"Мост птиц" - читать интересную книгу автора (Хьюарт Барри)

10. Великолепные похороны

Ли Као обрадовался, что смог убить кого-то, кто этого полностью заслуживал. Дело было в глубокой, но несколько своеобразной религиозности Прародительницы. Примером её набожности служила огромная усыпальница, которую она воздвигла для себя, предполагая, что когда-нибудь снизойдет присоединиться к божественному пантеону. Это была невероятных размеров железная колонна около 10 чжанов высотой с погребальной камерой в центре. Над входом Прародительница велела высечь громадными буквами послание, которое она хотела сохранить для будущих поколений. Если история этой примечательной личности затеряется в потоке времени, то я представляю себе изумление ученых, когда они обнаружат её эпитафию.

НЕБЕСА ДАРУЮТ МНОЖЕСТВО ВЕЩЕЙ ДЛЯ БЛАГА ЧЕЛОВЕКА.

ЧЕЛОВЕК НИКОГДА НЕ ВОЗНАГРАЖДАЕТ ИХ ЗА ЭТО.

УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ!

Другим примером её глубокой религиозности была любовь к архатам, и я имею в виду не статуи буддийских святых, кои числом 142 789 можно найти в Лунмэне.

Речь идет о настоящих архатах — безгрешных монахах, чей дух покинул тело во время медитации. Такой усопший созерцает свой пупок, сидя в позе лотоса и демонстрируя ступни небесам, руки его безвольно лежат на коленях ладонями вверх. Если его находят, это считается добрым знаком. Тело аккуратно заворачивают в мешковину, покрывают несколькими слоями лака, и в результате получается настоящий святой, чьи нетленные мощи могут храниться столетиями. (Если лак нанесли правильно, а само тело находится в сухом прохладном помещении, то оно может вообще простоять вечность.) Такие залакированные архаты баснословно редки, но у прародительницы их было, по меньшей мере, двенадцать. Некоторые вульгарно мыслящие люди подозревали, что многие из этих святых безмятежно предавались созерцанию небесных сфер, когда наемники Прародительницы вонзили им нож между ребер. Может, это правда, может, нет, но благородная дама безмерно гордилась своей коллекцией и показывала её на всех больших церемониях.

После безвременной кончины Обморочной Девы скорбящие несколько дней собирались со всей округи, богачи возвели жертвенные шатры вдоль дороги к кладбищу.

Многие привезли с собой личные оркестрики, актеров и акробатов, а представители знати воспользовались случаем лишний раз пообщаться. Во дворец прибывало все больше и больше народу, повсюду сновали бесчисленные монахи, которые состояли на службе у Прародительницы, денно и нощно молясь за её душу. Все предприятие стало напоминать какой-то карнавал.

Наступил великий день, над дворцом сгустилась странная атмосфера какой-то непонятной тревоги. Все утро и первую часть дня в небе парили тучи, было жарко и влажно, в воздухе стоял едкий запах. Подкаблучник Хо, который добровольно согласился помочь нам, бормотал про себя мрачные предупреждения о недобрых знаках, курсируя между знатными господами. В лесах видели косматых черных зверей с огненными глазами, говорил он. Слуги повстречали двух зловещих призраков — «женщину в белом и женщину в зеленом!» — которые рассказали им о демонах, когда же в павильонах удовольствий провели обыск, то действительно нашли деревянную статуэтку демона, с железной полосой вокруг головы и цепью на шее. Бронзовый канделябр парил в воздухе над Озером Пятого Благоухания. «С семью свечами!» — шипел Подкаблучник Хо. Надеюсь, никто не будет осуждать слишком строго этого замечательного старика, когда я скажу, что на похоронах своей дочери он веселился как никогда в жизни.

Оглушающие раскаты барабанной дроби возвестили приближение похоронной процессии. Сначала показались верховые, построенные в два шеренги, затем слуги, размахивающие флагами с изображением феникса, и музыканты, играющие траурную музыку. За ними последовали длинные ряды священников, размахивающих дымящимися золотыми курильницами, а потом гроб, который несли шестьдесят четыре человека, что указывало на знатность покойной. Как безутешный жених, я занял почетное место в процессии рядом с усопшей, завывая и дергая себя за волосы. За нами шли солдаты из армии Прародительницы, несущие огромное полотно из желтого шелка с вышитым на нем фениксом. Под ним семенили монахи, толкающие двенадцать обвешанных драгоценностями тележек. В каждой, навечно приняв медитативную позу, восседал лакированный архат.

Святые одобрительно взирали на видимые признаки набожности и горя Прародительницы. Она открыла свои сокровищницы, дабы обеспечить надлежащие приношения духу усопшей. Вещи неимоверной ценности лежали у ног архатов. Разумеется, все понимали, что Прародительница не собирается хоронить свое богатство вместе с Обморочной Девой, но подобная выставка составляла часть ритуала, к тому же давала повод всяким низшим смертным лишний раз позеленеть от зависти. За поминальными дарами маршировало четверо солдат, несущих государственный зонт Прародительницы. Под его сенью чеканил шаг главный евнух с шелковой подушкой, на которой покоилась большая корона династии Суй. Следом плыла сама великая дама. Армия слуг стонала под сокрушительным весом её паланкина, покрытого полотнищем из желтого шелка с вышитым на нем фениксом, серебряными колокольчиками по бокам и золотой шишкой сзади.

На случай если кто-то заинтересовался, почему вокруг красовались одни фениксы, символы императорского наследника, а не драконы, символы самого императора, то ответ весьма прост. Императорскими драконами была вышита огромная шелковая подушка, на которой восседала сама Прародительница.

Я не буду описывать церемонию похорон в деталях, иначе мне пришлось бы начать с 3300 правил этикета чу, из-за чего читатели сих записок устремились бы с криками в ночной мрак, но упомяну только, что тело моей возлюбленной было покрыто ртутью и «мозгами дракона». К моему разочарованию, последняя субстанция оказалась всего лишь каимантанским камфарным маслом.

Обморочная Дева, естественно, не могла и помыслить о том, чтобы упокоиться в мавзолее Прародительницы. Как и всех членов семьи, её похоронили в простой могиле, дабы она провела вечность у ног своей госпожи, Я же, согласно традициям, сыпал на собственную голову пригоршни земли, выл как одержимый, бросаясь на гроб, тогда как благородные господа делали критические замечания касательно артистичности моего представления. Место погребения окружили монахи, они били в колокола, гонги и разливали благовония по всем направлениям. Их предводитель набожно сложил руки в молитве, по крайней мере, я так думал до тех пор, пока его настоящие руки не выскользнули из складок одеяния. Затем он аккуратно обчистил карманы князя Цзу.

Подкаблучник Хо с вытаращенными глазами бегал вокруг, бормоча о свирепых духах и демонах, и кто мог поставить его доводы под сомнение? Вдалеке зловеще сверкнула молния, и стали происходить ужасающие вещи. Например, принц Хань Ли с головой ушел в глубокую теологическую дискуссию с одним из монахов, а когда царственную особу увидели в следующий раз, она уже лежала в канаве с огромной шишкой на голове, но зато без кошеля, драгоценностей, красного кожаного пояса, изукрашенного изумрудами, шапки с серебряными полосами и белыми кисточками, а также белого траурного одеяния с вышитым золотыми нитями узором, изображающим драконов с пятью когтями. Крики и вопли гнева доносились из павильонов для богачей, чьи ценные поминальные подарки чудесным образом исчезли, госпожу У, чья красота, по рассказам, могла сравниться только со статью легендарной танцовщицы Чжао Фейянь, унесло в кусты создание без ушей и носа, чьи глаза были такими же желтыми, как и его зубы.

У всех есть свои маленькие слабости, но всё же Ван-Яйцерез зря покинул своих соратников в монашеских одеяниях, чтобы порезвиться в кустах с госпожой У. Он многое пропустил.

Стало очевидно, что предупреждения Подкаблучника Хо оказались верными, и люди на похоронах Обморочной Девы подверглись атаке демонов. Только немедленный обряд экзорцизма мог спасти ситуацию. Старый ученый выглядел очень величественно, когда возглавил процессию вместе с Великим Чародеем и сорока девятью его помощниками, которые совершенно случайно прибыли вместе с монахами в капюшонах. Вскоре кладбище заволокло густыми облаками благовоний. Подкаблучник Хо храбро размахивал знаменами пяти направлений Небес, пока волшебники в мантиях, покрытых космологическими символами, и диадемах с семью звездами орошали могилы святой водой. Барабаны чуть нас не оглушили, когда они схватились с невидимыми демонами, выхватив из-за пазухи пруты из персикового дерева и мечи с выгравированными символами Восьми Диаграмм и Девяти Небесных Сфер. Борцы с нечистью запихивали омерзительных адских тварей в кувшины и бутылки, которые тут же закупоривали и запечатывали. Затем на них ставили клейма с охранными символами, навечно запрещающими бесам открывать сосуды.

Посреди этой суматохи произошло чудо, способное обратить на путь истинный даже самого упрямого из неверующих.

Свежезалакированный архат с видимой радостью разглядывал инкрустированный алмазами императорский скипетр, который Прародительница положила к его ногам. По-видимому, он испугался, что другие поминальные дары могут быть осквернены демонами, поэтому очнулся от медитации и решил проверить, как поживают остальные драгоценности. Бонзы вскрикнули и всей толпой упали в обморок. Даже Прародительница, направо и налево приказывающая рубить всем головы, побледнела и отшатнулась в ужасе. Лак тусклым золотом мерцал в знойном свете, а сам святой, казалось, парил в облаках благовоний, перебираясь от одного архата к другому, разглядывая каждый дар, чтобы убедиться в их безопасности. Так он неспешно добрался до маленькой нефритовой шкатулки, которую незамедлительно поднял и открыл.

— Есть! — воскликнул святой.

К сожалению, легкий слой лака стер пятьдесят лет морщин с лица архата, и Прародительница неожиданно выпрямилась. Она узнала Ли Као.

— Ты, — закричало это омерзительное существо, — ты и твои кающиеся богомолы чуть не погубили меня! Солдаты, схватить этого обманщика!

Мастер Ли задал стрекача, подхватив нефритовую шкатулку, я же спрыгнул с могилы Обморочной Девы и помчался за ним вдогонку. Армия Прародительницы пустилась в преследование, и это отступление стало удачей для Вана-Яйцереза, который вылез из кустов, собрал своих людей и принялся красть все, что видел. Смятение переросло в хаос. Облака, парившие над нами весь день, наконец, разродились бурей. Молния и гром слились с рокотом барабанов и завываниями жертв, а слепящий дождь оказался еще лучшим прикрытием, чем клубы благовоний. Мы легко оторвались от преследования и добежали до нашего убежища, маленькой естественной пещеры на берегу реки. Здесь мы переоделись, обсохли, а Ли Као открыл шкатулку и передал её мне.

Внутри находился самый впечатляющий корень женьшеня, который только можно было себе представить. Неудивительно, что Прародительница хранила его вместе со своими самыми ценными приобретениями, как и предвидел мастер Ли. Запах, исходящий от него, был так силен, что у меня закружилась голова.

— Бык, это крайне интересно, но Корень Силы совершенно не похож на Великий Корень Силы, описанный нам Подкаблучником Хо, — сказал мастер Ли. — Конечно, Хо сомневается, что видел именно женьшень. Помолимся, чтобы он оказался достойным потраченных усилий.

Я уже решил, что дети исцелятся, потому сейчас не могу описать чувство счастья, бушевавшее в моем сердце. Вскоре дождь прекратился, облака разошлись, и мы со всеми предосторожностями отправились обратно, крадучись сквозь густой, водоворотами вьющийся туман. Подкаблучник Хо ждал нас у входа на кладбище, его глаза сверкали так же, как и в тот момент, когда Яркая Звезда вошла в дверь. Мы пошли вдоль могил и, достигнув мавзолея Прародительницы, услышали слабый звук лопат, скребущих землю.

— Хо, подозреваю, что какие-то отбросы, нанятые Ваном-Яйцерезом, решили выкопать твою дочь, — задумчиво произнес мастер Ли. — Ты не возражаешь против разграбления её могилы?

— Ни в малейшей степени, — ответил Хо. — Моя возлюбленная жена и её семь жирных сестер положили в гроб много драгоценностей, и я сильно сомневаюсь, что моя дражайшая доченька заслужила право унести их с собой.

Под его кротким обличьем таился железный характер. Мы услышали, как лопаты проскрежетали по крышке гроба, а потом треск ломающегося дерева.

— Ну что, есть какое-нибудь подходящее добро? — произнес странно знакомый голос.

Второй грабитель секунду помедлил и ответил:

— Отличное.

Его голос также показался мне знакомым.

Туман расчистился, в лунном свете сверкнуло лезвие.

— Возьми нож, — сказал первый грабитель. — А то я боюсь трупов.

— Хо, мы не можем дать им осквернить труп твоей дочери, — прошептал я.

— Волосы и ногти, — ответил он.

— Что?

— Волосы и ногти, — терпеливо пояснил мастер Ли. — Очень древний обычай. Грабители могил выкапывают тела женщин благородного происхождения, отрезают их шелковые локоны и безупречные ногти, которые потом с выгодой продают дорогим содержанкам. Те, в свою очередь, говорят, что волосы и ногти принадлежат им, отдавая их в знак преданности состоятельным любовникам. Обманутый думает, что одержимая страстью женщина дала ему власть над своей жизнью и смертью — любой порядочной колдунье хватит и ногтя для убийства человека, которому он принадлежал, — и отвечает на такое доверие немыслимо ценными дарами. Таким образом, красота усопшей продолжает разорять влюбленных мужчин еще долго после её кончины. Крайне интересная форма бессмертия.

Пока воры забрасывали могилу землей, я решил посмотреть на них. От удивления у меня чуть глаза из орбит не выскочили.

— Кто, скажи на милость, копает землю так, что она собирается точно на другой стороне ямы? — брюзжал Ростовщик Фань.

— В ответ на твой вопрос, мой глубокоуважаемый коллега, — шипел Грязнуля Ма, — я советую тебе помочиться на землю и изучить собственное отражение в луже!

Ли Као выглянул из кустов рядом со мной, его глаза сузились при виде этой неприятной парочки.

— Странно, — задумчиво прокомментировал он увиденное. — Судьба, наверное, ведь Ростовщик Фань явно не тот человек, который записывает в дневник все, что знает. Как я выгляжу?

— Выглядите? — тупо переспросил я.

— Лак держится?

Я осмотрел его. Лак потрескался, и мастер напоминал по виду шестимесячный труп.

— Вы выглядите отвратительно, — прошептал я.

— Поосторожнее с лопатой! — возопил Грязнуля Ма, отпрыгнув в страхе назад. — Ты чуть не закопал мою тень в могилу!

— Почему ты не привязываешь свою тень шнуром к телу, как и всякий благоразумный человек? — проворчал Фань.

— Прелестно. У предрассудков есть свои преимущества, — обрадовано заметил мастер Ли.

Он выскользнул из кустов, и вскоре сквозь туман медленно поплыл лакированный архат.

— О-о-о-о-о-о-о-о-о-о! — стонал ужасающий призрак.

Грязнуля Ма тут же рухнул в обмороке на полузакрытый гроб, а Ростовщик Фань упал на колени и закрыл глаза. В воздухе зазвучал глухой, замогильный голос с сильным тибетским акцентом:

— Я Цзо Чжед Чон, Повелитель Женьшеня. Кто осмелился украсть мой Корень Силы?

— Дух, пощади меня! — завыл Фань. — Я знал, что у Прародительницы есть такой корень, но клянусь, понятия не имею, где она его прячет.

— Не просто корень! — взревел Повелитель Женьшеня. — Я имею в виду Великий Корень!

— О Дух, на свете существует только один Великий Корень Силы, и не один смиренный ростовщик не посмеет даже коснуться его, — всхлипнул Фань.

— У кого находится мой корень? Где он спрятан?

— Я не смею! — запричитал Фань.

Цзо Чжед Чон поднял свое ужасающее лицо к Небесам и протянул вверх руку, собираясь испепелить презренного смертного молнией.

— Князь Цинь! — закричал Ростовщик Фань. — Он спрятан в его лабиринте!

Ужасный архат задумался на целую минуту, а потом щелкнул пальцами.

— Прочь!

Оказалось, Грязнуля Ма только изобразил обморок. Он взвился из ямы и обогнал своего напарника на целых двадцать шагов. Вскоре они оба скрылись в тумане. Ли Као задумчиво посмотрел в могилу, потом опустился на колени и что-то из неё достал. В руках у него показался предмет, который мастер повертел в лунном свете, затем мудрец подошел к нам и передал его Подкаблучнику Хо, вскрикнувшему от восторга. Это был осколок глиняной таблички, покрытый такими же древними иероглифами, как и на тех скрижалях, которые мой несостоявшийся тесть изучал в течение шестнадцати лет. Но этот осколок был гораздо больше и содержал несколько абзацев текста.

В отдалении мы услышали, что жена Подкаблучника Хо и её семь жирных сестер присоединились к Прародительнице.

— Отрубить им головы!

Дамы взвыли, а Подкаблучнику Хо тут же представилась сладостная картина мести всем этим особам.

— Ли Као, а во время прогулок по садам тебе не встречались еще несколько старых колодцев? — спросил он с надеждой.

— Я бы посоветовал использовать топор, — ответил мастер Ли.

— Топор. Да, топор, конечно.

Мы снова побежали, на этот раз к стене рядом с колодцем. Ли Као заухал совой, собака ответила ему лаем, а потом завыла. Мы попрощались с Подкаблучником Хо, я даже прослезился и Ли Као взобрался мне на спину. Разобранную кладку, бывшую на месте двери, мы предусмотрительно завесили холстом, выкрашенным под цвет остальной стены. Я отвел его в сторону и побежал по пустому коридору. Взбираясь по веревочной лестнице на противоположную сторону, я оглянулся и увидел, как Хо Вен в одной руке держит драгоценную табличку, а другой сжимает воображаемый топор.

— Руби-руби! — счастливо напевал он. — Руби-руби-руби-руби-руби!

Туман поглотил его, а мы перепрыгнули на другую сторону прямо к Вану-Яйцерезу и его банде. Уже двадцать лет им не попадалось такой добычи, как на похоронах Обморочной Девы, и они умоляли мастера Ли стать их главарем. Но у нас были другие планы.

Я понесся как ветер по холмам к деревне Ку-Фу, а Ли Као ехал у меня на спине, сжимая в руках Корень Силы.