий вид комнаты был неприглядным. Оборванная портьера свисала на одном шурупе, а все остальное валялось на полу.

- Хорошо, что ты не выпала вместе со мной... - засмеялся фиглярски я.

Если бы я предвидел, что это вызовет бурю, я не произнес бы и слова. У Ирэны есть одна отрицательная черта - она редко ссорится, но если начнет - конца не видно будет. И я тотчас же узнал, кто я такой - и позер, и фанфарон, и идиот, и недотепа, и растяпа, и писака от семи болячек и так далее и тому подобное. Все это взорвалось во мне. Вскипевшее чувство невиновности привело к тому, что я подхватил лежащий на столе, рядом с колбасными изделиями, острый нож и на ее глазах со всей силы ударил себя в живот.

Ирэна замолкла и слегка побледнела. Нож звякнул и отскочившее лезвие вонзилось в спинку кресла.

- Как ты это сделал? - очнулась она и с любопытством ощупала после этого мое голое тело. Вероятно надеясь найти под рубашкой какую-то железяку или, во всяком случае, небольшой поднос. Чувствуя ее пальцы я взглянул на свои бедра. Приподнял вилку и рассматривая с интересом предплечье, попытался уколоться. Но зубья не входили в кожу. Они задерживались на самой поверхности.

- Ну... как видишь?.. - спросил я Ирэну. - Ничего мне нельзя сделать...

Коварно улыбнувшись, она укусила меня за руку, и я с дрожью услышал ее вскрик.

- Что это ты сделал с кожей? - пробормотала она, держась за губы.

- Мне показалось, что я ухватилась за батарею парового отопления.

- Это тот... талисман.

- А-ааа... опять эти глупости, - ответила Ирэна и пошла в ванную, взглянуть в зеркало на последствия. Я же видел ее у стола через отражение в зеркале и вежливо ожидал, когда она вернется. А до этого я завесил шторы и привел все в порядок.

Домой я вернулся около двенадцати. Ирэна, не делая никаких преград, сказала, что она страшно устала и хочет спать. Как после этого понять женщин? Может действительно устала...

Идя пустынными улицами я обдумывал свои дела. Прежде всего пытался установить точное время, когда получил этот подарок. Судя по приблизительным оценкам, это случилось не позднее восьми. Следовательно, времени у меня оставалось чуть меньше 48 часов.

Я никогда не был общественником и никогда не испытывал какого-либо чувства долга по отношению к людям. Но сейчас я подумал пойти в любую лабораторию (пусть даже университетскую) и отдаться в руки науки на несколько часов. Пусть позже кто-либо напечатает в одном из научных журналов статью с захватывающим заголовком:

"ФЕНОМЕН ДЭВИДА СТОУНА"

С моей стороны это была бы неплохая шутка. И я решил предварительно несколько поэкспериментировать дома.

Сначала я включил боковое освещение и от сети отключил верхнее. Позже с помощью отвертки снял люстру, а с антресоли достал моток крепкой веревки. Сделав петлю я закрепил ее на крючке от люстры. Дернув за шнур я проверил его - он торчал крепко. Поднявшись на кресло и минуту поразмыслив, я с выдохом вложил голову в петлю. Считаю, что как писатель имею право на такую попытку. Отброшенное толчком кресло отъехало под стенку, а я, даже не почувствовав какого-либо удара, уже болтался в воздухе с головой, прижатой к груди.

Конечно, я боялся быть не то чтобы удушенным, а лишь в другом - как бы мое сердце не выпрыгнуло наружу. Мне в этот момент вспомнилась одна история еще с детства. У нашей соседки был маленький бутуз. Однажды их навестил какой-то родственник из провинции. Увидев ребенка он захотел продемонстрировать свою радость и схватил мальчика ладонями за голову, поднял его вверх, чтобы поцеловать в лоб. Мальчишка лишь пару раз дрыгнул ножками. И вскоре суд признал - непредумышленное убийство через повешение.

Со мной, однако, ничего подобного не случилось. Я равномерно раскачивался на веревке и чувствовал, что подобная позиция была неудобной. Для большей уверенности я дернулся, но это ничего не изменило. Было похоже на то, что я без особых хлопот мог довести любого палача до апоплексического удара.

Прошла минута, другая и эта забава мне надоела. Я попытался руками ослабить петлю, но где там... Под тяжестью тела она затянулась с такой силой, что пришлось отказаться от подобных намерений. Тогда я попытался подтянуться на руках, но сил не хватало. И я все также болтался в петле словно большой маятник, пока не позвонил телефон. Взбрыкнув и замахав отчаянно руками я понял - это поможет.

Крюк оказался слабее веревки. Благодаря этому я вскоре с грохотом рухнул на пол. Как сорвавшийся с цепи, я ринулся к трезвонящему телефону.

- Привет, Дэвид. Как дела?..

Это был Эдвард, человек, живущий на журналистских хлебах.

- В порядке, в данный момент попробовал повеситься...

- И как?

- Не получилось. Крюк не выдержал.

- О-ооо, дорогой... Ну ты и даешь...

Он вздохнул многозначительно в трубку.

- У тебя есть что-нибудь для меня?

- Да. Через два часа отлетает самолет в Сорендо. Там завтра открывается выставка чудесных материалов.

- Как я понимаю, главной сенсацией...

- ...будет прекрасная коллекция рубинов, аметистов и благородных опалов.

- Откуда об этом знаешь?

- Журналиста профаном считаешь? Обижаешь...

- Ладно. Все нормально!

- Так ты едешь?

- Конечно.

- Ну, хорошо. Я знаю, у тебя есть чудное пиво...

- Согласен!

Уже в который раз убеждаюсь в том, что знакомство с Эдвардом - ценная вещь.

Что касается рубинов, должен признаться - эти камешки я полюбил очень давно. Могу часами всматриваться в их пурпурные грани, рассматривая шлифовку и преломления луча, падающего на камень. Увы - финансовые возможности не позволяли мне приобрести хотя бы самый дешевый камешек. Поэтому я всегда старался посетить все выставки, на которых представляются эти чудеса природы. Зов Эдварда не мог не отозваться во мне эхом. Подняв трубку я накручивал номер телефона авиакассы.

На борту самолета я оказался в последнюю минуту. Зал ожидания аэропорта был забит пассажирами и незадолго до отлета кто-то сдал билет. Выкупив его и пройдя нудную процедуру с багажом вместе с какой-то актрисой, я был впущен в толпу людей, ожидающих посадки.

Я осмотрелся: мне показались странными физиономии окружающих. Они выглядели как члены боксерской или бейсбольной команды. Все как на подбор: высокие, Рослые, с грубыми лицами, при виде которых человек инстинктивно начинает искать глазами полицейского.

Вскоре, однако, подъехавший автобус подвез нас к самолету. Это был лайнер, который летает вне очередного графика полетов. Мое место в самолете оказалось в последнем ряду. Пристегнувшись, я тотчас же погрузился в сон.

Открыв глаза, я вздрогнул. Луна была подо мной. Поборов панический страх, я вспомнил, что нахожусь в самолете. Из спинки кресла перед собой я достал фирменную салфетку и вытер шею.

Осмотрелся.

В конце салона в проходе из первого класса во второй стоял мужчина с пистолетом в руке. Другой рукой он сжимал за пояс бледную как полотно стюардессу. Девушка стояла с закрытыми глазами и, вероятно, старалась лихорадочно вспомнить, что в таких случаях говорили им на курсах: "Всегда улыбаться, пытаясь привлечь к себе внимание нападающих, тогда им труднее решиться убить вас".

Мерзкая философия, подумал я про себя. Повернувшись к окну и прижав лицо к стеклу я увидел лишь мутные очертания огней. Перегнувшись в кресле посмотрел в салон. Через щель в дверях я увидел, что в салоне первого класса ходят еще несколько вооруженных типов. Дверь в кабину пилотов была приоткрыта. Внимательно ощупывая взглядом типа, державшего девушку, я прервал дальнейший обзор происходящих событий. Выглядел очень странным тот факт, что все пассажиры вели громкие разговоры.

"Где же эта каменная тишина, такая известная по книгам"подумал я.

Сообразив, что в самолете находятся только одни мужчины и как бы они не были натренированы, никто из них не хотел умирать. Долетающий до меня шум впереди содержал решение догадки.

В проходе появился высокий, смуглый мужчина. В левой руке он держал гранату.

- Не разрешают нам приземляться, - сказал он и стал осматривать салон.

Из раздавшихся голосов, криков и нескольких комментариев я понял только одно: все пассажиры были гангстерами.

"Одно хорошо, что своевременно договорились, - подумалось мне, - куда лететь. Вот был бы цирк, если каждый хотел лететь в другое местечко".

- Нельзя садиться?

- Они заблокировали полосу автомашинами.

- Тогда садимся на траву.

- Ты что, черт возьми, думаешь катапультироваться в последний момент, а?

- А дальше лететь нельзя ли?

- У нас мало горючего. Они должны заправить нас здесь, таков был план.

Последняя фраза была в адрес смуглого мужчины, вероятно, главаря. Тот поднял руку, требуя внимания.

- Заткнись! Необходимо убедить этих в аэропорту, что мы не шутим.

Толпа с одобрением зашумела, а смуглый подошел к типу, держащему в охапке девушку, и взял ее за подбородок.

- Мне, кажется, будет очень жаль, если... - он засмеялся, продолжая, - Пойду, проинформирую их - если не освободят полосу, то мы выбросим ее из самолета...

И он мерзко захихикал. Девушка, взвизгнув, повисла неподвижно в обхватывающих ее лапах. Гангстеры сначала умолкли, но через секунду звериные инстинкты взяли верх и, идущий в сторону кабины пилотов смуглявый, заспешил под хрипловатые окрики одобрения своих дружков.

Вновь взглянув в окошко иллюминатора я заметил те же огни, что и несколько минут назад. Вероятно, самолет кружил.

Очень интересно, почему никто не обращал внимания на меня. Может быть, место, которое я выкупил, принадлежало гангстеру, и еще никто не заметил ошибки.

Шум голосов свидетельствовал о возвращении главаря гангстеров.

- Они не согласились, - процедил он. - Ну что ж, ровно через три минуты мы будем пролетать над постройками аэропорта.

Он повернулся к другой стюардессе. Я не замечал ее до этого времени. Она стояла за шторой. Надо отметить, у нее все было на месте, с какой стороны ни посмотри.

- Ключ к аварийному выходу дверей. Живо! - рявкнул гангстер.

Я заметил отрицательное движение головы и удар ладонью по щеке.

"Вот же сволочь", - подумал я, - "бить такую девушку!"

Я поднялся с кресла.

- Ключ!

Девушка открыла шкафчик и подала что-то смуглявому. Он взглянул на дверь самолета и жестом приказал принести потерявшую сознание стюардессу.

- Нет! - воскликнул я на весь салон. - Не разрешаю!

Трудно представить, но только в эту минуту вспомнил, что я бессмертный.

- А ты кто? - спросил смуглявый. - Представитель ООН?

Я покачал головой. - Я не с вами. Я купил билет перед самым отлетом.

Смуглявый направил палец в какого-то типа впереди.

- Посмотри в бумаге, кто должен был быть на его месте.

Тот открыл какую-то папку и, избегая бешеного взгляда шефа, произнес:

- Место 85 было за Стеллером. Этот... мясник.

- Уже сидит два дня, - ответил кто-то из толпы.

Смуглявый тут же потерял право называться подобным образом, так как залился яркой и сочной краснотой.

- Почему я об этом ничего не знаю? И кто этот кретин, который продал билет?

Они все вместе орали, переубеждали друг друга, пока в конце концов не всплыло, что это жена "мясника", вероятно, вернула билет, как последняя идиотка. Я подождал, когда закончились их дебаты, и воскликнул патетически:

- Меня выбрасывайте! Но не ее!

На этот раз тишина была полной. Шеф подбросил с сожалением гранату в руке, как бы пробуя ее на вес.

- А чего это ты так спешишь, дорогой? - спросил он, хитро сверля меня глазами.

- У меня рак! - сказал я.

Смуглявый успокоился. Вероятно, подозревая во мне агента полиции или что-то в этом роде.

- Ну, если сам предлагаешь... - сказал смуглявый и приказал открыть дверь. Меня проводили в нужном направлении, указывая дорогу оружием. И с таким видом, будто у них в голове не укладывалось, что кто-то может сам добровольно прыгнуть вниз, по собственной инициативе. Сопровождающие меня гангстеры были из тех, кто за пятерку мог перерезать горло от уха до уха, а если жертва сама попросит - то сделают это и даром.

Видя, как кто-то из гангстеров открывает двери, я забеспокоился - что будет, если мы летим на очень большой высоте. Я предвидел, что может случиться перепад давлений, который вышвырнет наружу парочку нахалов. Вспомнив, как когда-то мне кто-то рассказывал о случае выброса человека за борт самолета через отверстие величиной с четыре кулака. Когда же нашли этого типа, его невозможно было узнать.

На этот раз пилот кружил низко, медленно пролетая над постройками. Когда двери открылись, в салоне раздался свист, а поток встречного воздуха не позволял раскрыться дверям настежь. Смуглявый, взглянув на часы, буркнул, что в моем распоряжении еще 15 секунд. Когда они прошли, двое рослых парней, схватив меня под руки, с небывалой силой выбросили в щель. Еще какое-то время над головой были слышны винты самолета, но вскоре меня окружила тишина и полнейшее спокойствие. Вспоминая рассказы парашютистов, я разбросил как можно шире руки и ноги, благодаря чему вскоре перестал кувыркаться. Так же как и при падении из окна, я не ощущал потока воздуха.

Огни подо мной замерли, словно я завис между небом и землей. Достаточно было закрыть глаза и я бы уснул. Я улыбнулся с умилением. И вдруг горизонт прыгнул на меня. А я с стоическим спокойствием сообразил, что падаю на большой, освещенный тысячью огнями, дом. Покрутив головой в разные стороны я убедился, что это зал аэропорта. Недалеко от него, в огне, виднелись силуэты реактивных самолетов. Их контуры росли в невероятном темпе. Выглядело так, как будто я пикирую прямо в крышу террасы с прекрасным видом на взлетную полосу. Перед самым ударом я закрыл глаза. Грохот падения превзошел все мои ожидания. В тумане пыли с несколькими килограммами бетона под собой я приземлился на чем-то стеклянном. Грохоту битого стела вторили женские голоса, что-то булькало. Я приоткрыл глаза.

Мое тело роскошно возлежало на большой стойке посреди разгромленных остатков салата, селедки и кусочков желтого сыра. Из-под ног стекали струйки красного вина. По-прежнему были слышны женские вопли.

- Не беспокойтесь, мисс, - произнес я, - но сразу же умолк, так как барменша, стоявшая рядом со мной, закатила глаза и рухнула на пол. Я попробовал ее подхватить, но мои руки, испачканные в майонезе и в чем-то еще, не послушались меня - девушка просто выскользнула из них.

Понятно... я в баре, вокруг перевернутые стулья и столики. К стеклу витрины прилипли лица любопытных, а группа ребят с энтузиазмом кричала: "Даешь рекорд!", подбадривая последних, выбегающих из бара посетителей. Рядом с одним из столиков я заметил брошенные впопыхах чьи-то костыли. Что-то сыпалось мне на голову, это была штукатурка из большой дыры, которую я проделал в потолке (диаметром около двух-трех метров).

- Что это за безобразие? - заорал чей-то возмущенный голос. Я огляделся.

У выхода стояло трое полицейских с оружием наготове. Впереди них стоял низенький человек с нашивками старшего лейтенанта. Это он так орал.

- Руки вверх, сволочь! - закричал он. Я послушно выполнил приказание. -Слазь оттуда!

- Но я не могу этого сделать, держа руки вверх...

- Не философствовать! Вылезай!

Отряхивая брюки я убедился, что нахожусь в своеобразном желе из всякой всячины.

- Обыскать его! - крикнул мой деспот.

Один из полицейских с явным отвращением исполнил это, избегая самых больших пятен.

- Откуда ты тут взялся?!

Я решил говорить правду.

- Меня выбросили из самолета.

- Из самолета, говоришь... - повторил это, как эхо, старший лейтенант.

- К-как... из самолета? - опомнился он. - Ведь это разнесло б тебя на куски?..

- Видно я родился под счастливой звездой.

- Под счастливой... - он погрозил мне кулаком. - Знаю я вас... террористов, все вы такие-эдакие пташки. Наручники, Гарри!

И наручники тотчас же защелкнулись.

- Вот приложу тебе пару раз в лоб* сразу же запоешь, какую бомбу подложил на крыше.

- Какую бомбу?..

- Не будешь же рассказывать нам, что споткнулся и сам пробил в перекрытии дыру? Он захохотал над собственной шуткой.

- Отправить его в участок. Толчок в спину свидетельствовал, что я должен идти за более высоким полицейским. Когда миновали толпу любопытных у входа, какая-то старушка начала кричать:

- Оставьте его, это же сам архангел Гавриил! - лихо при этом размахивая зонтиком.

- Не смейте трогать его, за ним следуют Его Отряды!

Родственники нервной старушки пытались успокоить ее. Настойчивая работа мысли на лице старшего лейтенанта действовала на меня, как целительный бальзам. А офицер, вероятно, подумал, что архангел Гавриил мой псевдоним.

- Руки на стену! - буркнул полицейский, - ноги шире, не двигайся!

Было заметно - полицейский, который произнес это, не любил резких движений со стороны задержанных.

- Курить хочешь? - спросил он меня.

- Спасибо, я не курю.

Тот буркнул в ответ, что и таких чудиков также видел.

Мы находились в маленькой комнатушке размером четыре на четыре и ожидали дальнейших инструкций. Со слов полицейского следовало, что мы находимся в Сорендо. Офицер ушел узнать у начальства, что делать со мной. Вероятно опасались - образовавшееся отверстие в потолке это лишь вступление к большой террористической акции. Открытые с шумом двери свидетельствовали о его возвращении.

- Как твое имя? - заорал офицер и я подумал, что это единственный стиль разговора, каким он пользовался.

- Дэвид Стоун.

Он пробормотал что-то непонятное с недоверием и заговорил снова:

- Ты утверждаешь, что был выброшен с рейса В-431 ?

- Не помню точно номер рейса, но это правда.

Он посмотрел на полицейского, как будто мне требовался свидетель для оглашения следующего монолога.

- Мистер, вы сумасшедший? Или я - сумасшедший?

Я кивнул головой в знак одобрения. Он вздохнул и вытолкал меня из комнаты. На этот раз наручники с меня сняли. Мы шагали плечом к плечу в зале, забитым людьми. По правую сторону расположились киоски и небольшие лавочки, где можно было израсходовать последние карманные деньги перед отлетом. Среди монотонного гула толпы раздавались мелодичные женские голоса, оповещающие пассажиров об очередном вылете и прибытии самолетов. Каждое сообщение сопровождалось музыкальным сигналом, похожим на звук шарманки. Миновав ряды багажных тележек, мы подошли к эскалатору. Поднявшись, зашли в короткий коридорчик, а двери нам открыл мужчина в полицейском мундире. Сопровождаемого двумя стражами порядка, меня направили в большое помещение, в котором одна стена была стеклянной.

Светало и я мог разобрать отдельные очертания лежащего передо мной аэропорта. К креслу, в котором я сидел, подошел мужчина, одетый в штатское, и представился:

- Моя фамилия Кинг, капитан Кинг. Я руковожу этим штабом...

Он показал на группу из десяти человек, находящуюся вместе с нами в помещении.

- Приятно познакомиться. Меня зовут Дэвид Стоун.

Мы подали друг другу руки. - Вы утверждаете, что вас выбросили из самолета?..

- Да, и сделали это те люди, которые похитили кружащий над аэропортом самолет.

- Он уже не кружит. Мы позволили ему приземлиться, - печально произнес капитан. - Одного не могу понять, как вы сумели пережить такое падение...

- Я и сам не знаю, - ответил я, упорно разглядывая ножку стола.

Полицейский, который сопровождал меня, наклонился надо мной.

- Может быть перекрытие имело какой-нибудь изъян, что-то вроде подушки, а?

Это был, конечно же, абсурд, но я шумно и с энтузиазмом выразил свое согласие.

- Эээ... да, это вполне вероятно.

Но капитан все еще не был уверен.

- Террористы сообщили нам, что выбросили за борт человека, пробормотал он. - У нас есть свидетель, который видел, как что-то падало на крышу, а потом увидели уже вас в баре. Фамилия тоже совпадает со списком, который мы получили, - заморгал он. - Похоже на то, что вы говорите правду.

- Как приятно, наконец, что кто-то мне поверил...

- Я этого еще не говорил.

- Но вы готовы предположить...

- Ну... допустим...

Он заложил ногу за ногу.

- Тогда прошу послушать, что я знаю. Когда в своем рассказе я дошел до того места, где пассажиры оказались террористами, капитан крякнул и чуть не опустился на колени, перебив меня вопросом

- Вы в этом уверены?

- Совершенно.

Радостно воскликнув что-то неразборчивое он побежал к своим коллегам. Я слышал, как он несколько раз повторил лишь одно и тоже предложение: "Только лишь экипаж, только экипаж...".

Но я уже больше не интересовался этим, мне хотелось выспаться. Приятное чувство усталости растекалось по всему телу. Когда голова устало начала падать на грудь, капитан затряс меня.

- Прошу вас, не спите, - зашептал он с мефистофельской ухмылкой. Сейчас начнем операцию...

- Каким... образом? - пробормотал я.

- После приземления самолета мы выслали туда механиков, якобы для проверки колес и шасси. Они немного поковырялись там и вскоре мы сообщили террористам, что их самолет не сможет взлететь. Они пробовали еще нас попугать, но в конце концов согласились перебраться в стоящий на боковой полосе реактивный самолет. Что самое главное - они пошли на наши условия.

Капитан хитро прищурил глаз.

- Какие условия? - спросил я, вытаращив глупо глаза.

- Террористы согласились не трогать экипаж самолета, с которым летели, так как мы предложили лететь с ним добровольно. Это их убедило, так как они собираются лететь куда-то в Африку.

- Вы хотите обстрелять их, когда они выйдут и будут направляться к другому самолету? - спросил я с пониманием.

- Если они будут невежливы... - ответил капитан. Стоящие у окна начали звать Кинга.

- Вы не хотите взглянуть? - спросил он.

Я поблагодарил за слова признания и взглянул в окно. Все вокруг с энтузиазмом что-то кричали, как на хоккейном матче, комментируя каждый шаг гангстеров. Террористы в этот момент были похожи на бактерий, находящихся под микроскопом. Как-то неожиданно завыли низко пролетающие над зданием вертолеты. Хлопнули отдельные выстрелы, а затем зарокотали автоматы. Пользуясь тем, что все забыли о моей скромной персоне, я поднялся с кресла и, пригнувшись, двинулся к выходу. У меня не было желания рассказывать полиции о своих способностях, да и времени было жаль. Стоявшему в дверях полицейскому я вежливо поклонился, но он не обратил на это внимания, так как через зарешеченное окно пытался получше разглядеть разыгравшиеся события. Я миновал зал, где под возгласы диктора с просьбой к пассажирам сохранять полное спокойствие, разыгрывалась сцена всеобщей истерики. Протиснувшись среди любопытных я вышел к стоянке перед зданием аэропорта. Первым же попавшимся такси я поехал в отель, где никто не спрашивал и не интересовался мною, велев портье разбудить меня после двенадцати.

Юбилейная выставка находилась в свеже-отремонтированном псевдоклассическом дворце. Три зала были наполнены стеклянными шкафами и витринами, в которых эффектно расположились прекрасные экспонаты. Почти все они были выполнены в красных тонах. Я увидел корунд, аметист, ожерелье розового кварца, кулоны из турмалина в филигранной оправе, сердолик, граненый топаз, берилл, аквамарин. И все это играло, переливалось в лучах света и притягивало тысячами огней. Из-за хорошей, нежаркой погоды на выставку пришло много людей, но несмотря на это, было тихо, не было слышно разговоров.

Прекрасные экспонаты завораживали посетителей. На стенах висели своеобразные диаграммы, иллюстрирующие историю благородных минералов. Я узнал, что вера в талисманы красных камней пришла к нам с Востока. Еще Марко Поло писал о них. Во времена крестовых походов рыцари верили, что сила камня предохранит их от ран и яда.

Шли годы, а спрос на ювелирные украшения возрастал. Самые известные рубины в то время добывали в Бирме на рудниках округа Могок. Нужно признать, что рубины чистой воды стоили как и бриллианты, а их шлифовка и огранка представляли собой дорогостоящую и трудоемкую работу.

Думая об этом я переступил порог последнего зала и едва не грохнулся на пол. В стоящей в центре витрине я увидел один из самых ценных минералов. Это был пятиконечный (звездообразный) рубин. Его строение было таково, что складывалось впечатление о находящимся в камне шестиконечной звезде. Во всем мире существовало лишь несколько подобных экземпляров. У меня дома была репродукция так называемой "Северной Звезды" превосходного фиолетово-красного рубина весом 116 каратов. Но этот экземпляр мне не был знаком.

И я, уткнувшись носом в табличку, прочитал название: "Звезда Арктики". А затем наклонился, пытаясь увидеть необыкновенное дрожание света внутри кристалла. Меня немного раздражал шепот двух юных туристок. Они мешали мне сориентироваться и сосредоточиться. Я, обойдя вокруг витрины, попытался отыскать удобное место, но даже здесь раздавалось это шиканье. Я уже хотел обратить их внимание на это, когда вдруг одна из девушек посмотрела на часы, кивнула головой своей спутнице. Та вынула из-под плаща пистолет и мгновенно вставила магазин с патронами.

Я должен признаться, что в эту минуту мое приподнятое настроение резко упало. Может быть из-за переутомления, а может быть из-за отсутствия веры. Но при звуках первых выстрелов я упал на пол. Рядом со мной визжали и кричали несколько посетителей.

Выше, стоя на чуть-чуть согнутых ногах, яростно стреляли налетчицы. Осторожно приподняв голову вверх я осмотрелся и понял, что силы нападавших и оборонявшихся приблизительно равны. Опустив голову я прикрыл ее ладонями, так как из окон сыпались осколки стекла. Витрина раскололась под выстрелами девушек. После каждого выстрела они сгребали содержимое в большую сумку, какую носят обычно почтальоны.

Кто-то дернул меня за ногу. Это был старичок, очень похожий на Кащея Бессмертного в увеличенных размерах, который неизвестно какого черта стаскивал с меня ботинок.

- Отпустите, мистер, - шикнул я.

- Ничего не знаю, - пискнул тот в ответ. - Ничего не знаю...

Но я не сдавался. И когда решил отползти от старичка, рядом лопнул шкафчик и я почувствовал сильный удар по шее. Схватив что-то и еще не веря собственным глазам я увидел рубин..."Звезда Арктики". Чисто машинально я положил его в рот.

- Уходим! - скомандовал кто-то из бандитов. Распластавшись на полу я почувствовал, что из-за отсутствия слюны во рту рубин торчал как кость в горле. Хруст стекла свидетельствовал о заключительной стадии бурно развивающихся событий. Бандиты в спешке выгребали минералы из осколков стекла. Я из-за отсутствия воздуха постепенно краснел как сварившийся рак.

Вдруг меня кто-то треснул по шее и резко поднял вверх. Рубин в это время скользнул внутрь, в желудок. Я уже хотел поблагодарить своего избавителя, но, взглянув на него, передумал. Это был самый настоящий орангутанг, если не хуже. Его нижняя губа могла стать отличной полкой для страусиных яиц. Взвалив меня, словно мешок цемента, на спину, этот типчик помчался в сторону выхода. На скаку я увидел дикие лица лежащих людей, кто-то стрелял в нас, но не попал. Затем была лестница, какой-то подъезд перед дворцом и я был вброшен внутрь фургона. Двигатель тотчас зарычал и машина, стартовав словно ракета, рванулась со старта. Хватаясь руками за угол скамьи я попробовал подтянуться, пытаясь избежать ударов многочисленных сумок, валявшихся на полу фургона, и чего-то еще.

Бессмертие очень отличная штука, но она, увы, не прибавляет сил. Во время езды я попытался взломать дверь машины, но столь же успешно мог войти и через стену. Следующие несколько минут я мог посвятить более внимательному обзору предметов в машине, ударявшихся об меня: лопата, ведро и запасная шина.

Мы ехали по ужасному бездорожью. Когда я достиг состояния, при котором человек ко всему безразличен, автомобиль остановился. Подошел "орангутанг" и молча сковал меня наручниками. Я не протестовал, когда он вытолкнул меня наружу.

Темно. Вокруг расстилалась унылая местность, заросшая чахлой травой и невысокими холмами там и тут. Машина стояла у входа в бункер или что-то подобное. Полуразвалившееся строение, вероятно, давно не посещал человек, но "орангутанг" сумел зажечь огонь. И я увидел кроме него еще кого-то. Это был среднего роста интересный мужчина с черной бородой. Единственное, что его портило - выражение лица и глаз. Так смотрят обычно люди, изгнавшие из своего сердца любовь и милосердие в борьбе за существование.

По железной лестнице мы спустились в подземелье. В конце мрачного коридора были огромные двери, как в банке, где я получил талисман. А за ними было подземелье, столь же угрюмое. В мутном свете лампочки я увидел слепые глазки индикатора. Подумалось, что здесь был какой-то контрольный пункт (и лишь снятые чехлы и пыль лишили иллюзий о принадлежности приборов).

Меня усадили на табурет. Бородатый приказал "орангутангу" стать у входа, а сам, направив на меня палец, произнес для начала следующее:

- Мы видели, как ты проглотил рубин. Он нам нужен. Не хотелось бы потрошить твое брюхо. Будет намного лучше, если ты вернешь его сам. Понял?

Мне почему-то не хотелось возражать и я кивнул.

- У вас есть какое-нибудь слабительное?

Бородач, гадко улыбнувшись, открыл сумку и вынул литровую бутылку касторового масла. Надо признаться - мне стало не по себе:

- Э Т О выпить?

- Ты должен это выпить, - подтвердил он.

"Интересно, сможет ли бессмертие спасти меня от поноса?" - подумал я и приложил горлышко к губам. Желтая неприятная жидкость на вкус булькала в горле. Когда я сделал последний глоток, бородач с мерзким удовольствием и любопытством обнюхал бутылку.

- Я вижу, это пришлось тебе по вкусу! - буркнул он и проглотил слюну. Затем подал миску и снял наручники.

- Горшка у нас нет. Даем тебе времени до двенадцати следующего дня.

Он вынул еще две банки пива и поставил возле миски.

- Это - чтобы не умер от жажды.

Погрозив мне пальцем он повернулся на пятке и пошел к выходу, сказав мне на прощание через плечо:

- Будь поосторожнее, а то сделаешь себе больно. Наверно ты не знаешь, что мы находимся на территории ядерного полигона. Здесь может случиться любое свинство...

Гнусно ухмыльнувшись на прощание он закрыл двери. Хорошо хоть свет не погасил. Я пощупал живот - пока ничего...

Помещение, в которое меня поместили, небольшое, приблизительно 15-16 квадратных метров. Все полки вдоль стен загромождены старыми, казавшимися сейчас бутафорными, приборами, прикрытые здесь и там отпавшими кусками обоев. Решив разглядеть все получше я двинулся вперед.

"Интересно, способно ли бессмертие предохранить меня от радиации всякого там излучения: альфа, бета и так далее..." - думал я, - "оно ведь характерно тем, что невидимо и убивает бесшумно. Да... паршивая штука. Был бы хоть на всякий случай счетчик Гейгера..."

И вдруг я присел на корточки. Мое внимание привлекла какая-то решетка в стене. Ухватившись за нее, я сильно дернул. После нескольких попыток решетка поддалась, открыв передо мной темное отверстие. Собравшись с духом, глубоко вздохнув и протянув вперед руку, я сделал первый шаг.

Двигаться было ужасно неудобно и с каждым движением я касался грязных, липких, сужающихся по мере передвижения, стен. Вероятно, это была длинная труба в вентиляционной системе. Я надеялся, что дойду ею к другому помещению, откуда мне будет легче выбраться на поверхность. К этому времени уже на коленях я передвигался в абсолютной темноте. Через несколько минут, ощупав ладонь, я понял - начинается спуск. Тормозя о стенки трубы я замедлил темп сползания. Еще через несколько метров передо мной оказалось разветвление, часть трубы сворачивала влево. Уже слегка нервничая я избрал старую трассу. Начинал сильно потеть: темнота, затянувшееся путешествие и предчувствие того, что я могу вляпаться в какую-нибудь радиоактивную мерзость - лишало меня покоя. И вновь неожиданность. Труба превращалась в вертикальную шахту со скобами. Мне не хотелось возвращаться и я продолжил путь.

После двадцати ступенек, отсчитываемых про себя, моя рука наткнулась на решетку в стене. От толчка она упала и, судя по отзвуку, от дна меня отделяло еще несколько метров. С надеждой в сердце протиснулся я в отверстие. И оказался в большом помещении (судя по раздающемуся эхо). Придерживаясь в лабиринтах классического правила правой руки, начал идти вдоль стены. Стоящий в темноте предмет чуть не опрокинулся на меня. Растирая ушибленное колено я ощупал препятствие. Это был какой-то металлический прямоугольник. Обойдя его я вскоре наткнулся на следующий здесь их было много. Двигаясь более осторожно я добрался до противоположного конца помещения, где к соей радости нащупал двери. Они оказались массивными, врезанными в стену. По-прежнему наощупь я пытался отыскать замок или ручку. Вместо этого обнаружил рукоятку запоров. Две из них с большим усилием мне удалось повернуть, но третья находилась очень высоко. Я едва касался ее пальцами. Убедившись, что по другую сторону меня ожидает свобода, я словно в трансе вспомнил о прямоугольниках... о ящиках. С растопыренными руками я принялся за поиски.

Каждую находку я с воплями радости складывал под дверь. И уже через несколько минут сложил неплохую пирамиду. Попробовал на нее взобраться она не шаталась, но не хватало нескольких сантиметров.

С радостью отыскал последний прямоугольник на самой середине зала. С облегчением вздохнув, я положил добычу на верхушке пирамиды, но подымаясь наверх так и не сумел использовать ее.

Внезапно вся конструкция вспыхнула ярким синем свечением. Это было ужасно.

Закрыв глаза я ничего не чувствовал, но сознание того, что происходит, могло лишить меня чувств. Я находился в "нулевой" точке. Меня окружало давление в миллион атмосфер и температура, превышающая температуру солнца. Даже не стоило открывать глаза, чтобы убедиться в том, что помещение, где я находился, и комплекс систем, которыми путешествовал - все это перестало существовать.

Я осторожно приоткрыл глаза и в первую очередь заметил очень яркое свечение, затем в пролетающей низко дымке разобрал клубы молочно-белого цвета порошкообразной пыли и какой-то незнакомый запах газов. По всей видимости дело обстояло так, что я летел в воздухе целым и невредимым. Это было невероятно. Потом в свете раскалившихся добела газах я увидел землю камень, песок - все это подскакивало, вздымалось, бурлило.

Пролетев еще несколько метров я упал в эту кашу. Понимая, что нахожусь на склоне огромнейшей воронки я, стиснув зубы, стал подниматься вверх. Вспомнив об "орангутанге" и бородаче, я пожалел их. По всей видимости, они испарились и я стал их невольным палачом. Но кто мог подумать, что из тех прямоугольников можно построить атомный реактор? Это могли быть какие-то резервуары с остатками радиоактивных веществ, случайно или преднамеренно оставленные в подземелье. А я с их помощью сделал прекрасный ядерный взрыв и его последствия находились вокруг меня.

Запыхавшись, я выбрался из кратера и пытался охватить его взглядом, но дым и пар кроваво отсвечивали, а стоящая вокруг пыль не позволяла этого сделать. Я бежал так долго, пока хватило дыхания. Затем упал на землю и решил подождать какую-нибудь помощь. Я не сомневался - взрыв привлечет кого-нибудь.

Меня кто-то тормошил и я проснулся. Возле моих ног стояла фигура, одетая в невероятно белый скафандр. Подняв голову я увидел за стеклами шлема этого человека-существа самое небывалое выражение лица:

Полное удивление!

Абсолютная тупость!

....................

И еще неизвестно что!

Стояло утро и я уже мог оценить размеры воронки от атомной бомбы. На глазок диаметр ее составлял около шестидесяти метров, а глубина пятнадцать метров. В некоторых местах, мне показалось, я различаю некие детали конструкций.

К этому времени тип в скафандре пришел в себя и проявил некоторую активность - начал бурно размахивать верхними конечностями. Появившиеся в дымке две фигуры в скафандрах прояснили ситуацию - они несли носилки. У одного из них в скафандр был вмонтирован мегафон и именно оттуда и раздавался гулкий голос:

- Прошу вас не двигаться и сохранять спокойствие! Мы из Медслужбы!

Когда я попробовал приподняться - тот, другой, в скафандре, с опасением остановил меня. Я покорился своей судьбе. Нужно добавить, я был совершенно голым - бушевавшее здесь пламя полностью испарило всю мою одежду.

- Прошу не двигаться! Мы из Медслужбы! Вскоре вам будет оказана квалифицированная помощь! - продолжал нервно тот, в скафандре.

Укладывая меня на носилки, действовали так осторожно и нежно, словно боялись, что оторвется любая часть тела, за которую ухватятся.

- Прошу вас не двигаться! - рычал все тот же противный и надоевший мне голос, и под этот аккомпанемент мы покинули пределы зараженной территории.

- Ну так как? - рявкнул прыщавый мужчина в штатском. - Вы признаетесь в конце концов или нет?

- В чем я должен признаться? - спросил я.

- Откуда вы взялись на территории полигона и каким чудом пережили этот взрыв?!

- Ведь я уже говорил...

- Вздор! Полнейший вздор! - завыл прыщавый в истерике.

- Никто не поверит в эти бредни с каким-то там талисманом, продолжал он в том же духе. Эта беседа происходила в небольшом помещении, находящемся в подвале дома, в который доставил меня военный вертолет. Я сидел в тяжелом деревянном кресле, основание которого было залито в бетоне. Туловище, руки и ноги были связаны крепкими холщовыми ремнями, прикрепленными к креслу. От кресла к столу, за которым сидел прыщавый мужчина, тянулся пучок разноцветных проводов. Глаза мне слепила мощная силовая лампа.

- Мы исследовали вас, - втолковывал он, словно ребенку, мне. - У вас нет никаких следов лучевой болезни. Мы подозреваем в вас иностранного агента другого государства. Если вы скажете, каким образом предохранили себя, вы будете освобождены.

Мне все это надоело, о чем свидетельствовало выражение лица. И он взорвался.

- Ах ты... сукин сын! - зарычало чудовище в прыщах. - Сейчас ты запоешь иначе!!

Жмуря глаза в ярком свете я заметил, что он что-то настраивал в приборе на столе. Тонкие металлические волокна, прищепленные к самым ценным частям моего тела, начали легко шипеть. Я с интересом ожидал, что будет дальше.

Шум за столом свидетельствовал, что прыщавый мужчина забеспокоился. Он с хриплым выдохом передвигал ручку следующих друг за другом потенциометров. Металлические волокна начали дымиться, кто-то подбежал, вероятно, проверить клеммы, неосторожно прикоснулся к одной из них и с диким криком отскочил в угол.

- Скажешь! - рычал из-за стола прыщавый. - Увидишь... скажешь!! Здесь каждый говорит...

Щелкнул следующий тумблер и в тот же момент брызнули пучки фиолетовых искр. Одновременно погасла лампа.

- Свет... Свет!! - визжал прыщавый.

Что-то опрокинулось в темноте. Кто-то нецензурно ругался на чем свет стоит, а снаружи доносились громкие удары в дверь. Я спокойно опустил голову и стал ожидать дальнейших событий. Вскоре лампа зажглась, хотя не так ярко, как раньше.

Какая-то добрая душа направила ее в сторону. А сзади доносились отзвуки ссоры.

Я слышал голос прыщавого и с удовольствием констатировал, что он становится жалким. Через минуту двое солдат расстегнули мои ремни, попросив, чтобы пояс снял я сам, так как не хотят мне нанести оскорбления. Я сделал все, о чем они просили, оделся и поднялся наверх (как меня предварительно попросили).

Пройдя подвал и двигаясь коридором я не заметил уже прыщавого мужчину - тот куда-то исчез. Лифтом поднялись наверх. Конвоирующий сержант спросил, не хочу ли я принять ванну. По его лицу было видно, что он готов предложить мне даже сделать маникюр. Я отказался. В комнате, куда меня провели, стояла нормальная мебель.

Я с облегчением вздохнул, подумав про себя: "Как же мне надоели эти подземелья, подвалы и бетонные стены...".

- Здравствуйте. Я полковник Роули, - сказал симпатичный мужчина, встретивший меня.

Я поспешно воспользовался вежливо предложенным креслом, а бутылка коньяка выглядела многообещающе.

- Прошу извинить моих подчиненных за их недоверие и подозрительность, - сказал он и глянул на меня. Снисходительно улыбаясь полковник поднес стакан к губам. Его содержимое было великолепно.

- Только сейчас мы узнали, что человек, соответствующий вашему описанию, принимал участие в некоторых событиях в Сорендо, кроме того мы установили, как была ограблена выставка в городе.

- Я до сих пор старался объяснить кое-кому...

Полковник снисходительно и мило улыбнулся. Я подумал, с такими способностями он далеко пойдет.

- Мне кажется, вы могли бы много интересного рассказать, - продолжал полковник. - Но, увы, мы не можем заниматься исследованиями вашего феномена.

"Ого-го, - подумалось мне, - что-то приближается...".

- Нас ожидает очень трудное задание, которое необходимо выполнить...

"Если он говорит, что ожидает нас, это значит, что вся тяжесть падет на меня".

- Прошу выслушать, - начал он. - На некоторых химических предприятиях допущены трагические ошибки. Тамошние транспортировщики получили "неудачную" цистерну, наполненную этиленом. Они подумали, что это аммиак, и согласно инструкции начали нагнетать в нее подогретый газ. В нормальной ситуации это приводит к быстрому опорожнению цистерны. Но когда нагнетали двойную порцию, кому-то пришла в голову идея соскоблить грязь с идентификационной надписи на цистерне.

Полковник взялся за сердце, допив коньяк.

- Химик-специалист на вопрос, что следует делать в таких случаях, ответил - убегать. Можете себе представить, что там сейчас твориться... Цистерна стоит между складами, ее взрыв нанесет неисчислимые потери. Вывезти цистерну никто не решается, а он (этилен) может взорваться при малейшем сотрясении и вся надежда на нас, военных. Я получил приказ спасти это дело...

Он умолк и забарабанил пальцами по столу. Не стоило напрягать серое вещество, чтобы отгадать, чего он ждет.

- Мне кажется, я мог бы это сделать, - произнес я и подумал, что полковник от счастья запрыгнет на стол двумя ногами сразу.

- Это прекрасно! - громыхнул он, - с вашими способностями это не очень трудно.

- Только вы должны научить меня водить трайлер, - добавил я.

Полковник махнул рукой и нажал рукой. Двери бесшумно открылись.

- Пригласите майора Стайна, - приказал он, а затем добавил уже в мою сторону:

- Обсудим технические детали.

Я послал ему милую улыбку в знак того, что меня все это забавляет.

Вначале все шло прекрасно. Вертолетом я был доставлен на химический комбинат и представлен правлению.

По их лицам я видел - они считают меня какой-то смесью-помесью диверсанта и самоубийцы.

К этому времени меня обучили, как сцеплять вагоны-цистерны и я уже сидел за рулем машины.

С помощью одного человека я подъехал к разгрузочной станции и отыскал цистерну. Он к этому времени исчез.

При виде цистерны у меня сложилось впечатление как о чем-то огромном, серебристом и непрерывно шипящем, без предохранительных клапанов. Я с легкостью сцепил машину с цистерной и выехал с вымершего предприятия.

Через пять километров случилось несчастье. Попросту я ударился коленом об острый угол панели и почувствовал острую боль. Машинально я начал растирать ушибленное колено. И вдруг замер, как в день моей собственной смерти, делая простой вывод из свершившегося факта. Если у меня что-то болит, это значит - меня теперь ничто не спасет и не обезопасит и я уже не бессмертный. Срок действия талисмана кончился. С болью в глазах я уменьшил скорость тягача и взглянул на часы.

Или дед ошибся, или талисман долго лежал и состарился, но во всяком случае его действие прекратилось на четыре часа раньше. Надо сказать, я не был еще к этому готов. Огромная, в три слона величиной, цистерна возвышалась за моей спиной и даже воображение не могло подсказать, если на дороге подвернется маленький камешек...

Если это свинство рванет - от меня не останется даже воспоминания.

Я выглянул в окно. И оказалось - в самую пору, так как уже издалека заметил вдоль насыпи большой щит со знаком "СТОП". Согласно инструкции, именно здесь был поворот на другую дорогу, на которую мне следовало выехать.

Осторожно, чувствуя как скользят вспотевшие ладони на руле, я остановил тягач. В тишине посвистывала цистерна. Мне сделалось дурно. Если бы не то, что цистерна стояла на шоссе, я бы драпанул со всех ног. Отдохнув, едва сдерживая страх, я вскарабкался в кабину, и двинулся дальше. За спиной ворчала и булькала, грозя катастрофой, чертова цистерна.

"Еще километр... еще хотя бы сто метров" - повторял я каждую секунду.

Как было договорено с военными, я должен был доехать к означенному месту в конце этой дороги и затем, отойдя на безопасное расстояние, дать знать. Я нашел ракетницу, чтобы сообщить им, и вспомнил - сначала нужно сообщить по рации, но она отказала, а я не очень хорошо разбирался в электрической аппаратуре.

Наконец из кустов, за которыми виднелись заржавевшие рельсы, я заметил очередной щит. Бледный, словно труп, проехав последние сто метров, я остановил автопоезд.

Не обращая внимания ни на что, я выскочил на землю и побежал. Я мог поклясться - в цистерне что-то булькало. Не замечая ничего перед собой я несся вперед, как заяц, поджав хвост. Прибавив скорость я мчался в сторону заброшенных железнодорожных путей, и бил все рекорды. И только после трех километров этой гонки, со временем, я замедлил темп. И сделал это только потому, что не было больше сил. Перейдя на шаг я обнаружил, что нахожусь на главной магистрали.

По всей вероятности, я был один. Густо растущие по сторонам деревья не позволяли получше осмотреться. Вспомнив о ракетнице, я уже собирался выстрелить, но внезапно меня посетила одна интересная мысль. Она проистекала из глубокого нежелания объяснять кому-либо, каким образом я приобрел свою способность, а затем ее утратил. У меня не было желания повторять каскадерские трюки и убеждать в том, что на этот раз уже буду проводником для тока и не разобьюсь после падения из самолета.

Поняв все это, я отшвырнул ракетницу в кусты и, надеясь, что за мной никто не следит, двинулся вперед.

Не буду скрывать - все это время я хорошо помнил, какое чудо скрывалось в моем желудке.

Но мне не повезло. Уже через несколько шагов я услышал звук подъезжающего состава. Это был большой, обычный состав без каких-либо цистерн. Я побежал вперед, где дорога подымалась на небольшой холмик, и подождал пока проедут первые вагоны. Когда состав чуть замедлил ход, я совершил отчаянный поступок - разбежавшись получше, прыгнул на ходу в вагон. К счастью, мне это удалось и уже через минуту я лежал, удобно расположившись, на середине отвала зерна и с каждой минутой отдалялся от места своих переживаний. Вскоре мне показалось, что я услышал отзвуки взрыва.

К дому Ирэны я добрался под утро. Я подумал, что у нее буду чувствовать себя в безопасности. Она открыла мне дверь, зевая во весь рот и не удивляясь моему появлению.

- Почему ты весь в пыли? - поинтересовалась она, закрывая дверь.

- Я проведу у тебя парочку дней... Хочу убедиться, что никто меня не ищет...

Она постучала кулачком по моей голове.

_ Вновь сходишь с ума, - прошептала с упреком и втолкнула меня в ванную.

В ярком свете я разглядел свой плачевный вид. В волосах еще торчали соломинки.

- Приведи себя в порядок, а затем приходи ко мне, - сказала Ирэна и поцеловала меня.

- Погоди, у тебя нет чего-нибудь слабительного? - спросил я.

Взглянув на меня со злостью она повернулась и пошла в спальню.

Наполнив водой ванную я добавил какого-то шампуня - пахнуло хвоей. Когда я погрузился в мыльную пену, двери приоткрылись. В них стояла Ирэна с ножом в руках. На ее лице играла дьявольская улыбка.

- Дэвид... - начала она, подходя к ванне, - покажи мне еще раз, как ты сделал тот фокус с ножом...

Я вытаращил глаза и шумно проглотил слюну.