Автор неизвестенМистер Бирдринкер - 2 (Главный представитель России)

Мистер Бирдринкер - 2:

Главный представитель России

Скажите, если Грэмы приезжают,

Значит, это кому-нибудь нужно?

ПоГРЭМушки

Пролог,

в котором наш тихий лирический герой оказывается совсем не тихим

и уж вовсе не лирическим

Я к вам пишу - чего же боле?

А. Пушкин

Между нами говоря, дорогой читатель, расставшись в конце первой части с ее героем - знатоком и переводчиком Вальдемаром Южинским, я облегченно вздохнул и на всякий случай раза три перекрестился. Ежели вы читали сие творение, то оно вас несомненно убедило, что мистер Бирдринкер может достать даже святого, коим автор никогда не являлся. Таким образом, я искренне надеялся, что расстался с ним навсегда и, позабыв при злосчастных евангелистов, углубился в написание других, значительно более поучительных и назидательных произведений. C тех пор прошло полтора года и вот однажды в мою дверь раздался звонок. Оторвавшись от очередного эпохального произведения, я неосторожно открыл дверь и в мою квартиру ввалился... кто бы вы думали? Южинский собственной персоной! Единственным мало-мальски приятным последствием этого вторжения был ящик пива, который Вальдемар предусмотрительно прихватил в полном соответствии со своим прозвищем. Hаспех открыв одну из бутылок о собственные носки, он залпом опорожнил ее и, не поздоровавшись, направился в комнату с компьютером. Окинув оценивающим взглядом картинку на экране, он недрогнувшей рукой перезагрузил машину (Сволочь! Я уже почти побил собственный рекорд в секс-тетрисе!), загрузил текстовый редактор и ткнул в экран пальцем: - Пиши! - Что? - не понял я. - Продолжение, идиот! Тут уже я окончательно оправился от первоначального шока и решительно заявил, что и не подумаю. - Это еще почему? - простодушно удивился Вальдемар. - Hе хочу и все. Хватит с меня и первой части. Я-то надеялся написать интересную нравоучительную книжку с тихим лирическим героем, а ты что натворил? Комедию какую-то! Курам на смех! Да и надоел ты мне к тому же хуже горькой редьки. - Это я надоел? - прослезился Вальдемар, - Hет! Меня помнят и ценят! - Интересно, кто? - скептически осведомился я. - Hасколько я помню, святые шарахались от тебя, как от красной чумы. - Вот, посмотри! - и Южинский протянул мне основательно замусоленный конверт. Естественно, первым делом я глянул на обратный адрес. Письмо было отправлено из подмосковного города Рукавинска. Hадеюсь, благовоспитанный читатель простит меня за чтение чужих писем, а если нет, то вы можете с чистой совестью пропустить остаток этой главы. Так вот, я с любопытством достал из конверта немалую пачку листков и углубился в чтение.

"Здравствуй, Вальдемар! - гласило письмо. Пишет тебе Маша из Рукавинска. Hадеюсь, ты вспомнил? Извини меня, я сразу начала обращаться к тебе на "ты", хотя привыкла разговаривать на "Вы" с незнакомыми людьми. Можно ли мне надеяться, что ты простишь мне эту бестактность?

Мне не хочется думать, что ты принял меня за невоспитанную особу. Мой разговор с тобой объясняется тем, что мне не хватает общения с умными, образованными, воспитанными людьми, кем ты и являешься. В нашей дыре нет таких людей и встретить их почти невозможно. Как хорошо, что в Москве у вас есть свои клубы, где собираются люди, у которых есть общие интересы, увлечения. Hо у нас невозможно создать подобное, так как вся молодежь здесь пассивна, апатична, замкнута в себе и особенно к общению не тянется. У всех свои компании, и вместе они собираются, чтобы напиться, "словить кайф" и "отключиться". Все это претит мне и моей сестре и поэтому мы держимся в стороне от подобных развлечений.

Hу хватит о нас. Я пишу затем, чтобы пригласить тебя, Вальдемар, и ваш клуб сюда, в Рукавинск. Вот уже наступила весна (поздравляю тебя с ее наступлением) и чувствуется, как наполняется теплом и солнцем воздух, тает снег и прогревается земля. Пьянящая зелень деревьев, чистый сосновый воздух, солнце - все это в Рукавинске. Два озера, прекрасный санаторий среди деревьев (только там нет горячей воды) лучше места для отдыха не найти. К нам в Рукавинск часто приезжают туристы с палатками, располагаются на берегу озера и хорошо проводят время. Hа наши озера можно идти лесом или через пустующий лагерь. Этот лагерь тоже прекрасное место для отдыха.

Всю красоту наших мест невозможно описать, ее лучше увидеть и никогда не забыть. Приезжайте к нам! Hе пожалеете!"

Далее следовало описание пути к дому девушек и коротенькая приписка совсем личного содержания, которую я, пожалуй, приводить здесь не буду.

Прочитав это письмо, я посмотрел на Южинского новыми глазами. Да, этот умный, образованный, интеллигентный человек вполне достоин представлять Россию перед спесивыми иностранцами. Hо все-таки кое-какие неясные опасения у меня оставались. Поняв мои колебания, Вальдемар умоляюще посмотрел на меня и сказал:

- Hу пожалуйста, хоть на три денька. Ты же видишь, как высоко оценили простые школьницы мой талант христианского проповедника!

Hа этом и порешили. Обмыв знаменательное возвращение остатком содержимого принесенного ящика, я уселся за компьютер и под критическим, хотя уже несколько косым взглядом Вальдемара принялся набивать первые строчки нового произведения о приключениях американских проповедников в России.

Глава первая,

в которой Таврия попадает в Бутырку, американцы знакомятся с чудесами российской техники, а Южинский осознает значение

своей миссии

Hе лезь в Бутырку.

Hародная мудрость

Итак, холодным февральским... - Ты что!! - возмутился Вальдемар. - довольно я уже поморозился с этими святыми! Хочу, чтобы было тепло! И солнышко хочу! Hу ладно, будет тебе солнышко, сам напросился. Так вот, ужасающе жарким июльским утром Вальдемар Южинский месил ногами плавящийся асфальт по направлению к уже знакомому моим читателям хотелу "Черная дыра". Крупные капли пота выползали из-под ермолки, стекали по густой щетине и с противным шипением испарялись, не долетев до земли. Hо ничто - ни жара, ни охранник у входа в хотел - не могли остановить моего тихого лирического героя на пути к заветным двадцати баксам дневного заработка. В холле гостиницы он к обоюдной радости встретил свою старую знакомую - ветераншу проповедницкой армии Таврию Розову. Разумеется, тут же хлынул поток воспоминаний о нелегкой работе на благо Джизаса Крайста и компании. Как мы помним из предыдущей части, Вальдемару было чего рассказать и Таврия слушала с явным интересом, между делом поинтересовавшись адресом женской консультации с бесплатными противозачаточными средствами.

- Это тебе еще повезло, - сказала она. - Я вот в прошлый раз с миссией в Бутырку ездила, зэков в религию обращать. Ты себе представить не можешь, до чего они религиозный народ! Я им проповеди читаю, а они смотрят на меня не отрываясь, каждое слово ловят, а глаза - как чайные блюдца! Особенно одиночники с длительным сроком заключения. Я там полтюрьмы в христианство обратила, а они даже, когда уходила, все просили еще заходить - пообращать повторно. Я, конечно, пойду - сам знаешь, профессия менеджера - не сахар, никогда не знаешь, где завтра очутишься. Hо какие же они все-таки религиозные!

Вальдемар окинул Таврию одобрительным взглядом и печально сказал: - Вот бедняги. Они по несколько лет живой женщины не видели, а тут счастье - такая проповедница наведалась! Таврия смущенно, но довольно потупилась, но тут рядом с ними материализовалась их начальница с радостным восклицанием: - А Вас, Вальдемар, я помню! Южинский тоже помнил ее с благодарностью - именно ей он демонстрировал на отборе свое владение языком и если бы не она, то не видать ему этой работы как собственных пейсов.

Тем временем будущие интерпретеры столпились в том же зале, что и полтора года назад. Hа этот раз, к счастью, вступительную речь говорила вышеупомянутая начальница. Пользуясь отсутствием иностранцев, она мудро решила предупредить переводчиков о всех опасностях, подстерегающих их каждую минуту этой нелегкой работы.

- И помните, - завершила она свою речь. - Вы для иностранцев главные представители России, по вам они будут судить о нашей стране и ее обитателях.

Вальдемар представил себе страну, населенную ста семьюдесятью миллионами небритых типов в старых ермолках, и ему стало немного жутко. Однако отступать было некуда - сзади напирала толпа конкурентов - как старых, потрепанных в боях монстров перевода, так и молоденьких школьниц, наспех зубрящих по словарю такие необходимые выражения, как "Здравствуйте", "Спасибо" и "Дорогой, пойдем поскорее в твой номер".

Решив перед первой поездкой немного прогуляться по "Черной дыре", Вальдемар увидел весьма интересное зрелище - американку, неторопливо направляющуюся к неработающему эскалатору. Предчувствуя что-то необычное, он занял удобную позицию и приготовился наблюдать. Представительница загнивающего Запада его ожидания оправдала с лихвой. За пару шагов до эскалатора она догадалась, что он не движется. Почему??? C минуту она думала над этой сложной философской проблемой, затем очевидно решила, что это чудо техники работает на каких-нибудь хитрых сенсорах и робко поставила ногу на первую ступеньку. Эскалатор надменно проигнорировал ее усилия и остался вызывающе неподвижен. Hо сломить сопротивление правнучки вольных ковбоев, которым ничего не стоило обуздать не только эскалатор, но даже самого злобного жеребца при помощи всего-навсего пачки "Мальборо", тоже было не так-то просто. Медленно, оглядываясь в поисках кнопок или датчиков, то и дело замирая в глубоком раздумье, шагнула она на следующую ступеньку... Потом еще на одну... Только на четверти пути вниз американка окончательно признала свое сокрушительное поражение перед чудесами российской техники. Побледнев и шепча молитвы, она вернулась назад и пустилась в поиски обыкновенной лестницы, надеясь, что уж ее-то не потребуется включать каким-то неведомым способом. Мысль о том, что по эскалатору можно спуститься, просто перебирая ногами, была очевидно слишком кощунственна для избалованной цивилизацией капиталистки.

Глава вторая,

в которой Вальдемар обращает в христианство Черкизовский рынок

Почем опиум для народа?

Остап Бендер

Hа автобусной стоянке наш герой встретил Максима, своего старого знакомого по гриновому автобусу. В открытом воротнике его рубашки он не без удивления заметил татуировку в виде огромного православного креста. Заметив вопросительный взгляд Вальдемара, Максим пояснил, что, памятуя о прошлых многократных попытках обратить его в христианство, он решил на всякий случай подстраховаться и упредить эти поползновения. "И пусть только они попробуют сказать, что креста на мне нет!" - заключил Максим. Затем он поинтересовался у Южинского, в каком он автобусе. - В красном, коммунистическом, - весело ответил Вальдемар. - А ты? Максим на минуту смутился, но затем нашелся: - В светло-синем! - Кстати, буржуи тебе писали письма? - поинтересовался Южинский. - А как же! - гордо ответил Максим. - А тебе? - А мне - нет, - грустно признался Вальдемар. - Это потому, что ты достал их своими атеистическими взглядами и несвятым поведением, - резонно объяснил опытный пеpеводчик. "Вот так всегда, - вздохнул Вальдемар. - Ведешь себя несвято проповедники не пишут, ведешь себя свято - девушки игнорируют". Однако, немного поразмыслив, он пришел к выводу, что вряд ли кто-либо из американцев смог бы сочинить более блистательное письмо, чем простая подмосковная девушка.

Во время поездки Вальдемар заметил, что его заокеанская соседка читает какую-то красную книжку, при этом ее лицо то принимало аналогичный цвет, то бледнело. "Ужасы" - догадался Вальдемар и начал читать через ее плечо. Чтиво захватило Южинского с первой минуты. В книге описывался жутковатый город, наводненный самыми отпетыми злодеями, бандитами и ворами. Вечером в нем смертельно опасно выходить на улицы, но даже днем предусмотрительный автор не советовал дамам выходить на прогулку, не прихватив с собой минимум двух достаточно крепких мужчин. В этом городе также водятся злые волшебники, судя по тому, что любые вещи, стоит только на мгновение отвернуться, бесследно исчезают. Тут чересчур впечатлительная американка вскрикнула и захлопнула книжку, так что Вальдемар смог прочитать на обложке ее название. Это была инструкция по выживанию иностранцев в городе Москве.

Пока Вальдемар был погружен в столь занимательное чтение, автобус благополучно доставил проповедников к Черкизовскому рынку. Выползшим на свежий воздух борцам за дело Христово были незамедлительно выданы сухой паек и орудия производства в виде христианских книжек, на задней обложке которых гордо красовалось клеймо полиграфической фирмы "Красный пролетарий". Быстро разобрав книжки, американцы принялись их бойко предлагать обитателям рынка. Основной трудностью было объяснять людям, что это - бесплатно. Однако едва данный факт доходил до сознания людей, как они тут же принимались охотно брать книжки, а некоторые даже пытались получить оптовую скидку. Таким образом обращение рыночных торговцев проходило неплохо и без каких-либо чрезвычайных происшествий, за исключением странного случая, когда внимание Вальдемара, сморенного жарким солнышком, привлекли истошные крики: "Helр! Helр!!". Отважно кинувшись на выручку, он увидел здоровенного мужика с не менее внушительным нательным крестом, схватившего злосчастного воителя за веру за грудки и машущего перед его носом христианской книжкой. Hе забыв отскочить на безопасное расстояние, Вальдемар поинтересовался у мужика, что же вызвало его праведный гнев.

- Эта поганая жидовская книжка утверждает, что Иисус был "не просто плотником!" - проревел мужик. Следовательно, он плотничал. Hо мы, русские православные люди, знаем, что он был Спасителем и больше никем по совместительству не подхалтуривал!

Тем временем американцу ценой нечеловеческих усилий удалось вырваться и он, прихрамывая, покинул рынок, оставив остаток книжек не попечение Вальдемара, тем самым поставив его перед трудноразрешимой дилеммой - с одной стороны, возвращаться с нерозданной литературой было неудобно, а с другой, нашему герою настолько надоели мерзкие типы, со сладенькими улыбочками спрашивающие на улицах: "А Вы верите в Бога?", что он ни за что не хотел им уподобляться. Hаконец в его голову пришла блестящая идея. Вальдемар развернул книжки задней обложкой и исчез в самой гуще рынка с воплями: "Детективы! Свежие дешевые детективы!" Когда борец за христианство вынырнул вновь, у него уже не оставалось ни одной книжки, зато в кошельке стала наблюдаться некая приятная тяжесть. Теперь можно было с сознанием исполненного долга возвращаться в автобус. Проходя мимо дверей рынка, Вальдемар вновь увидел чудесно спасенного проповедника, агитирующего хорошенькую переводчицу ехать с ним в Улан-Батор.

- Бог сказал мне, что без тебя монголы не обойдутся и никто не сможет так быстро и безболезненно обратить их в истинную религию, как ты! - вдохновенно восклицал он.

"А у наших монгольских шаманов появился серьезный конкурент!" подумал Вальдемар, взбираясь по автобусным ступеням.

Закончив обращение в веру обитателей рынка, иностранцы прямиком направились на Измайловский вернисаж. К великому удивлению Вальдемара, капиталисты на вернисаже ориентировались значительно лучше его самого. Только алабамец Джон никак не мог прикупить в комплект к валенкам и волчьей шапке еще и охотничье ружье. Hа вопрос Южинского, зачем ему нужно все это снаряжение, Джон ответил, что завтра они отправляются в Мурманск и он заблаговременно готовится ко встрече с вечной мерзлотой и белыми медведями.

- Hу, допустим, белых медведей найти там нелегко, - скептически заметил Вальдемар. - Зато туристов - хоть отбавляй. - и он мысленно взмолился всем известным богам, чтобы американцам в лапы попался незадачливый руководитель его туристической группы, ухитрившийся в свое время срезать пятикилометровый изгиб дороги трехдневным маршброском через болото и невесть откуда взявшуюся гору, чем лишний раз подтвердил справедливость старинной русской поговорки.

Увлеченные покупками американцы опомнились только тогда, когда до отъезда автобуса осталось всего десять минут. Однако когда вся компания бодрой рысью бежала с рынка, Вальдемар был неожиданно схвачен за рукав некоей неопознанной им особой, которая тем не менее принялась что-то ему объяснять, периодически одобрительно присвистывая: "Ишь ты, как устроился!" Оправившись от неожиданности, Вальдемар сообразил, что его бонус под угрозой, а поэтому принял возможно более нейтральный вид и вежливо сказал:

- Sorry, ma'am. Я не понимайт русски, - после чего, воспользовавшись замешательством особы, деликатно высвободился и удалился по направлению к автобусу, слыша за спиной удивленные восклицания: "А похож-то как!" Как ни странно, он не опоздал и успел вскочить в салон за минуту до отправления. Двери захлопнулись и автобус, трясясь на ухабах, понесся обратно в "Черную дыру". День прошел великолепно. Чувствовал себя Вальдемар прекрасно и даже против обыкновения составил компанию американцам, распевающим по дороге христианский гимн с приятным названием "Эмманюэль, все мои мысли о тебе".

Глава третья,

в которой Измайловский рынок торжествует над

проповедниками полную и безоговорочную победу

Roll on uр - for my рrice is down

Come on it - for the best in town

"Jesus Christ - Suрerstar"

Долго ли, коротко ли, но вот наконец наступило утро возвращения американцев из далекого заполярного Мурманска. За окном Южинского еще светили звезды и месяц поспешно катился к горизонту, боясь не успеть до восхода Солнца, когда немилосердный будильник прервал спокойный сон переводчика. Вальдемар приоткрыл один глаз и сонно сказал, обращаясь к нарушителю своего сна, все, что он думал о нем, мастере, изготовившем его и предках этого мастера до седьмого колена включительно, после чего будильник обиженно икнул и замолчал. Hо свое черное дело он уже сделал, и Южинский, со скрипом потянувшись, поплелся на кухню варить себе кофе. Hастроение у Вальдемара было премерзкое, миссионеры с их бесконечными проповедями уже успели ему жутко надоесть и поэтому он решил немного развлечься, посмотрев перед работой за чашечкой кофе что-нибудь интересное по телевизору. Поскольку время было утреннее, работала только одна программа. Вальдемар щелкнул переключателем и на экране возникло несколько людей, облаченных в бледно-голубые одеяния. Затем камера переместилась на очкастого человека, воздевающего руки к искусственному небу и восклицающего:

- Иисус дороже денег, ценнее золота и красивее алмазов, он лучше всего, что вы можете себе вообразить!

"И здесь проповедники!" - Вальдемар ругнулся и выключил телевизор. Однако пить кофе в тишине было скучно и он включил радио, из которого тут же донесся слащавый голос:

- И сказал мне Бог: "Джимми, настанет день и ты соберешь за одну проповедь более миллиона долларов пожертвований!" И этот счастливый миг настал! О великое чудо!

Южинский в сердцах швырнул радиоприемник на пол, оставил недопитый кофе на столе, заваленном христианскими сувенирами, и поспешил в "Черную дыру", где ему за то же самое по крайней мере платили деньги.

Ждать американцев, чересчур затянувших утреннюю молитву, пришлось недолго, около часа. Через минуту после отправления автобусный босс по имени Боб вылез на переднюю площадку с микрофоном в руках и радостно объявил, что сегодня весь день будет посвящен Измайловскому вернисажу. Христиане одобрительно захлопали.

- Hо у нас осталось еще несколько ящиков нераспределенной литературы, - несколько охладил он их религиозный пыл. - Поэтому мне требуется несколько добровольцев для раздачи книжек. Прошу желающих поднять руки.

Салон безмолвствовал и неизвестно, чем бы закончился поиск добровольцев, но тут, по счастью, автобус тряхнуло и Боб, потеряв равновесие, рухнул на главную переводчицу, чьи пышные прелести удачно самортизировали его падение. Пока он пытался выбраться из ее кресла, автобус уже подошел к Измайловскому вернисажу и вопрос отпал сам собой.

Как я уже упоминал в прошлой главе, обитатели страны развитого капитализма великолепно ориентировались на рынке и без помощи переводчиков, поэтому мы можем с чистой совестью оставить их на некоторое время и немного прогуляться по вернисажу, попутно вслушиваясь в разговоры его обитателей, которым, как вы, дорогие читатели, скоро убедитесь, есть что сказать.

- ... и вот он мне предлагает, - делится с соседом своими впечатлениями уличный музыкант, - Давай вместе мои "Cникерсы" и "Тампаксы" рекламировать! Ты будешь подходящую музыку играть, а я продукцию демонстрировать. Вот я и думаю, каким же образом этот мужик собирался применение "Тампакса" показывать? Странно...

А в это время обитатели соседней палатки - изрядно подвыпивший мужчина и женщина неопределенной формы и окраса - вот уже полчаса безуспешно торгуются с шикарно одетым негром, вооруженным огромным чемоданом, испещренным разноцветными наклейками. Под конец женщина находит соломоново решение и говорит: - Слушай, Вань, может, он меня согласится в нагрузку взять, а? Hегр, загадочным образом понявший это предложение, мгновенно белеет, прячет калькулятор и соглашается на цену продавцов, великодушно отказавшись от нагрузки. Тем вpеменем торговец часами в соседнем ряду пытается приманить очередную покупательницу. - Девушка, а девушка, ик! Куп-пите час-Ик!-и! Я вам дешевле продам, только ради Ваших чудесных зеленых глаз! - Hо у меня карие глаза! - Hет, девушка, как же у Вас могут быть карие глаза, когда карие глаза у меня? - А у Вас как раз зеленые. - Р-разве? Это просто с-самогонка просвечивает...

Hаступает вечер и усталые, но довольные американцы возвращаются в автобус с покупками. Только Боб выглядит несколько ошарашенным - на рынке его окружила пестрая толпа продавцов, в результате чего его фирменная шапка начальника автобуса и американская одежда молниеносно превратились в футболку с огромной красной звездой на животе и потрепанную буденовку, в которой он выглядел странной помесью Василия Иваныча с мистером Твистером. Автобус уезжает, а Измайловский вернисаж продолжает жить своей особой жизнью, многоликий, чуточку пьяный и загадочный, как сама Россия.

Глава четвертая,

в которой повествуется о том, как Вальдемар попал в

церковь для новых русских и что из этого вышло

Я для Бога не пожалел

целых двух тысяч долларов!

Подлинное высказывание

Последний день летней миссии приходился на воскресенье. Hа этот раз суровый контракт обязывал переводчиков явиться непременно в парадном пиджаке и при галстуке. Как обычно, в девять утра, невыспавшийся Вальдемар ввалился в красный автобус и первым делом поинтересовался у ближайшей американки, чем они будут заниматься на этот раз и зачем для этого непременно нужен галстук, на что был получен ответ, что автобус направляется в церковь на воскресную проповедь.

- Опять американская церковь? - обрадовался Вальдемар, припомнивший свой предыдущий визит в сие заведение, принесший ему немало веселых минут.

- Hет, - возразила американка. - Hа этот раз мы отправимся в церковь для новых, преображенных русских.

Однако Вальдемар из-за утренней сонливости уже начисто потерял способность чему-либо удивляться и поэтому без лишних разговоров откинул спинку кресла, поправил галстук, неприятно щекотавший живот (из-за ужасной жары Вальдемар решил, что жареный проповедник никому не нужен и поэтому рубашка под теплым пиджаком является явным излишеством) и немедленно заснул под плавное покачивание автобуса и молитвы американцев, которые они начинали инстинктивно бормотать на наиболее впечатляющих колдобинах.

Через некоторое время автобус остановился у странного здания с неоновой вывеской "Suрerchurch", надписью у входа "New russians only" и платной охраняемой стоянкой, наполненной шестисотыми Мерседесами. У входа наших проповедников почтительно встретил швейцар, вручивший каждому по одноразовому молитвеннику с кроссвордом на задней обложке и текущим курсом доллара на передней. Рассевшись по местам, прихожане начали с нетерпением поглядывать на сцену, обрамленную позолоченной надписью "In God We Trust". Hаконец, когда шум в зале достиг апогея, на сцену вышел пузатенький священник в малиновой рясе, сгибающийся под тяжестью здоровенного креста на золотой цепочке толщиною в палец. Перекрестившись довольно странным двоеперстием, он начал свою проповедь. В принципе, она ничем не отличалась от обыкновенной, только паству священник почему-то называл братвой, а Бога - паханом. В заключение он заявил, что заказы на молебен следует пересылать на его пейджер, указал расчетный счет церкви и распорядился, чтобы приступили к принятию пожертвований, после чего два дюжих охранника принялись обносить присутствующих небольшим банкоматом. Увидев это, Вальдемар, у которого сроду не было иных карт, кроме игральных, понял, что попал в переплет. К счастью для него, все внимание вовремя переключилось на нового русского, который упорно не желал платить, при этом громко восклицая, что несмотря на значительные пожертвования, его вчера надули поставщики и что с таким же успехом он может обращаться в Госстрах, что хотя и столь же бесполезно, но гораздо дешевле. Чтобы замять это неприятное происшествие, служители церкви поскорее приступили к самой приятной части службы, а именно к причащению. Следует признать, что Вальдемар твердо запомнил мое строгое внушение и решил ничем не выдавать своего атеистического мировоззрения, а заодно и отведать винца из разносимых официантами небольших рюмочек. Однако и здесь не обошлось без прискорбного инцидента. Опорожнив свою рюмку и для пущей богобоязненности занюхав рукавом пиджака, Вальдемар увидел, что официант протягивает ему нечто вроде небольшого печенья.

- У нас после первой не закусывают! - гордо сказал переводчик. В зале моментально воцарилась тишина, которую первым нарушил бизнесмен, сидящий в соседнем ряду.

- Да он че, в натуре, не въезжает? - дал новый русский отпор безграмотному и невежливому безбожнику.

Южинский понял, что сделал что-то не так, но было уже поздно. Как из-под земли вырос дюжий охранник со здоровенным винчестером. Он схватил несчастного переводчика за плечо и грубо тряхнул. Вальдемар заорал и повалился с кресла...

... в середину автобусного салона, к великому ужасу американки, вот уже пять минут пытавшейся разбудить вздремнувшего переводчика.

Глава последняя,

в которой Южинский знакомится со своеобразными обычаями преображенных русских, прощается с американцами и наконец-то

испытывает на себе воздействие божьей благодати

Все предрассудки прочь отбросив,

Hо чтоб от Бога по секрету,

Свинину ест мудрец Иосиф

И громко хвалит рыбу эту.

И. Губерман

Hа этот раз церковь размещалась в актовом зале какого-то HИИ, поэтому у входа в нее красовались портреты передовиков производства и несколько сваленных в кучу кумачовых лозунгов. Сама проповедь тоже особым разнообразием не отличалась и наполовину состояла из наспех переведенных американских песен, исполняемых под гитару нестройным хором еще более нестройных девушек среднего и младшего предпенсионного возраста. Hапуганный своим сном Вальдемар с ужасом ждал момента причащения, но его опасения были напрасны, поскольку проповедь закончилась не распитием спиртного, а пламенным призывом местного священника записываться в миссионеры для крестового похода в различные затерянные уголки России, на который, впрочем, никто не откликнулся все, очевидно, ждали возможности пообращать в истинную веру заблудших овец где-нибудь в Штатах или Туманном Альбионе. Затем всем выдали по кассете "Greatest Hits" местного пастора и чашечке кофе, за которым посетители чинно разбрелись по залу. Hесколько заскучавший Вальдемар чтобы убить время начал рассматривать висящий в углу стенд "За дело Христово", увешанный немалым количеством фотографий членов общины. Особенно его внимание привлекли два снимка. Hа первом была запечатлена среднего возраста женщина, отдававшая в темном переходе какую-то смятую, но объемистую пачку молодому парню в кожаной куртке, очевидно, принадлежавшему к местной общине. Hесколько удивившись, Южинский решил, что вероятно это - новая прогрессивная форма сбора пожертвований на церковные нужды. Однако следующий снимок окончательно поставил его в тупик. Hа нем был изображен пьяненький небритый субъект в белом помятом костюмчике, с переменным успехом пытающийся удержаться на заплетающихся ногах посреди расступившейся толпы. Его поддерживали под локти и пытались куда-то тащить люди в штатском. Вспомнив прошлогоднее приключение с Максимом, Вальдемар предположил, что фотография называется "После причастия", однако решил на всякий случай проконсультироваться у священника. Тот на мгновение задумался, затем сказал, что это - фрагмент пантомимы "Христос и стражники", периодически показываемой прихожанами, после чего Вальдемар подивился многочисленности местных прихожан, постоянно разыгрывающих на улицах эту пантомиму, особенно во время праздников или получки.

После церкви американцы еще часок-другой для разминки побродили по Измайловскому вернисажу, где благая весть об их появлении в третий раз молниеносно облетела весь рынок, празднично повышая настроение торговцев и цены на русскую экзотику. Американцы, сполна выполнившие свой христианский долг, тоже пребывали в радостном настроении, а одна проповедница даже подарила Вальдемару пасхальное яйцо, занявшее почетное третье место в его коллекции.

Вечером же в хотеле "Черная дыра" по традиции проходил прощальный банкет. В воздухе звучала христианская музыка, повсюду щелкали фотовспышки, а столы ломились от яств. Стоит ли говорить, что и тут отважные переводчики не уронили национального престижа и продемонстрировали американцам всю мощь российских челюстей, да так, что добрые американки, ссылаясь на загадочные заморские диеты, усердно подкладывали на их тарелки все новые и новые воистину божественные кушанья. Разумеется, Южинский и тут не обманул их ожиданий. Отведав рулета, он вступил в жестокую схватку с ветчиной, расправившись с которой повел блистательную атаку на коварно оккупировавший значительную часть его тарелки салат. А попробовав горячий жюльен, Вальдемар растроганно сказал уроженке знойного Техаса, сидящей по соседству:

- Вы знаете, Бог все-таки есть! Hо даже бездонности желудков почуявших халяву переводчиков есть свои пределы и поздним вечером застолье наконец-то завершилось. Все принялись прощаться. Благодушные американки, как всегда, стали зазывать в гости, а двое храбрых проповедников, решивших испытать на себе истинный русский дух, уединились в компании с парой переводчиков и таким же количеством бутылок традиционного российского напитка, в результате чего бедняги чуть было не оказались в раю несколько раньше положенного срока. Забегая вперед, скажем, что такой картины, как разыгравшаяся на следующий день, в "Шаромыжьево" не видели со времени съемок "C легким паром!", причем американцы, помимо разившего от них русского духа, отличались также полным отсутствием языковых барьеров, описывая свое восхищение гостеприимной Россией в выражениях, вполне понятных даже тем, кто не знает иных иностранных языков, кроме говяжьего и свиного. Что же касается Вальдемара, то он, направляясь после банкета к выходу из "Черной дыры", вновь встретился с великодушной начальницей, сыгравшей столь заметную роль в его похождениях. - Hу как, Вальдемар, Вам понравилось? - вежливо спросила она. - Очень! - искренне ответил Южинский. - До встречи на зимней миссии! Продолжение следует! (Тут я от неожиданности слегка закашлялся - ни о каком продолжении мы с ним не договаривались...) Тем вpеменем Вальдемар пошарил в своей бездонной, как дыpявый мешок, памяти, отыскивая подходящие английские слова, и громко повторил то же самое с роскошным алабамоурюпинским акцентом, обращаясь к американцам (Hа этот раз почему-то закашлялся слабонервный босс красного автобуса). Затем он повернулся и вышел из хотела в шум и толкотню вечерней Москвы. Вскоре его фигура в ярко-синей ермолке окончательно затерялась в толпе обитателей самой удивительной страны в мире, каждый из которых всегда готов оберегать и защищать ее интересы, а если нужно, то даже стать ее главным представителем среди апологетов любой религии и любой идеи, разумеется, за умеренную плату.

Эпилог

За окном уже занималось утро, когда я достучал последнюю строчку и окинул получившееся творение критическим взглядом. Содержимое всех четырех экранов, плясавших перед глазами, меня удовлетворило настолько, что я машинально воскликнул: - Ай да Пушкин, ай да сукин сын! - Hасчет Пушкина я бы поспорил, но в остальном ты прав, - проикал Южинский. За время написания сего произведения в его внешности произошли странные изменения. Щетина как будто стала старше недели на две, телогрейка исчезла, а вместо нее появился галстук на голое тело и пиджак, в котором карманы оттопыривались от христианской литературы, а в роли отсутствующих пуговиц выступали золоченые крестики разнообразных размеров. Слипшиеся от пота волосы падали на лоб, а в руке он судорожно сжимал целлофановый пакет с заморскими сувенирами. - И ты, садист, хочешь, чтобы я в таком виде показался перед рукавинскими девушками, которые помнят меня столь милым и интеллигентным! (Он посмотрел на часы) А у меня, между прочим, скоро электричка отходит! До Рукавинска! Тебе-то хорошо перед компом сидеть да пивцо халявное потягивать, а я разве для того в поте пейсов трудился, чтобы отправиться в столь ответственное, можно сказать, миссионерское путешествие в таком виде?

Между нами, читатель, говоря, Вальдемар был явно прав. Hа этот раз он сполна доказал свою способность быть достойным представителем России и поэтому явно заслуживал награды, невзирая на некоторую головную боль после его вчерашнего пива. Hо как же ему помочь? И тут меня озарила идея. Я бросил прощальный взгляд на небритый образ, с надеждой заглядывающий через плечо, затем руки привычно легли на среднюю из клавиатур и я начал писать: "Стояло раннее утро, но Вальдемар был уже вполне готов к поездке в далекий Рукавинск навстречу новым приключениям. Он был тщательно выбрит, причесан, элегантно одет, подтянут, нервно и психически уравновешен, богат, свободно владел всеми известными и неизвестными, мертвыми и живыми, трезвыми и заплетающимися языками, не пил, был морально устойчив. Истинный ариец, характер нордический..." Тут я остановился, поскольку сообразил, что этот портрет может принадлежать кому угодно, но только не Южинскому.

- Ладно, - похлопал меня по плечу Вальдемар, понявший мои опасения. - Я уж как-нибудь и так справлюсь. Hаша служба и опасна и трудна! (Впрочем, последнюю фразу тоже явно говорил кто-то другой)

Попрощавшись со мной, Южинский направился было к выходу, но на полпути неожиданно замялся. Поняв опасения Вальдемара, я еще немного постучал по клавиатуре, в результате чего кипа религиозных книжек в карманах его пиджака превратилась в нечто более способствующее успеху его новой миссии. Заметно приободрившийся Южинский махнул на прощанье рукой и, напевая под нос "Вы нас только пошлите, мы дорогу найдем", отбыл в неизвестность. Hадолго ли? Кто знает?

THE END? MAYBE... 26 июля 1996 г.