"Крыс белый уссурийский" - читать интересную книгу автора (Фротсак Анита)Глава 5 «Уборщица со знанием английского и мата»Ой-ой-ой-ой! Только не надо так сильно вздыхать! Уберите от глазок платочки! Что плохого в должности уборщицы? Сравнив маханье шваброй по коридорам и сиденье с матюгальником в автобусе, Валя пришла к выводу, что абсолютно ничего не потеряла, а, наоборот, выиграла. Нагрузка на члены примерно та же: что гид, что уборщица бегают немеряно. Только гиду за каждое слово кирдык, а уборщице лишь пальчиком на висок покажут. И то за спиной, а то пошлёт гулять лесом… В зарплате Валя вообще уполторанилась, со ста рублей повысилась до ста шестидесяти. Плюс премия. Плюс харч бесплатный. И сыр бесплатный Дуське. И не из мышеловки, а из рабочей столовой. Излишне говорить, что дома у Вали тоже стала наводиться чистота. Раньше ей не до того было. Но самый главный выигрыш — свобода слова. Мозг филолога быстренько припомнил всё, что нужно: — Хы… Тилигентка сраная… А ты поедь у колхоз… да по колено в говне клевер пособирай!!! Или: — Ну, от шо с ними делать?! На хрен послать или шваброй охреначить?! Фразеологический словарик длинный, но Вале с её профессиональной памятью держать такую массу выражений в голове ничего не стоило. Хотя, пользоваться абсолютно всем набором было лень. Самая ходовая и самая любимая Валина фраза была короче всех остальных. — Женшына, шо ты сделала?!! Если то был мужчина, ему полагалась ядовитая добавка. — Ой, а вы таки мушшына? Звиняйте, тут свет плохой… А то, что нюхать туалеты приходилось, так по работе гиду раз в три дня приходится с гальюнами в поездах общаться. Иногда, чем выслушивать жалобы туристов, хотелось схватить проводницкую швабру и быстренько всё убрать… Валины молитвы были, наконец, услышаны. Теперь она махала шваброй много и с азартом. Так усердно вкалывала, что её даже повысили. И вывесили на доске почёта. Мыла она как-то раз полы под своей фотографией, в смысле, под доской почёта, как вдруг: — Простите, можно мне пройти? Я тут вам не очень натопаю? Я скраешку, ладно? Валя хотела ответить: «Тилигент вонючий», но что-то в душе ёкнуло… Или бздикнуло, говоря совсем нормальным языком. — Ёсик!!! — Простите?.. Вы меня знаете? — Тебя выпустили? Досрочно?!! — Откуда? Ой, это ты, Валюша! После того, натурально, был самосуд. Представьте себе картину: в вестибюль гостиницы врывается Валя в рабочем комбинезоне, несётся к стойке администратора, отвешивает Лизону хорошую пощёчину. Самую лучшую в своей жизни. Даже любовники таких не удостаивались… Затем были рыдания в каптёрке администраторов, что позади рисепшен. С подносом корвалола под самый нос Лизону Покаянному. — Валюш, ну, ты прости меня… Бес попутал… Очень хотелось Вадимыча захомутать… — И как? Захомутала? — Он тут же на другой женился… Кстати, жена на тебя сильно смахивает… Лизон икнула. Не понарошку. Вытерев слёзы, начала идеи генерировать: — Ты сильно не расстраивайся, что-нибудь придумаем… Насчёт работы не знаю, а вот с хорошим иностранцем познакомлю… Замуж выйдешь… Щас с этим попроще стало… Ах, Лизон, примитивная душонка, сама всю жизнь мечтающая о хороших иностранцах… Валя, как могла, вкратце объяснила ей, что хороших иностранцев не бывает. Ну, разве что один-два на весь сезон попадутся, да и те, как правило, окажутся женатыми. Лизон, однако, в такое верить затруднялась. Подозревала Валю в неискренности. Валя иногда ходила на свидания, подстроенные Лизоном. Благо, начавшаяся перестройка освободила женщину от неусыпного надзора гостиничных режимников. Шёл 1988 год… Гуляя с итальянцем, Валя, само собой, не только на подарочки рассчитывала. — Марио, когда поженимся? — Мне нужно посоветоваться с мамой… Шляться-то шляются, но чтобы взять и жениться… Осторожные, твари. Чаепитие в каптёрке, что позади рисепшен, обычно выглядело так: Лизон допрашивала Валю, а Валя отчитывалась. — А со шведом этим у тебя как, с Ларсом? — Ой, да ну их, этих шведов… Холодные, твари… — Слушай, тут англичане заехали… Полная чума! С ними точно не соскучишься! И Валя таки не соскучилась. С группой вышеупомянутых англичан она посетила один подвальчик. Где-то в новостройках. Сначала в полумраке ничего не было видно, кроме большого белого бюста Ленина. Кто-то невидимый врубил советскую песню: «Лени-и-ин — это весны цветенье… Лени-и-ин — это победы клич… Славься в веках, Ле-е-енин… Наш дорогой Ильич…» Эта песенка сменилась бешеным рок-н-ролом. Правильно! Все ринулись плясать… Из подвальчика вывалились далеко за полночь. Рыжий панк, Валин дружочек, посадил Валю на спину и понёс. Валя ржала как лошадь, рыжий панк вторил ей как конь. Остальные следовали их примеру. Одна крепенькая девушка-панк посадила на спину щуплого парня, тоже панка. Несла, правда, не долго. Потом всё время держалась за поясницу. После этого всей шоблой голосовали у дороги. Один водитель сильно возмутился. — Озверели, что ли? Не-е-е, всех не повезу! Вылезайте! Берите ещё три машины… К Валиному дому подкатили на четырёх легковушках. Компания мигом ворвалась в подъезд и, пугая топаньем население хрущёвки, помчалась на пятый этаж… Через пару часиков в Валиной спальне можно было наблюдать дешёвую картину: темно, из окна падает лунный свет, спинка кровати и торшер ходят ходуном… Звуки-стуки — зашибись! Наконец, становится видна вся кровать. На ней пара англичан. Вроде, даже одного пола. В темноте ведь ни фига не видно… Валя всю ночь провела в большой комнате. Там картина была такая: яркий свет, на полу — пьяненькие парочки. Кто-то спит, кто-то ещё целуется. Рыжий панк сидит на табуретке у стола, Валя — у него на коленях. Они тоже целуются… Неожиданно рыжий панк бросил Валю, пошёл к другой целующейся парочке, стал парня обнимать на глазах его подруги… Валя попыталась их разнять, плюнула рыжему панку в лицо… Дальше можно не продолжать. И так всё ясно. |
||
|