Роберт Колби Звук убийства

Было два часа ночи, но Оуэн Кендрик, лежа как обычно в постели рядом с женой, не спал. Он прислушивался к звукам, доносившимся из соседней квартиры, расположенной за тонкими перегородками их спальни. Услышав мужской вопль, он вдруг вскочил и потянулся к одежде. Прежде чем покинуть спальню, он взял Элейн за плечи и сильно встряхнул, потому что ее нельзя было разбудить никаким другим способом.

— Думаю, что-то случилось с нашей соседкой за стеной, — выпалил он. — Только что я услышал звук, напоминающий выстрел, а потом мужской вопль. Я схожу туда.

Сев в постели, Элейн сказала:

— Может быть, тебе просто показалось? Но, так или иначе, не стоит вмешиваться, Оуэн, и уж во всяком случае ходить туда.

— Я пойду, — последовал ответ.

Она, хрупкая, коротко стриженная блондинка с мелкими и острыми чертами лица, в своем бледно-голубом пеньюаре полетела вслед за мужем к двери и взволнованно прошептала:

— Будь осторожнее!

Оуэн, с легкостью прыгая по ступеням, спустился по лестнице и выскочил на улицу. Дом был большой, трехэтажный, из красного кирпича, входящий в единый комплекс из старых квадратных коробок, таких же некрасивых, но практичных, как казарма. Квартира, нарушившая тишину зловещими звуками, находилась в соседнем блоке, примыкавшем к жилищу Кендриков. Тонкие стены, разделявшие их, невольно позволяли отчетливо различать любые звуки, выходившие за тональность нормальной беседы.

Оуэн вошел в соседний подъезд и стал на цыпочках подниматься по лестнице. Он остановился у двери квартиры 401, прислушивался с минуту, однако из-за двери ничего больше не было слышно. Уже подняв руку, чтобы постучать, он неожиданно заколебался. Что-то сдерживало его. Стоя в абсолютной тишине, он раздумывал. Затем решив, что уж если пришел сюда, то должен войти, он все же постучал и, не получив ответа, нажал на дверь. Она открылась, и Оуэн оказался на пороге гостиной, как две капли воды напоминающей его собственную.

Первое, что бросилось в глаза, — направляющийся к окну мужчина, который тут же остановился и, повернувшись через плечо, взглянул в сторону двери. Пристальный взгляд горящих глаз свидетельствовал о его шоковом состоянии.

— Кто вы? — спросил он бесцветным голосом.

— Некоторое время назад, — ответил Оуэн, — мне показалось, что здесь раздался выстрел.

— Не было никакого выстрела, — парировал незнакомец и добавил: — Во всяком случае в этой квартире.

Теперь он развернулся и сделал несколько шагов по направлению к Оуэну.

— Но перед выстрелом, — продолжал Оуэн, — я слышал истерический плач женщины.

— Какой женщины? — воскликнул незнакомец. — Я здесь один. Собеседник был крепкого телосложения, с массивной грудной клеткой. Его волнистые темно-каштановые волосы местами тронула седина. У него было волевое лицо с резко выпирающим подбородком. Одет он был в дорогой темно-синий костюм.

— Я к тому же слышал мужской вопль, — добавил Оуэн. — Что здесь произошло? — Сказав это, он вошел в квартиру и закрыл за собой дверь.

— Вы, должно быть, ошиблись, — прозвучал голос незнакомца.

— Я не ошибся. Наша спальня как раз за стеной этой квартиры, а перегородки здесь не спасают от шума.

— Вам нечего тут делать, — сухо промолвил незнакомец — Уходите.

— А где молодая женщина, которая живет в этой квартире? — не сдавался Оуэн. — Я не знаю ее имени, но часто встречаю ее у дома.

— Мисс Дикарло, — последовал ответ незнакомца. — Но ее нет сейчас в городе. Мы с ней старые друзья, и она часто разрешает мне пользоваться ее квартирой. А теперь проваливайте, я не намерен повторять это вам еще раз.

— Хорошо, — заметил Оуэн. — Предоставим это дело полиции. Я позвоню им.

Он повернулся к двери и в это время услышал сзади:

— Садитесь, обсудим этот вопрос.

— А разве нам есть что обсуждать?

— Да, я хочу, чтобы вы поняли ситуацию. Если сочтете необходимым вызвать полицию, то сделаете это минутой позже. Какая вам разница?

Оуэн пожал плечами и сел на стул рядом с дверью. Незнакомец тяжело опустился на диван и, склонив голову, некоторое время сидел молча, потом заговорил:

— Поверьте мне, я не убивал ее. Она была уже мертва, когда несколько минут назад я вошел сюда. Однако по причинам, которые я намерен объяснить, я не могу ввязываться в это дело.

Оуэн сидел неподвижно с непроницаемым лицом.

— Где, — спросил он, — где она?

— В спальне, — ответил незнакомец.

— Покажите мне, — попросил Оуэн.

— Нет! Я не смогу войти туда еще раз.

— У вас нет выбора, я не оставлю вас одного, чтобы не дать вам возможность сбежать.

— Если бы я хотел сделать это, — сказал незнакомец, вы не смогли бы остановить меня. Я буду ждать вас здесь.

Оуэн встал и через небольшой коридор пошел к спальне, откуда через приоткрытую дверь просачивался слабый свет. У порога он глубоко вздохнул и вошел.

Она лежала обнаженной на кровати. Одна ее рука находилась на груди, а другая, вытянутая вдоль тела, была плотно сжата в кулак. На вид она была моложе тридцати лет, с черными как смоль волосами до плеч, прикрывающими приятное лицо, однако слегка выпирающие зубы и сложенные в гримасу губы как-то особенно подчеркивали наступившую смерть. Природа одарила ее прекрасными небесно-голубыми глазами. Один из них, левый, был широко открыт. В нем застыли изумление и ужас. Другой же зловеще зиял пустотой, выбитый выстрелом в упор.

Оуэн тут же развернулся и покинул комнату. Он нашел незнакомца точно на том же месте, где оставил его. Тот сидел ссутулившись, с опущенными между ног руками и склоненной головой. Оуэн сел на свой стул. Оба молчали.

— Меня мутит, — обратился он к незнакомцу. — Так что еще вы хотите сказать, говорите быстрее. Как вас зовут?

— Магрудер. Вильям Магрудер. Я президент компании, которая носит мое имя. Мы владеем двумя десятками жилых домов и офисов в городе. Беверли, мисс Дикарло, была моим секретарем по юридическим вопросам. Она вела мои дела, и мы виделись с ней часто. Иногда она приносила мне на подпись бумаги. Мы сблизились, и я полюбил ее.

Он снова замолчал, потирая руки, будто разглаживал перчатки.

— Обычная ситуация. Я любил Беверли, и если бы встретил ее раньше… Но у меня жена, дети, которых тоже люблю. К тому же я владелец многомиллионного дела, поэтому не заинтересован в скандале. Я сделал много полезного для Беверли в финансовом отношении: подарил ей новую машину, покупал одежду, обставил квартиру, давал ей такие деньги, которые она вряд ли где могла заработать. Она отказывалась бросить работу, отказывалась съехать с этой квартиры. Она, полагаю, чувствовала, что нашей связи рано или поздно придет конец, и поэтому не хотела каких-либо изменений в своем образе жизни.

— Итак, мы подошли к событиям сегодняшней ночи, — заметил Оуэн.

— Да, верно. Я работал допоздна вместе со своим бухгалтером над решением некоторых налоговых вопросов. Заночевать собирался в отеле, в котором круглый год снимаю номер, поскольку живу почти в двух часах езды от города. Закончили дела мы около одиннадцати вечера, потом заскочили перекусить и поболтали за выпивкой. Вскоре после часу ночи что-то толкнуло меня позвонить Беверли и сказать, что я заеду к ней. Она отвечала как-то странно, колебалась, словно никак не могла найти объяснений своей усталости и нежеланию видеть меня. Боюсь, я был слишком настойчив и немного зол. Я сказал, что еду, и повесил трубку. Теперь не сомневаюсь, что когда я говорил с ней по телефону, кто-то еще был здесь, в этой квартире. Может быть, она просила его уйти или же ей пришлось под давлением того, кто пришел первым, объяснять, что у нее есть еще один любовник. Это и явилось причиной ее убийства. Когда я приехал, она была мертва и находилась там, где вы ее видели.

После паузы Магрудер спросил:

— Вы мне верите?

— Не знаю. А, собственно говоря, почему я должен вам верить?

— Потому, приятель, что если бы я был убийцей, то вас не было бы сейчас в живых. Еще одна загубленная жизнь для меня ничего бы не значила. После того как вы меня застали на месте убийства, я должен был без колебаний избавиться от вас. Разве это нелогично?

Оуэн кивнул, соглашаясь:

— Я полагаю, это верно.

— Вы полагаете? Но этого недостаточно. Вы должны твердо знать! Вы обязаны удостовериться! Смотрите сюда, мистер!.. — воскликнул он решительным голосом.

— Кендрик, Оуэн Кендрик.

— Хорошо, смотрите, Кендрик, у меня есть в кармане пистолет. Видите?

С этими словами он достал револьвер 38-го калибра.

— Когда мне приходится выходить поздно ночью, я часто беру его с собой, поскольку однажды подвергся нападению и был ограблен.

Он, осторожно взяв пистолет, прицелился прямо в Оуэна.

— Теперь, если бы я совершил убийство этим оружием, не было бы ничего более естественного и логичного для меня, чем застрелить вас, а коль я этого не сделал, то разве данное обстоятельство не свидетельствует в мою пользу?

— Может — да, а может — нет, — произнес Оуэн. — Но этот револьвер 38-го калибра на меня не производит впечатления, так что спрячьте его.

Магрудер встал и приблизился с оружием в руках. Он держал револьвер так, что его ствол находился всего лишь в дюйме от лица Оуэна.

— Интересно, какие мысли проносятся сейчас в вашей голове, Кендрик? Среди прочего вам наверняка пришло на ум, что это, возможно, тот самый пистолет, из которого убили Беверли. Я прав, Кендрик?

— Не знаю, — ответил тот. — Откуда мне знать?

— Откуда вам знать! — воскликнул Магрудер. — Если из револьвера только что стреляли» то должен остаться запах пороха. Вы чувствуете запах?

Оуэн неохотно потянул носом воздух.

— Нет, — честно признался он, — порохом не пахнет.

— Конечно же нет, — подтвердил Магрудер. — Ведь ее убили не из этого револьвера. У нее был собственный автоматический пистолет, который она держала в квартире для самозащиты. Обычно оружие находилось в выдвижном ящике ночного столика, но сейчас его там нет. Очевидно, кто-то знал о пистолете и, воспользовавшись им, убил Беверли.

Магрудер засунул револьвер в карман и вернулся на свое место.

— Я не хотел вас пугать, — сказал он уже более спокойно. — Мне просто нужно было убедить вас, вот и все. Я испытал ужасное потрясение и немного вышел из себя. Извините.

— Меня ждет жена, — сообщил Оуэн. — Она знает, что я услышал выстрел и пошел сюда, чтобы проверить, в чем дело. Если я сейчас не вернусь, она начнет волноваться и вызовет полицию.

— Телефон вон там, — показал Магрудер. — Скажите жене, что здесь небольшое затруднение, но ничего серьезного: произошел случайный выстрел. Вы будете дома через десять минут.

Оуэн согласился и направился к телефону.

— Не дотрагивайтесь до него! — предупредил Магрудер. — Возьмите носовой платок. Мы же не хотим оставлять отпечатки пальцев, чтобы не вводить в заблуждение полицию, не так ли? Я уже протер все, до чего, возможно, дотрагивался.

Набросив носовой платок, Оуэн снял трубку и набрал номер. Он пересказал Элейн то, что предложил Магрудер.

— Конечно, — начал Магрудер, когда Оуэн снова уселся на стул, — вам необходимо позднее сказать ей всю правду. Но сейчас лучше так. И еще одно. Если вы взглянете на столик рядом с вами, то увидите зажигалку. Я обратил на нее внимание, когда вышел из спальни. Только не трогайте ее, так как я уверен, что на ней остались отпечатки пальцев убийцы. Просто наклонитесь и рассмотрите монограмму.

Это была красивая золотая зажигалка изящной, обтекаемой формы. На одной из сторон между двумя рубиновыми звездочками выделялись буквы. Низко нагнувшись, Оуэн при свете лампы смог разобрать инициалы «Л. Г.».

— У меня точно такая же, — произнес Магрудер.

Он пересек комнату и протянул Оуэну точно такую же зажигалку. На ней были инициалы Магрудера.

— Похоже, что Беверли купила обе зажигалки в одно и то же время и подарила вторую Другому поклоннику.

Он вздохнул.

— Мне, конечно, жаль Беверли, но поскольку я узнал, что она обманывала меня, то единственная проблема, которая меня сейчас волнует, это как защитить себя и семью. Мои отношения с ней были абсолютной тайной для всех, и они должны остаться тайной любой ценой.

— Вы знаете, кто этот мужчина с инициалами Л. Г.? — спросил Оуэн.

— Нет. Она не афишировала свои встречи с ним. И, я думаю, до сегодняшнего вечера он также не подозревал о моем существовании. Но, даже если я ошибаюсь, она все равно не сообщила ему моего имени. Беверли была слишком умна, чтобы потерять такого простофилю, как я, снабжающего ее деньгами.

— Однако, — прервал его Оуэн, — все это не меняет моего положения. Вы ведь предлагаете мне забыть, что я видел вас здесь спустя несколько минут после убийства?

— Да, настоятельно! Полиция поймает убийцу, а так как я невиновен, совершенно ни к чему втягивать меня в грязный сенсационный скандал, который разрушит семью, подорвет репутацию и повредит бизнесу.

— Если я и верю, что не вы убили ее, — сказал Оуэн, — то все равно вы от меня требуете невозможного. Если полиция уличит меня в сокрытии фактов, я могу угодить в тюрьму как соучастник. Более того, я должен убедить жену, что ей тоже нужно молчать.

— Нет ничего более убеждающего, чем деньги, особенно когда их не хватает, — заметил Магрудер. — Чем вы зарабатываете на жизнь?

— Я помощник заведующего аптекой, которая здесь за углом. Магрудер понимающе кивнул.

— Если вы зайдете завтра в мой офис ближе к полудню, я что-нибудь для вас сделаю. Имейте в виду, это не взятка, просто награда за помощь в самый критический момент моей жизни. Скажем, десять тысяч наличными?

Счет Кендрика в банке немногим превышал триста долларов, но и те должны были уйти на текущие расходы. За всю свою жизнь он не смог скопить больше тысячи долларов, да и это-то удалось из-за экстренной необходимости купить подержанную машину. Получить пять тысяч в одной упаковке было пределом его мечтаний, десять же тысяч представлялись его ограниченному воображению ключом от рая.

Тем не менее Оуэн колебался. Отчасти потому, что буквально онемел от сделанного предложения, а главное — ему не хотелось, чтобы Магрудер подумал, будто его верность и молчание можно мгновенно купить за десять тысяч, даже если дело касается сокрытия убийства.

— Хорошо, — наконец выдавил из себя Оуэн, просидев долгое время поджав губы, хмурясь и глядя в пространство. — Это, кажется, действительно стоящее предложение, и я намерен его принять. Тем не менее я хочу, чтоб вы знали, мистер Магрудер, если бы хоть на одну минуту я подумал, что вы действительно…

— Верно, — перебил его Магрудер, — будем считать дело улаженным?

Он быстро поднялся и дал Оуэну свою визитную карточку.

— До завтра, Кендрик.

Магрудер печально улыбнулся и протянул руку. Несколькими минутами позже Оуэн восторженно пересказывал случившееся Элейн.

— …И когда он, пронизывая меня взглядом убийцы, поднял свой револьвер и ткнул дулом прямо в нос, говорю тебе, Элейн, я был уверен, что он убьет меня. Тем не менее я сохранял невозмутимость и спокойствие.

— Десять тысяч! — воскликнула Элейн, отпив кофе со сдобной булочкой. — Даже если дожить до ста лет, откладывая каждый пенни, все равно никогда не скопишь такую кучу денег.

— Да, — усмехнулся Оуэн. — Десять тысяч зеленых друзей, готовых исполнить любое желание. А ты думаешь, это он сделал?

Элейн пожала плечами:

— Кто его знает? Имеет ли это в данном случае значение?

На следующее утро Оуэн сказался больным. Ровно в полдень он находился в лифте, поднимавшем его на тридцать первый этаж высотного дома, который принадлежал компании «Вильям Магрудер». С ощущением продолжающегося кошмара он прошел по бордовому ковру в приемную, поразившую его своим спокойным достоинством. Находившаяся здесь молодая блондинка спросила:

— Вам помочь, сэр?

— Меня зовут Кендрик, Оуэн Кендрик.

— О да, сэр. Мистер Магрудер ждет вас. За этой двойной дверью поверните направо и идите до конца коридора. Последняя дверь по левой стороне ваша, сэр.

Встретившая его безликого вида секретарша произнесла торжественным и скрипуче-вежливым голосом:

— Вас ждут, сэр. У мистера Магрудера назначена встреча за ленчем, поэтому поторопитесь.

Сказав это, она доложила о нем по селектору.

Вильям Магрудер сидел за столом из тикового дерева в углу кабинета, превосходившего своими размерами гостиную Кендриков. Он сменил синий костюм на темно-серый и отнюдь не напоминал человека, находившегося на грани краха. Что касается Оуэна Кендрика, то он был похож на страхового агента, которому милостиво уделили три минуты времени перед ленчем.

Магрудер, не вставая, молча кивнул на стул. Выдвинув ящик стола, он достал картонную папку и, не говоря ни слова, передал ее Кендрику. Оуэн нервно дернул за тесемку и жадно заглянул внутрь. Папка была набита крупными купюрами. Его подмывало пересчитать деньги или хотя бы дотронуться до них, но он не сделал ни того, ни другого. Вместо этого Оуэн закрыл папку и непослушными пальцами завязал ее.

— Десять тысяч, как договаривались, — сказал Магрудер и застыл с окаменевшим лицом.

— Да, — подтвердил Оуэн, — как договаривались. — Не волнуйтесь, мистер Магрудер, я говорил с женой, мы сохраним вашу тайну.

— Я в этом уверен, — ответил тот с натянутой улыбкой.

— Но, как я сказал прошлой ночью, мистер Магрудер, никакие деньги не смогли бы меня убедить, если я хотя бы на минуту подумал, что вы действительно…

— Совершенно верно, — поспешно произнес Магрудер. — Я сразу понял, что вы честный человек, и не надо больше возвращаться к этому. С этого момента между нами не должно быть никаких контактов. Надеюсь, это понятно?

— Да, сэр.

— А теперь, если вы позволите…

Он привстал со стула, но, когда Оуэн протянул руку для прощания, Магрудер, казалось, этого не заметил.

Что ж, Оуэн не был чувствительным. Кроме того, папка, которую он уносил с собой, была полна самыми близкими друзьями, какие только могут быть у человека.

Тело Беверли Дикарло обнаружили в тот же день после обеда, и история на следующее утро появилась в газетах. Как сообщали журналисты, у полиции была по крайней мере одна хорошая ниточка, и в течение двадцати четырех часов должны были кого-то задержать.

Уже вечером был арестован некий Лиль Гэддис, чьи инициалы украшали зажигалку, найденную в квартире мисс Дикарло. Гэддис занимался Продажей автомобилей, у него и купила новую машину Беверли Дикарло. Его визитную карточку нашли у нее в столе. Когда Гэддису предъявили зажигалку, тот охотно подтвердил, чтр она принадлежит ему и что это подарок Беверли. После того как она отказалась выйти за него замуж или хотя бы просто иногда встречаться, он, по его словам, вернул зажигалку и не видел Беверли, по крайней мере, неделю или что-то около этого. Он уже дожидался суда присяжных, когда выяснилось, что автоматический пистолет 22-го калибра зарегистрирован на его имя. Гильза от этого пистолета валялась рядом с кроватью Дикарло, а пуля застряла в матрасе под головой убитой.

На суде Лиль Гэддис показал, что одолжил пистолет мисс Дикарло, когда она сообщила ему, что какой-то странный человек однажды ночью преследовал ее до самого дома. По словам Гэддиса, она хранила пистолет в ящике ночного столика. Оружие так и не было найдено. Несмотря на вскрывшийся факт, что Беверли под нажимом Гэддиса призналась ему в наличии у нее другого поклонника, который давал ей деньги, дарил подарки, в том числе купил новую машину, Гэддис был осужден на пожизненное заключение, так как защита не смогла назвать имени того человека.

Тем временем Оуэн и Элейн Кендрик арендовали дом со всей обстановкой в престижном районе. Оуэн взял напрокат дорогой автомобиль. Они вскоре перестали общаться со старыми друзьями, заведя знакомства среди новых соседей. Оуэн придумал себе прошлое, назвавшись крупным дельцом с западного побережья, который якобы преждевременно удалился от дел, имея доходы с выгод^ ных капиталовложений. Чтобы укрепить свое положение, Кендрики устраивали небольшие интимные вечера для избранных. Это не было пустой расточительностью, существовал определенный план. Оуэн был убежден, что один из высокопоставленных знакомых, дружбы с которым он так добивался, предложит ему хорошее место. Поэтому время от времени он намекал, что ему наскучила праздность, и он сожалеет о том, что оставил свое дело в расцвете сил. Вскользь Оуэн замечал, что согласился бы на предложение вновь поработать в большом бизнесе с окладом, соразмерным его способностям.

Обладая приятной наружностью, Оуэн все свое обаяние расточал на жен дельцов, особенно если дамы были молоды и привлекательны. Элейн начала ревновать, между супругами происходили бурные ссоры, хотя ей хватало здравого смысла сдерживаться до тех пор, пока они не оставались одни. Защищая себя, Оуэн отчасти говорил правду, что все-это входит в его план, поскольку любому глупцу ясно, что легче всего завоевать расположение мужчины через его жену. При этом Оуэн забывал упомянуть, что именно эта часть плана доставляет ему истинное удовольствие.

Этот замысел, возможно, и сработал бы, но Оуэн переиграл. В одном случае он был слишком обворожителен с женами некоторых дельцов, в другом — ему просто не могли подыскать место, соответствовавшее той оценке, которую он сам себе дал. Перед ним извинялись за отсутствие вакансий на ответственные должности. И так как было уже поздно соглашаться на менее престижную работу, Оуэну ничего не оставалось, как улыбаться, пожимать плечами и говорить, что вполне может подождать. Он, вероятно, и готов был ждать вечно, но их финансовое положение не позволяло этого. Прошло только полгода, а в банке едва осталась тысяча долларов, к тому же скопилась гора счетов.

— Что прикажешь нам делать? — однажды мрачным дождливым утром спросила его Элейн. — Если мы быстро не предпримем что-то дельное, нам придется поискать себе убежище в какой-нибудь хибаре, пока ты не устроишься клерком в аптеке.

— Я в аптеку?! — завопил Оуэн. — Только идиоты и неудачники работают в аптеках. С этим покончено навсегда!

— Ну у тебя такая светлая голова, — насмешливо произнесла она. — И уж коль ты довел нас до этого положения, то давай, мыслитель, поищи путь обратно. Ты ведь знал, что конец близок. Ты подумал о будущем? Ты хоть раз попытался что-нибудь предпринять?

— Ах, успокойся, — отмахнулся от нее Оуэн. — Я всегда знал, что в этом случае нужно делать.

Он торопливо встал и принялся надевать свой лучший синий костюм.

— Я ждал вас, — произнес Вильям Магрудер, сидя за столом. На его лице не было ни недовольства, ни растерянности. Прикурив от серебряной зажигалки, Магрудер вальяжно откинулся на вращающемся кресле. — Да, — продолжал он, — рано или поздно, но вы должны были прийти сюда. Такие всегда возвращаются.

— Такие? — переспросил Оуэн.

— Такие, как вы. — Магрудер сдержанно улыбнулся.

— Такие, как я? Вы обижаете меня, Магрудер.

— Вас обижает, — рассудительно ответил тот, — только то, что вам не удалось обеспечить себе на оставшуюся жизнь постоянное место в поезде удачи.

Он замолчал, неторопливо выпуская дым через нос.

— Знаете, Кендрик, люди, которым деньги достаются случайно, редко в состоянии их не растратить. Вероятно, они с глупым оптимизмом верят, что, улыбнувшись раз, судьба станет улыбаться им до бесконечности.

— Не надо читать нотаций, — произнес Оуэн, почувствовавший некоторый дискомфорт от такой невозмутимости, тогда как ожидал вспышку гнева. — Все, что мне надо от вас, — это еще десять тысяч.

— Поэтому, — как бы не замечая, продолжал Магрудер, — зная, что, когда кончатся деньги, вы вернетесь, я в некотором роде подготовился, выяснив, как вести себя в подобной ситуации. В этом случае есть два пути: либо успокоить опасного врага, либо его уничтожить. Я решил еще раз воспользоваться первым. Запомните это!

Он выдвинул нижний ящик стола и, порывшись, извлек конверт, который передал Оуэну. Внутри находился чек на пять тысяч долларов, выписанный на имя Оуэна Кендрика.

— Вы хотите сказать, что заранее подготовили чек, который все это время лежал здесь у вас? — недоуменно спросил Оуэн.

— Да, именно, — ответил Магрудер. — Я выписал его на следующий день после вашего ухода. Как видите, я совершенно точно знаю размер дополнительной платы за ваше молчание — ровно пять тысяч. И дело не в том, что я не могу себе позволить отдать больше, просто не желаю попасть в сети шантажиста и терпеть бесконечные вымогательства. Пять тысяч долларов- это мой лимит.

И учтите, следующий приход сюда, если вы на него решитесь, будет сопряжен с риском для вас.

— Это угроза?

— Да, безусловно! Но это больше чем угроза, это скорее — объективный факт. Все уже подготовлено, дело только за последним распоряжением. Один звонок по телефону, и к моим услугам два наемных убийцы. Я надеюсь, вы не сомневаетесь в этом?

— Нет, — ответил Оуэн, и он действительно не сомневался.

— Теперь слушайте. Я даю вам и вашей жене три дня, чтобы привести в порядок дела и уехать из города. Выбирайте любое место, но не ближе чем за тысячу миль отсюда, и не думайте возвращаться. Понятно?

— Абсолютно, — сказал Оуэн и положил чек в карман.

— Ты думаешь, он блефовал? — спросила Элейн, изучая чек. — Он действительно может убить нас?

— Нет, я не думаю, что он блефовал, и я уверен, что он способен на этот шаг.

— В таком случае, — сказала Элейн, — наверняка он убил ту женщину. Иначе неужели стоило бы платить нам за молчание пятнадцать тысяч? Будь он невиновен, разве бы у него появилось намерение избавиться от нас с помощью наемных убийц?

— Не знаю, — произнес Оуэн, — и предпочитаю вообще об этом не думать.

Элейн внимательно посмотрела на мужа.

— Почему?

— Потому что если он действительно убил Беверли Дикарло, — то в тюрьму посадили невиновного.

— Теперь понимаю, к чему ты, — ответила Элейн. — Ну что ж, давай паковать вещи!

Они переехали в Сан-Диего. На случай каких-либо неприятностей поблизости была мексиканская граница. Уже зная, как быстро могут иссякнуть деньги, если нет постоянного источника доходов, Оуэн положил пять тысяч в банк и принялся искать вакантное место управляющего какой-нибудь аптекой. Что касается Элейн, то когда-то она работала разъездным представителем косметической фирмы и теперь подыскала себе похожую работу. Ей приходилось ездить по всему штату. Иногда она отсутствовала три дня, а случалось, и целую неделю. Это вполне устраивало Оуэна: Элейн ему уже давно надоела, а так появилась возможность заниматься любовными делами, не прибегая к разводу. Оуэн опасался разрыва с женой, поскольку Элейн слишком много знала о нем. В отместку она могла посадить его в тюрьму как соучастника преступления, шантажирующего убийцу.

В то самое время, когда Элейн находилась в Сакраменто, Оуэн пригласил свою новую любовницу в ночной клуб одного из отелей на океанском побережье неподалеку от Ла Джоллы. В отличие от Элейн у девушки были чудесные темные волосы, падавшие на плечи роскошной благоухающей волной.

Тихо играла музыка, внизу шумел океан. Они медленно танцевали, погруженные в сказочность бытия. После танца они разместились за столиком у открытого окна. Оуэн дал девушке прикурить от изящной золотой зажигалки, украшенной двумя рубиновыми звездочками, которую затем положил на стол. Девушка с любопытством ее разглядывала некоторое время, потом взяла в руки.

— Какая красивая вещица! — воскликнула она. — В жизни ничего подобного не видела.

Она, щурясь, поднесла зажигалку к глазам.

— И с твоими инициалами. Вот это да! Где ты ее взял? На лице девушки застыла ревнивая усмешка.

— Это подарок, — ответил Оуэн. — Я наткнулся на нее сегодня утром, когда рылся в шкатулке. Я почти забыл про нее. Потом по какой-то странной прихоти взял ее с собой.

— Уверена, тебе ее подарила хорошенькая девушка.

— Я тоже когда-то так думал, но хорошенькая девушка оказалась ужасным существом — настоящей садисткой. Я оставался влюблен в нее даже тогда, когда узнал, что у нее есть еще парочка любовников. Каждому из нас она подарила зажигалку с монограммой. Они отличались только инициалами.

— Неужели?

— Да, — ответил Оуэн, торопясь выговориться, так как ему представился случай облегчить душу, не боясь быть разоблаченным. — Она отказалась бросить тех двух любовников, и я перестал видеться с ней. Это потребовало больших усилий, поверь мне, потому что я буквально помешался на ней. Причем это было взаимно: она была вне себя, что больше не могла заполучить и съесть меня, как пирожное. Потом освободилась квартира рядом с моей. Каким-то образом она пронюхала об этом и сняла ее. Теперь я в наказание должен был видеть всех поклонников, которые приходили к ней. Она была так близко, а стены такие тонкие, что иногда мне все было слышно!

Он помрачнел, углубившись в воспоминания.

— Так она издевалась надо мной, по-своему получая от этого удовольствие.

— Как это ужасно! — изобразив на лице деланное участие, воскликнула девушка. — Клянусь, ты мог бы убить ее!

— С великой охотой! — вырвалось у Оуэна.

На мгновение его лицо окаменело от ярости, но, поймав ее взгляд, он вдруг хихикнул, и они оба рассмеялись.

Позже, когда они рука об руку прогуливались по пляжу, Оуэн вынул из кармана зажигалку и, сильно размахнувшись, забросил ее далеко в океан.